Dominus umbrarum tempore

Дополнительной охраной служили два титана расположенных в глубине рощи. При моем появлении, управлявшие ими ИИ, мигом нацелили на меня орудия и не отпускали даже когда Сиала подтвердила свою личность: сначала издалека показав пластинку-идентификатор, а заодно и просветившись во всех возможных спектрах сканерами титанов, затем и вблизи когда настороженные стражи-таури с впечатляющими драконьими рогами, целиком закованные в кристаллический доспех, подтвердили что Сиала — собственно Сиала, а не сущность Варпа занявшая ее тело. Ко мне они отнеслись весьма... необычно, со смесью страха, любопытства и решительности, но близко не подошли. Особенно после слов Сиалы:

— Господин, простите, но чужим запрещен вход в город без одобрения Хранителя имен. Вам придется подождать.

— Это ваше право, — я согласно прикрыл глаза. — И ваши правила. Я подожду.

Благодарно кивнув, Сиала вступила в разговор со стражами. И посмотрев на их ожесточенные телодвижения я не смог сдержать легкой усмешки: Радужные змеи Альстрии, будучи полуразумными существами пользовались языком тела и отражений света для "разговора" и это свойство, передалось их "потомкам". Таури ведь не зря носили искристые полупрозрачные одежды. Их чешуя, при наличии освещения, меняя оттенки по желанию и отражая свет при малейшем изменении позы, подчеркивала их эмоции во время разговора и почти незаметно влияла на собеседника. Это можно было сравнить с боем — особенно в переговорах. Кто первый окажет больше влияния на противника тот и выиграл. Этим искусством таури владели инстинктивно, с самого рождения, а годы обучения и вовсе возводили его в ранг опасного оружия, делая всех их искусными дипломатами.

Конечно, были в этом языке и проблемы. В частности женщины — в силу более гибкой физиологии, и лучшего контроля мелкой моторики, имели более значительное преимущество в разговоре, и были способны буквально загипнотизировать собеседника. В противовес им — мужчины, имели куда большую стойкость разума. И эта стойкость с возрастом лишь усиливалась, делая стариков и вовсе невосприимчивыми к посторонним воздействиям.

Именно потому, в среде таури очень почитались старшие и почти не было конфликтов. Все споры разрешались "разговором", под присмотром и судом старших членов семьи, и зачастую разрешались мирно...

Ну, а вторая проблема языка — при отсутствии света он был бесполезен. Не зря ведь змеи-прародители жили в солнечных местах...

В конце концов, после долгого спора, таури пришли к консенсусу и Сиала вместе с одним из стражей удалилась в город.

Отвернувшись от оставшегося стража — сейчас настороженно наблюдавшего за мной и крепко сжимавшего в руках копье, готовый без промедления пустить его в бой, я приблизился к одному из титанов.

Внешне машина никак не отреагировала на меня, но я чувствовал напряженное внимание ИИ. Он тоже был готов атаковать в любой момент. И тоже боялся — если так можно сказать о механизме.

Темная полуорганическая броня шагохода была испещрена отметинами битв, а кое-где светились руны. Руны запрета, руны защиты, отвращения, ментальной стойкости, сопротивления. Сотни рун свивались в узор, ограждающий синтетический разум от вторжения извне. Подойдя вплотную я прикоснулся к броне, и мысленно обратился к нему, игнорируя легкую дрожь просыпающегося механизма.

— Не бойся меня. Я не причиню вам и тем кого вы охраняете вреда... ведь я пришел, дабы помочь им в битве с теми кто убил ваших создателей, — в эти мысли я вложил максимум искренности.

Мне не ответили, но дрожь прекратилась. Повернув голову я успел увидеть как второй титан отворачивает от меня орудия вновь замирая неподвижной статуей и понял что был на волоске. Я мог бы уничтожить этих стражей. Мог — но не хотел! Эти машины, такие величественные и грозные очаровали меня и я просто не хотел их уничтожать.

Не говоря уже о том, что такой поступок на корню уничтожил бы все мои надежды договориться с таури. Не обращая внимания на стража я устроился на приступке у скалы и принялся записывать свои идеи на будущее, ожидая прихода Хранителя Имен.

Первым признаком, что я дождался Хранителя Имен, стал шум толпы постепенно приближающийся из распахнутых створок врат. Вторым — выпрямившийся и взявший копье на изготовку страж.

Захлопнув блокнот я спрыгнул с уступа и принялся ждать.

Первыми из створок вышли четверо таури-воинов. Высокие и мощные даже по меркам таури, они были не менее двух метров росту и целиком закованы в вычурные кристаллические доспехи, закрывавшие все тело пластинами глубокого синего оттенка. Лица были скрыты глухими зеркальными личинами рогатых шлемов. В руках они держали тяжелые палаши, матово-черного цвета. Силу эти клинки излучали немалую и угрозу представляли для любого противника будь то смертный или демон.

Избранные воины. Лучшие из лучших. Личная охрана Хранителя Имен и последний рубеж обороны Древа Душ, обученные сражаться клинком и разумом.

Воины разошлись веером вокруг входа и замерли. Чувствуя их внимание на себе я перевел взгляд дальше чтобы увидеть выходящих из врат таури. Много таури. Жрецы, воины, охотники, мастера, певцы, старые и молодые, мужчины и женщины, — казалось что в этом месте собрались все обитатели долин. Они выходили, выстраивались по бокам от выхода, образуя две сплошные стены тел.

И все они смотрели на меня.

Смотрели в полном, тяжелом молчании, а в их взглядах мешалось... благоговение, страх и неверие.

Последним вышел сам Хранитель. Поддерживаемый еще одним воином под локоть старик, вышел из врат негромко постукивая резным посохом по каменным плитам. Его многослойные одеяния струились и текли, отражая свет светила переливами цветов, а многочисленные подвески и кольца из драгоценных металлов на ветвистых драконьих рогах, звенели создавая необычную, но красивую мелодию. Он был стар, очень стар, и давно разменял четвертую сотню лет, но двигался живо, лицо было гладким как у юноши и лишь выбеленные временем волосы и сгорбленная спина говорили о его возрасте.

Подойдя ближе, Хранитель оттолкнул своего помощника и сам подошел ко мне, уставившись снизу вверх блекло-зелеными, цепкими глазами.

— Долго же ты шел... Хронос.

Надо сказать, я даже не удивился — во Вселенной и так много загадок чтобы тратить свои чувства на самые мелкие из них. Такие как например дар предсказаний.

— Ты способен видеть будущее?

— Хранители Имен зрят на много веков вперед. Это наш дар и проклятье, передаваемое по... наследству. Мы ведем свой народ вперед, храним их имена, общаемся с мертвыми и перебираем нити Судьбы в поисках лучших путей развития... твой приход был предрешен еще много веков назад — первым Хранителем. Что до меня — меня зовут Кхел-Рон, и я нынешний Хранитель Имен — тринадцатый по счету. — Старик, приглашающе кивнув, развернулся и медленно пошел назад. — Здесь не лучшее место для разговоров. Пойдем, я все объясню.

Отметив отсутствие Сиалы в толпе, я мерно зашагал рядом, внутренне приготовившись к дальнейшему. Миновав массивные врата, и короткий коридор в сопровождении воинов-стражей мы прошли по широкой, выложенной из покрытых мхом гранитных глыб лестнице ведущей на первый ярус города таури и вышли на выдающуюся уступом из стен пещеры площадку. Проигнорировав заступившего было путь стража и оклик Хранителя я прошел к краю и замер в восхищении. Я уже видел это в воспоминаниях Сиалы, но реальность, воспринимаемая не сквозь призму воспоминаний оказалась выше всяческих похвал. Открывшееся зрелище, было достойно кисти лучших живописцев Галактики. Я оказался заворожен зрелищем что пропустил из виду как Хранитель взмахом отпустил стражей и сам стал рядом со мною созерцая виды.

— Удивительно зрелище, правда? — в голосе Хранителя мешалась гордость и удовлетворение.

— Верно, — проронил я. Первый ярус города таури расстилался подо мною. Залитая неверным сиянием горящих на колоссальном своде вязи рун, почти сплошь заросшая гигантскими деревьями с кое-где виднеющимися возносящимися ввысь кристаллическими пиками, колоннами радужных пород, сталактитами и сталагмитами колоссальных размеров пещера разом приковала к себе мой взгляд. Я смотрел и взор мой проникал всюду. Водопады, и многочисленные скалы, заросли светящегося фиолетовым мха на деревьях и бордовые цветы размером с голову на полянах, множество различных, неведомых на поверхности животных и насекомых составляли удивительный почти мистический мир таури. А видневшиеся сквозь кроны деревьев хрупкие ажурные конструкции кристаллических башен гармонично дополняли пейзаж, так естественно вписываясь в него что казались неотъемлемой частью.

— Пойдем, — Хранитель, спешным шагом устремился по лестнице вниз, — надо спешить. Лабиринт скоро откроется, а нам еще нужно поговорить... и все показать.

— Лабиринт? — спросил я, но старик уже достаточно отдалился от меня и не услышал вопроса. Подавив раздражение я медленно последовал за ним. Спустившись по лестнице до самого конца мы прошли под темной сенью деревьев и оказались у ближайших башен — своеобразных станций, что как я помнил и узнал из разговора одновременно являлись и жилищами где Укротители разводили ездовых слизней — кашаллов. Несмотря на название ассоциировавшееся со слизнями Терры, кашаллы не имели с ними почти ничего общего — кроме способа передвижения и внешнего вида. Гигантские пятиметровые слизни были укрыты кроме прочнейшей шкуры, целой россыпью игл кристаллизовавшегося яда и могли передвигаться по любым поверхностям со скоростью в шесть раз превышающей скорость бегущего таури. Сами таури использовали этих зверей для перемещений под землей, поиска растительности, получения деликатесного мяса, прочнейшей кожи и смертоноснейшего яда. Сев на этих удивительных слизняков, по разместившимся на кружевных фермах тропам, в сопровождении целого десятка стражей мы направились к центру яруса. Само путешествие до центра оказалось весьма быстрым — полчаса и мы уже в центре первого яруса — представлявшего собой целый конгломерат ажурных башен и переплетений троп прихотливо и витиевато оплетавших сами башни, все ближайшие кристальные пики, колонны и даже несколько сталактитов в единый комплекс.

Именно здесь, спускаясь вниз — на второй ярус владений таури я увидел небольшую группку вооруженных таури, среди которых было несколько девушек, и вспомнил про испытание Сиалы. Сама девушка сейчас находилась на втором ярусе под присмотром Старейшин и за нее я не волновался, но ее испытание требовало задать самый очевидный вопрос.

— Кхел-Рон, зачем нужно было отправлять вооруженных девушек в джунгли?

— Для встречи с тобою, — старик спокойно шел рядом со мною удивляя своей выносливостью. — Все линии судьбы показывали что дабы встреча прошла удачно кто-то должен был встретить тебя раньше всех... соответственно попав в плен нерожденных. Но поскольку всех мужчин демоны убивают на месте, оставался вариант с женщинами... — он резко погрустнел. — Мы отправляли лучших на верную смерть столетиями, заставляли их жертвовать своими душами ради этой встречи... цени эту жертву.

— Ценю — серьезно кивнул я, — хоть и считаю что можно было бы сделать лучше... но отложим этот разговор до иных времен. Сейчас же скажи — что такое Лабиринт, — куда мы так стремимся?

Кхел-Рон довольно долго молчал, но когда мы начали спускаться ко второму ярусу, наконец ответил:

— Никто не знает что за место Лабиринт... его исследовали Прежние, его изучали мы... но так ничего и не добились. Это место под самими корнями Древа, что существовало давным давно, — еще до зарождения человечества. Его невозможно изучить, его невозможно описать он просто есть. Единственное что известно — он показывает то что ты должен увидеть. Зашедшие туда всегда возвращаются... но не всегда в своем уме. Никому не известно что там — каждый кто пришел просто забывает о нем, но видения его будто выжигаются в разуме... Это место что должен ты пройти прежде чем встать во главе таури. Пройди Лабиринт и ты станешь во главе.

— Ты так хочешь что-бы я вошел туда... — конец фразы я оборвал, но что хотел сказать — он понял.

Устало опершийся на посох старик одарил меня невеселой улыбкой.

— Потому что видел что должно случиться, и что случится... ты скован внутренними запретами коих сам не осознаешь, твой разум велик, но ограничен, твое тело сильно, но ему не хватает мудрости... все это ты обретешь там... либо умрешь. Но если выживешь — ты станешь тем кому мы доверим свои души... разумы... и тела.

— Идет. Но когда я выйду — ты расскажешь мне все без утайки и увиливаний... Или я вырву из тебя эти знания вместе с душой.

— Да будет так, — кивнул старик. — Да будет так...

На этих словах мы достигли второго яруса.

Если смотреть со стороны то подземные владения таури выглядят как... вытянутая к полюсам сфера. Первый ярус — занимающий по площади больше половины общего пространства был размещен в колоссальной пещере, заросшей подземным лесом. Ярус кристаллических башен и обильных джунглей — самый большой и самый заселенный ярус, где таури разводят редких зверей, растения, грибы, устраивают охоты испытания, учения или просто живут в своих ажурных домах в полной гармонии с природой.

Второй ярус — ярус мастеров и учителей, представлял собою вторую — меньшую половину сферы, и состоял из трехмерного лабиринта кристаллических пещер, тоннелей и каверн, широким кругом окружавшими третий, размещенный в нижней, самой глубокой части комплекса ярус. Здесь производились доспехи, оружие, предметы быта и многое другое. Стены яруса были покрыты искусной резьбой, увиты плющом, украшены статуями и ярко освещались. Дневной свет, проходя с поверхности сквозь сложную систему зеркал и линз, рассыпался радужным калейдоскопом, играя на картинах стен, мозаике пола и отражаясь в особым образом ограненных кристаллах создавал ошеломляющие в своей красоте световые иллюзии. Целый ряд залов был наполнен этими иллюзиями, открывавшими пытливому взору всю историю таури от самого Падения Человечества до нынешних времен. Мельчайшие события запечатлевались здесь — в залах Памяти десятками мастеров посвятивших свою жизнь созданию этого шедевра. И надо признать — если бы не усилия Хранителя, буквально силой выведшего меня из Залов, я бы надолго там застрял. Слишком величественным и завораживающим было зрелище, а я, в очередной раз убедился что называть таури дикарями — слишком опрометчиво, да и глупо. Да они не использовали в своем быту металлов, да не владели сложными псайкерскими техниками и не имели особых познаний в механике, но их гармоничная связанность с природой и особые отношения с миром создавали удивительный симбиоз духа и разума.

После Залов Памяти все прочие достопримечательности второго яруса показались мне уже незначительными: залы Обучения, представлявшие собою заросшие травой и цветами поляны где маленькие таури под присмотром степенных учителей познавали премудрости жизни, библиотека Учителей, уступавшая размерами моей в несколько раз, но хранившая в себе немало интересного, медитативные залы, и мастерские — все проходило мимо сознания, отпечатываясь где-то далеко на краю разума, и оставляя после себя лишь мимолетные воспоминания.