Чёрная кошка приносит несчастье

Баирра была знакома с чарами иллюзии — на своей шкуре, бывало, их испытывала, но это были явно не они. Никакой легкомысленной восторженности по любому поводу, ведущей к болтливости, в обитателях пещеры не наблюдалось.

Хаджитка убеждалась все больше, что нужно ей поговорить с самим Камораном. Хотя бы для того, чтобы узнать, на нем ли Амулет... заглянуть ночью к нему и постараться обыскать? Хм-м... риск, огромный риск. И наверняка его сон будут охранять. А как иначе? Внаглую подойти и расстегнуть на нем мантию? Ха-ха. Спросить, нет ли у него, случайно, Амулета Королей? Еще раз ха-ха.

И просто поговорить тоже опасно... может быть, чары действуют не сразу, может, есть какое-то время, которое надо провести рядом с ним.

Но время, время! Надо быстрее, а как?

Послезавтра, как обещали ей, она пройдет последнее испытание. Интересно, какое. До этого обязательно надо попытаться оказаться тет-а-тет с Камораном... а вдруг получится? Может, напоить его сонным зельем? Тем более что оно было — двое стареньких культистов страдали бессонницей, и зелье им варил третий, местный алхимик-бретон.

Баирра думала еще некоторое время и, наконец, решилась подойти к Аннет, и пролепетать, мол, нельзя ли ей... хотя это и слишком большая честь... нельзя ли ей... все же увидеть Мастера до церемонии и поговорить с ним, ну хоть немножечко...

— Я думаю, можно, милочка. Почему нет? Ты же пришла именно к нему, к нему и к Лорду Дагону. Многие, кто приходил к нам, когда Мастер был здесь, говорили с ним до посвящения. Я пойду спрошу у госпожи.

— Спасибо, госпожа Аннет, вы так добры.

Бретонка успокаивающе кивнула и ушла, очевидно, искать госпожу Руму. Баирра, нервно хлестнув хвостом, сцепила лапы и стала ждать. Ей было совестно за такие мысли, но она все равно какой-то частью надеялась, что высокомерная Рума не разрешит ей поговорить с Камораном.

И ее трусливые надежды сбылись. Аннет тогда вернулась, неловко теребя ворот мантии.

— Мастер очень занят, — сказала она. Оттенок вины в ее голосе был понятен — она явно не хотела обмануть ожидания Иилитен, обещая ей аудиенцию у Каморана, но пришлось.

Иилитен развела лапами, этак покорно судьбе.

— Вы извините, милочка, что я вас обнадежила, — бретонка поморщилась, — и вот... ну что ж, я думаю, вы поговорите с ним после церемонии.

— Конечно, — Иилитен присела в реверансе, — спасибо, спасибо.

— О... не за что, — отвлеченно бросила Аннет, — ну... я пойду, у меня дела...

Она ушла, а Баирра осталась, испытывая весьма смешанные чувства: облегчение и разочарование.

До церемонии Баирра Каморана таки увидела еще два раза. В первый раз он прошел мимо, любезно поддерживая под руку одного из стариков-сектантов. Прямо почтительный сын, надо же. Донесся обрывок разговора:

— ...нет-нет, обещания Лорда не подлежат сомнению, уважаемый...

Второй раз, выходя с Аннет из пещеры — прогуляться (и связаться с Клинками в предпоследний раз до церемонии), она увидела главу Мифического Рассвета, сидящего на одном из ящиков, и Харроу, привалившегося к этому ящику спиной. Пальцы Каморана перебирали черную шевелюру данмера, и даже не подумали отдернуться при явлении двух женщин. Альтмер кивнул Аннет и Баирре, чуть улыбнувшись. Они поклонились. Харроу же отвернул голову, чтобы спрятать лицо от досужих взглядов. Ишь, голубки.

Обдумав то, что ей рассказали о церемонии, Баирра решилась на ход довольно рискованный. Для этого ей нужна была поддержка Клинков. Сегодня, воскликнув, якобы обращаясь к Аннет: "Солнышко-то как греет!" — она тем самым передала Клинкам следующее: по условному сигналу, выждав четверть часа, идти в пещеру, вырезая всех встречных — ей на помощь.

То есть осталось перед самой церемонией выбежать якобы по нужде хотя бы с той же Аннет, а, возвращаясь, постараться отметить Клинкам дорогу.

Он была практически уверена, что амулет будет у Каморана при себе. Перед церемонией предполагалась небольшая речь, и судя по намекам госпожи Румы — именно об Амулете. Скорее всего, Каморан будет его демонстрировать. Вот тогда и...

Когда женщины вернулись в пещеру, Мастер с привратником о чем-то оживленно беседовали, уже сидя друг напротив друга.

— Иилитен, — позвал вдруг Каморан.

"Надо же, имя запомнил".

— Мастер?

— Завтра тебе предстоит очень тяжелое испытание...

"Знал бы ты, насколько".

— Я хотел сказать, чтобы ты — если засомневаешься или испугаешься — обратилась ко мне. Прямо на церемонии — это можно. Хорошо?

— Я... спасибо вам, Мастер... но я...

Каморан в извиняющемся жесте поднял ладони.

— Нет, я не сомневаюсь в тебе. Просто... должен был это сказать. — Он перевел взгляд на бретонку. — Аннет, я помню. Почти сделал. Тебе понравится.

— Правда? Ой, Мастер... — культистка в восторге всплеснула руками.

— Ну я же обещал.

Баирре, видимо, ценой многих седых волос, удалось не расхохотаться в голос. Они что, правда такие милые люди?!

Кто он, Каморан? Меррунз его побери, кто он?

"Не поддаваться чарам... не поддаваться? Но ведь и нет чар! Если мне удастся, я убью его завтра так же легко, как сегодня — съем свой ужин. Я помню Кватч, помню Мертвые Земли, и "Комментарии" я помню прекрасно. Я просто не понимаю, не понимаю".

Ночью она долго не могла заснуть.

Сердце стучало ровно, это был добрый знак. Но его стук отдавался в ушах — и это было куда хуже.

Все было сделано.

Ближе к концу речи Каморана Баирра подергала стоящую рядом с ней Аннет за рукав и обморочным голосом проговорила, что с ней что-то нехорошо и ей надо на воздух. Бретонка посмотрела на нее очень выразительно: мол, ну дурында, нашла время, но пойти с ней не отказалась. Выйдя из пещеры, Баирра некоторое время глубоко дышала, будто бы отгоняя дурноту, а на самом деле давая возможность Клинкам точно увидеть ее.

Потом женщины побежали обратно.

Навстречу им уже вышел Харроу и красочными жестами показал им, что они идиотки, и чтобы бежали быстрее. Гримасы данмера были просто смехотворны, но Баирра сдержала хохот. Вот и дверь. Она вошла вслед за Аннет и Харроу, и выпрямилась, комкая края мантии в пальцах.

Все взоры были обращены к ней. Манкар Каморан стоял на возвышении перед каменной трибуной, и на груди его поверх мантии горел Амулет Королей. Он протянул к ней руку.

Она пошла вперед.

Мантия малинового, предрассветного цвета была на ней. Все было почти правдой. На какое-то мгновение ей захотелось, чтобы это и было правдой. О да, разрушение вожделенно более созидания. О Лорд Дагон, кто удивится, что ты привлекаешь чьи-то сердца? Кровь, и смерть, и огонь — обещание твое. Как приятно убийство, и как манит неусмиренная ярость, и, кажется, она уже знала свое испытание, и награду она знала тоже — Манкар, о, Манкар, Мастер мой, не ты ли — награда моя?

А сердце билось ровно. Ровно-ровно, словно и не ее это было сердце.

Несколько шагов до Мастера.

Баирра улыбнулась широко и сыто.

Она поняла, что чар не будет — таких, что зовут чарами волшебники из Университета, привыкшие в магии видеть безотказную механику энергий, количество маны, умение, ремесло. Дивно прекрасен был стоящий перед ней, истинный император, и разве не на его груди — Амулет? Ради него одного можно было погасить все иные звезды. Кто-то их даже погасит. Лорд Дагон, ты тоже не устоял перед этим огнем? Что за слова сказал он тебе?

"А что за слова сказал он мне?"

Последний шаг. И рука Манкара сжала ее пальцы. Баирра закрыла глаза.

Он помог ей взойти на постамент. Словно невесту, подвел к статуе Мехруна Дагона — мертвый, грубый камень, дешевая поделка.

— Возьми кинжал, сестра, — женский голос со стороны, и краем сознания Баирра отметила, что кинжал протянула ей Рума.

Под статуей был алтарь.

— Вот — твое испытание, — продолжила Рума. Ее голос раздражал, но не сильно.

На алтаре лежал обнаженный аргонианин, насколько этим ящерам возможно быть обнаженными. Он, казалось, спал.

— Лорд требует его смерти, — Рума поклонилась статуе и отступила.

Баирра сжала кинжал. Осталось несколько минут. Она повернулась к Манкару. Он же разрешил ей обратиться к нему, если что. Баирра посмотрела в его глаза. Там было понимание.

Другая рука альтмера легла на ее лапу с кинжалом.

— Подойди ближе, — шепнул Манкар. Она скорее угадала по губам, чем услышала. Шаг. Боги, и вот говорю я, Кот Крови, Сангвин, улыбается мне и когтями раскаленными раздирает меня.

Он обнял ее, и спина ее прогнулась под его ладонями. Дико хотелось попробовать языком его кожу. И еще — хотелось вонзить клыки в это горло, о, как кровь твоя вожделенна мне, Мастер. Такова любовь Мехруна Дагона.

Щека к щеке. И слова, которых она не ждала, шепотом, как признание, как обещание:

— Ты пришла за Амулетом, я знаю. Ты пришла не ко мне, и уж точно не к Дагону. Минута — и твои друзья ворвутся сюда. Ты должна убить меня. Ты можешь убить меня. Ты хочешь этого?

"Нет! — закричала она, как ей казалось, вслух, — нет, не хочу! Нельзя гасить все звезды, нет, я не хочу убивать тебя!"

— Это не магия, — последним, горьким признанием. — Самое страшное, любимая, что это не магия. Это — я.

Он отстранился от нее, сделал шаг назад...

Она потянулась к нему, не желая отпускать... или желая убить...

Но не успела — Манкар Каморан запрокинул голову, жидкий голубой огонь растекся по его фигуре, она замерцала — и в следующий миг все померкло.

Все померкло и стало пустым и незначимым. Хаджитка опустила голову — на алтаре все так же лежал аргонианин. Ей хотелось выть, шипеть, кататься по полу, царапать его, обдирая когти о камень... или убивать. Да. Она занесла кинжал над распростертым чешуйчатым телом. Оставалось только опустить, пролить кровь во славу Меррунза, стать истинной последовательницей Мифического Рассвета, полноправной ученицей Мастера...

Баирра напрочь забыла о том, что привело ее в это святилище. Словно и впрямь превратилась в Иилитен. Еще чуть-чуть, и кинжал вонзился бы в сердце жертвы, еще чуть-чуть — и она стала бы убийцей.

Ее спасло то, что условленное с Клинками время вышло.

То, как раскрылась дверь, она не заметила, и не заметила, как проскользнули в зал три скромные фигуры в привычных малиновых одеяниях. И остальные сектанты не успели сообразить, что происходит. Новоприбывшие молча присоединились к основной группе культистов — и вот уже три тела оседают на пол, и кто-то визжит в испуге, но уже тускло сверкнули в полумраке мечи — чья-то голова слетела с плеч, и еще двое упали с рассеченными телами.

Баирра развернулась, услышав крики — и мгновенно все встало на свои места, словно и не случилось ничего... рядом охнула госпожа Рума, потянулась к посоху — но Баирра прыгнула на нее, сбивая с ног, и кровь у алтаря Дагона все же пролилась...

— Предательница, — выдохнула умирающая эльфийка, — я еще встре... а-а-а... — агония разбила ее предсмертные слова на бессвязные звуки.

Но в святилище был бой. Восемь или девять сектантов, облаченных в призванную черно-красную броню, против трех Клинков. Баирра подняла лапы — и в спины культистов полетели "вспышки". Несколько заклятий явно пробились сквозь волшебные доспехи, что помогло Клинкам сократить количество врагов до шести.

И тут один из Клинков, выбив палицу из рук своего противника, отпрыгнул в сторону, выхватил из-за пояса свиток, выкрикнул приказ — облачко синего света, в которое превратилась зачарованная бумага, почти мгновенно распространилось на ползалы...

Развеяние.

Тут же пропало из рук слуг Дагона оружие, открылись лица... Баирра узнала среди них Харроу — он тут же выхватил запасной, не призванный, а материальный кинжал и двинулся вокруг Хальвеса. Имперец держал его на расстоянии благодаря длине своего меча.

Остальные же явно растерялись, оказавшись без доспехов.

— Сдавайтесь, именем императора!

Трое тут же подняли руки, отступив. Двое колебались, но было видно, что они уже осознали, что шансов у них немного. Баирра, несколько приблизившись уже к сражающимся, поняла, что ни Аннет, ни Граниуса среди них нет... значит, их убили. Конечно, ей было уже ясно, что все здешние обитатели — убийцы, что каждый из них принес Князю Разрушения в жертву разумное существо, но все же Баирра ощутила какую-то вину перед этими двумя.

Харроу явно не собирался сдаваться. Данмер кружил вокруг Хальвеса, тот следил за ним, не очень, видимо, беспокоясь... и вдруг сделал точный, молниеносный выпад. Меч вонзился в живот Харроу, данмера согнуло пополам, он закричал... и вот Хальвес выдернул окровавленную сталь. Баирре помстилось в полумраке, что на лице ее приятеля-Клинка мелькнула какая-то дикая, жаждущая страсть, когда он взглянул на лезвие своей катаны, но мгновение прошло, и она решила, что ей и впрямь почудилось.

Остальные, увидев, с какой легкостью этот высокий стройный человек расправился с Харроу, сдались. Двое Клинков взялись вязать их. Хальвес, вытерев меч об одну из сброшенных ими мантий, двинулся к Баирре.

Обнял ее по-товарищески, прижав и тут же отстранившись.

— Каморана нет? Амулет? Нет?

И тут только Баирра осознала, что она наделала. Провалила задание. Упустила Каморана, Амулет... поддалась чарам. Все же поддалась. Она помотала головой, пытаясь сдержать слезы, но мужество вконец оставило ее, и она разревелась, опускаясь на пол, утыкаясь лицом в лапы. Она рыдала над своей слабостью. Ей было ужасно стыдно.

Да, над слабостью, но все же... краешком... также об Аннет, Граниусе, Харроу. И о том мгновении, когда Манкар Каморан показался ей звездой.

Хальвес покачал головой. Но дело еще не было сделано.

— Что с ним? — спросил Негоциант у плененных культистов, указывая на распластанное на алтаре чешуйчатое тело.

Пленники сплотились теснее, храня угрюмое, но явно готовое поддаться более весомым аргументам молчание. Баирра подошла к аргонианину, которого чуть не убила всего четверть часа назад, и присмотрелась к нему внимательней, не торопясь касаться — мало ли. От края алтарной плиты к шее ящера тянулась тоненькая цепочка, порвать которую, наверное, смог бы и котенок, не будь она волшебной — на это указывали малиновые искорки, ритмично вспыхивающие на изящных звеньях.

Баирра обернулась к остальным.

— На нем какая-то зачарованная др-рянь, — окликнула она Хальвеса. Тот, не оборачиваясь, показал рукой, что понял.

— Ты, — Хальвес ткнул рукой в культиста, выглядевшего самым упрямым — худого альтмера с красивым лицом. — Отвечай.

Альтмера подтолкнул один из Клинков, тот, гордо вскинув голову, выступил вперед. Баирра сморщила нос — показушники бывали иногда так же опасны, как и выглядели, но менее неприятными от этого не становились. Хальвес шагнул ему навстречу и без малейшего промедления наотмашь ударил его по лицу — Баирра даже вздрогнула от молниеносности движения Клинка.

"Хорош!" — с каким-то злым восхищением подумала она о Негоцианте. К тому времени она успела несколько прийти в себя. Хоть в ней и осталось болезненное недовольство — яд уязвленной гордости, она была вполне готова как помочь, так и не мешать Клинкам.