Вздохнув, Мартина поразмышляла: а может, ей и так разрешат войти в больницу? Без десанта на второй этаж? Ну, если попросить? Пожала плечами и решительно пошла ко входу. Поднявшись на освещённое крыльцо, она замедлила шаг. Нет. Она пришла слишком поздно для посещений. Если целителей не встретит прямо в холле, охрана не пропустит дальше входа.

И девушка вернулась к зданию с той стороны, где располагалась палата Синд. Светились лишь окна первого этажа — и то не все. И фонарей здесь было мало. Может, поэтому Мартина не сразу заметила, что нужное окно не просто темнеет из-за потушенного света, но чернеет самым настоящим провалом открытых рам. А когда дошло, что это значит, девушка подбежала близко к стене.

Вовремя. Классически скрученная простыня вывалилась из открытого окна.

— Синд! — радостно зашипела Мартина. — Я здесь! Спускайся! Подхвачу!

Смутный силуэт показался в оконном проёме. Замер.

Решив, что девушка не расслышала, Мартина огляделась и снова зашипела:

— Синд, это Мартина! Спускайся!

Кажется, фигура на подоконнике кивнула. Но в любом случае вскоре с карниза свесились ноги, а потом фигура в смутно белом сначала медленно, а потом слишком быстро съехала вниз. Мартина сообразила сразу: руки у Синд ещё слабые! Подскочила к простынному жгуту и успела поймать девушку, помочь встать на ноги.

— Зачем сбегаешь?

— Мне тут плохо, — прошептала в ответ Синд. — Поможешь дойти до леса?

— Тебе же всякие мази наложили, — с недоумением сказала Мартина, разглядывая на ней белую больничную рубашку и того же цвета штаны. — Тебя здесь лечат!

— Мартина, среди трав я быстрей излечусь — правда-правда! Только помоги мне дойти до леса. Там одна полянка есть. Отведёшь меня и иди в общежитие спать.

— Ага, обрадовалась — в общежитие, — проворчала Мартина, подставляя девушке своё плечо. — Посижу рядом с тобой до утра. Тебе теперь домой, к сёстрам, возвращаться нельзя. Когда в себя придёшь — всё расскажу, а то пойдёшь ещё по привычке к ним. Синд, ты не представляешь, сколько всего сегодня было!

— А как я оказалась в больнице? — слабо спросила Синд.

— Тебя нашёл в лесу принц Норман.

— Что...

— Точно-точно! Он вместе с друзьями нашёл тебя и принёс в больницу. Только учти: он всё ещё думает, что ты парень. Он нам так и сказал — ваш травник... Синд, да ты не бойся опираться на меня — я сильная.

— Я — тоже, — выдохнула Синд.

— Долго ещё до твоей поляны?

— Нам надо свернуть с тропы и пройти во-он туда. Эту поляну какой-то травник спрятал от других за защитой. А я нашла её, увидела сверху, с обрыва. Если что-то почувствуешь — не пускает, скажи. Это и есть защита.

Когда они добрались до поляны, Мартина недоумённо огляделась. Полная луна ярко освещала этот участок леса. То, что Синд назвала поляной, оказалось уголком и впрямь свободным от деревьев, но трава здесь была — с головой укрывала!

Синд объяснила, что надо сделать, и Мартина пригнула волну трав, на которую Синд и легла. Постояв рядом, Мартина вынула меч и, усмехаясь самой себе: это Синд хорошо в лесу, а ей, боевому магу, подавай открытые местности! — села рядом, насторожённо прислушиваясь к лесным шорохам и шелесту. Некоторое время она боялась, что Синд замёрзнет, съёжится от холода: всё-таки не солнечный день, — но девушка как легла, так и не шевелилась. И Мартина опёрлась на густую стену трав за спиной и минуты всё ещё боролась со сном... Но в этом месте, может, благодаря магической защите, было тихо и спокойно. И странное тепло поднималось от земли, которое и усыпило бдительность будущего боевого мага. Скоро обе девушки спали: одна — лёжа на травах, которые исподволь и незаметно исцеляли её; другая — держась за меч, полулёжа на травах, мягко державших её...

... Норман, прежде чем заснуть, долго ворочался на постели, то сбрасывая одеяло, то снова накрываясь им. Наконец не выдержал, встал и открыл окно. Свежий воздух обвеял его разгорячённое лицо, и он опёрся на подоконник, глядя на лунную ночь и не видя её... Один-единственный вопрос сейчас очень раздражал его: почему до второй лекции у первого курса должно пройти ещё целых три дня? И вообще... Почему важную лекцию по истории Архипелага читают в университете всего два раза в неделю?

Обе проснулись очень рано. Как-то так получилось, что вместе открыли глаза и вместе же засмеялись: спали-то, приткнувшись друг к дружке, чуть не утонув в упругой и ароматной копне трав. Это утренняя прохлада заставила искать тепла. А проснулись, потому что над ними радостно голосила какая-то счастливая птаха, хотя солнце ещё бродило где-то и лесные тени были глубоко тёмные-зелёные, почти чёрные.

— Как ты? — спросила Мартина, глядя на бледное лицо подруги.

Синд осторожно села и, прислушиваясь к себе, пожала плечами.

— Как будто выздоравливаю после болезни. — И потрогала разбитую вчера губу. Под пальцами вчерашней царапины не чувствуется. — Мартина, а как я выгляжу?

— Как выздоравливающая, но на паре, если пойдёшь, всё можно свалить на бессонную ночь. Ну, румяна-то для тебя нетрудно будет достать, а если что, не забудь про иллюзорную маску — на один час хватит, потом снова наложишь, — сказала подруга и фыркнула, после чего с огромным любопытством спросила: — А за что они тебя вчера? Так сильно! А ещё, Синд... Мы не опоздаем?

Синд плавно провела по травам рукой, прислушалась и сказала:

— Первая пара в половине девятого. Сейчас полпятого.

— Что?! — ужаснулась Мартина и снова засмеялась. — Я ещё никогда так рано не просыпалась! Ну и ну! А ведь выспалась...

— А у травников самое время для сбора некоторых трав, — задумчиво сказал Синд и пригладила взлохмаченные волосы, а Мартина сняла с её белых прядей застрявшие травинки. — Вчера, пока меня не было, приходил баронет Вустер, чтобы сделать мне официальное предложение. В общежитии его встретила Ивет. За это.

— Поня-ятно, — протянула Мартина. И с новым любопытством спросила: — А это кто? Ну, баронет Вустер? Какой он из себя?

— Ты его видела, когда приходила с Александром. Полный такой юноша.

Мартина озадаченно поморгала, глядя на спокойную Синд, и расхохоталась.

— Синд! Ты неподражаема! Полный юноша! И это про того толстяка?! Да на нём слои жира, как желе, трясутся!.. — Снова задумалась и снова пожала плечами: — Ты прости, Синд, но мы с Александром видели, как он тебя тогда унижал. С чего это он тебя замуж?

— Вот именно, что ты была не одна, а с Александром, — вздохнула девушка. — Вустер решил, что у меня знакомства в высшем свете, а значит, такая жена ему подойдёт.

— А... ты бы вышла за него?

— Нет, конечно! Сама? Никогда! Да и мачеха никогда не разрешит, — Синд даже удивилась, и Мартина заметно успокоилась. — Теперь ты, Мартина. Что произошло вчера?

— Вчера произошло страшное стихийное бедствие для твоих сестёр, — торжественно провозгласила Мартина. — У него имеется красивое имя — Фернан. Но, прежде чем я расскажу про него... Тебе не кажется, что сначала было бы здорово сообразить, как тебе быть дальше? Может, мы пойдём к опушке, а я по дороге всё расскажу? А там уже тебе легче будет решать, куда идти: в больницу или в новую комнату.

— Ты права, — сказала Синд, обеспокоенно глядя на больничную одежду. — Я и так запачкала зеленью штаны, а ведь они белого цвета.

Встав, они отряхнулись и неспешно зашагали к опушке. Повела Синд: она знала этот лес как свои пять пальцев и пообещала вывести подругу прямо к кампусу. Так что, пока шли до нужного места, Мартина успела рассказать всё. А когда между деревьями показались здания общежитий, она спросила:

— Что будешь делать?

— Не знаю... — со вздохом сказала девушка, приглядываясь к дворам кампуса, по-утреннему пустынным. — Столько проблем... С главной проблемой туго — придётся дожидаться, пока не приедет мачеха. А вот с мелкими разобраться бы надо. Во-первых, как мне дойти до общежития в этой одёжке и пустят ли меня в общежитие в таком виде? Во-вторых, парика у меня нет. Точней, он есть, но в таком состоянии... Если его уже не выкинули. Иллюзию постоянно поддерживать тоже не смогу: на неё нужен концентрат внимания и сил, а часто отвлекаться на неё — себе дороже, особенно на лабораторных работах. Ой, я ведь обещала сегодня привести нашу группу на поляну...

— Но в первую очередь — одежда, — задумчиво сказала Мартина, глядя на сонные даже отсюда общежития. — Твоя осталась в больнице? Прости, но, когда я забирала твои вещи, я поняла, что у тебя одежды — раз-два и обчёлся.

Синд не стала возражать, только тихонько вздохнула. И тогда Мартина насупилась.

— Синд, прости.

— За что?

— Есть и моя вина в том, что тебя... обе сестры... — Мартина виновато покосилась на подругу. — Я у этой Лунет твою стипендию отобрала!

— Что?!

— Синд, давай так: я сейчас сбегаю к себе, принесу жакет, чтобы тебе можно было дойти до общежития. Ты берёшь ключ и идёшь в свою новую комнату. А я бегу в больницу, чтобы предупредить, куда ты пропала. В общем, решаем проблемы по очереди. Ну что? Подождёшь меня?

— Конечно, — беспомощно глядя на подругу, отозвалась Синд.

— Пока меня ждёшь, подумай вот о чём: будешь ли ты для его высочества травницей или останешься травником. Подожди! — подняла она руку, едва Синд хотела возразить. — Это и впрямь надо решать именно сейчас. Иначе ты не сможешь ходить с нами, в компании. А как ты собираешься сдавать принцу экзамен? Осталось всего несколько месяцев, семестр — ещё немного и закончится сессией. Надо решать это быстро ещё и по той причине, что всё это может здорово запутаться. Ты разозлишь принца. А на экзамене предубеждённый преподаватель — сама понимаешь, что такое. Ну, я побежала!

Синд глядела вслед Мартине, быстро уносящейся от леса, и улыбка медленно исчезала, преобразуясь в горечь. Тяжело, когда приходится складывать губы определённым образом и насильно заставлять их изображать улыбку... Из сумбурного рассказа подруги девушка пока вычленила два события: приезжает мачеха — и она, Синд, будет виноватой в том, что произошло... Земля под ногами покачнулась, пришлось сесть на землю... Есть и хорошее. У неё теперь, если верить Мартине, будет собственная комната, а значит, можно будет наконец-то приносить в неё травы, сушить их, составлять сборы... А в это время... Синд с трудом заставила себя не разреветься. Нельзя. И потому что нос будет болеть, и потому что она, Синд, должна быть сильной. Она переживёт унижение, которому подвергнет её мачеха. Может, даже издевательства. Надо перетерпеть. Надо пережить. Лишь бы остаться учиться здесь.

Травы словно поняли... Даже несчастный нос, всё ещё по ощущениям опухший, уловил волну запахов, пряных и сладких, горчащих, но ласкающих даже подпорченное обоняние. Синд прерывисто вздохнула и огляделась. А потом — повернула голову, а прямо перед тем же многострадальным носом — ромашка. Синд осторожно сняла раскрытую корзинку соцветия с выпуклым жёлтым холмиком серединки и бережно растёрла в ладонях. Вдохнула раз, другой... Сложно успокоиться сразу. Алхимикам легче: они готовят снадобья, которые угнетают... Но резкая ромашковая горечь всё же привела девушку в себя, а цветочные эфирные масла, кажется, чуть-чуть, но пробили заложенность разбитого носа. Синд машинально огляделась, машинально поднесла к носу ладонь с растёртой корзинкой — и замерла: перед нею покачивался жёсткий стебель календулы с ярко-оранжевым цветом. Странно: самая опушка, а травники не заметили?

Когда через полчаса Мартина вернулась, она засвистела от удивления: подруга бродила вокруг целой кучи травных и цветочных охапок, собирая ещё какой-то изысканный букет из длинных жёстких стеблей невзрачных белых и едва жёлтых цветов.

— Что это?

— Это тысячелистник, а это — зверобой.

— Нет, я поняла. Эти травки я знаю, но зачем они тебе? Никогда раньше я не видела тебя собирающей травы!

— Потому что мне некуда было собирать, — объяснила Синд. — Теперь, когда у меня есть своя комната, я собираюсь быть жадной-прежадной! — И засияла от счастья.

— Ну вот, а ты боялась идти к общежитию! — следом засмеялась Мартина. — Держи! Это мой старенький жакет, не бойся, если с ним что-то случится. В кармане, закрытом на пуговку, твоя стипендия. Купи себе обувь. А потом...

— Ты думаешь, что я здесь останусь? — с тревогой спросила Синд. Она натянула жакет и быстро засучила низ штанин. — После всего, что случилось?

— Синд, — кряхтя под грузом поднятых "веников", ответила Мартина, — не думай обо всём этом. Живи! И радуйся, когда случается что-то хорошее. Дерись, когда есть возможность. Сопротивляйся, когда идут наперекор, но есть силы. Обращайся к друзьям, если не справляешься сама!

— Если бы всё было так просто, — вздохнула девушка, взваливая на плечо целую копну оставшихся "веников". И перехватила проницательный взгляд Мартины. — Ты что?

— Знаешь, Синд, я пришла к выводу, что мне надо спасти тебя от разбойников, от похитителей, от пиратов, от страшной нечисти одного из островов Архипелага, потом от баронета Вустера, потом ещё раз напугать твоих сестёр, чтобы потом ты мне из благодарности рассказала, что же там у тебя такое непростое, что приходится подчиняться этим дурам! — Последнее Мартина произнесла угрожающе.

— Прости, Мартина, — еле слышно проговорила Синд. — Но лучше об этом никому не знать. Правда...

Даже травники всё ещё спали, когда они подошли к дверям общежития. Стражник, бывший при вчерашнем происшествии, узнал обеих и не только отдал ключ, но и помог девушкам донести собранные травы до комнаты. Открыв им дверь и оставив свою охапку прямо на столе, он попрощался и вышел. А Синд, приоткрыв рот, недоверчиво оглядела комнатушку и всплеснула руками.

— Неужели это моя комната?!

— Да, теперь я понимаю, что такое комната травников, — пробормотала Мартина, отмечая крючья по всем стенам и на потолках, а также полки для сушёных трав. — Слушай, а почему твоих сестёр поместили в общежитие для травников?

— Травников к старшему курсу остаётся очень мало. Из богатых семей сюда посылают мало. А в семьях среднего достатка родители не ждут, пока дети закончат полный курс. Для хорошего знания трав достаточно и первых трёх. Пятый и шестой курсы — это травничество сложное, уже близкое к алхимии. Оно настолько сложное, что даже те, кто хочет обучиться ему, не выдерживают. Поэтому в постепенно пустеющее общежитие и подселяют магов с общим магическим образованием.

Объясняя, Синд чуть не летала по комнатушке, развешивая собранную добычу, время от времени взглядывая на Мартину, которая с улыбкой следила за нею. Синд понимала, что значит эта улыбка: подруга считает, что она, Синд, ожила!

— Ладно, ты тут обживай, а я побежала к себе, — напомнила Мартина. — Скоро на первую пару, а я ещё не переоделась со вчерашнего. Да, я по дороге забежала в больницу, предупредила целителей насчёт тебя. Они велели передать тебе освобождение от занятий. Держи. И вот твои вещи из палаты. Я их сложила в пакет. Всё, я побежала.

Тихонько хлопнула дверь. Взглянув на старенькие настенные часы, оставшиеся, наверное, от последнего жильца, девушка взяла пакет Мартины. Выложив из него вещи, она невольно улыбнулась: где успела подруга раздобыть пачку печенья и бутылочку молока? С жадностью уплетая угощение, Синд чуть не засмеялась, представив, как подруга с мечом в руках отвоёвывает у кого-нибудь эти продукты. Чуть не давясь с голоду, она доела печенье и запила его молоком. Пока ела, постоянно смотрела на часы. На часовую стрелку... Странное впечатление: думать о сёстрах, которые сидят несколькими этажами ниже и не смеют выйти, потому что... наказаны.