Некромантка: Клятва На Крови

— Он уже стоит, — продекламировала чародейка, а в голове вяло шевельнулась удивленная мысль: 'Откуда он знает про ее возможности?'.

— Тогда мы спать, — Винсент сонно потянулся и выразительно зевнул. Сработала 'обезьянья привычка' и Адалина тоже не удержалась от зевка.

Все трое улеглись в спальники. Винсент и его слуга у одной стороны костра, а Адалина и Микаэль на другой. Естественно девушка засыпать не собиралась. Что-то не так было в этих незнакомцах. Жаль Шальт сейчас в лесу охотится. Ему то сон не нужен.

Среди ночи, чародейка услышала шаги с той стороны лагеря. Притворившись спящей, она ждала. До определенного момента, была непонятно, кто из этих двух встал, но когда шаги удвоились, чародейка поняла, что встали оба чужака. Ноги подошли совсем близко и остановились возле нее. Девушка напряглась, про себя читая заклинание Щупальца, которое могло бы выгодно сэкономить ей время при внезапном нападении. В лесу послышался протяжный волчий вой.

— Что вы...?! — распахнула глаза девушка и от неожиданности вдохнула в себя сыплющийся прямо в лицо черный порошок. Черный-пречерный... Разум помутнел и чародейка провалилась в омут бездны.

* * *

— Мамочка, тебе больно?

Маленький мальчик, слегка потряс мать за грудки, пытаясь привести ту в чувство. Раэль попыталась вдохнуть в себе воздух, но поняла, что не может этого сделать. Ее охватил беспредельно властвующий над ней ужас, удушье сковало легкие, неизвестно отчего взявшийся тяжелый груз, сдавил грудь еще сильнее. Ее сын, с блестящими черными глазенками, чужими и жуткими, словно голодная тьма, снова поворочался, сидя у матери на груди и легкие сдавило еще сильнее. Казалось, что даже черные стены комнаты постепенно сужаются, пытаясь раздавить собой маленькую и хрупкую женщину.

— Тебе больно-о? Мамочка, тебе больно-о? — без конца повторял он, тревожно и вопросительно заглядывая Раэли в глаза. Женщина ощутила себе настолько беспомощной и испуганной, что из глаз у нее покатились крупные градины слез. Мальчик обмакнул палец в соленую влагу и задумчиво облизнул его. Хищная улыбка расплылась на его лице. Раэль похолодела от ужаса.

— Тебе больно... — удовлетворенно качнул ребенок головой, и тьма полностью поглотила белки его глаз.

* * *

— Адалина, тебе больно?

Некромантка недоуменно открыла глаза и поморщилась от слепящего дневного света.

— Почему так светло? — прохрипела она, закрывая глаза рукой.

— Потому, что уже наступило утро. Хотя, я бы не сказал, что сейчас очень уж светло, — спокойно ответил Микаэль, помогая девушке приподняться.

— Что случилось? — чародейка удивленно заморгала, с удивлением разглядывая место их стоянки. А посмотреть было на что. На поляне царил такой беспорядок, что можно было только ужасаться: вещи разбросаны по всему лагерю, затоптанный костер, с раскиданным серым пеплом, чей-то меч, воткнутый прямо в землю. Но, пожалуй, самым ужасным было то, что в стороне лагеря лежал труп в черном плаще.

— Я проснулся от непонятного шума, а когда открыл глаза, увидел, что ворг раздирает в клочья горло Крихера. Сперва я испугался, подумав, что баргест вышел из-под твоего контроля, но затем увидел тебя, лежащую в спальнике с какой-то черной гадостью на лице и стоящего рядом Винсента. От этого я даже сразу протрезвел.

Адалина подскочила, как ужаленная и быстро огляделась.

— Где? Где он?!

— Сбежал, — потупил глаза парень.

— Так прям и сбежал? — вздернула бровь девушка и подошла к трупу. Блестящая черная лужица расползлась вокруг его головы, а горло было разодрано, как и сказал монах. Лицо телохранителя герцога приобрело синюшный оттенок, рот был широко открыт, а руки распростерты в стороны. Почти в двух шагах от него в земле торчал изящный меч.

Подавив в себе рвотный позыв, Адалина подошла ближе и, схватившись за эфес, потянула его на себя. Стальной изогнутый клинок с лезвием на выпуклой стороне тускло блеснул сплавом черного арталиона 3 и эльфийского серебра. Некромантка поднесла лезвие к глазам и вслух прочитала:

— 'Nulla megil'...

— Это что, эльфийский? — спросил Микаэль, осторожно подходя ближе и стараясь не смотреть на труп. Правой рукой он сжимал пропитавшийся кровью рукав левой руки. Девушка кивнула. — А переводится как, знаешь?

— Сумрачный меч.

— Ты что, знаешь эльфийский? — округлил глаза монах.

— У меня подруга эльфийка, — пояснила чародейка и тут же хмыкнула. — Вот ведь гады... а меч-то отравленный!

Едва Адалина это произнесла, как рядом на землю мешком повалился Микаэль. Девушка удивленно обернулась и, заметив порванный и окровавленный рукав своего спутника, процедила сквозь зубы:

— Вот идиот... Чего же ты молчал?!

* * *

В шатре было жарко. Дым, словно густой туман, застилал покои скинии почти до потолка. На переносном регеле стояла глубокая железная чаша, с трепыхавшемся в ней огнем. Свеча оплавилась уже почти до конца и трещащее пламя жадно доедало остатки фитилька.

Сквозь туман можно было разглядеть сгорбленный и напряженный силуэт старухи, склонившейся над топчаном. Черные волосы, туго сплетенные в шишку на затылке, уже тронула платиновая благородная седина, проявившаяся особенно явно на висках. По лбу у цыганки медленно стекали капли пота, крапая прямо на колени, покрытые черной тканью платья. Глаза стеклянным взором смотрели прямо перед собой, а губы напряженно что-то бормотали.

Руки же, казалось, вообще жили отдельно от остального тела; не по годам крепкие и прыткие, они шуровали по телу мужчины, лежащего на топчане и делали надрезы маленькими острыми ножечками-ланцетами, пуская порченную кровь. Изредка цыганка выпрямляла спину, обхватывая левой рукой поясницу, и надрывно кряхтела, страдая радикулитом, но каждый раз большого отдыха себе не позволяла, вновь нагибаясь над телом и надрезая-надрезая-надрезая...

Под телом мужчины, на подстилке, быстро запекалась непонятного цвета кровь — бурая, с болотно-зелеными разводами. Она стекала из надрезов непрекращающимися маленькими ручейками и впитывалась в ткань.

Старуха подтянула к себе миску с червями, выловила оттуда несколько и рассадила их на обе руки больного. Пиявки охотно присосались к вздутым фиолетовым венам мужчины, поглощая зараженную кровь.

Решив, что на данный момент она свое предназначение выполнила, цыганка встала со стула и вышла прочь из шатра, где на улице, ее уже с нетерпением поджидала спутница больного.

— Ну что? Как он там? Жить будет? — захлебнулась вопросами незнакомка. Старая цыганка, не привыкшая к подобной дерзости молодого поколения, чуть раздраженно оглядела девушку: черные волосы у оной торчали во все стороны, словно ими подметали пол, лицо было бледным и осунувшимся от усталости, под сине-зелеными глазами — желтоватые болезненные мешки. Тоже, что ли, отравилась чем-то?..

— Как звать-то тебя, дитя? — утомленно поинтересовалась старуха, пропустив недостойное поведение молодки мимо души.

Девушка заметно сконфузилась, опустила глаза дол и смущенно пробормотала:

— Адалина.

— Так вот, Адалина, — цыганка устало оперлась на стенку шатра, — дай возможность старухе отдохнуть, а потом уже и начинай расспросы.

Чародейка, словно выруганный ребенок, отшагнула в сторону, беспрепятственно дав пройти цыганке, которая была ниже ее ростом почти на голову, и тоскливо посмотрела вслед старухе. Та сделала несколько шагов, неожиданно полуобернулась, словно почувствовав напряженный взгляд в спину, и пробормотала:

— Да оклемается твой возлюбленный!

— Он не... — оторопела девушка, но цыганка уже исчезла в другом шатре, и заканчивать предложение не было смысла.

Вернув свой взгляд к проходу в шатер, закрывавшемуся занавесками, Адалина прикусила нижнюю губу и решительно кивнула самой себе. Портьера оказалась неожиданно тяжелой. Отодвинув ее в сторону, некромантка удивленно выпустила часть дыма, вальяжным сгустком, выплывшим из скинии, но тут же спохватилась, решив, что оный может быть целительным для Микаэля, и быстро вошла внутрь, не забыв прикрыть за собой занавесь.

Монах лежал на отсыревших от крови покрывалах. Руки были аккуратно уложены вдоль тела, ладонями вверх, закрытые глаза нервно подрагивали под веками. Микаэль выглядел как тяжело больной. Некромантке вдруг стало его очень жалко. Хотя парень был старше ее года на три, все равно он был совсем еще пацаном — забавным, несмышленым, растерянным и, чего уж греха таить, трусливым, хотя в глубине души у чародейки зрело убеждение об обратном. Микаэль был способен, если не на великие подвиги, то хотя бы на маленькие такие подвички, уж точно. Ведь вступился же он за нее позавчера, в трактире, между прочим, с противником другой весовой категории!

Адалина слабо улыбнулась, наблюдая каким расслабленным стало лицо монаха. Насытившиеся пиявки отцепились от ран и чародейка скинула их назад в миску, а кожу парня протерла мокрой тряпочкой, соскребая грязную, засохшую кровь.

Парень не очнулся. Адалина просидела у его топчана почти целый день, лишь изредка выходя из шатра подышать свежим воздухом. Пару раз в скинию заходила странная женщина — красивая молодая цыганочка, лет тридцати пяти на вид. Странным в ней были не карие глаза и пепельные волосы, свойственные всему кочевому народу, странным было другое — женщина явно хотела о чем-то поговорить с чародейкой, но не хватало духу, а напрашиваться самой у Адалины не было не сил, ни желания. Цыганочка в очередной раз принесла сменную прохладную воду в ведерке, в которой некромантка ополаскивала тряпочку для омовения больного и поставила перед девушкой небольшое блюдце с печеной картошкой и мясом. Адалина сухо поблагодарила волонтерку, больше оттого, что очень уж устала, и ее хватило только на это. С большим сожалением заметив, что цыганочка не собирается никуда уходить, а неуверенно топчется у двери, чародейка подняла на нее вопросительный взгляд. Та смешалась, подергивая толстую косу, перекинутую на грудь, и кивнула:

— Меня Раэль зовут.

— Адалина, — в очередной раз представилась некромантка, кивнув в ответ. Обижать женщину не хотелось, все-таки она целый день бегала с едой и водой в шатер.

— Вы ведь чародейка? — цыганка накрутила на палец волосы и вопросительно посмотрела на Адалину, хотя, судя по всему уже и так знала, что так оно и есть.

— У меня что, на лбу написано? — попробовала пошутить Адалина, но вышло как-то не очень. Даже совсем наоборот.

— Не-эт, — тряхнула головой Раэль. Густая пепельная челка упала ей в глаза и женщина неловким движением пальцев убрала ее за ухо.

Обстановка была нервозной, поэтому и без того напряженная некромантка поспешила ее разрядить:

— В чем дело, Раэль? Вы хотите мне что-то сказать? — и про себя выругалась на свою альтруистичность и любопытство. Хотя чего уж там! — все-таки эта женщина реально помогала ей в течение дня по уходу за Микаэлем, не отблагодари ее и потом совесть начнет потихоньку 'качать права'.

— Понимаете, дело в моем сыне...

Некромантка вздрогнула. В душе заскреблись нехорошие подозрения.

— А что с ним?

— Ну... он, как бы это сказать... По ночам у него бывают приступы.

— Лунатизма? — уточнила чародейка.

— Нет, — отчаянно замотала головой цыганка, — другие. В него словно кто-то вселяется, и он пытается меня задушить. Причем делает это не руками. Он просто садится мне на грудь, и я задыхаюсь... Я не знаю, как это объяснить...

— Не стоит, я и так все поняла. Точнее, догадываюсь. Чувствуете себя беспомощной? Не можете пошевелиться? Задыхаетесь?.. — начала чародейка вспоминать то, что перечислялось в книге по 'Демонологии'.

— Д-да, — удивленно кивнула цыганка.

— Ваш сын случайно в последние дни не говорил о том, что встречал каких-нибудь незнакомцев? — нахмурилась Адалина.

— Нет, ничего такого. Наш табор вообще держится очень обобщенно от людей, — пожала плечами женщина.

— А от нелюдей?

— Что вы хотите сказать? В Амистаде есть нелюди?

— Полным полно! Я предполагаю, в вашем сыне, как бы это сказать помягче, живет демон Мара. Судя по всему, заражен он им недавно и в инкубуса еще не превратился, потому как, вы бы сейчас здесь не стояли. Где он?

— В прошлый раз меня спасла от него знахарка, заслышавшая лай всполошившихся собак у нашего дома. Она и ее муж стащили Герада с меня и заперли в клетке. Он в одном из шатров.

— В клетке? — вскинула бровь девушка.

— Мы не знаем, на что он способен и поэтому побоялись просто так сажать его в шатер, который он может прорвать и выбраться наружу. Поверьте, я и сама не рада этому, но безопасность табора... Днем мой мальчик вел себя вполне нормально и даже не понимал, как и по какой причине его заперли. Я уже, было, его хотела выпустить, но Джеклер меня отговорила.

— Джеклер — та знахарка, которая лечила моего друга? — спросила Адалина и, получив утвердительный кивок, задумчиво почесала пальцами подбородок. Лицо было мокрым от пота, в шатре стояла духота, как в бане. Девушка скользнула взглядом по спящему Микаэлю и, подтянув Раэль за локоть, вышла из скинии, — Отведи меня к своему сыну.

Смеркалось. Раэль придерживала чародейку за руку, чтобы та не споткнулась в сумерках, даже не подозревая, что оная видит в темноте куда лучше ночного зверя, но чтобы не спугнуть цыганку, Адалина контролировала свои глаза, не позволяя им лучиться жутким для простого человека, светом. А вертикальные зрачки все равно никто не заметит.

Кочевники ко сну отходить отчего-то не торопились. Напротив, постепенно по лагерю загорались костры, у которых собирались цыгане: молодой парень перебирал пальцами по гитаре, провожая заинтересованным взглядом чародейку. Кармилльская внешность была для него в диковинку. Чародеев он никогда не видел, но внешность незнакомки весьма напоминала внешность самих цыган. Разве что волосы у девушки не вились и цвет глаз резко контрастировал с привычным для кочевого народа карим.

— Шанти сказала, что вы мне поможете, — подала голос Раэль, обходя куст орешника и сворачивая в сторону одиноко стоящего шатра. Основной лагерь был в пятидесяти шагах от него.

— Кто такая Шанти? — спросила Адалина, возвращая своим глазам нормальный вид и искоса глянув на женщину.

— Вещунья. Она никогда не ошибается, поэтому я и отправилась к вам за помощью.

— Сивилла, значит, — выдала более привычное для себя определение чародейка. Сивиллы даже в Кармилле были редкостью. В Академии учились несколько, но большинство адептов просто их избегали. Никому не хочется услышать неожиданное предсказание про собственную смерть. Да и сами прорицательницы были извечными одиночками и даже почти не общались друг с другом. — Вещунья могла и ошибиться.

— Шанти никогда не ошибается, — серьезно ответила Раэль, перед тем, как отвести занавесь в сторону и войти внутрь. Некромантка пожала плечами и вошла следом. В голову закралась мысль, что уж больно часто ей приходится заниматься 'не своим делом'. Для чего, спрашивается, поступала на факультет Некромантии, если почти не пользуется своим врожденным даром? Надо было идти на взывательницу, раз уж на то пошло. Последнее время демонов изгонять ей приходится с завидной периодичностью. Хотя это конечно ерунда, — никто бы не взял ее на факультет Взывателей, ими, как и некромантами, нужно родиться!