Сфероконь в вакууме или бациллус нефтяникус

"О! Нам подарочек на последние дни! — довольно протянул лысый, вставая, — Эй, шлюшка, за что к нам? Приставал к богатеньким в общественных местах? Ну у нас тут не заскучаешь!

— Я не шлюшка! Я революционер!

— Революционэээр! Надо же! А мордочка и задница как у шлюшки!

— Да вы... да вы... мы боролись против режима... за вас...

— Гыыы, — гоготнул свесившись с верхотуры тип с желтым лицом, — за нас? При вас за ограбление банков стали бы давать ордена?

— Тихо, Шпень, — осадил его лысый, — пока говорю я!

И с этими словами он заломил новенькому руки и толкнул на пол. Яростно сопротивляясь, парнишка только заработал синяки, разбитую губу и множество ругательств."

"Ох... что это со мной... куда меня несет... начиталась... я ж не вытяну такой сюжет... Это ж теперь что, надо расписывать разорванный рот, полный спермы и крови... растянутый до... фу... зад... четверо в одном... нет, какого... я вчера читала Juxian Tang... Ее экспрессии все равно не воспроизвести... да и зачем... мне и не нравилось, вроде... но почему-то никак не могла покинуть ее страничку... До сих пор не понимаю, как авторы придумывают такую выносливость для своих героев... По-моему, от одной десятой того, что они с ними проделывают, можно умереть, от шока болевого, хотя бы..."

Настроение у Зои сделалось хуже некуда. Позавчера весь город потрясло убийство врача в его кабинете рехнувшимся на почве рака пациентом. Убийца застрелился из того же ружья. А на вскрытии у него не нашли никаких признаков метастазов. Он мог бы жить и жить. Зосе казалось теперь, что безумие, гнездящееся в сетевых рассказах, телепередачах, речах политиков, все больше и больше охватывает своими щупальцами мир. Даже ее мама, всегда отличавшаяся здравым смыслом, в последнее время увлеклась "живой и мертвой" водой, стала рассуждать о карме и ауре. " А я... пишу какую-то хрень и не могу остановиться... Игорь... Должно быть дело в этом... И я в него и влюблена-то не была. Просто подумала, может быть... И обидно не столько то, что он заподозрил меня в том, что я что-то сделала с культурой. Сколько то, что он так быстро отступился. Ведь я и вправду решила, что не безразлична ему... Дура... И господин инопланетник. Анекдот дурной... Кто бы сказал, что я так поведусь... Конечно же, это кто-то из наших институтских. Хакер какой-нибудь доморощенный. Ведь я его и не видела. Только на экране слова появляются...Комп сетевой, мало ли какие есть способы...А насчет глюкозы и света, это он издевается... Нахрен! Выключу свет! А приедет Михаил Петрович, буду просить его, чтобы на ремонт этой комнаты денег добыл... Тут воняет так, что угодно приглючится."

И Зося, хлопнув дверью, но не выключив ни компьютер, ни свет, выбежала из комнаты.

Оказалось, что на улице тем временем собрались пухлые черные тучи. Громыхнуло, да так, что завизжала сигнализация у припаркованного возле института автомобиля. Но девушке было уже все равно. "И я как брат обняться с бурей был бы рад" — пропелись строчки из Лермонтова. Туча поднатужилась и плюнула. Градины размером с крупную горошину замолотили по асфальту, больно застучали по плечам. А потом замолотил дождь. Забитые водостоки не справлялись с ливнем, вода лилась по узким дорожкам зеленого массива как весенний полноводный ручей. Девушка добежала до навеса летнего кафе и остановилась отдышаться. Но дождь и не подумал заканчиваться, он лил и лип, по лужам бежали стайки крупных пузырей.

"Ну и фиг с ним" — подумала она и пошла под дождем, спокойно шлепая по лужам и даже не пытаясь как-то ускорить шаги.

И это было здорово. Казалось, вместе с дождем с нее смываются все огорчения и страхи последних недель, и становится глубоко пофиг, что там такое думает о ней Игорь, и как пойдет статья, и куда делась ее единственная не молчаливая читательница в сети. Дождь! Освежающий, обновляющий, после долгой жары!

А в это время Игорь и Мирослав сидели в общаге возле старого ноутбука и занимались доводкой Миркиного отчета по практике и материалов будущего диплома.

— Мир, а ты бы взял индивидуальный план, а? Ну и что, что трудно эксперименты шли, но зато ты соображаешь хорошо. Придумал же, и правильно придумал, про вторую плазмиду у нашей новой культуры, экспрессия генов которой приводит к тому, что потребление нефтепродуктов падает. Это же серьезное дело, совершенно новый тип регуляции можно раскопать. И даже... чем черт не шутит... если эту плазмиду аккуратно элиминировать, то уровень деградации нефти восстановится!

-Не... индивидуальный план не получится. У родителей денег нет, а тут негде подработать. Я на работу устроюсь с осени и им полегче будет. И так еле-еле отпустили.

-А в аспирантуру?

— Не знаю пока... — Мирослав вздохнул и принялся передвигать границы таблицы на экране.

А Игорь вдруг понял, что очень даже может быть, что он завтра проводит своего дипломника на автобус до столицы и ... и больше не увидит никогда робких серых глаз, вздернутого носика и не запустит пальцы в пепельные лохмы. И от этого стало так невесело, что даже намерение позабавиться в этот вечер куда-то рассосалось. Хотелось... хотелось как-то затормозить время... ну пусть не завтра... может быть...

Он тихо встал, походил по комнате... потом сел на стул возле кровати.

Мирослав вдруг оторвался от экрана, подошел ближе и осторожно уселся Игорю на колени.

— А ... мы ведь больше не увидимся. Осенью у тебя защита. А потом уедешь куда-нибудь за границу, как собирался. А если я поступлю в аспирантуру, тебя уже здесь не будет. И я хочу... На прощанье...

— Мир, да ты что... Ну почему? Да я, может и не уеду... долго еще. — Он шептал что-то прямо в ухо, а самого уже несло на гребне волны... Руки расстегивали пуговицы... Свои и не свои...

— Ну давай... давай... раз сам...

Мирослав приподнялся, попытался устроиться удобнее, но расслабиться почему-то не мог.

— Изззвини... не получается...

— Ничего, ложись на пол, я вчера пол помыл... правда...

И не было ни вздохов, ни стонов, ни даже проникновения... Только сжатые плотно бедра...

-Мирка, да ты что скуксился? Нормально все... Между прочим, древние греки чаще всего именно так...

-Ну их, греков... Ехал грека через реку... Пойду... Спасибо за научное руководство... -Мирославу было неловко оттого, что все опять получилось как-то не по-киношному скомкано и быстро. И грустно... ужас как... И жалко... что за окном дождь и от лета остался один месяц, и Игорь тоже смурной какой-то. Но всяческие излияния и объяснения... Это уж слишком... И так он Игорю подарил "Черную книгу Адры" и понял, что не в тему...

Хлопнула дверь Дождь продолжал смывать двухнедельную пыль с порыжевших листьев тополей и кленов.

* * *

Утром Зоя проснулась с царапающей болью в горле. "Вот, как это кстати... имею право теперь болеть, а там и в отпуск. К тете поеду в Петербург. Туда мама отпустит. И пропади пропадом вся эта сетература, вся эта НЦ-17 и идиотские глюки в подвальной комнате."

Но теплое полоскание, спрей ингалипт облегчили участь страдалицы и к вечеру благие намерения оказались забыты. Да еще мама, будучи в отпуске, с утра отправилась на дачу, и даже собиралась там заночевать. И отец собрался поехать туда прямо с работы. Еда в холодильнике, тишина... горло болит достаточно для того, чтобы с чистой совестью ничего не делать, но не настолько сильно, чтобы именно что не делать ничего. И как тут не нарушить все обеты и запреты, тем более, что сама себе их же и установила..

" Жара плавила город, застаиваясь тягучим киселем на площадях и перекрестка. Листья, с приклеенным слоем пыли свисали будто языки убитых чудовищ. Но Алина ничего после бесчисленных командировок, ночной работы и усталости им удалось урвать для себя кусочек такого времени, когда каждое мгновенье растягивалось, перетекало в другие, похожие и непохожие, когда можно было забыть обо всем кроме этой, именно этой минуты, секунды... Когда казалось, что за пределами этой комнатки больше ничего нет. И не надо.

Бутоны сосков еще горели от вчерашней... или сегодняшней? почти жестокой ласки... внутри что-то сжималось на грани воспоминания и предвкушения... Девушка поднялась, стараясь не потревожить сон любимого. На тарелке, среди ломтиков дыни и пары виноградин возились три осы... Надо же, как это они попали сюда, ведь на окне сетка...

Кыш, негодные. Оса сердито зажужжала и ударилась о стекло. Девушка потихоньку поплелась в душ. Все-таки жара... Хотелось к моменту пробуждения Никиты хоть немного привести себя в порядок.

В пушистом полотенце, с влажными волосами, похожая на Венеру, выходящую из пены морской, она вернулась в комнату и застыла, прижав ладони к щекам.

Никита почти хрипел, задыхаясь... Белый лоб, закрытые глаза... Шагнув прямо к нему, девушка увидела на подушке придавленную осу.

— Боже мой.... Аллергия... анафилактический шок...

Скорая ответила: — Девушка, ничем не можем вам помочь. На выезды не выезжаем со вчерашнего вечера. Нет бензина. Ищите транспорт и в больницу.

Такси... три агентства ответили то же самое... Время... время дорого. До больницы пешком часа три... И они не дойдут...

Единственное, что она могла прямо сейчас, это принести на ватке немножко нашатырного спирта, положить на лоб Никите холодную мокрую тряпку.

Алина выглянула в окно и заметила внизу крошечный синий коробок — старую "Ладу" соседа дяди Васи. Минутой позже она уже трезвонила в дверь. Дядя Вася был удивительный старикан, запасливый как хомяк. У него в самом деле на балконе оказалась канистра бензина. Не без труда вдвоем они вытащили Никиту, так и не пришедшего в себя, хотя от нашатыря дыхание немного выровнялось, на улицу и автомобиль рванул по опустевшим улицам.

Почему-то улицы были почти пусты, ни пробок, ни бесконечного потока машин, только редкие авто. Видимо таких же запасливых хозяев.

Дядя Вася гнал на такой скорости, которую ряд ли можно было ожидать от его авто. Алина поддерживала любимого, держала наготове нашатырный спирт.

В приемном покое тут же вызвали врача и увезли Никиту на капельницу.

— Молодцы! Успели. — похвалила медсестра. — И откуда бензин.

— А мы запасливые. Еще и обратно доедем... Хотя... давайте вам в "скорую" солью. Может, еще кого вытащите... с того света. А мы с Алиной пешком дойдем. А мою карету разрешите у вас пока поставить?

Как ни странно, разрешили. Дядя Вася попрощался и пошел домой. Алина осталась ждать.

Никита открыл глаза и посмотрев в белый потолок сразу понял, что он в больнице... И вроде бы ничего не болело. Только слабость и вялость. Вставать не хотелось. Вспоминались какие-то отрывки из недавнего. Вот он в группе товарищей, в теплых водонепроницаемых куртках и высоких резиновых сапогах где-то в тундре, изгаженной нефтяным разливом. Микробиологи с устройствами вроде тех, которые используют в садах для опрыскивания против вредителей плодовых деревьев готовятся к обработке экспериментального участка. Перспективы очень серьезные, не зря сюда прислали их, людей из ФСБ. Этот новый бактериальный препарат может стать не только спасительным на случай экологических катастроф, но и фантастическим оружием. Смесь бактерий нескольких уникальных видов способна превратить нефть и бензин, солярку или мазут в воду и углекислый газ за считанные дни. Это если тепло, а если холодно — то, конечно медленнее. На почтительном расстоянии — солдаты внутренних войск. Белая ночь. Холодно, после горячего столичного воздуха. И холодок внутри — все ли сделано для того, чтобы новый джинн не вырвался из бутылки.

Оказалось, что не все. Лоханулись... Как всегда в последнее время. Как, кем и какими путями, так и не удалось точно установить, но бактерии попали на одежду и обувь участников испытаний и разнеслись по всему свету. Лаг-фаза... Позже Никита прочел достаточно специальной литературы, чтобы понять, что перед всплеском размножения у бактериальной культуры бывает стадия, когда вроде бы ее присутствие ничем себя не проявляет. А потом — резкий всплеск размножения. Уничтожение запасов нефти, взрывы на бензоколонках, стали происходить по всему свету по нарастающей. Сначала никто не мог понять, что это бактериальный процесс, даже предполагали террористические атаки. А когда поняли, стало поздно. Предлагали закачивать в хранилища нефтепродуктов антибиотики, но это оказалось дорого и не слишком эффективно. Бациллус нефтяникус продолжала победное шествие ...

А мы хотели избирательное оружие... А теперь... теперь .. не знаю, что теперь... Пусть аналитики думают... Будет мир без авто и самолетов, без смога, и аварий на танкерах, уносящих в смерть все живое в океане. Производители электромобилей, владельцы атомных и гидроэлектростанций получат сверхприбыли. Мир изменится. Станет ли он чище? И скольким придется умереть, потому что не успеет скорая... А сколько останется жить, потому что не попадет в автокатастрофу... И ... что же это со мной было?

Вспомнить не удавалось. Но тут дверь отворилась, и в сопровождении мужчины в белом халате осторожно вошла Алина с застывшим лицом.

— Замечательно! — возгласил врач, осмотрев больного — Молодой человек, вам крупно повезло. Ваша девушка совершила чудо, смогла доставить вас сюда в такое время... И сидела в приемном покое, только чаем питаясь, целые сутки. Но теперь вы можете вставать и если есть силы, то мы вас с удовольствием выпишем.

Через два часа Алина и все еще слабый Никита медленно шли по улицам, стараясь посидеть на каждой свободной скамейке. Проезжая часть по-прежнему была почти пустой, только изредка проносился какой-нибудь автомобиль, а толпа пешеходов становилась все гуще.

— Неужели это "нефтяная чума", про которую твердили все информационные сайты и телевидение? — когда они в очередной раз сели на скамейку, — И что теперь будет?

— Что-то будет обязательно. Мир изменится. Но вряд ли он станет хуже или лучше... — отвечал ее спутник, поднимаясь со скамейки. — Во всяком случае, нам теперь придется куда больше ходить пешком."

* * *

Игорь хотел проснуться рано, проводить Мирослава на автобус с 7-00. Но что-то заклинило в будильнике, а когда его сосед стал вставать на работу и разбудил его, на часах уже было 9.

"Проспал... Блин....Ну и черт с ним. Ну так и надо. В конце концов, надо же было с этим что-то делать... Вот и сделалось само" — отчего-то эти правильные мысли имели горький привкус.

Узнав, совершенно случайно, что Зоя заболела, Игорь решил пойти к ней, и хотя бы здесь не быть окончательной сволочью. "Она ведь до сих пор думает, что я ее подозреваю в ... в зависти и саботаже... Ну да, это именно так называется. Пойду к ней... И скажу... Пусть она меня считает дураком лучше, чем..."

Звонок в дверь...

"Кто это может быть... С работы вроде не должны хватиться, я ведь звонила и говорила, что заболела". Глянув в дверной глазок, девушка обнаружила Игоря. "Пустить или нет? Пущу. А то подумает, что я чувствую себя виноватой. А я не трогала его культуру."

Но виноватый взгляд был у Игоря.

— Зой, у тебя ангина, говорят... Я тут тебе черешни принес... Ты иди, ложись, я просто рядом посижу. Тебе, наверное, разговаривать трудно...