-Что? Крысы!?— чуть не заверещала девушка, но вовремя прикусила язык,— пожалуйста, ведите куда угодно, но только чтобы без крыс. Пожалуйста, — жалобно повторила она.
-Боишься?— хохотнул рыцарь,— вступиться за малыша не испугалась, а мелких грызунов боишься...,— и шёпотом добавил,— и крыса там,— он кивнул на замок,— между прочим, побольше и позловреднее была...
Ане было уже не до шуток. Мысль о том, что где-то могут водиться настоящие пищащие крысы с огромными хвостами, лишила ее последнего чувство юмора... Молча шествуя за мужчинами, она припомнила, что у нее в кармане есть спички и приличный огарок свечи, который она, все это время, так и сжимала в руке. А вот от следующей мысли, ударившей ей в голову, она чуть не свалилась, запнувшись об деревяшку. Аня совершенно, то есть абсолютно забыла, что у нее в кармане лежит королевская грамота. И если ее обыщут и найдут документ, то это будет самая настоящая катастрофа... Каким образом она сможет объяснить, что столь ценная бумага делает у нее в кармане? Ой-ей!!! Во-первых, никто и никогда не поверит, что она из будущего, а во-вторых, ' ее песенка будет спета'— ее просто-напросто казнят за воровство. И разбираться не будут. Есть документ. Есть. Где? В кармане. Чей карман? Сарафана. Кто в сарафане? Я — Анна Николаевна Брот. Прошу любить и жаловать! Дернул же черт из кучи всяких менее важных бумаг вытащить именно эту! Вот, Анечка, а ты думала, что в лотереях тебе не везет. Как видишь, везет...Прям, настоящий королевский Джек-пот вытянула!
-Ладно, пока вроде обыск не намечается,— кивнула она себе,— будем решать проблемы по мере их поступления. Так, с чего начнем...Куда ведут???
Прикинув, что не все потеряно, Аня подняла голову и огляделась. Они все ещё шли по внутреннему замковому двору. С правой стороны было понастроено много маленьких сараюшек, где, судя по звукам, обитали куры и свиньи. Про кур она была не уверена, а вот поросячий визг был слышан на милю вокруг... Чуть дальше стоял вполне себе добротный дом, откуда во все стороны валил черный дым. Прикидывая, что это может быть за хозпостройка, Анна пришла к выводу, что, скорее всего кузница, ну или что-то подобное. Хотя характерных звуков битья об наковальню слышно не было...Господи, да откуда ей знать какие, где должны быть звуки,— подумала Аня,— она в деревне всего пару раз была и то, в качестве увеселительной поездки...
По правой стороне весь периметр двора занимала огромная конюшня. Вот здесь, она точно не могла ошибиться. Они с Томкой в свое время чуть ли не жили в хлеву, помогая Альке ухаживать за животными, когда ее родители открыли частную школу верховой езды...Эх, хорошие были времена! Так, что у нас дальше? А дальше ничего увидеть не получилось, потому как рыцари свернули с намеченного пути и пошли прямехонько в конюшню...
Зайдя в помещение, на нее тут же обрушились до боли знакомые запахи овса, сена и навоза. Всю правую и левую сторону занимали широкие стойла, из которых выглядывали морды пары дюжин разномастных лошадей. Разглядывая животных, Аня не заметила, как они оказались у небольшой деревянной двери...
-Ну, вот и пришли,— сказал мужчина постарше, отодвинув железную задвижку и распахивая дверцу, — посидишь здесь, пока барон не решит, что с тобой делать.
-А когда он решит?— поинтересовалась она, заглядывая в маленькую темную комнатушку, где кроме небольшого топчана и колченогого стула ничего не было. Под самым потолком было прорублено два небольших отверстия, сквозь которые с трудом просачивался солнечный свет, хоть немного освещая пространство...
-Точно не скажу,— пожал плечами бородатый,— думаю, к вечеру будет...Он поехал осматривать свои владения да старосты жаловались на неурожай. Так что это надолго...Звать-то тебя как?
-Меня Аней зовут,— улыбнулась она,— а вас?
-Я-Стефан,— сказал рыцарь с бородкой,— а это, — он указал на молодого,— Эрик.
-Приятно познакомиться,— кивнула Аня, лихорадочно вспоминая, хоть какие-нибудь манеры. Может, поклониться надо было или реверанс изобразить? Жаль, что нас не учат таким вещам, сейчас бы очень пригодились. Но заметив, что воины не оскорбились и вроде бы даже не обратили на ее потуги никакого внимания, она расслабилась и прошла в комнатушку.
-Ты не бойся,— хихикнул Эрик,— здесь нет крыс. Все углы оловом залиты, чтобы овес у лошадей не жрали. Так что отдыхай и ничего не бойся. Моя сестра тоже грызунов не выносит, как увидит, орет, что есть мочи или прячется...
Невесело улыбнувшись, Анна кивнула и прошла в свою темницу. Осмотревшись еще раз, она осторожно присела на краешек узкой кровати, выстеленной соломой, а сверху прикрытой толстым слоем мешковины.0000
-Как только барон Вольф вернется, мы сразу доложим о произошедшем,— уходя, сказал рыцарь постарше,— не волнуйся, я думаю, все будет хорошо...
-Хотелось бы верить,— ответила Аня и, взглянув на воина, задала мучавший ее вопрос,— Стефан, скажите, а кто этот мальчик? Кто его родители?
-Максимилиан — сын барона,— не глядя на девушку, тихо ответил мужчина и тут же вышел. Следом, девушка услышала, как лязгнула железная задвижка. Вот, Анечка, тебя и заперли!
-Значит, сын барона,— прикусив губу, кивнула Аня,— ну что ж, я так и знала. Если есть сын, значит, где-то должна быть жена. Но с другой стороны, тогда в комнате он был один и никаких женских мелочей она не заметила. Ну, там вышивку какую-нибудь или тряпочки-платочки. Типично мужская берлога — куча оружия, рога да копыта. Вот и весь антураж. И селедка тогда кричала, что малыш виноват в гибели ее сестры. Как маленький ребенок мог убить родственницу этой крысы? С лестницы что ли столкнул? Де, нет — больно мал. Или яду нечаянно в воду подсыпал? Тоже вряд ли...Не вариант!
-Блин, это же средневековье!— Аня аж подскочила, — а я, идиотка, по нашему времени сужу...Они же считали ребенка виновным, когда мать родами умирала. Где-то она про это читала. Вопрос только где? Вроде статья какая-то в журнале была. Или не статья...Нет, не помню...
Тогда все становится на свои места... Барон женился на девушке, она родила мальчика и скончалась, а белобрысая тварь, получается сестра его жены и тетка ребенка...Выходит, что так...Тогда, внимание, вопрос? Какого черта эта выдра здесь хозяйничает, родственнику на шею вешается да своего племянника бьет? Может у них законы такие, если мать умирает, ребенка воспитывают родственники. Глупость какая! У него есть отец, вот и пусть занимается воспитанием сына и та пожилая женщина, судя по всему, нянька малыша. Уж, справились бы!
Все равно, странно все это!
Подойдя к двери, Аня прислушалась. Вроде бы тихо, никого нет. Тогда, она осторожно достала из кармана грамоту и быстро сунула ее под мешковину.
-Что же мне с тобой делать?— задумчиво оглядывая стены, сказала она,— если сейчас не обыскали, могут потом обыскать, когда барон вернется. Вдруг заподозрит чего? И спрятать тут совсем некуда. Деревянный пол и стены из каких-то маленьких кирпичей. Два окошечка, прорубленных под потолком, освещали только верх и середину темной каморки. Обойдя ее по периметру, Аня достала коробок и, стараясь не шуметь, чиркнула спичкой и зажгла фитиль.
-Так, посмотрим, что у нас здесь...
Опустившись на колени, она быстро обследовала пол в поисках неплотно подогнанных досок, но они были кучно прилажены друг к другу и крепко сбиты. Следом доскональной проверке подверглись кирпичная кладка над полом. Вот тут-то Аня и заметила два неровно подогнанных кирпичика. Они так и кричали ' если постараться, нас можно вынуть'. Закрепив свечу на полу, Аня пальчиками подцепила уголок и потянула его на себя. Камушек чуть сдвинулся, но остался на месте. Она попыталась взяться за второй, но и он не желал покидать свое место. Прикинув, из того, что есть в комнате, можно было бы использовать, как рычаг, Аня перевернула стул. Была надежда на гвозди, но он был смастерен без их использования. Стол кстати, тоже. На лежанку она даже внимания не обратила, по ней за километр было видно, что это просто доска на толстых ножках...
-Что же делать?— закусив губу, прошептала она,— гвоздей нет, заколок нет...ничего нет...Нащупав у себя в кармане лишь спичечный коробок, она быстро его извлекла. А если попробовать так...
Высыпав все спички на пол, она быстро их пересчитала. Оказалось сорок две. Да, не густо! Тем более обидно будет, если фокус не удастся и она просто их лишится. Здесь не супермаркет, таких не купишь...Еще раз потрогав кирпичи и прикинув их слабые места, она начала по одной спичке всовывать в стыковочный шов, следя, чтобы они плотно прилегали друг к другу. Когда все спички были воткнуты в пазы, она сняла балетки и подошвой надавила на спичечные головки. Уловив участок, где кирпич сопротивлялся больше всего, она мигом переставила деревянные палочки, чтобы усилить давление и вновь надавила балеткой. Кирпич с немного сдвинулся, но несколько крайних спичек сломались. Аккуратно собрав их в коробку, оставшиеся она переместила так, чтобы равномерно распределить силу давления на каждую деревяшку. Потеряв еще около десятка 'своих помощников', ей, наконец, удалось извлечь капризный кирпич. Второй тут же вывалился сам...
-Слава Богу,— убрав коробок в карман, она рассматривала маленькую нишу. Грамота туда легко войдет, но стоит ей обратно вставить кирпичи, документ неизбежно помнется...И выбора нет! Или ценная, но мятая бумага или обвинение в воровстве и казнь. Так что, плюнув на все муки совести, она затолкала грамоту в узкий проем и заложила его кирпичами. Если сюда не заглядывать, то никто никогда не догадается, что там что-то есть...
Усевшись на кровать, Аня почувствовала, как огромная, жирная скала упала с ее плеч. Даже настроение поднялось. Не думаю, что в ближайшее время этот документ барону понадобится. Это не паспорт у гастарбайтеров, чтобы его на каждом шагу требовать. Если барон уже здесь обитает, значит, все кого это касалось, бумагу читали и претензий к королевскому указу не имеют. Ну, наверное. Эх, знать бы их законы...Может, тут все не как у людей...
-Вот, как любящий отец мог доверить воспитание малыша такой мегере?— этого Аня никак уразуметь не могла,— таких кровожадных тварей вообще к ребенку допускать нельзя...А ее ведь допустили!
Обдумывая утреннее происшествие и возмущаясь такой жестокости и безнаказанности, Аня улеглась на соломенный топчан и под тихое ржание лошадей крепко уснула...
* * *
-Анна, вставай,— в ее сон ворвался тихий мужской голос,— барон приехал.
-Что? Кого? Какой барон?— подскочила она на кровати, растеряно осматриваясь вокруг,— где я?
-Девочка, не пугайся,— улыбнулся мужчина,— это я — Стефан. Барон прибыл,— повторил он,— сейчас в трапезной. Хочет тебя видеть. Приказал привести.
До нее с трудом начало доходить, где она. Средневековье. Белая крыса, избивающая ребенка. Арест. Тюрьма. Господи, какое счастье, что она не сболтнула ничего лишнего. А ведь могла и по матушке послать...
-Я сейчас встану,— ладошками потерев лицо, сказала она,— Простите, а где у вас дамская комната?
-Не понял, что?— нахмурился Стефан,— а что такое 'дамская комната'?
Черт! Черт! Черт! Как же объяснить? Тем более мужчине...как-то неудобно...
-Ну, туалет у вас есть,— смущенно прошептала она, хотя заранее знала, что вряд ли,— ну может, теперь поймет, что такое 'комната для дам'.
-А-а-а, так ты про нужник,— обрадовался рыцарь,— так бы прямо и сказала. Во дворе есть два и один в замке. Куда тебя отвести?
-Давайте, который во дворе,— схватив свечной огарок, она вышла из комнаты и поплелась за мужчиной. Ну, почему все эти проблемы так не вовремя? — выла она, осторожно ступая по деревянному настилу,— поговорили бы с бароном, выяснили, что к чему, потом, пожалуйста, сколько хочешь, так нет же, организму приспичило прямо сейчас...
Пройдя метров тридцать, они повернули налево и тут же тошнотворный запах ударил Анне в нос.
-О, Боже!— в последний раз подобное амбре она вынуждена была вдыхать на одной из железнодорожных станций, куда их вагон отогнали на постой. От этих воспоминаний, она до сих пор содрогается и вот тебе — средневековый 'дубль два'.
Максимально приглушив свое обоняние, осторожно, чтобы не испачкать балетки, Аня подобралась к выгребной яме, прикрытой от чужих взоров, наскоро сбитой деревянной перегородкой на манер ширмы. Картина, представшая перед ее взором, была настолько отвратительной, что она искренне порадовалась, что с утра ничего не ела...
-Люди! Вы же люди!— так и хотелось завопить, глядя на этот гадюшник...
В общем, справив малую нужду, девушка дала себе честное слово, что как бы ее не приспичило в будущем, сюда она больше не ходок...
Выбравшись из этой средневековой клоаки, она вернулась к своему провожатому, который терпеливо дожидался ее во дворе.
-Стефан, скажите, пожалуйста,— спросила она, как только подошла,— где здесь можно руки помыть?
-Руки? А зачем?— он недоуменно посмотрел на нее,— ты что, упала, испачкалась?
-Ну-у-у,— вот, как объяснить Средневековому человеку пользу личной гигиены?— видите ли, ученые уже давно доказали, что если часто мыть руки, то можно избежать проблем с животом!
-Ученые доказали?— удивился рыцарь, подводя Аню к огромной бочке, куда, судя по множеству желобов, стекала дождевая вода,— и когда эти неучи, что доказали? Был у нас в прошлом году один такой 'ученый', все себя алхимиком величал да обещался от всех хворей избавить. А оказалось, что не лекарь он никакой, так мошенник...решил, если деревенские не грамотные, то не поймут, что вместо трав и настоев, он им помет козий подсовывает...
Аня, быстро ополоснув руки и обтерев их об какую-то тряпицу, повернулась к Стефану и, внимательно слушая рассказ, они вышли во двор и вдвоем двинулись в сторону замка...
-И что с ним стало?— поинтересовалась она, когда Стефан замолчал.
-С кем?
-Ну, с этим мошенником, который народ обманывал?
-А-а-а,— кивнул он,— да, ничего...Наподдали ему да выгнали из деревни...
Когда они уже вышли к самому замку, Аня подняла глаза и, с восхищением взирая на внушительное строение, остановилась...
-Красивый какой,— прошептала она, рассматривая зубчатые башенки, венчавшие высокие стены замка и множество маленьких оконцев, выходивших на эту сторону комнат.
-Да, красивый,— согласился с ней Стефан,— теперь хоть хозяин у него появился, а то стоял, как перст, оставленный и всеми забытый...
-А что стало с предыдущими владельцами?— спросила Аня, продолжая путь...
-А кто ж их знает? Говорят, одного за измену казнили, второй остался при дворе, про последнего — ничего не знаю. В деревне поговаривают, что пока он в походах был, его жена не выдержала разлуку и бросилась вон с той башни,— он указал на самый верх, где в ярких солнечных лучах виднелись очертания высокой, квадратной башни...
-Ничего себе!— покачала головой Аня,— значит, покончила жизнь самоубийством? И из-за чего? Из-за того, что муж на войне был? Странно! Ведь не умер, не изменил, не предал! Чего бросаться-то?
-Не знаю, девонька, не знаю,— печально улыбнулся он,— но выходит, что так...
