Книга Лино (1)

Однако зверю явно было не до него. По поздней осени охота являлась делом довольно нетрудным, а потому, лишь мельком взглянув на юного ирчи, хищник тут же лениво затрусил прочь — идея о метком броске камнем или стреле в боку радовала его ничуть не больше, чем мысль об его острых клыках радовала самого Элка.

Коротко возблагодарив исправно хранящих его лесных духов, мальчишка продолжил свой путь, с трудом продираясь по лесному бездорожью; затем привычно свернул в узкую ложбину и довольно скоро почуял дым от очагов поселка, лишь два с лишним десятка зим назад перенесенного сюда от склонов гор, за которыми находилась колыбель ирчи — Утумно. Вскоре показались и костры, разложенные дозорными у границы обжитых земель, однако вид их ничуть не обрадовал возвращавшегося домой.

Да, там впереди было и долгожданное тепло, и крыша над головой, и законная доля еды у отцовского очага, но, достигая всего этого, Элк вынужден был немало усилий приложить для того, чтобы пробраться в поселок никем не замеченным. Иначе быть ему битым стайкой более удачливых сверстников, неизбежно дразнивших его за слабость, миролюбие и не слишком чистокровное происхождение. Ведь матерью его была андэ — несвободная, давным-давно отданная отцу кем-то из Создавших, да и сам Элк действительно уступал ровесникам в большинстве их жестоких детских забав.

Как и следовало ожидать, бесплодная затея с незаметным возвращением домой ему не удалась.

— Андэр!.. Смотрите, сын андэ идет. Замерз, бедненький... Ну ничего, сейчас отогреют!..

Знакомый голос. Улхар — малыш на целых три зимы младше Элка, изо всех сил стремящийся ужиться в компании тех, кто постарше — первым заметил полукровку и выкатился навстречу, мельтеша под самыми ногами.

— Уйди ты! — отмахнулся тот, да не тут-то было.

Закутанный в какую-то рвань явно с чужого плеча, Улхар и не думал уступать ему дорогу. Он продолжал вопить во всю глотку и вскоре первый снежок метко ударил Элка по копне русых волос. Следом за ним откуда-то прилетел камень...

Затем тяжелый удар по громоздкой вязанке и вовсе сбил пришедшего с ног.

Палка — это уже оружие не для сопливой малышни; ее предпочитают мальчишки постарше, поэтому, едва выбравшись из-под кучи собранного некогда хвороста, младший сын вождя уже знал, с кем ему, скорее всего, предстоит иметь дело, а потому ничуть не удивился, нос к носу столкнувшись с Ларном — своим ближайшим соседом по землянкам, отец которого давно уже всерьез прочил сыну судьбу ученика шамана.

— Я — ирчи! — не выдержал Элк. — И такой же Гхарто (сын Гхарта), как Рат!.. И я...

Ларн был более чем на голову выше и при этом на пару зим старше, да и ловкости ему было не занимать. В следующий же миг очередной камень ударил Элка в спину, а от нового удара своего давнего врага он снова полетел на каменистую землю, едва прикрытую тонким слоем первого снега. Слезы брызнули у него из глаз, но, тут же вскочив, он яростно ринулся на Ларна, уже в который раз пытаясь доказать тому, что не так слаб, как о нем думают. Новый удар... Снова снег и ловкие пинки двух-трех поселковых мальчишек, азартно бьющих ногами кто во что горазд. Новая попытка подняться, но...

Как выяснилось, в очередной атаке не было никакой необходимости. Проворная, как атакующий зверь, гибкая тень с развевающимися по плечам тяжелыми пепельными волосами, грозно мелькнула среди мальчишек. Дальнейшее произошло мгновенно. Короткий крик от неожиданной и внезапной боли, чей-то жалобный рев на пол поселка и восторженно-испуганное улюлюканье с гребня соседней землянки так и не успели предупредить Ларна о том, что лучше бы ему спешно покинуть место своей коронной забавы. В итоге ему довелось успеть заметить лишь быстро мелькнувший перед глазами пушистый волчий хвост, знакомую серую шерстяную рубаху да умелый кулак, в мгновение ока в кровь разбивший ему лицо.

Рат, сын Гхарта, особой жалостью не отличался. Ему, чистокровному ирчи, лишь совсем чуть-чуть не заставшему те времена, когда поселок ютился еще на склонах гор, окружающих Утумно, одинаково хорошо служили и копье, и охотничий нож, и собственные руки. Заметив его всего в паре шагов от себя, лежащий на спине Ларн не без оснований счел за благо предусмотрительно откатиться в сторону и, утеревшись разорванным при падении подолом, как можно быстрее юркнуть в ближайшую же дверь, резонно полагая, что в землянку его отца Рат за ним, скорее всего, не пойдет.

Крепко стиснув зубы от боли многочисленных синяков, Элк, дрожа, обернулся к брату.

— Ступай домой, — коротко приказал тот и, одной рукой взвалив на плечо вязанку, а другой подхватив за веревку давно забытую волокушу, привычно пошел следом.

* * *

Холодные зимние звезды ярко мерцали в морозном воздухе, с трудом заглядывая в лес меж верхушек огромных деревьев. Сугробы тихонько поскрипывали под ногами, но ни одна ветка не цеплялась за одежду Рата. Великолепный охотник, он двигался вперед не хуже настоящего волка и, как настоящий же волк, ни на миг не забывал о необходимости быть предельно осторожным. Длинные пепельно-серые волосы настоящей гривой лежали на плечах, а темная меховая одежда и впрямь делала молодого ирчи похожим на зверя, однако все это ни на минуту не спасло бы его в том случае, если бы дерзкая забава юноши оказалась кем-то раскрыта.

Дело в том, что, не желая вечно похваляться в поселке исключительно заслугами отца, Рат сумасбродно поспорил с ровесниками о том, что сумеет подсмотреть одно из священных гаданий местного шамана и живым вернуться обратно, первым узнав о том, кого же тот возьмет себе в ученики.

Приключение предстояло нешуточное, но Рат знал свои силы, и не без оснований надеялся на удачу. А потому с каждым шагом расстояние, отделявшее его от одинокой землянки, затерянной в дальних холмах, все сокращалось, и вскоре глаза юноши различили множество маленьких огней, привычно горевших на ограде знакомого капища.

На пределе бесшумности стелясь над самой землей, смельчак быстро проскользнул к широким жердевым воротам, едва переплетенным короткими обрезками прошлогоднего ивняка. Открыты... Хорошо, значит, будет меньше шума. Еще десяток осторожных шагов и рука его коснулась очищенной от снега кровли. Через занавешенную тяжелой шкурой узкую дверь на порог падал свет горящего очага, однако этот наблюдательный пункт ничего не стоил. Гораздо сложнее было бы подобраться к злорадно мерцавшему в темноте дымоходу и, уцепившись рукой за твердую, как камень, жердину гнета, Рат бесшумнее кошки полез наверх.

Еще мгновение и в лицо ему ударил едкий дым горящего внутри открытого очага. Теперь, если затаиться, то можно будет без труда обозревать изрядную часть землянки, будучи относительно незаметным для находящегося внутри. Если только... если только духи не подскажут хозяину хижины о том, что старый обычай нарушен и на капище находится чужак...

...К счастью, судьба пока что щадила его. Не чуя рядом чужого присутствия, шаман медленно зажег пару алтарных светильников, заправленных звериным жиром, бросил каждому из них по горсти сморщенных от мороза ягод, а также прочей сушеной дряни, и, подняв уже сейчас тихонько шелестящий костяными подвесками бубен, с невнятным бормотанием пустился в медленно-монотонное движение вокруг очага. Рат плохо различал, когда он успевал бросать в огонь свои колдовские травы, но время от времени языки пламени шипели, как потревоженное гнездо болотных гадюк, или меняли цвет, наполняя запах дыма целым букетом различных ароматов.

Вдыхая их, Рат пару раз едва не потерял сознание, однако духи, похоже, оценили его смелость и так и не забрали ни разума, ни чувств...

...Холода больше не ощущалось. Жар очага жестоко обжигал лицо, но легкий морозец окружающей ночи почему-то даже не пробовал забираться под укрывавшую тело одежду. Еще немного, и крупные хлопья внезапно пошедшего снега пологом скрыли старый, хорошо обношенный мех, а пришедшая вместе со снегопадом мертвенная тишина привычно убаюкала осторожность. Не выдержав, юноша коротко встряхнул головой. На его счастье именно в этот миг шаман переместился наконец поближе к алтарю. Голос его стал громче, ритмичный гул бубна — уверенней, однако Рат по-прежнему не различал ни слова. Он лишь видел, что время от времени хозяин капища бросал наземь какие-то мелкие предметы, кружась вокруг них во все убыстряющемся ритме гадального танца.

Движения его были настолько плавными, что впору было сравнить их с пляской очажного огня, но, как и огонь, были они предельно быстры и казались со стороны смертельно опасными. Заплетенные во множество тугих косичек огненно-рыжие волосы, перетянутые черным, как уголь, ремнем, еще больше увеличивали изначальное сходство. В такт танцу они метались по заботливо укрытым ритуальной одеждой широким сухощавым плечам, спадая чуть ли не до поясницы, и постукивали вплетенными на концах крошечными роговыми бусинками.

Смысл танца был понятен Рату едва ли на половину, ибо никто и никогда не взялся бы посвящать охотника в таинство гадальных искусств. Считалось, что с него вполне достаточно и простейших бытовых обрядов, однако прислушиваться к случайным оговоркам в чужих разговорах ему никто не запрещал и привычный к работе мозг без труда достраивал недостающую картинку. А так как понять, как по положению упавших перед ним предметов шаман способен выбрать кого-то конкретного себе в ученики, заведомо не представлялось возможным, смельчаку оставалось лишь просто следить за общим течением действа, тем более что рассчитывать на большее он был и не вправе.

...Наконец бубен умолк и наступила такая глубокая тишина, что молодому ирчи показалось — он слышит шуршание снежинок, падающих на крышу рядом с ним. Гадавший опустился на колени, внимательно рассматривая узоры, легшие перед ним, но шепот, раздавшийся вслед за этим, жестоким морозом прошелся по напряженной спине его незванного гостя.

— Ла-а-р-н-н...

Это было первое осмысленное слово, которое Рату удалось разобрать за весь обряд, и оно же кубарем сбросило его с островерхой крыши шаманской землянки, неведомо как заставив поспешно покинуть капище для того, чтобы никогда в жизни не рисковать больше своим рассудком, по неосторожности решаясь на подобные выходки.

* * *

Резким движением освободив придавленную к порогу промерзшую медвежью шкуру, Рат уверенно шагнул вниз по грубым подобиям ступеней, выдолбленным в толстой еловой колоде. Тяжелый дымный полумрак едва разрежали притухшие языки пламени чуть заметно горящего очага, по стенам плясали знакомые тени.

Испуганно вскрикнув, возившаяся с чем-то у стены девушка-андэ попыталась было незаметно выскользнуть за дверь. Невысокая, темноволосая, она совсем недавно появилась в доме, придя на смену уведенной в соседний поселок матери Элка, и отчаянно боялась Рата, подобно тому, как лань боится бродящего в темноте молодого волка. Судьбу подобных ей девушке объяснять не пришлось, но, пока эта часть жизни поселка ирчи обходила квэндэ стороной, она всеми силами старалась продлить это время как можно дольше.

Однако, на этот раз ускользнуть совсем уж незамеченной ей не удалось.

— Займись ими, — последовал короткий приказ, и Рат по-хозяйски швырнул связку принесенных из леса птиц в высокую грубо сплетенную корзину, одиноко стоявшую у двери в самом темном углу. В холмах властвовала самая настоящая стужа, он замерз и думал сейчас только о желанном тепле очага, вопреки множеству отцовских насмешек не обращая на новую андэ ни малейшего внимания.

Но, едва только он протянул руки к тихонько потрескивавшим углям, глухой голос, донесшийся от дальней стены землянки, напомнил ему о том, что молодой ирчи здесь не один.

— Тхарганат, — тихо приветствовала его мать и привычно завозилась у висящей рядом с ней колыбели, чтобы обиженно захныкавшая дочка не слишком помешала брату.

Серые глаза Рата слегка потеплели, а губы тронула едва заметная гордая усмешка. Так приветствуют не мальчишку — равного отцу охотника, кормильца семьи вполне уже достойного зажить своим домом.

— Где отец? — спокойно спросил он через минуту, когда лицо и руки уже горели долгожданным теплом.

— Ушел, — коротко прозвучало в ответ.

— А Элк?

Вместо ответа орчанка лишь раздраженно указала сыну на отгороженную от двери лежанку, тотчас же снова взявшись за подвешенную к прочной жердине меховую люльку. Ее не очень-то радовало признание, дарованное хозяином дома болезненному и никчемному мальчишке, и Рат знал — большего он от нее о сводном брате не узнает.

Однако сам он к Элку относился иначе. Решения отца было для него вполне достаточно, а потому, уверенно убрав от лица тяжелые плети кос, собиравшие пряди густых волос над висками, молодой ирчи бесшумно подошел к спящему андэр и осторожно присел на разнородный ворох шкур, неровно укрывавших земляной приступок их с братом лежанки.

Мальчик действительно спал. Устало разметавшись на залежалых шкурах, он дышал довольно тяжело, а его едва заметное в темноте бледное лицо горело яркими пятнами румянца. Сначала Рат подумал было, что это — следствие жара горящего очага, но, коснувшись руки спящего, тут же отдернул пальцы. Кисть Элка была горяча, как огонь. Он снова был болен и путался в тенетах недуга, причины которого никто в поселке не понимал.

— Свари трав,.. живо, — не на шутку встревоженный, Рат поспешно обернулся к андэ.

О шамане в такую погоду нечего было и думать...

Хорошее отношение к Элку являлось единственной нитью, хоть как-то роднившей их. Ведь Рат, как ни странно, был очень внимателен к брату, а тот в свою очередь не раз и не два скрашивал для девушки тяжелые дни неволи и, будучи лишь ненамного младше самой андэ, вполне мог считаться ее другом.

Дважды повторять приказание не пришлось. Встревоженная куда больше Рата, она поспешно взялась хлопотать у очага, однако, когда настой был готов, Элк уже успел начать задыхаться. Мечась по лежанке, он неизбежно срывал любую холодную тряпицу, которой старший брат тщетно пытался остудить его руки и лоб.

— Мама... Мама... Почему они такие яркие? — то и дело тихонько шептал он, непроизвольно прикрывая рукой и без того закрытые глаза. — Мама...

...Однако в тот момент, когда Рат принял-таки из рук андэ долгожданный напиток, голос Элка внезапно изменился. Он стал спокойнее и как будто заметно взрослее — как всегда в таких случаях от простой горячки болезнь явно переходила в самую необъяснимую свою колею.

— Elini...— удивленно, но вполне отчетливо произнес он, а затем осторожно добавил, как будто обращаясь к кому-то невидимому, находящемуся рядом. — (Они зовут — я слышу... Прости)...— тихий шепот его на мгновение затих, а затем, отчаянно крикнув: "LA-a-a!" ("Нет!"), мальчик болезненно забился в руках брата, изо всех сил пытаясь вырваться на свободу, к ужасу Рата, похоже, не только из его рук.

— Духи уводят его, — негромко произнес он, за неимением лучшего собеседника обращаясь к андэ. — Попробуй напоить... не бойся — я удержу.

И, перебарывая страх, Рат как можно крепче прижал к лежанке руки братишки, невероятным образом пытаясь удержать в ладонях еще и его голову.