Сделать шаг (быв."Меч судьбы") (общий файл)

Где-то рядом ухала сова, во всю мощь надрывались цикады, пищали комары, которым мы были не по зубам. Дул лёгкий, ночной ветерок, колыхались хламиды, алея глазками. Север тихо рычал. Я чувствовала, как напряжены его мышцы, мне передалась дрожь его мощного тела. Он вскинул голову и кратко, мощно взвыл.

Я вздрогнула, поперхнулась сова, затявкала лисица, где-то далеко на болотах откликнулась баньши, эхо её дикого, нечеловеческого вопля докатилось до нас и унеслось прочь. Каркай, ворона. Не про нас. Хламиды от клича Севера вспорхнули перепуганными стыдливыми девицами, которых застали за чтением неприличных книг, алые пятна глаз засветились ярче. Я охнула.

Из леса одна за другой выскальзывали серые тени. Ручеёк стал рекой, река — озером, обступившим догорающий костёр, у которого замерла наша троица. Сотни белых огоньков мерцали во тьме, как отражение звёзд.

Волки. Серая масса рекой лилась из лесу, казалось, ей не будет конца. Море залило нашу поляну, колыхнулось, надвинулось на черные фигуры, те шарахнулись назад. Серые тени шли по кругу, след в след, неразрывной живой цепью, расширяя круг. Волна за волной море плескало в тварей, заставляя их отступать, но они упрямо вились вокруг нас, словно привязанные.

Север запел.

У меня волосы на голове поднялись от корней. Волк пел, я слышала в этой песне приказ, напев, молитву, заговор, я слушала, не понимая смысла, но все своей шкурой чувствовала, что силы, которые отвечают на песнь, молчали кошмарно много веков. Древняя, забытая магия возрождалась на моих глазах. Песня леса, песня жизни звучала вновь, прогоняя нечисть, гнала прочь темных, чуждых Миру сущностей. Звезды засияли ярче, луна сменила бледно-жёлтый цвет на залитый кровью диск. Аггелы, издав дикий вой, от которого скрутило кишки, поднялись к кронам, чернеющим на темно-синем полотне неба, и растаяли, как сон.

Ноги подкосились, я рухнула на землю. Север расслабил мышцы, сел, лизнул мне лицо и коротко, победно рявкнул. Вот, значит, как. Вот зачем они поют...

Море волков плеснуло в последний раз и медленно схлынуло, растаяв в чёрной полосе леса. Я крепко обняла мощную пушистую шею, зарылась лицом в мех.

— Ну, что? Как расхлёбывать будем? Если бы не ты и твоя идиотская идея помогать всем страждущим, мы бы сейчас не оказались в дерьме, — процедил Вейр.

Я не поверила своим ушам. Подняв голову, глянула на колдуна. Вейр навис надо мной чёрной тенью, тень сверкала глазами и явно мечтала отправить меня туда, куда Макар не ходил.

— Ваше Свинское Высочество хочет сказать, что это моя вина?! Ты знал, на что способен твой недобитый наставник, и не предотвратил!

— Если бы не ты, мы бы не встретились, — он повысил голос.

— Если бы не ты, мы бы не встретились! — заорала я. — Тебя в Миргород не звали, Ваше сребролюбие!

— А тебя не звали к больной! — взбеленился он.

Я ответила. Ответил он. Наш разговор мне начинал нравиться.

Ругался он долго, самозабвенно, сломав пару толстенных ветвей и бросив в костёр. Мумия оживала на глазах. Я заслушалась. Когда мне надоело выступление местечкового хора, я обняла Севера за шею, прижалась, и шепнула на ухо:

— Спасибо, — и добавила, как можно тише:

— Север, я так хочу по-маленькому!

* * *

Остаток ночи прошёл ужасно. Северу друзья из лесу приволокли кучу ещё тёплых тушек, и он всю ночь хрустел костями рядом со мной, казалось, он решил, что, если не съесть угощение, оно оживёт и удерёт в лес. Он то и дело вскакивал, нёсся к своему роскошному столу под открытым небом и возвращался ко мне, плюхаясь рядом, не разбирая, где я, а где лежанка из еловых ветвей. Когда он приволок куропатку и захрустел костями прямо над моим ухом, я взорвалась и высказала на всю округу краткое мнение о волках-проглотах и их родственниках. Север лизнул мне лицо, обдав запахом свежей крови, и растянулся рядом, согревая меня сквозь ткань плаща и захрапел. Я вспомнила ёжиков и обречённо закрыла глаза, пытаясь заснуть. Мысли о смерти, аггелах и прочей ерунде улетучились, я просто хотела уснуть, и чтобы мне хотя бы во сне не являлись колдуны, их наставники и прочие гады. Вейр, выставив круг, почти всю ночь просидел у костра, раздумывая о чём-то своём, колдунском. Судя по нахмуренным бровям, раздумья не были радужными.

Разбудил приснившийся под утро кошмар. Я никак не могла вспомнить сон, но настроение было основательно испорчено. Ощущение неотвратимой беды не оставляло, ело поедом. Хотя, куда уж больше... Вейр тоже не искрился весельем, и мы, молча собрав нехитрые пожитки и быстро перекусив сыром с лепёшками, отправились в путь. До Славграда оставалось полдня пути.

* * *

Колокольный звон плыл над городом. Я, как заворожённая, смотрела на чудесную картину. Сияли золотом башенки замков над кружевами высоких стен. Зелёные паруса вековых деревьев бороздили равнину черепичных красных крыш, вздымаясь над людской суетой. Облачка голубей кружили над городом. Волшебная огромная камея в оправе из лазурита уютно лежала в излучине Ильмы, самой широкой реки Славнополья. Столица раскрывала объятья, но я знала, что дружественными они не будут. Рядом с королевским дворцом, на фоне которого бледнели другие замки, возвышалась башня. К бабке, то есть ко мне, не ходи, что это и есть вотчина колдовской братии. Свет умирал в отчаянной и безнадёжной попытке оживить мрачные стены из верейского мрамора. Чёрный камень привозили из далёких жарких стран, пуд материала стоил, как половина королевской казны, но колдуны могли себе позволить безумные траты. Жизнь бесценна, а внутри стен из этого мрамора никакие заклинания и волшба не действовали. Приходилось, ежели возникала нужда, применять старые добрые стилеты и яды, так что некое подобие равновесия в Совете колдунов соблюдалось. Внутри башни они были простыми смертными, правда, с невиданным количеством тараканов в голове. В этих стенах никаким аггелам мы не по зубам. Надеюсь, я высплюсь этой ночью, и плевать на то, что это рассадник змей.

Боль всадила меч в живот, повернула острие, раздирая внутренности. Я не могла даже крикнуть, в глазах потемнело, бросило в жар, мне казалось, что плавятся кишки, я успела вцепиться в гриву и обессилено сползла на шею коня. Если Север сейчас обратится в волка, с земли мне уже не встать. Никогда. Вкус крови во рту, алые пятна перед глазами, горячие влажные дорожки слез на лице, боль, терзающая когтями живот, и сильные бережные руки, снимающие меня с седла.

Я лежала в надёжных объятиях, прижавшись головой к груди Вейра. Меня нисколько не заботило и совсем не волновало, что я неприлично прижалась к колдуну, угрюмо молчавшему всю дорогу. Север пофыркивал рядом, тревожно кося глазом. Мне было не до столичных красот, тело колотил озноб, боль слепила глаза, дома и улицы казались размытыми серыми пятнами. Торжественный въезд в столицу, можно сказать, состоялся. Вороная недовольно фыркала и пыталась укусить хозяина, вздумавшего взгромоздить ей на спину двойную ношу. Вейр только сжимал крепкие ноги, кобыла вздрагивала и шла быстрее. Каждый шаг по дороге, вымощенной камнем, отдавался мучительной пыткой, выворачивал нутро. Вот и началось, подумала я со странным безразличием. Первый погребальный удар колокола. Сколько их ещё будет, я не знала, но догадывалась, что не так уж и много. Высокие ворота башни тьмы бесшумно закрылись, копыта процокали по двору, и я провалилась в милосердный обморок.

Глава 8

В которой появляется новое действующее лицо и объясняется, кто такие вампиры и что они едят

Я пришла в себя резко, сразу, голова была удивительно ясной, будто я и не теряла сознания. Грудь и руки я ощущала, а вот дальше... дальше я чувствовала только ноги. Пошарив рукой, наткнулась на что-то твёрдое и ледяное вместо живота. Осторожно, в ужасе от того, что могла увидеть, открыла глаза. Слава Всевидящему! Всего-навсего здоровенный кусок льда, от которого онемело нутро. Боль ушла, но надолго ли? Я и думать об этом не хотела.

"Болит?" — холодный равнодушный голос ворвался в мои горькие думы.

Я уставилась на девушку. Сидя в кресле у моей постели, она читала огромный фолиант, не удостаивая меня вниманием. Левой рукой она неторопливо почёсывала Севера за ухом, который, положив морду на подлокотник кресла, жмурился от удовольствия. Короткие взъерошенные белокурые волосы, точёное лицо и соболиные брови вразлёт. Чуть вздёрнутый носик, лисий разрез огромных глаз в тени роскошных длинных ресниц. Чёрная рубаха с широкими рукавами, украшенная золотистым кружевом, оттеняет кажущуюся фарфоровой бледную кожу. Красотка подняла глаза. Я невольно вздрогнула. Меня изучали, как коновал старую клячу, раздумывая, сейчас пришибить или сама копыта вот-вот отбросит. Мы молча сверлили глазами друг друга, я не могла понять, что же меня так смущало в этом чертовски красивом и правильном лице. Глаза. Холодные глаза разного цвета. Один, как небо в полдень, а другой цвета молодой травки. Узкие вертикальные зрачки. Глаза ночи.

— Нет, не болит, — ответила я вслух, невольно отводя взгляд. Гляделки с вампиром для людей, не обладающих силой, обычно плохо заканчивались. Приятного даже для веды мало.

Она закрыла книгу, встала и с кошачьей грацией прошла к столу. Каблуки-стилеты высоких сапог безжалостно прошили медвежьи шкуры. Высокая, тонкая и гибкая, она походила на змею. В своей жизни я лишь пару раз видела вампиров, да и то издали, и теперь во все глаза разглядывала красотку.

Колдуны и жрецы забывали о вражде, когда дело касалось Древних, и совсем не потому, что считали вампиров злом. Настоящие правители королевства видели в детях ночи угрозу своей почти безграничной власти. Королю-вампиру колдуны и жрецы будут нужны, как собаке пятая нога. Нынешней власти угрозы вампиры не представляли. Их было слишком мало, они берегли своих, не вмешиваясь в дрязги и склоки у трона. Древняя раса доживала последние века. Проклятье вампиров заключалась в том, что, вынашивая плод, вампирша теряла способность жить столетия. Пару тысяч лет назад беременность протекала без осложнений, но после Чёрного мора мир изменился, изменились и вампиры. Жрецы и колдуны забывали о вражде, дружно объединяясь, чтобы помешать в поисках средства, которое могло обезопасить беременность. Им совсем не улыбалось получить армию соперников у кормушки власти. Достигнув по людским меркам тридцати-сорока лет, вампиры оставались внешне такими же до самой смерти. Способность к быстрой регенерации породила легенду, что они нежить, но легенда была правдивой лишь отчасти. Ночной образ жизни, нечеловеческие глаза, пробуждающие воспоминания о седых временах, когда зубы хищника смыкались на горле человека, вооружённого копьём и дубиной, отталкивали людей и вызывали животный страх. Да и упыри сильно подмочили репутацию древних. Простые люди считали вурдалаков и вампиров одной семьёй, но мозгов упыря хватало только на то, чтобы выследить жертву и разорвать на куски. Чтобы стать упырём, сначала надо умереть, да и гадостей в жизни натворить столько, что вампиру даже и не снилось. Я хмыкнула. Неупокоенным колдунам была прямая дорожка в упыриное посмертие. Живые мертвецы не знали меры, им нужно человеческое мясо, тогда как вампир питался только кровью, да и вообще умирать ему было не обязательно. На самом деле древние нуждались в человеческой крови только для поддержания умственной деятельности. Вампир, перешедший на овощную диету и мясо животных, в скором времени превращался в то же самое, что ел.

С древними был заключён договор о мирном сосуществовании после беспощадной и яростной скоротечной войны, которая вошла в историю как Гейнорское побоище. Крошечное королевство стёрли с лица земли, превратив в огромный могильный курган. Отныне и вовеки веков вампирам дозволялось пить кровь добровольцев, желающих подставить шею или руку под острые клыки. Смертью такая процедура заканчивалась редко, хотя и бывали так называемые несчастные случаи. Вампиры на свою почти бессмертную голову пустили слух, что смена крови продлевает жизнь и дарит молодость. Очередь из желающих избавиться от "неправильной" крови росла год от году. Ощущая в голове и теле необыкновенную лёгкость после процедуры, укушенные щедро делились с окружающими восторгами и неземными ощущениями. Попасть на прием к "лекарю" стало дорогим и модным удовольствием. Дошло до того, что древние стали вынуждены отказывать жаждущим оздоровиться и омолодиться. Вампиров мало, а желающих пруд пруди.

На сегодняшний день между жрецами, колдунами и иными, к коим относились вампиры, эльфы, холмовики, карлы и перекидыши, установилось хрупкое равновесие. Совет вампиров входил в королевский собор, который решал все вопросы жизни королевства. Вампиры, в основном, предпочитали тайные службы, где могли применять свои таланты телепатии и влияния на людей, но не ради власти, а ради своих пока безуспешных поисков. В военные дела они не лезли, берегли жизни, хотя являлись бесстрашными и смертельно опасными воинами. Один вампир стоил десятка хорошо обученных и вооружённых до зубов солдат. Целью жизни древних являлся поиск эликсира или заклинаний для восстановления способности продолжать род, для чего были нужны злотые. Горы злотых. Экспедиции в дальние страны, редкие артефакты и компоненты для эликсиров требовали огромных денег. И древние пошли туда, где можно озолотиться. Верхушка гильдии купцов почти сплошь состояла из вампиров. Магазины роскоши, лавки артефактов и редких ингредиентов принадлежали древним. В экспедициях и поисках их не могли остановить непреодолимые преграды, не пугала смертельная опасность, они плевать хотели на охранные заклинания, многочисленную стражу и человеческие законы. Поэтому в лавках вампиров можно было найти всё, чего душа пожелает, начиная от молодильного мыла и заканчивая боевым волшебным драконом. Был, правда, и крохотный недостаток. Перед обаянием вампира-торговца мало кто мог устоять. Жёнам богачей только оставалось заявить разъярённому и иногда разорённому супругу, что их вины в приобретении милой безделушки ценой в целое состояние нет. Несмотря на риск остаться с пустым кошельком, от клиентов отбоя не было. Покупатели стройными рядами шли в лавки за редкостями и древностями, ведь почти каждый из нас в душе игрок, и каждый уверен, что именно сегодня и именно он выйдет победителем в извечной схватке продавца с покупателем. О коллекционерах и говорить не приходится. В омут готовы полезть, и в полымя, и к упырю в пасть ради пополнения своего бесценного собрания.

— Как ты с колдунами уживаешься? — выпалила я.

Вампирша взяла золотой кубок со стола, сделала глоток, и уставилась на меня змеиными глазами:

— Ты же уживаешься.

— Я с ним не уживаюсь, я выживаю.

— Это с какой стороны посмотреть, кто из нас выживает, — ответил знакомый чарующий голос. Я села, сбросив на постель ледяной компресс, и огляделась. В углу комнаты, скрытый полумраком, в кресле сидел Вейр, вытянув длинные ноги и держа в руках кубок.

Обстановка, к моему удивлению, была почти домашней, уютной и совсем не похожей на то, что представлялось при взгляде со стороны на чёрную башню. Обшитые золотистым деревом стены, медвежьи шкуры на полу, стол заставлен сверкающими блюдами с фруктами и заморскими лакомствами. Пара кувшинов межрельского стекла с жидкостью цвета крови манит освежить горло, в малахитовом камине пляшут язычки пламени в завораживающем танце огня. Правда, в комнате не было окон, словно в подземелье. Аромат смолы смешивался с густым сладким фруктовым запахом, щекотал ноздри и напоминал о том, что у меня с утра маковой росинки во рту не было.