мы из Бреста. часть 6

Самокатный батальон горнопехотной дивизии состоит из трех самокатных рот (12 ручных, 2 станковых пулемета, 3 50-мм миномета в каждой) и роты тяжелого оружия (8 станковых пулеметов, 2 50-мм и 6 81-мм минометов, 2 75-мм пехотных и 3 37-мм противотанковых орудия).

В саперном батальоне — три саперные роты.

В артиллерийском полку — два легких (по две батареи с 4 75-мм горными пушками в каждом) и тяжелый (две батареи по 4 150-мм гаубицы) дивизионы.

В противотанковом дивизионе — три батальона.

В 44-й корпус входят — 97-я и 101-я легкопехотные (егерские) дивизии. Каждое подобное соединение состоит из двух пехотных и одного артиллерийского полков, разведывательного и саперного батальонов, противотанкового дивизиона.

Пехотный полк такой дивизии, состоит из двух пехотных батальонов и противотанковой роты с 12 37-мм орудиями ПТО. В июне в состав каждого егерского полка были введены 4 150-мм пехотных орудия.

В каждом линейном батальоне егерского полка имеется 3 пехотных (12 ручных пулеметов и 3 50-мм миномета), пулеметная (8 станковых пулеметов, саперный взвод) роты и рота огневой поддержки (6 81-мм минометов и 2 75-мм горных пехотных орудия).

Разведывательный батальон дивизии состоит из двух самокатных эскадронов (4 станковых и 12 ручных пулеметов, 3 50-мм миномета) и противотанкового взвода (3 37-мм противотанковых орудия), а двухротный дивизион ПТО имеет 20 37-мм орудий и 4 20/28-мм противотанковых ружья.

Саперный батальон дивизии трехротного состава.

Два легких трехбатарейных артдивизиона артполка егерской дивизии имеют на вооружении 12 75-мм горных орудий, трехбатарейный легкий дивизион — 12 105-мм гаубиц, двухбатарейный тяжелый дивизион — 8 150-мм гаубиц.

Разумеется, не все перечисленные дивизионы и подразделения имеют одинаковый состав, участвуя в боях, они понесли потери в людях и технике. Но нам от этого не легче. Не дай бог все вместе на нас навалятся! А вот это вряд ли! Кто-то же должен горный фронт держать.

Хотя... Помнится в известной мне истории гитлеровское командование даже в самые тяжелые моменты войны старалось в боях не использовать в условиях равнины специальные горнопехотные соединения. Оно учитывало то, что многие офицеры этих соединений имели солидную горную подготовку и обладали опытом ведения боев, именно горной войны. И прекрасно понимало, что такие спецы на вес золота и использовать их в линейном бою глупо. А раз так, то вполне реально, что именно сейчас немцы не тронут егерей, а двинут на нас пару полицейских, резервных и маршевых частей находящихся в тылу. А это я вам скажу совсем другой коленкор. Эти части еще с места сдернуть надо и сюда перебросить. Действовать они будут крайне осторожно, стараясь уменьшить свои потери. Так что вполне реально, что противник нам минимум еще сутки спокойной жизни подарит, но на это особо рассчитывать не приходится.

Одно можно сказать с большой долей вероятности — поддерживать наступление на Невинномысск будут части люфтваффе с аэродромов Кореновская, Красноармейская, Краснодар (Кранодар-Центральный), Лабинская, Майкоп, Мирская, Нововеличковская, Тимошевская и Тихорецк. А вот нас — увы, пока фронт к нам не приблизится, никто не прикроет от избиения с воздуха! Потому что далеко и у наших истребителей нет возможности до нас добраться. Хотя Штеменко клятвенно обещал, что наша авиация приложит максимум усилий по разгрому авиации врага на его аэродромах. Но в это не сильно верится, так что придется нам как можно глубже зарываться в землю и надеяться только на свои силы и умения использовать трофейные зенитные орудия.

В принципе получилось, так как я и рассчитывал. Противник после получения "подарка" в виде эшелона с ранеными подарил нам лишние сутки относительно спокойной жизни. Не считать же ожидаемых налетов "Юнкерсов" с целью уничтожения аэродрома и ложных позиций противотанкистов в районе станции и на перекрестке дорог за сильное беспокойство. Мы как-никак на войне.

За эти сутки мы успели многое из задуманного — где смогли, восстановили старые и подготовили новые позиции, поставили в строй еще два артпоезда — "Пружаны" и "Барановичи" (бронепоездами их назвать язык не поворачивается), приняли с Большой земли пополнение и пополнили свои запасы.

По сведениям из штаба фронта авиация Черноморской группы войск нанесла удары по основным аэродромам и гарнизонам врага и вообще предупредили, чтобы готовились встречать наши наступающие войска. Что называется, поддержали как могли и на том спасибо...

А наутро навалились на нас со всех сторон, только успевай отбивать атаки и крутиться, направляя резервные взвода и танкистов на тот или иной угрожаемые участки. Благо с моего НП поле боя было видно, как на ладони и радиосвязь с подразделениями действовала безукоризненно...

* * *

* *

— Господин унтерштрумфюрер ( нем. SS-Untersturmfuehrer, равен лейтенанту вермахта) у меня что-то есть. Я отмечаю слабый сигнал, но он находится совсем в другой стороне.

— Покажи.

— Вот, пожалуйста. Сигнал идет слева по курсу.

— Да это, похоже, на то, что мы искали. Продолжай наблюдение Пауль. Я переговорю с пилотом, чтобы мы могли подойти к сигналу ближе.

— Оберефрейтор — обратился унтерштрумфюрер СС к пилоту. — Мы обнаружили сигнал, но он находится вон там. Можем сменить курс и пройти в том направлении?

— Да конечно, как скажите. В принципе мы не сильно отклонимся от указанного курса.

— Ну как Пауль?

— Сигнал стабильный. Похоже, идет вон с той возвышенности. Пусть пилот сделает пару кругов над ней, чтобы можно более точно определиться.

— Хорошо...

_________________

— Итак, унтерштрумфюрер вы утверждаете, что обнаружили устойчивый сигнал в районе города Невинномысска.

— Да господин гауптштурмфюрер ( нем. SS-Hauptsturmfuhrer, равен гауптману, ротмистру вермахта ). Сигнал идет с горы Невинская. Мы несколько раз специально пролетали рядом и над целью, чтобы более точно определиться.

— Задали вы мне задачу Питер. Город захвачен русским десантом. Для того чтобы выйти к цели потребуется выбить русских с горы. Вы не могли ошибиться?

— Нет. Роттенфюрер (нем. SS-Rottenführer, равен обер — ефрейтору вермахта) Гаух очень неплохой специалист.

— Я не сомневаюсь в компетенции ваших людей Питер. Просто хочу получить четкий ответ на свой вопрос. От этого зависит очень многое. Мы не можем ошибаться. Слишком много наших парней в прошлый раз погибло на Эльбрусе. Повторно допустить подобное мы не можем.

— Я все понимаю и утверждаю, что нами обнаружен искомый сигнал.

— Хорошо. Я так и доложу в Берлин и Кенигсберг...

_________________

— Господин оберштурмбанфюрер. (SS-Obersturmbannfuhrer, подполковник (оберст-лейтенант)) у нас наступила "Осень".

— Вы уверены?

— Да. Обнаружен устойчивый сигнал, фиксируемый уже несколько дней.

— Прекрасно. Поздравляю вас. Что предпринимаете?

— Пока ведем воздушное наблюдение. "Объект" находится на территории занятой противником. До вашего указания активных мер предпринимать не будем.

— Где конкретно находится "объект"?

— На вершине горы Невинская расположенной в городе Невинномысске. Русские там разместили баратею ПВО и строят оборонительные позиции.

— Вот как. Вы считаете, что они знают об "объекте"?

— Не думаю. Гора господствует над городом. Именно поэтому русские, и заняли ее. Батарея расположена в стороне от "объекта". Оборонительные работы ведутся так же в стороне. Наблюдателями не зафиксированы, какие-либо работы или интерес русских в районе расположения "объекта".

— Хорошо. Я понял вас. Спасибо за новости. Теперь слушайте внимательно.

Немедленно в течении суток эвакуируйте весь, еще раз подчеркиваю весь свой персонал из Майкопа на станцию Тихорецкая. Возможно, русские в ближайшее время попытаются напасть на Майкоп. Для вас в Тихорецкой уже зарезервированы помещения, а на аэродроме место и охрана для ваших самолетов. В случаи угрозы захвата русскими кого-то из членов экспедиции или тех, кто знает о цели экспедиции, примите соответствующие меры вплоть до ликвидации носителя информации. Подумайте, кого из членов экспедиции стоит вернуть в Германию.

Полеты в район Эльбруса не отменять и продолжать тестирование. Самолет хоть полдня, но должен вести там наблюдение. При необходимости используйте резервный комплект оборудования и запросите для себя еще один самолет.

В отношении "объекта". Продолжайте воздушное и если будет возможность то и наземное наблюдение. Договоритесь с командованием воздушного флота о подавлении средств ПВО противника в районе горы. С командованием 17 армии я думаю, мы в ближайшее время решим вопрос о блокировании и уничтожении сил русского десанта в районе города. Приготовьте группу захвата из числа подразделений охраны экспедиции, которая должна находиться в передовой линии блокады и быть готовой к немедленным действиям.

— Слушаюсь. Нам может не хватить людей. Потери личного состава после событий на Эльбрусе не восстановлены.

— О пополнении не беспокойтесь. К прибытию экспедиции в Тихорецкую там будут люди для вас. Кроме того в Сталино (Донецк) находится спецгруппа парашютистов, которая в ближайшее время тоже поступит в ваше распоряжение. Ее перебросят к вам самолетами. Очень надеюсь, что вы на этот раз сделаете все как надо.

— Я сделаю все возможное.

— Держите меня в курсе операции.

— Есть...

Глава

Из воспоминаний старшины Кармазина Ю.М., Брестская штурмовая бригада НКВД (АИ) .

После трех дней боев от батальона в строю осталось не больше роты, тем не менее, мы продолжали держаться в здании мельницы и шерстомойной фабрики. Все попытки врага выбить нас заканчивались безрезультатно и с большими потерями для него.

Я к тому времени как старший по званию за ротного был, всего десятком ходячих командовал. Зато каких — почти все из первого состава батальона — брестчане и рейдовцы, орденоносцы, красноберетчики. Одних только сержантов в моем подчинении было шестеро, из которых половина раненых, но отказавшихся уходить в подвал, где размещалась медсанчасть. Мы меж собой из-за красного кирпича, использовавшегося для строительства фабрики, корпус и позиции где держались, называли — "Кольцевой казармой", как в Бресте. Правда, тогда в крепости у нас только винтовки были, а тут 4-е пулемета, в том числе два станковых и пара РПГ помогали отбиваться от врага. Да еще боеприпасов и продовольствия было в достатке.

К вечеру того дня немцы выбили наших из Красной деревни и, разместив в ней свои гаубичные и минометные батареи стали с тыла засыпать фабрику и мельницу своими снарядами и минами, а затем совсем обнаглели и передвинули своих минометчиков и пулеметчиков ближе к берегу, а среди деревьев обосновались их корректировщики. Достать их из-за большой дистанции мы из своих пулеметов не могли, а батальонные минометы к тому времени уже были разбиты. Артпоезд "Брест" что нас поддерживал в эти дни, к тому времени тоже был подбит, его экипаж держал оборону около моста через Кубань и помочь нам уже ничем не мог. У нас сразу возникли проблемы с перемещением между корпусами и позициями, увеличилось количество раненых.

Около полуночи к нам прибыл парторг батальона младший политрук Федоров. Собрав бойцов, он сообщил, что принято решение направить на противоположенный берег группу, которая должна уничтожить батареи врага. Пойдут только добровольцы. У нас согласились идти все, но чтобы не оголять оборону участка из роты отобрали только троих — меня, гранатометчика Колю Новикова (он один из расчета своего гранатомета остался) и пулеметчика Федора Иванцова.

Всего со всех подразделений батальона отобрали двадцать три человека — взвод. Все "старики" прошедшие огни и воды. Нас собрали в штабе, где и поставили задачу — через час двумя группами переправиться на тот берег.

С собой мы несли боезапас и трофейную взрывчатку, найденную на немецком артиллерийском складе еще в первый день высадки. Для переправы саперы из подручных средств нам плоты сделали и лодки на берегу насобирали. Однако до берега еще надо было добраться, все подходы к реке простреливались врагом.

Подобрав себе плавающее средство, мы бросились к воде. Это не осталось незамеченным. Начался жестокий артиллерийско-минометный огонь, снег почернел. Много наших ребят полегло еще на подходах к берегу реки.

Уже сидя в лодке, Коля Новиков попросил меня поменяться местами. Только пересели — ему осколком снесло череп. А другому — Федору Иванцову — раздробило колено. Я остался в лодке не раненым один, вокруг люди тонут, плоты переворачиваются. Кому смог помог забраться в лодку, и мы на осевшей по самые борта лодке погребли к другому берегу.

Рядом с нами в метрах пяти на плоту гребли пулеметчики Леня Тимофеев, Костя Артемьев, Бештоев Умар и еще парторг Федоров. Прямым попаданием мины их разнесло на моих глазах — доски и люди разлетелись в разные стороны...

Под огнем врага мы все же смогли добраться до берега. Выбирались на обледеневший берег, помогая друг другу. Вместе со мной из остатков двух групп, начавших форсирование, добрались 12 человек. Почти сразу же мне осколком раздробило ногу, но я дополз до своих, занимавших круговую оборону среди деревьев. Где-то правее вела бой еще одна группа, успешно переправившаяся через реку и, видимо, уже добравшаяся до немецких пулеметчиков.

Тянуть было нельзя. Все кто был ходячий, во главе с лейтенантом определившись с направлением и преодолев проволочное заграждение, рванула вперед. Остальные ползком двигались следом за ними. Обойдя с фланга немецких минометчиков, ударили по батарее. Двенадцать раненых и обмороженных бойцов в тяжелом бою захватили батарею. Развернув три уцелевших в бою батальонных миномета, они по световым зарницам от выстрелов гаубиц обстреляли позиции гаубичной батареи. Огонь вели, пока был боекомплект, и не замолчали гаубицы, а затем отбивали атаки немцев и румын, наступавших со стороны Красной деревни.

Подмоги не ждали. Знали, что на этом берегу наши части тоже вели бой в окружении. Рацию еще на переправе осколком мины повредило. Связи с соседями не было. Все же в нас теплилась надежда, что они, услышав бой на берегу поддержат нас минометным огнем или прорвутся к нам на соединение. Но, ни огня, ни помощи не было, а только озверелые от потерь атаки врага.

Когда убили лейтенанта, командира группы, понял, что шансов на спасение у нас нет. Дрались до последнего, несколько раз сходились в рукопашную, но удержали свою позицию. Я из-за ранения участвовать в атаке не мог — лежал за трофейным пулеметом МГ-42. Позицию себе в старой воронке от снаряда оборудовал. Патроны мне Мальцев Гена из 1-й роты набивал. Он тоже не ходячий был — в обе ноги осколками раненый.

После последней атаки немцы нас со стороны деревни стали закидывать минами. Рядом с нами одна такая разорвалась. От страшной боли в ноге потерял сознание. Очнулся в утренних сумерках — вокруг одни убитые. Где-то в стороне шел бой — било несколько пулеметов и громыхали гранаты. Изредка в той стороне взлетали осветительные ракеты. Кто их пускал наши или немцы не знаю. Мы же тоже трофейными пользовались.