Две сотни лет опосля (главы 1-5)

— Честно говоря, не знаю...

— Ладно, подсказываю. Пьянки, гулянки, казино, поклонники. Стандартный набор, не слишком здоровой жизни. Но вот приходит старость, и организм начинает разваливаться на части. А что самое главное придет со смертью?

— Забвение?

— Нет, деньги. Их много, но они ничегошеньки не значат теперь. Смерти до лампочки богат ты или беден. То, что человека можно заморозить, а потом без вреда для здоровья разморозить, в литературе и фильмах придумали задолго до появления этой технологии в реальности. И если книги мало кто мог прочитать — не шибко было это модно среди того сорта людей, о которых я говорю, то фильмы они все же смотрели.

И вот приходит старость, проблемы в виде неизлечимой болезни, и желание еще хоть немного пожить. И появляется умный предприниматель с цистерной жидкого азота, купленной по дешевке или спертой задарма, хитрой ухмылкой и визиткой ООО "ОтморозокЦентр", который предлагает своих клиентов в азоте заморозить, мол де в далеком будущем уж точно найдут способ разморозить, но за сохранение тела надо много заплатить.

— Но... Логика подсказывает мне, что это верная смерть.

— Правильно. Не учли они один фактор. В человеческом теле очень много воды, так как практически все химические реакции, происходящие в нас проходят в водной среде, а вода, как ты должна знать, при температуре ниже нуля не только переходит в твердую форму, но еще и расширяется. То есть при такой заморозке каждую клеточку тела разрывает изнутри кристалликами льда. Вот так-то.

— Жестоко.

— И прибыльно. Говорят, эти первые замороженные до сих пор где-то штабелями на складах лежат. Новаторство технологии заморозки, в которую клали нас — в кровь вводилась какая-то дрянь, по ходу антифриз, понижающий температуру замерзания жидкости в организме, как у лягушек во время зимнего анабиоза. И сам сон происходил строго при минус пяти градусах или около того, точно сказать не могу — технология запатентована, хранится в тайне. Когда стали замораживать излишки населения, так как перенаселение стало чересчур заметным, ориентировались на то, кто "меньше всего полезен", а на практике полезными оказывались те, у кого были связи и деньги.

— Иными словами ни ты, ни папа в эту категорию не попали.

— Верно. В криоцентр мы пришли толпой в девять человек.

— А Лида тоже была с вами?

— А... Эта мелочная стерва, которая буквально по капельке изводила Ошарова. Да. Тогда она еще была более-менее вменяемой, хотя уже тогда у нее были... Как бы это сказать... Пунктики. Ошаров никогда не ставил целью обогащение, но она всегда возводила это, ровно как и престиж, во главу угла, но даже ради нее Костя не готов был изменить своим жизненным принципам. Но бедолага был совсем безоружен против ее чар, и это просто раздирало его на куски. Ты ее помнишь?

— Вспомнила по пути, когда залетала на Венкос-3... — Адрия извлекла фотографию — У меня с ней отношения закончились тем, что она назвала меня "очередной тупорылой железякой", а я ее "мешком органического мусора". После этого, помню, отец меня убедил не держать на нее зла, хотя неприятный осадок... Не знаю, как сказать, остался до сих пор, пусть я и убедила себя что не злюсь.

— Надо же... Я всегда думал, что Ошаров где-то здорово упростил твое восприятие в эмоциональном плане, но из того, что ты говоришь... Похоже, старина Костян еще гениальнее чем я думал... Только ему не говори, а то гордыню я запатентовал. Шутка. Это фото в свое время я делал, сохранилось сотню лет в цифровом виде. Кстати, Лида в каком-то плане твоя мать, ты в курсе?

— Нет.

Адрия напряглась, пытаясь понять, что у нее общего с этой особой, внимая каждому слову генетика.

— В тебя твой отец невольно вложил те черты, которые хотел видеть в Лиде. По крайней мере, я так думаю. Недаром ты на нее внешне так похожа. Когда я делал твой геном, я руководствовался той трехмерной моделью, которая служила тебе своего рода лицом, а уж когда его рисовал Костя, заметь он сам лично, так как тогда на дизайнера у него банально не было денег. Наверняка рисовал по ее фотографии. И уж я легко нашел сходства.

Генетик подошел к краю балкона и взглянул вниз за мраморное ограждение.

— Ладно. Теперь я примерно знаю о прошлом своем и отца, а чем ты-то занимаешься?

— А еще не сообразила?

— Ну... хочется знать подоплеку к такому... хм... необычному вмешательству в человеческий геном.

— Социальные проблемы и нехватка в свое время денег. Самому после того, как разморозили, пришлось туго. Словно раз, и нет у тебя высшего образования. Хотя мне, признаюсь, пришлось проще, чем Косте, компьютеры склонны меняться намного сильнее, нежели человеческий геном за пару сотен лет. Я стал работать сначала в институте, читать лекции первокурсникам, попутно сам, наверстывал упущенное, потом, как набрался знаний — с нашим вирусником мы, так сказать, вышли в люди.

— Вирусником?

— Да, один студент мой. В отличие от меня, из этого времени, не испытавший на себе всех радостей первых дней после разморозки. Я, как и многие другие в этом новом для меня времени, знал, как на бумаге можно менять геном человека и что примерно при этом получить. Здесь это давно не чудо. Заслуга моего доброго друга в то, что он нашел метод как это можно сделать так, чтобы человек мог, сменить свою видовую и половую принадлежность в практически любой момент. Нам, конечно, пришлось потрудиться, чтобы защитить его вирус от изучения конкурентами, так как это у них в моде, но в результате мы единственные кто достиг такого уровня. Помимо нас генетикой занимались восемь компаний, но когда наша, 'ПетроГен', название не мое, кстати, это Эдик придумал, заявила о таком прорыве — у конкурентов пошли непрерывные эксперименты. Результат — после пары катастроф, эпидемий и прочего осталось только две. Торопливость, как говорят, нужна только при ловле блох.

— Но это не отвечает на мой вопрос, почему все это приняло именно такую форму.

— Форму... — Петрович вздохнул — Понимаешь, искусство, литература... все здесь испытывало застой перед тем, как нам сыграли 'рота, подъем'. А когда ко всему населению примешали пришельцев из прошлого, то бишь нас, мы невольно вызвали интерес к нашей культуре. Мало того, что заместо принятого везде эсперанто да лингвы, за исключением мест с клиническими случаями патриотизма головного мозга, пришлось вспоминать другие языки. Воскресились многие литературные жанры... в частности 'фэнтези', откуда и пошли все эти веселые ушастые создания и магия. Но даже не это играло свою роль. Книги, игры — все было своего рода некой альтернативной реальностью, куда человек прятался, как в скорлупу от внешнего мира. Чаще всего не навсегда, но это было необходимо. И уж конечно находились многие, кому хотелось быть внешне похожим на мифических существ.

— Примерно понятно состояние общества.

— Нет, я не отметил еще один момент. Многие, подчеркиваю, многие кто попал в эту чужую для них реальность, как минимум затосковали по дому. А когда окружающее гнетет, человеку втройне хочется куда-то сбежать. Хотя чего я тебе рассказываю, для тебя, наверное, это чувство чуждо.

— Напротив. Я понимаю, — возразила Адрия.

— Ох уж молодец, Костян... Моду подала Наташка, моя помощница. У нее были неплохие мозги, но как в таких случаях бывает, по красоте она была середнячек, четверка с жирным минусом, и как любую девушку ее это раздражало. Ну а заниматься косметикой и прочими штукатурками, просто не было времени. Со мной-то не соскучишься! Она хотела немного: быть стройнее, ушки поострее, да цвет глаз и волос сменить — ибо быть блондинкой она ненавидела. Как ни странно — шутки про блондинок единственное, что пережило эти века и без замороженных носителей этого юмора, причем практически не изменившись.

— А уж глядя на нее...

— Наше 'зелье', признали безопасным для здоровья, если, конечно, употребляется не чаще раза в два земных года, а изготавливать его надо было, имея анализ крови пациента. Оно расходилось как горячие пирожки на кофе-брейке и скоро принесло нам сверхприбыли. Примерно тогда нам и выделили под это целый сектор с направлением роста, и письмо с настоятельной просьбой 'увести от нас этот зверинец'. А то в местных пивных даже были таблички: 'орков и гоблинов не обслуживаем' и 'Эльфиек обслуживаем вне очереди'.

— Да... А вот, скажи, а почему у эльфов такие имена странные?

— Химики наши придумали. Когда дворец этот только начали строить, и мы занимались тем, что заселяли леса эльфами, с нами работали четыре химика. Доверять выбор имен 'пациентам' мы не стали. Слишком уж бредовые они себе имена выбирали, да и повторов много... Никакой фантазии! А химики особо не утруждались, они вообще ленивые: возьмут какое-нибудь название вещества или соединения, не обязательно существующего, и присобачат к нему окончание '-иель', '-иен' если это девочка, '-иелис' если мальчик. Им только в роддоме с такими навыками работать... Вот так и рождались эльфы. Их тут до и больше видов и подвидов и отличаются, как правило, только длиной или наклоном ушей... Ну, может цветом кожи еще.

— Веселое местечко.

— Но это мир мертвых, а не мир живых, Адрия. Здесь те, кто устал от жизни и реальности и кто не хочет жить по ее правилам. Беженцы. Ну и к тому же им запрещено законами покидать эти сказочные миры, так как чертовы технофобы до сих пор относятся с подозрением ко всему генетически модифицированному, хотя жрут тоннами генетически модифицированные продукты и не вопят, как в мое время! Здесь все застыло, и нет никакого прогресса. В более чем восьмидесяти процентов случаев — планеты моего сектора это своеобразные копии весьма древних миров, чаще всего созданных писателями или киношниками когда-то. Исключение — пара планет с постапокалиптическим ландшафтом, который почти пять лет там создавался. Оказывается, есть люди, которым и это нравиться. Здесь прогресс замер, остановился на месте, предварительно шагнув назад. Люди здесь просто живут. Тут даже правило есть. Никаких детей.

— То есть?

— Если детей будут воспитывать в такой среде — они не будут знать о том, что происходит на самом деле. Добро пожаловать в каменный век! Поэтому все местные мутанты, в принципе, не могут иметь детей. Если захочется — идут ко мне, становятся обратно человеком, выращивают свое дитятко, причем обязательно дают ему сведения о том, какой мир на самом деле, ровно как и образование. А уж когда тот дорастает до совершеннолетия, сам выбирает, где ему жить. Как правило, здесь дети не остаются.

В небе что-то промелькнуло. Это нечто оказалось человеком с белоснежными крыльями странной формы.

— Что это? — спросила Адрия и указала на небо.

— Последняя разработка, за которую меня клерикалы линчевать хотят. Ангелиум. Эдакий вид хомосапиенс сапиенс сапиенс с крыльями.

— А почему сапиенс три раза? Вроде же два было, — Адрия задумалась.

— Это пока мы с Костей спали, от переизбытка чувства собственного превосходства, ученые приписали сапиенс еще один разок. Сути это не меняет. В оригинале должно было называться 'ангелом' и быть с белыми крыльями. Над формой крыльев пришлось потрудиться, так как изначальная конструкция, которую везде рисовали, летать толком не могла. Ну а как анонсировали — поступили злобные письма, и с ними пришлось считаться. В результате зовется существо 'ангелиум', как завхоз наш предложил случайно, да поставляется с черными как смоль крыльями.

— Но ведь там они белые были!

— Ну... из-за технического просчета, пигмент легко смывается одним известным моющим средством.

— Которое, надо полагать, тебе выделило нехилый откат? — прочитала по лицу Петровича Адрия

— Правильно. Должен же я как-то компенсировать лишние часы, потраченные на разработку.

— Ладно, а что с этой... 'магией'?

— А... пошли, покажу.

Петрович подошел к лифту и нажал кнопку. Через пару минут лифт остановился на уровне, долженствующим быть ничем иным, как подвалом дворца. И здесь было жарко.

— Это серверная. Здесь ежедневно потребляются мегаватты энергии и тонны жидкого азота. Оборудование способно обрабатывать спецэффекты в реальном времени для целой планеты. Вернее для части планеты, по планете еще таких серверных прилично разбросано. Впечатляет?

— Не совсем поняла, как это работает.

— У каждого жителя планеты за пределами дворца в мозг вживлен небольшой чип. Да и во дворце он практически у всех, только используют тут немного другой набор функций. Задача чипа — служить маяком, если вдруг с владельцем что-то случится, а так же рождать в его голове ощущения и галлюцинации. Иными словами — магия не более чем иллюзия. Ах да, и самая главная его функция — безопасно блокировать воспоминания о прошлом, заставляя жить в этом мире 'по-настоящему'. Единственное место, где эта функция отключается автоматически — мой дворец.

— Вот это да...

— Система бешеная по задумке и колоссально сложная. Часть программного обеспечения делали в лаборатории твоего отца, хотя помимо него тут было задействовано множество других специалистов. Слишком многие хотели увидеть в таком вот новом для них мире магию, и при этом щедро оплачивали все эти разработки. Радует, что хоть тратиться на население не надо.

— В каком смысле?

— В прямом. Каждая планета живет на подножном, так сказать корму. Экосистема продумана, растет много всего съедобного и вкусного, а самое главное быстро и круглый год. Вывоз продуктов питания отсюда запрещен, но контрабандистов хватает, и их некогда ловить. Да и я не против, так как связываться с местными они ни за что не будут.

— Почему? Имея высокотехнологичное оружие? Против клинков и арбалетов?

— Когда здесь на этой самой планете первые эльфы и орки развязали войну, были первые жертвы. Во множественном числе. С меня тогда несколько шкур спустили, и пришлось массово переделывать геном, на что ушло несколько лет. Теперь отруби местному голову — она до года будет в спячке, а маяк будет сигналить о помощи. Они выдерживают смертельные для любого существа дозы радиации. Ген этот, кстати, я то ли у тараканов, то ли акул спер, сейчас... уже и не припомню. Их проблемы, что не запатентовали. Ну и ко всему прочему сверхпрочные кости, сравнимые по прочности с броней трансатмосферника твоего. Отец твой, помнится, пригрел у себя целый институт по сверхпрочным сплавам, когда их учебное заведение развалили изнутри и здание пустили под казино, вот они ему в подарочек его формулу и преподнесли, а уж один из его биологов нашел способ получать его прямо в организме, пускай и в немного упрощенном виде. Как именно не скажу — патент и коммерческая тайна. А биолог тот ныне у меня трудится.

— Фух.... пошли отсюда, тут жарко.

— Пошли. Кстати у тебя этот набор полезностей в геноме тоже имеется.

— То есть я...

— Да, да. Помимо стандартного набора улучшений вроде живучести местных, да сверхпрочных костей, у тебя метаболизм сходный с метаболизмом местных эльфов — потолстеть ты не можешь в принципе, ровно как и обмен веществ я немного перенастроил, так как в у этой как ее... В общем, не углубляясь в детали, ты практически классическая местная эльфийка, только с нормальными ушами, вменяемым взглядом на жизнь и естественным цветом глаз. Даже чип у тебя имеется, хоть и выключен сейчас. Зная, что тебе придется действовать и за пределами моего сектора, я позаботился о том, чтобы твой измененный ДНК не обнаружили при анализах. Как именно — не скажу, патент, — Петрович выдавил из себя коварную улыбку, с которой наперсточник на рынке предлагает выбрать под какой чашкой орешек, предварительно спрятав оный к себе в карман.