Проклятая дочь

— Не волнуйся, я не стану причинять вред твоей семье без причины — серьезно пообещала я, мысленно прикидывая размеры своего терпения. Выходило, что часа два я продержусь, благодаря закалке дома.

— Именно поэтому я и волнуюсь, — как-то непонятно выразил он свои сомнения. То ли не верит в мой самоконтроль, то ли знает о своей семейке что-то опасное в данной ситуации.

Пока мы перешептывались с братом, близняшки успели прийти в себя и решились на еще одну словесную атаку.

— Знаете, мистрис, через пару лет я выйду замуж за Реттеха, — решила реабилитироваться одна из 'сестренок', а я кинула сочувствующий взгляд на Рета и уловила, как он скривился и передернул плечами. — А моя сестра — невеста младшего сына Императора. Это величайшая честь для нашей семьи. В последнее время аристократкам трудно найти достойного жениха, и бедняжкам приходится оставаться старыми девами. Это такой позор! А у вас есть жених?

Обе куклы невинно захлопали глазами, Рис нахмурил брови, а его отец стиснул зубы так, что я расслышала их скрип.

— Я маг, и муж для женщин моей профессии — помеха. Поэтому у меня нет обязательств на данный момент. Но вполне возможно, что когда-нибудь я окажу кому-то честь и стану женой. Даже будь я крестьянкой, бесприданницей и просто уродиной, меня бы охотно взял в жены даже сам император — таким даром не разбрасываются.

Не люблю хвастаться, но чтобы поставить этих фифочек на место годятся все средства. Тем более, что я сказала чистую правду. Я уже достаточно изучила историю и жизнеописания магов с даром поглотителя — их во все времена старались любыми средствами привязать к правящим семьям, странам и группировкам, чтобы заполучить абсолютное оружие. Не гнушались ничем: браки, шантаж, вымогательства, подкуп — все шло в ход.

— Мистрис Эрриха, не будьте вы моей сестрой, я бы первым попросил вашей руки, — галантно вмешался в разговор Ульрих.

— Сир, даже не будьте вы моим братом, это было бы не осуществимо, ибо первое предложение брака я получила еще в семилетнем возрасте.

О том, что это предложение мне сделал пятилетний мальчишка из семьи рыбаков, с которым я познакомилась в доках, я умолчала. Как и о том, что причиной стал разделенный на двоих украденный пирожок. Мною украденный, чем я до сих пор в тайне горжусь, так как стянуть что-то с лотка бабки Таисы до этого считалось невозможным.

— Дворецкий сообщает, что стол накрыт. Прошу всех пройти в столовую, — наконец-то подал голос герцог.

— Светлоликая, прошу у тебя терпения, — мысленно взмолилась я, теребя поводок оборотня и двигаясь вслед за семейкой, — чтобы вынести этот обед. Прошу у тебя смирения, чтобы не позорить больше себя недостойными спорами. А лучше дай силы, что уничтожить это гнездо гадюк!

Глава 9.

Трапезничали мы в крайне напряженной обстановке. Я методично проверяла все блюда на отраву, но находила лишь слабительное, что вызывало у меня оскорбленную ухмылку и понимание того, что я к таким детским методам давно не прибегало. 'Приправленную' пищу я пыталась скормить оборотню, но он каждый раз отворачивался, неблагодарный.

Рис пытался вести светскую беседу, но у него это не очень хорошо получалось, и паузы становились все длительней и тяжелей. Рет активно отбивался от ухаживаний сестренки, сдерживая рвущийся наружу стон мученика. Отец семейства не отрываясь смотрел на меня, видно надеясь, что я подавлюсь. Мечтать не вредно — с едой у меня никогда особых проблем не было, ибо я абсолютно всеядна, а мой желудок переварит даже мифрил.

— Простите, герцог, вы, кажется, хотели со мной поговорить? — проявила я нетерпение, понимая, что сытой уже отсюда не уйду, а кушать хочется. Надо еще успеть в трактир забежать.

— О, дела могут подождать. Попробуйте этого дивного карпа в сметанном соусе, — попытался оттянуть неизбежное родственник.

— Да, я заметила в нем удивительные приправы, — открестилась я от очередного блюда, 'обработанного' любящими сестричками. — Но у меня мало времени, так что я бы хотела бы завершить нашу встречу в кратчайшие сроки.

Тем более что желудок начинает подводить от голода. Как эти две бестии умудряются отравить только то, что полагается мне, не потчуя слабительным, при этом всех остальных? Может все дело в тарелке? С виду, конечно, обычный фарфор, но кто знает? Плохой фарфор, кстати. Подделка под знаменитого мастера Фуй Хень Линь, умудряющегося создать настоящие шедевры, но роспись, которой мастер уделяет особое внимание, выполнена хоть и красиво, но не тем оттенком. Хень Линь, с которым часто ведет дела мой отчим, терпеть не может зеленый цвет, в силу своих религиозных убеждений, поэтому не допускает даже малейшего признака этого оттенка в своих росписях по фарфору, а тут я ясно вижу добавление изумрудного цвета в синий, для получение морского. В принципе не плохо, но я, на месте жены герцога, постеснялась бы такое подавать при гостях — только в семейном кругу.

А может она и считает меня семьей за одно с Ретом? Что-то мне подсказывает, что вряд ли. Скорей я для нее — таракан, которого и надо мы уничтожить, но туфельки жалко.

— В приличном обществе дела за столом не обсуждают, — сухо обронила мачеха Риса, от чего у меня разом заныли все зубы.

И как он ее выдерживает? Я бы уже давно сбежала из дома или села в тюрьму за особо жестокое убийство, причем преднамеренное и хорошо спланированное.

— Ну так в приличном обществе обедают и на приличной посуде, — все-таки не сдержалась я, — а не на низкосортных подделках.

Рет и Рис, переглянувшись между собой, синхронно приподняли правые брови в немом вопросе.

— Ты уверена, что это подделка? — беспардонно поинтересовался Рет, отчаявшись дождаться того момента, когда мой мозг остановится на каком-нибудь одном варианте трактовки их мимики.

— Ну конечно. Я знакома с мастером Хень Линь — мы живем по соседству. Во-первых, я знаю все его работы. Этой среди них нет. А во-вторых, он, по религиозным причинам никогда не использует зеленый цвет. А здесь мы можем видеть смешение...

Я села на своего любимого конька — говорить о фарфоре я могу часами. Но меня прервала совершенно беспардонным образом визжащая дикая свинья. Ну, по крайней мере, мне так показалось.

— Заткнись! Немедленно заткнись, грязная плебейка! — визжала эта рыжая мегера, совершенно неприличным образом замахиваясь на меня булкой. — Не смей оскорблять меня в моем же доме! Ты, никчемная дрянь, должна быть мертва, слышишь?! Ты умерла двадцать лет назад! Так что ты — самозванка! Убирайся из моего дома.

Это выступление, алогичное, неинформативное и слишком уж громкое, немного ошарашило меня. Или правильнее будет сказать 'контузило'? А в довершение всего, эта стерва все-таки запустила в меня булкой, которая непостижимы образом попала прямо в пасть Снежку. Стало почему-то обидно, что первая съедобная вещь на этом обеде досталось не мне, а меховому уничтожителю еды.

— Гэбриэлла, замолчи! — рявкнул герцог, отчего лично я подпрыгнула.

Все остальные же втянули головы. Герцогиня, расстроено всхлипнув, действительно замолчала и опустилась на стул.

— Пока что я в этом доме хозяин, — тяжеловесно произнес герцог, не вызывая желания поспорить. — Мистрис Эрриха...

Я подняла глаза и встретилась с испытывающим взглядом человека, привыкшего повелевать, но неожиданно столкнувшегося с нестандартной ситуацией. Герцог явно был в растерянности и не знал, как поступить. Я видела, что ему не хочется ссориться с семьей — свою супругу он если и не любит, то как минимум уважает. Но и я ему нужна. Не как потерянная когда-то дочь, любимая и долгожданная, но как поглотитель. Как маг. Как трофей.

Наверное, в глубине души я надеялась, что он любит меня. Что Они все полюбят меня, потому что у нас одна кровь. Я сильно ошиблась и это немного неприятно. Ну да ладно, это я переживу. Все-таки меня любит брат, Аррихс, у меня прекрасная семья, которая так же сильно любит меня, как и я их всех. Зачем мне привязанности еще и в этом серпентарии.

— Ваша Светлость, — улыбнулась я, хоть и не искренне, — обед был восхитителен, но я вынуждена сообщить вам, что неотложные дела требуют моего немедленного присутствия в другом месте.

О, как завернула-то, аж сама собой горжусь. Может голодный желудок стимулирует как-то мозг? Не суть, потом разберусь, главное чтобы сейчас живот не стал громко проявлять свое недовольство, а то ведь неудобно будет перед Рисом и Ретом. Напарники так старались, чтобы мое 'воссоединение с семьей' прошло без особых жертв. Ну не судьба нам объединиться, я это уже поняла.

— Но как же наш разговор, — на секунду растерялся герцог. — Может, завершим его в кабинете?

— Ничего не имею против, — все же пошла я на уступки.

Отбросив салфетку, герцог вполне вежливо помог мне выбраться из-за стола, после чего мы и направились в пресловутый кабинет.

Эта семейка живет с щиком, как я отметила. Конечно, в некоторых местах явно переборщили с роскошью — слишком много резьбы и позолоты, бархатных драпировок, но кабинет мне понравился. Такое истинно мужское место с надежными, элегантными, не вычурными вещами, темными цветами и неуловимым запахом хорошего крепленого вина и сигар.

— Мистри Эрриха, — начал герцог, усадив меня в гостевое кресло и устроившись за письменным столом. — Я бы хотел обсудить с вами возникшую проблему.

— Я вас слушаю, Ваша Светлость, — кивнула я, поражаясь тому, как этот немолодой человек нервничает из-за самого обычного разговора.

— Вы выросли замечательной, красивой девушкой. Похожи на свою мать,— неожиданно выдал этот аристократ. — Жизнь была милосердна к вам.

А вот это он сказал зря. Стиснув кулаки, я изо всех сил попыталась сдержать рвущиеся наружу слова. Я пришла сюда не жаловаться, а выслушивать.

— Передо мной стоит дилемма, мистрис Эрриха. Если я признаю вас своей дочерью, то мой брак станет незаконным. И, следовательно, сорвется два перспективных брачных договора, причем один из них — с младшим сыном Императора. Кто же возьмет замуж девушек, вокруг имени которых возник такой скандал.

Я упорно стискивала зубы, слушая речь герцога. Как же омерзительны подобные рассуждения!

— С другой стороны, если я вас не признаю, как свою дочь, то прослыву глупцом, так как таким даром не разбрасываются. И если я откажусь от вас, вполне возможно, что меня упрекнет сам Император, потому что оборотни уже сделали свой ход по переманиванию вас на свою сторону, а мы....

— Достаточно, Ваша Светлость,— не выдержала я этих гадких размышлений. — Я выслушала вас достаточно. И с уверенностью могу сказать, что нашла решение вашей проблемы. Вам даже не надо ничего решать. Я не признаю вас своим отцом!

Последние слова я просто выплюнула ему в лицо, со всей той ненавистью, что накопилась во мне.

-Вы правы, этот идеальный вариант я и хотел вам предложить. Если вы отказываетесь от родственных связей со мной, — разулыбался этот хрыч, — то в этом нет моей вины. А вас никто и не посмеет в чем-то обвинять.

Ненависть сменилась во мне отвращением и какой-то детской обидой. Даже со своим даром я оказалась недостаточно хороша для этого семейства. Во мне вечно что-то не так. Только мама любит меня безоговорочно, даже отчим принимает меня не до конца, ворча, что девушке надо думать о замужестве. Да и видит он во мне, скорей всего, продолжение обожаемой жены.

Но этот мужчина — другое дело. Он видит во мне помеху его амбициозным планам и больше ничего. Конечно, когда-то мне пророчили свадьбу с наследным принцем, но такие женихи долго свободными не остаются, а значит признание, меня как дочери не гарантирует этого брака. И сейчас у герцога два весьма перспективных варианта замужества дочерей. Младший брат будущего императора это всего одна ступенька до абсолютной власти.

— Так как, мистрис Эрриха, мы с вами договорились? — скалясь во все тридцать два зуба, переспросил меня герцог.

-Договорились. У меня нет отца,— холодно бросила я. — Но при оном условие: никто из вашей семейки, кроме Аррихса естественно, не должен приближаться ко мне, говорить обо мне, напрямую вредить мне же. Любое публичное сказанное оскорбление в мой адрес, даже просто гримасу в мою сторону, я восприму как объявление войны. И клянусь здоровьем мамы, я уничтожу вас.

Этим заявлением я явно выбила герцога из колеи. Наверняка, он не ожидал подобных угроз от какой-то сопливой девчонки. Но не на ту напал. Для меня он не авторитет. Я не воспитана в уважение к титулам, а как человек он полное ничтожество, не стоящее даже крупицы моего внимания.

— Да что ты можешь,— побагровел от гнева герцог.

— Все могу. Я слишком ценное оружие, чтоб император мог позволить себе потерять меня. Заявлю, что ваши дражайшие дочери обидели мою хрупкую ранимую натуру, в связи с чем я считаю правильным переехать на постоянное жительство к оборотням и все. Ставлю свой сервиз мастера Хень Линя 'Закатные облака' против вашей жалкой подделки, что простым укоризненным взглядом вы в этом случае не отделаетесь. Или я не права?

— Мелкая тварь, — едва слышно прошипел герцог.

— Согласна с вами, у меня дурная наследственность,— мерзопакостно улыбнулась я. — Разрешите откланяться, меня ждут дела.

Отвесив учтивый поклон, я направилась к выходу из кабинета, предвкушая взволнованно-невинную морду своего Снежка, оставленного караулить под дверью. То, что он подслушивал — даже не подлежит сомнению. А вот сколько он понял из этого разговора — надо проверить.

— Чего ты хочешь? Денег? — неожиданно рявкнул герцог, становясь между мной и дверьми.

— Денег у меня предостаточно,— презрительно скривилась я, глядя на эту багровую рожу, в раз утратившую все свое благородство и аристократизм.

— Их никогда не бывает достаточно. Пытаешься набить себе цену? — плюясь, заорал он.

Кошмар, как такое могло стать моим отцом? Бедная мама. Как же она смогла пересилить себя и родить аж двоих детей от этого ничтожества? Неужели, любовь и правда ослепляет? Ну, зато я теперь точно знаю, Аррихс — самая удачная попытка герцога оставить после себя потомка.

— Вы бы успокоились, Ваша Светлость, в вашем возрасте опасно так нервничать. Сердце может не выдержать.

Я старалась говорить спокойно, но эмоции бушевали во мне как в психически неуравновешенной пациентке. Ярость сменялась весельем, затем следовала обида и тоска, тут же нежность к семье и Аррихсу, беспокойство за Снежка и нелогичное желание перебить всю семейку герцога, чтобы сделать мир чище.

— Ты мне угрожаешь? — зашипел дель Рейхс, плюясь еще больше и хватая меня за оборки платья на вороте.

— Лучше вам отпустить Эриху, а то я за целостность ваших рук не отвечаю, — угрожающе произнес до зубовной боли знакомый голос.

Моя домашняя прожорливая зверюга опять приняла человеческий облик. И в этот раз он не выглядел особо угрожающим или мужественным, на мой взгляд. На длинных, до плеч, пепельных волосах раскачивался кричаще-розовый бант, придавая его лицу достаточно трогательный оттенок. А золотые бусинки на банте удачно гармонировали с янтарными от ярости глазами. Розовая же балетная пачка, расшитая стразами, прикрывала ниже пояса все то, что могло бы вызвать во мне смущение. Хотя мускулистые волосатые ноги торчали из этой юбки весьма комично. А уж ошейник, усыпанный стразами, так вообще смотрелся на нем великолепно.