Часть третья

      — Рано или поздно всем надоело. Вот и появился единый всемогущий христианский бог. Менеджер проекта. Всех субподрядчиков построил, и теперь крайний.

      — Ага, и дьявол у него техподдержка первой линии, всегда на кнопке. Зато, пока багрепорт доползет до разработчиков, пять тысяч лет может пройти легко. — Александров-старший тоже вернулся к экранам. Младший угрюмо прибавил:

      — Зато ясно, кого материть за все. Раз ты всемогущий, куда ж ты смотришь, когда детей на копья ловят...

      Виктор нахмурился:

      — Где ты насмотрелся?

      — В кино, в седьмой серии. Там штурм рыцарями города... Я от страха вцепился Акаме в руку... До сих пор стыдно.

      Виктор подумал. Еще раз подумал. Решил не лезть не в свое дело и сменил тему:

      — Так что в Антарктиде? Есть конкретика?

      Начальник потер виски:

      — Так что... Происходит слияние памяти. Программными средствами. В обход разумов людей, что спаслись в Антарктическую базу. Ну, как если бы сейчас сознание твое, твоих сыновей... — чуть качнул подбородком в сторону стажера. — Слилось в одно. Потом еще с нами, с отделом в одно. Потом с тем существом, в которое собрались наши жены... И такая комплементация по всему виртуалу. Лавинообразно, как кристаллизация насыщенного солевого раствора.

      Виктор постучал пальцами по столешнице:

      — Ну точно, Второй Удар. И, похоже, вся беда в анкетах. Там же, наверное, Евангелионщиков полно? Портал их всех собрал в кучу, а легенда у того мира допускает объединение сознаний. Не могло что-то срезонировать на частоте коллективного излучения мозга? В память дедушки Вернадского и его ноосферы?

      — Трудно сказать...

      Взрослые замолчали, но не замолчал стажер:

      — Идея кажется бредом, только если не рассматривать применительно к виртуалу. Ведь и в самом деле может возникнуть общий мегаразум на физическом носителе — Антарктическом ледниковом щите. Синхронизация на частоте альфа-ритмов, взаимопереплетение, как следствие — общий банк памяти...

      Гость фыркнул скептически:

      — А еще они могли найти во льду космический корабль инопланетян. Ну, фильм “Нечто”, помните? И там инопланетянин тоже был организован, как коллективная сеть разумов, мыслящая совместно... Что же мы до сих пор ничего такого не нашли? Впрочем, не гадайте, бессмысленно. Мы едва успели обрубить каналы, чтобы оттуда ничего не пролезло.

      — А они не накроют мозговым излучением половину планеты? Не погонят на нас? — спросил подросток. Начальник поморщился:

      — Какие вы, русские, грубые нетолерантные варвары. Есть же мирные способы, демократия там, оранжевая революция...

      — Среди монолитного сверхразума? — непочтительно фыркнул стажер.

      Визитер поднялся:

      — Шутка не удалась, да и пить на работе — плохой пример подрастающей смене. Пойду домой. Да, не надо на меня так смотреть! Я тоже привык считать домом нашу заснеженную равнину.

      

* * *

      Заснеженная равнина гудела под копытами. На что повстанцы надеялись, ротмистр не понимал. Выкопают ловушки? Летом — запросто, да только снега выпало чуть, и теперь промерзшая земля не поддается ни лопатам рабов, ни киркам саперов. Когда роту подняли по тревоге, хорунжие даже не поверили: ну отбили местные партизаны связку рабов — а куда они сбежать собираются? По гладкой степи от конницы?

      Может быть, хотят завести в заснеженные овраги? Но пересеченная местность начинается дальше к востоку, а здесь Тракт пересекает обширную долину. Летом ротмистр проезжал тут под видом купеческой охраны, чтобы лично изучить район боевых действий, и отлично помнил: никаких рвов, никаких ложбин, хоть боком катись!

      Сотня катилась ровной рысью; все три хоругви с ротным бунчуком красиво вытянул южный ветер. “Не принесло бы оттепель, водить коней по гололеду та еще работка!” — подумал ротмистр, и тотчас позабыл о погоде.

      Впереди — пока еще далеко впереди, но конница живо сократит разрыв — неровная черная цепочка беглых из последних сил переставляла обмороженные ноги куда-то в сторону леса. Группка отставших возилась у непонятной темной массы на снегу — похоже, пытались поднять на ноги совсем слабых. Лес еще даже не показался на горизонте; на что бунтовщики надеялись, ротмистр опять же не понял.

      И потому решительно натянул поводья:

      — Единица!

      Подлетел вороной командира первой хоругви, сам командир подергал только пробивающиеся усики:

      — Слушаю!

      — Я не понимаю, на что надеются беглые. Нет ли какого подвоха. Оставьте здесь эстафету, самый свежий десяток. Если с нами что, пусть не медля несут весть в Пыльный.

      Что свежими должны быть кони, а не люди, ротмистр не уточнял: хорунжий и сам не дурак.

      — Прочим рассыпаться в две цепи. Первая хоругвь авангард, вторая и третья крыльями, бунчук и мой десяток — в сердце строя. Догоним их, то не кидаться хватать, держать строй, оружие наготове... Чую подвох, а какой — не пойму...

      Посмотрев, как развернулась рота, командир немного успокоился. Привычное ощущение строя, невидимая плотная сеть боевого порядка.

      — Рысью... М-а-а-арш!

      Пошли, пошли, пошли! Взлетел тонкий слой снега, развернулись крылья по низу белые, искрящиеся в морозном полудне; по верху крылья трех мастей. Первая хоругвь — здоровенные лоснящиеся вороные, вторая хоругвь на гнедых, третья на белых; личный десяток ротмистр из чистого щегольства усадил на игреневых. Редкая масть, по всему корпусу год собирал; да зато вот в такой атаке сразу видно, кто где.

      Вот хорунжие засвистали, поднимаясь на седлах; вот подхватили азарт кони — первая линия сорвалась в галоп; за ними полетели обе тридцатки крыльев. Командирский десяток чуть поотстал, чтобы ротмистр видел сразу всех.

      Десяток наблюдателей завистливо матерился в усы. Обыкновенно их место — в голове клина, самой коротенькой цепочкой впереди сотни. Дрожат сейчас беглые, ой дрожат!

      Беглые с визгом кинулись кто куда. Не побежали только те самые отставшие. Темные кучи, у которых эти храбрые глупцы топтались, оказались лошадьми. Коней заблаговременно уложили на кошмы, чтобы скрыть от преследователей, что в отряде имеются всадники. Да, кони хороши, отсюда видно. И у всадников поблескивает доспех. Но их же всего только десять!

      Завидев явного противника, сотня разом выхватила мечи — засверкали белые блики низкого солнца, утонули в поднятой белой пыли. А не должна бы так пылить замерзшая почва! Летом сухая и то не всегда выше колен пылит — здесь же белая мгла выше седел!

      Тут командир наблюдателей все понял. Рванув за рукава пару самых легких подчиненных, притянул к себе:

      — Вы. Снять шлемы. Снять кирасы. Шапки только натяните поглубже, чтобы не померзнуть.

      — Командир?

      — Живей!

      — Вьюки на землю. На землю!

      Под недоуменным взглядом семерки остающихся, пара покидала прямо на снег доспех и тюки с палатками.

      — Не жрать, не спать, не останавливаться. Остановка — смерть. Докладывайте кому попало, кого из наших встретите.

      — Начальников не искать?

      — Не искать. Общую тревогу поднимать. Видишь?

      Над полем боя высоко взлетели осколки льда; донесся визг железа — а потом резкий и страшный звук лопающихся кирас, который командир десятки запомнил чересчур хорошо.

      — Прощайте, парни. — десятник хлопнул гонцов по плечам. Повернулся к оставшейся семерке:

      — Простите, коли обидел чем. К бою!

      — Командир! Так что докладывать-то?

      — Да, главное ж не сказал. Там Синяя Смерть.

      — Чего?

      — Молодые, легкие... Может, и выживете. Эсдес!

      

* * *

      Эсдес устало опустилась на кресло во главе широкого стола. Стол поставили в самом светлом зале ее собственного дома. Зал превратился в комнату оперативных карт. А дом превратился не-пойми-во-что. Помнится, с месяц назад она жалела, что умение вышколенной прислуги да первосортные запасы пропадают зря? Бойся своих желаний, в самом деле ведь исполняются!

      Нет, захватив Столицу, “Рейд” недрогнувшей рукой остановил грабежи, навел железный порядок. Вешали казнокрада в шелках и золоте; бандита, рискнувшего пограбить под шумок — но так же беспощадно вешали своего же повстанца, возомнившего себя высшим существом относительно мирных обывателей.

      А в особняке Эсдес разместили Главный Штаб армии Республики. Причем третий этаж дома сразу — без унизительного выпрашивания, без намеков на будущие отработки — отдали ей же под жилье. Назначенный комендант штаба внушил буйному офицерству почтение к труду слуг. Пару самых наглых приволокли к временному командующему. Черный от злобы и усталости, Енот не стал ни ругаться, ни накладывать взыскания — выхватил катану и прямо в кабинете сделал из двух скандалистов четырех. Причем даже записные дуэлянты отметили скорость движений — и наконец-то перестали проверять новоназначенного командующего на вшивость. Авторитета в армии уличный убийца не имел совершенно никакого, и больше воевал за право приказывать, чем занимался делом; Эсдес вполне поняла, почему он так героически отстаивал ее на суде.

      Но вот зачем он себе придумал работу, Эсдес не поняла. И сейчас воспользовалась возможностью вопрос этот выяснить. Бережно подняв за правое ухо храпящего прямо на картах Енота, следующим движением она впечатала спящего мордой в стол:

      — Подъем!

      Енот подскочил и первым делом схватился за рукоятку катаны, которую в шутку величал теперь “Третьим Проклятым”. Осмотрелся, сообразил:

      — И это еще меня ехидным называют... Слушаю?

      — Енот... Нам действительно необходим такой здоровенный штаб? Все эти отделы? Разведка — ладно. Контрразведка — тоже понять можно. Но вот оперативный? Отдел связи? Служба тыла? Раньше прекрасно справлялись, у меня бойцов никогда столько не было, сколько у тебя бумажки носит. — Эсдес кивнула на вошедшую со сводками девчонку-оператора. Та, нисколько не смущаясь, не обращая внимания на спорящих, раскладывала донесения по крышке секретера в порядке непонятном, но несомненном.

      В проем заглянул дежурный офицер. На Енота покосился неприязненно, Эсдес поклонился с видимым уважением:

      — Люди по “Факелу” прибыли.

      Эсдес поглядела на Енота, тот кивнул.

      — Приглашайте, — распорядилась синеволосая, и вернулась к разговору:

      — Нет, я понимаю, удобно, когда все по полочкам разложено. Но тут же людей почти как в полиции было, под сотню!

      — Сейчас, умоюсь. Подожди тут.

      В зал вошли начальники отделов. Разместились на гнутых стульях, чувствуя себя немного неловко из-за непривычной работы. Не сказать, чтобы все они умели так уж великолепно рубиться, командовать, вести в бой — но понимали, что это необходимо для победы и не стали бы возражать против ежедневных фехтовальных тренировок или там выездки. А вот обдумывание длинных сводок, прослеживание сложных логических цепочек давалось господам офицерам со скрипом.

      Вернувшись, Енот обвел глазами собрание, задержавшись на командующей. “Глазки почти как у Акаме”, — отметила Эсдес. — “Только у нее от природы красные. А этот просто задолбался.”

      — Господа, несколько минут, я дам необходимые пояснения командующему... Эсдес, что ты знаешь о противнике?

      — Ну... Обычно премьер давал мне сведения. Я посылала кого-то на разведку.

      — Смотри. Год назад они нанесли удар через лес. Потом атаковали Пыльный. Везде их было не меньше пары тысяч. Теперь влегкую загнали к нам оккупационный корпус в полста тысяч дармоедов. Они как-то снабжают их всех.

      — Грабят.

      — Банды тоже грабят. Но в их армии свой кусок получает каждый, а не только самый наглый. То есть, организовано снабжение. Распределение жратвы. Распределение снаряжения. У каждого есть оружие. Единообразное! Кто-то сравнил образцы, выбрал наилучший, заставил всю феодальную вольницу принять именно его. Кони по мастям подобраны! Кто у них командует? Где штаб?

      — По слухам, в Пыльных Воротах.

      — Так Империю и прощелкали. По слухам!

      Енот поднялся, слегка нетвердой походкой подошел к стене, оттянул занавеску. Открылась огромная карта, вся утыканная маленькими флажками с подписями.

      — Здесь мы выявили основные силы. Тысяч двадцать. Здесь и здесь лагеря сбора пленных.

      — Война закончена. Какие пленные?

      — Рабы.

      Эсдес кивнула:

      — Так и думала. Но ты продолжай.

      — Я пытаюсь построить систему, потому как против нас именно система. — Енот потер виски, зевнул и закрыл занавеску. — У меня мелькают мыслишки на предмет, кто и зачем постарался создать ее на той стороне. Эта система легко управляет массовыми армиями. Вооружает их, снабжает, перемещает. Держит в узде. Всегда держит в узде. Тогда как здесь — в Империи — войско полностью зависит от личности командира. Да, командиры тут личности! Тебя хотя бы взять.