Повесть о детях Хурина

no wraithlike feet rustling dimly —

Не ног призрачных / тихую поступь-

1290

the Orcs were up; their ears had hearkened

Орки приближались / — крики Турина

the cries of Turin; their camp was tumult,

Их слух уловил, / суматоха вскипела,

their lust was alight ere the last shadows

Жажда пробудилась их, / лишь спали последние

of night were lifted. Then numb with fear

Тени ночные. / Тогда Флиндинг,

in hoarse whisper to unhearing ears

Поведал губами, / от страха немеющими,

1295

he told his terror; for Turin now

Ужас свой / ушам неслышащим,

with limbs loosened leaden-eyed was bent

Ибо Турин, ослабев, / с очами померкшими

crouching crumpled by the corse moveless;

На коленях склонился / пред телом недвижным,

nor sight nor sound his senses knew,

Боле ничего / не слыша, не видя,

and wavering words he witless murmured,

Одно и то же / шепча бездумно:

1300

'A! Beleg,' he whispered, 'my brother-in-arms.'

"А! Белег! — твердил он, / — брат по оружию!"

Though Flinding shook him, he felt it not:

Хоть Флиндинг тряс его / — того не чувствовал,

had he comprehended he had cared little.

А почуял бы / — не озаботился.

Then winds were wakened in wild dungeons

Тут ветра пробудились / в тех темницах,

where thrumming thunders throbbed and rumbled;

Где громы урчащие / грохочут, перекатываясь,

1305

storm came striding with streaming banners

Буря налетела, / развернув знамена,

from the four corners of the fainting world;

С четырех концов / мира стареющего,

then the clouds were cloven with a crash of lightning,

Тучи с треском / расколола молния,

and slung like stones from slings uncounted

Будто из пращей / глыбы / бесчисленные,

the hurtling hail came hissing earthward,

Град со стуком / посыпался на землю

1310

with a deluge dark of driving rain.

В потоках неистовых / ливня хлынувшего.

Now wafted high, now wavering far,

Порывом ветра / ввысь унесены,

the cries of the Glamhoth called and hooted,

Утихли вдали / голоса Гламхот,

and the howl of wolves in the heavens' roaring

Волков завывания, / с ревом бури

was mingled mournful: they missed their paths,

Смешавшись, скорбели / о следе потерянном -

1315

for swollen swept there swirling torrents

Рванулись потоки, / все сметая,

down the blackening slopes, and the slot was blind,

По темным склонам, / слепым расщелинам.

so that blundering back up the beaten road

Заплутав, обратно / к торной дороге,

to the gates of gloom many goblins wildered

К мрачным вратам / многие гоблины

were drowned or drawn in Deadly Nightshade

Не вернулись из Леса, / обречены

1320

to die in the dark; while dawn came not,

На гибель во мгле. / Заря не занялась,

while the storm-riders strove and thundered

Всадники бури, / громыхая, боролись

all the sunless day, and soaked and drenched

Весь день бессветный. / Насквозь промокнув,

Flinding go-Fuilin with fear speechless

Флиндинг-го-Фуилин / в страхе, безмолвно

there crouched aquake; cold and lifeless

Сжался, дрожа; / хладный, безжизненный,

1325

lay Beleg the bowman; brooding dumbly

Белег лежал; / в размышленьях молча

Turin Thalion neath the tangled thorns

Турин Талион / у корней сплетенных

sat unseeing without sound or movement.

Сидел немо, / недвижно, незряче.

The dusty dunes of Dor-na-Fauglith

Пески пустынные / Дор-на-Фауглит

hissed and spouted. Huge rose the spires

Шипели, курились. / Вздымались испаренья,

1330

of smoking vapour swathed and reeking,

Пар клубился, / вставали с пустоши

thick-billowing clouds from thirst unquenched,

Тяжелые тучи, / жажды не утолив,

and dawn was kindled dimly lurid

Зыбко затеплился / бледный рассвет,

when a day and night had dragged away.

Когда миновали / день и ночь.

The Orcs had gone, their anger baffled,

Орки отступили / в ярости озадаченной

1335

o'er the weltering ways weary faring

Снова устало / ордой беспорядочной

to their hopeless halls in Hell's kingdom;

Устремясь в преисподнюю, / к чертогам отчаянья,

no thrall took they Turin Thalion —

Турин Талион / не стал им невольником -

a burden bore he than their bonds heavier,

Грузом согбен / цепей тяжелее,

in despair fettered with spirit empty

В оковах отчаянья, / с душой опустошенной

1340

in mourning hopeless he remained behind.

В скорби безысходной / он позади остался.

III.

III.

FAILIVRIN.

ФАИЛИВРИН

Flinding go-Fuilin faithful-hearted

Флиндинг го-Фуилин, / верный сердцем,

the brand of Beleg with blood stained

Клинок Белега, / кровью запятнанный,

lifted.with loathing from the leafy mould,

Поднял брезгливо / с прелых листьев

and hid it in the hollow of a huge thorn-tree;

И спрятал в дупле / древа раскидистого,

1345

then he turned to Turin yet tranced brooding,

Оборотился к Турину, / в раздумье застывшему,

and softly said he: 'O son of Hurin,

И молвил мягко: / "О сын Хурина,

unhappy-hearted, what helpeth it

Сердцем скорбный, / что толку ныне

to sit thus in sorrow's silent torment

Сидеть, страдая, / в безмолвной муке,

without hope or counsel?' But Hurin's son,

Безнадежно, бесцельно?" / Но сын Хурина,

1350

by those words wakened, wildly answered:

Речью пробужден, / рек резко:

'I abide by Beleg; nor bid me leave him,

"Я пребуду с Белегом, / бросить его

thou voice unfaithful. Vain are all things.

Не смей просить меня / гласом предательским.

Death dark-handed, draw thou near me;

Тщетно все. / О Смерть, приди ко мне!

if remorse may move thee, from mourning loosed

Заметь раскаянье, / освободи от горя,

1355

crush me conquered to his cold bosom! '

Брось меня, сраженного, / на грудь его хладную!"

Flinding answered, and fear left him

В сердце Флиндинга / страх сменился

for wrath and pity: 'Arouse thy pride!

Гневом и жалостью: / "Гордость вспомни!

Not thus unthinking on Thangorodrim's

Не такие речи / на вершине Тангородрим

heights enchained did Hurin speak.'

Хурин доблестный / держал в оковах".

1360

'Curse thy comfort! Less cold were steel.

"Проклятье словам твоим! / Сталь милосердней.

If Death comes not to the death-craving,

Коль Смерть не снисходит / к о ней тоскующему,

I will seek him by the sword. The sword — where lies it?

Я сам прорублюсь к ней / мечом — где он?

cold and cruel, where cowerest now,

О хладный, жестокий, / где ты таишься,

murderer of thy master? Amends shalt work,

Господина сгубивший? / Дело продолжи,

1365

md slay me swift, O sleep-giver.'

Срази скорей меня, / сна даритель!"

Look not, luckless, thy life to steal,

"Не ищи, злосчастный, / как жизнь загубить,

nor sully anew his sword unhappy

Не смей снова / сей меч осквернять

in the flesh of the friend whose freedom seeking

Кровью друга того, / кто, тебя спасая,

he fell by fate, by foes unwounded.

Сражен был судьбою, / нетронут недругом.

1370

Yea, think that amends are thine to make,h

О деле подумай / — должно тебе

is wronged blade with wrath appeasing,

Ярость насытить / клинка оклеветанного,

its thirst cooling in the thrice-abhorred

Утолить его жажду / трижды проклятой

blood of Bauglir's baleful legions.

Кровью орочьих / орд Бауглира,

Is the feud achieved thy father's chains

Мести долг / за отца в цепях

1375

on thee laid, or lessened by this last evil?

Ужель уменьшило / лихо последнее?

Dream not that Morgoth will mourn thy death,

Не мечтай, что Моргот / оплачет смерть твою,

or thy dirges chant the dread Glamhoth —

Иль слезы твои / растрогают Гламхот -

less would like them thy living hatredan

Стань лучше живым / воплощением мщения!

d vows of vengeance; nor vain is courage,

Отнюдь не тщетны / отвага и мужество,

1380

hough victory seldom be valour's ending.'

Хоть редко доблесть / победу приносит".

Then fiercely Turin to his feet leapingc

Безумье новое / объяло Турина,

ried new-crazed: 'Ye coward Orcs,

Вскочил он, крича: / "Орки трусливые!

why turn ye tail? Why tarry ye now,w

Где вы теперь, / что же вы медлите,

hen the son of Hurin and the sword of Beleg

Коль потомок Хурина / и клинок Белега

1385

in wrath await you? For wrong and woe

Вас ожидают? / За беды и скорби

here is vengeance ready. If ye venture it not,

Месть вам готова. / Явиться не смеете -

I will follow your feet to the four corners

На все четыре / стороны света

f the angry earth. Have after you! '

За вами последую. / О, берегитесь!"

Sainting Flinding there fought with him,

Силой Флиндинг / его утихомиривал,

1390

and words of wisdom to his witless ears

Слово мудрое, / задыхаясь, молвил

he breathless spake: 'Abide, Turin,

Слуху безумца: / "Постой, Турин,

for need hast thou now to nurse thy hurt,

Нужда тебе ныне / залечить увечья,

and strength to gather and strong counsel.

Силы скопить / и пути измыслить.

Who flees to fight wears not fear's token,

Кто рвется в сраженье / — не ведает страха,

1395

and vengeance delayed its vow achieves.'

Месть отсроченная / цель достигает".

The madness passed; amazed pondering

Миновало безумье, / в изумленье беззвучно

neath the tangled trees sat Turin wordless

Турин в тени / ветвей преплетенных

brooding blackly on bitter vengeance,

Обдумывал замысел / страшного мщения,

till the dusk deepened on his day of waking,

Покуда день / не склонился к сумеркам,

1400

and the early stars were opened pale.

И в небе не встали / тусклые звезды.

Then Beleg's burial in those bleak regions

Погребенье Белега / в стране безрадостной

did Flinding fashion; where he fell sadly

Флиндинг провел; / где тот пал по несчастью -

he left him lying, and lightly o'er him

Там лежать и оставил, / лишь легкой листвой,

with long labour the leaves he poured.

Его укрыл, / протрудившись долго..

1405

But Turin tearless turning suddenly

Турин вдруг обернулся, / слез не роняя,

on the corse cast him, and kissed the mouth

Над телом простерся, / коснулся уст

cold and open, and closed the eyes.

Несомкнутых, хладных, / глаза ему смежил.

His bow laid he black beside him,

В ладони вложил / лук темного тиса,

and words of parting wove about him:

И сплел над покойным / песню прощальную:

1410

'Now fare well, Beleg, to feasting long

"Отправляйся, о Белег, / на долгое празднество

neath Tengwethil in the timeless halls

У корней Тенгветиль / в вечных чертогах,

where drink the Gods, neath domes golden

Где боги пируют, / под купол златой

o'er the sea shining.' His song was shaken,

За морем сверкающим". / Голос дрожал его,

but the tears were dried in his tortured eyes

Но высохли слезы / в очах измученных

1415

by the flames of anguish that filled his soul.

В жаре страдания, / душу терзавшего.

His mind once more was meshed in darkness

Снова во тьму / погрузился разум,

as heaped they high o'er the head beloved

Когда укрыли / главу дорогую

a mound of mould and mingled leaves.

Они высоким / курганом листьев.

Light lay the earth on the lonely dead;

Легок покров / земляной умершему,

1420

heavy lay the woe on the heart that lived.

Тяжек груз горя / душам живых.

That grief was graven with grim token

Скорбь отныне / легла навеки

on his face and form, nor faded ever:

На чело и черты его / мрачной печатью.

and this was the third of the throes of Turin.

Такова была третья / из горестей Турина.

Thence he wandered witless without wish or purpose;

Так брел он бездумно, / безвольно, бесцельно,

1425

but for Flinding the faithful he had fared to death,

Без верного Флиндинга / встретил бы гибель

or been lost in the lands of lurking evil.

Иль в землях зла / навек затерялся.

Renewed in that Gnome of Nargothrond

Возродились заново / в Номе Нарготрондском

was heart and valour by hatred wakened,

Дух и отвага, / пробужденные ненавистью,

that he guarded and guided his grim comrade;

Товарища мрачного / он вел бережно,

1430

with the light of his lamp he lit their ways,

Сияньем лампады / путь освещая,

and they hid by day to hasten by night,

Днем скрывались они, / поспешая ночью,

by darkness shrouded or dim vapours.

Таясь во тьме, / в туманах прячась.

The tale tells not of their trave) weary,

Здесь рассказа нет / о странствии изнурительном -

how roamed their road by the rim of the forest,

Как дорога кружила / по границе леса,

1435

whose beetling branches, black o'erhanging,

Чьи ветви над ними / нависали, клонились

did greedy grope with gloomy malice

С угрюмым умыслом / удержать их души

to ensnare their souls in silent darkness.

Во тьме безмолвной, / вцеплялись жадно.

Yet west they wandered, by ways of thirst

На запад шли они, / изнывая от жажды,

and haggard hunger, hunted often,

От голода осунувшись, / гонимы часто,

1440

and hiding in holes and hollow caverns,

Скрываясь в норах, / лощинах, пещерах,

by their fate defended. At the furthest end

Судьбой хранимы. / В конце концов,

of Dor-na-Fauglith's dusty spaces

Одолев Дор-на-Фауглит / просторы пустынные,

to a mighty mound in the moon looming

Огромного кургана, / луной озаренного,

they came at midnight: it was crowned with mist,

Они достигли: / туманом коронован,

1445

bedewed as by drops of drooping tears.

Окроплен росой, / как будто слезами.

'A! green that hill with grass fadeless,

"А! Зеленый холм / с травами невянущими,

where sleep the swords of seven kindreds,

Где спят клинки / семи королевств,

where the folk of Faerie once fell uncounted.

Где эльфы пали / без числа когда-то,

There was fought the field by folk named

Это поле брани, / народом прозванное

1450

Nirnaith Ornoth, Unnumbered Tears.

Нирнаит Орнот, / Поле Слез Бессчетных.

'Twas built with the blood of the beaten people;

Курган был построен / на крови павших,

neath moon nor sun is it mounted ever

Под луной и солнцем / ни эльф, ни смертный