Щепотка соли в твоем чае (общий файл)

— Наркоманка что ли? Какая секта, какие бонусы, — Кит сжал мои плечи и хорошенько встряхнул, так что клацнули зубы.

 Нет, я, конечно, понимаю, что несу чушь, но это не повод распускать руки и впиваться своими крючками в мои косточки.

— Маня, Манечка, моя маленькая. Я хочу быть с тобой рядом, я хочу не воровать твои прикосновения, а иметь на них право. Хочу гладить твои волосы, греть твои пальцы, и чтобы ты не отшатывалась от меня, как от прокаженного.

  Глазами Красной шапочки я смотрела на чертенка и внимательно слушала его браваду. Вокруг расходились по своим делам люди, дорожки от прожекторов гасли, покорные воле осветителей. А я стояла рядом с моим чудом и верила каждому его слову, потому что срок годности старым чувствам все еще не вышел.

 Теплые губы коснулись волос, а руки обхватили меня надежным кольцом.

— Ты моя драгоценность.

 Я промолчала, зарывшись лицом в отворот куртки чертенка.

 Я не люблю тебя, Никита...

 Просто толчки твоего сердца отдаются в моей груди. И в ней словно оживает пчелиный улей, когда ты рядом.

 Меня окружили незнакомые люди. Они любопытно надвинулись на меня, рассматривая и задавая вопросы. Словно вместо привычных тяжелых прямых прядей у меня выросли зеленые усики гуманоида.

 Прыгая на одной ноге, натягивая джинсы, чертенок любезно оповестил собравшийся консилиум насчет моей персоны:

— Это Манька — моя девушка, руками не трогать: она кусается.

 Прям, точки над ё расставил, размашисто пририсовав злорадствующий смайлик. Я кинула на говорливого попрыгунчика предупреждающий взгляд, который не был замечен ввиду того, что парень склонил голову к груди, учинив разборки с пряжкой собственного ремня.

  Чертенок потянулся к рубашке, с легким сердцем отдав меня на растерзание своим друзьям.

 В небольшом помещении, в котором ребята готовились к выступлению, остались лишь участники фаер-шоу. Но мне и их хватило за глаза.

— А ты хорошенькая, — заявила самая младшая, окидывая меня оценивающим взглядом.

  Ну как на базаре, чес слово, только мужика с беляшами и не хватает.

 Выдавив из себя дружелюбный оскал, я не навящиво попятилась к Киту, под защиту нетопыринного крылышка.

— Вы тоже все очаровашки, но чертенок пошутил, он свободен, аки ветер.

  Мне почему-то не поверили. Особенно заинтересовался моей персоной парень с красными волосами, внимательно всматривавшийся, словно что-то вспоминая.

— Манька? Слушай, а Некромант случайно не твой брат?

— А? — Невнятное бормотание — это все, что я из себя извлекла, ошарашенная тайными способностями своего брата.

— Рин Вакаиро. Азиатская внешность, медицинское образование, в молодости — ролевик, сейчас — патологоанатом?

— Мой, — я все же маленькими шажочками приблизилась к Киту и незаметно ущипнула его за руку.

 Кит дернулся и громко и матерно прошелся по чертам моего характера. Но под взглядами своих друзей смолк и очаровательно приподнял уголки красиво очерченных губ:

— Это любовь, ребята, это все она, зараза. — На последнем слове меня обняли и прошептали на ухо. — Еще раз так сделаешь, я тебя укушу. Больно.

 И уже сборищу фанатиков в лице своих друзей:

— Вы хоть имена свои назовите, а то моя няшка вас побаивается.

 Фаершики сначала смущенно притихли, а потом наперебой начали со мной знакомиться, проявляя невероятный энтузиазм, будто я не я, а Памела Андерсон.

 Красноволосый оказался Филиппом, но все упорно величали его Кардиологом за захватывающие трюки и диплом той же медухи, откуда выпускали и моего братца. Это заведение начинает вызывать у меня любопытство, что курит его ректор перед выдачей диплома таким субчикам, как Рин с Филом.

 Танцовщицу с темными волосами родители окрестили Венерой, Красноволосый же, издеваясь, называл девушку Венькой, остальные чаще прибегали к такому сочетаю букв, как Эни.

  Готический парень больше отмалчивался, он листал какую-то папку, не обращая внимания на общее настроение пестрой гоп-компании. Возле него крутилась девчонка по имени Оля, светленькая, с золотистым крапом веснушек на лице и большими глазами цвета чая. Как нашептал мне Кит, ее чаще называли Лель, а отстраненного скрипача — Маэстро.

 Три четверти собравшихся жаждали подробностей отношений Кит-Ила, из-за чего я чувствовала себя под их взглядами "Снегурочкой", застрявшей в лазерном принтере.

 Я рассеянно отвечала, стараясь не смотреть на полуголого чертенка. Клянусь своей левой пяткой, я мужественно держалась, пока он натягивал джинсы, но взгляд сползал на этого мерзавца против воли. Скользил по смуглой коже, по выступам ключиц и разлету плеч, по груди и бледной паутинке старых шрамов на ребрах, самовольно спускаясь по кубикам пресса к линии пояса джинсов.

 Кит лукаво прищурился. Его пальцы медленно, с явным подтекстом, прошлись по пуговкам рубашки, неторопливо их застегивая. Словно загипнотизированная, каждую я проводила взглядом. Не самым скромным взглядом.

— Нравлюсь?

— Безумно, — нагло протянула, и не думая скромно опускать очи долу.

 Кит склонил голову к плечу, поддразнивая, с энтузиазмом исследователя сканируя меня бесовскими глазами.

— А вы давно вместе?

 Я моргнула, отвлекаясь на вопрос Лель.

 Солнечная девочка явно была младше меня. Позже я узнала, что она учится на втором курсе нашего колледжа искусств. И больше своей скрипки любит разве что флейту, за что и получила свое прозвище.

— Ну, — я задумчиво почесала кончик носа.

 Уловив мои сомнения, за меня ответил чертенок, совершенно непосредственно заявивший, что вот уже пару часов, как начали. И что он требует канонизации его как великомученика.

 Кардиолог показал большой палец, пройдясь по нашему с блондином тандему любовным, почти родительским взглядом. Венера фыркнула, весело сверкая серыми хрусталиками глаз и затягивая пояс кардигана крупной вязки. Красивые стройные ноги девушки обнимали темно-серые в разводах скинни. Остальные тоже вернулись к цивилизованному стилю одежды, домовито попрятав сценические костюмы. На полу стояли раздобревшие спортивные сумки с инвентарем и футляры для скрипок.

 Лель шкодливо подмигнула мне, пытаясь параллельно привлечь внимание Маэстро, тот отмахивался от солнечной девчонки, занятый своей папкой. Она обиженно надув губы, подошла ко мне.

— Тимка — та еще вредина. Зато, какие у него глаза.

 Лель мечтательно вздохнула, смотря сквозь ресницы на хмурую фигуру скрипача. У того были черные волосы до лопаток и раскосые продолговатые черные глаза, под взглядом которых становилось неуютно. Я передернула плечами, вопросительно кивнув на Маэстро.

— Ой, прости, ты же не знаешь, Тимур — это Маэстро, — просветила меня младшенькая, заметив дезориентированную мину на моем японском лике.

 Издав глубокомысленное "А", я покосилась на чертенка.

  Мое чудо переговаривалось с Кардиологом, демонстрируя зубы в улыбке, словно на приеме у дантиста.

— Как думаешь, о чем они? — Я старательно прислушалась, но негромкие слова парней, успевших расположиться в другом конце комнаты, съедало расстояние и легкий фон радио.

— Парни жуткие сплетники, — поделилась опытом Лель, — стопроцентно о тебе судачат.

  Мне не верилось. Солнечная девочка уверенно закивала головой, словно болванчик, так что светлые завитки ее волос запрыгали, точно живые. Я даже залюбовалась, несмотря на капельку женской зависти.

— Точно тебе говорю. У Кардиолога охотничий инстинкт. Ты ему понравилась, и теперь он выясняет, серьезно у вас с Китом, или он может расставлять свои браконьерские капканы.

  Я пренебрежительно дернула плечом. Знаем, плавали. Сама живу на одних квадратных метрах с похожим типом сильной половины человечества.

— Экий зверолов. Только, как бы ему со зверьком обломинго не повстречаться.

 Лель засмеялась. В ее глазах с темной окаемкой я прочла роспись одобрения.

— А ты давно с этим клоуном знакома?

— С Никитой?

 Скрипачка сложила светлые брови домиком. Указательным пальчиком с коротким ногтем она задумчиво постучала по своему острому подбородку, мысленно производя расчеты.

— Полтора года, где-то.

 Я одарила девушку сочувствующим взглядом, на что Лель заливисто рассмеялась, пытаясь обелить чертенка в моих глазах. Только на такого и двух ведер известки не хватит, куда уж стараниям семнадцатилетнего ребенка.

— Он славный, задорный, симпатичный, у него красивая улыбка, и он ценит своих друзей.

 Я доверительно склонила голову к плечу золотой девочки, внося свои коррективы в устную рецензию моего "парня":

— А еще, он вредный, доставучий и, когда смотрит на меня, мне кажется, что за спиной он прячет линейку, которой старательно замеряет мои недостатки.

— Не удивлюсь, если и у тебя припрятаны крапленые карты, — Венера непосредственно улыбнулась, вступая в разговор.

 Я наивно хлопнула ресницами, старательно ковырнув пол мыском левого кеда. Публика меня освистала. Венера заявила, что кроткая девочка Киту приглянуться не сумела бы. Но на прямой вопрос о вкусах блондинистого гурмана Энни лишь лукаво смежила веки, таинственно обронив:

— Та, у которой есть чертовщинка, сможет вскружить голову нашему паяцу.

 Лель многозначительно покивала, насмешив меня серьезным проблеском светло-рыженьких веснушек.

— Вскружить чертенку голову сможет только пропеллер, — изрекла я непреложную истину, нервно перебирая пальцами краешек кармана на своих джинсах.

  Оспорить японскую мудрость девушки не сумели. Меня отвлек коммуникатор, осветившийся и зазвучавший новым входящим смс.

  "Маааать, где же ты? Находись скорее", — ее пропащее величество Тамара решила вернуться к покинутому ранее пирсу.

 "С НИМ я и с его керосиновыми друзьями", — пальцы быстро замелькали над экраном, выжимая нужную последовательность алфавитного набора.

  "Оммг... С Никиткой? Если так, выгоняй его пироманов и домогайся до моего братца, после выступления у него гармонометр зашкаливает, не упускай момент, солнц".

 "Иди, знаешь куда, голуба моя?"

 Томка знала. Горько посетовав на мое упрямство, подруга вызнала, где меня можно отловить, и велела трепетать в ожидании ее явления.

  Я попросила Венеру куда-нибудь меня спрятать так, чтобы злая бабайка не смогла до меня добраться. Энни недоуменно вскинула темные брови, предложив помощь бравых ребят из Кащенко.

— Моей малышке не пойдет смирительная рубашка, в ней она не сможет крепко обнять меня,

— голос подкравшегося со спины диверсанта-чертенка знатно меня перепугал, я едва не поседела от неожиданности.

— Не делай так, милый, — я недовольно жиганула блондина хмурым взглядом.

 На что Кит шутливо чмокнул меня в кончик носа, а его руки замком сошлись на спине, непоседливыми пальцами невесомо огладив голую кожу на пояснице.

— Хорошо, любимая.

  Внутри у меня что-то дернулось в предсмертных конвульсиях, неприятной болью потянув низ живота. Наверное, это отдала концы надежда на существование чувства такта у Кита, смачно впечатав дуло револьвера в висок. Я передернулась, чтобы стряхнуть чужие руки, но они лишь сползли еще ниже.

— Убери грабли, блондин.

  Чертенок отрицательно замотал головой, забираясь пальцами под краешек моей толстовки.

— Мы пойдем, ребятки, столько дел, столько дел, — засуетились новоявленные пироманы, единодушно решив оставить меня с чертенком один на один.

— Да-да. Я вот утюг забыла выключить, — многозначительно закатила выразительные глаза Энни, подхватывая ремень сумки и пятясь с ней к двери.

 Все разбежались, не обратив внимания на бросаемые мной жалостливые взгляды. Кардиолог был в первых рядах эвакуирующихся, его хитрые светлые глаза обхохатывались над моим растерянным видом.

  Стоило Маэстро, которого за руку тянула к выходу Лель, ступить за порог, чертенок преобразился. Коварная улыбка искривила губы моего визави, а в зеленых глазах заплясали джигу малютки феи. Я сглотнула. После чего громко вскрикнула, когда умудрилась при неосторожном движении больно удариться носом о каменное плечо начинающего маньяка. Маньяк сразу же разжал руки, отстраняясь от злющей девицы, гундосящей из-за прижатой к носу ладони страшные кары на блондинистую голову.

— Ыыыы, ты меня уморишь... — прохныкала я, когда кончился мой личный запас ругательств, ощупывая переносицу.

  Пальцы наткнулись на что-то теплое и влажное над губой. Я испуганно отдернула руку, смотря на красные мазки на подушечках пальцев удивленными круглыми глазами. Лицо чертенка резко посерело, и он вздрогнул, тоже уставившись на кровь.

— Маленькая, — Кит сделал неловкий шаг в мою сторону.

  Но я шарахнулась от его протянутой руки, как монашка от пьяного мужика. Блондин как-то болезненно, прерывисто вздохнул. Его красивые глаза лихорадочно и сухо заблестели, а всегда прямые плечи чуть поникли.

— Никита?

  Он лишь досадливо дернул головой, так что льняные пряди челки черканули по коже, скрывая колючие зеленые глаза. Я решительно шагнула к блондину и требовательно вцепилась пальцами в ткань рубашки, запамятовав, что именно на правой руке остались кровяные мазки.

— Ну, посмотри на меня.

 Кит вскинул злые глаза. С минуту он молча пилил меня тяжелым взглядом, потом обхватил скулы ладонями и крепко, требовательно поцеловал. Я ответила с не меньшей настойчивостью, привставая на носочки, чтобы прижаться плотнее к сильному телу, мои пальцы зарылись в светлую россыпь прядей на затылке, чуть надавив. Блондин неохотно отстранился, легко куснув нижнюю губу.

— Прости меня, — чуть слышно прошептал почти в губы и бережно обнял, — я такой дурак.

— Да, — я старательно закивала, — но тебе это даже идет.

  Блаженная улыбка укрылась от пронзительных глаз, когда я потерлась щекой о мое самокритичное чудо. Чудо хмыкнуло, легонько щелкнув меня по лбу. Но смешинки тут же сбежали из зеленых глаз, словно отряд гробокопателей при виде сторожа, ласково обнимающего черенок лопаты, стоило Киту посмотреть на мое лицо и что-то в нем найти явно лишнее. Со злым выдохом: "Твою мать, она тут кровью истекает, а у меня в мыслях одна горизонталь" блондин дернулся к полкам у правой стены и хозяйственно в них зарылся.

 Я негодующе проводила чертенка взглядом, не понимая куда того и с какой целью понесло. Блондин быстро отыскал то, что ему загорелось добыть, и подступил ко мне. В руке чертенок держал упаковку влажных салфеток, отчего мои брови непонимающе поползли на встречу с затылком.

 Щедро протянутую упаковку с изображением апельсина я приняла с недоверчивым любопытством. Повертела ее в пальцах и попробовала сунуть обратно.

 Чертенок удрученно вздохнул, с истинно-материнским терпением распечатывая упаковку.