— Я желаю очень многого, от личной планеты до упругой попки Юэ, но чего я точно не желаю — так это уничтожения или поломки кого-то из обитателей ковчега. Отклонено.

— Напоминаю: я — единственный человек на борту, модифицированный для участия в боевых действиях.

— Очень давно модифицированный. Что будешь делать, если откажет весь твой экзопротез? Или, ещё хуже — если он попадёт под внешний контроль?

— На этот случай я оснащён зарядом интеллектуальной взрывчатки. Это одна из причин, по которым до моего мозга очень сложно добраться.

— И это одна из причин, по которой ты останешься на "Стеклянном дворце". Нет, — развёл руками Декаурон, — только не ритуальное самоубийство после стольких тысяч лет добровольной смерти.

* * *

— Сигнал стабилен, но плотность данных...

— Чего ты ждал от устройства, аналогами которого люди пользовались, едва спустившись с деревьев? Терпи, другой скорости не получишь.

— Не понимаю, как можно управлять машиной, которую невозможно почувствовать.

— Ты же как-то сумел.

— Меня не покидает ощущение, что я пытаюсь шевелить чужой мёртвой рукой, рассказывая слепому, каким образом нужно дёргать её за ниточки.

— А я просто представила, что это сложные часы, в которых нужно подкручивать механизм. Верни своего бота на тридцать сантиметров правее, он отклонился от курса.

— Откуда ты знаешь?

— От поводка. Когда он растягивается — меняет электрическое сопротивление. А угол определяется механически.

— Ты восхитительна.

— Погоди с комплиментами, мы пятнадцать метров с трудом прошли. С такими темпами продвижения застрянем здесь на несколько суток.

— Мы и без того здесь застряли и я даже знаю, кто виноват, — буркнул он в ответ, но не слишком искренне: задача уже захватила его и громко требовала решения. Отступать теперь Декаурон бы не стал, даже получив дозволение комиссара.

Дрон, которому он уделял большую часть своего внимания, медленно полз к осевому тоннелю станции. Неказистый бочкообразный корпус выполнили из высокоплотного сплава и нескольких слоёв дополнительной пассивной защиты, в задачу которых входило не допустить к оборудованию внешние магнитные поля и любые излучения относительно низкой мощности. Руководил машиной фантастически сложный мозг, составленный из микрореле, пневматических вентилей и пьезоэлементов, подвешенный в амортизированном коконе и питаемый двумя независимыми насосами. Думать мозг не умел: обрабатывая основную программу из нескольких сотен строк и динамически переключаемые подпрограммы из нескольких десятков каждая, он едва справлялся с контролем основных систем дрона, занимая при этом половину его объёма. Следом за машиной тянулась катушка с двунаправленным акустическим кабелем, по которому циркулировали высокочастотные ультразвуковые импульсы. Именно его пропускная способность угнетала Декаурона, заставляя ощущать себя слепым, глухим и немым. Основными органами дрона стали осязание и эхолокация. Имелся дополнительный видеоканал, оснащённый простейшей камерой с минимумом электронных и полным отсутствием интеллектуальных компонентов, который передавал сигнал по отдельному кабелю. Этот канал был полностью изолирован от прочих систем и выдавал плоскую картинку с разрешением триста на триста точек.

Изображение выглядело отвратительно. Почти лишённое цвета, дрожащее и размытое, оно давало лишь общее представление о том, что происходит прямо по курсу. Напрямую использовать видеоканал для управления воспрещала наскоро составленная инструкция — картинку следовало согласовывать с данными, полученными от акустической локации и растущих из торцевых концов дрона щупов, самые длинные из которых достигали нескольких метров. Движение осуществлялось за счёт нескольких "ложноножек", поочерёдно клеившихся к внутренним поверхностям станции, а затем сокращавших мускульные волокна. Имелись и реактивные двигатели, но их, в силу несовершенства системы управления, полагалось применять в крайнем случае.

Теоретически, конструкция позволяла двигаться намного быстрей, но на практике цикл управления растягивался до десятков секунд, которые требовались механическому мозгу на получение отклика от собственных органов, их последующую обработку, кодирование и передачу при помощи ультразвука. Декаурон сходил с ума от замедленного течения времени, но перепоручать задачу автоматике не желал. Больше всего ему хотелось лично проникнуть на "Вуаль" и придать страдающему от идиотии роботу хорошее ускорение. Часы томительного ожидания лишили внутренности станции зловещего ореола, и он даже подумывал о том, что куда эффективнее оказалось бы личное присутствие с тем же акустическим кабелем в качестве страховочного конца.

"Лезли внутрь с наглостью и любопытством высших существ. Обожглись. Теперь трусливо трогаем лапкой и готовы в любой момент отдёрнуть её назад."

Дроны наконец-то доползли до осевого тоннеля. Изображение с камер выглядело как чернота, размытая в центре лучом прожектора. Показания дублированных датчиков кружились на периферии внимания Декаурона: за ними следила отдельная суб-личность, и параметры среды до сих пор оставались в норме. Сравнение данных с теми, что получала Юэ, не выявляло значимых расхождений.

— Эхолокация тоннеля подтверждает данные с прошлой вылазки. Он действительно уже, чем полагается.

— Надо замерить остальные размерности. Проёмы шлюзовых камер, высоту стандартных модулей, диаметр технических каналов и шаг облицовки. По новой взять образцы, утерянные вместе с лабораторией. После этого вернуть дроны.

— Займёт много времени.

— У нас его хватает.

— Предлагаю двинуть один в технический сектор, второй — оставить заниматься сбором образцов и замерами. В любом случае, отправлять оба вниз слишком рискованно, а к взаимопомощи эти бочки не приспособлены.

— Поддерживаю. Вылетаем в тоннель?

— По синхронному таймеру, импульс в одну десятую.

— Принято.

Таймер, связанный триггером с двигателями дрона, повис на краю вторичного интерфейса, и Декаурон мысленным жестом отправил его идентификатор на внешний порт Юэ. Два мозга подключились друг к другу, цифры десятисекундного отчёта синхронно побежали к нолю.

Пуск. Короткие импульсы газа вытолкнули двух роботов в пространство тоннеля, ещё несколько — заставили их повиснуть вблизи его геометрического центра. Картинка на одном из планов восприятия Декаурона заметалась и снова сфокусировалась на уходящей во тьму вогнутой поверхности. Скобы и технологические выштамповки казались неясными пятнами, обшивка тоннеля поблёскивала в свете прожекторов.

— Юэ, такое впечатление, что тоннель выглядит странновато.

— Что именно странновато?

— Не могу понять, качество изображения слишком низкое. Словно что-то с текстурой поверхности.

— Проверь. Скорее всего, артефакты видео. Я направляюсь вниз, остальное на тебе.

Интерфейс управления дроном имитировал взвизг сирены.

"НЗПУ_0.2_В_Х442+ПОР_19.1...173.9"

"Незапланированное ускорение. Потеря ориентации. В этот раз проблемы начались раньше."

— Юэ, что случилось? Вместе с твоим импульсом я...

— Дроны сцепились! Поводок сброшен, но зацепился за дата-кабель, если я всё правильно поняла. Тебя потащило следом.

— И почему всё не может идти штатным образом?..

— Потому что вся ситуация нештатная, Анарандэ.

— Попытаемся распутать?

— Каким образом? Разрешения едва хватает понять, что вообще происходит.

— Будем давать микроимпульсы, фиксировать взаимное вращение и...

— Запутаем кабели окончательно. Я пойду.

— Даже не обсуждается.

— Ты не можешь мне приказывать, Анарандэ. Оставайся и наблюдай. В тоннеле безопасно, никаких аномалий не обнаружено.

— Но дроны дрейфуют вниз.

— Там шлюз, в такой конфигурации они за него зацепятся, а если нет — на этот случай есть ты. Приклейся к проёму лапами.

— Мне не нравится то, что происходит.

— Успокойся. Мы имеем дело с древним оборудованием, которое забыло, как себя вести. Я беру катушку с акустическим кабелем, так что останусь на текстовом канале связи.

Он проследил за тем, как по очереди сигналят шлюзы, и наблюдал за массивной спиной экзоскелета Юэ, когда та вплывала внутрь "Вуали". Потом установленная поверх вырезанного люка диафрагма затянулась, и комиссар повисла на ниточке кабеля, едва способного проталкивать сквозь себя скудный ручеёк данных.

Изображение тоннеля, идущее с дронов, медленно вращалось. Одна камера смотрела в сторону условного верха, под углом около тридцати градусов к оси, вторая — по направлению к приближающемуся шлюзу, ведущему в технический сектор. Мигнул, привлекая внимание, новый канал связи:

"ДОСТИГЛА ОСЕВОГО ТОННЕЛЯ. ВИЖУ ДРОНЫ. ВСЕ ПАРАМЕТРЫ В НОРМЕ."

Декаурон подавил желание отправиться следом и сосредоточился на разрозненных показаниях, поступающих к нему с примитивных датчиков. Роботы приближались ко входу в шлюз, и вокруг неспешно рос радиационный фон. Возникли радиошумы, пришёл в действие сканер, чьё рабочее тело изменяло физическую структуру под воздействием магнитных полей.

"Это плохо. Хорошо и плохо одновременно: хорошо, что ситуация проясняется, но очень плохо, что именно в текущий момент."

Пока одна часть его мозга осознавала происходящее, другая уже превращала в ультразвуковые импульсы срочное сообщение:

"ЮЭ, РЕАКТОРЫ РАБОТАЮТ. НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙСЯ."

Он сосредоточился и дал импульс, которому полагалось остановить падение в тоннель, но ущербный механический мозг задержался с обработкой команды и сцепка роботов закрутилась, уставившись камерами в проплывающие мимо стены.

"ВИЖУ ДРОНЫ. СЕЙЧАС ПОЙМАЮ."

"ЮЭ, ВОЗВРАЩАЙСЯ НЕМЕДЛЕННО!"

"ОБРК_КY1", — бесстрастно просигналил коннектор, уведомляя об обрыве ниточки, на которой висела Юэ.

Замерев, Декаурон следил за тем, как его тело, независимо от сознания, вдыхает порции кислорода.

"Я не могу забыть о том, чтобы дышать."

Он отключился от саркофага и выплыл в полость центрального шара экспедиционного модуля. В ухе пискнуло.

— Мастер, что вы собираетесь делать?

— Идти следом за ней, конечно.

— Я запрещаю. Мастер, это слишком опасно.

— Ты не находишь, что раздумывать об этом довольно поздно? У меня неплохой иммунитет к царящему там хаосу.

— Вы поступаете нерационально.

— Меня вынудили. Я вообще не полез бы сюда по собственной воле.

Шлюзы раскрывались перед ним и смыкались за спиной — преграды, отделяющие управляемый мир от чужой, неисследованной среды. Ровный белый свет сменился сиянием установленных на экзоскелете мультиспектральных прожекторов: Декаурон не экономил энергию. Короткий отрезок радиального тоннеля, зияющий проёмами вскрытых отсеков, он преодолел одним затяжным броском и затормозил двигателями, только встретив пустоту осевого. Где-то там, в направлении технического сектора, должна была оставаться Юэ, но он уже видел дрейфующий поблизости серебристый кабель, за противоположный конец которого никто не держался.

Только здесь он понял, какую ошибку совершил сам.

"Я... я забыл свою катушку. Я — забыл. Впервые... за сколько лет? Почему?.."

Оставшись один внутри огромной станции, без внешних органов чувств, не поддержанный ни стаей роботов, ни хотя бы голосом Дану, Декаурон ощутил себя крохотным и до ужаса слабым. Мгновением позже выделил эти эмоции в отдельное ядро, но не стал его закрывать, время от времени сверяясь с инстинктивными реакциями. Затем поднял бронированное забрало, взглянул на мир сквозь стекло — и вновь разделил сознание.

Не было хора ветвящихся голосов. Каждый принял свою задачу, каждый получил фронт работ — и одна точка уставилась вовне десятком наблюдателей, превратившись в интерферометр реальности. На этот раз картинка оказалась устойчивой: лучше, чем с камер дронов и стабильней, чем во время бегства в прошлую вылазку.

Стены тоннеля блестели: их покрывал толстый слой какого-то полупрозрачного вещества. "Внизу" всё ещё вращались сцепившиеся дроны. Лишённые руководства, они сделались бесполезным хламом.

"Они уже должны были долететь. Кто-то изменил траекторию их движения."

"Юэ, разумеется. Но зачем?"

"Недостаточно данных. Идём за ней?"

"Идём."

"Опасно."

"Идём."

"Придётся."

Двигатели вновь заработали. Четыре личности из одиннадцати активных выдали команду на вектор движения в прямо противоположную сторону — к жилым отсекам. Их тут же уничтожили, жестоко, без слияния памяти, но урок оказался полезен, и Декауроны снова размножились, постоянно контролируя свою целостность путём запоминания "правильного решения", каким оно было принято большинством голосов на предыдущем этапе. Время от времени личности сливались с общим фондом памяти и рождались снова: этот процесс, привязанный к случайной величине, не мог быть предсказан.

"Мы божественны", — кричал общий хор, сливаясь в одном порыве, — "изменять реальность — наша задача!"

Они слишком спешили, чтобы тратить время на обычный невесомый полёт, и мчались вперёд, направляя себя сериями импульсов из электрохимических двигателей экзоскелета. Декауроны делали это на уровне рефлексов, не отвлекаясь ни на мгновение, и сервисная автоматика подхватывала их нервные сигналы, превращая их в струйки плазмы. Запасы химического топлива и рабочих топливных элементов ползли вниз, отображаясь на периферии внимания.

Экзоскелет ворвался в шлюз, пролетел сквозь него и затормозил манипуляторами о стены, сдирая с них лохмотья покрытия.

"Что мы собрались делать?"

"Искать Юэ, насколько я понимаю."

"Каким образом?"

"Мы..."

"Мы не знаем."

"Тогда почему?"

"Разве это не будет правильным?"

"В какой системе ценностей?"

"В человеческой".

"Но единое человечество..."

"Мы не можем полагаться на наши органы."

"Возможно, на наш мозг тоже."

"Почему бы тогда..."

"Станция меняет орбиту!"

Родившееся из ниоткуда ускорение вернуло им вес, наделив абстрактные направления плотью физического смысла. Узкие тоннели наполнил низкочастотный гул.

"Возвращаемся."

"Но..."

Очередная личность погибла, уничтоженная общим решением.

"Вверх!"

Взломанные створки шлюза подёргивались, явственно пытаясь закрыться. Декауроны умертвили этих технозомби, перерезав приводы при помощи плазменного резака, и взглянули вверх. Ускорение тянуло обратно, вдоль оси проснувшейся станции — где-то поблизости на этот случай должны были иметься раскладные лестницы, но искать их в сходящей с ума реальности уместным не счёл никто. Одной десятой g не хватило, чтобы удержать экзоскелет в яме шлюза: прыжок — и они снова оказались в тоннеле, километровой бездне над головой.