Dominus umbrarum tempore

Кто я?

Где я?

Что я делаю?

В ответ — лишь пустота. Бесконечная пустота без мыслей и желаний. В ней, этой пустоте есть лишь один образ — часов. Да, — знание приходит ко мне из той же тьмы, именно часов — гигантских песочных часов! Светящийся золотом песок с легким шелестом сыплется вниз. Сыплется. Сыплется... Зрелище падающих золотых песчинок полностью увлекает меня. Я смотрю на часы и физически чувствую как крупицы золота впиваются в душу принося мне... радость. Радость от осознания самого факта их существования.

Я смотрю и смотрю и когда последняя песчинка падает... тьма взрывается!

Взрывается неистовым калейдоскопом образов, мыслей, воспоминаний... знаний. Боль! Ужасающая, всераздирающая боль разрывает мой разум. Океан вечной боли поглощает мой разум... и отступает прочь! Я чувствую как знания неистовым бурным потоком вливаются в мой разум, чувствую как подстраиваюсь под него, приспосабливаюсь и поглощаю все знания без остатка. Я помню свою жизнь, я помню свое... рождение?! Я помню как разум облекается в плоть, помню как выстраиваются духовные оболочки, помню как рекомпонизируються цепочки ДНК, помню взгляд... знакомый мне взгляд! Помню своих братьев! И своего Отца! Помню кто есть... мы?! Нет сейчас уже это слово неверно. Нет никакого мы — есть лишь один я!

И я жив!

Кровь в жилах бурлит, отдавая скрытые в ней знания. Скрытые знания Отца... и мои собственные. Лучом света в этой бездне осколков иллюзий, калейдоскопа картин и образов врываются ощущения тела и разума. Я чувствую что у меня есть тело, я чувствую что у меня есть братья — их девятнадцать и они далеко... очень далеко! Они удаляются от меня! Я теряю их! Нет! Это они теряют меня!

Это было похоже на вспышку прозрения. В меня врываются ощущения чего-то зыбкого, неверного и очень очень могучего. И это что-то пытается изменить меня, унести. И оно уносит меня. Уносит не только в пространстве, но и во времени! И я точно знаю: уйду еще дальше — возможности вернуться не будет! И я сопротивляюсь. Мой разум беспорядочно хватает зыбкое плотно потока, выворачивает его, разрывает. Плавный ход по течению, меняется на безумную пляску в водовороте уносящем пловца вглубь. Уносящим и выкидывающим... куда-то. Зыбкий эфир отходит за грань и на передний план выходит гул и рев за оболочкой окружающей мое тело.

Первое движение сделать тяжело, очень тяжело, но дальнейшие — легче. Я ворочаюсь в прочнейшей оболочке адамантиума, бью во внутреннюю стену своей капсулы. Металл поддается, рвется как гнилая ткань и рассыпается прахом под моими пальцами. Рев становиться громче, в прореху врывается пламя, обжигает меня, обугливает держащие края руки. Боль это так... привычно... Боль — ничто! Эта боль — ничто по сравнению с той болью что я уже пережил!!! Пламя подчиняется моей воле: окутывает саваном, оберегает от мира, вливается в меня...

Сквозь пробитую оболочку капсулы я вижу приближающийся мир. Его красота завораживает меня сплошными переливами зеленого и голубого с редкими вкраплениями коричневого. Это мир станет моим домом и он... прекрасен. Прекрасен как далекая Терра в свои лучшие дни!

Это мой дом!

С диким ревом и грохотом, раскаленная капсула врезалась в скалу, вздымая облака пыли и град каменных обломков прочертила гранитный бок и вопреки всем законам мироздания, как пушинка легла на землю. Полежав некоторое время, вздрогнула от внутреннего удара и более чем на половину осыпалась невесомой пылью, обнажая находившуюся внутри человеческую фигурку. Обугленные пальцы вытащили своего обладателя наружу и перевернувшись на спину, человек — не обращая внимания на поднимавшееся вокруг него пламя, захохотал, — весело и громко.

Звезды весело подмигивали, громадные мерцающие серебристо-синим блеском луны загадочно светились на ночном небе, а человек хохотал, и его захлебывающийся о неземного восторга смех рвался к небесам.

Закончив смеяться, он поднялся, с удивлением посмотрев на пламя потушил его и подошел к останкам капсулы. От нее мало что осталось, но латинскую цифру два, человек разглядел.

— Второй... хм...

Второй примарх... безымянный, поднял голову и задумчиво посмотрел в небеса. Уцепился взглядом за луны и приняв решение, начал быстрыми ловкими прыжками взбираться на вершину скалы. Взобравшись на захватывающую дух высоту, он окинул быстрым взглядом мерцающее море лесов — высящихся сколь хватало взгляда, покачал головой и сев на камень, залюбовался ночным небом.

Маленькая, светящаяся золотом волос точка, просидела на скале до самого рассвета. Ну, а когда горизонт озарился огнем светила, спрыгнула с вершины скалы, и направилась в лес.

Мир мне понравился с первого взгляда, было в нем что-то хорошее, умиротворяющее. И то что я просидел целую ночь любуясь миром это доказывает... Но увы, одним любованием не прожить даже примарху, потому мне пришлось отправиться в лес. Вернее даже не лес — целые джунгли, буквально кишащие жизнью и непривычным на мой взгляд, цветастым, но весьма аппетитно выглядящим зверем. Особенно для моего юного растущего организма. Оставался вопрос съедобности и ядовитости этого самого зверья, но я решил этот вопрос отложить на потом, — когда мне встретиться случай добыть что-то покрупнее. Сейчас же мне встречались лишь жуки, парящие в небесной выси птицы и мелкие то-ли крысы то-ли ящерицы шныряющие в траве. Один раз мелькнул выводок свинообразных, но близко не подошли и сбежали при одном моем появлении, оставляя за собою медленно развеивающееся следы остаточных движений.

Решив лишний раз не рисковать и не гоняться за ними я принялся внимательно обследовать участок зарослей близ скалы. Первое что я отметил — абсолютно незнакомая флора. В здешнем лесу, водилось громадное количество видов флуоресцирующей растительности. Ночью лес был сплошь освещен ее неверным светом, представляя собою филиал какого-нибудь мира духов: неверные тени, призрачный свет, мелькающие фигуры ночных зверей и прочее-прочее.

Второе что бросилось в глаза — фауна. Достаточно крупных животных я не встречал, но мелкие зверье было сплошь цветастым, и опасно выглядящим.Это не говоря уже про разнообразие — одних жуков я насчитал несколько сотен видов на крохотном участке леса. Это мог бы быть и какой-то природный заповедник — что и обусловливало такое разнообразие... но интуиция подсказывала мне что это не так.

Обследуя лес я наткнулся на весьма примечательное дерево. Примечательное своими плодами. Напоминая по виду грушу, на вкус они были как грецкий орех с лимоном — они-то и стали моей первой пищей.

Надрав с ближайшего дерева полосок коры я сплел подобие сетчатого мешка куда и сгрузил свою добычу. Запомнил это место и пошел дальше. Когда я — хрустя жестким плодом, проходил мимо зарослей кустарника оттуда взметнусь гибкое тело. Время послушно замедлилось, стремительный прыжок превратился в меленое парение и я смог рассмотреть временную проекцию зверя. Полупрозрачное нечто напоминающее кошку с шестью лапами, громадными верхними клыками и хвостом с лезвием на кончике — таков он был. Прикинув траекторию полета и время, я продираясь сквозь ставший вязким и плотным воздух отступил в сторону, отсчитал две секунды и нанес удар в живот зверя — отменяя ускорение. Грозный рев превратился в жалобный вой, зверь буквально взметнулся высь, устремился к земле и замер, следующий удар я нанес по затылку, — тем самым убивая кошку. Отмена ускорения, треск костей и зверь бездыханной грудой остывающей плоти падает.

Подобрав отброшенные сетку с плодами я ухватил зверя за хвост и отправился назад. По пути я приметил дерево с густой раскидистой кроной напоминающее баобаб, и протекающий рядом ручей — неплохое место для жилища.

Придя туда, я первым делом разжег костер (создав небольшую искру эфира), а затем принялся обдирать тушу. Из инструментов у меня был один из серпообразных когтей зверюги, десяток камней и собственная сила, благодаря этому нехитрому инвентарю процесс шел быстро, и спустя полчаса у меня уже была громадная шкура. Отделив конечности зверя я разместил их у костра жариться и занялся шкурой — все-таки мой первый трофей жалко потерять. Очистив шкуру с обеих сторон в ручье от жира, грязи и подкожной клетчатки я тщательно ее промыл и оставил в ручье. Пропитки у меня не было (в таком количестве!) потому я просто оставил ее отмокать и вернулся к костру — где уже заканчивало жариться (обугливаться) мясо. Перекусив этим отвратительным кушаньем я выкинул остатки в ручей на подкорм рыбе и обустроив лежанку завалился спать.

Так закончился мой первый день в этом мире.

Часть 2

Стадо пластодонтов мирно паслось на заросшей густой травой опушке лесов, иногда глухо взревывая и мерно переступая своими громадными лапами. Солнце стояло в зените и ощутимо припекало. Ярко синело небо и умиротворенно шелестела листва деревьев. Идиллическая картина...

Шепотом выругавшись, я покосился на небо и поглубже натянул капюшон маскировочного плаща, скрывая демаскирующие меня волосы. В этот раз осечек быть не должно!

Наконец, когда время перевалило за полдень, вплотную приближаясь к отметке четырнадцати терранских часов, я наконец дождался свою цель. В небесах появилась яркая синяя точка. Стремительно приближаясь она приобретала все более узнаваемые черты и вскоре я смог разглядеть его в мельчайших подробностях: гибкое могучее тело закованное в ярко-синюю чешую, четыре лапы с грозными когтями, два крыла, хвост и массивная голова украшенная шестью молочно-белыми рогами.

Приблизившийся дракон сделал громадный круг выбирая цель и я улыбнулся. Он никогда не нападал сразу — всегда выбирал цель заранее... осторожный. Вожак стада заметил тень и взревел предупреждая стадо. Миг и флегматичные обычно животные превратились в неуправляемую толпу рванув в сторону леса. Замер лишь один. Я закусил губу сдерживая зверя на месте и борясь с его инстинктами предписывающими бежать... и я дождался. Дракон закономерно выбрал неподвижную цель и камнем рухнул вниз. Удар тела впечатывает пластодонта в землю, пасть вцепляется за голову зверя, рывок, хруст позвонков и сухопутный левиафан замирает, подхватив добычу дракон подпрыгнул в воздух и крепко удерживая тушу лапами начал удаляться. Едва успев оборвать связь, я облегченно вздохнул, прищурился наблюдая за странным изменением веса дракона, но не шевельнулся пока дракон не исчез на горизонте. Лишь тогда я спрыгнул с верхушки стометрового дерева — служившего мне укрытием и направился к месту приземления твари. Я не зря сидел в засаде несколько часов, удерживая стадо на месте. Я внимательно наблюдал когда, где и как дракон охотиться, какую добычу предпочитает, где ее пожирает и куда летает, и все подсчитав подготовил такую вот засаду.

Внимательно изучив место посадки я произвел измерения, царапнул когтем оставшуюся на земле чешуйку — размером примерно в два квадратных метра, ничуть не удивившись понял что не оставил на ней ни царапины и посмотрел задумчиво вслед дракону.

Результаты нехитрых измерений показали что размах его крыльев составлял примерно четыреста двадцать семь моих шагов, вес — в пределах трехста — трехста пятидесяти тонн... но когда он взлетал, его движения изменились... такое ощущение будто его вес изменился в меньшую сторону... еще один вид природного антиграва? Возможно... но сейчас это не главное. Главное другое: каждый день дракон охотиться, охотиться на пластодонтов — сжирая минимум по одному в день... Вес взрослого пластодонта это примерно одна седьмая — одна шестая веса самого дракона... даже с учетом того, что он выплевывает кости и броню составлявшую примерно одну пятую веса зверя...

— Выходит где-то сорок тонн... вопрос, зачем тебе столько мяса?

Ответа я не получил, но и не ждал что мне кто-то ответит. Насколько я смог узнать — на этой планете не было людей... и похоже от слова вообще! За проведенные мною здесь годы я ни разу не нашел ни одного следа хоть какой-то человеческой деятельности, ни даже ее самых давних следов. Ничего. Пусто! Насмешка судьбы: я владею знаниями человечества за последние тридцать тысячелетий... но передать их никому не могу!

Вздохнув, я забрал чешуйку и направился в свое жилище. Тело само-собою скользило между ветвей и кустов, действуя уже на автомате, а разум был занят просчитыванием экспедиции к драконьему логову.

В этом мире я уже прожил более двадцати лет. Я знаю это точно, ведь каждый прожитый день я вначале отмечал черточкой на дереве, а когда смог сделать бумагу — создал подобие календаря.

Аллис — как я назвал мир в который меня угораздило приземлиться, был планетой земного типа, с чуть пониженной гравитацией, двумя спутниками, годовым оборотом в четыреста восемнадцать дней, сутками по двадцать шесть часов и склонностью населявших его существ к гигантомании.

Первые пять лет я прожил вблизи места своей высадки. Эти пять лет я провел исследуя окружающий мир, обрастая скарбом и развивая свое тело. Когда мое тело выросло вдвое, я наконец решил уходить. В качестве ориентира я выбрал видневшуюся километрах в пятистах горную гряду — туда и отправился. Мой путь тянулся сплошь через густые леса заросшие разнообразнейшими деревьями — становившимися тем больше чем дальше я отдалялся. Вместе с деревьями росли и животные, а уж о увеличившейся разновидности их я умолчу. Каких только зверей я не увидел — маленькие, большие, очень большие и просто гигантские. Я видел скалезубов что ростом превосходили убитого мною в первый день детеныша вчетверо, я видел свинорылов — свинообразных три метра в холке, видел тираноподов и мермухов, встречал Рух — гигантских летающих тварей очень напоминающих птеродактилей, и еще бесчисленное множество видов зверья: травоядного, плотоядного, всеядного и даже камнеядного — тут было все! И каждое нужно было описать, добыть, запомнить, выделить слабые и сильные места, разделать и изучить внутреннее строение и предпочитаемую пищу устраиваемый социум и приручаемость — меня интересовало все! Из-за постоянных задержек мой путь был извилист, долог и довольно опасен! Я даже был несколько раз на грани смерти.

В первый раз это случилось когда я решил устроится на ночлег возле крупного водоема. Тогда я решил искупаться на ночь и зашел в воду. Но стоило мне лишь зайти по пояс как вода взбурлив выпустила из своих недр гибкое черное тело — схватившее меня в свои объятья и утащившее в воду. Как я позже выяснил, в каждом более-менее крупном водоеме обитали черные умбары — нечто вроде водоплавающих змей под двадцать метров длиной. Любимым способом их охоты была терпеливая засада в воде, а затем стремительный захват и утягивание на дно. Если жертва была слаба — она умирала от переломов и болевого шока, если сильна — захлебывалась. Эти змеи были очень сильны и — что самое неприятное — никак не ощущались. Когда на меня напали ни чувство опасности, ни интуиция, ни даже чувство времени не отреагировали. Эти змеи будто не существовали в реальности. И уже потом я обнаружил причину. Умбары были затупленными — абсолютно не отражались в варпе. А моя временная инверсия показывала лишь то что отражалось в варпе.

Смех-смехом, но тогда меня спасли лишь мои когти, — я мог ими резать базальт как масло и оставлял глубокие царапины на адамантиуме капсулы — но лишь едва пробивал черную шкуру змеи, — моя нечеловеческая выносливость и сила. Я буквально раздавил тело твари и выбрался на воздух полу задохнувшимся.

Из шкуры умбары я сделал себе одежду, легкую не стесняющую движений и защищающую не хуже прочнейшего доспеха и сапоги, — потратив на это дело не меньше месяца, а затем отправился дальше.

После этого приключения мой дальнейший путь прошел гладко и спокойно, и я наконец достиг гор. Подобрать большую пещеру мне не составило труда и я начал обустраиваться на новом месте.

У каждого примарха — как бы неприятно мне признавать, — есть свое предназначение: Хорус — полководец, Русс — палач, Джатагай — разведчик-завоеватель, Жиллиман — управленец... Ну, а я, я — архивариус. Меня создали как живой архив — вместилище всех знаний человечества, призванное приумножать знания. Мой разум вмещал в себя титанические объемы информации, в моем ДНК были зашифрованы бесчисленные знания, а мое любопытство обеспечивало гарантию приумножения это богатства.

Отец просчитался лишь в одном: он не мог знать что моя душа и личность получились намного сильнее задумывавшегося. И я мог не только покорно нести это бремя, а и пользоваться им! И я пользовался. В моем разуме были бесчисленные знания: как выделать шкуру и добыть зверя, как найти и добыть руду, как построить хижину, как определить время и сделать бумагу, как выплавить стекло и создать порох — как сделать почти все что известно людям... проблема лишь в инструментах. Но и эту проблему я постепенно решал. Нашел у подножия гор прекрасную глину, возле берегов ручьев рос тростник — чья сердцевина подходила для создания бумаги, кое-где валялись обломки обсидиана, песок был опять же в реках, и там же я нашел золото... ресурсы были и я мог ими воспользоваться, что с успехом и делал. А в перерывах между добычей и обустройством, исследовал мир.

Впервые я наткнулся на пластодонтов на двенадцатый год. Я тогда впервые выбрался из леса и сразу наткнулся на стадо величественных левиафанов. Они мирно паслись на опушке и даже не шевелились когда я проходил совсем рядом. Я был очарован этими гигантами и принялся их изучать забросив почти все свои дела. Назвал я зверей пластодонтами за форму их головы. Каждый пластодонт напоминал бронированного слона скрещенного с носорогом и головой акулы-молота, украшенной по бокам тремя гибкими перьями и двумя крупными глазами. Средний рост в холке — порядка пятнадцати метров, вес — опять-же средний — примерно пятьдесят тонн. Характер крайне флегматичный, легко поддаются дрессировке и внушению и так же легко все забывают, но если стимулировать зверя какой-нибудь вкусностью — запомнит намертво, мясо очень вкусное и сочное, едят почти все, но предпочитают траву — идеальные звери для разведения если бы не одно но: крайне легко впадают в панику и имеют склонность в этом состоянии валить всей толпой куда глядят глаза. А если учесть что их головы способны таранить скалы без всякого ущерба для себя и крайне плохое зрение... на пути перепуганного стада остается лишь истоптанное месиво.

Но перспективную полезность животных я отметил и продолжил наблюдать. А затем — в один прекрасный день, я встретил дракона.

В тот хмурый денек я сидел на верхушке очередной секвойи и внимательно рассматривал окрестности в самодельную подзорную трубу. Мелькнувшей по деревьям неясной тени я вначале не придал значения — птицы Рух часто летали над лесом, но землей не интересовались — и опомнился лишь когда чувство опасности буквально взревело заставив меня спрыгнуть со вспыхнувшего как спичка дерева. Пока я летел вниз головой пересчитывая своим телом встречные ветви, — а в конце ощутив головой мягкость лежавшей на земле каменной глыбы, — успел увидеть как дерево рассыпается пеплом и в выси мелькает массивная тень.

Так и познакомились.

Как я понял позже, дракон был тварью зловредной, осторожной и жутким собственником. Он разглядел мои пылающие волосы в густой листве и не раздумывая, обдал пламенем подозрительную точку, после чего улетел обедать.

Если честно, такое отношение меня не на шутку взбесило и записав дракона в личные враги я принялся сталкерить.

Я высчитывал пути его полета, распорядок дня, особенности и чем больше смотрел тем больше находил странностей. Первая странность — броня. Легкая прочная чешуя, по твердости как-бы не превосходила адамант. Вторая странность — дыхание. За несколько лет наблюдений я увидел как тварь плюется обычным огнем, чем-то похожим на жидкий прометий, и даже чем-то очень смахивающим на биоплазму — во всяком случае дыры в камне оставляла она на зависть ровные и гладкие. Третей особенностью были разряды. Иногда я видел как когти твари покрываются разрядами энергий, — в таком состоянии когти секли камень без усилий. Четвертой странностью было питание. Я нашел место его постоянных трапез и отметил любопытную вещь: если дракон жрал каждый день, от его жертв оставались гладкие и ничуть не поврежденные кости, зубы и пластины брони, если не жрал хотя-бы дня три — переваривал вчистую. Ну и последнее что я отметил уже сейчас — странности в полете. Было ощущение что когда он поднимался в воздух он делал это с натугой, и едва отрывал добычу от земли, но стоило ему подняться выше, как полет изменялся: дракон будто бы прекращал чувствовать вес добычи и летал очень легко и грациозно. У меня было лишь одно объяснение этому феномену — природный антиграв.

Все эти особенности выводили дракона на первое место в пищевой цепочке делали его царем всех земель... но мне почему-то казалось что он искусственное существо. Уж больно неестественными казались все его особенности на фоне других существ.

У меня было две теории и обе мне одинаково не нравились. Влияние Хаоса либо ксенораса. Но Хаосом тут и не пахло, а ксенораса... это конечно возможно, но кто мог создать нечто подобное? Эту загадку очень интересно будет решить. Потому я и решил плюнуть на осторожность и пробраться к гнезду дракона. Благо где он жил я знал.

Он устроил логово прямо в кратере потухшего вулкана.

Придя домой, я занес все данные в книгу с изображенным на деревянном переплете драконом всю известную мне информацию, и начал собираться в путь. Ночью дракон спит, и у меня есть шанс подобраться ближе. Благо ночи здесь светлые, а мое зрение позволяет видеть даже в кромешной тьме пещер.

Закинув самодельный ранец за спину, я натянул поглубже капюшон сплетенного из травы и листьев плаща, прихватил вырезанный из оболочки капсулы топор на длинной рукояти и отправился в путь.

Часть 3

Выйдя из пещеры, я заскользил в ночном сумраке, вливаясь в постоянный хоровод убийственных теней. Днем, просторы Аллис бороздили опасные существа, быстрые, ловкие, смертоносные... но они были безобидными зверьками по сравнению с хищниками ночными. Ночью, выходили на охоту самые разнообразные твари; прячущиеся в тенях и практически неощутимые издали. Они были действительно опасными противниками и замечались жертвой лишь когда вцеплялись ей в глотку... но к счастью, охотились лишь несколько часов к полуночи возвращаясь в логова. Я однажды словил несколько ночных охотников и тщательно их изучил, разобрав на части. Одни из них — небольшие юркие твари напоминавшие кошек, обладали хорошей естественной маскировкой и чутьем на опасность, другие — наподобие сгустка оживших лиан плевались шипами и отравляли ядами, а третьи — напоминавшие незримых теней... их я словить не смог. Они как будто чувствовали меня и при моем приближении сразу исчезали, попутно выскальзывая из всех ловушек. Именно они представляли для меня наибольший интерес... в частности — своим способом питания. Днем я часто натыкался на места их трапез, и их жертвы выглядели так будто-бы их досуха высосали, оставив лишь костяк обтянутый сухой кожей. За это я назвал их Ночными Вампирами и начал более интенсивно пытаться их поймать. Увы, но удача мне пока не улыбнулась...

Преодолев лесной участок я остановился на границе леса и вулкана, сменил лиственный плащ на матово-черный сшитый из кожи умбары, и оставив рюкзак на дереве, начал забираться на гору.

Склоны вулкана были непроницаемо черными — обугленными, и я, несмотря на свои немалые габариты, полностью сливался с фоном, быстро пробираясь по пологому склону, перепрыгивая с валуна на валун, взбираясь по отвесным участкам пути и где надо — перелетая расселины. Преодолев изрядную часть пути я вышел на более пологий участок склона проходивший этакой перемычкой между двумя долинами и почувствовав по пути очень знакомый запах, вылез на самый край жерла и лег на теплый базальт.

Вулкан был давно потухшим, его жерло было засыпано изнутри песком — в который превратились вулканические породы за тысячелетия, и именно там устроил логово дракон. Со своего места я отлично видел его освещенную неверным голубоватым сиянием, свернувшуюся кольцом тушу... и крупное яйцо, окруженное телом дракона. Дракон оказался драконихой! И тут же была и разгадка ее аппетита, дракониха мерно выдыхала пламя, согревая яйцо. Чуть приподнявшись, я принялся рассматривать мельчайшие подробности, стремясь запечатлеть в разуме цельную картину.

Запомнив все, я решил перед уходом проверить еще кое-что. Нашарив камень размером с мой кулак, я осторожно приподнялся и замерев на секунду изо всех сил метнул его в противоположную сторону. Камень, пролетев без малого милю, с грохотом разлетелся о скалы и дракониха за мельчайшие доли секунды отреагировала плазменным плевком, — проделавшим в камне внушительную дыру, и начала водить головой из стороны в сторону. Решив не дразнить лишний раз судьбу, я сполз с края и задумался.

Дракон оказался драконихой — крайне приятный сюрприз на мой взгляд!

Еще при первой встрече с драконом, я подумал что с таким воздушным транспортом мой поиск людей и попутный осмотр планеты мог бы быть намного легче. Проблема была в том что сам дракон моим транспортом быть категорически отказывался, а внушение никакого эффекта не давало. Вернее сказать от любых психических атак толку не было. Когда мне не удалось подчинить дракона, я начал предпринимать попытки убить его, стараясь отомстить, но как и в случае с ментальной атакой, все было бесполезно. Пирокинез, криокинез, биомолнии, телекинез, атаки на саму душу и разум — все безвредно стекало с чешуи. Дракон был практически неуязвим, а подобраться ближе и применить свой смертельный аргумент я не мог. По той жен причине я откладывал вопросы по созданию баллисты и варке ядов. Баллисту он бы просто сжег, а яды... неизвестно, но скорее всего — малоэффективно.

Но сейчас все изменилось, по пути сюда я почуял знакомый запах, и если я правильно его опознал — дракону жить до вылупления яйца! А там... думаю детеныш будет более восприимчив чем взрослая особь.

Улыбнувшись, я крадучись покинул вершину вулкана и направился собственно к тому месту где чуял весьма неприятные ароматы. Благодаря неровному ландшафту, поиски затянулись почти до самого утра и уже когда начинало светать я обнаружил то что искал — открытые источники источавшие запахи тухлых яиц и окаймленные по краям россыпью желтых кристалликов. Растерев пару кристаллов пальцами, я улыбнулся — "Нашел!" и торжествующе посмотрел в сторону логова. Смерть дракона приобрела вполне узнаваемые очертания.

Подобрав кипу найденных во время поисков оброненных чешуек, я направился домой.

Приготовления заняли более трех месяцев. Большую часть подготовки заняло приготовление достаточного количества древесного угля, серу я таскал по ночам, а селитра... ну где эта тварь опорожнялась я знал... не хочу даже вспоминать! Лишь сам факт что мне, Примарху (!) приходиться копаться в дерьме, приводил меня в ярость и вызывал неистовое желание задушить тварь голыми руками. Дабы подавить эти позорные порывы мне даже приходилось выходить по ночам и голыми руками охотиться на хищников. Никакого оружия, никакого псайкерства, никакого ускорения и даже применения особого свойства моих рук. Лишь я и зверь, сила против силы, ловкость против ловкости и знания рукопашного боя против звериных инстинктов. Разрядку эти поединки давали неимоверную, и оставляли помимо шрамов (бывали раны которые даже моя сверхчеловеческая физиология не могла бесследно затянуть) еще и колоссальный опыт выживания и боя в ночной тьме против превосходящего противника.

После каждой такой схватки я успокаивался на пару дней — до очередной ходки к кучам драконьего помета, а там все начиналось сначала... Но все заканчивается, закончилась и эта позорная страница моей жизни. Я заготовил достаточное количество взрывчатки и принялся ждать момента, наблюдая за драконихой.

Первые признаки начала финального отсчета начались когда она стала вылетать все реже и реже из своего гнезда. Количество ходок уменьшилось с одного раза в день до одного раза в три дня, а под конец и вовсе прекратились. Тварь перестала медленно смаковать добычу в определенном месте, а летела сразу к гнезду, харча тушу прямо в полете. Я каждую ночь пробирался к ее логову и наблюдал за яйцом опасаясь упустить момент. И я наконец дождался. Однажды ночью, увидев трещину на прочнейшей серой скорлупе, я понял что этот день настал и бросив подзорную трубу сначала осторожно, а затем все быстрее и быстрее помчался к тайнику.

Приманив попутно заблудшего пластодонта, я оседлал его, и поманив как ослика пучком сочной травы, верхом направился к пещере — где спрятал все необходимое. Прибыв на место усыпил несчастное животное и принялся за работу. Закончив, разбудил зверя, вывел на пастбище где заставил застыть и, укрывшись в кроне дерева принялся ждать. Дракониха последние пять дней из гнезда не вылетала и наверняка жутко проголодалась...

Так оно и оказалось. Не став ждать полудня тварь вылетела из гнезда и помчалась прямиком на пастбище. Упустить такую добычу как одинокий пластодонт она физически не могла и ринулась на него со всей страстью оголодавшего существа.

Результатом моих трехмесячных страданий стали полторы тонны взрывчатки, засунутых мною с помощью биомансии в пластодонта. И когда дракониха ухватив добычу принялась прямо на месте ее заглатывать, я пустил по умирающим нервам животного искру — поджегшую длинный запал. Туша успела целиком исчезнуть в желудке дракона, когда произошел взрыв!

Я понял что малость переборщил, когда этим взрывом дракона разорвало на куски и его чешуя дымящимися молниями выкосила окружающие деревья. Хладнокровно проведя пальце по вонзившейся в дерево в трех сантиметрах от моего лица чешуйке, я перевел взгляд на место взрыва и покачал головой. Даже того количества взрывчатки что я запихал в пластодонта, было решительно недостаточно для такого эффекта... возможно что взорвалась не только взрывчатка, а что-то еще... может орган ответственный за воспроизведение пламени?

Ну, похоже теперь я потерял возможность узнать это достоверно, — от тела величественного зверя, остались лишь ошметки.

Подойдя к чудом уцелевшей голове я с сожалением посмотрел в застывшие золотые глаза. Этот дракон напал на меня, заставил на мгновение почувствовать страх — такое не прощается! И я-бы никогда не простил того — кто заставил меня показать слабость... Но мне все равно было жалко этого величественного короля небес. Он был королем — вернее королевой, и заслужил достойную смерть — пусть и не в равной схватке. И своей смерти она еще раз доказала известный тезис: На любую силу найдется своя хитрость!

Мне стоит запомнить этот урок — дабы не повторять его в будущем, уже на себе!

Кинув еще один сожалеющий взгляд на голову, я отправился в ее логово. Как я и думал яйцо успело разлупиться и в гнезде возился громадный темно-синий, попискивающий комок размером с приличный дом. Приблизившись ближе я привлек внимание драконыша и с облегчением понял что мое предположение было верным. На детеныше не было чешуи и разум его был мне открыт.

Ну, это будет легко! С этой мыслью, я начал перестройку разума драконыша.

Часть 4

Спасаясь от смертоносной тени мелькающей в выси, темно-фиолетовый гигант безжалостно топча подлесок выскочил из густой сени леса, поскальзываясь на мокрых камнях и пуская пену от страха пересек широкую, но мелкую реку, преодолел заросший густыми и раскидистыми алахоями участок леса и выскочив на обширную поляну, рухнул обездвиженным.

Похлопав Рута по чешуйкам шеи я указал точку приземления, дождался пока дракон, самостоятельно определив более подходящий участок приземлится, и быстро спустившись по почтительно раскрытому крылу, подошел к шумно сопящему зверю.

Приложил ладонь к покатому лбу, и полная структура тела зверя раскрылась предо мною объемным трехмерным чертежом в моем сознании. Полюбовавшись как мерно работают два могучих сердца перегоняя кровь по телу, как расширяются и сжимаются мышцы и мечутся перепуганными змеями электрические импульсы нервов, я, телекинезом вытащил из сумки чистый фолиант и принялся усилием разума запечатлевать на страницах из чистого серебра иллюстрации органов и систем зверя, сопровождая их заметками об особенностях именно этого вида животных и отличиях его от других зверей.

Закончив описание зверя мнемоническим изображением эфирного отпечатка души, я закрыл адамантовый переплет книги и отпечатав на его поверхности изображение самого зверя с подписью-названием "Штурмобык. Исследование и особенности зверя. Том 1" довольно хмыкнул. После пятнадцати лет исследований Рута, изучить полное строение какого-нибудь организма для меня стало плевой задачей.

Отступив назад я отпустил путы времени и обретший свободу Штурмобык одним махом взвился на ноги и помчался к опушке леса. В сознание тихо отразилось сожаление Рута от потери добычи и испытываемое им легкое чувство голода. Подумав миг, я решил что подкормить дракона перед следующим полетом будет нелишним, и остановил сердце убегающего зверя. Запнувшись со всего маху об заплевшиеся конечности Штурмобык полетел кувырком и совершив кривой кульбит приземлился на спину. Сочно хрупнуло, и туша замерла. На правах старшего взяв в качестве добычи сердце и часть печени, я разрешающие кивнул.

Дракону дважды повторять не пришлось. По змеиному выгнув шею, он одним махом откусил солидный кусок Штормбыка и принялся хрустеть костями, источая волны удовольствия и наслаждения.

Посмотрев на эту картину я хмыкнул и отвернулся, разглядывая виднеющиеся вдали горы. Величественные скалы, парящие в воздухе, были нашей следующей целью путешествия.

Следующей после живого вулкана видимого мною с другой стороны.

По земле мелькнула тень и я резко задрал голову. Дракон. Чуть менее крупный чем юный Рут, с матово-белой чешуей и четырьмя крыльями, летящий как и все их поднебесное племя быстро и грациозно. Сделав круг, он внимательно осмотрел нас и издав прощальный рев, принялся быстро удаляться в сторону гор.

Рут взревел в ответ и вновь принялся за трапезу, а я перевел взгляд на него.

...Ломать разум новорожденного драконыша не пришлось. Было достаточно одного прикосновения к разуму, а затем сработали вложенные системы импринтинга, намертво запечатлевая меня как его хозяина одновременно — как родителя. По крайней мере именно так я интерпретировал доносящиеся от него ментальные волны...

Сияющий темно-синей чешуей и едва начавшими пробиваться золотистыми рогами дракон, комплекцией уже не уступал своей матери, а в силе и массивности лап и шеи ощутимо превосходил... и неудивительно, с таким-то питанием! По пластодонту на завтрак, обед и ужин, плюс полтонны адаманта вперемешку с парой иных минералов, и солидная порция эфира от меня лично в день, превратили дракона в этакого летающего кабана, и только созданные неведомыми генетиками ограничители предотвратили его превращение в груду жира — взамен нарастив мышцы, чудовищными тяжами перекатывающиеся под блестящей кожей и могучей полуорганической-полуадамантовой броней...

Раздавшийся в кустах за моей спиной рык перебил течение мыслей. Вздернувший голову Рут, угрожающе взревел, предупреждая незваных гостей что еще одно проявление враждебности и они пожалеют об этом. Неспешно развернувшись, я встретился взглядом с могучим, укрытым шрамами и налетом седины — особенно густо выбелившей бороду и гриву — вожаком стаи черных львов. Его красные глаза выражали одновременно и угрозу и просьбу, а жмущиеся за спиной члены стаи, — три львицы со львятами и один более молодой лев, выглядели откровенно испуганными — в отличие от самого льва, скрывавшего собственных страх.

Приблизившись к предупредительно вздернувшему верхнюю губу вожаку я протянул руку и зверь, помедлив, дал себя потрепать по гриве. Покосившись на меленько затрясшиеся лапы, я, прекрасно зная что он меня понимает сказал:

— Половина вам, половина Руту — и отвернувшись, принялся разжигать костер, попутно успокаивая недовольного дракона. Вожак отправил мне импульс благодарности, и стая, пустив вперед львят, принялась за трапезу, — награду за то что вожак, рискуя своей жизнью не побоялся подойти ко мне.

Черные львы — стайные хищники с зачатками телепатии и весьма развитым интеллектом, выглядели собственно похожими на терранских львов и одновременно тигров, с густой, жесткой как проволока гривой, длинной бородой на подбородке, ярко-алыми глазами, и черной шерстью украшенной по бокам несколькими светлыми полосами, ростом в холке лишь немного уступающие мне. Умные, и прекрасно чующие силу звери...

Пожарив полоски плоти на костре, прибавив к ним фрукты из сумки, я умял запоздалый завтрак, оценил прилегшего на послеобеденный сон Рута и жадно насыщавшихся львов и отправился на прогулку. Растущие в округе растения мне были давно знакомы, потому я, быстрым взглядом оббегая окрестности совершил круг вокруг поляны и вышел к укрывшемуся неподалеку под сенью алолистого карриста озерцу. Сняв одежду и проверив воды на наличие умбар с наслаждением окунулся, смывая пыль недельного путешествия. Вынырнув, осмотрел кроны деревьев, вышел на берег и решив не обуваться прошелся по густой траве босиком. Ласково шелестел листьями теплый ветерок, пели разнокалиберные пичуги вечную песнь любви, дрались где-то неподалеку какие-то звери, звенели биолюминесцентные грибы растущие под каждым деревом, и призывно кричал в выси залетный Рух. Под пятками кое-где томно хрустел мелкий валежник... и не только он. Остановившись, я освободил от пут травы длинную кость и все мечтательно настроение как ветром сдуло.

Кость была человеческой.

Пронзив острым взглядом лесную завесу, я пристально огляделся и развернул сферу внимания. На десять километров в округе было пусто — от людей. Было много различного зверья, — то и дело вспыхивающего угасающими точками, чувствовались ленивые мысли Рута, учуявшего мое внимание и вопросительно встрепенувшегося, и быстрые напряженные эмоции львов. Но ни единого следа людей.

Отпустив сферу я более внимательно оглядел кость, напоминавшую сухую мелкую веточку в моей ладони и озадаченно нахмурился. Кость была человеческой — да не совсем, незначительно отличаясь от обычной, среднестатистической берцовой кости человека.

Сжав кулак я поднялся, кратким ускорением хроноса очистил кусок земли от поросли. На обнажившейся, покрытой прахом земле лежали части скелета. Подняв лопатку, провел пальцами по отпечаткам крупных квадратных зубов и озадаченно нахмурившись отбросил кость, поднимая абсолютно целый череп — по виду женский. Казавшаяся игрушечной костяшка была совершенно целой... и также не совсем человеческой. Проведя подушечкой большого пальца по верхнему, левому, острому клыку я еще сильнее нахмурился. А попытавшись прочитать историю предмета понял что не могу, это сделать! Череп оставался абсолютно инертен к моим усилиям.

Это могло означать лишь одно — прошлое неизвестной было съедено вместе с плотью.

На Аллисе был душеед!

Осознание этого факта заставило меня скрипнуть зубами, преодолевая вспышку ненависти. Если тут водятся душееды то становиться понятным отсутствие людей: они либо прячутся либо уже пошли на корм тварям.

В любом случае мой долг как примарха в целом и человека в частности — уничтожить эту мерзость!!!

Пожирать души людей — что может быть отвратительней?!

Бережно собрав кости, я быстрым шагом отправился на поляну. Учуявший мою тревогу Рут вскинулся вспугнув пригревшихся львов и уставился на меня. Утешающие потрепав его по морде, я посмотрел на приближающегося вожака.

— "Спасибо за трапезу Источающий-Смерть-и-Силу-Великий!" — донеслась до меня его мысль.

— "Рад был помочь" — ответил я льву, и потрепав его по гриве быстро собравшись, взобрался на Рута.

— Домой, малыш!

Тяжело вздохнув, дракон взмахнул крыльями и взмыл в воздух, распугивая кружащихся птиц.

Часть 5

Мое нынешнее жилье разместилось в стволе величественного древа. Его ствол не обхватили бы и тысяча людей, крона подметала небосвод своей вершиной, а на самых толстых ветвях с легкостью, целиком — включая расправленные крылья! — умещался Рут. И еще место оставалось!

Я использовал эти ветви для создания висячих садов, где размещал в художественном беспорядке интересные, полезные или просто понравившиеся мне растения — от плодовых деревьев до светящегося мха, цветов и абсолютно непрактичных, сияющих яркими фонарями в ночи, но невообразимо вонючих росянок. Ухаживал за ними, постоянно собирал новые и изменял старые виды и шел на любые трудности дабы достать новое растение

Можно сказать что садоводство стало еще одним моим постоянным занятием, — помимо тренировок, самосовершенствования, и исследования с изучением всего и вся.

С ювелирной точностью вписавшись в развилку двух чудовищных, обвитых лианами ветвей Рут приземлился на расчищенную площадку и застыл глубоко вонзив когти в древесину.

Похлопав его по шее я спустился, и направился к входу в нутро древа. В спину ударила воздушная волна, знаменуя уход отправившегося на охоту дракона.

Пройдя по длинному, округлому, усеянному древесными наплывами, и освещенному растущим на потолке мхом коридору я вышел в круглый зал в самом центре древа. В этот зал, бывший связующей точкой между верхней половиной моего жилища и нижней сходились все коридоры. Боковые: На взлетно-посадочную площадку, три сада, воздушную пристань — где я ловил пузырей и воздушных рыб, уголок медитаций, логово Рута и загоны для различной неопасной живности. Верхние: две винтовые лестницы ведущие вверх — в обсерваторию, спальный комплекс, еще одну площадку для взлета, рассчитанные на возможных гостей комнаты, уборная, небольшое озерце и мастерскую. И нижние: библиотека, загоны для опасной живности, склады всякой всячины, арсенал и хранилища еды... целая крепость, созданная мною единолично.

Если подумать, я наверно первый псайкер человечества что принялся использовать свои силы не для разрушения, а для созидания. Во всяком случае создать и отработать комплекс псионических техник позволяющих подчинять, управлять и просить растения расти так как нужно и даже выращивать с нуля ускоряя их рост, я научился сам. И в памяти Отца знаний ни о чем подобном, не нашлось!

Проверив охранные руны на стенах я спустился в библиотеку. Уходящие во тьму гигантского помещения ровные стеллажи с тысячами массивных книг на них, будоражили разум. Особенно осознанием что все эти книги я написал сам. Звездные карты и карты поверхности планеты, тысячи кристаллов Памяти, тысячи томов в адамантовом и деревянном переплете с описаниями животных, растений, грибов, насекомых и неопределенных тварей — и в каждом примечание как можно использовать и куда-то или иное растения или часть живого существа — описаниями добычи руд и минералов: как найти, как добыть, как получить. Описание постройки различных механизмов и инструментов, плюс полные технические процессы: от ковки клинка и добычи шкуры до создания плазмомета. Заметки и учебники по различным наукам: от неофизики до биологии. История возникновения Человечества, обучающие фолианты по различным профессиям. Различные виды псайкерских техник и возможностей, от новичка до мастера... Здесь было почти все! Я систематически переносил на серебро, адамант, черное железо и бумагу все знания запечатленные во мне. Каждую крупицу, включая собственные наработки, чертежи и изыскания.

Я создавал библиотеку Человека. Библиотеку хранящую в себе все что накопила наша молодая раса за всю свою историю.

Поставив новый том на полку с описаниями крупных травоядных млекопитающих Аллиса я, направился прямиком в мастерскую, где убрав все со стола, принялся собирать воедино скелет. Поставив подставку на матовую поверхность обсидиана и вооружившись грибным клеем и проволокой я принялся скреплять кости в единую конструкцию. Работа шла ходко даже несмотря на повреждение многих костей от зубов душеедов, расколовших трубчатые и — видимо со злости, а может и с голоду — повредивших некоторые плоские, (обе лопатки были надгрызены.) кости, и вскоре, на столе красовался полный скелет здешнего человека.

Осмотрев его критическим взглядом, я сразу задался вопросом: "И что же я нашел?!" и обходя по кругу, стал по давней привычке бормотать себе под нос, обозначая увиденное:

— Женщина, рост судя по скелету, метр семьдесят шесть-семьдесят семь, возраст... — Я на глаз прикинул и чуть поколебавшись, с трудом надкусив одну кость, с отвращением сплюнул — не больше двадцати... сожрана душеедом и явно заживо... бедная девочка!

И как я видел, явно измененная искусственно. Ибо скелет хоть и носил сходство с человеческим, но был изменен... очень знакомо изменен! Грудная клетка состоявшая из почти сросшихся широких ребер, и удлиненные, очень острые клыки с желобками для яда напоминали мне первичную стадию изменения астартес... Но это бред! Женщины не могут быть астартес! Импланты созданы только для мужчин! Оставался вариант что это иная, очень похожая технология, возможно прародитель той-же что использовал Отец. На этот вариант указывали измененный череп, кости — тонкие и гибкие, но как я сам только-что убедился очень прочные... и наличие хвоста...

Подтащив к себе массивное кресло я уселся поудобнее и начал погружать в транс, удерживая весь скелет в поле зрения, тихая монотонная мелодия как всегда помогла сосредоточиться на мелкой детали и взяв в качестве опорной точку на лбу я принялся моделировать внешность погибшей, основываясь на следах креплений мышц, сухожилий, форме костей и тысячах, десятках тысяч переменных и допущений.

Тысячи тысяч переменных, тысячи допущений, тысячи вычислений и час времени... Ровно через час напряженной роботы разума, я, вытащив трехмерный образ из сознания напитал его силой и отпустил на волю, создавая в реальности достоверную иллюзию стоявшей девушки. Посмотрел и с сомнением хмыкнув, щелчком распылил изображение.

Нужен живой человек. А то выходит какая-то несуразность...

Тяжело поднявшись, я отправился в спальню, где проспал до полуночи, а дальше, за возней в обсерватории, провел время до самого утра. Утром-же, дождался возвращения Рута, оседлал его и мы отправились в то-же место где и нашлись кости.

Оттуда, мы и начали поиски. День за днем, с утра и до позднего вечера оседлав Рута я исследовал тот район Аллиса, попутно изучая окрестную среду. Нашел много новых видов жуков, несколько растений и животных, но вот самого главного — людей! — не нашел. Возможно они были, просто очень хорошо спрятались, возможно проходили мимо, или ту девушку привели душееды с собою, возможно... но делать догадки и размышлять мне не хотелось. Мне хотелось убивать и крушить все вокруг от нетерпения и осознания что возможно, я опоздал...

Наверно впервые за всю свою жизнь я использовал все свои возможности на полную: время, судьба, память, таро, чтение эфира, неслышное бормотание теней и отпечатки снов на незримых нитях потустороннего... я слушал все, спрашивал всех, включая парочку попавшихся мелких демонов... но все тщетно! Все что мне удалось найти — неясные тени, даже тени теней присутствия неизвестных, смазанные тропы присутствия что начинались в пустоте возле горных кряжей и заканчивались в лесу. Казалось что после своей омерзительной трапезы твари просто исчезли, растворились в ничто, ушли...

Ни людей, ни душеедов.

Единственная зацепка — обрывки старых, очень старых снов что мне удалось выцепить в самых глубоких слоях ноосферы планеты. Невнятные обрывки, но имеющие привязку к местности. В частности, там виделись горы, парящие в небесах...

Туда мы и отправились.

* * *

Прорвав пучину белоснежных облаков стремительным копьем сапфира, мы вырвались в чистое поднебесье и совершив краткий разворот, метнулись к парящим в небесах, горам. Чудовищные скалы висящие в небе не по прихоти человека, а по велению Творца и самой природы были столь величественны, что даже меня заставили замереть на секунду пред их первозданным великолепием. Увитые толстенными лианами толщиною со столетние дубы, увитые синим плющом и заросшие деревьями, кустами и гигантским папоротником, обломки земной плоти висели либо витали лишь по им ведомым орбитам создавая упорядоченный хаос траекторий.

Здесь было много живности, драконы, воздушные пузыри — напоминавшие летающих медуз, множество видов воздушных рыб, птиц, ящеров... и разумеется насекомых. Увидев краем глаза знакомую тень охотящегося акантиора — гигантского родственного паукам насекомого, обладающего ядовитой и прочной как сталь паутиной, я на всякий случай приказал Руту чуть спуститься, а сам застыл, готовый обрушить волну энтропии на любого кто осмелиться напасть.

Уловив первый из явленных мне ориентиров — скалу напоминавшую голову быка, я приказал Руту свернуть вправо, и, проскочив между двух смыкающихся скал мы понеслись по широкому коридору.

Следующий ориентир, — ржавую железную глыбу, поросшую синим мхом мы встретили сразу после стаи летящих нам на встречу терокрылов, и вынужденные уворачиваться едва его не пропустили... Но обошлось, и мы полетели дальше.

Сон был нечетким, древним и рассыпающимся как изъеденный временем пергамент, и выяснить полный путь к месту мне не удалось. Но три ориентира я выделил, и после третьего — гранитного куба идеальной геометрии, мы принялись исследовать самые большие острова, выискивая нужный нам.

Удача улыбнулась нам уже глубокой ночью, когда уставший дракон принялся все чаще и чаще жаловаться на голод и усталость. Пятый по счету громадный остров напоминавший чашу с неровными краями был именно тем что мы и искали.

Рут облегченно рухнул на землю, и перекусив прихваченной тушей скалезуба уснул завернувшись в крылья, а я, вооружившись исписанным рунами ятаганом принялся взбираться на скальную гряду, отделявшую внутреннюю часть чаши от внешней. Скалы были невысокими, но очень крутыми и островерхими и мне пришлось попотеть дабы залезть на одну из них, но находка того стоила.

Когда я твердо стал на небольшой площадке и посмотрел в долину, то не смог удержать радостного смеха.

В долине, окруженный полуразрушенным куполом, обхватывавшим понизу растущий из его центра колоссальный шпиль светлого металла, стоял город.

Часть 6

Решив соблюдать символизм, под сень купола я вошел с рассветом.

Пылающий как свеча на солнце шпиль уходящий в небеса поддерживал остатки сегментного прозрачного купола закрывавшего весь город. На неровных краях его еще сверкали искры силовых полей, а остатки разметанных ферм были чистыми и блестящими. Время не коснулось систем купола и шпиля, — в отличие от самих зданий.

Город казался коралловым рифом среди пучины глубокого моря. А заросшие плющом и папоротником здания, среди разрушивших покрытия мостовых деревьев — его частями, скалами и обломками кораблей потерпевших тут крушение.

Но даже так, жизнь еще теплилась в механизмах переживших столетия. Загорались голоэкраны при моем приближении, раскрывались двери — стремительно и бесшумно, таяли стены, открывая свое содержимое. Город был пуст от жителей и даже зверья, но еще жил таинственной механической жизнью.

Здесь обитали ремонтные роботы, суетившиеся беспомощно вокруг руин, здесь жили автоматы-уборщики, тщетно поддерживавшие чистоту среди засилья укрывавших город джунглей, здесь были остатки охранных систем — бессильно провожавших меня обломками турелей и искрами сожженных полей. И здесь был варп. Целое облако удушающей силы варпа, — сильнее всего ощущавшегося возле пролома. Нечто, — или некто, проломил выбросом эфира купол, и уничтожил всю оборону поселения. Крики погибших до сих пор отдавались болью в висках, стучались в стенки черепа, умоляли выслушать. Но я, не обращая на них внимания шел вперед. Я шел по широким проспектам и аллеям, шел по широким и узким улочкам, шел мимо поражавших изящностью и отпечатком гармонии, близости к природному совершенству зданий — разрушенных и целых, шел мимо автоматов и деревьев, шел мимо скульптур украшавших улицы и декоративных, но диких деревьев, шел мимо разрушенных механизмов и костей погибших прямиком к шпилю. Почему-то, мне казалось что именно там я получу ответы на свои вопросы.

А мертвые — подождут!

Массивная плита входа недолго сопротивлялась моей воле и рассыпавшись прахом открыла нутро шпиля. Чистое, напоенное прохладным, необычным воздухом нутро. Мягко засиял воздух когда я шагнул внутрь, ярко освещая элегантный чистый зал. Хрусталь, дерево, стекло и серебро сплелись воедино, создавая уютный интерьер места где можно было не только ожидать, но и жить.

С наслаждением вздохнув воздух, я ступил на полированные древесные пластины и едва успел отдернуть голову.

Возле правого виска метнулось что-то обжигающее жаром и опасностью.

Скрытая турель бесшумно освободившаяся от плена сна атаковала меня скрытно и незаметно — чем-то напоминавшим тончайший изумрудный луч превративший металл за моей спиной в раскаленную лужу. Участок стены размером с хороший танк просто расплавился, стремительно и незаметно от попадания необычного оружия.

Заскрипела, выдираясь из гнезда турель, и отбросив искрящий механизм на пол, я устремился в глубь коридора.

* * *

В этот зал я ворвался окруженный призрачным сиянием щитов воли. Их поверхность зарябила, поплыла когда механические стражи открыли огонь. Будто рябь на зеркальной поверхности водоема. Будто град падающий в воду.

Усмешкой встретив атаку я протянул ладони вперед, к врагам. Дыхание энтропии распростерло свои крылья над залом, окутало смертельными объятиями механизмы и осело прахом металла.

Приближаясь к уцелевшим врагам, я атаковал. Сфера ослепительно яркого пламени окутала мое тело саваном преисподней, превращая в раскаленные лужицы приблизившихся автоматов, психический взрыв разметал останки еще трех. Щиты воли мигнули, принимая на себя тяжесть неистовства потока разрушения выпущенного на волю жерлом орудия гигантского стража. Мир замер, завертелись призрачные звезды размываясь полосами света, реальность вновь приняла меня в свои объятья. Вырвавшись из калейдоскопа нереальности я прикоснулся к автомату. Погруженный в пустоту транса разум, оборвал управляющие цепи механизма, и он умер. Постояв мгновение, три тонны массивного четырехметрового тела из черного металла, тяжело рухнули на пол. Отпечаток ладони на грудной пластине шипел раздражением раскаленного металла. Осмотревшись и убедившись что весь отряд обесточен, я направился дальше. К центру шпиля, куда меня очень не хотел пускать здешний ИИ...

Чего я только не увидел за свою краткую прогулку. После первого зала в следующем я был остановлен механическим голосом потребовавшим от меня коды доступа для подтверждения своих полномочий и снятия карантинного режима. Когда я их дать не смог — защита меня атаковала. Плазменные и силовые барьеры, гравитационные и магнитные ловушки, неотличимые от реальности и способные даже убить голограммы, защитные турели, отряды автоматонов и дроидов — от человекообразных механизмов в тяжелой защите способных в буквальном смысле бегать по потолку и совершать акробатические прыжки для уворота от моих атак, и самих атакующих лазерным и импульсным вооружением, до настоящих ходячих танков семи метров росту выжигающих все вокруг плазмой, импульсами гравитации или потоками убийственных частиц. А ведь были еще и яды, ловушки, потоки нанитов, изменения окружающей среды и множество иного не менее убийственного арсенала Древних.

Но я прошел все, и обесточенный отряд защитников был последним рубежом перед самим центром шпиля, — серверным ядром ИИ.

Сфера белого пламени испепелила мерцающие поля и белоснежную плиту врат, и я вошел в самое сердце города. Мое восшествие знаменовали вспыхнувшие на стенах полосы света, и развернувшаяся в мою сторону текучая колонна зеленоватых кристаллов.

— Нарушитель! Назовись! — механический, стальной и неприятный голос ИИ звенел хоралом бесчувственности. Презрев его обращение, и все также окутанный сонмом щитов я приблизился вплотную к вместилищу разума и почти нежно прикоснулся ладонью к холодному кристаллу. Инфоканалы и связи искусственного разума вспыхнули в сознании запутанным клубком бесчисленных паутинных нитей ажура. И в переплетении этих нитей ярко сверкала золотая точка подчинения.

Обрушив пылающий клинок разума я вскрыл как скорлупу земляного ореха защиту ИИ, и подчинил его своей воле. Отступив на шаг, покачнулся и рухнул навзничь. Мир завертелся, ослепляя взор круговоротом звезд. Тьма поглотила разум.

* * *

Пробуждение вышло крайне болезненным. Голова трещала, раскалываясь на куски и мне казалось что еще чуть-чуть и мой разум лопнет как пробитый воздушный шар. Внезапно раздалось слабое шипение, я ощутил слабый укол в области запястья и плохое самочувствие стало улетучиваться туманом на жарком солнце.

Открыв глаза, первым что я увидел стал серебристый лик автомата. Отстранив его, приподнялся и отмахнувшись от предупреждающего о возможных повреждениях мозга механизма, огляделся. Комната с холодными белыми стенами, пахнущая озоном и стерильностью, на потолке несколько продолговатых светящихся полос, всюду замысловатые механизмы, и голографические экраны. Сам же я лежал в исполненном из изумрудного кристалла саркофаге с подключенными к нему кабелями. В центре комнаты.

— Где я?

Ответ пришел откуда я не ждал. Приблизившийся автомат мягким мужским голосом ответил мне:

— Центр реабилитации и реанимации, исследовательского блока номер семь.

Прежде чем задать следующий вопрос я осмотрел дроида. Гибкое человекообразное тело было выполнено из серебристого металла и закрыто белоснежным халатом. Серебристый лик напоминал искусную маску запечатлевшую грустные мягкие черты мужчины.

— Блок номер семь?

— Исследовательский комплекс Генетики и биоинженерии, расположенный на планете Альстрия, квадрат четыре, точка восемнадцать, на высоте три тысячи метров над уровнем планетарной поверхности. Сам комплекс расположен на...

— Хватит! — оборвал я его, и поднялся. Повел плечами, хрустнул шеей.

— Смею заметить что мнемонический шок перенесенный вами очень силен я бы не рекомендовал вам вставать... — вновь затянул свою шарманку кибердок, смотрящий на меня серебристыми линзами визоров снизу вверх. Только сейчас я заметил что он почти втрое ниже меня. А комната мне тесновата.

— Где центр управления комплексом?

Выслушав подробные объяснения я последовал прямиком в центр, не обращая внимания на попытки дока вновь уложить меня в саркофаг. Организм спешно восстанавливался и к моменту достижения мною искомого центра все последствия перенапряжения уже прошли.

Токи информации привели меня к чистой стене. Понаблюдав как зеленоватые переливы ноосферы проникают сквозь материал я подошел ближе и стена подернувшись рябью, растворилась в воздухе.

Впервые за тысячелетия безлюдия, мои, обутые в сапоги из кожи дракона ноги попрали кристально чистый пол управляющего центра.

Часть 7

В архиве исследовательского блока номер семь, или города Адрис, не было ни привычных книг, ни терминалов. Лишь удобные мягкие кресла, приглушенный теплый свет старинных ламп, и небольшие столики для записей. Книги и терминалы же, заменяли ноосферные каналы и голографические модули. Все управление происходило за счет мысли, все информация подавалась прямиком в разум. Лишь иногда, для тех кто не мог работать с инфосферой включались проекторы. Но к счастью, я — мог. Мне не нужны были импланты дабы увидеть токи чистой информации. Мне не нужны были импланты дабы управлять сложнейшей техникой. Все заменял разум. Моя врожденная псионика.

И строки несущие в себе горькое знание прошедшего бедствия намертво впечатывались в мой разум.

Люди прибыли сюда еще в начале М24 — три тысячи лет тому назад.

Тогда Аллис, или Альстрия, был прекрасной девственной планетой.

И очень, очень опасной.

Воздух содержащий нейротоксин парализующий и убивающий человека за пять секунд, растения чей сок обжигал огнем, а шипы оставляли незаживающие язвы, животные перемещающиеся в плотной атмосфере планеты в несколько раз быстрее людей, и находящие их на растоянии многих миль по одному лишь запаху, смертельное излучение в местах где законы гравитации нарушались — колонисты встретились со всем спектром планетарных угроз. Тем спектром что я в силу своей природы не замечал.

Миллионы погибли — тысячи приспособились. Люди создавали закрытые куполами города, с собственной экосистемой и атмосферой, выходили во внешний мир в скафандрах высшей защиты, и постоянно приспосабливались. Среди колонистов было много ученых-генетиков, они работали с генами, рекомбинировали их, переплетали заново создавая врожденную защиту от нейротоксинов, прививали устойчивость к ядам, изменяли иммунную систему... и очень много изучали. Особые условия планеты и разнообразный мир создавали богатое поле научной жатвы для исследователей и биологов. Они изучали, изучали, изучали... и как это естественно, начали (по заказу военного управления метрополии) в один прекрасный день экспериментировать с созиданием новых видов. Они создали много новых видов живых существ, (в архивах приводился длинный список созданий) и всех выпускали во внешнюю среду. Некоторые — такие как драконы, приспособились, иные — нет!

Но началом конца стало не это. Началом конца стала потеря связи. Связь колонии и метрополии прервалась. Колоссальная завеса варп-штормов отсекла Альстрию вместе со всем субсектором от внешнего пространства. Были оборваны все связи с другими мирами, утеряны все корабли... кроме одного. Колониальный транспорт "Надежда" принесший колонистов на Альстрию был на ходу, но его было решено оставить на орбите. Корабль нес то что в дальнейших эпохах называлось СШК. Слишком опасно было жертвовать источником знаний и решением совета всех высших ученых было решено законсервировать "Надежду"

Он до сих пор висит на орбите.

Связь оборвалась, но планета продолжала жить и даже развиваться, только уже без указаний от метрополий. Забросив военные контракты, ученые принялись искать решение проблемы выживания. Было решено что людям Альстрии нужно измениться.

Самыми живучими и приспосабливаемыми существами Альстрии были радужные змеи. Они обладали возможностью полнейшей терморегуляции организма, в считанные мгновения заживляли даже глубокие раны, обладали крайне сильным телом, широчайшим спектром восприятия, гипнотической радужной чешуей, и смертоносным ядом. Они были незаметными, но смертоносными владыками Альстрии.

Их и взяли в качестве образца изменения.

Архив содержал подробнейшие описания получившихся... существ, и лабораторные журналы самих ученых. Получившиеся гибриды названые таури, напоминали людей, были очень близки к ним, могли даже скрещиваться с ними, но по сути — были отдельным видом. Уплотненная мускулатура, сверхгибкие суставы, гибкие, но невероятно прочные кости, эластичная и куда более плотная кожа покрытая мельчайшими чешуйками, ядовитые железы способные синтезировать не только яд, но и разнообразные лекарства, тройные легкие, одно, но шестикамерное сердце закрытое пластинами расширенных ребер, как естественной броней, усовершенствованные системы кровообращения, измененная печень, и желудок могущий переваривать даже кости, к этому прибавляется великолепная регенерация, почти абсолютная устойчивость к ядам, невероятная гибкость, живучесть, сила превышающая силу схожего по габаритам человека вчетверо, способность гипнотизировать отблесками чешуи, и результат — новый повелитель планеты готов. Новый постчеловек способный выживать в любых условиях смертоносного мира. Столетние труды завершились успехом. Салют, праздник! Люди ликуют!.. Ошибкой ученых было изучение псайкеров. Они мечтали наделить новых людей психосилами... ну, они их наделили, да... но этим поставили планету на бочку с порохом. Которая незамедлительно рванула!

Им не стоило играть с новыми силами во временной период, когда варп был особенно нестабилен.

Их оправдывает лишь незнание процессов имматерума и таящихся в нем опасностей.

Появившиеся псайкеры были нестабильны, необученны. Они накачивались сырой силой Имматерума и взрывались от малейшего потрясения — открывая тем самым путь варпу. И демонам.

Всего было восемь исследовательских блоков. В одном из них создавали второй вариант постчеловека — синекожих гигантов созданных на основе горных кошек Альстрии. И когда один из новосозданых людей открыл врата варпа в том комплексе — туда проникли демоны! Нерожденые твари с легкостью захватывали тела не могущих сопротивляться их вторжению сотворенных, и атаковали смертных, пожирая их души. Это было похоже на гибельную волну, прилив синих тел неуязвимых к обычному оружию, жаждущих крови и душ, вселяющих ужас смертным и атакующих все что движется демонических тварей.

Население Альстрии было уничтожено за жалкую неделю.

По данным не выжил никто.

Но судя по обнаруженным останкам — таури выжили. И даже воюют с одержимыми.

Мне многое стало ясно.

Поднявшись с кресла, я потушил лампы и вышел из архива. Здесь было много знаний интересующих меня. Я хотел остаться здесь. Но... осознание что люди есть на планете и воюют с тварями ада, жгло разум, не давая сосредоточиться на познании. В списке моих приоритетов — люди стояли выше самообучения. Сейчас.

— Вик! Комплекс на карантинный режим! Пароль разблокировки — Император!

Искин отозвался незамедлительно.

— Будет исполнено. Что-то еще?

— Да, — я повернул лицо к мигающим на потолке линиям. — Где здесь оружейная?

— Прошу вас следовать за указателем.

Появилась призывно мигающая точка в воздухе. Начала постепенно удаляться. Я отправился за ней к ближайшему телепорту.

Оружейная, представляла собою комплекс помещений близ самых корней шпиля, — бывшего одновременно основной поддерживающей частью купола, основной частью комплекса исследований, скоплением синтезаторных фабрик и энергодобывающим комплексом, получая энергию из перепадов гравитации, солнечного излучения, изменчивости геомагнитного поля, разности температур космоса (куда он уходил самой вершиной) и планеты, воздушных течений и еще тысячи параметров.

Полученное электричество использовалось на поддержку купола, обеспечение всех структур города, синтез материи, пищи, воздуха, воды, создание силового щита (поврежденного выплеском варп-поля) и на многое другое.

Оглядев критическим взглядом полупустые помещения я покачал головой, осмотрел оружие, но так ничего и не подобрав под руку в разочаровании вышел. Все оружие было слишком маленьким для меня. А тяжелое вооружение для защитных автоматов, требовало элементов питания и управлялось напрямую процессором.

Взяв из комплекса лишь сплетенную из сверхпрочных тканей одежду, и плащ-хамелеон я покинул разрушенный город и отправился к заждавшемуся за месяц простоя Руту.

Прикрикнув на расшалившегося на радостях дракона я забрался по радостно подставленному крылу. Сел в седло и похлопал по шее, передавая указания куда лететь.

В ответ пришло ощущение веселья и желания угодить и Рут, одним прыжком бросился в пропасть, несколько секунд полета и крылья распахиваются ловя мельчайшие токи воздуха. Радостно взревевший дракон, стремительной стрелой понесся по направлению к третьему исследовательскому блоку — находившемуся ближе всех.

Часть 8

Один за другим я посещал покинутые островки цивилизации на планете.

Третий блок — шпиль уцелел, город снесен подчистую.

Восьмой блок — шпиль и город уцелели, но были абсолютно безжизненны. Купола городов были абсолютно герметичны, рассчитаны на сдерживание почти любой биоугрозы, и вырвавшийся из недр разгромленной лабораторий нановирус "Пожиратель Жизни" уничтожив всю органику под куполом, так и не смог вырваться наружу. Сам вирус через некоторое время угас от недостатка пищи, а город остался стоять, безжизненный и пустой.

Я мельком прошелся по нему и побыстрее покинул это гнетущее эхом криков тысяч погибших людей, место.

Шестой блок — шпиль и город сгорели в пламени битвы. Ничего не осталось. Лишь стеклянная пустыня... Единственный выстрел единственного боевого орбитального спутника Альстрии, испепелил город вместе со всеми обитателями.

Четвертый — место откуда вырвались твари варпа... Шпиль напоминал оплавленную, полусгоревшую свечу. Его почерневшая сгорбленная тень накрывала руины города непроглядной пеленой вздохов, шорохов и полных непередаваемой муки голосов. Город представлял собою открытую рану на ткани мироздания. Его стены — царство гротеска и искаженных теней, плыли на краю взгляда, пучились искаженными в смертной муке ликами, шептали едва уловимым шепотом... И везде были кости. Кости погибших людей. Блестящие, белые, будто отполированные... безжизненные... Перекрученные костяки и их фрагменты, неподвижно висели в воздухе, лежали укрытые покрывалом пыли на земле, причудливыми барельефами выпирали из стен, складывались в живые горы... Незрячие стражи Гибельных Сил... Я смог пройти мимо них, лишь окутавшись пеленой времени и густой тенью. Мой путь лежал прямо в разгромленные лаборатории, и там, помимо различных механизмов я обнаружил одного душееда. Обросшая разноцветными перьями синекожая тварь, по непонятной причине застряла в стене, и при моем приближении лишь зашипела не имея возможности двинуть ни одной конечностью. Она пыталась мне что-то сказать, пыталась взглянуть на меня пустыми глазницами в которых пылал чуждый живым разум, пыталась завлечь меня словами, обещала богатства, знания, власть, силу... я равнодушно выслушал ее слова, отметил их заманчивость и прикоснувшись к ней своей обугленной рукой, пошел дальше — оставляя за спиной рассыпающееся прахом, утратившее свою суть тело.

Покинув город я поднялся к ожидавшему меня на ближайшем холме Руту, обернулся и поглаживая голову дракона, посмотрел на язву на лике мира. Открыл скрепы своей души, открыл себя варпу, и перевернул образ песочных часов в своем сознании, сплетая мыслеформу. Ярко-золотое пламя, окружило город тонкой линией круга, закрыла куполом и сжалось щупальцами спрута опутывая оскверненные улицы, обвило шпиль...

Я смотрел как пылает, крича нестройными хорами голосов город, пока шпиль, покачнувшись не рухнул, погребая под своими останками скверну Хаоса. Лишь после этого я сел на ластившегося дракона и улетел.

Пламя пылало еще много дней, пока не выжгло всю скверну. И лишь с закрытием варп-разлома, последний золотой язычок, мигнув, угас.

Пятый блок — шпиль был поврежден, перекручен как нить проволоки. В этом городе было размещено звуковое орудие средней мощности, и когда одержимые захватывали дома, последние защитники, рыдая кровавыми слезами нанесли удар по своим домам. Их истлевшие тела лежали рядом, но отпечаток душ был на самом орудии и прочитав его память, я лишь отдал последнюю честь артиллеристам, — похоронив останки всех людей каких нашел.

Эти люди, мягкие, погрязшие в неге и тотальном свободолюбии поглотившем Человечество, совершили настоящий подвиг, подвиг тем более ценный что совершили его обычные, сражавшиеся даже не за жизнь своих семей, а за их легкую смерть, ополченцы. Именно такие люди в эпоху что сейчас разворачивалась пред моими глазами, вырывали победу из зубов ксеносов, безумных демонов и восставших машин. Именно такие люди по сути воскресившие Человечество заново, свидетельствовали — дух наш неугасим! Можно притупить его развлечениями, искусством, свободой и ленью... но придет час и он, сорвав любые оковы вновь засияет.

И мой долг тот дух поддерживать. Потому я уничтожу любого кто будет его сковывать! Демоны, ксеносы, или наши собственные пороки, я буду сражаться со всем что будет препятствовать величию мысли человеческой. И тогда, возможно в один прекрасный час, я увижу истинный рассвет.

Рассвет звезды по имени Человечество.

Второй блок — полуразрушен, на улицах следы бойни и тщетного сопротивления. До того как сработали протоколы безопасности уничтожая стационарные телепорты, часть тварей выбравшихся на улицы, знатно попировала. Разруха и запустение, таков был второй блок. Хорошо хоть шпиль уцелел...

Ну и первый блок, он же одноименная столица планеты, сосредоточие цивилизации, космопорт и прочее-прочее был... заброшен. Абсолютно пуст по неизвестным мне причинам. Размещенный на водопадах, укрытый многочисленными куполами город был цел, но покинут. Шпиль — уцелел. Я не стал там долго задерживаться, запечатал город печатью Времени и ушел. И уже позже, сидя в кресле у камина, подводя итог своего безумного полета, сделал соответствующие выводы: города заброшены или разрушены — это плохо! Большая часть шпилей — бывших одновременно со всем прочим, эмиттерами планетарного щита — уцелели, — это хорошо, пусть сейчас и бесполезно. Людей не нашел — плохо. Остатки цивилизации существуют — хорошо... В целом, плюсы перевешивают минусы, — осталось сделать так чтобы и минусы исчезли. А для этого нужны люди... Можно конечно воспользоваться оборудованием для клонирования, но на него у меня другие планы, да и не выживут люди на планете, не сейчас — когда здесь душееды. Значит нужно искать аборигенов! Думаю за столько лет они научились выживать и сражаться...

Подавшись вперед, провел ладонью над сенсорной панелью гололита, задумчиво прокрутил появившуюся сферу Альстрии. На зелено-синем шаре ярко сияли восемь белых точек, кольцом опоясывавших планету — восемь основных городов, соединенных сетью телепортов и общими коммуникациями. Я был в этих городах и убедился что живых там не осталось... На орбите висело несколько спутников, и громада транспорта. Туда-бы таури точно не попали. На корабль вел один единственный телепорт из столицы и он был уничтожен почти сразу, а космический мост и челноки были повреждены самими людьми. Планету никто не покидал — это факт! Остаются только многочисленные изолированные лаборатории и поселения разбросанные по джунглям. Обыскивать их слишком долго: у меня ушло четыре месяца лишь на облет планеты по экватору, а рысканье по джунглям обещало занять в десять раз больше времени. Нужно выбрать теоретическую точку где могли остаться выжившие.

Повертев шар, такую точку я нашел — небольшая лаборатория примерно в тысяче миль от столицы, размещенная высоко в горах и — что главное! — не имеющая доступа к сети телепортов.

Хлопнув ладонью, я отключил проектор и отправился собираться.

* * *

А вот лаборатория — небольшой комплекс зданий выстроенных все в том-же плавно-элегантном стиле Древних, среди скал преподнесла мне сюрприз — она была пуста. И вид аккуратно демонтированного оборудования лучше всяких слов заверил меня, что я на правильном пути. Осмотрев окрестности я нашел ангар рассчитанный на три транспортных гравиплатформы, — их суммарной вместимости как раз хватало на погрузку всего того что теоретически могло оказаться в комплексе. Оборудование явно вывезли на них...

Отправив Рута обследовать окрестности с высоты полета я отправился следом за платформами. Скалы и земля все еще хранили обрывки воспоминаний: измученные перепуганные люди и таури, натужное гудение гравитаторов платформ, тяжелую поступь... Титанов, колонна андроидов, несущих стражу вокруг каравана...

Следуя памяти земли я покинул лабиринт скал и вновь вышел к джунглям. Остановившись на границе между лесом и скалистой площадке, я взглянул вперед. Следы вели в глубь лесных массивов, петляли между древесных великанов и исчезали вдали. И их направление четко указывало на скрывавшуюся в туманной дымке горизонта горную гряду. Они даже не пытались замести следы. Почему? Бесполезно? Не подумали? Или может что-то знали?

Рядом со мной шумно приземлился Рут, встряхнулся и подошел ближе.

— Как думаешь, может стоит лететь прямо к скалам?

Дракон вздохнул, качнул рогатой головой и мне пришел образ воздушной охоты. Вид мелькающего под брюхом леса, и стремительного падения вниз на жертву заставил меня улыбнуться. Для дракона нет ничего лучше охоты и полетов. И Рут не исключение...

— Ладно, поохотимся.

После краткой охоты мы вновь полетели по следу. В будущем я часто задавался вопросом: "что заставило меня так резко свернуть с пути и пролететь над ничем неприметным участком леса?" Это было наитие? Отклик на зов о помощи? Или быть может давал о себе знать дар предвидения? А может я стал намного лучше чувствовать демонов после того как выпил сущность той твари в руинах четвертого блока? Хотя, возможно я буду прав во всем... или ни в чем... или вообще неправ... Хаос его знает!..

Но суть в том, что когда недоумевающий Рут, повинуясь приказу пролетел над синелистыми гигантами субтропиков, я почувствовал демонов... прямо под нами! Твари четко ощущались прямо в простирающихся под нами кронами деревьев и первое что я сделал — обрушил удар энтропии на них. Одним нетерпеливым движением разорвав кожаные ремни седла, я схватил ятаган и заставив Рута сделать полукруг, раскинул руки спрыгивая с дракона спиной вперед. Воздух острыми клинками засвистел в ушах. В небе раздался вопросительный рев — Рут спрашивал что пришло в голову его хозяину. Отдав приказ дракону не подлетать близко, но быть рядом, я сложил руки пробиваясь сквозь рассыпающиеся темным прахом ветви, открыл сознание Имматеруму, в последний миг перевернулся и окутанный облаком пыли и пламени рухнул на землю, раскалывая ее. Ударная волна, сотрясающая землю волной и испещрившая ее гладь паутиной трещин, расшвыряла врагов в стороны. Замерев на миг, я наметил вокруг себя девять огоньков демонической сути и один очень тусклый огонек чьей-то души и приступил к бою. Мир застыл серым полотном безумного ускорения, разделился на вихрь призрачных силуэтов будущего, засиял переливами энергий. Рубиновое ядро ятагана запело от вливаемой силы. Выгравированные на тусклом адаманте пиктограммы засветились, окутывая лезвие разрушающим полем. Им я и встретил метнувшуюся ко мне справа синюю тень. Увернувшись вправо от копья призрачной проекции твари, подставил свой клинок под движение. Чуть слышимый хруст, легкое сопротивление и тварь разваливается на две половинки. Отметив краем взгляда синюю кожу поросшую покровом разноцветных перьев противника и немалый рост я резко развернулся, принимая на ятаган могучий удар. Пнув противника в низ живота отбросил его назад, проскользнул под проекцией горизонтального удара, резко полоснул по животу, а когда тварь начала сгибаться, по горлу. Пинком метнув отсеченную голову в приближающегося врага завертел вокруг себя вихрь адаманта, отбиваясь от выпадов наседающих одержимых. Отбросив врагов ударной волной, обрушил клинок на вооруженную костяным клинком тварь, скользнул в бездну чуждого смертным разума, выжигая его до белизны психическим ударом. Отбросив мертвое тела, замер, окутавшись щитами. Полотно варпа повинуясь воле и знакам свилось в спираль, сжалось в точку, ярко вспыхнуло перерождаясь. Креатура подняла голову в пространстве моего разума, неслышно вопрошая про цель. Почуявшие неладное твари бросились врассыпную, стремясь покинуть пределы поляны...

Открыв глаза, я спустил сотворенную сущность с поводка разума. Вокруг моего тела вспыхнул ореол золотого пламени, обжег землю, покинул пределы тела, вздымаясь вверх подобно душе. Ярко-золотой феникс взмыл ввысь, замер на краткий миг вечности и молотом хтонического титана обрушился с небес. Золотое пламя испепелило демонов, лизнуло сухие ветви выживших деревьев, отшатнулось назад, оставляя на своем месте свежую зелень, саваном окутало источающий ароматы души сверток, и не коснувшись его, спустя три долгих секунды... исчезло. Медленно повернувшись вокруг своей оси я убедился что все чисто и неуверенно шагнул к свертку. Чувство опасности подсказывало что я что-то упустил...

Лишь отточенные за десятилетия жизни в первозданной природе рефлексы, помогли мне увернуться от удара в спину.

Резко упав на землю, я пропустил странное копье мимо (успев отметить взглядом зеленоватые потеки на игольчатом наконечнике) и резко вскочил снизу-вверх перечеркивая фигуру врага сверкающей полосой адаманта. Мелодичное пение клинка, оборвалось режущим ухо диссонансом, когда адамант, коснувшись сияющего тела врага, разлетелся раскаленными каплями металла, окутавшими синюю фигуру ореолом.

Следующий удар мы нанесли синхронно: я — лучом всесжигающего пламени, враг — оружием что сжимал в трехпалой лапе.

Копье со странным кристаллическим наконечником с легкостью пронзило выставленный мною кинетический щит, и вонзилось в мое правое плечо. Место поражения сразу онемело, а в следующий миг, мое тело содрогнулось от пришедшего на нервную систему удара. Взамен, сверкающий луч огня проделал громадную дыру в теле противника и полетел дальше, сжигая все на своем пути. Силуэт врага принялся истончаться, исчезая из виду. Усилием воли переборов паралич, я извлек копье и осмотрелся. Он был рядом, готовился к удару, я чувствовал его ненависть, но не видел...

Восприятие резко изменилось, серость застывших цветов мира сменилось вырезанными из темного полотна объемными силуэтами. Взамен утраченных цветов, мир наполнился бураном золотых искорок времени. Шлейфы искр времени окутывали каждый предмет, каждое живое существо в мире. Их не было лишь на этой поляне. Мой удар, уничтожил время целого участка мира, очистил его от жизни — взамен наделяя пустотой. И в этой пустоте, я увидел несколько одиноких искорок...

Враг пытался сбежать, скрыться, увернуться от удара, но длань энтропии обратило его тело в ничто. Последним его действием был ненавидящий взгляд в мою сторону... а затем, его глаза, — а за ними и вся голова, осыпались темным, мелким прахом.

Поворошив этот прах ногой я хмыкнул, потер горящее огнем плечо рукой и осмотрел свой трофей. Игольчатый трехгранный наконечник, сантиметров сорока в длину, сделанный из прозрачного кристалла, на последней трети своей длины был иззубрен, покрыт ядом и напоен могучей силой эфира, а двухметровое древко из кости какого-то животного, было украшено искусной резьбой: обвивающее древко лозы и множество разнообразнейших бабочек на них, изображенных с неожиданным изяществом. Работа явно не демонических рук, предназначенная только для боя. Крутанув копье вокруг запястья я отметил идеальный баланс оружия и с сожалением вонзил его в землю. Поставленное на пятку копье едва достигало кончиком острия моей груди, — мне от такого короткого оружия не будет никакого толку.

Призвав все так-же кружившего в небе Рута я открыл сверток. Сорвав последний слой кож с более толстого конца, озадаченно нахмурился при виде серебристо-зеленоватой шевелюры, окончательно содрал обертку и уставился на неожиданный "подарок".

Молодая девушка на вид не старше той чьи кости обглодали душееды, лежала предо мною.

Мои предположения и данные из архивов оказались полностью верны. Облик тауры был гармоничен, красив и привлекателен для людей. Генетики хорошо постарались, создав настоящий шедевр.

Разрушив тончайшую нить усыпляющих чар я не стал экспериментировать с похлопываем по щекам и прочими способами экстренной побудки (когда твои кулаки по размеру больше чем голова будимой, это неволей заставляет быть крайне осторожным) и воздействовав напрямую на мозг таури, разбудил ее.

Веки девушки дрогнули, она медленно открыла глаза, огляделась... и увидела меня. До этого момента я и не подозревал что живое существо может испытывать такой страх, — всепожирающий, буквально парализующий, заставляющий потерять разум от ужаса. Тоненько заскулив, совсем как маленький перепуганный зверек, таури застыла на месте, а когда я протянул ей руку дабы поднять, содрогнулась от испуга, не отрывая расширенных глаз от меня, принялась отползать назад, наткнулась спиной на дерево, несколько раз дернулась в попытке отползти дальше и поняв что это не удается... потеряла сознание. Липкая пелена страха буквально повисла в воздухе неприятно щекоча нос. Непроизвольно скривившись, я озадаченно потрогал ладонью вялое тело девушки и не обнаружив пульса, вздрогнул от неожиданности.

То что я принял за обморок — оказалось смертью.

От испуга сердце несчастной просто разорвалось.

Восстановив сердце и закрепив связи начавшей отлетать души с телом, я позвал Рута и пока дракон летел обратил внимание на одежду таури. Полупрозрачная, но очень прочная и легкая ткань из которой она была сделана, фактурой напоминала шелк и одновременно — наноткань. Но не являлась ни той ни другой. Шелк не способен произвольно менять свой цвет, в идеальности сливаясь с окружением, а для наноткани у таури не было нужных технологий... да и не содержала эта ткань наноэлементы. Уж что-что, а это я определил точно...

Качество маскировки даваемой такой одеждой и собственной чешуей таури, было бесподобным. Она лежала прямо предо мною, но различал я ее лишь потому что знал куда смотреть. Одежда просто слилась с окружением, а серебристая чешуя размывала очертания фигуры, заставляя смотреть куда угодно — только не на нее. И самое главное — никакого прямого воздействия на разум. Лишь игра света и инстинктивный язык тела. Нда... Вопрос как-же таури умудряются выживать в джунглях, частично решен. С такой маскировкой в полутенях лесов их попробуй найди, а ведь еще и словить нужно...

Взвалив девушку на плечо, я прихватил ее копье в одну руку, тело одержимого с сожженными мозгами в другую, и поволок свои трофеи к дракону.

Положив таури на кровать в первой попавшейся гостевой, я тщательно закрыл дверь, и направился в мастерскую. Без всякого уважения закинув тело одержимого на ближайший стол, кинул на стойку копье и лег в реанимационную капсулу. Яд на кончике копья оказался на удивление действенным, — изгнать его из своего тела мне не удалось даже через несколько часов медитаций, и он по прежнему циркулировал в моих жилах, разрушая тело даже не на клеточном, а практически на молекулярном уровне. Надежда оставалась лишь на технологии предков...

Надежды оправдались. С трудом, но системы саркофага справились с неизвестным ядом. Отметив структуру вещества в базе данных и поставив образец на анализ, я выбрался из мягких объятий аппаратуры, брезгливо поморщившись, поспешил изгнать неприятный химический привкус во рту солидной порцией ягодного ликера и оставив в памяти пометку более углубленно заняться биомантией, направился в спальню.

После практически бессонной ночи, заглянул в комнату где оставил девушку, и отметив что та все еще спит, вернулся в мастерскую где занялся исследованиями. Распотрошив труп одержимого, отметил все изменения произошедшие с телом после одержимости, (сравнивал с изначальным образцом человека-нари), и поставив двух с половиной метровый скелет в углу, — рядом со скелетом таури, принялся за копье. Образцы исследования оружия для меня были более интересны с точки зрения псайкера. Кость древка искусственно срастили из нескольких кусков поменьше заодно придав абсолютно правильную форму гладкого двухметрового цилиндра, (к тому же и очень прочного), а наконечник... создали. Кристалл хранил в себе отпечатки напевов использовавшихся для воплощения энергии варпа в материю, и нес очень, очень мощный заряд разрушения, единственным назначением коего было разрушение эфирных связей, составлявших основу демонических сущностей.

Вкупе с ядом на наконечнике — чрезвычайно грозное оружие. Оружие охотника на демонов. Интересно у таури так принято вооружать и отправлять на охоту молодых девчонок, или мне так повезло?

На пару секунд раздвинув завесу защитной вуали дома, я вытянул из варпа мелкого неоформленного демона и опробовал на нем копье. Задумчиво стряхнув обрывки эфира с наконечника, покатал гладкое древко в ладони и аккуратно положив его на стол, покинул мастерскую.

Гостья очнулась и покинула свою комнату.

Поднявшись по лестнице я свернул в боковой коридор и осторожно выглянув из-за угла убедился что девчонка стоит возле перил, глядя на проплывающие мимо облака. Нарочито громко ступая вышел. Таури быстро обернулась и я вновь прочувствовал всю палитру захватившего ее ужаса. На этот раз сознание сразу она не потеряла, но бешеное биение сердца и запах непередаваемого страха наглядно показали что она об этом уже жалеет.

— Не бойся меня, — я вытянул руку вперед осторожно подходя к девушке. — Я не причиню тебе...

Не дослушав меня таури сиганула наружу, телом разбивая прочное стекло. Подбежав к пролому я выхватил взглядом кувыркающиеся на ветру тело стремительно несущейся вниз таури и ухватил его разумом. Вытащив безвольное тело, закрыл пролом щитом и подавив мимолетное желание отправить его обратно, взамен досадливо выругался. Пульс отсутствовал!..

* * *

Скользнув по коридору Сиала торопливо огляделась, и нырнула в следующий проход. В этой крепости, выточенной в теле великого Древа обитал тот чье внимание пугало ее до ужаса, и привлекать его внимание вновь, она не желала!

За проведенное ею здесь время юная таури, едва разменявшая девятнадцатый цикл успела основательно изучить место где волей предков оказалась. Лабиринт залов и просторных коридоров, множество помещений уставленных красивой мебелью, таинственными, но очень сложными и завораживающими механизмами, разнообразнейшие красивые растения и... книги — великое множество книг написанных на неизвестном языке. Сиала никогда в жизни не видела столько книг! Даже библиотека Учителей была в сотни раз меньше! Девушке хотелось прочитать их все, но увы — Схемет`тар* большую часть времени проводил именно там, уходя лишь с закатом Ашли*. Существо в плену которого она оказалась, ее не трогало и даже не приближалось близко, но один его вид, пугал ее до помутнения рассудка, до состояния когда разум гаснет, а тело подчиняется лишь одному инстинкту — убежать! Потому, Сиале крайне редко удавалось добраться до таких вожделенных источников мудрости. Но сейчас библиотека была свободна! Схемет`тар ушел, покинул свой дом на великом Повелителе Небес. И не в силах противостоять своему любопытству таури направилась в библиотеку.

Озираясь на пути, девушка ртутью скользнула по лестнице, буквально сливаясь со стенами прошмыгнула по ярко освещенному необычными цветами коридору, и толкнув ладошкой массивную створку проскользнула в едва уловимую щель. Восхищенно озираясь прошла по образованному двумя стеллажами проходу и зацепившись взглядом за одну из книг вытащила ее из строя собратьев. Раскрыв на столе массивный фолиант, благоговейно провела кончиками пальцев по гладким серебристым листам, и не в силах прочитать написанное раскрыла книгу на странице с изображением очень красивого цветка. Изображение поплыло, обрело объем и цвет, и начало рябить раскрываясь со всех сторон, показывая мельчайшие подробности устройства растения, без слов и букв объясняя на инстинктивно понятном уровне все детали. Информация впечатывалась прямо в разум, и Сиала словила себя на мысли что начинает понимать что означает та или иная часть растения, на уровне, несоизмеримо превосходящем уровень знаний библиотеки Учителей.

Это было так... волшебно!

Пролистав эту книгу девушка бережно поставила книгу на место и вытащила следующую, — про гигантского животного названного Кармаглодом, затем еще одну и еще... безраздельно увлекшись самим процессом познания...

— Интересуешься книгами? — потому, расколовший полумрак библиотеки глубокий голос, оказался для нее полнейшей неожиданностью: Медленно обернувшись, Сиала подняла голову, и тяжелый фолиант выскользнув из ослабевших пальцев. Схемет`тар стоял прямо за ее спиной с любопытством рассматривая ее — совсем как крупный хищник, маленького и необычного зверька забравшегося в его логово.

Тьма сомкнулась над глазами девушки.

* * *

Раздраженно выругавшись, я поднял обомлевшее тело и понес в спальню.

* * *

Эта девчонка меня уже достала! Пять раз! Гребанных пять раз я ее возвращал с того света! Честно, после пятого раза я начал раздумывать над возможностью дать ей спокойно умереть, и поискать кого-то более стойкого морально, и лишь упрямство мне не дало отступиться. Ну... и еще осознание что другого таури еще нужно поискать. Да и жалко стало, чего греха таить?

Самое забавное, что она не была пугливой. Спокойно ходила по краю бездны на пристани, с любопытством лезла в пасть плотоядным растениям и даже однажды погладила Рута! Но стоило увидеть меня... обморок самое мягкое что ее ждало. Она теряла сознание, впадала в кому и даже умирала от самого моего присутствия.

В принципе, я подозревал в чем дело. Организм примарха обладает колоссальной приспособляемостью, а для спокойной жизни в джунглях, нужно быть самым сильным, самым большим... или самым опасным. И я идеально приспособился. Я принялся буквально источал опасность, самим своим видом говоря любому "Нападешь, убью!". Причем осознавали это послание окружающие, даже не разумом, а на языке самых глубинных инстинктов тела. Можно сказать — я неосознанно начал воздействовать на окружающих. В пользу этого предположения говорил тот факт что за последнее десятилетие ни один зверь, растение либо насекомое не осмеливались на меня напасть...

Краткий эксперимент показал что на мои изображения и даже объемную иллюзию таури не реагировала так... бурно, как на личное присутствие. Потому, первый полноценный разговор с таури я решил начать с иллюзии.

Когда я вошел в специально выделенную для переговоров пустую комнату, таури по привычке сжалась и приготовилась потерять сознание, но ничего не почувствовав, в недоумении застыла возле стены. Поморщившись при виде этой картины, я прошел в центр зала и вытянул руки. Полотно варпа в разуме стало холстом, а знаки пиктограмм — указывающими действие словами. Фитомантия базировалась в меньшей степени на Вычислениях чем другие дисциплины, и в большей на простые, четко сформулированные просьбы. Не нужно рассчитывать за природу самые оптимальные вектора развития, это она сделает и сама, все что нужно, — это просто попросить расти в нужном направлении...

Плоть Древа вспучилась двумя ростками лоз. Зеленые кончики повели из стороны в сторону, устремились вверх, вслед за ними пошли следующие ростки. Ускоренно возрастая ввысь, лозы начали одновременно сплетаться, образовали ажурный каркас двух кресел, застыли, начали пульсировать, утолщаться и грубеть, приобретая оттенок светлой древесины, последняя судорожная пульсация и кресла окончательно сформировались, — завершая свой рост.

Сев в одно из них я кивнул таури на противоположное:

— Садись!

Она подчинилась.

С легким интересом окинув взглядом неестественно ровно застывшую на краешке кресла девушку, хмыкнул:

— Не бойся, не съем. — Одновременно незаметно воздействуя на разум таури. Ее сознание было закрыто мощным щитом, постоянно поддерживаемым изнутри, и для основательного воздействия его бы пришлось ломать — с летальным исходом для нее. Потому я ограничился легкими воздействиями на грани фола.

— Я понимаю, но вы слишком... страшный. — у нее был странный акцент высокого готика. Она слегка растягивала шипящие звуки... Совсем как змея...

— А в чем заключается моя страшность? — общаться с кем-то кроме себя самого и животных, было... странно. Я впервые общался с полностью разумным существом, и мне это пожалуй даже нравилось. Немного...

Девушка задумалась на несколько минут, а затем, не найдя слов беспомощно пожала плечами.

— Хорошо, а сейчас тебе не страшно при виде меня?

— Нет, — уверенно ответила таури. — Сейчас мне почему-то почти не страшно.

— Это потому что с тобой общаюсь не я, — я на мгновение скинул пелену иллюзии показывая ей металл обличья управляемого дистанционно автомата. Ее явно пробрало, во всяком случае, взгляд изменился на настороженный.

Повисла напряженная тишина. Разговор явно не складывался. Немного подумав, я решил спросить то что вообще-то должен был узнать в самом начале:

— Как твое имя?

— Сиала.

— Сиала... — я посмаковал это слово. — Странное имя, оно что-то означает?

Девушка явно оживилась. Вероятно, эта тема была ею любима.

— Да, это означает Быстрая! Среди охотниц я первая убила демон`аа.

— О, так вы знаете что это демоны... — задумчиво протянул я. — Откуда?

— Учителя поделились с нами своей мудростью в первые годы после исхода, а Старейшины приумножили ее в последующие.

— Можешь рассказать про Учителей? — этим самым вопросом я казалось сломал лед внутреннего сопротивления и Сиала принялась мне с энтузиазмом рассказывать обо всем что касалось таури. Выяснилось что живут таури под сенью "Великой Длани" (что бы это ни значило) куда демонам ходу нет. Численность их составляет ровно семнадцать тысяч... человек, разделенных на три племени: Охраняющих — воины, стражи, охотники, ловцы, то есть все те (кроме жрецов) чья сфера деятельности касается битвы и крови. Творцов — абсолютно все что касается акта творения, от плетения корзин до выращивания кристаллических доспехов и строительства. И наконец самая важная сфера — Слышаших. В эту сферу входят те кто обучает молодых таури (учат всем миром не разделяя на кто есть кто) собирает знания о окружающем мире, развивает психосилы и... передает волю Предков.

— Что ты имеешь в виду под Предками? — решил уточнить я.

— Когда один из нас умирает, его тело сгорает в синих огнях Духов, а душа присоединяется к сонму предков в "Древе Матери". Наши предки находятся там. Они спят вечным сном, но жрецы, могут их разбудить и попросить об помощи, либо совете.

— Откуда вы знаете как ловить душу? — я резко бросил вперед корпус автоматона ловя взгляд задрожавшей Сиалы. — Откуда?

Сначала явно эльдарская технология выращивания кристаллов, а теперь и манипуляции с душами?!

— Бледноликий чужак... дал нам это знание... — она расплакалась.

Мне стоило немалого труда успокоить ее. Дав стакан воды я чуть повлиял напрямую на ее тело успокаивая девушку, подождал пока она выпьет воду и продолжил расспрос, более не касаясь темы "Бледноликого чужака".

— Расскажи мне про эти ваши касты.

— Племена!

— Не суть важно — отмахнулся я. Сиала могла считать это разделение таури на три части племенами, но слово каста — было более подходящим.

— Ну...

Выяснилось что переход между кастами свободный. Маленький таури мог поступить в любую по достижению десятилетия и в течение жизни сменить ее на более подходящую, и не один раз. Эта практика никак не наказывалась и даже поощрялась. Старейшины каст считали что такой порядок вещей способствует более полному и всестороннему развитию соплеменников. Весьма разумный подход на мой взгляд...

Обучались маленькие таури в залах Учителей. Это место оставили после себя последние люди Альстрии (Сиала называла их Учителями вполне заслуженно: именно они, по ее словам научили таури почти всему что те знали) приведшие таури в горы и защитившие от демонов (пресловутая "Великая Длань"). Сами люди после того как оставили "Стражей гор" (громадные как и сами горы и могущие поразить любого на расстоянии дальше чем видит глаз: я попросил обрисовать ее этих самых Стражей — Титаны) и саркофаги способные обучать во сне (Гипнообучение?) языку и знаниям о мире, исчезли. На вопрос куда Сиала так и не смогла ответить, сказав что это известно лишь Старейшинам.

Выяснив все что нужно я отвел клюющую носом Сиалу в ее комнату и шагнул за порог:

— Скажите, — ее несмелый голос остановил меня уже в проходе. Оставив дверь я развернулся:

— Да?

— Схемет`тар, как вас зовут?

Отметив незнакомое слово и очень вежливый тон (таури считают что имя способно дать власть над человеком... (в принципе, правильно считают!) и сами имеют два имени — то что говорят чужакам и личное — известное лишь Хранителю Имен, постоянно сидящему вблизи Древа) я задумался: до сего мига у меня никогда не возникала нужна в имени. Я постоянно считал себя лишь примархом и носителем знаний — не более! Но такой подход хорош лишь для общения с животными, разумным же требуется имя.

Имя, мне нужно имя!

Задумавшись я перебрал все знакомые, отмел их все и обратился к мифологии. Подходящее имя обнаружилось в разделе древнегреческой мифологии. Хронос — божество персонифицирующее время, управляющее и повелевающее им! Думаю, это подходящее имя для Примарха чья сила — время.

— Хронос. Меня зовут Хронос — ответил я, и закрыл за собою дверь. Постояв немного, встряхнулся и направился в мастерскую. Мне нужно было осмыслить и тщательно анализировать всю полученную. информацию.

Со временем, такие вот беседы начали входить у нас в привычку. Сиала рассказывала — я слушал. Слушал про жизнь таури, их быт, обычаи, положение в мире и отношения с природой, настроения в обществе и еще многое-многое из того о чем сама девушка знала, но зачастую не осознавала что именно знает...

Я проводил беседы каждые два дня, давая Сиале привыкнуть к моему присутствию, а заодно и экспериментируя с воздействием на таури. Нужное сочетание источаемых мною флюидов и ощущения силы, не приводящее к смерти на месте от ужаса, и не ломающее сознание от осознания самого присутствия рядом с таури существа иного порядка, но и не вызывающее желание немедленно напасть, я вычленил под конец первой недели, а дальше тренировался просто поддерживать это состояние, переводя его в раздел бессознательного в связи с чем столкнулся с некоторыми трудностями, особенно когда на меня впервые за десятилетие напали в джунглях.

Осознание факта что мне придется при нахождении в лесах вновь открываться миру, принесло с собою толику досады и одновременно — чувство азарта. Я внезапно понял что смогу выполнить одну давнюю-давнюю задумку, почти мечту, — поймать Ночного Вампира!

Нужно лишь улучшить маскировку...

Помимо этого, для подобной авантюры мне нужно было еще и кое-какое оборудование, потому наведавшись в седьмой блок, я позаимствовал часть лабораторной техники, после чего, вернувшись домой, заперся в мастерской.

Ментальный щит Сиалы я сумел обойти еще на четвертой беседе и процесс выращивания кристаллов смог вытащить из сознания девушки практически неповрежденным. Этого не потребовалось, если бы она сумела объяснить мне как именно выращивает кристаллы сама, но увы, ей не хватало ни слов ни знаний чтобы объяснить или понять самой, и как следствие — процесс шел наполовину на инстинктах...

Как я понял, вполне привычное дело для тех таури кто не занимается подобным серьезно.

Сам процесс был калькой на эльдарскую версию, и калькой поврежденной, — кристаллы росли медленно, неохотно и требовали очень большой концентрации внимания и сил. Я исправил это дело, переработал процесс с основания и соединив с остальными своими знаниями, получил возможность выращивать даже целые города, задавая свойства каждой его части отдельно. В целом, ориентируясь по затраченным силам на выращивание стометрового шпиля, на создание города примерно на сто тысяч жителей у меня ушел бы... месяц. Месяц на создание красивого, прочного и комфортабельного города... разительная разница с жрецами таури, выращивавшими кристаллы размером пять на пять метров неделями.

Восхитительные перспективы... только сейчас абсолютно бесполезные для меня. Возможно, в будущем я вернусь к ним, а на данный момент меня интересовала другая сторона кристаллизации варпа — создание оружия и доспехов.

И для этого у меня появилась веская причина.

Мне начали сниться сны.

Сны у одаренных и очень сильных псайкеров, зачастую даже не сны, а неосознанные, (либо на оборот — осознанные) проявления пророческого дара: обрывистые, неточные, но могущие предупредить о чем-то очень важном... И буквально два дня назад, я стал их видеть!

Эти сны разнились между собою, но повторялись в общих чертах: Кровь, пламя, черепа, безумная палитра смешения красок в варпе, могучие краснокожие демоны, битва, раскалывающееся оружие... и тьма. Оглушающая, внушающая инстинктивный ужас тьма незрячести.

И хохот, далеко, очень далеко — на самом краю сознания.

Именно этот сон, заставил меня заперевшись на две недели, посвятить себя созданию оружия — настолько могущественного, насколько я мог сейчас создать. И я создал его: кристаллический посох цвета изумруда, могучий психофокус и одновременно оружие, способное причинить вред любому — даже великому демону!

Затравкой ему послужила моя кровь, варп что воплотился в холодных гранях витого искривленного древка я пропустил сквозь свою душу, в камни цвета пылающего золота, усеивающие его поверхность я вложил частички своего дара управлять временем, в вязь рун и пиктограмм увивавших кристалл сложнейшим кружевом вложил все свои знания, а стержень глубоко внутри, выточил из своей кости.

Оружие было готово. Пока еще грубое и необточенное, недоделанное, — но уже готовое вступить в бой. Я уже знал на ком его испробую...

С этими мыслями я вышел из мастерской.

Сиала, — как и всегда в последнее время — находилась в библиотеке. Я дал ей полный доступ к ней еще после третьей нашей беседы, и таури сполна воспользовалась разрешением, в неимоверных количествах поглощая знания заключенные в книгах, благо читать я ее научил.

Нарочито громко постукивая пяткой посоха по теплым плитам дерева я вошел в библиотеку и прошел в дальний угол.

— Господин? — таури недоуменно подняла глаза от книги.

— Я ухожу на охоту. Ты остаешься?

Девушка кивнула.

— Тогда присмотри за Древом. Накорми росянок и ради Предков, не суйся к камнежору!

Сиала заметно смутилась, но еще раз кивнула.

— Вроде все... — задумчиво протянул я и окинув быстрым взглядом книги повернулся к выходу.

— На кого будете охотиться? — не сдержала любопытства таури.

— На теней что скользят во мраке.

— Удачной охоты вам, господин.

Я лишь махнул рукой.

Отпихнув голову любопытно потянувшегося к посоху Рута, я взобрался на спину дракона и передав ему образ места, покрепче схватился за шипы.

* * *

Ночь — время хоровода теней. Время неверного света растений и животных, озарявших леса разноцветными огнями. Время самых опасных хищников, самых ловких охотников и самых быстрых преследователей. Время, когда склон звездного зеркала небес украшают два ночных светила, две сестры-луны: Мальт и Илу. Ночь на Аллисе — совершенно особое время.

Посмотрев на небо я вдохнул пряной воздух и улыбнулся: мне было хорошо. Чувство азарта пьянило кровь ощущением приближающейся схватки, любопытство билось в груди, требуя действовать прямо сейчас, а чувство прекрасного просило постоять еще немного, посмотреть и просто полюбоваться ночной красою этой необычной планеты. Подумать только, сколько лет тут уже живу, а все никак не могу налюбоваться... Все-же чувствуется что это мой дом, моя обитель. Вряд-ли на Терре мне будет также хорошо как здесь...

Заметив шевеление теней я резко опустил голову и посмотрел на подозрительное движение. Пусто. Расслабившись чуть облегчил хватку на посохе и стал чуть поудобнее.

В руке мягко мерцал скрытой силой посох, легкий доспех из чешуи дракона не стеснял движений, время дрожало вокруг, готовое откликнуться на зов разума, на земле горели руны ловушки, а в центре поляны лежала обездвиженная жертва — все было готово к приему гостей.

Рут улетел еще на закате, я остался совсем один, и теперь ждал. Ждал того кто мог бы прийти на угощение.

Еще больше сжав тиски маскировки я добился почти полного своего исчезновения из лика мира, и замер. Время постепенно перевалило за полночь, а Ночные так и не появлялись, лишь вокруг крутились хищники, почуявшие обездвиженного терадонта.

Шуганув тварей я вновь принялся ждать и уже под утро наконец дождался.

В одном месте тени резко сгустились и выплюнули под лунный свет темный, дрожащий сгусток плотных теней. Чуть дрожа и источая ясно заметную даже ночью дымку он принялся плавными, текучими как ртуть, но неуловимо быстрыми движениями кружить вокруг приманки. Сделав два полных витка приблизился, замер на несколько минут пульсируя и напоминая темное облако и внезапно, накинулся на жертву.

Раздался отвратительный мерзкий скрип, затем хруст и терадонт принялся превращаться в иссохшую мумию.

С резким, хрустальным звоном активировались путы времени, сковывая забившегося в их объятьях охотника мягкой, но непреодолимой пеленой, а воздвигшийся следом звенящий купол щита, окончательно отсек тени пути к побегу. Ударившаяся в его стенки тварь упругим мячиком отскочила назад и тонко заскрипела. Переливы радуги в месте удара потемнели, а тварь развернулась в мою сторону, уставившись россыпью алых точек глаз прямо на меня.

Крутанув посох над головой, я шагнул навстречу замогильно зашипевшему сгустку теней.

Неуловимо быстрое движение и громадная — на пол тела — пасть, распахнулась у моей груди. Я встретил ее ударом посоха, выбивая древком целую россыпь игольчатых зубов и отбрасывая невесомое тело назад. Отлетев существо... испарилось, а я, уловив краем глаза движение, резво развернулся, принимая на наруч повисшее тело. Скупым движением посоха сбил Ночного на землю, припечатал сапогом к земле и ударил молнией.

Остаточная волна преобразованного в электричество варпа прошлась по траве искрами, а невредимая тварь вывернувшись из-под ноги клоком бестелесного тумана, отскочила в сторону. Оскалилась, зашипела и вновь бросилась в бой, вспышкой черной молнии рассекая пространство внутри купола.

Пригнувшись, пропустил прыгнувшее существо над собою, впечатал посох в то место где ориентировочно находился живот, и дождавшись когда гравитация возьмет свое начав притягивать тело к земле, размашистым ударом отправил в полет до ближайшего дерева. Тварь не угомонилась, и похоже даже не почувствовав боли, вновь ринулась на меня с яростью берсерка: не обращая внимания на повреждения, без остановки и малейших попыток уберечься.

Отбивая его удары и атакуя в ответ, я принялся экспериментировать, пытаясь найти оптимальный способ спеленать жертву. Сквозь корни он прошел без малейших проблем, молния посильнее, результата не принесла, биомантия и менталистика были бесполезны в связи с отсутствием у твари тени разума и физического тела...

Отбросив в сторону идею заключить его в кристалл, я ударил пламенем и понаблюдал как пролетает сквозь огонь невредимая тень, сменил его на антагониста. Сорвавшийся с навершия посоха ослепительно-белый луч ударил в захлебнувшееся вибрирующим воем существо, превращая его в глыбу грязно-серого льда, растекся обжигающе-холодным туманом и превратив всю траву в хрустящее под ногами крошево, исчез.

Я задумчиво пошевелил ногой результат охоты и понял что что-то у меня получилось: лед был грязно-серым, но сквозь его толщу, в самом центре виднелось чернильное пятно едва заметно клубящегося мрака.

Интересное существо. Препарировать его будет той еще проблемой.

Опершись на посох я с наслаждением вздохнул, отмечая разнесшуюся в воздухе горечь миндаля и тут же понял что что-то не так. После заключения твари горечь должна была сойти на нет... а она нарастала! Внимательно оглядевшись я развернул сферу восприятия и получил массу приятных ощущений, осознав что окружен сплошным кольцом собратьев заключенного.

Уж не знаю ощутили ли они мое внимание или просто была достигнута некая критическая масса этих созданий, но сразу после того как я свернул сферу, кусты и деревья зашевелились со всех сторон, выпуская на открытое пространство целые реки тьмы. Окутав замерцавший купол сплошным покрывалом мрака, тени отхлынули назад, собрались в одной точке на поляне и принялись... преображаться.

Я с разгорающимся интересом наблюдал как бурлящий мрак разрозненных ошметков сливаясь воедино, формирует массивные лапы, тонкое до гротеска, искривленное и сгорбленное тело, тонкие костлявые лапы, увенчанные невероятно длинными и даже на вид острыми лезвиями и гибкие щупальца на спине. Последним сформировалось подобие дымного капюшона на месте головы и вспыхнувшая под ним россыпь алых точек уставилась на меня с такой ненавистью, что сразу стало понятно — договориться не получиться.

Деревья вокруг принялись умирать, а земля иссыхать прямо на глазах.

Расхохотавшись, я снял купол, повел плечами, скалывая нарастающую на доспехи ледяную корку, шагнул вперед, безжалостно давя щетину толстеющего инея и открыл сознание океану Ирреальности. В воздухе замелькали крохотные снежинки, а тонкая пленка изморози поползла по окружавшим поляну деревьям и кустам...

* * *

— Господин, вы вернулись!

Я недоуменно дернул бровью: отсутствовал я всего шестнадцать часов и соскучиться таури никак не могла. Так с чего такая радость?

— Ты головой повредилась? — участливо поинтересовался я, снимая с Рута тяжелый груз. С легким напряжением разорвав спаянные воедино ремни, позволил остаткам вьюков соскользнуть со спины дракона, и спрыгнув разрешил Руту улетать. Послав прощальный мыслеобраз, дракон улетел, а я повернулся к грузу.

— Почему вы так решили?

— Иначе с чего такая бурная радость? — Я поднял мелкие глыбы телекинезом, и понес их в кладовую, попутно отодвинув в сторону разевавшую рот в попытке придумать вежливый ответ, Сиалу. Ответа я естественно не дождался и вернувшись, застал ее разглядывавшей мой главный трофей.

— Какой интересный кристалл... — восхищенно протянула девушка поглаживая источающую холод глыбу льда.

— Это не кристалл, — я стал рядом и посмотрел в центр глыбы. Видневшаяся в толще льда, застывшая в несуразной гримасе многоглазая морда твари, щерилась сотнями острейших игловидных зубов, но почему-то казалась скорее испуганной чем пугающей. — Это лед.

— Лед? — таури недоумевающе подняла голову. — А что такое лед?

Альстрия, никогда не знала снега. На этой планете царило вечное лето и зима была лишь приходом одного — самого длинного — из двух сезонов дождей. Собственно, я и сам видел снег лишь на вершинах самых высоких гор.

С легким раскаянием подумав о превращенном в ледяную пустыню участке леса, я ответил:

— Это превращенная в твердое тело под воздействием холода, вода.

— А разве такое возможно, твердая вода? — усомнилась Сиала. — Вода она ведь... текучая, жидкая, ее можно пить и плавать в ней...

— Возможно. На других планетах это норма вещей, а наши предки — люди, и вовсе наблюдали ее каждый год на Прародине Человечества — Терре.

— Удивительно. — она вновь провела ладонью по льду. — Как же много чудес во Вселенной!

— Это точно.

Подняв заточенную тварь, я понес ее в мастерскую.

Оставив глыбу в углу, снял остатки доспехов, повесил их на манекен, и задумчиво осмотрев, констатировал что эти ошметки только на выброс: энтропийное поле твари, превратило отличнейший доспех из чешуи дракона в гнилые ошметки, а острые лезвия завершили дело... Три дня работы и такой никчемный результат. Надо попробовать взять чешую со спины. Возле семнадцатого позвоночного шипа она самая толстая, и прочная. Хорошо что я собрал всю чешую с останков матери Рута. Думаю мне ее как раз хватит на прочный доспех.

Но это подождет, а пока, надо заняться своей добычей...

Через две недели, проверив все в своем доме, отпустив зверей на волю и убедившись что все будет в целости и сохранности, я окинул последним взглядом мастерскую, притянул себе посох и кинув взгляд на лежащий на столе кристалл, с бушующей внутри дымкой, вышел из мастерской, начертал на двери знак Вечности и направился в библиотеку. Таури была там и как всегда читала очередную книгу впитывая со скоростью губки запечатленные в ней знания. При моем приближении она подняла голову, а я испытал чувство дежавю. Уж больно знакомой была ситуация.

— Собирайся, мы выходим.

— Куда?

— К вам. К таури. К остаткам человечества.

Я мог сосредоточиваться на других, менее значимых делах и ситуациях. Я мог увлекаться исследованиями и созданием артефактов. Я мог просто жить — но я был примархом. И я был обязан защитить людей на Альстрии... Даже если они и не совсем люди. Вряд-ли они примут меня с легкостью, вряд-ли доверят мне право судить и править... Ну что ж, я завоюю это право.

Даже если придется применить силу!

Отправив Сиалу собираться, я еще раз прошелся по коридорам дома, расставляя вокруг знаки защиты и Вечности, дождавшись таури отправил ее к Руту и нарисовал своей кровью последний знак — прямо на полу центрального зала. Тихо зашипев, кровь мгновенно впиталась в дерево, знак едва уловимо засиял золотом и я почувствовал как на мгновение кожу словно стянуло, а воздух уплотнился. В следующий миг неприятные ощущения исчезли вместе с блеском рун.

Вот и все. Теперь никто против моей воли не зайдет сюда.

Переместившись на спину Рута я мрачно посмотрел вниз.

— Ну, и?..

— Я не могу забраться, — плаксиво пожаловалась Сиала, тщетно пытаясь взобраться по гладким бокам дракона. Крылья Рут поднял на недосягаемою для таури высоту, и сейчас, — судя по эмоциям — очень веселился, с нескрываемым интересом наблюдая за попытками двуногой букашки залезть на него. — Он меня не пускает!.. Ай! — она испуганно вскрикнула, когда внезапно для себя очутилась в подвешенном состоянии.

Отпустив удерживаемую за шкирку таури на спину Рута я ткнул пальцем указывая на место для посадки. Дождавшись пока обиженная на предательство дракона девушка устроиться, обратился к дракону.

— Давай малыш. Летим к месту где мы встретили это... недоразумение. Я обязан встретиться с таури, таков мой долг и мое желание. А что дальше... решим на месте! И будь что будет.

От места встречи мы, следуя указаниям Сиалы, направились прямиком к горной гряде. Преодолев довольно приличный участок леса, и облетев по краю громадное озеро с пасущимися на его берегах пластодонтами, мы вылетели прямиком к горам. Предгорья были почти пологими, но спустя две минуты лета начали постепенно превращаться в целый лабиринт извилистых проходов, пещер, и расщелин. Здесь мы и приземлились. Стражи Гор сбивали все что летало над горами, не различая ни вид ни принадлежность жертвы, потому отпустив Рута, я последовал за таури нырнувшей в одну из узких расселин. Сама Сиала обычно следовала по давно известному маршруту, кратчайшим путем преодолевая лабиринт и расположенные в нем ловушки, но я по вполне понятным причинам не мог следовать тем же путем, посему пришлось изрядно поплутать, выискивая оптимальный путь. Путь мы нашли, и потеряв почти пять часов, вышли в первую долину уже в сумерках.

Из памяти девушки, я уже знал что сами владения таури на поверхности, представляют собою три долины отделенные друг от друга горными склонами, и расположенные треугольником со скалой в центре. Первая — в которую мы и вышли и вторая, — чуть побольше, обильно заросшие лесами, но и имевшие немало просторного места, были поставщиками продовольствия. Здесь таури растили окультуренные растения среди которых были как и земные растения отлично прижившиеся на Альстрии, так и вполне местные. Здесь же разводили стада прирученных животных, и охотились на диких.

Третья долина — самая маленькая, чашеобразная и пустынная, была под запретом. Сиала знала про нее лишь то что ходить туда было категорически запрещено. Для всех, включая и старейшин! Запрет наложил лично Хранитель Имен, бывший в среде таури чем-то наподобие одновременно и верховного вождя и шамана. Только уважения к нему было больше.

Именно на на эту долину смотрели орудия почти половины Стражей, и именно из нее однажды вышел эльдар. Если там вход в Паутину, то запрет, вполне понятен...

Переночевав у входа в долину в небольшой пещерке по виду специально приспособленной под такие ночевки, мы направились дальше.

По пути мы не встретили никого, на полях было пусто, а в лесах я не чувствовал ни одного таури. Вообще с моими чувствами в этом месте творилось что-то странное. Уже на входе в долину я прошел сквозь полосу более плотного воздуха и почувствовал как реальность вокруг словно... уплотнилась, стала крепче, а Имматерум наоборот отдалился, скрылся за крепкой стеной. Это было схоже с эффектом поля Геллера. Только довольно слабого и необычайно масштабного. Если прикинуть размеры поля по искривлению наружной границы купола, то выходило порядка... пяти тысяч квадратных километров. Довольно большое поле...

Второй странностью была невозможность прощупать окружающее пространство. Вернее прощупать его я мог, но вот ощутить что-либо живое — уже нет. Странное место.

— Почему я никого не ощущаю?

Сиала идущая впереди, обернулась и ответила:

— Это кристаллы Скрыта. Они установлены везде в долинах и нашем городе, чтобы скрывать нас от взора демонов.

— Покажи.

Кивнув, она свернула с дороги и повела меня вглубь чащи. Остановившись у подножия особо крупного дерева метрах в двухстах от дороги, немного призадумалась и просияв, обошла вокруг дерева указав мне притаившийся с другой стороны кристалл. Вытянутый на полюсах темно-синий октаэдр был в высоту почти пять метров и излучал мягкий свет, ясно видимый даже днем. Подойдя вплотную я положил ладонь на одну из граней и сосредоточился. Кристалл источал психические волны определенной длины, мешавшие почувствовать что-либо живое вокруг, создавая иллюзию пустого пространства и скрывая живых от взора обитателей Варпа. Вычислить алгоритм этих волн и преодолеть их воздействие, оказалось очень просто, и я наконец смог ощутить искорки душ и жизней. В округе их было много — очень много, но большая часть принадлежала животным. А вот таури было мало и все они не обращали на нас внимания, занимаясь своими делами.

— Интересные кристаллы, — протянул я, отворачиваясь. В памяти Сиалы не было знаний о создании подобных вещей. Их создавали лишь лучшие мастера таури, и мне было дико интересно: какие еще технологии хранят их умы. — Идем дальше.

Вход в город таури представлял собою высеченный в скале каменный портал, закрытый на две массивные увитые вязью рун металлические створки — наследие еще первых людей. Сам портал укрывала роща кристаллических деревьев, являвшихся дополнительной маскировкой от сущностей варпа, и одновременно — одной из охранных систем. Любой чужак вошедший сюда без приглашения был бы испепелен на месте накопленной за века силой.

Дополнительной охраной служили два титана расположенных в глубине рощи. При моем появлении, управлявшие ими ИИ, мигом нацелили на меня орудия и не отпускали даже когда Сиала подтвердила свою личность: сначала издалека показав пластинку-идентификатор, а заодно и просветившись во всех возможных спектрах сканерами титанов, затем и вблизи когда настороженные стражи-таури с впечатляющими драконьими рогами, целиком закованные в кристаллический доспех, подтвердили что Сиала — собственно Сиала, а не сущность Варпа занявшая ее тело. Ко мне они отнеслись весьма... необычно, со смесью страха, любопытства и решительности, но близко не подошли. Особенно после слов Сиалы:

— Господин, простите, но чужим запрещен вход в город без одобрения Хранителя имен. Вам придется подождать.

— Это ваше право, — я согласно прикрыл глаза. — И ваши правила. Я подожду.

Благодарно кивнув, Сиала вступила в разговор со стражами. И посмотрев на их ожесточенные телодвижения я не смог сдержать легкой усмешки: Радужные змеи Альстрии, будучи полуразумными существами пользовались языком тела и отражений света для "разговора" и это свойство, передалось их "потомкам". Таури ведь не зря носили искристые полупрозрачные одежды. Их чешуя, при наличии освещения, меняя оттенки по желанию и отражая свет при малейшем изменении позы, подчеркивала их эмоции во время разговора и почти незаметно влияла на собеседника. Это можно было сравнить с боем — особенно в переговорах. Кто первый окажет больше влияния на противника тот и выиграл. Этим искусством таури владели инстинктивно, с самого рождения, а годы обучения и вовсе возводили его в ранг опасного оружия, делая всех их искусными дипломатами.

Конечно, были в этом языке и проблемы. В частности женщины — в силу более гибкой физиологии, и лучшего контроля мелкой моторики, имели более значительное преимущество в разговоре, и были способны буквально загипнотизировать собеседника. В противовес им — мужчины, имели куда большую стойкость разума. И эта стойкость с возрастом лишь усиливалась, делая стариков и вовсе невосприимчивыми к посторонним воздействиям.

Именно потому, в среде таури очень почитались старшие и почти не было конфликтов. Все споры разрешались "разговором", под присмотром и судом старших членов семьи, и зачастую разрешались мирно...

Ну, а вторая проблема языка — при отсутствии света он был бесполезен. Не зря ведь змеи-прародители жили в солнечных местах...

В конце концов, после долгого спора, таури пришли к консенсусу и Сиала вместе с одним из стражей удалилась в город.

Отвернувшись от оставшегося стража — сейчас настороженно наблюдавшего за мной и крепко сжимавшего в руках копье, готовый без промедления пустить его в бой, я приблизился к одному из титанов.

Внешне машина никак не отреагировала на меня, но я чувствовал напряженное внимание ИИ. Он тоже был готов атаковать в любой момент. И тоже боялся — если так можно сказать о механизме.

Темная полуорганическая броня шагохода была испещрена отметинами битв, а кое-где светились руны. Руны запрета, руны защиты, отвращения, ментальной стойкости, сопротивления. Сотни рун свивались в узор, ограждающий синтетический разум от вторжения извне. Подойдя вплотную я прикоснулся к броне, и мысленно обратился к нему, игнорируя легкую дрожь просыпающегося механизма.

— Не бойся меня. Я не причиню вам и тем кого вы охраняете вреда... ведь я пришел, дабы помочь им в битве с теми кто убил ваших создателей, — в эти мысли я вложил максимум искренности.

Мне не ответили, но дрожь прекратилась. Повернув голову я успел увидеть как второй титан отворачивает от меня орудия вновь замирая неподвижной статуей и понял что был на волоске. Я мог бы уничтожить этих стражей. Мог — но не хотел! Эти машины, такие величественные и грозные очаровали меня и я просто не хотел их уничтожать.

Не говоря уже о том, что такой поступок на корню уничтожил бы все мои надежды договориться с таури. Не обращая внимания на стража я устроился на приступке у скалы и принялся записывать свои идеи на будущее, ожидая прихода Хранителя Имен.

Первым признаком, что я дождался Хранителя Имен, стал шум толпы постепенно приближающийся из распахнутых створок врат. Вторым — выпрямившийся и взявший копье на изготовку страж.

Захлопнув блокнот я спрыгнул с уступа и принялся ждать.

Первыми из створок вышли четверо таури-воинов. Высокие и мощные даже по меркам таури, они были не менее двух метров росту и целиком закованы в вычурные кристаллические доспехи, закрывавшие все тело пластинами глубокого синего оттенка. Лица были скрыты глухими зеркальными личинами рогатых шлемов. В руках они держали тяжелые палаши, матово-черного цвета. Силу эти клинки излучали немалую и угрозу представляли для любого противника будь то смертный или демон.

Избранные воины. Лучшие из лучших. Личная охрана Хранителя Имен и последний рубеж обороны Древа Душ, обученные сражаться клинком и разумом.

Воины разошлись веером вокруг входа и замерли. Чувствуя их внимание на себе я перевел взгляд дальше чтобы увидеть выходящих из врат таури. Много таури. Жрецы, воины, охотники, мастера, певцы, старые и молодые, мужчины и женщины, — казалось что в этом месте собрались все обитатели долин. Они выходили, выстраивались по бокам от выхода, образуя две сплошные стены тел.

И все они смотрели на меня.

Смотрели в полном, тяжелом молчании, а в их взглядах мешалось... благоговение, страх и неверие.

Последним вышел сам Хранитель. Поддерживаемый еще одним воином под локоть старик, вышел из врат негромко постукивая резным посохом по каменным плитам. Его многослойные одеяния струились и текли, отражая свет светила переливами цветов, а многочисленные подвески и кольца из драгоценных металлов на ветвистых драконьих рогах, звенели создавая необычную, но красивую мелодию. Он был стар, очень стар, и давно разменял четвертую сотню лет, но двигался живо, лицо было гладким как у юноши и лишь выбеленные временем волосы и сгорбленная спина говорили о его возрасте.

Подойдя ближе, Хранитель оттолкнул своего помощника и сам подошел ко мне, уставившись снизу вверх блекло-зелеными, цепкими глазами.

— Долго же ты шел... Хронос.

Надо сказать, я даже не удивился — во Вселенной и так много загадок чтобы тратить свои чувства на самые мелкие из них. Такие как например дар предсказаний.

— Ты способен видеть будущее?

— Хранители Имен зрят на много веков вперед. Это наш дар и проклятье, передаваемое по... наследству. Мы ведем свой народ вперед, храним их имена, общаемся с мертвыми и перебираем нити Судьбы в поисках лучших путей развития... твой приход был предрешен еще много веков назад — первым Хранителем. Что до меня — меня зовут Кхел-Рон, и я нынешний Хранитель Имен — тринадцатый по счету. — Старик, приглашающе кивнув, развернулся и медленно пошел назад. — Здесь не лучшее место для разговоров. Пойдем, я все объясню.

Отметив отсутствие Сиалы в толпе, я мерно зашагал рядом, внутренне приготовившись к дальнейшему. Миновав массивные врата, и короткий коридор в сопровождении воинов-стражей мы прошли по широкой, выложенной из покрытых мхом гранитных глыб лестнице ведущей на первый ярус города таури и вышли на выдающуюся уступом из стен пещеры площадку. Проигнорировав заступившего было путь стража и оклик Хранителя я прошел к краю и замер в восхищении. Я уже видел это в воспоминаниях Сиалы, но реальность, воспринимаемая не сквозь призму воспоминаний оказалась выше всяческих похвал. Открывшееся зрелище, было достойно кисти лучших живописцев Галактики. Я оказался заворожен зрелищем что пропустил из виду как Хранитель взмахом отпустил стражей и сам стал рядом со мною созерцая виды.

— Удивительно зрелище, правда? — в голосе Хранителя мешалась гордость и удовлетворение.

— Верно, — проронил я. Первый ярус города таури расстилался подо мною. Залитая неверным сиянием горящих на колоссальном своде вязи рун, почти сплошь заросшая гигантскими деревьями с кое-где виднеющимися возносящимися ввысь кристаллическими пиками, колоннами радужных пород, сталактитами и сталагмитами колоссальных размеров пещера разом приковала к себе мой взгляд. Я смотрел и взор мой проникал всюду. Водопады, и многочисленные скалы, заросли светящегося фиолетовым мха на деревьях и бордовые цветы размером с голову на полянах, множество различных, неведомых на поверхности животных и насекомых составляли удивительный почти мистический мир таури. А видневшиеся сквозь кроны деревьев хрупкие ажурные конструкции кристаллических башен гармонично дополняли пейзаж, так естественно вписываясь в него что казались неотъемлемой частью.

— Пойдем, — Хранитель, спешным шагом устремился по лестнице вниз, — надо спешить. Лабиринт скоро откроется, а нам еще нужно поговорить... и все показать.

— Лабиринт? — спросил я, но старик уже достаточно отдалился от меня и не услышал вопроса. Подавив раздражение я медленно последовал за ним. Спустившись по лестнице до самого конца мы прошли под темной сенью деревьев и оказались у ближайших башен — своеобразных станций, что как я помнил и узнал из разговора одновременно являлись и жилищами где Укротители разводили ездовых слизней — кашаллов. Несмотря на название ассоциировавшееся со слизнями Терры, кашаллы не имели с ними почти ничего общего — кроме способа передвижения и внешнего вида. Гигантские пятиметровые слизни были укрыты кроме прочнейшей шкуры, целой россыпью игл кристаллизовавшегося яда и могли передвигаться по любым поверхностям со скоростью в шесть раз превышающей скорость бегущего таури. Сами таури использовали этих зверей для перемещений под землей, поиска растительности, получения деликатесного мяса, прочнейшей кожи и смертоноснейшего яда. Сев на этих удивительных слизняков, по разместившимся на кружевных фермах тропам, в сопровождении целого десятка стражей мы направились к центру яруса. Само путешествие до центра оказалось весьма быстрым — полчаса и мы уже в центре первого яруса — представлявшего собой целый конгломерат ажурных башен и переплетений троп прихотливо и витиевато оплетавших сами башни, все ближайшие кристальные пики, колонны и даже несколько сталактитов в единый комплекс.

Именно здесь, спускаясь вниз — на второй ярус владений таури я увидел небольшую группку вооруженных таури, среди которых было несколько девушек, и вспомнил про испытание Сиалы. Сама девушка сейчас находилась на втором ярусе под присмотром Старейшин и за нее я не волновался, но ее испытание требовало задать самый очевидный вопрос.

— Кхел-Рон, зачем нужно было отправлять вооруженных девушек в джунгли?

— Для встречи с тобою, — старик спокойно шел рядом со мною удивляя своей выносливостью. — Все линии судьбы показывали что дабы встреча прошла удачно кто-то должен был встретить тебя раньше всех... соответственно попав в плен нерожденных. Но поскольку всех мужчин демоны убивают на месте, оставался вариант с женщинами... — он резко погрустнел. — Мы отправляли лучших на верную смерть столетиями, заставляли их жертвовать своими душами ради этой встречи... цени эту жертву.

— Ценю — серьезно кивнул я, — хоть и считаю что можно было бы сделать лучше... но отложим этот разговор до иных времен. Сейчас же скажи — что такое Лабиринт, — куда мы так стремимся?

Кхел-Рон довольно долго молчал, но когда мы начали спускаться ко второму ярусу, наконец ответил:

— Никто не знает что за место Лабиринт... его исследовали Прежние, его изучали мы... но так ничего и не добились. Это место под самими корнями Древа, что существовало давным давно, — еще до зарождения человечества. Его невозможно изучить, его невозможно описать он просто есть. Единственное что известно — он показывает то что ты должен увидеть. Зашедшие туда всегда возвращаются... но не всегда в своем уме. Никому не известно что там — каждый кто пришел просто забывает о нем, но видения его будто выжигаются в разуме... Это место что должен ты пройти прежде чем встать во главе таури. Пройди Лабиринт и ты станешь во главе.

— Ты так хочешь что-бы я вошел туда... — конец фразы я оборвал, но что хотел сказать — он понял.

Устало опершийся на посох старик одарил меня невеселой улыбкой.

— Потому что видел что должно случиться, и что случится... ты скован внутренними запретами коих сам не осознаешь, твой разум велик, но ограничен, твое тело сильно, но ему не хватает мудрости... все это ты обретешь там... либо умрешь. Но если выживешь — ты станешь тем кому мы доверим свои души... разумы... и тела.

— Идет. Но когда я выйду — ты расскажешь мне все без утайки и увиливаний... Или я вырву из тебя эти знания вместе с душой.

— Да будет так, — кивнул старик. — Да будет так...

На этих словах мы достигли второго яруса.

Если смотреть со стороны то подземные владения таури выглядят как... вытянутая к полюсам сфера. Первый ярус — занимающий по площади больше половины общего пространства был размещен в колоссальной пещере, заросшей подземным лесом. Ярус кристаллических башен и обильных джунглей — самый большой и самый заселенный ярус, где таури разводят редких зверей, растения, грибы, устраивают охоты испытания, учения или просто живут в своих ажурных домах в полной гармонии с природой.

Второй ярус — ярус мастеров и учителей, представлял собою вторую — меньшую половину сферы, и состоял из трехмерного лабиринта кристаллических пещер, тоннелей и каверн, широким кругом окружавшими третий, размещенный в нижней, самой глубокой части комплекса ярус. Здесь производились доспехи, оружие, предметы быта и многое другое. Стены яруса были покрыты искусной резьбой, увиты плющом, украшены статуями и ярко освещались. Дневной свет, проходя с поверхности сквозь сложную систему зеркал и линз, рассыпался радужным калейдоскопом, играя на картинах стен, мозаике пола и отражаясь в особым образом ограненных кристаллах создавал ошеломляющие в своей красоте световые иллюзии. Целый ряд залов был наполнен этими иллюзиями, открывавшими пытливому взору всю историю таури от самого Падения Человечества до нынешних времен. Мельчайшие события запечатлевались здесь — в залах Памяти десятками мастеров посвятивших свою жизнь созданию этого шедевра. И надо признать — если бы не усилия Хранителя, буквально силой выведшего меня из Залов, я бы надолго там застрял. Слишком величественным и завораживающим было зрелище, а я, в очередной раз убедился что называть таури дикарями — слишком опрометчиво, да и глупо. Да они не использовали в своем быту металлов, да не владели сложными псайкерскими техниками и не имели особых познаний в механике, но их гармоничная связанность с природой и особые отношения с миром создавали удивительный симбиоз духа и разума.

После Залов Памяти все прочие достопримечательности второго яруса показались мне уже незначительными: залы Обучения, представлявшие собою заросшие травой и цветами поляны где маленькие таури под присмотром степенных учителей познавали премудрости жизни, библиотека Учителей, уступавшая размерами моей в несколько раз, но хранившая в себе немало интересного, медитативные залы, и мастерские — все проходило мимо сознания, отпечатываясь где-то далеко на краю разума, и оставляя после себя лишь мимолетные воспоминания.

Пока мы не дошли до последнего яруса...

Третий ярус был самым маленьким и необитаемым и состоял из колоссальной вертикальной пещеры и окружавших ее пещер поменьше вклинивавшихся в пространство второго яруса, и по сути представлявших собою его независимую часть. В самой большой пещере яруса размещалось величайшая ценность таури — Древо Душ, а в прилегавшем к ней комплексе размещались обиталища Старейшин, стражи Древа, преемника Хранителя, намертво закрытые лаборатории Прежних и стазис-гробница последних людей. И если обиталища интересными мне не показались то вот лаборатории и гробница... Но тут меня постигло величайшее разочарование: лаборатории чьи врата были украшены знаком спирали ДНК вписанной в песочные часы были намертво закрыты изнутри, а гробница...

Она была рассчитана на десять мест. Десять мест из которых восемь было занято. Восемь величайших ученых Альстрии, последние выжившие и по сути спасшие таури люди были там но... от них остались лишь нетленные пустые оболочки. Маленькая, незаметная ошибка в технологии построенной наспех гробницы привела к тому, что цепи души и тела были разорваны течением времени.

Гробница призванная уберечь жизни ученых от течения времени и внешнего мира стала их погибелью и могилой.

Я спустился к Древу и ожидавшему меня Хранителю с чувством величайшего разочарования: находка могущая полностью перевернуть обстановку на Альстрии и дать нам огромное преимущество, оказалась бесполезной пустышкой.

Понявший мое состояние Кхел-Рон, не стал задавать вопросов, а принялся рассказывать. Из его разговора я узнал что сам Хранитель обитает под сенью Древа сливаясь с ним в симбиозе до тех пор пока не стает нужным своему народу, и окончательно сливаясь с ним после смерти. Узнал что стражи Древа набираются из таури-сирот, и воспитываются в строжайших условиях, лучшими учителями народа... И узнал про случайно заблудшего на Альстрию эльдара — ксенос подаривший им технологии кристаллов вовсе не собирался делиться знаниями с "варварами", но был тяжело ранен, умирал и волей неволей раскрыл часть технологий материализации варпа.

Мы провели в беседе несколько долгих часов, пока в разуме не возникло само-собой осознание что "Врата открыты". И не нужно было гадать какие именно Врата: Кхел-Рон успел показать мне вход в Лабиринт. Он располагался здесь, прямо под Древом, укрываясь его корнями как вуалью, — арка из неизвестного ни мне ни человечеству темно-зеленого металла, наглухо закрытая темно-серыми пласталевыми вратами — бывшими творением рук человеческих — в отличие от самой арки.

— Тебе пора, — сказал мне Кхел-Рон, вставая со своего кресла и направляясь ко входу. Странное дело, но мне казалось что он... боялся. Боялся того, что должно было произойти далее.

Боялся того что должно было произойти после моего выхода.

Кивнув, я прошел к вратам, толкнул невесомую створку ладонью и заглянул в переливающуюся радужными искрами тьму входа. Страха пред неизвестностью не было, — было лишь любопытство, ожидание тайны и жажда разгадки. Усмехнувшись про себя, я бросил последний взгляд на Древо шагнул вперед и тьма скрыла меня от взора старого таури.

Кхел-Рон провел взглядом исчезающую спину гиганта и медленно направился к Древу. Подойдя вплотную к мерцающему синевой стволу положил на него ладонь, и медленно сказал:

— Он зашел.

— Ты знаешь что делать дальше, — ответ Предков был мгновенен и наполнен печалью. — Ты знал это всегда... это — твой долг, твоя Судьба... твоя Честь!

— Я знаю... я выполню свой долг до конца!

— Тогда иди. Иди, жди и исполни!

Кивнув больше самому себе чем голосам Предков, последний Хранитель вонзил свой посох в податливую почву, в последний раз провел ладонью по гладкой коре и неохотно отдернув руку, направился ко входу в Лабиринт. С каждым шагом его сгорбленная спина разгибалась, а тело наливалось мощью, — мощью дарованной ему дабы удержать, остановить и образумить то что должно было выйти из Лабиринта спустя неделю. Последний Хранитель Имен народа таури, готовился исполнить свой долг до конца.

Хроники Кхел-Рона. Часть 1. Судьба...

Моя судьба была предопределена с самого моего становления Хранителем. Я вел свой народ, смирившись, свыкнувшись с ней, осознав ее важность и величие... И когда ОН пришел я понял — время пришло.

Он стоял предо мною, гигант двух ростов в высоту, с пылающими пламенем волосами и взором что проникал в саму суть мироздания — существо за гранью моего понимания, плод гения человеческого, квинтэссенция мощи... невообразимо могучий, невероятно мудрый... но такой ограниченный! Разум его был скован глубинными запретами, закован в оболочку косности и настороженности. Он не видел того что нужно было видеть, пелена неявности закрывала от Его взора множество вариантов — пелена что была навязана извне. Пелена что ограничивала Его волю.

Я видел это, это был мой долг, мое бремя и моя честь передававшаяся мне с памятью всех Хранителей Имен, начиная с самого первого.

Помочь ему раскрыть весь свой потенциал — было моей задачей. Помочь Ему... и уберечь мой народ от Него!

Я помню тот миг когда он вырвался из арки Лабринта могучими ударами снеся створки что тысячелетия хранили тайны Ушедших за собой. Разум его был поглощен безумием... я видел это в Его глазах, Его душе...

Я помню хоть и прошло уже полвека с того момента. И я помню как отчаянно старался привести Его в чувство... Как встал на пути обезумевшего гиганта, силясь остановить, вразумить, задержать Его. И мне это удалось. Сила дарованная мне Предками помогла мне в этом, но...

В тот день я умер. Умер, разорванный одним лишь ударом его обугленной руки. Потерявший себе и свою суть под напором не представимой силы. Моя кровь до сих пор висит алыми каплями в воздухе, скованная путами времени и пространства на том самом месте где я погиб. Тогда, мое тело было уничтожено, разум разорван в клочья, а душа развеяна в прах...

Но я воскрес!

Одна капля крови Его и мощь, — ужасающая, испугавшая даже Предков мощь разума Его вернули меня к жизни, переродили меня. Я воскрес, но уже не как Хранитель Имен, а как Герольд Его, Вестник Его воли, проводник сил... и Хронист.

Он вернул меня, собрав по кусочкам как пазл, возродив из небытия.

Я до сих пор помню Его слова: "Твое наказание — это жизнь!" — вот что сказал он мне. И Он верил в свои слова, как и мой народ — народ что принял Его как владыку своего склонившись пред величием иного, несомненно человеческого, но такого чуждого разума.

Но сам я считаю иначе: не наказание это, а честь! Для меня честь стоять рядом с ним, смотреть как растет и развивается мой народ — народ что я оберегал три столетия. Народ, чьи имена я хранил в себе.

Народ что изменился с приходом Его.

Наша численность возросла в несколько раз, мы вышли из сковывавших нас гор в открытый мир, заселили города Прежних, начали развиваться. И пусть наша планета еще не принадлежит нам, пусть синекожие нерожденные еще бродят по нашим лесам и полям, пусть мы вынужденны жить под защитой куполов и завесами Скрыта, мы верим что однажды Альстрия вновь будет принадлежать нам! И то что я вижу вселяет в мое сердце уверенность что ждать нам осталось недолго! Уже бороздят небеса первые Повелители Небес, охраняя наши дирижабли далеко в синей выси, уже работают механизмы Прежних, "автоматоны" добывая ресурсы и создавая удивительные механизмы, уже растут молодые воины-таури, обученные лично Им сражаться разумом и клинком. Уже строятся новые города и приручаются новые звери... Мы растем и развиваемся!

Недолго нам осталось терпеть присутствие этих тварей в НАШЕМ мире!

А дальше, дальше мы полетим туда — далеко-далеко в небеса, к новым, далеким мирам. Скрытным мирам. Мирам что полны неизведанного. Мирам что Он пообещал открыть нам. Мирам что я так жажду увидеть.

Но пока мы можем ждать, ждать и терпеливо копить мощь, развиваться и просто жить.

Единственное что меня гложет — так это любопытство. Низменное, недостойное, но такое сильное чувство...

Он ведь так и не сказал что увидел там, — в Лабиринте. На все вопросы что я ему задавал по праву Хрониста Он отвечал лишь одно: "Будущее, я видел — будущее" и совсем тихо добавлял: "И войну!".

Кхел-Рон, личный Хронист второго Примарха, — Хроноса. 53 год от Пришествия Владыки.

Арка Вторая. Война за павших Предков.

Вестник мчался вперед. Крохотное птичье тельце сверкнув перьями под мимолетным взглядом закатных лучей Ашли, вонзилось в пелену облаков над горной грядой, вздымаясь ввысь и всем свои естеством стремясь выполнить цель своей короткой жизни — передать послание адресату. Пронзив белоснежную пелену дух взмыл над пушистым покрывалом туч и устремился к закату. Цель приблизилась быстро и спустя каких-то десять минут, воплощенная в тело птицы мысль таури вплотную приблизилась к точке своего назначения — небесному граду. Воплощенная в реальность мечта, неземной красоты кружево башен сотканных из сверкавших в лучах светила кристаллов, истинная жемчужина небес — город Аксалон был нереальным видением и мог затмить взор любого кто осмелился бы взглянуть на него со стороны. Но дух был равнодушен к красоте. Его вела цель, его естество было подчинено лишь одному стремлению, и он выполнял ее с незыблемой твердостью. Мелькнув раскаленной нитью меж сияющих башен, дух, снизив скорость, приблизился в витражному стеклу и пройдя его насквозь аккуратно приземлился на жердочку. Вопросительно курлыкнул. Мелькавшее на серебряном листе мнемоперо замерло. Сидевший за столом алого дерева старый таури посмотрел на духа, кивнул, дописал страницу, поставил точку и, убрав лист под переплет тяжелого фолианта Хроник, протянул духу широкую ладонь. Вспрыгнувшая птица засияла цветами радуги, превращаясь в сферу ослепительного света, сжалась в точку и легла на ладонь тонкой невесомой пластинкой.

Ладонь сжалась в кулак. Пластинка исчезла впитавшись струйками эфира в кожу.

Прочитав сообщение, Кхел-Рон на миг сжал веки взывая, и, не получив ответа, тихонько вздохнул. Зазвенели многочисленные украшения на ветвистых рогах, когда владелец украшения ставшего в народе таури символом красоты и величия, резким движением поднялся с глубокого удобного кресла. Крепкая ладонь ухватила древко усеянного многомерными пиктограммами серебристого посоха и Хронист, удивительно молодым, упругим шагом покинул комнату.

Его путь лежал к ближайшему телепорту.

Кивая по пути почтительно склонявшим головы таури он миновал первую арку, пройдя насквозь обширный Телепортариум Столицы, миновал второй телепорт, оказавшись в недрах подземного града, прошел сквозь арку третьего — защищенного могучими оберегами и заклинаниями базировавшимися на высочайших уровнях Исчислений, и, наконец на четвертом — самом неприметном и тайном — вышел у самого Древа.

Стоявшие на страже могучие големы дернулись и, узнав визитера по дыханию души замерли. Окинув неприязненным взглядом четыре могучие фигуры, Кхел-Рон за несколько минут застыл у самого Древа, поглаживая его ствол, здороваясь с ушедшими и впитывая столь родной аромат эманаций таинственности и печали преследовавших его столь долго.

И оттягивая неизбежное.

За пол века это место ничуть не изменилось.

Все те-же искореженные створки. Все те-же застывшие в пространстве и времени алые бусины крови. Все те-же тягостные воспоминания о истинной смерти. Все те-же ощущения застарелой боли и страха намертво въевшихся в камни.

Как можно быстрее миновав это тягостное для него место он легонько стукнул о металл арки и вошел во тьму Лабиринта.

Тьма мигом сменилась разноцветьем непостижимого для разума смертного буйства энергий эфира и лишь на миг уловив этот калейдоскоп красок Хронист опустил голову сосредоточил внимание, на мантре успокоения и вновь открыл глаза. Краски исчезли. На краткий удар сердца таури еще видел сияние неведомых знаков, существовавших в реальности и одновременно в Ирреальности, а затем и они исчезли, оставляя лишь всеобъемлющую пустоту бархатной Тьмы. И тонкую белоснежную нить прихотливо вившейся в этой пустоте тропы.

По ней он и зашагал вперед, опустив взор ниц и опасаясь даже мельком увидеть то что было не предназначено для взора смертного. Да и бессмертного тоже. Хронист отчаянно боялся вновь потерять свою душу...

Его путь по тропе света был неизведан. Время не то что не шло — скорее не имело значения в этом таинственном месте, и он сам не знал как долго шел вперед. Он знал лишь одно — его господин был впереди. И в конце концов он дошел. Первым что уловил разум — было ощущение источника чудовищной мощи, ослепительный пожар полубожественной души примарха. Затем пришло осознание что источников два! А затем... все исчезло.

Ощущения пропали и лишь взгляд убедил его что он наконец пришел.

На раскинувшемся в беззвездной пустоте островке тверди сидела одинокая фигура — бывшая источником мощи. Одетый в струящиеся темные одеяния, освещенный лишь огнем волос и сиянием вонзенного в землю изумрудного посоха примарх сидел на земле в позе лотоса. Тело его было здесь, а разум, разум был далеко, — в недоступных Кхел-Рону пределах эфирного океана, перебирая струны Судьбы и витая в токах энергий.

И он почувствовал своего Герольда.

Мелькнуло и пропало ощущение внимания, на миг разошлась реальность выпуская из своих объятий могучий разум и черты вечно меняющегося лица на миг замерли. Взгляд пылающих фиолетовым огнем глаз обратился на таури и Хронос вопросительно приподнял бровь, предпочитая чтобы все то что он мог выхватить из разума Хрониста, было воплощено в обличье слов.

— Прибыл вестник от Харида. Следов Ушедшего в пятом секторе не обнаружено. Нерожденные с каждым днем все наглее, но пока держатся на расстоянии. Автоматы показали себя выше всяческих похвал... как и маги. Просит прислать еще.

— Хорошо. Что-то еще?

— Нет. — Кхел-Рон перевел взгляд на посох. — Ты колдуешь с ним третье десятилетие, мне уже страшно к нему приближаться... что ты пытаешься такое сотворить?

Хронос лишь, хмыкнув в ответ на эти слова, протянул ладонь. Изумрудный посох истаял дабы воплотиться уже в руке и примарх поставил его перед собою. Кхел-Рон благоразумно не приближаясь и не прикасаясь к артефакту руками и разумом окинул его взглядом и вопросительно посмотрел на него. Примарх смерил его ироничным взглядом, но сказал вовсе не то что таури ожидал услышать.

— В Списки нужно внести новое Имя.

— Какое? — голос Хрониста едва заметно дрогнул. Новое имя появлялось нечасто и каждое несло в себе частицы Знания выловленного его Господином из нитей Судьбы, Времени и Вероятности. Темного, неприятного и жестокого Знания. И каждое имя наполняло его душу волнением: даже то что Он улавливал из мелодики звуков и смыслов грозило ввергнуть его разум в пучины безумия, а что познал тот кто видел все сам? Тот кто вытаскивал имя из далекой бездны эфирного океана? Что видел Хронос?!

— Лоргар.

Имя прозвучало. Таури прикрыл глаза, выхватывая кусочки видений из переплетений смыслов и значений, уловил видение войны, гиганта с золотой кожей — поверженного, но несломленного, клинок цвета ночи прислоненный к его шее, битву странных людей в массивных доспехах и открыл глаза.

— Запишу.

Легко ударив пяткой посоха по земле, примарх устремился вперед. Каждый его шаг вызывал лавинообразное изменение ландшафта.

Шаг и мир искажается — путники стоят на просторной поляне. На ней сидят кучками дети, горящие от любопытства глазенки пристально наблюдают за учительницей. Голос таури — молодой и звонкий приносит слова:

— А сейчас, дети, мы будем учиться такой дисциплине как Фитомантия. Давайте, для начала я покажу вам как создавать тростняков — молодая, не справившая второе совершеннолетие* таури протягивает ладонь к ближайшему кусту, сплетает формулы простейших вычислений и куст превращается в несуразную, даже на вид хрупкую, тщедушную фигурку тростняка. Временно оживленный конструкт делает несколько неуверенных шагов и замирает, дети вскакивают и бегут к нему...

— Прелестное зрелище — с улыбкой заметил Хронос, следующим шагом меняя картину на вид просторного, подземного зала. Вокруг высящегося в центре механизма суетятся многочисленные фигурки, кричат, возбужденно махают руками — каста Творцов активно пытается разобраться в работе очередного механизма Древних. — Никогда не устану им любоваться. — следующий шаг превращает пещеру в открытый всем ветрам пик.

— А я вот никогда не привыкну к этим его свойствам — ворчливо отозвался Кхел-Рон, имея в виду Лабиринт, — кто его вообще создал?!

— Не уверен что его вообще создавали, — шаг и мир вновь меняется, башни Аксалона драгоценным камнем высятся вдали.

— В смысле?

— Лабиринт стар, очень стар. Его возраст — десятки миллионов лет, а структура невероятно сложна. Он будто часть Имматерума, очень близкая непостоянная и непостижимая часть... будто частица лабиринта... — Хронос оборвал речь, не желая произносить Имя, и помедлив, проигнорировав косой взгляд Кхел-Рона, продолжил — раса что могла бы создать такое, должна быть невероятно могущественной и древней. Наверное, даже древнее звезд...

Последний шаг и Лабиринт выпустил их из своих объятий в реальность — посреди величественной витражной галереи центрального дворца Аксалона.

* * *

Галерея была пуста, лишь звонкое остаточное эхо наших слов металось высоко под сводами арочных перекрытий, принося ощущение пустоты.

В будущем, я отчетливо видел тени таури и людей. Целые толпы теней блуждали в переплетениях нитей Пряжи, открывая моему, на миг затерявшемуся во Времени взору шумное многолюдье живого, населенного города. Миг прошел оставив после себя послевкусие нетерпеливого ожидания и гордости и я вновь вернулся в настоящее, — то настоящее где жителей не хватало даже на полноценное население одного единственного города. В этом настоящем, чуть более ста тысяч таури было размазано тонким слоем по десяти городам и более чем тридцати поселкам. И немалую часть этих ста тысяч составляли дети...

— Куда сейчас? — голос Кхел-Рона отвлек меня от невеселых раздумий. Тихая мелодия Обелиска раздавшись сразу после его слов знаменовала закат.

Я задумчиво глянул на темнеющее небо. Провел взглядом спускающийся к воздушной пристани фрегат.

— Закат... время Мистиков.

— Ты вроде хотел сегодня научить чему-то особенному Фениксов.

— Да? — я на миг задумался вспоминая и раздраженно взмахнул головой: Грёзы Лабиринта все никак не хотели отпускать меня из своих пут, туманя сознание и путая мысли. — Раз хотел, значит займусь. Ты со мною?

— Пропустить такое зрелище? Да никогда!

— Ты как всегда любопытен, — отметил я, быстрым шагом пересекая галерею.

— Это единственное что мне осталось...

— Ты сохранил волю... цени это.

Он лишь кивнул. Галерея закончилась, за нею мы прошли сквозь центральные залы дворца, вышли в сады, прошли мимо Обелиска — напоенной теплом, увитой вязью золотых рун обсидиановой колоны, тихой мелодией отсчитывавшей время, прошли сквозь зеркало телепорта и вышли на внешний край города. Вид отсюда открывался замечательный: Проплывающие чуть ниже края острова, вызолоченные последними лучами облака, стаи тетрадонтов с отчаянными криками стремившихся навстречу светилу, проплывавшее в вышине колоссальное полупрозрачное покрывало гигантской медузы, и воздушная пристань со стоящими на приколе тремя грузовыми баржами с суетящимися вокруг них механизмами. Управляемые системой гравитаторов и автоматонами, громадные двухсотметровые корабли парили в атмосфере планеты, изредка становясь на прикол в пристанях и перевозя по воздуху ресурсы, провиант, механизмы и все то что нельзя было доставить сетью телепортов в самые отдаленные места нашей столь небезопасной в последнее время планеты.

— Настанет ли миг когда мы сможем без опаски пройтись по поверхности нашей планеты не скрываясь от взора демонов? — с затаенной тоской в голосе спросил Хронист, наблюдая за покидающими массивные, но плавные силуэты барж, тюками. — Мы скрываемся за щитами, а они становятся с каждым днем все наглее и опаснее. Мы начали терпеть все большее потери в последнее время.

— Чувствуют твари свой конец, — хмыкнул я, — Проект "Сердце", "Потерянный" и "Расколотый" вот-вот придут в действие. Очень скоро мы вернем себе этот мир...

— "Расколотый"?

— Время идти. Молодые дарования ждать не любят.

— Да уж, — хохотнул Герольд, шагая следом за мной, — как вспомню разрушенную Коллегию, так сразу на смех пробивает... сквозь слезы.

— Да, мне тогда пришлось заново накладывать печати и отсекать Океан Душ от реальности. Знатно дети повеселились... а уж сколько погибло. — Виновных я наказал, но с тех пор, все занятия в Коллегии происходят под надзором учителей, а вне ее, дети до обретения полной сознательности носят Кольца Пустоты — сделанные из фазового железа и намертво блокирующие способности учеников артефакты.

— Знаешь, по моему эти евгенические программы по усилению способностей поколений даже слишком эффективны. Лишь за последний месяц мы были вынужденны гибернировать сразу пятерых матерей, чьи дети получили слишком большие способности от рождения... разум не справляется и дети просто ломаются... твоя кровь слишком эффективна. Мы еще не готовы к такому прогрессу. Творцы не успевают стабилизировать геном.

Я задумался.

— Как только все новорожденные будут нести в себе частичку моей крови, прекращайте прививки. Будем развивать дальнейшие способности естественным путем.

Технологии древних в плане генетики обладали впечатляющей силой. Привить частичку моего генома новорожденным детям путем трехкратного введения моей очищенной и подготовленной крови, и как следствие шестилетней легкой мутации, многократно усиливало псайкерские способности детей, одновременно прививая им некоторую устойчивость к варпу. Цена же... таури и так не отличались плодовитостью, трое детей у пары за триста-четыреста лет жизни, считалось нормой и даже высоким показателем, а после изменений это параметр грозил упасть до двух, и даже одного. Да, дети рождались крепче, сильнее, выносливее и приспособленней чем обычные, никогда не болели, обладали впечатляющей регенерацией и психической мощью, но все это компенсировалось смертностью от разрушающегося под гнетом непривычной силы разума и долгим циклом взросления. Это можно было поправить, но для того мне нужен был кто-то кто разбирается в генетике на уровне гения, — мои способности увы, лежали чуть в иной области, и разбрасываться по всем направлениям я физически не мог. Пока не мог...

Но если поиски увенчаются успехом...

— Двадцать лет...

— Что?

— Если все пройдет гладко — двадцать лет и мы вычистим эту заразу.

— А дальше... космос... — мечтательные нотки в голосе Кхел-Рона заставили меня усмехнуться. Идея космоса, захватила таури всей душой. Они начали жить ею, мечтать о ней и жаждать ее... достойная мечта народа, что всю жизнь видел над головой лишь своды пещер и дрожал от страха пред нерожденными.

— Верно. Мы пришли.

Врата Коллегии Аксалона высились пред нами. Вообще слово Коллегия по отношению к этому учебному заведению было несколько... некорректным. В гигантском комплексе занимавшем почти треть города, жило все молодое поколение таури и обучали их всему, — всем профессиям, премудростям жизни и искусству управления телом и разумом. Именно здесь проходило первичное распределение по кастам, а учителя — лучшие из лучших — поверхностно преподавали знания: от искусства боя до знания механики.

И защищен комплекс был соответственно. Духи Предков воплощенные в материальную оболочку несли стражу своих потомков, могущественные чары и обереги наложенные мною лично, закрывали ее даже от взора лучших предсказателей, сфера уплотненной реальности и поля Геллера блокировали вход незваным гостьям из Имматерумма, два титана, сотня стражей, комплекс щитов, стационарне орудия и множества автоматонов — из Матерума. После прорыва пятнадцатилетней давности это строение стало самым защищаемым на всей планете.

Пройдя Врата, под взором тысяч орудий мы попали в обитель знаний. Сумерки прочно обосновались на земле, но здесь, несмотря на время при свете мерцающих садов дети играли, веселились, и учились невзирая на время суток и обстановку в мире. Здесь был их мир — мир счастья, игр и мудрых учителей.

Мы прошли мимо них, сопровождаемые веселыми приветствиями крох и почтительными поклонами учителей, миновали сады и оранжереи, тренировочные полигоны и мастерские, маленькие, но уютные особняки, вошли в центральный корпус и поднялись на самую высокую башню Коллегии. Здесь было темно, лишь многочисленные изумрудные огоньки разбивали тьму сапфировых залов, отражаясь в потолках психоактивной ртути, мерцая на диаграммах и пиктограммах вплавленных в полы.

Отворив створки единственного зала я вошел внутрь и сразу попал под прицел восьми взглядов. Восемь Фениксов — увитых живыми татуировками таури в алых как пламя одеяниях, прекратив все разговоры мигом нацелили на меня свои взоры. Сидевшие чуть в стороне семеро Мистиков ограничились тем что чуть развернули ко мне слепые головы закрытые полумасками-тиарами черного серебра без прорезей для глаз.

Маги имевшие дело с миром потустороннего, общавшиеся с сущностями варпа — они променяли зрение на более глубокое видение Имматерума, став навеки слепыми.

— Где Харон?

Мне ответил негласный предводитель Мистиков — владевший семирунным посохом Кагнар-Харо:

— Он в отряде Харида, не успел прибыть.

— Значит будем начинать без него. Мой урок будет более полезен Фениксам в силу специфики их... сущности. Но и вы — Мистики сможете почерпнуть немало интересного из моего урока.

— Почерпнуть немного вашей мудрости для нас честь, Примарх.

— Хорошо, — я окинул взглядом заерзавших в нетерпении огневиков, — Фениксы, сегодня мы будем с вами учиться...

Семнадцать теней мчались сквозь лесную чащу, бесплотными фантомами проскальзывая меж ветвей и проносясь под носом у лесных обитателей. Ничто не указывало на их присутствие, лишь смутные тени и размытые пятна мелькали в просветах, не успевая за своими обладателями. Густая чаща кончилась, когда отряд начал приближаться к неприметной долине у гор: начался более редкий лес поросший могучими гигантами и усеянный многочисленными полянами.

Выскочив на очередное открытое место, предводитель отряда, повинуясь неявному чувству опасности поднял руку останавливая отряд и развернувшись выцепил взглядом единственного в отряде Мистика, вопрошающе кивнул. Маг замерев посреди поляны, вонзил посох в землю, поднял голову прислушиваясь. Отблеск солнечных лучей пробив кроны деревьев прошелся по темным узорам маски, серебристой коже и седым волосам и будто утонул в черной тьме одеяний.

— Восемнадцать нерожденных. Среди них вождь... — таури снял маску и раздраженно помассировал виски, аккуратно огибая разъемы нейроконтактов. Поднял слепой взор на предводителя отряда и тот с внутренним содроганием увидел как разгорается пламя голода внутри слепых лиловых зрачков. — Харид, это те же твари что зажали нас возле Гряды Нур...

— Шаман есть?

— Нет.

Кивнув, Харид на миг задумался и перевел взгляд на стоявшую чуть в отдалении от отряда призрачную фигуру человека:

— Скарубакс, как далеко до следующего объекта?

— Восемь миль.

— Вести их неразумно... Значит засада, — подняв голову он негромко распорядился: — ищем место. Зажмем этих тварей и уничтожим... пока не стало слишком поздно.

Отряд разведчиков вновь сорвался на бег, в мгновение ока скрывшись из виду.

* * *

Урок прошел гладко, ученики почерпнули немало ценного для себя и разошлись по покоям обдумывая новую информацию. Я же, в сопровождении своей неотлучной тени направился в место, о существовании коего знала лишь горстка избранных. Мы направились в место где ковалось будущее этого мира.

Оно находилось глубоко под землей: глубже чем Древо и лаборатории Прежних, глубже чем даже Лабиринт, и путь туда, пролегал лишь через одно единственное место на планете — сам Лабиринт, его центр что я назвал Путями Искажения.

Пройдя по ним, мы оказались в небольшой темной каморке глубоко в недрах мира. Прошли насквозь многометровую каменную преграду и очутились в длинном туннеле. Он был просторен и ярко освещен. Его обсидиановые стены были гладко отшлифованы, укрыты вязью оберегающих от чуждого взора рун, увиты многочисленными сплетениями кабелей и энергетических лей, что начинаясь от подножия Древа уходили далеко вперед, исчезая из виду за поворотом. Убедившись что вязь рун непотревожена, а значения цепочек многомерных символов совпадает с намертво выжженными в моем сознании, я обратил внимание на сосредоточенного Герольда.

— Что?

— ...Выглядишь усталым, — после небольшой паузы отозвался тот, — когда ты в последний раз нормально отдыхал?

— Ты сейчас похож на Сиалу, — отметил я начиная путь. — Точно такая же забота и настойчивость переходящие в навязчивость... У меня нет времени отдыхать. Слишком много дел меня ожидает.

— Девочка просто заботится о тебе как умеет, а ты не обращаешь на нее внимания. За всю свою жизнь, ты, к сожалению, так и не научился понимать женское сердце.

— Структурно, оно ничем отличается от мужского.

Я ухмыльнулся про себя, увидев как скривилось в непередаваемой гримасе отчаянья лицо Хрониста. Он хотел что-то сказать на эту тему, но тут мы прошли сквозь незримый барьер и воздух наполнился тяжелой удушающей горечью. Подавившись своими словами Кхел-Рон грубо выругался, и воскликнул:

— Никогда не привыкну к этой дряни! Зачем ты их оставил?!

Протянув руку к ближайшей щели между леями я поманил прячущуюся там тень и она, радостно затрепетав, ринулась мне навстречу. На миг раздались неясные шепотки, стены покрылись паутиной изморози. Обвив руку теплым пушистым телом, тень, блеснув алыми глазами, рыкнула на отшатнувшегося, взявшего на изготовку посох Хрониста и исчезла. Вместе с ней исчез и запах миндаля.

Я перевел на таури ироничный взгляд.

— У них много положительных качеств и неуязвимость к обычному оружию, — лишь их часть.

— Мерзкая дрянь! Никогда к ним не привыкну!

— Привыкнешь, — отрезал я, устав слушать его причитания. Эту тему мы поднимали много раз, и каждый раз она заканчивалась одинаково, а продолжать разговор он не осмеливался, однажды зайдя в своем возмущении слишком далеко и ощутив на себе мою ярость

Он и сейчас промолчал, лишь в мыслях выразив свое несогласие со мною, но вновь — как и всегда — занял свое место чуть сзади и сбоку от меня, когда я направился вперед.

Как и всегда, моя тень, следовала за мною неотлучно.

Туннель скоро закончился и, пройдя под внимательным взором стражей распахнувших пред нами врата, мы вошли в просторный зал. Он был громаден, настолько громаден что даже мое зрение не позволяло увидеть противоположный край, и был полностью заполнен чудовищных размеров механизмами вздымавшимися лесом плавных линий и ажуром сплетений. Выходящие по бокам от створок леи тянулись в центр этого зала и там разливалось призрачное сияние, окутывавшее предметы искрящей синей кромкой, вытягивая тени и заставляя дрожать само мироздание.

Тонкая вуаль истонченной реальности была готова прорваться смертоносным вулканом в любой миг, и лишь обжигающие золотым пламенем, ощущаемые самим краем сознания контуры заклятий, уберегали плоды наших многолетних трудов от бесславной гибели в токах бушующего варпа.

Лишь они, да моя воля оформленная в бесконечно сложные формулы Исчислений.

Многочисленные автоматы трудились здесь под управлением единого разума создавая механизм что в будущем мог перевернуть сам ход событий, но до завершения его было еще очень много лет. Много здешних лет.

— Давно не виделись, — он вышел из-за мерцающей колонны в сопровождении аватары, вытирая на ходу руки и пытаясь растянуть губы в улыбке. Выходило плохо. — Много времени прошло с вашего последнего визита.

— У нас прошла лишь неделя, — заметил я.

Творец лишь оскалился в подобии ухмылки. Лицо молодого таури состарившегося раньше времени, но сумевшего добраться до вершин истинного понимания механики, обратилось к кольцу окружавших источник сияния, пылающих синевой колон резонатора.

— Мы прошли очередной этап созидания... Никто до сих пор никогда не создавал ничего подобного... будем надеяться что заработает.

— Вероятность разрушения конструкции 87,16% — вступил в разговор аватар ИИ, — но возможность переосознания вероятности растет по экспоненте, выводя значение до низких: 15,3440%

— Если перевести на нормальный язык, то у нас два варианта: заработает или...

— Или что? — подозрительно поинтересовался Кхел-Рон.

— Или мы не соберем костей, — философски закончил фразу Творец. ИИ вскинулся от таких слов, совершенно по человечески вступая в грубую перепалку где ни одна из сторон не сдерживалась в выражениях, с жаром отстаивая свою точку зрения.

Я усмехнулся, отворачиваясь от компании и устремляясь по направлению к источнику. За спиной раздался глухой удар чего-то твердого о что-то пустое, негромкий вскрик и довольный Кхел-Рон, покачивая посохом занял свое место. Обогнув группу автоматов возившихся у одного из чудовищных блоков, и миновав лес пустотелых, заполненных психореактивной жидкостью резервуаров, я вплотную приблизился к источнику сияния — громадному кристаллу в два моих роста висевшему в воздухе над постаментом и заливавшему все вокруг ослепительно-ярким синим сиянием. Кристалл, являвшийся сердцем механизма, окутанный вуалью ажурных конструкций и соединенный с многочисленными полупрозрачными кабелями, что подобно корням змеились по всему залу пропуская сквозь себя волны энергий, был краеугольным камнем всего, плодом физической и метафизической наук, единением механики Прежних и псионической мощью и познаниями Будущих.

Он соединял в себе магию и науку.

Он был совершенен.

Его сияние не мешало мне разглядеть узоры схем что покрывали его грани, и убедиться что все идет по плану, но, прежде чем заговорить, я позволил себе несколько минут насладиться его сиянием.

Герольд застыл рядом, благоговейно взирая на кристалл и был настолько поглощен им, что мне пришлось несколько раз окликнуть его, прежде чем я добился ответа. Увидев что в его взоре появилась осмысленность, я негромко сказал:

— Я буду у себя.

Кивка я уже не увидел, протискиваясь сквозь обретшие объем контуры могущественных заклятий. Они сопротивлялись до последнего, не желая пропускать даже меня — их создателя, но в конце концов позволили мне пройти и переместиться ко входу в лаборатории.

Герметичные створки на миг распахнулись, впуская меня и захлопнулись за спиной, впуская в напоенную запахами растворов и озона атмосферу лаборатории. Окружив себя пленкой изолирующего поля, я метнул сжимаемый в руках посох в центр лаборатории где он лег на свое место и, приняв из рук Восьмого планшет, ознакомился с изменениями произошедшими за время моего отсутствия. Сняв движением руки пленку стазис-поля приблизился к распростертому на столе телу и внимательно посмотрел на пульсирующее во вскрытой грудной коробке изумрудное сердце...

Лес был пуст и безмолвен. Мертвая тяжелая тишина опустилась непроницаемым покрывалом на чащу и ни один зверь либо птица, не осмеливались нарушить ее. Лес чувствовал врага, чуждого самому понятию живое. Лес чувствовал демонов...

И он, чувствовал их так-же отчетливо как и сама природа.

Восемнадцать огоньков пылающих злобой и древней как сам мир ненавистью, отражались пред его духовным взором, мелькали радужными пятнами в океане энергий мира, и, казались вырезанными из темной ткани силуэтами на внешнем, проецируемом нейроконтактами Тиары в кору мозга монохромном зрении.

Он чувствовал их.

Он звал их к себе, улыбаясь в лики нерожденных тварей.

Высокая фигура в одеяниях цвета тьмы высилась посреди поляны, освещенная светом солнечных лучей, и, нагло усмехалась оскалом игольно-острых клыков, приветствуя показавшихся врагов.

— Вы долго, твари!

Семнадцать против восемнадцати. Демоны против смертных. Практически равное число. Случайность или нет? Неважно! Важно лишь то, что победа в этой схватке зависела не от числа, а от умений. Умений убивать.

Вихрь битвы завертевшись на поляне, с самых первых мгновений собрал жатву душами. Нити сапфировых лучей, сбросивших маскировку таури взрывами конверсионных полей разбросали врагов в стороны, взамен, брошенное умелой рукой копье, лишь частично отразившись личным полем защиты, как игла лист бумаги пронзило экзоскелетный доспех рейнджера, пришпиливая таури как бабочку к дереву. Веер темно-синих, почти черных "Слез Агни" сорвавшись с навершия посоха Мистика, испепелил сразу троих нерожденных, зажигая костры бездымного пламени в местах соприкосновения с землей и растительностью, но второго удара нанести ему не дали, почуяв аромат души псайкера, — такой сводящий с ума, дразнящий доступностью и одновременно приводящий в бешенство ноткой затаенной опасности демоны бросились вперед, более ни на что не обращая внимания.

Манок сработал успешно.

Оказавшийся на острие атаки, безраздельно завладевший вниманием врагов Харон усмехнулся, отбивая вражеские копья сыплющим искры посохом, и на миг исчез из виду пропуская удар сквозь себя, размашистым ударом смяв костяной шлем провалившейся вперед твари, отскочил назад. Темный вихрь как ветер сухие листья разметал наседавших демонов, подставлял их под удары собратьев. Выхватив взглядом вождя Мистик ударом незримого молота отбросил врага назад и впечатал пятку посоха в землю. Четыре руны ярко полыхнули радугой, и в воздухе между противниками повис знак "Власть", захватил внимание поднимающегося демона и начал дробиться, множа свои значения, усиливая давление на разум, стремясь поглотить, подчинить сознание соперника.

Поняв что сейчас произойдет Харид взревел:

— Не дайте им уйти!

Дразнящий аромат добычи сменился жгучей ноткой смертельной опасности и, сообразившие что угрожает им далее демоны, бросились врассыпную, закрываясь от влияния Мистика бросая на погибель своих собратьев и уворачиваясь от выстрелов орудий таури. Еще четыре твари отправились обратно в варп, но оставшиеся уже достигли краев поляны готовясь покинуть реальность...

Сразу два демона расплылись маслянистыми пятнами разводов по пленке расщепляющего поля. Сбросив маскировку, титан выпрямился во весь рост наводясь на цель. Выстрел орудия темной волной прокатился по поляне гоня пред собою ударную волну и оставляя позади лишь пустоту выглаженной до состояния стекла земли.

Подлежащие уничтожению цели исчезли и титан вновь замер громадной, но невозможно бесшумной для таких размеров горой псевдомышц и органической брони. Соткавшийся из воздуха голографический аватар шагнул к предводителю отряда, ожидая дальнейших указаний. Получив приказ совсем по человечески кивнул и испарился. Окутавшийся маскировочными полями титан, мерными выверенными шагами исчез за кронами деревьев и Харид обратил внимание на застывшие фигуры в центре поляны.

Знак "Власти" погас. Тело вождя рассыпалось горсткой невесомой пыли. Вслед за ней на землю, тяжело дыша, опустился Мистик. Замер на несколько минут и сжав посох попытался выпрямиться, и тут-же замер остановленный ощущением дула у виска.

— Назови свое имя! — в эти три слова таури вложил все доступные ему силы и Харон ответил. Не смог не ответить.

— Харон, сын Кроста, внук Мордиана... такой ответ тебя устроит, Харид?

— Вполне — кивнул предводитель, убирая пистолет и подавая руку Мистику, — сам знаешь, я должен был убедиться... — и глядя на поглаживавшего пятирунный посох мага, спросил: — Что ты получил?

Вместо ответа, Мистик просто ткнул себя клинком в грудь. Наткнувшийся на незримую преграду клинок разлетелся искрами, а таури торжествующе усмехнулся.

— Полезная способность, — кивнул Харон, направляясь к снимающим с дерева пришпиленное тело. Ухмылка слетела с лица Харона когда он увидел погибшего друга. Убедившись что других погибших нет и исцелив несколько ранений он опустился на колени рядом с телом и положил руку на грудь. Надавил.

— Рано тебе еще к Предкам, дружище...

Бездыханное тело выгнулось в эпилептическом припадке.

* * *

С тихим шипением створки распахнулись и Кхел-Рон шагнул вглубь лаборатории. Всегда освещенное помещение было погружено в тьму и лишь тусклые огоньки голографических панелей освещали его, разгоняя кромешный мрак до полуночных сумерек. Тихо гудели репликаторы, шипели капсулы, гудели скрытые механизмы, — несмотря на тьму, помещение было наполнено жизнью, но его хозяина нигде не было видно.

Прищурившись таури повертел головой, выискивая фигуру примарха, прислушался к себе и повинуясь глубоко скрытому внутри его сути чувству сродства хозяина и Герольда направился вперед. Миновав целый лабиринт неизвестного назначения механизмов он вышел на заставленное низкими стеллажами и столами пространство огляделся и поспешно зашагал влево.

— Хронос, прибыли известия от отряда Харида, он говорит... что это такое? — отшатнувшись хронист попятился назад, не отрывая взгляда от фигуры гиганта в потемках принятого им за Хроноса. Высокий, лишь на две головы ниже примарха, но такой-же мускулистый неизвестный человек был полностью обнажен и стоял неподвижно вытянувшись по швам в центре прозрачного куба. Лицо с тонкими чертами напоминало застывшую восковую маску, а в центре нечеловеческой топографии груди, мерно пульсировал изумрудный сгусток. Уткнувшись спиной во что-то угловатое и высокое, хронист угрожающе выставил посох вперед и грозно осведомился:

— Кто ты? Что ты тут делаешь?

Ответ пришел откуда он не ждал: из тьмы, слегка насмешливым, усталым голосом.

— Глина. Заготовка под нечто большее что возможно им станет... — примарх подошел вплотную и закончил свою фразу: — а может и нет. Можешь называть это големом.

— Големом? А что это?

— Ожившая кукла что ведома оживляющими чарами и полностью подвластна своему хозяину... Ей не ведом страх и боль, она идет вперед повинуясь лишь вложенной в нее цели и воле хозяина. Совсем как эта заготовка. В ней нет души и жизни, это лишь груда геноизмененной плоти... Ты пришел сюда дабы расспрашивать меня о моих делах?

— Я пришел сообщить что Харид передал весть: они нашли еще одно убежище Ушедшего... И оно заперто!

Примарх расхохотался.

— Отличные новости! С этого и надо было начинать! Идем! С неяркой вспышкой изумрудный посох воплотился в руке хозяина и мир исказился меняя свои очертания.

Часть 13

Текучие волны искаженной реальности вывели нас в долину пред вратами очередного комплекса Древних — множества связанных воедино сооружений с изменчивой структурой и могучей оборонной системой подконтрольной ВИ. Этот комплекс ничем не отличался от других, все те же плавные линии гармонично вписывающихся в ландшафт зданий, острые шпили нескольких башен, вуаль энергетических полей укутавшая комплекс тенями и ощущение скрытой угрозы. Внимание оборонительных систем буквально физически царапало разум.

Неудивительно что разведчики раскинувшие лагерь прямо пред вратами комплекса, ощутимо нервничали, невзирая на присутствие рядом громады Титана, способного в одиночку уничтожить весь комплекс.

— Господин, — высокий таури в мимикрирующей броне преклонил колено. Линии серебристого доспеха едва заметно размывались, превращая его в призрачный мираж на полотне мира и лишь плавные обводы поглощающего сам свет излучателя на спине выдавали его присутствие. — Рад вас видеть!

— Докладывай.

— Оборонные системы комплекса активны и в полном порядке, попыток взлома не предпринималось, однако первичная диагностика показала что все параметры доступа заблокированы. Оборонные системы бездействуют, однако... это ощущение...

— Они ждут, — задумчиво ответил ему я ощущая как концентрируется на мне внимание систем, как становиться все более враждебным чужое внимание. — Ждут наших действий...

Харид коротко кивнул, становясь рядом и устремляя взор в сторону комплекса.

Я окинул взглядом отряд. Потрепанная броня, ослабленные связи души и тела у нескольких бойцов, усталый вид... сюда пробивались с боем. Очевидно враги очень не хотели пускать к этому месту. К тому же я чувствую влияние варпа на одном из них.

— Харон, подойди!

Таури во тьме одеяний, приблизившись склонился, вопросительно поприветствовал:

— Мой господин?

— По прибытию пройдешь обряд Очищения! — он одолел в ментальной битве могучего врага и приобрел могучую способность, но вместе с нею и частичку скверны варпа. А скверну следует уничтожать без промедлений...

— Да, господин.

Проводив его взором я вернулся к главному — лаборатории. Один из бесчисленных схронов Древних, таящий внутри их секреты, шкатулка наполненная сокровищами что ждут лишь того кто их заберет. Если сможет одолеть дракона на страже. Страшно и до безумия вожделенно узнать что храниться внутри...

— Все назад! Отойти к линии леса и ждать указаний оттуда. Кхел, ты тоже.

Герольд колебался до последнего, но против прямого приказа пойти не смог и неохотно отошел к остальным, призывая ветра варпа к себе и усмиряя разумом.

И лишь когда все отступили на безопасное расстояние я направился к вратам. Медленно, под взором орудий приблизился вплотную. Каждый мой шаг отдавался звоном натянутой пряжи времени, напряжение повисло в сгустившемся воздухе, стремясь превратить мучительное нервное ожидание в вихрь событий, водоворот огня и крови, чуждый разум напрягся готовый атаковать в любой миг, ожидая лишь повода, лишь мгновения слабости и угрозы. Но я не дал ему сего мгновения, приблизился и прикоснувшись к текучему металлу врат обратился напрямую:

— Я не враг, а наследник. И я пришел за наследством.

Ответ пришел спустя целую вечность, чужое сознание настороженным зверем закружилось поодаль желая, но опасаясь поверить.

— Кто ты?

— Тот кто не желает тебе вреда. Человек.

— Зачем мне верить тебе?

— Я мог уничтожить тебя незамедлительно, я мог сокрушить твой разум и тело без усилий, взять то что причитается мне по праву силой... Я не стал этого делать... Не это ли лучшее доказательство моих намерений? — я замер в ожидании ощущая как текут мысли синтетического разума, искусственной души в кристаллической оболочке вычислительных систем комплекса. Повлиять на них, осторожно, не привлекая внимания, облегчить тревогу создания и подтвердить свою правоту было несложно. Меня уже достаточно изучили дабы подтвердить мою сотворенную суть и отсутствие чуждости искаженного творения.

— Верно... доказательство... — спустя долгий миг пришло согласие, — чего ты хочешь... наследник?

— Мне нужен твой хозяин, твой господин — последний человек сего мира. Тот кто правил им и кто утратил его.

— Он ушел... уже тысячу двести три планетарных цикла его присутствие не наполняет меня... его здесь более нет!

— А что осталось?

Тихий голос затихающим вдали эхом прошептал "Посмотри..." и металл под рукой исчез. Изменения волной прокатились по нутру комплекса выстраивая длинный прямой путь к ответу на мой вопрос. Не позволяя сомнениям завладеть разумом я ступил на этот путь, миновал его и пройдя сквозь тройные створки шлюзов очутился в просторном помещении. От много раз виденных генетических комплексов он отличался незначительно, — чуть более специализированное оборудование, меньше образцов, отсеченные источники питания...

Под ногами искрили толстые кабели. Они прихотливыми змеями вились по плитам белого металла, зачастую одним своим концом уходя в основание того или иного механизма, иным же... на пятачке безжалостно очищенного от оборудования пространства прямо в центре высился саркофаг. Высокий и массивный, опутанный паутиной кабелей и шлангов он был пригоден к использованию о чем наглядно сообщала мерцавшая у изголовья голопанель. И был покинут по меркам остановленного времени совсем недавно.

Приблизившись к разместившемуся рядом с саркофагом постаменту я провел пальцами по округлой выемке на вершине поднимая взвесь ноосферных обрывков информации. Нет сомнений, именно здесь — в этом гнезде, находился ЛГК*. Сокровище стоящее сотни миров, он находился прямо здесь, в предназначенном для него гнезде и был использован с целью изменения кого-то лежавшего в саркофаге...

Интересно, кого и зачем? С какой целью?

Один из наиболее уцелевших обрывков невесомо прикоснулся к запястью и, замерцав, влился струйками информации в плоть, вплетаясь в сонм струящихся в жилах знаний. Изменение дермальных клеток в природную броню...

— Зачем тебе, величайшему ученому, нужно было настолько изменять себя? Неужели ты настолько жаждешь мести?

Отряд под предводительством Харида скрылся в чаще, направляясь к последней точке своего путешествия последнему возможному пристанищу Ушедшего и я обернулся к неслышно приблизившемуся Хронисту. Он молча стал рядом со мною и глядел вслед уходящим пока даже макушка титана не скрылась за стволами древесных гигантов.

— Тягостно наблюдать как уходят те кого ты помнил с самого рождения, те чьи имена живут у тебя в разуме возглашая: "Мы живы пока нас помнят!".

— Мы еще не раз будем наблюдать эту картину, и не раз следить как погибают самые молодые, самые лучшие... — я посмотрел вверх. Темнеющие сумеречные небеса рассекал клин молодых, только покинувших родительские гнезда тетраподов. Звенела восторженная песня уплывающих в иную, взрослую жизнь ящеров. Улыбнувшись я прошептал: — ведь наше будущее — бесконечная война.

— Зачем оно тебе, Хронос? Зачем мы тянем время разыскивая то чего возможно уже и не существует? Мы могли бы создать армию механических воинов, пустить в бой машины, либо воспользоваться знаниями Прежних, создать живых монстров, вывести с ними и наших воинов в битву... пусть великой ценой, но мы бы победили и мир бы был нашим... Так почему?

Не все, но часть истины сказать я мог. Малую, очень малую часть правды.

— Эта война, будет уделом людей, а не машин и монстров. Таково главное условие... война людей, что пройдет без единой потери...

— Условие чего?

— Настоящей, не сиюминутной победы... Кхел мне нужно уйти, — я жестом остановил дернувшегося таури, — уйти одному.

Разумеется он был против, но как всегда, понимая что спорить бесполезно, смирился.

— Куда ты пойдешь?

Я обернулся, окинул взглядом копошившихся у стен Творцов, накладывавших обереги на стены комплекса, оглядел причудливо изрезанный рельеф скал, темнеющий частокол чащи, и остановился на видневшемся далеко вдали, уходившей в небеса вершиной, заснеженной горе. Пик Великана.

— Туда. На самый верх.

* * *

Щит мерцал и переливался под ударами бушующей вьюги. Ярящаяся стихия, закрывая мир белоснежной пеленой, выла от слепой нерастраченной злобы и щерилась мириадами клинков-снежинок стараясь добраться до такой беззащитной внешне плоти

Стоя на самой вершине горы, на просторном уступе и не обращая внимания на столь упорную в своих стремлениях стихию, я смотрел сквозь метель в одну единственную точку.

Стеклянная пустыня. Так называлось это место на картах тысячелетие назад. Единственное пустынное место на планете, занимающее почти четверть континента. Безбрежное море белоснежного, искрящего под лучами солнца песка, лабиринты колонн и стен розового кварца, уникальная живность... тогда она была невообразимо прекрасна и завораживающая... но не сейчас. Мираж на плоти мира. Прореха в ткани Матерума, каверна реальности сквозь которую свободно течет энергия варпа. Течет, и остается на месте, удерживаясь в границах пустыни непостижимым даже для меня образом. Единственное что точно понятно — Душа Мира принимает в этом самое непосредственное участие.

Знали ли Древние создавая Древо, что однажды оно станет душой Альстрии, объединив все живое тончайшими нитями связей? Думаю что нет. Ведь изначально оно было лишь вычислительным центром, сложным, созданным с использованием генной инженерии из клеток мозга, но все же... Время шло, века сменялись веками, а таури, связанные с Древом умирали, наполняя его своими душами. И однажды, когда количество душ превысило определенный предел... оно... по настоящему ожило, эволюционировало, получив свою собственную, сплетенную из сонма душ поменьше душу, связало весь мир паутиной тончайших, вначале и вовсе незаметных нитей.

И заключило прорыв в сферу чистой природной энергии.

Даже отсюда я чувствовал агонию мира, дрожь отвращения и ненависти его Души и неутолимую злобу внутри каверны. То что таилось внутри само стало узником и отчаянно старалось выбраться на волю, взяв то что принадлежало ему по праву силы... и звало меня, звало исступленно, страстно и яростно, призывая утолить скрытую внутри ярость боем, смыть все наносное кровью... Кровью... Кровью...

Мотнув головой я отбросил прочь звучащий на краю сознания назойливый шепот.

— Не сейчас... — тихо прошептал я очищая разум сквозь краткую медитацию и повторил — не сейчас... и не на твоих условиях...

Стеклянная пустыня это начало и конец всему. Дом демонов и их темница. Место где все однажды начнется, и однажды закончиться — победой или поражением!

Соединив пальцы вместе я пристально осмотрел вражескую территорию сквозь получившийся промежуток и опустил руки. Пять башен возводятся сейчас в ключевых точках, шестая будет в этом месте и седьмая в самом центре пустыни. Семь точек где пять представляют собой пентаграмму, а шестая, и наиважнейшая, седьмая, создают вонзающуюся в центр фигуры линию. Вместе, мы создадим колоссальную ритуальную фигуру и заключим сей мир в объятья Ритуала... Да, так и поступим! А сейчас...

Вырвав успевший пустить корни в плоть скалы посох я шевельнул ладонью уничтожая растительность, резким движением высек на камне руну отрицания и напоследок взглянув ввысь, — на мерцавшую далеко-далеко в небесах звездочку "Надежды", спрыгнул вниз. В пропасть, отдаваясь на волю ветра и свободы.

Минуты быстрого полета напоенного свистом ветра и тихим шепотом мира и я, плавно опустившись на очередной уступ направился в вниз. Путь по скалам был долог и увлекателен. Я проложил целую тропу из отметин, пересек два глубоких, будто вырубленных громадным клинком в земной тверди ущелья и выйдя у подножий углубился в чащу.

Деревья, вначале у самих гор невысокие с каждой милей становились все выше и толще пока окончательно не превратились в гигантские колонны насыщенно янтарного оттенка, возносивших свои кроны далеко ввысь, сплетая шатер листвы как свод гигантского лесного храма, где деревья были титаническими колоннами, токи жизни — гимном, а пронзающие свод косые столбы света — ореолом торжественности. Воздух искрился от бесчисленных роев насекомых и переполнявших мир энергий.

За последние десятилетия я редко оставался по настоящему один. Дела требующие моего непосредственного участия, постоянное присутствие рядом Кхела и иных таури, назойливый надзор бесплотных стражей — все это не давало мне по настоящему расслабиться, побыть в одиночестве как в былые времена, когда я, такой молодой и глупый, был один. В те времена лишь природа, такая живая и непостоянная природа сего мира была рядом со мной. И сейчас, оказавшись вновь в своей родной стихии я буквально сливался с нею разумом, принимая ее как нечто непоколебимое, изменчивое, но постоянное, невообразимо могучее и удивительно хрупкое; нечто что никогда не предаст и не обманет.

Когда они пришли, она предупредила меня прежде чувства опасности.

Они выходили из сплетений теней, вызывая своим присутствием дрожь пространства и диссонанс энергий, окружали меня и застывали неестественно неподвижными синекожими фигурами. Сорок восемь сущностей, чьи сути отдавали развращенной скверной. Знаки на их телах вызывали вспышку ненависти и презрения одним своим видом...

Закинув посох за спину, я безмятежно улыбнулся в ответ на слова лживого приветствия и окунулся в океан Исчислений.

Те кто в прошлом именовались нари, были разделены на девять племен, повинуясь нумерологии своего повелителя — Плетельщика Обманов, и девятым из них, повелевал девятый правитель. Особый правитель. Тварь, променявшая свою человеческую сущность на силу и заветы Плетельщика, тварь продавшаяся Хаосу, тварь что настолько жаждала заполучить меня, что в очередной раз присылала своих рабов, обещая, завлекая, уговаривая и угрожая. Жалкая тварь недостойная даже ненависти — лишь пустоты!

Нет смысла выслушивать ее послание, вновь осознавать сочащиеся скверной и ложью слова. Нет смысла слушать, и воспринимать, терзаясь сомнениями и размышляя над обманом — достаточно лишь знать истину.

И атаковать первым.

* * *

Координаты были определенны и механизм пришел в движение. Вздымающийся на суставчатых конечностях, массивный и в тоже время кажущийся необычайно проворным и легким благодаря плавным выверенным линиям корпуса, ординатус более напоминал чудовищного жука чем продукт технологий, но без сомнений принадлежал к одним из самых разрушительных и могущественных орудий на Альстрии. Немного бы нашлось на планете противников для этого, укрытого полуорганической гексагональной броней цвета ночного неба и вооруженного гравикинетическим орудием гиганта, но в данный момент, битва не стояла в списках его задач. Всю свою энергию он направлял на иную цель — добраться до точки назначения. Пройти незаметно и бесследно для всего что захочет преградить ему путь.

И он со своей задачей справлялся, незримой тенью следуя вслед указующему маркеру.

Неспешно следуя пути он миновал леса севернее последнего обнаруженного объекта, обогнул раскинувшееся посреди чащи озеро и вновь углубился в заросли лесных гигантов. Здесь было оживленнее, сенсоры регистрировали многочисленные отметины демонического присутствия и управляющий ИИ принял решение замедлить шаг, одновременно переходя в режим повышенной скрытности. Поле невидимости укутало гиганта, превращая в мимолетную тень искажения воздуха, в сумраке чащи абсолютно незаметного. Предосторожность оказалась нелишней. Уже вскоре ординатус встретился со сторожевым патрулем нари. Демоны прошли прямо под воздетыми конечностями едва не задев один из висевших талисманов.

Проводив порождений варпа вниманием сенсоров ИИ дождался их полного исчезновения в складках реальности и направился к разместившийся впереди, опорной точке маршрута. На подходе, гигант, обследовав точку встречи, и отметив сорок восемь демонических сигнатур, после заключения что смена маршрута недопустима в связи со слишком большими потерями времени, начал подготовку к бою.

Ординатус, сбросив маскировку, готовя главный калибр к бою, укрываясь пустотными полями и стряхивая с корпуса выстраивающихся в боевую формацию тяжелых автоматов сопровождения, постепенно ускоряя ход направился вперед. Со скоростью пикирующего дракона вынырнув из-за чудовищного ствола он нацелил орудие... и скомандовал отмену атаки, останавливая сопровождение.

Угрозы более небыло, и позволив себе несколько минут на изучение странного феномена, ИИ вычислил следующую точку маршрута. Подобрав автоматонов, вновь скрывшийся из виду гигант покинул поляну, по пути, движением конечности раздробив одну из сорока восьми каменных статуй застывших в неровном кольце.

Миновав чащу и взобравшись на скалы ординатус мерно передвигаясь приблизился к первому из ущелий отмеченному на карте, вычислил точку перехода, сопоставляя координаты замер... Плазменное солнце ректора взревело отдавая невероятное количество энергии, искристый белоснежный ореол окутал механизм, стер очертания и вновь проявился уже на другом краю ущелья.

Механизм телепортации не самая нужная технология для титана, но иногда, она совершенно необходима.

Тем же методом миновав вторую расселину, а затем и высокий подъем на вершину горы, "Hostias ferrum" оказался в конечной точке своего долгого пути — пылающая в скале сквозь толщу снега ромбическая руна, и координаты доказывали это с неопровержимой точностью, — и теперь мог завершить путешествие.

— Клинок на позиции, — сообщение отправилось на орбиту и ординатус, складывая конечности прильнул к скале. Прорези в броне по бокам затухли, щиты погасли, автоматоны замерли, а разум ИИ, останавливая все процессы чудовищного орудия, начал затухать. Бушующая вьюга начала заметать все следы гиганта укрыла его толстым снежным покрывалом и искра синтетической души наконец заснула.

Погребенный в снегах на самой вершине высочайшей горы Альстрии, гигант уснул, долгим длиной в три десятилетия сном. Он уснул дабы в один прекрасный момент, проснувшись, выполнить свое предназначение — возвестить конец войны, принеся Ритуалу жертву. Совершенно особую жертву. Когда-нибудь, в будущем...

Жертвенный клинок ждал, дремля в снегах. Могучая машина войны что спала и видела сны. Сны о войне.

Что-то не так...

Первым что я увидел была Тьма. Бархатистая, всепоглощающая непроницаемая тьма, пронизанная бесчисленными золотыми лентами формул покоя. Следуя тихой мягкой мелодии звучащей перебором звездных струн, они вились вокруг меня, обвивали тело, проникали в разум, отдаляя видения кошмаров.

Зафиксировав пробуждение, сработала автоматика. Размещенные в углах покоев люминосферы налились теплым сиянием. Кружащие в воздухе формулы медленно истаяли, оставляя лишь золотистую дымку остаточных кодов, да вспыхивающие рядом инфоблоки оповещений. Отмахнувшись от них, я окинул взглядом покои пытаясь понять что изменилось.

Шары люминосфер, многочисленные книги стоящие стопками на полу и лежащие в беспорядке на столе и полках — рядом с инфокристаллами инкунабулами времен Возрождения таури и золотыми табличками, белоснежная шкура саблезуба на полированной алой древесине пола, многочисленные заготовки и ажурная конструкция незаконченной модели Альстрии на столе...

Все как всегда... Все как обычно?..

Что-то случилось...

Вернув инстинктивно выхваченный клинок на место я поднялся и подошел к темной стене отделявшей покои от лоджии. Вгляделся в матовое стекло...

И вздрогнул.

Всего один краткий миг, но оно было там: безликая аморфная тень, расплывающийся силуэт из злобы и тьмы. Кривое отражение самого себя, усмехавшееся насмешливо и зло...

Краткий миг... и разлетелось брызгами, впуская ветер и дождь.

Услышав звон разбитого стекла, в покои ворвались часовые, по особому распоряжению всегда дежурившие у моих покоев. Рассредоточились, ощупывая пространство в поисках врага, сосредоточили внимание на пробитом

— Господин? — убедившись что никого нет, подал голос один из них.

— Все в порядке. Можете идти.

Почтительно поклонившись они, напоследок окинув покои взглядом, удалились. Убедившись что вышли я поднял один из осколков. Он был пуст. Как и всегда. Тот демон, что отразился в зазеркалье, был не здесь и сейчас, а в эфемерном ничто, отзвуке мыслей и ритме разума. В глубинах моей души. Он был тем кем я мог стать, и тем кого я ненавидел более всего.

Отбросив осколок в сторону я шагнул под сень бури бушевавшей над Аксалоном.

Дождь хлестал с силой кнута по обнаженному телу, ревущий ветер, пытаясь сбросить с балкона, гнал сплошной фронт тяжелых свинцовых, в ночи кажущихся чернильными, туч на небосводе. Среди рвущих в клочья облаков порывов ветра сверкали вспышки молний, ненадолго разрывающих ночной мрак всеми цветами алого, синего и фиолетового.

Они ярко освещали апокалиптическую картину разыгравшийся трагедии.

В буре, прорываясь сквозь облака пылающим наконечником копья, неслась баржа, выплывая и исчезая из взора за облачной пеленой. Обреченный корабль, издавая тревожные вопли стремился добраться до доков, укрыться в спасительной гавани за щитами города... но шторм не дал ему и шансов, закончив все очень быстро. Ломанная нить разряда, подловив корабль на взлете, проникнув в самое нутро, со вспышкой оглушающего грома расплескала вокруг корпуса целый водопад огненных искр, знаменуя конец. Потерявший управление механизм, вспыхнув как свечка от носа до кормы ослепительным белым пламенем, завертелся, столкнулся с покрывалом внезапно вынырнувшей из облака гигантской медузы, и исчез в оглушительно-ярком взрыве.

Проводив взглядом исчезающие далеко в ночи пылающие обломки, я подставил лицо струям дождя, вслушиваясь в безликий шепот Души мира.

Мне стало понятно что изменилось.

Изменился мир.

* * *

— ...Погибло более четырехсот таури, семь грузовых барж, потеряно два добывающих комплекса, а нерожденные, ворвавшись в один из поселков устроили там настоящую бойню, пока их не выбили Стражи... Творцы разводят руками в отчаянии и клянутся что обереги были абсолютно надежными. Они не могли просто так отказать! — Кхел, швырнул планшет на стол и прикрыл лицо руками, вновь переживая весь ужас отчетов. Для него, хранившего свой народ веками, было невыносимо тяжело осознавать масштаб потерь.

— В отношении Хаоса нет ничего надежного и стабильного, — рассеяно заметил я, следуя нитям изменившейся Пряжи Судьбы. Нити миллионов судьб, сплетаясь в невообразимо сложную паутину, связавшую прошлое, настоящее и эфемерное будущее, после этой ночи изменили свое положение. Часть струн оборвалась, часть сменила направление, а часть просто исчезла. — Но тут их вины нет. Вмешалась иная сила, чуждая и могучая, способная искажать и изменять реальность самим своим присутствием.

И способная закрыть от меня множество вариантов возможного. Нить что я плел сквозь кружево вероятностей истончилась до предела, грозя оборваться в любой момент, и тем самым разрушить все мои планы.

Хронист резко вскинулся.

— Кто?

Прежде чем ответить, я посмотрел на голокарту Альстрии. Половину зелено-голубого шара укрывала пелена мистического шторма.

— Кто-то, кто очень хочет нас уничтожить.

После недолгого молчания, Кхел дернул уголком губ, поднял планшет, провел пальцем по изуродовавшей корпус трещине и перелистнул страницу.

— Это еще не все новости... Прибыл отчет от Харида... — он вновь замолчал. Я молча глядел на него, ожидая пока он озвучит еще одну неприятную новость. — Он... Они потеряли "Саритосс".

Откинувшись назад я криво усмехнулся. Даже на фоне прочих потерь, известие о гибели титана выделялось. Основные производственные мощности Альстрии были законсервированы еще до Падения. Мы не раскрывали их, поскольку нам с лихвой хватало синтезаторов Шпилей, снабжавших нас всем что мы не могли создать самостоятельно, но теперь, как следствие этого решения, мы не могли построить замену погибшему механизму.

Я просто не рассчитывал на его гибель.

Разуметься, на Альстрии хватает существ, чьей живучести, силы либо преимуществ в своей среде обитания достаточно, дабы уничтожить даже Титана. Роа, Рухи, драконы и, теоретически, гигантские медузы, — в небе, гигантские калары в лесах, каменные змеи и деворанты в подземных глубинах... Древние генетики и природа хорошо постарались, создавая всевозможных существ невообразимой мощи и опасности. Но у всех них была одна особенность — их ареал обитания был слишком далек от последнего местонахождения группы Харида.

— Кто его уничтожил?

— Химеры...

* * *

— Он... выскочил... внезапно... мы приближались к бункеру когда эта... тварь... вынырнула буквально из-под земли... один удар... "Саритосс" успел среагировать... снес полтела... щупальца пронзили щит и броню как бумагу... видимо... реактор... задел... — Харид, зашелся в приступе кровавого кашля. Ударная волна и высвобожденная энергия пошедшего вразнос реактора титана, буквально выжгли до состояния стекла несколько десятков квадратных миль леса, снесли окрестные скалы, и испепелили половину отряда на месте. Вторая половина уцелела лишь благодаря искусству Мистика прикрывшего собою нескольких близстоящих таури и вытянувшего их буквально с того света. Не повезло лишь Хариду, стоявшему ближе всего к эпицентру взрыва. Экзоскелетная броня рейдера, предназначенная для скоростного боя и скрытных проникновений, была неспособна выдержать подобные буйство энергий и буквально расплавилась на теле, превращая командира в подобие запеченного в собственном панцире краба. Лишь сила воли и мастерство Харона удерживали его в живых.

— Я понял, — оборвал я пытавшегося еще что-то добавить воина, надавил волей заставляя воина принять факт своей временной неспособности далее продолжать службу. — Отдыхай, лечись. Ты выполнил свою задачу сполна. Благодарю!

Кивнув целителям я отступил назад. Воина окутали полем стазиса, и унесли вслед за остальными выжившими на борт принесшего нас транспорта. Следом за ними, шатаясь, но своим ходом, гордо отбившись от хватки лекарей, направился Мистик. Теперь, их жизни вне опасности. Технологии и психотехники исцеления восстановят все ранения и повреждения более надежно чем что-либо иное, не оставив и следа.

Стерев с лица кривую усмешку я направился к эпицентру взрыва. Бушевавшие здесь энергии распада обратили земную плоть в шлак и стекло, выжгли растительность, отравили воздух радиацией. Своим ходом жизнь сюда вернется еще нескоро. Нужно будет отправить сюда тераформантов, — стереть сей уродливый шрам с лика планеты.

В самом центре взрыва в глубокой широкой воронке высилась абстракция из сверхвысокопрочных сплавов и растаявшего как воск на жарком солнце металла, все еще пышущая жаром и смертоносным излучением. В ней еще можно было разглядеть оплавленные ребра титана, остатки выпиравшего вперед орудия — сделавшего всего один выстрел и ставшего бесполезным, элементы брони и пронзавшие всю фигуру искореженные нити остистых позвонков — некогда бывших щупальцами химеры. Плоть испарилась во взрыве, но бывший основой эндоскелета существа металл остался, пусть и оплавился.

Несомненно, эта химера была сотворена гением Ушедших.

При моем приближении, ближайшие щупальца, повинуясь вшитым в основу схем рефлексам шевельнулись, пытаясь высвободиться и атаковать. Заостренные жала на их концах все еще искрили расщепляющим полем. Один удар, один невообразимо быстрый для существа такого размера бросок, внезапный удар и даже титан не выстоял.

Вход в туннель откуда химера и выскользнула, находился рядом: частично обнажившийся, частично заваленный взрывом. Ток воздуха идущий оттуда указывал на работающую систему вентиляции, и нес с собою многочисленные неизвестные мне примеси, если верить интуиции — смертельно опасные для всего живого.

Оглядев укрепленные стены гигантского, способного пропустить сквозь себя даже титана подземного хода, я совсем другим взглядом окинул окрестности. В воздухе витали схожие компоненты растительных ядов, пусть и полу распавшиеся от времени. Леса активно разросшиеся в этой просторной горной долине, наверняка служили и защитой от вторженцев, и покровом от сканирования. Уверен, если исследовать уцелевшие деревья окажется что их сильно изменили в подобие маскировочной природной завесы, да еще и невообразимо ядовитой. Догадки, но учитывая паранойю Ушедшего — имеют место жить.

Разведчиков спасла устойчивость к ядам и замкнутая атмосфера брони. А Мистика — дарованные моей кровью изменения.

Хрустя шлаком под ногами, ко мне подошел облаченный в скафандр высшей защиты Кхел, остановился у края и заглянул вниз.

— Отправишься туда в одиночку... — он не спрашивал — утверждал, зная ответ и так.

— Да... никто иной там не выживет.

— Если ты не вернешься, мы выжжем это место орбитальным ударом. И плевать на Ушедшего и его тайны. Месть важнее.

Я усмехнулся от такой своеобразной заботы.

— Если я не вернусь, демоны затянут Альстрию в Хаос. Благо ждать им этого события всего три десятка лет.

— Кхм... Возьми. Думаю, он тебе пригодиться. — Кхел протянул мне оставленный в покоях клинок.

Благодарно кивнув, я прицепил его к поясу и спрыгнул в провал.

* * *

Грузно приземлившись я припал к матовой поверхности тоннеля. Разум протестовал заключенный в оболочку хаотических переменных, ощущения времени и направления будто взбесились, утратили свою значимость вместе с равновесием, истаяли — как и ощущение гулкого прибоя, вечно преследовавшего меня на задворках разума.

Последнее пожалуй, поразило меня больше всего.

Варп — я перестал ощущать его.

Это было дико. Где бы я ни был, что бы я ни делал: сгорал в пламени Хаоса несущего мою капсулу к планете, проходил сквозь джунгли, охотился на смертоносных зверей, выискивал уязвимости и логово дракона, путешествовал по руинам Прежних — Варп всегда был со мной. Его прибой всегда отзывался на мой призыв, давая силу по первому зову и отсутствие столь привычного ощущения вызывало пустоту.

Нащупав рядом прохладное древко, я оперся на него, приподнялся, и с силой впечатал в землю. Длинный тонкий звон расплетающихся нитей, едва слышный тихий вздох и ощущения стремительным потоком ворвались в разум, ошеломляя своей насыщенностью. Гул Имматерума вновь появился рядом и я, потянувшись к нему жадно вдохнул чистую силу эфира. Открыл глаза, поднялся ощупывая взглядом стены рукотворных тоннелей, и, осознав что врагов вокруг нет, позволил себе расслабится и выругаться.

Будь здесь хоть один страж наподобие того что уничтожил Саритоссу и моя история закончилась бы крайне бесславной смертью.

— Лезть сюда без подготовки было крайне глупой идеей, — шепнул незримый голос. Его внимание, звенящее от пытливого любопытства сместилось на окружение, изучая, анализируя, осознавая. — Очень глупой!

Я досадливо дернул уголком рта изучая идущие мелкой рябью монолитные стены тоннеля. Спускаясь вниз я не ожидал что лабиринт будет чем-то большим чем система тоннелей, и ловушка созданная для отсечения Имматерума от Матерума едва не погубила меня.

— Я знаю. Перспективы такой находки вскружили мне разум.

Глупо не признавать свои ошибки. Еще глупее — не извлекать из них уроки.

— Пространство вывернуто наизнанку, мы не сможем уйти отсюда сами, время застыло и мы отрезаны от большей части потенциала. Думаю... это нечто вроде бутылки Клайна* реализованной в системе обороны. Пространство замкнутое в спираль и входящее само в себя... Древние были горазды на выдумки!

— Надо двигаться дальше. — незыблемая нить судьбы еще не была оборванна, я чувствовал ее ясно и четко, и она призывала меня вперед — в озаренною белоснежным светом холодную пустоту тоннеля.

В ответ пришел образ молчаливого согласия и посторонний разум приугас, погруженный в раздумья.

Быстрым бесшумным шагом вышедшего на охоту хищника я направился вперед. Стены из неизвестного материала выгибались едва заметной дугой, шли рябью текли словно вода на краю взгляда и вновь замирали при концентрации внимания. Воздух мягко светился озаряемый проекторами, кое-где вспыхивали обрывки ноосферного мусора, скользящие сквозь рябь на стенах. Откуда-то спереди доносился ток свежего воздуха насыщенный сотнями химических соединений, у них не было запаха, но они отдавали горечью на языке заставляя кривится в отвращении и ждать пока организм полностью приспособится к изменившимся параметрам среды.

Пустое место — ни искры разума ни огонька души.

Я шел вперед, а стены изгибались и плыли, создавая впечатление бесконечной дороги медленно поглощающей внимание, текли искривляясь, завораживали. Немалых трудов стоило просто отвлечься от созерцания и сосредоточится на пути.

Хруст под ногами показал сколь коварным оказалось это место и одновременно очистил сознание до ледяной пустоты транса.

Останки принадлежали одной из тех тварей населявших леса Альстрии. Искореженное существо просто лежало посреди тоннеля пока я не наступил на него, и создавалось впечатление что нари просто прилег отдохнуть да так и умер во сне. Останки пребывали в полной сохранности, мною была лишь сломана одна рука.

Присев рядом я провел кончиками пальцев по обнажившейся кости и резко сжав ладонь, вскинул голову. Далее лежал еще один костяк, еще далее следующий, а следом возвышалась темная груда останков. Приблизившись к ним быстрым шагом я прикоснулся к нескольким выбранным наугад и убедился что все они умерли в один час и неведомым образом.

Из них будто извлекли души не повредив тела. Отсутствовали даже обрывки информации вечно сопровождавшие всех живых и относительно живых существ незримым шлейфом.

Останки размещались почти правильным кольцом, окружая небольшой пятачок свободного пространства. Судя по всему, там размещалось нечто — или некто, убивший всех проникших нари одним ударом. Взорвавшись.

Любопытное оружие — очень любопытное!

— Сзади!

Стремительно развернувшись я выбросил руку хватая в тиски разума гибкое тело со множество длинных конечностей, сжал ладонь превращая химеру в сферу спрессованной плоти и металла, отбросил ком в сторону и взглядом встретил выскользнувшую следом и расплескавшую щупальца по щиту химеру.

Клюв в центре небольшого тела зашевелился скребя клыками по прозрачной поверхности, химера утробно взревела... и распалась на части, иссеченная призрачными лезвиями. Выхватив взглядом в осыпающихся останках едва заметные искры, я обернулся, захватывая разумом упавший в стороне ком.

Многотонный снаряд смахнул химеру с щита, облепленный судорожно извивающимися щупальцами рухнул вниз. Сквозь сплетения метала и плоти пробился багряный свет — и вспыхнул ослепительной звездой. Волна спрессованного взрывом воздуха с силой тысячетонного молота ударила в щит, обогнула его, разметала и сокрушила останки, и помчалась далее круша все на своем пути. Звук оглушительным громом прошел следом, а за ним шел сплошное цунами огня. Энергия высвобожденная стремительным процессом распада материи, лизнула щит протуберанцами плазмы, и устремилась за остальными, яростно сжигая все на своем пути. Кость, плоть, металл, странный материал стен, даже само пространство ловушки не выдержало ее гнева и рассыпалось с едва уловимым звоном.

Излучаемый невидимыми проекторами свет угас, но источаемого светящимися от жара стенами было более чем достаточно чтобы разглядеть впереди чудовищную дыру. Ее край, сияя рубиновым светом проходил в считанных метрах от меня, а отправленный вниз огонек ярко сияя, освещал укрытые темной вуалью силовых полей, серебристые стены шахты, пока не скрылся из виду, недоступный даже моему взгляду.

— Где не поможет искусство, приходит время грубой силы — задумчиво продекламировал я вслух.

— Впереди враг! — прошептал голос моего артефакта.

Оторвав взгляд от наполненного тьмою провала я поднял голову, смерил взглядом возвышавшуюся на противоположном краю человекоподобную фигуру улыбнулся, и, метнув напоенную силой психоформу вверх, прыгнул вперед.

Взрыв и я вновь лечу вниз.