| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Хозяйственная! — ухмыльнулся Улисс, едва только женщина скрылась в машине.
— Рисковать будешь?
— Ээээ,.. старичок, ты о чем?
— О втором Даре. Проглотишь еще шарик?
— А шансы?
— Как у синоптиков. Либо будет чудесная погода, либо придет грозовой циклон. Но ты хитгер пока только с одним даром, так что всякое может быть.
— Хитгер? Это ты уже второй раз матюкаешься так.
— Что поделать, называл не я. Новичок, который открыл свой первый Дар жемчужиной. Второй не за горами, сам придет, но есть шанс подтолкнуть третий. Кстати, опиши, что ты там почувствовал.
— Жизнь. Что-то живое, много живого. Хорошего, даже как-то тепло на душе стало.
— Хм... а увидел?
— Силуэты, всполохи. Много, разные. Но там было спокойно, повторяю, тепло и уютно.
— Хм... Сенс с каким-то уклоном. То ли эмоциональным, то ли еще что. По-своему, полезный Дар, в хорошо обустроенном стабе тебе всегда найдется тепленькое местечко.
— Что значит — хорошо обустроенный?
— Спокойный. Организованный. Имеющий твердую руку, способную держать в кулаке всех местных и с помощью сэнсов и ментатов проверять пришлых. Такие стабы имеют кормушки под боком — быстрые и богатые кластеры, которые снабжают всем необходимым. Тебя с таким даром могут возить на лимузине или даже носить на носилках.
— Так, хватит, хватит, я понял. Могу выбирать, красную или черную? И... я снова коньячком полирну? Ну чего тянем?
Харон, не глядя, запустил руку в трофейный мешок, нащупал там что-то, вытащил, пошаманил обоими руками за спиной и протянул их в сторону Улисса.
— Повторяешься. В левой, конечно.
Разжав левую, протянул черную жемчужину Улиссу, показав в правой красную.
— Обоснуй.
— От обоснуя слышу! Рука зеленым мерцала.
— Хм... Я ошибся, ты не сэнс. Ты знахарь.
— Это круче, начальник? Ну так я глотаю?
— Что круче — электростанция или муравейник?
— Я понял, понял, не грузи. И тому и тому найдется свое применение, да?
— А может, и в этом ошибся. Если ты знахарь, что видишь во мне?
— Да ни черта не вижу. Снова зеленоватая аура. Мерцает, теплая, опасности нет.
— Опасности? — живо встрепенулся Харон.
— Ну да, вон те зверушки на песке бордовым слегка мерцали. Вот та толпа... просто пятна слегка светлее остального фона.
— Хм... Ну, время покажет, — в это время показалась Дита с обещанным ужином. — Как она там?
— Спит. Успокоилась и спит.
— Это хорошо. Сейчас приготовлю спек, как проснется, покормишь и... научу. Твоя забота, тебе и ухаживать.
— Конечно, Харон. А с этими? — она кивнула головой в сторону усиливающихся криков.
Оставив женщину без ответа, Харон лишь достал еще одну сигарету, закурил, глубоко затянулся и пригубил немного коньяк.
А в то же время на берегу творилось нечто действительно ужасное. Вероятно, толпы болельщиков, радостно возбужденные, устремились в город после окончания матча. И каково же было их удивление, когда большей части города они так и не обнаружили. Нет, сыграло свою роль и отсутствие освещения, и пропавшая напрочь мобильная связь, так что особой радости, пожалуй, и не было, но все же...
Но все же они и не могли ожидать того пятиметрового ужаса, который поджидал их на выходе из тумана.!
— Так будет всю ночь, Харон? — повторила Дита.
— Так будет до тех пор, пока у нас не закончится еда. Или снаряды к пушке. Как получится, раз на раз не приходится.
— А ты тут часто бывал?
— Не так, чтобы очень, но приходилось. Натолкнулся случайно, по-другому сюда не попасть. От Орды бежал, от очень большой и голодной Орды.
— А что, другого пути нет? Мы что, снова в эти чернила полезем, начальник? — подключился к вопросам и Улисс.
— Нет, вверх нам не потянуть. Сюда только скатиться можно с выключенным двигателем. Кстати, свои электронные часы смело выкидывай.
— Да? Я думал, просто батарейка села. Жалко, я за них девять баксов отдал! — но часы уже тихо булькнули в воду за бортом. — Так куда нам потом?
— Километров семьдесят пройдем по воде, но вначале поработаем над машиной. Немного замаскируем. Тут одни твари, а таких быстрых кластеров под боком на всех не хватает, могут по берегу увязаться. А дальше машину придется бросать — пороги. И вообще... Долго рассказывать, сами все на месте увидите. Спать не пора?
— А сказку на ночь, начальник? Слушай, а вот эта жуть, что на берегу, летающая не бывает?
— Я не видел. Может, где-то и бывают. Тут вопрос в начальном весе — минимальный предел для заражения или изменения — около пуда. Ты таких птичек много знаешь? Да и потом, опять же...
— Ну да, ну да, понимаю. Если оно обрастет салом, броней, зубами и когтями... Хрен взлетит. А плавающих?
— Вон те воды боялись. А вообще — не знаю.
— А новые... ну там, на берегу... — продолжила допрос Дита. — Быстро вырастут?
— Ага. Столько еды! У зараженных только одно ограничение — недостаток пищи. Если ее нет — становятся вялыми, болеют, умирают. Но вначале сожрут все в округе, включая друг друга. На твой вопрос — завтра к вечеру тут появятся новые топтуны, возможно, даже руберы. Хорошо еще, у них врагов мало, а то такой броней обрастут — из нашей пушки не с каждым справишься...
— Хренассе... Так это самые страшные звери здесь, в Стиксе? Да, начальник?
— Нет.
— Ну что ты снова, клещами, что ли, из тебя тянуть.
— Примета плохая — упоминать в опасном месте скреббера. Говорят, многим не повезло, целые стабы вымирали.
— От этого скреббера?
— От одного его упоминания. Табу. Если где-то попробуете хоть заикнуться — не факт, что я сумею вас отстоять.
— Ну... дела... Но ты-то не боишься, начальник, ведь правда? Вон как болтаешь!
— Я? Боюсь, конечно.
— А на кого он похож, а?
— Да тьфу на тебя! На кусок дерьма он похож. На огромный кусок дерьма, перед которым орда из сотни вот тех милых зверушек подожмет хвосты.
— Не было у них хвостов, начальник! Я проверял! Не, ну интересно же! А сильно боишься?
— Настолько сильно, что поперся сюда за жемчугом для оплаты охотникам. Помощникам.
— А... Ну точно! А я все гадаю, зачем нам тут столько сидеть? Ну натягали бы этих побрякушек за недельку, так ведь жрачки на месяц. Думал, ты просто жадный, начальник, а ты дальновидный! А зачем тебе этот скреббер?
— Рассказывать про свои планы — плохая примета. Захочешь — доживешь и сам посмотришь.
— Блин, как у тебя все просто! Убей сотню трехтонных монстров, протащи мешок золота через континент дикарей, найди дуб, на дубе яйцо... Что не так?
— Не дикарей. Там, где мы пойдем — совсем не дикари.
— Ну конечно! Дикари — это было бы совсем просто! Чего мелочиться? А кто там?
— Все, спать. Марш отсюда, я первый дежурю!
— Подождите, — тихим голосом, но достаточно решительно скомандовала Дита. — Улисс, я хочу посмотреть твое плечо, раздевайся.
Недоуменно переглядываясь с невозмутимым Хароном, Улисс стянут куртку, надетую на голое тело. Дита посадила его на броне так, чтобы свет из незакрытого броневым щитком окна позволял разглядеть все, что ей требовалось и... И начала трогать плечо вокруг краев раны. Вначале нерешительно, осторожно, затем ее движения начали приобретать все большую твердость, уверенность. Наконец она просто оставила руки вдоль неровного, стянутого медицинской нитью шва, замерла на несколько минут и:
— Все, швы можно снимать. Болеть перестанет завтра. Харон, дашь живчика, какая-то слабость пошла.
— Конечно, о чем речь, — протянул быстро отмерянную дозу Харон. — На Гере открылся? Можешь не отвечать, и так понятно. Тебе поспать бы...
— Разберемся, — устало протянула Дита и направилась в десантный отсек.
Улисс только молча показал большой палец командиру, на что тот так же молча кивнул.
— Давай, действительно, повыдергиваю лишние нитки, не нужны уже. И, это, будешь внутри, кинь в меня мылом, искупаться хочу.
— Ага, — зевнув, Улисс хлебнул прямо из своей фляги, почесал свежий шрам, натянул куртку и полез вниз. — Лови!
Харон в задумчивости постоял еще с минуту, прислушиваясь к все усиливающимся крикам на берегу, медленно стянул с себя свою приметную одежду и спустился в воду. Немного поплавав, вернулся на броню, выдавил на себя изрядную порцию мыла,.. одним словом, еще через несколько минут он уже спокойно плавал чуть ниже по течению, наслаждаясь пусть и по-осеннему прохладной, но такой свежей водой. Кто знает, насколько долго бы он так купался, если бы не...
Настоящие аквариумисты, посвятившие своему хобби достаточно времени, знают, насколько сложно разведение некоторых видов пресноводных креветок — то им жесткость воды не подходит, то, видите ли, мхи не той породы, то освещение слишком яркое. Но для таких людей, готовых изощряться, вымеряя температуру воды по десять раз на день, аквариум всего лишь хобби. Гораздо проще и эффективнее действуют профессионалы, получающие от процесса прибыль.
Не хочет креветка размножаться? Бывает. Но какие проблемы, надо попросту вырвать ей один глаз. Есть клешни? Еще лучше — долой одну! Скажете — жестоко? Ничуть! Профи создает оптимальные стрессовые условия для скорейшего размножения! Смерть близка, надо успеть оставить после себя потомство!
Вы полагаете, люди далеко ушли от ракообразных? Для ответа на этот вопрос достаточно вспомнить некоторые анекдоты про поручика Ржевского: 'Гусарский полк взял город. Изнасиловали всех женщин. Изнасиловали всех мужчин. Изнасиловали всех лошадей. Приехал поручик и начался полный разврат'! Скажете, пошло и банально? А ведь есть в подобных историях большая доля настоящей сермяжной правды: люди крупно рисковали своей жизнью, в организме были чудовищные выбросы адреналина, тестостерона и прочих... гм... полезных онов. И в таких ситуациях... ну, вы понимаете.
Понимал происходящее и Харон. И хотя местной скудной и чахлой луны было явно недостаточно, но в ее свете он все же разглядел характерные движения раздевающейся на броне женщины. То есть, полностью раздевающейся. И осторожно спускающейся в воду. Умудренный прошлой жизнью или накопленным уже здесь опытом, Харон поспешил сменить свою позицию, заняв место поближе к машине.
— Замерзнешь, — разнеслось над водой. — Осень.
— Так согрей. Сейчас, только окунусь. Пошли наверх, я уже постелила.
Не стоит комментировать дальнейшие события, но фактом будет то, что Харон остался и на следующее дежурство. И не один. Не будем им мешать...
— Эй, соседи, ну вы достали уже, я буду жаловаться управдому! Третий час ночи, а они шумят! — тем более, что и без нас нашлось кому помешать им... — Вы как хотите, а я еще выпью! Ладно, ладно, опускаю броню!
Утро встретило новых робинзонов еще более громкими криками. По всей видимости, твари все-таки активнее при дневном свете, иначе чем объяснить усилившуюся суету на берегу? Вдалеке, на пригорке, оставшийся, вернее, оставленный в живых элитник без суеты, по деловому отлавливал случайных прохожих, спасающихся от погони успевших расплодиться за ночь более мелких тварей. Изредка со стороны городка на холме накатывала очередная волна беженцев, гонимая бегунами, лотерейщиками, топтунами, руберами всевозможных размеров, форм, степеней агрессивности. Накатывала и разбивалась о волнорез, во главе которого стоял все тот же элитник. С такого расстояния подробности терялись, но основной алгоритм его действий прослеживался четко — схватить, откусить кусок, будь-то рука, нога, голова... Бросить, сделать прыжок к следующему. Повторить. Повторить... Дойти до края мыса, развернуться, и неспешно сожрать добычу, если ее еще не растащили мелкие падальщики, заметно подросшие в сравнении с исходным материалом.
— Кошмар, — ужаснулась проснувшаяся Гера. — И... это надолго?
— Через час-полтора туман накроет остатки города, и потом все повториться.
— Ээээ... начальник, когда мы прикувыркались сюда, на берегу всего четверо было. А теперь сотни!
— Случайность. Кого-то, особо жадных или увлекшихся, накрывает кисляком. Кто-то проскочил на другую сторону.
— Там, за стадионом, то же самое? — уточнила Дита?
-Понятия не имею. Не ходил, не смотрел. Наверное. Раз на раз не приходится, может и сотня руберов с дюжиной элитников сидеть, ждать перезагрузки. Работы хватит, теперь все от них зависит.
— И нам тут все время слушать эти ужасные крики? А вы не можете им ничем помочь? — слабым еще голосом спросила Гера.
— Могу, только патронов жалко. И привыкай на 'ты', девочка, все те условности остались в прошлом. Как ты себя чувствуешь?
— Как? Как в кошмаре. А нам обязательно оставаться здесь и смотреть на все это?
— Нет, конечно. Дита, проводи свою подопечную вниз. Я скоро спущусь, проверю, как у вас дела.
Наблюдавший за событиями на берегу Улисс поморщился от очередного фонтана крови — ближайший рубер оторвал какому-то бедолаге голову, поднял над собой безвольное тело и с наслаждением на жуткой морде пил бьющую фонтаном кровь.
— Мне и то не по себе, блевать тянет. Думаешь, выдержат? — кивнул на люк.
— Самая большая смертность у иммунных знаешь, от чего?
— От этих здоровых парней на берегу, от чего же еще?
— От суицида, Улисс, от самоубийств. Не все справляются, совсем не все. Дойдет новичок до ручки, начнет выть от безнадеги, вспоминая прежний уютный мир — первое время на стены кидается. А потом попросту опустит руки и пойдет к ближайшему зараженному.
— Об этом я как-то не подумал.
— А сам что? Нет желания сбежать подальше?
— Куда? Нет, тренер, ты уже показал, что и здесь, если с умом, то вполне жить можно. Мерзко вот такими моментами, но за все надо платить. Это и есть один обол? Тебе хватит или еще потребуешь?
— Не нравится — иди, удавись.
— Жестко. И им так же скажешь?
— Ты что, дурак? Им подкидывать такую идею? Не хватало еще! Хотя... иммунные женщины часто покрепче мужиков бывают. Не в плане там элитника голыми руками завалить, а вот в такие моменты... Как этот.
— Э-э-э... ты меня совсем за лоха держишь? Вот эту махину голыми руками? Нет, я понимаю, у каждого рыбака свои байки, но ты ври-ври, да не завирайся, начальник.
Харон оценивающе оглядел Улисса, сплюнул под ноги, едва не попав тому на ботинок:
— Ну да... Эх... все равно ведь придется когда-нибудь, почему не сейчас, если ты так тормозишь со своим Даром? На, подержи...
Снял лук, колчан, плотно застегнул куртку, еще раз оглядел берег и двинулся к привязанной лодке.
— Тренер, старичок, у тебя коньяк несвежий был? Ты ошалел, да? Ну верю, верю, вот только не надо этих красивых жестов! Ты хоть о бабах подумай, тебя схарчат, а мне их вытягивать, да?
— Надо, Улисс, надо. И скучно, поразмяться не помешает. Застоялся я в последние дни, покажу разок, чтобы понимал, кто тут самый страшный зверь. Зверь, лежать! Я не про тебя! Все, Улисс, смотри, только очень тихо, девчонкам не стоит волноваться.
До берега Харон добрался за десяток минут. Казалось бы, что такое сорок метров, но глядя на движения надувной лодки, можно бы было подумать, что управляет ею как минимум пара укуренных наркоманов, спорящих за весла. Быстрые рывки в три-четыре метра сменялись паузами, уходами в неожиданные направления, был даже один небольшой круг. У самого берега, уже выйдя из лодки, Харон совсем замер, медленно, очень медленно разгибаясь в полный рост. Неспешно вытянув лодку на берег, вновь замер, застыл и...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
