Салли Шеппард, демонолог и другие

Демонологи почти не пользовались магией, поэтому такая блокировка для них была неопасна, а неприятные ощущения быстро проходили. Более-менее сильный маг сейчас потерял бы сознание. А то и погиб.

Так вот почему не было ловушек для магов... На них поставлена одна, большая ловушка...

Доктор Инген выдохнул, перевел дыхание и поднял голову. И увидел, что имел в виду голован.

За дверью находился большой зал, в дальнем углу которого виднелся большой проем, завешенный черной тканью.

Пол помещения был завален обломками черного металла, судя по виду — чугуна.

В этих осколках можно было угадать то, чем они были ранее: чугунное ухо, часть когтистой лапы, завиток гривы, клыкастая нижняя челюсть, еще одна... Когда-то в этом зале стояли две чугунные статуи львов.

— Дайте-ка догадаться, — проскрежетал доктор Аверсанд, неприятно улыбаясь, как будто ситуация доставляла ему удовольствие, — Статуи-охранники с подселенными демонами. Другие не смогли бы двигаться в Дыхании Пустоты...

Да, на демонов Дыхание не влияет...

— Огнедышащие львы Монтейи, — опечаленно кивнул голован. После чего кивнул в угол, где на стене красовалось черное обугленное пятно. Судя по всему: все что осталось от Неуловимого.

— Да, демон смог бы разрушить их, — кивнул Аверсанд, — Сила демонов общеизвестна... Но демон не стал бы вскрывать замки! Он просто разнес бы эту трижды уважаемую дверь!

В голове Ингена внезапно сошлись части головоломки.

— Стал бы, — тихо сказал он. И повторил чуть громче, — Стал бы.

Он понял, кто проник в банк.

Демон.

Демон, который спокойно прошел через ловушки для живых существ, ибо не являлся ни одним из них. Единственный в мире демон во плоти, на которого не действовали пентаграммы изгнания. Демон загадок и тайн, который просто не мог пройти мимо замков, не разгадав их.

Барон Кивасигас.

Демон, которого они призвали в этот мир во плоти.

Все сходится. И даже внезапный приступ Салли Шеппард у банка...

Вот только...

Зачем ему лезть в банк?!

Глава 12

Недели до того дня, когда Салли сможет попасть в Академию демонологии и стать ее студентом, тянулись медленно-медленно, как пьяные улитки с вечеринки. Наверное потому, что каждый день девушки был насыщен событиями настолько, что иногда казалось, что в прошли не одни сутки, а по крайней мере двое-трое.

С утра, когда доктор Инген уходил в Академию, Салли бежала на работу в перекусочную безумного Рэндольфа. После того, как ей пообещали место, ждать пришлось всего-то два дня: в перекусочных была страшная текучка. Может быть потому, что хозяин требовал от персонала целыми днями ходить в рыжих париках и постоянно улыбаться... А может быть потому, что люди не ценят доброго к себе отношения.

Впрочем, подавальщицей Салли пробыла всего несколько дней: повар сломал ногу в двух местах, и девушка уговорила сделать поваром ее. Странно, конечно, что поваром сделали того, кто честно и сразу заявил, что на кухне она была исключительно с целью поесть, а про готовку точно знает только одно: в кастрюлях варят, а на сковороде — жарят. Вроде бы. Просто работать в перекусочных не рвался никто, а на кухню — в особенности. Салли же не просто согласилась — она просилась на кухню. И ей там понравилось.

Девушке на самом деле понравилось работать на кухне. И все то, что отвращало от этой работы других, ей просто нравилось: полутьма, рассеиваемая тусклыми светильниками и огнем из кухонных плит, чад от жарящихся котлет, пекущихся пирожков, кипящих супов, шипение раскаленного масла на сковородах... Салли все это на самом деле понравилось. Ей очень хотелось научиться готовить.

Может, конечно, перекусочная — не лучшее место для того, чтобы пытаться стать поваром... Но, с другой стороны — с чего-то ведь нужно начинать. И Салли начала.

Она научилась делать нурдский чай четырех сортов — чистый, несладкий, с сахаром и сладкий — жарить котлеты так, чтобы они походили на котлеты, а не на археологические редкости, варить куриный бульон, настолько крепкий, что его можно было резать ножом, когда он остывал, печь шоколадные кексы, черные и сладкие...

Когда Салли вечером возвращалась домой, за ней тянулся шлейф вкусных кухонных запахов, так, что сзади постоянно бежали несколько принюхивающихся кошек. А дома ее уже ждал демонолог и они вдвоем отправлялись в поход по городу.

* * *

Доктор Инген увязал два совпадения: у Салли происходит приступ Черноты на рынке — на рынке обнаруживаются следы воплощенного Кивасигаса, Кивасигас вламывается в банк — рядом с банком Салли настигает еще один приступ. Вывод? Салли неким малопонятным образом оказалась связана с неуловимым демоном и чувствует его присутствие. Следовательно...

Необычная парочка — демонолог в черной кожаной куртке и худенькая девушка в легком светлом платьице — гуляли по Тенебруму до самой поздней ночи, обходя самые темные и самые мрачные места столицы, то есть, все те места, где наиболее вероятно обнаружение прячущегося демона.

Сложно было представить демона, скрывающегося от ищущих его демонологов, в ярко освещенных залах Городского Музея или среди девочек-учениц Школы Розовых Цветков. Поэтому доктор Инген и Салли все эти вечера ходили узкими, кривыми и скользкими улочками, где под ногами чавкали отбросы, с писком разбегались крысы, и постоянно пахло перегоревшей магией из заводских труб.

В этих закоулках никогда не появлялись полицейские, предоставляя обитателям здешних жилищ самим решать возникающие проблемы. Поэтому при виде девушки изо всех щелей вылезали люди, похожие на изломанные черные тени, больше похожие на демонов, чем сами демоны. Они тянулись к девушке, как вампиры к жертве... И отстранялись, прячась обратно в тень, лишь только увидев ее спутника или услышав стук его трости.

Обитатели кривых улочек боялись только тех, кто был сильнее их. А никого сильнее демонологов в городе не было.

Салли и демонолог проходили узкими темными переулками, мимо подвальных забегаловок, в которых не стоит спрашивать о происхождении мяса, мимо замызганных магазинчиков, где продавалось все, что угодно, от старых башмаков до проклятых предметов и фальшивых драгоценностей, мимо квартирушек, которые сдавали не глядя ни на лицо ни на документы, только на деньги, мимо ночлежек, мимо, трущоб, мимо, мимо, мимо...

Мимо.

Приступы больше не возвращались. Демона нигде не было.

После памятного вторжения в "Турбид-банк" Кивасигас как будто притаился и не подавал признаков жизни. Высшие демоны — именные и особенно титульные — могли на время приглушить свои хаотические стремления к разрушению, однако это, как правило, означало одно: демон готовит что-то очень разрушительное и не собирается отвлекаться на мелочи.

Плохой признак.

Инген — да и вообще никто из демонологов — не знал, как выглядит демон во плоти, однако подозревал, что его внешность навряд ли позволит Кивасигасу разгуливать по городу, заходить в бары и выпивать по кружечке черного пива с маринованными осьминогами. Значит, демон вынужден прятаться, выходя наружу разве что по ночам. Хотя...

Профессор Фраус выдвинул смелую теорию, пока не подтвержденную ничем, кроме знаменитой профессорской интуиции: демон во плоти человекообразен. Или, по крайней мере, обладает возможностью принять человекообразную форму: меняющий форму сгусток, спрут, рехва... Это означало, что демону не нужно постоянно прятаться в темных закоулках: он вполне мог украсть одежду, скрывающую его тело, например плащ с глубоким капюшоном и поселиться в ночлежке с нелюбопытными хозяевами. Версия косвенно подтверждалась двумя обстоятельствами.

После разрушения Третьей башни АД Кивасигас оказался на рынке, где напал на торговку. Торговку ОДЕЖДОЙ. То есть, у него была необходимость получить именно одежду. Скорее всего. К сожалению, торговка не вела учет одежды, которая у нее хранилась, поэтому не могла точно сказать, что пропало. И пропало ли вообще что-нибудь. Она вообще после нападения боялась всего и вся и разговорить ее смогли только прокураторы.

И второе. Демону, не имеющему человеческого облика, не требуются деньги, а, следовательно, не нужно грабить банк.

* * *

Демону, даже притворившемуся человеком, все равно было бы трудно притворяться им ДОЛГО. Он все-таки выходец из иного мира, а, значит, информацией о мире этом не обладает. Не знает, как себя вести, что говорить, да и языка не знает тоже... Вернее, это было бы так, если бы демоны не были демонами.

Каждый высший демон обладает информацией о том, что происходит на Земле.

Демонологи столкнулись с этим феноменом еще тысячи лет назад: любой демон, даже тот, о котором не было абсолютно никаких данных о том, что он хоть раз бывал на Земле, попадая в мир людей, все равно понимал, что ему говорят, отвечал на вполне понятном языке и знал вещи, которые и люди-то не все знают. И в то же самое время, демоны иногда показывали удивительное невежество во вполне обычных вещах.

Феномен демонического знания был изучен и вкратце изложен в десятитомном труде профессора Фидес "Cognitio et pardus pellis". Демоны, если не вдаваться в излишние подробности, которыми славилась почтенная демонологиня, заядлые коллекционеры. Только собирают они не жучков или марки, а знания, сведения, информацию. А причина их странного подхода к знаниям — в их хаотической натуре. Демоны по своей природе неспособны к методичности и систематизации, поэтому их коллекция знаний больше похожа на карманы мальчишки, в которых вперемешку лежат спичечные коробки и засушенные жуки, старинные монеты и осколки цветного стекла, бумажки и бутерброды...

Именно поэтому демон может точно сказать, кто правил в Саранте семь тысяч лет назад, как звали его детей и где спрятана знаменитая Потерянная корона... И при этом задумается над элементарными и известными даже младенцу вещами.

Так что Кивасигас, если он на самом деле притворяется человеком, похож на странного и чудаковатого типа, с ног до головы закутанного в одежду...

Конечно, демоны славятся своей изменчивостью и умением менять облики быстрее, чем люди — выражение лица. Ну так это — обычные демоны. То есть, их проекции в нашем мире. Демон же во плоти, как единогласно пришли к выводу профессора АД, имеет один-единственный облик — свой настоящий.

Глава 13

В один из более-менее тихих вечеров, когда их походы по закоулкам столицы закончились неожиданно рано — чем причиной был внезапный сильный дождь — Салли, полюбившая кулинарные эксперименты, готовила сложный бутерброд из семи слоев. Доктор Инген чертил, склонившись над столом и посматривая в сторону девушки: после бутерброда, в состав которого входили мед и соленые огурцы, он подозрительно относился к изысканиям своей ученицы. Хотя было вкусно.

Потом они пили чай, с тем самым свежеизобретенным бутербродом, состав которого Салли отказалась называть наотрез, хотя и живо интересовалась впечатлениями и ощущениями, из-за чего демонолог чувствовал себя жертвой экспериментов пытливого отравителя.

Потом девушка рисовала демона Кивасигаса, каким она его себе представляла. Демон получался чересчур похожим на гигантского кальмара в плаще и принять его за человека мог разве что слепой или пьяный. Но приюты для слепых они обошли еще неделю назад...

Часы, висевшие на стене, откашлялись и хрипло произнесли "Десять часов". На самом деле было девять, просто у демонолога руки не доходили их исправить. В этот момент в открытую форточку влетела бумажная птичка-письмо. Она шлепнулась в докторову кружку с чаем, выкарабкалась, встряхнулась и развернулась.

Демонолог взглянул на письмо и залпом проглотил оставшийся чай, чуть не подавившись — чай был горячим.

— Салли, собирайся, нам нужно идти.

— Куда? — девушка послушно встала и замерла, не зная, что брать с собой.

— Помнишь, я как-то обещал проверить, нет ли на тебе проклятья?

— Помню.

— Один старый... кхм... очень старый знакомый... готов тебя посмотреть.

* * *

Они шли вдвоем по улице. Тускло горели огни уличных фонарей, пелена нависала над городом, как каменное надгробие. Редкие прохожие торопливо переходили на другую сторону улицы, заслышав стук трости демонолога по булыжникам.

— А...

— Вот сюда.

Доктор Инген указал на темную полукруглую арку в стене. Салли до сего момента думала, что это — въезд во двор, но, когда они прошли арку насквозь, оказалось, что она выводит на соседнюю улицу. Девушка раньше здесь не была никогда.

— Что это за улица?

— Улица Нижняя.

Салли, прищурившись, смерила взглядом уровни двух улиц. Улица Нижняя не была ниже соседней ни на дюйм.

— А почему она так называется?

— Потому что на ней живут те, кто связан с Нижними планами.

На первый взгляд, улочка выглядела так, как будто на ней жили сами демоны. Или, по крайней мере, приложили руку — копыто, лапу, щупальце — к ее проектированию и созданию. Нижняя улица вилась узкой щелью между двумя рядами домов, изгибаясь под острыми углами в неожиданных местах, и, судя по всему, нигде не пересекалась с другими улицами города. Там, где такое пересечение было попросту необходимым, улица начинала оправдывать свое название и ныряла под землю, превращаясь в широкие ступени.

Прохожих здесь было не так уж и мало, даже больше, чем на других улицах Тенебрума в это время. И демонолога они не боялись. Возможно, потому, что все встречные сами были демонологами.

— Здесь живут только преподаватели Академии? — Салли осторожно оглядывалась по сторонам.

— Брось, — усмехнулся доктор, — в Академии преподавателей не хватило бы на то, чтобы заселить один дом. Здесь живут прокураторы, частные демонологи, мастера, учителя, продавцы... Но ты права: здесь в основном живут демонологи.

— Почему?

Инген пожал плечами:

— Нам комфортнее вместе. Люди, как ты могла заметить, не любят демонологов.

— Но вы живете... не здесь?

— Мне все равно, где жить. Налево.

Они подошли к одному из домов, поднялись на узкое крыльцо.

Доктор крутанул бронзовое колесико у двери. Мелодично прозвенели колокольчики, мелодия напоминала "Девочка-красавица по лугу идет", старинную деревенскую песенку. Салли с любопытством осмотрела прикрепленную к полотну двери серебряную маску в виде морды демона.

— Кто? — произнесла маска. Серебряные глаза медленно провернулись в орбитах и уставились на демонолога, — А... Это ты, Дикки...

Глаза обернулись к Салли.

— Это она?

— Да, профессор.

Замок в двери щелкнул:

— Проходите, — прохрипела маска.

Они поднялись по темной лестнице на второй этаж. Двери перед ними распахнулись сами собой, и Салли вместе с демонологом оказалась в просторном помещении, судя по всему кабинете.

Мягкий ковер, чуть колышащийся под ногами, как мох на болоте. Застекленные дверцы книжных шкафов, между ними на стенах — картины в бронзово-тяжелых рамах, чучела неизвестных животных с торчащими клыками и стеклянными глазами. Огромный угловатый стол, заваленный бумагами, стоял у решетчатого окна. Тяжелая хрустальная люстра, огонь в ней не горел, и комната скрывалась в легком полумраке, разгоняемом только пятном настольной лампы с голубым абажуром. У стола стояло огромное кожаное кресло, в котором сидел обитатель кабинета.