Закуси горе луковицей

— Некрасова? — перебила она его.

— Да, Зоя Николаевна, вашего бывшего подопечного.

— Значит, он все ещё там... Вот не ожидала. А почему в Волгоград?

— Дело в том, что в одном из районов области сдаётся в эксплуатацию пансионат для ветеранов. Там сейчас царит полный аврал. И, естественно, не хватает рук. Наша задача: доставить этого капитана в областной дом ветеранов и передать его вместе с сопроводительными документами им, а уж они потом сами доставят его на место. Ну, как, Зоя Николаевна, сможете убить двух зайцев? Если вы в состоянии решить обе проблемы, то я похлопочу за вас, согласны?

— А к какому числу нужно его доставить?

— В распоряжении указано: в период с третьего по пятое, но, думаю, это не принципиально. Ну, так как? Решайтесь, нужно спешить, пока кого-нибудь другого приказом не отдали.

— Я согласна. Мне это по пути, думаю, справлюсь.

— Вот и прекрасно. Пойду договариваться с главным; надо ещё и подмену тебе выпросить.

К обеду Зоя уже прошла инструктаж, получила командировочные деньги и предписание и пошла готовиться к отъезду. Вот тут-то у неё и возник главный вопрос: куда ехать в первую очередь: в Ольховку или в санаторий? Если она сначала поедет к бабушке, может случиться так, что обстоятельства не позволят ей вовремя уехать от неё, и тогда она ничего не успеет и многих подведёт. Если же начнёт с санатория, то однозначно сможет увидеться с Денисом и тётей Машей, а также забрать и сопроводить Владимира. При острой необходимости она тотчас выедет с ним в Волгоград и, освободившись, поспешит в Ольховку.

Глава 7. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Принять решение было не легче, чем собраться и преодолеть около тысячи километров. Дома все приметы осени налицо, а здесь — ни намёка на неё, по-прежнему царствует лето. Зоя чуть ли не вприпрыжку шагала к знакомому домику, а внутри неё звучала мелодия беспечной песенки: 'Я твердила о морях и кораллах...'

Клематисы цвели по-прежнему. Вся беседка увешана тяжёлыми лиловыми и светло-зелёными гроздьями винограда. Тётя Маша, сидя за столом под яблоней, что-то писала. Зоя толкнула калитку. Та, мягко увязнув в траве и не издав при этом ни звука, распахнулась непривычно легко, во всю ширь. Девушка шагнула во двор, хозяйка подняла голову.

— Зоенька! Глазам не верю. Вот так сюрприз! — Она встала и пошла гостье навстречу.

— Здравствуйте, тётя Маша. Как я рада видеть вас, не передать. — Они обнялись.

— Здравствуй, дорогая. Неужели отпустили догуливать?

— Скорее в погоню отправили за тремя зайцами, чем в отпуск.

— Ну, тогда, детка, дело твоё почти безнадёжное.

— Что вы, тёть Маша, не дай Бог! Если не удастся отдохнуть — это не беда. Но уж других неудач я не переживу: ведь мне нужно проводить Володю до Волгограда и дома обязательно застать свою бабушку живой.

— Бедная девочка! В этот раз тебе выпала невесёлая миссия. Ну что ж, всё это жизнь. — Хозяйка, ласково коснувшись её плеча, усадила за стол. — У меня в термосочке чай на травках. Обожди минутку.

Шагнула через порожек кухни, зазвякала посудой.

Чай пили с лимоном, конфетами, ели бутерброды с сыром.

— Володю жалко... таких парней, как он, я уже лет двадцать не встречала.

Зоя с изумлением посмотрела на хозяйку. — Та усмехнулась.

— Да-да, Зоенька. Мы продолжаем общаться: то я его навещаю, то он меня. Беседуем с ним, едим виноград, арбузы.

— Приятно слышать. Ведь я тогда хотела попросить вас об этом, да не решилась.

— Ты познакомила нас, и довольно.

— Тёть Маша, вы тоже считаете его интересным человеком?

— Весьма. Он своеобразен и, как я поняла, деятелен и упрям. И ещё по некоторым признакам смел и решителен. В нём всего в меру: и воспитания, и интеллекта. И самое важное: он не пустоцвет, а личность.

— Я это тоже чувствую, но... не понимаю... Он же детдомовский.

— Да, Зоенька, для воспитанника детдома, может быть, это и нетипично. Тут, вероятно, гены сработали. У него ведь тоже были родители и, очевидно, неглупые. А жизнь, как он сам считает, — способ передачи опыта будущим поколениям. Вот тебе и весь ответ.

— Да, он любит пофилософствовать, — отметила Зоя.

— Согласна. Ты не поверишь, но я заслушиваюсь им, как первокурсница... Мне будет не хватать его.

— Я верю вам, потому что и сама частенько опираюсь на его слова. Тётя Маша, а обо мне он вспоминал?

— Миленькая моя, даже не сомневайся! Ведь ты в его глазах — воплощение всех достоинств. У нас не было ни одной встречи, чтобы мы не говорили о тебе.

— Вы преувеличиваете.

— Ничуть. Кстати, вчера он был у меня, заезжал попрощаться и, представь себе, оставил для тебя письмо.

— Тёть Маша, вы шутите?

— Нет, моя дорогая. Если хочешь, убедись: оно на книжном шкафу лежит.

— Так вы не хотите мне отдать его?

— Зоенька, я не знаю, что в нём, но когда Володя оставлял мне конверт, он сказал: 'Это написано для Зои. Если лет через пять-семь она заглянет к вам, отдайте. Надеюсь, оно кое о чём ей напомнит'.

— Что ж, может быть, это и к лучшему, — ответила девушка. — Тогда через пять лет я забегу за ним?

Хозяйка улыбнулась.

— Вот и славно. Обязательно забеги. Буду ждать. А пока располагайся. Ешь виноград.

— Спасибо. — Зоя взглянула на часы. — Уже полпятого. Тёть Маша, вы не обидитесь, если я сейчас возьму книжку и сбегу на пляж. А вечером, как и прежде, за чашечкой чая мы обо всём поговорим с вами. Ну, а дела я оставлю на завтра.

— Иди-иди, миленькая. Самое время понежиться на солнышке.

Переодеваясь, девушка вспомнила о подарке тёте Маше. Со дна сумки достала 'Энциклопедию по кулинарии'.

Вышла из дому, положила её на угол стола.

— Тёть Маша, это вам.

Та, увидев огромную сияющую позолотой книгу, привстала.

— Мне?..

— Ну а кому же ещё? Вам, конечно.

— Спасибо, — прошептала она.

— Развлекайтесь.

Гостья поцеловала её в щёку и выскочила за калитку.

Зоино место было не занято. Накупавшись, она добралась до топчана, улеглась на живот и раскрыла 'Клеопатру' Хаггарда. Легко читаемая в иной обстановке книга, не увлекала. Смысл прочитанного текста упорно не доходил до сознания. Захлопнув её и положив подбородок на руки, Зоя стала смотреть на улицу, по которой обычно приходил Денис. Из третьего по левую руку дома вышла молодая круглолицая женщина. Рядом с ней старательно косолапил голенький пухлощёкий малыш. На его кудрявой головке, придавая ему сходство с неким экзотическим фруктом, красовалась зелёная, чуть ли не кукольная, кепочка. Его матери не более двадцати пяти. Воздушные медно-золотистые волосы, румянец, проступающий сквозь ровный матовый загар, добрые счастливые глаза. Она красива, и с этим не поспоришь. Женщина, высоко подняв голову, кого-то высматривала на берегу, а мальчик просто вертел головой.

Они шли прямо на неё. И тут Зое захотелось поозоровать. Чтобы привлечь внимание мальчишки, она демонстративно сняла очки. Он это заметил. Тогда она 'сделала ему глазки' и 'страстный поцелуйчик'. Малыш, последние шажки не сводивший с неё глаз, вдруг отпустил палец матери, встал перед девушкой на четвереньки и полез целоваться. Зоя чмокнула его в нежные, как граммофончик вьюнка, губки и рассмеялась.

Его мать остановилась и тоже засмеялась.

— Борька, ты что это творишь, а? И это-то в полтора года. Что же я с тобой дальше буду делать? — И уже Зое: — Да, генетика — опасная вещь. Такого с ним ещё не бывало.

Кончиками пальцев Зоя коснулась его кудряшек, провела по розовой щёчке.

— Какой милый малыш.

Мать взяла его за руку.

— Если он уродился в Дениску, то ой-ёй-ёй! Намучаюсь я с ним. — Покачала она головой.

Зоя привстала.

— А кто такой Дениска?

Женщина усмехнулась.

— Папашка его. Есть тут у нас один... известный человек... с очень редкой профессией.

— Он ваш муж? — чуть поспешнее, чем следовало, спросила девушка.

— Слава Богу, не мой. Другая дура с ним мучается.

Женщина внезапно всмотрелась в её лицо.

— О-о! Так это никак вы подпортили ему репутацию?

— Я?! — Зоя медленно поднялась.

— Ну да. Ведь это же вы отдыхали у нас недавно. Правильно?

— Да, я была здесь, в июне...

Уже предчувствуя нечто дурное, Зоя уточнила:

— Вы говорите о Солошенко?

— Ну да, о нём, горемычном.

— Извините, а чем же я могла скомпрометировать его?

— Не поверите. Своей беспримерной стойкостью, — хохотнула она. — Вы первая из его подруг, кого он так и не сумел соблазнить.

— О чём это вы? То, что было между нами, можем знать только мы одни.

— Да у нас, девушка, добрые вести не лежат на месте, впрочем, как и худые. Так что знают все, кому интересно.

— Но от кого?

— Да от него же и знают, от Дениски. Он ведь, сердечный, переживает. Хотя, истины ради, после неудачи с вами он уже реабилитировался, причём дважды.

Зоя неприязненно, чуть ли не враждебно взглянула на женщину и медленно опустилась на топчан.

— Понимаю, — сказала та, — сама такая была: доверчивая, как овца. Но свой паспорт Дениска вам не покажет, это я гарантирую. Зинка его ещё жива, в районке лежит.

— У них что, и дети есть? — подавленно спросила Зоя.

— В его семье нет. А вообще, да. В семьях отдыхающих я уже замечала его ребятишек — у меня глаз острый, — славные малыши. Да и Борька мой — парень хоть куда. Так что, если хотите ребёночка от Дениски, то в лучшем виде получится. Ну а во всём остальном полагаться на него не советую. Его миссия — нести людям праздник, улучшать род человеческий, а с пелёнками возиться — это, поверьте, не для него.

— Я уже поняла.

— Ну и ладно. Мы, пожалуй, пойдём. Прощайте.

— Прощайте.

Сделав всего несколько шагов, экс-красавица побережья и её маленький сын потеряли очертания, а через пару мгновений их и вовсе заволокло горькой влагой.

Обида обезволила девушку. Она, пряча глаза, поспешно сдала свой топчан и кружным путём направилась к дому тёти Маши.

'Значит, всё ложь?.. А я-то уже начала надеяться, что моё затянувшееся одиночество вот-вот закончится. За какие-то два месяца в своих упоительных мечтах я создала целый мир, в котором мы с Денисом всё делаем вместе: путешествуем, работаем, отдыхаем, покупаем новые вещи, находим себе друзей, растим своих детей; вместе ходим на пикники или просто купаться, рыбачить...

И вот этот мир, вдохновенно возводимый мною, рассыпался. Господи, как же мне его жалко! За что я так наказана? Разве мало я ждала своего счастья?

А Денис?.. Бросить в беде близкого, хоть и нелюбимого человека, как это подло. К тому же, он уже дважды утешился. Каково? Ещё каких-то тридцать минут назад я была уверена, что смогу простить ему любой грех. Но нет. Видно я к этому не готова. Так что же такое любовь — прекрасная иллюзия, призрак счастья? Раз при одном холодном прикосновении к ней она так стремительно исчезает. И не бесследно. В душе остаётся что-то противное, гадкое, что отравляет мысли, убивает мечты'.

Зоя шла и вспоминала недавние встречи с Денисом. Вероятно, ей повезло, что его философские сентенции иногда раздражали её. Если бы не это, всё могло быть гораздо хуже. Придя на квартиру, она тут же завалилась в постель. Лежала и копалась в своей судьбе. Почему именно ей так фатально не везёт? В чём же она так виновата?

Спустя полчаса появилась тётя Маша.

— Ты что же это, девонька, никак заболела? — всполошилась она. Села на край кровати, приложила руку ко лбу Зои. Пристально посмотрела на неё.

Та отрицательно мотнула головой.

— А что же тогда такая скучная? Что-нибудь случилось?

— Устала, наверно, — равнодушно ответила Зоя.

— Да нет, голубка. Уж не наши ли парни тебя обидели? А то есть тут у нас парочка донжуанов. Бабы говорят, что они по графику обольщают девчонок: штука в неделю. Так эти прохвосты и вздоха твоего не стоят.

Заметив её внимание, продолжила:

— Один — коренастый с длинными пшеничными волосами и татуировкой на груди: 'Ай лав ю'. — Это Саня Титов. Он понахальней второго, попроще, и, главное, холостой. Другой — Дениска Солошенко — Нарцисс с замашками аристократа: статный, чернявый, волосы, что крупный каракуль. У него жена от рака помирает, а ему и горя нет: знай себе амурничает. Так что, если кто из них цепляется, не деликатничай.

Помни, что настоящий мужчина лишь тот, кто готов взять полную ответственность не только за свои поступки, но и за свою любимую женщину, и за её детей. А на остальных просто не обращай внимания.

Или тебя что-то другое тревожит? А то расскажи мне, девочка, — она с нежностью провела ладонью по её волосам, — легче станет, вот увидишь.

Зое было стыдно признаться, что из-за своей скрытности она попала в такую нелепую ситуацию.

— Мне уже легче, спасибо. — Девушка поднялась и села на кровать. — Тёть Маша, как, по-вашему, у каждого должна быть любовь?

— Любовь?.. — задумалась она. — Я думаю... любовь — это удача, может быть, самая большая удача в жизни. Ведь человек приходит в этот мир, чтобы воспитать свою душу, а любовь почти всегда облагораживает и возвышает её. Но удача выпадает не всем.

— А если влюбишься в какого-нибудь лживого, недостойного человека?

— Отсюда, милая, и все трагедии. Нельзя давать воли чувствам, пока не узнаешь, чем дышит этот человек, что любит, о чём мечтает. Ты сначала загляни в тайники его души, а уж потом решай: сможешь ли ты с ним быть счастливой или нет.

— Как у вас всё просто: если подходит по всем статьям — влюбляйся. А что, если не успеешь и понять, кто он, а уже тянет к нему, словно мушку на огонь?

— Так это, милая, ещё не любовь. Это — желание, чистая физиология.

Зоя понурила голову.

— От этого не легче. Да и, собственно, велика ли разница?

— Зоенька, я тебя понимаю, не сомневайся. Когда такое случается, любые аргументы бессильны. Тем более, сейчас и в Европе и в Америке пропагандируются свободные отношения, то есть блуд. И это в христианских странах! Не улыбка, не мыслительная деятельность и прочие достоинства отличают человека от животного, возвышают его над всем сущим, а любовь. Именно любовь. А они, безумцы, оскотинивают человека, отдали любовь на поругание. И пусть разобраться в этом нелегко. Но, поверь мне, различие между ними колоссальное.

— Так в чём же всё-таки оно?

— Видишь ли, со своим избранником тебе предстоит делить не только постель, радость и досуг, но и труд, и заботу, и горе. А на это не каждый способен. Поэтому его должны желать и твоя душа, и рассудок, и тело. Если не будет этого — не будет и счастья. А тех, кто идёт на поводу у похоти, ждёт неизбежное разочарование. Ведь любовь — это благословение ангела. Она обязательно должна коснуться души. Запомни это, милая.

— Я всё поняла, тёть Маша.

— Ну и хватит об этом. Зоенька, а не сходить ли нам сейчас за арбузами?

— Неплохая мысль. Пожалуй, это повеселей будет, чем валяться в постели.

В торговой палатке они выбрали два арбуза: один невероятных размеров, а другой средний. Втиснули их в сетки-самовязки и пошли домой.

Солнце, добросовестно отработав свой бесконечный летний день, полезло в море. И вода, и воздух вокруг него раскалились докрасна. Это было божественно красиво.