Судьба любит пошутить (Общий файл)

Одной рукой держа блондина за локоть Ар провел мочалкой сначала по напряженным плечам, затем по спине, постепенно спускаясь все ниже и ниже, до поясницы и упругих крепких ягодиц...

То, что он предложил это зря, Арэйн понял еще до того, как начал эту проверку себя на выносливость. Ему как-то и визуального наблюдения за глаза хватало для того, чтобы едва не слететь с катушек, а так...

Мало того, что сейчас на блондина можно было пялится сколько угодно, не боясь его на то неадекватной реакции, так еще и была замечательная возможность как бы невзначай, словно рука соскользнула, пальцами провести по атласной коже, чувствуя крепость мускулов под ней.

От этого всего горячая волна, охватившая все его тело и почти полностью затмившая разум, устремилась в пах, заставляя член становиться каменно твердым.

Арэйн всеми способами старался избавится от неизвестно откуда взявшегося и абсолютно неуместного возбуждения, пытался, крепко зажмурившись, мысленно считать до ста, решать математические задачки, представлять самые мерзкие мгновения своей жизни... Но это совершенно не давало результата — всё в его мыслях затмевал образ соблазнительного тела блондина, заставляя желание разгораться только еще сильнее.

Ощущая, что еще чуть-чуть и он сорвется, наделав кучу глупостей, Ар, собрав всю свою волю в кулак, стараясь голосом не показать охватившее его страстное желание, хрипло выдохнул:

— Все, я закончил.

И быстро отвернулся, чтобы Лей не заметил его явно недвусмысленного состояния. Прислонившись спиной к спине блондина, Ар подставил свое горевшее словно в огне лицо под струи воды, пытаясь привести в порядок мысли и унять свое бушующее гормонами тело.

Но даже сейчас возбуждение хотя и чуть спало, так, что Ар снова мог мыслить почти трезво и здраво, но уходить совсем не спешило. Ар уже было думал, что не избежать ему едких подколов блондина, который, заметив его стояк, в обязательном порядке скажет какую-нибудь гадость и будет припоминать ему эту ситуацию всю оставшуюся жизнь, но тут Лей судорожно потянулся к регулирующему кристаллу, и парней в одно мгновение вместо теплого и бодрящего "дождика" окатило ледяным ливнем.

От неожиданности Арэйн вздрогнул и с трудом подавил рвущийся наружу вскрик, как впрочем и желание убежать отсюда подальше, но протестовать против такого самоуправства недруга конечно же не стал — ему это было только как нельзя кстати, от холодной воды возбуждение как рукой сняло. Но окончательно Ар вздохнул с облегчением только тогда, когда, быстро домывшись и одевшись в оставленную слугами одежду, они спустились завтракать.

* * *

Завтрак, поданный прямо в гостевые апартаменты, так же обошелся без смертоубийств (а именно этого, отправляя их приводить себя в порядок, всерьез опасался Люм, прекрасно зная, что общество друг друга действует на этих двух задир покруче красной тряпки, размахиваемой перед носом свирепого быка). Впрочем, все прошло вообще без каких-либо серьезных эксцессов. Тарелки, вилки и другие столовые принадлежности с легкой руки недругов так и не приобрели неположенную им опасную летучесть и, как это ни странно, были использованы исключительно в предписанных им создателями целях.

Сами парни были на удивление тихи и молчаливы. Они лишь изредка, украдкой настороженно поглядывали друг на друга из-под опущенных ресниц, думая каждый о чем-то своем и стараясь изо всех сил сделать вид, что "сосед" в их размышлениях занимает самое что ни на есть распоследнее место, да и вообще, что они уже совсем-совсем забыли о той ситуации, в которую так крепко и с таким поражающим воображение энтузиазмом вляпались.

Получалось крайне неубедительно. Впрочем, строгих критиков поблизости не наблюдалось — слуги, накрывавшие на стол, еще в начале ненавязчиво скрылись в неизвестном направлении, а сами воры были сейчас совсем не в том состоянии, чтобы еще оценивать реакции друг друга — им за глаза хватало собственных. Слишком многое нужно было осмыслить и переоценить... Поэтому завтрак протекал в гробовом молчании.

Быстренько утолив голод, парни вернулись все в ту же комнату, в которой провели предыдущую ночь, и принялись усиленно ждать ответа от Люмом мага. При всем при этом, конечно же, все так же пытаясь не обращать ни малейшего внимания на друг на друга.

Сейчас, не имея возможности отвлечься на что бы то ни было (пусть даже раньше этим "чем-то" и было просто-напросто сосредоточенное распиливание отбивной на мельчайшие кусочки, а так же тщательное пережевывание оной) взаимное игнорирование давалось им много сложнее.

Все-таки крайне не просто не замечать кого-то, кто вынужден прижиматься к тебе с завзятым энтузиазмом. Для подобного, наверное, нужно было бы обладать просто феноменальной невнимательностью и поистине нечеловеческой рассеянностью. К сожалению, ни один из воров такими свойствами характера похвастаться не мог. Но, не смотря ни на что, "увлекательной игры" никто из них не прекращал.

Сколько бы Арэйн не пробовал "переключится" и помечтать о чем-нибудь нейтральном, его мысли с заставляющим чувствовать уважение упорством возвращались к Лею. При этом ладно бы просто мысли, в конце концов, благодаря всей этой ситуации, они были повязаны с друг другом крепко-накрепко и, чтобы найти выход из этого весьма неудобного положения или хотя бы каким-нибудь образом облегчить себе жизнь, забывать о блондине совсем не следовало. Но ведь вместо тактических расчетов и прикидок или, на крайний случай, разработки их совместного распорядка дня, в голову постоянно лезли какие-то абсолютно дикие картины, в которых конечно же фигурировал его незабвенный враг. Причем в каком виде... Издевательское подсознание раз за разом подкидывало брюнету особо удачные картины с обнаженным телом Лея, широко продемонстрированного Ару во время общей помывки, при этом выворачивая все происходившее таким диким образом, что это, казалось бы заурядное зрелище (чего он там не видел?), вызывали та-а-акие отнюдь не отрицательные эмоции, что Арэйна кидало то в жар, то в холодный пот, и он отчаянно молился всем Богам, а в особенности своему непосредственному покровителю Виента-даану — Богу Ловкачу, чтобы блондин не заметил его весьма "выдающегося" состояния.

Молитвы, кажется, вполне помогали, во всяком случае Лей совсем не спешил истерить и насмехаться над ним по этому поводу. Блондин вообще был каким-то рассеянным и задумчивым, а взгляды, искоса бросаемые им на Арэйна, были до странности смущенные и даже какие-то слегка обалделые. Словно бы то, о чем он сейчас думал, совершенно выходило за рамки его мировоззрения. Причем периодически шея и щеки Лея окрашивались таким лихорадочно-ярким румянцем, что Ар только крепче стискивал зубы, в который раз за день усиленно повторяя про себя таблицу умножения.

К счастью, эта пытка продолжалась совсем не долго, еще бы чуть-чуть, и Арэйн бы просто окончательно слетел с катушек и все же воплотил в жизнь парочку самых изощренных фантазий прямо на этом симпатичном диванчике, но буквально влетевший в комнату чем-то очень довольный Люмьер заставил его взять себя в руки.

Чуть ли не святясь от радости, друг заявил, что мэтр Зандр ждет их через час в своем особняке, и они должны поторапливаться, иначе опоздают.

Карета была уже у входа. Слава Богам, закрытая. Такого позора, как светится своими новыми "близкими" отношениями с Леем на весь город Арэйн бы не перенес. Впрочем, Лей видимо был такого же мнения, во всяком случае именно так можно было интерпретировать его облегченный выдох при виде их нынешнего средства передвижения. Хотя в этом можно было и не сомневаться, им и вчера вечером за глаза хватило обалдело-ошарашенных физиономий впустивших их через Северные ворота и прекрасно видевших их "дружеские объятия" стражников (которые, будучи в весьма тесных, можно даже сказать "интимных", отношениях с теневыми Гильдиями города, конечно же, не могли не знать этих двоих ярых возмутителей спокойствия и их отношения друг к другу). И воры "слегка" и вовсе не без основания подозревали, что слухи об этом если еще и не поползли по городу, то скоро точно поползут. Но все же одно дело рассказы вечно полупьяных представителей службы городского порядка, которым частенько и мархи зеленые мерещились после особо напряженной "работы", и совсем другое — убедиться в правдивости этих рассказов собственными глазами.

До места назначения они доехали тихо и скучно, без каких-либо приключений. Потрясения начались позже...

Маг оказался мелким юрким старичком с длинной, доходившей почти до пояса седой бородой, которая как нельзя более точно иллюстрировала определение — "три волосинки в два ряда". На голове у него торчали во все стороны лохмы неопределенного цвета, то ли грязно-белого, то ли пепельно-серого, почему-то со слегка розоватым оттенком, на темечке они были придавлены потрепанным черным колпаком.

Одет старичок был в какую-то с трудом поддающуюся идентификации хламиду, давно уже утерявшую свои первоначальные цвет и форму, застиранную до состояния половой тряпки и всю пестрящую небрежно, кривыми стежками пришитыми заплатками.

Он встретил гостей на веранде, сидя в плетенном кресле-качалке с длинной курительной трубкой в зубах, дымок от которой имел запах отнюдь не табака, скорее подозрительно напоминая ту самую недозволенную ко ввозу в город травку, которой частенько приторговывал Люм из-под полы. Это подозрение, кстати, косвенно подтверждалось слегка косящими в разные стороны глазами уважаемого мэтра — одним из признаков воздействия этой травки.

Усадив гостей в рядом стоящие кресла (вернее сел только Люм так как воры вдвоем туда просто не помещались) и, конечно же, радушно предложив закурить, от чего пришлось долго и витиевато отказываться, что бы не обидеть хозяина дома, маг внимательно выслушал их сбивчивый и, конечно же, чрезвычайно трагичный рассказ. А после сказав только: "Идите за мной", быстро скрылся за дверью, ведущей в дом. Парням ничего не оставалось, как только последовать за ним.

Его дом — большой и красивый снаружи особняк, находившийся на одной из самых привилегированных улиц города, внутри полностью соответствовал внешности самого хозяина.

То есть такой же облезлый, обшарпанный, невнятный и, кроме того, еще захламленный всем, чем только угодно, до крайности. В коридорах, по которым их долго вели, из-за огромно количества вещей приходилось передвигаться исключительно гуськом, но даже подобным образом просто невозможно было пройти и пары шагов, чтобы не споткнуться о какой-нибудь наверняка чрезвычайно важный или просто очень дорогой (раз он до сих пор не выкинул эту рухлядь) сердцу хозяина предмет.

— Слушай, а может свалим отсюда, пока еще есть возможность? Не нравится мне этот маг.

Тихий шепот, раздавшийся в непосредственной близости от левого уха, заставил Арэйна отвлечься от созерцания местных "красот". Бросив взгляд на недовольно кривящегося Лея, одновременно с этим сделав шаг, едва не упав, споткнувшись об какую-то очередную неопознанную штуковину и удержавшись на ногах только благодаря своевременной помощи блондина, смачно выругавшись и получив за это укоризненный взгляд мага, брошенный из-за плеча, и понимающую улыбку Лея, а так же подавив желание запнуть куда подальше "обидевшую" его вещь, парень однозначно вынужден был признать, что полностью солидарен с мнением своего недруга. Его тоже здесь все, начиная самим магом и заканчивая видом его "апартаментов", крайне настораживало. И это еще мягко сказано.

Громко извинившись перед хозяином, Ар придвинулся к Лею поближе и также зашептал ему прямо в ухо:

— Мне тоже. Но глупо не использовать реальный шанс избавиться друг от друга. Ты не находишь?

Лей тихо, но отчетливо-презрительно фыркнул.

— Реальный?!

— Я Люму доверяю. И советую тебе делать то же самое. Он плохого не посоветует.

— Ладно, ладно. В меня бы кто-нибудь так верил... Только предупреждаю! Я ему колдовать над собой не позволю, выступай подопытной крыской сам.

Стиснув зубы, брюнет тихо выдохнул какое-то ругательство. Как же его раздражало не ко времени проснувшееся упрямство Лейна. Нет, Ар, конечно же, понимал и в общем-то разделял чувства недруга, вызванные этим местом. Ему тоже было беспокойно, непонятно и даже чуть-чуть страшно, но, раз уж они пришли сюда, парень собирался идти до конца вне зависимости от возможной опасности. Да и он верил, что уж Люм то его точно бы не стал ни в коей мере подставлять, и если уж его друг верит этому... кхм... магу, то так тому и быть. Поэтому, стиснув изо всех сил пальцами локоть блондина и получив от того чувствительный пинок в голень, Ар, стараясь говорить все так же тихо, чтобы не услышали остальные, внес свое предложение:

— Если надо, ты станешь не только крыской. Или есть альтернатива — сейчас мы уходим отсюда и сразу же идем "учится летать" с камнями на шее с крепостной стены. Как тебе такой вариант? Потому что я не собираюсь терпеть тебя рядом до конца своих дней! — и уже спокойнее добавил: — Прекрати свои капризы. У нас все равно нет выбора.

Померившись буквально пару секунд с Арэйном яростными взглядами, блондин прошипел что-то явно глубоко неприличное сквозь зубы и, резко вырвав руку из хватки Арэйна (впрочем, все же даже не пытаясь отстранится от него далеко), с нескрываемым раздражением заключил:

— Считай, что ты выиграл, — и добавил с мрачной ухмылкой. — Меня только одно успокаивает — если я пострадаю, ты тоже невредимым не останешься.

— Бальзам на раны гордости?

— Можно сказать и так. Но ты не поверишь, как это успокаивает!

— Ну почему же не поверю. У меня совершенно аналогичное чувство...

Закончив свои пререкания на этой жизнеутверждающей ноте, парни поспешили догнать уже здорово ушедших вперед мага с Люмом.

Кабинет, до которого они все-таки вскоре добрались, едва не заставил Арэйна пожалеть об отвергнутом предложении блондина. Именно это помещение еще больше остальных напоминало лавку старьевщика, слегка скрещенную с лабораторией, и было загажено еще более, чем все те, через которые они проходили.

В изначально достаточно большой и просторной комнате сейчас оставался лишь пятачок свободного места посредине примерно два на два метра. Остальное же пространство было до потолка завалено всевозможных размеров сундуками, грудами книг и каких-то склянок, кучами тряпок не первой (и отнюдь даже не второй) свежести, ботинками, просто доскам и еще каким-то мало опознаваемым хламом. Именно в этих кучах барахла, подскочив к ним прямо с порога, маг с настоящим энтузиазмом прожженного нищего начал копаться, зарываясь туда почти по пояс, откидывая в сторону попавшиеся под руку и явно не нужные ему сейчас вещи и что-то то ли бормоча, то ли напевая себе под нос.

Лично у Арэйна гиперактивный старичок, на лицо больше всего походивший на сушеную грушу, и все его действия вызывали волну глухого скепсиса, впрочем, тщательно скрываемого и не высказываемого в слух. Да он бы сейчас отдался в руки самому Хайс-даану — Богу Хаосу, одному из проклятых Богов, имя которого запрещено произносить, лишь бы избавится от становившегося с каждой минутой все невыносимее проклятия. Хотя, с каждой прошедшей секундой уверенность в том, что этот тихий (а действительно тихий ли?) сумасшедший сможет им помочь, таяла, как первый снег под лучами яркого солнца. Если бы Лей обратился со своим предложением к нему сейчас, то Ар возможно и не был бы так категоричен.