Эскалаторы людей (Си-проект)

Он ловил на себе восхищенные взгляды. Девушки в белых беретах, девушки без беретов и девушки с прическами, мальчишки, стриженные под полубокс, и мальчишки, стриженные "под Котовского", разного возраста москвичи мужского пола — почти все, как на подбор, в одинаковых широких штанах, словно одевались в одном и том же магазине — все население столицы его страны смотрело на него с интересом и уважением. Население отмечало его могучую фигуру — что со спины, что с других ракурсов, — глазело на парадную форму летчика, а самые внимательные обращали внимание на наградные колодки, со знанием дела определяя боевые ордена. Собаки тянули к нему морды, уловив из вещмешка приятный аромат копчений по сибирским рецептам, и кривили свои мокрые носы, почуяв запах ядреной настойки из кедровых орешков, который не могла удержать ни одна пробка.

Заблудился и потерял направление он почти сразу, не особенно на этот счет переживая. Да и что может случиться с ним в мирном городе? С ним, сбившим восемь самолетов противника, и еще трех не засчитанных, на фронтах к западу от Москвы, а также двоих в небольшой войне далеко на востоке — но об этом тс-с-с!.. Что может произойти неожиданного с ним, встретившим однажды в тайге нос к носу медведя, и успешно удравшим от него вершину ели — но об этом тоже тс-с-с! Какая сила сможет сломить и побороть такого доброго молодца?

Москвичи смотрели ему вслед и уважительно молчали.

Удивительно, но здесь он еще ни разу не был. Киев и Варшава, Берлин, Вена и даже Ленинград уже успели пасть ниц и признать его превосходство. Но был нюанс — в эти города он падал с неба. В Москву он прибыл поездом, словно простой бухгалтер, или, скажем, агроном, но не намерен давать этому городу ни единого шанса.

Город сопротивлялся. Город салютовал гудками, приветствовал развевающимися знаменами на фасадах домов, и даже предлагал купить семечки на пересечении Садового кольца и улицы Калинина — но сдаваться не собирался.

Тем интереснее и приятнее будет победа.

Стараясь не глазеть, подобно провинциалу, на очередную высотку — сколько же их здесь? — он свернул с шумной улицы в переулок. Вещмешок приятно побулькивал тем, что в него было положено. Чемоданчик неназойливо оттягивал руку, напоминая о подаренных шутниками-однополчанами паре гантелей, но о том, чтобы поставить его на землю и отдохнуть, не могло быть и речи. Городу нельзя показать слабину. Он еще проедет здесь под своей Триумфальной аркой, и случится это скоро.

А вот и его арка. Точнее, вход в метро — это такое место, где отправляются поезда, только по подземным тоннелям. Он такую штуковину уже встречал в Берлине, но, по рассказам очевидцев, в Москве метро должно быть намного краше, что не мудрено — это же центр мира. И вот он сейчас пройдет через эту арку — ну не могут эти москвичи без выпендрежа! — и тоже покатается в метрополитене имени товарища Кагановича.

"Станция Смоленская".

Он ухмыльнулся. И в Смоленске он был. И этот город тоже был покорен на бреющем полете. Хороший знак.

Скучающая девушка-контролер сверкнула глазами в ответ на мимоходом отданную честь и расправила плечи, заметно округлив форменную гимнастерку на груди. Щупленький студентик со связкой книг в руках на ходу обернулся, но осознав бездну, разделяющую ничтожного очкарика и героического летчика, ссутулился и торопливо засеменил на самодвижущуюся лестницу, именуемую эскалатором. Здоровенная тетка с жестяным корытом под мышкой перехватила теплый мужественный взгляд и на миг помолодела лет на десять.

Улыбаясь своим мыслям, он занес ногу над первой ступенькой эскалатора, которая неожиданно не стала ждать ласкового, но твердого прикосновения его сапога, и вместо этого умчалась куда-то вниз, а за ней вторая, третья...

Ситуация внезапно вышла из-под контроля. Одна нога ехала вниз, вторая еще стояла на твердой поверхности. Его развернуло, чемодан воткнулся в чей-то ойкнувший живот, а фуражка предательски свалилась на нос. Мир начал переворачиваться. Вокруг предупреждающе заорали в несколько голосов на чистом русском разговорном без примеси, от которого должны были слегка завять уши. Но ушам было не до того. Вместе с остальным телом, неожиданно потерявшим ориентацию в пространстве, они производили простой, но обескураживающий счет — "раз, ступенька, два, ступенька, стенка...", а вместе с телом ступеньки громогласно считало то самое корыто. На одиннадцатой или двенадцатой ноги нащупали опору — но только затем, чтобы оттолкнуться посильнее и полететь дальше в очередной акробатический этюд...

Ненавязчиво, но крепко его ухватили за предплечье, и сразу мир перестал вращаться вокруг произвольно выбранной оси. Щуплый студент, оказавшийся не таким уж и щуплым при ближайшем рассмотрении, подвинул круглые очки ближе к переносице средним пальцем и понимающе осведомился:

— Вошел в штопор, летчик?

— Есть такое, — последовал немедленный ответ, и голос был на удивление хриплым. — В неконтролируемый...

Кто-то сзади протянул ему вещмешок и чемоданчик. Из вещмешка трагически капало, а у чемодана был сломан один замок. Фуражка частично приняла форму ступеньки эскалатора.

Первый раунд оказался проигран вчистую, но перед реваншем следовало хотя бы отряхнуться.

Москвичи сочувственно молчали.

— Здравствуй, город, — неслышно пробормотал он, и с трудом, но все-таки усмехнулся.

Охрануэль

Эскалатор номер 23. Эскалатору сейчас очень больно...

Эскалатор был старый, натруженный. Он уже с трудом поднимался — всё-таки, столько ступеней... А сердце, точнее, механизм, было изношено. Но даже замена сердца уже бы не помогла: он просто был старый и своё отжил.

Он уже с трудом поднимал людей, слушая их разговоры друг с другом или по телефону. Многие люди ехали молча, — тогда он слушал их молчание, пытаясь угадать, о чём эти люди думают.

Сегодня у него был ужасно беспокойный день: пятница, к тому же началась весна. Он чувствовал это время года по тому особому радостному оживлению, которое угадывалось в толпе стоящих на нём людей: они спешили на дачи и просто за город.

Обычно эскалатор радовался вместе с ними и, поднимаясь ступеньками к выходу, старался вдохнуть прорывающийся в распахнутые двери уличный воздух, — такой волнующе свежий, бодрящий. Но сегодня почему-то ему было тревожно: воздух казался холодным, ветреным, дующим в спину.

Эскалатор с трудом опрокинул самую верхнюю ступеньку в свою шахту и почувствовал, как в механизме что-то хрустнуло. Сердце его заныло, потом стало наполнятся болью, всё сильнее и сильнее. `Это — конец`, — понял эскалатор. Он почувствовал, что через секунду рухнет, но вдруг заметил на своей спине где-то посередине маленькую девочку. Её пальчики были сложены вместе, в узкую ладошку, лежащую на резиновом поручне. "Если я упаду, ей — конец", — подумал эскалатор. Из последних сил, преодолевая боль в поломанном механизме, он дотащил ту ступеньку, на которой стояла девочка, почти до самого верха, и замер. Он не видел, как засуетились работники метро, не слышал, как испуганно галдели поднимающиеся в кои-то веки своими ногами пассажиры, не чувствовал, как они наступают на его спину. Последняя мысль была: не упасть, не рухнуть в бездну, не допустить гибели людей и той маленькой девочки с пальчиками, сложенными в узкую ладошку. Но почему-то услышал, как эта девочка расстроенно сказала маме:

— Эскалатору сейчас очень больно...

Дуров Алексей Викторович

Эскалатор номер 24. Все для пассажиров

Коммуникатор мелодично запиликал — знакомый сигнал, вызывают с какого-то самолета, который сейчас не в воздухе, а на ярусе. Виктор быстро вдавил кнопку, услышал озадаченный мужской голос:

— Борт полста девятнадцать, стюард. Где пассажиры? Эскалатор подали, а пассажиров нет.

Виктор не успел до конца осознать услышанное, как коммуникатор снова запел — сигнал знаком смутно, не вспоминается, кто так вызывает, но почему-то мелодия кажется тревожной.

Извинился перед стюардом, переключился. Мелодичный женский голос:

— Техническая служба аэропорта?

— Дда-а... — похолодел Виктор, он вспомнил, что за сигнал.

— Это служба спасения. Нам позвонили пассажиры рейса на Мадрид, они говорят, что их высадило с эскалатора не в самолет, а куда-то под открытое небо, на верхний ярус, судя по всему. А погода — сами видите. Нам высылать вертолет, или сами управитесь?

— Что?! Точно на верхний ярус?!

— Да, покрытие с аэродромной разметкой, огни, сверху яруса нету. Так высылать вертолет?

— Вертолет? Нет, пока не надо, у нас свои... если что — позвоним.

— Удачи.

Виктор переключился обратно на стюарда, объяснил:

— Похоже, ваших пассажиров не туда доставили.

— Что?! Да что у вас происходит?!

— Разбираемся!

Отключившись, Виктор повернулся к терминалу. А дальше что? Пожалуй, сначала надо выручить пассажиров, которые не по своей вине оказались на верхнем ярусе. Не дай бог, простудятся -погодка некурортная, 'снегодождь' с ветром. И ограждения там нет, а высота головокружительная. Быстрее и проще всего добраться до пассажиров с помощью эскалатора, да только доверять ему нельзя, подвел он сегодня, не справился. Виданное ли дело, вместо самолета на ярус вывел! Придется вручную управлять эскалатором. Давненько живые люди этого не делали, только искины.

Виктор торопливо вызвал нужные программы, переключил эскалатор на ручное управления, в панике пытаясь вспомнить, чего делать-то надо. Забыл уже, чему на курсах техников учился, мало того, реальным эскалатором Виктор не рулил ни разу в жизни, все на тренажерах. Можно поручить кому-то из подчиненных, у кого знания про ручное управление свежее, но Виктор им не слишком доверял — молодежь, рано им еще.

Когда-то давно, на заре развития технологии, эскалаторы были простыми движущимися лестницами, скучными и стационарными. И до сих пор такие есть, в той же самой подземке. Когда-то давно и аэродромы занимали огромную площадь, пока земля не подорожала, и не стало дешевле развивать аэродромы по вертикали, ярусами. А чтобы доставлять пассажиров к самолетам и был придуман современный аэропортовый эскалатор — гибкий хобот с движущимися ступенями внутри, способный присоединиться к самолету, как бы тот причудливо не стоял на ярусе. Сложная штуковина, особенно в управлении, потому распоряжаются эскалаторами специально выделенные искины. Так оно надежнее. Казалось...

Виктор ввел команды эскалатору: расстыковаться с самолетом, занять центральное положение, поднять выходной раструб на уровень последнего яруса, потом развернуть, подвести к ярусу. Теперь нужно очень аккуратно опустить раструб на плоскость, и можно раскрывать вход. На пассажиров не наступит? Вообще-то есть снаружи камеры, и простые системы распознавания образов работают, но видимость плохая — на мониторе вообще ничего не видно, даже снегодождя. Почему не предусмотрели, чтобы прожектор включался автоматически, когда ночь наступает? Все на искинов надеялись.

С прожектором и противотуманным фильтром стало видно ярус и даже темную, плотно сбившуюся кучку пассажиров. Теперь аккуратно подвести эскалатор.

Не человеческая это работа. Люди слишком нервничают. А перестанут нервничать — потеряют осторожность и будут давить самолеты эскалаторами. Хорошо, если без пассажиров.

А о том, что же случилось, даже страшно думать. Как мог искин вывести эскалатор не туда? Либо по ошибке, либо нарочно, и неизвестно, что из этого хуже. До сих пор искины не ошибались 'на работе', уж тем более не вредили намеренно, даже в мелочах. Все когда-то происходит впервые, но почему именно с Виктором?!

Последние метры вел раструб крайне осторожно, медленно, по сантиметру. Очень боялся приложиться к пандусу слишком сильно. Пассажиры сначала двинулись навстречу раструбу — Виктор аж вспотел, — но одумались и наоборот отступили, видимо нашелся среди них кто-то умный и посоветовал не дергаться.

Утвердить раструб на плоскости яруса Виктор так и не решился, остановил сантиметрах в десяти над покрытием и открыл вход. А у искинов орудовать эскалаторами получается легко и непринужденно, как у людей руками, загляденье просто.

Пассажиры спешно, толкаясь, ринулись внутрь. Надо бы их приструнить, но Виктор забыл начисто, как включить громкоговоритель.

Ничего, вроде бы все пассажиры ушли с яруса — Виктор успел их пересчитать, двадцать восемь человек, полная загрузка мадридского рейса. Повезло, что всего лишь маленький С-810 участвует в событиях, а не суперлайнер. Если высадить на открытый ярус под снегодождь полторы тысячи человек, это добром не кончится просто по теории вероятности. Можно сказать, с погодой повезло, что она для суперлайнеров нелетная.

А как там они внутри хобота? Проклятье, камеры не работают.

Промелькнула паническая мысль: а движутся ли ступени, и в ту ли сторону? Схватился за мышку, открыл нужное 'окно'. Все в порядке.

Так, хорошо, пассажиров с яруса сняли, дальше что? По логике, надо дождаться, пока пассажиры спустятся, послать кого-нибудь убедиться, что с ними все слава богу, а также извиниться и объяснить ситуацию. Потом доставить, наконец-то пассажиров на С-810, и так уже, наверное, рейс задерживается. Кого бы послать, кого не жалко? И почему вообще этим должен заниматься Виктор?

Вызвал сервисную службу аэропорта:

— Вера, здравствуй.

— Что там у вас происходит?!

— А что?

— Слухи какие-то жуткие, как будто эскалатор с ума сошел, пассажиров не туда вывел! — надо же, как у Веры прифронтовая разведка работает.

— Разбираемся. Эскалатор я на ручной режим перевел, пассажиров с яруса снял...

— С яруса?! А вдруг бы туда самолет зарулил? — а этого Виктор не успел испугаться.

— Обошлось. Пассажиры сейчас на эскалаторе, спускаются, надо их встретить, займешься? А то нам разбираться надо...

— Х-хорошо, разбирайтесь.

Виктор на пару секунд задумался: какая задача важнее, доставить пассажиров мадридского рейса на самолет, или разобраться с эскалатором, точнее — с искином? Понял, что задачи сливаются в одну: не сможет он вручную подвести раструб к самолету, искин нужен. Значит, нужно пообщаться с Ванессой — это и есть искин, который за эскалатор отвечает. Самый быстрый способ — отключить режим ручного управления. Но можно ли? Вдруг Ванесса начнет хоботом ярусы с самолетами крушить? Или заявит: 'Если мне не предоставят в течение двадцати минут миллиард денег, дворец и человеческое тело, я начинаю убивать пассажиров'?

Очень захотелось свалить всю ответственность на начальство. Даже принялся вызывать вышестоящих. Не тут-то было, у начальства тоже есть своя разведка — один не ответил, второго нет на месте, третий рявкнул: 'Не в моей компетенции!' — Виктор и звука не успел издать.

Как бы вызвать искина, не допустив его к управлению эскалатором? Программист мог бы, но возни надолго. Стоп, есть же режим тестирования!

Виктор забарабанил по монитору и вскоре услышал:

— Что происходит? — голос доброй бабушки, так запрограммирована говорить Ванесса.

— Пытаемся разобраться, — осторожно ответил Виктор. — А что у тебя?