Я этот тонкий намёк отлично понял и сидел на попе ровно, мрачно размышляя как себя вести, когда перед юртой остановится чёрный воронок. Впрочем, брать ханского сына здешние компетентные органы могут приехать и на серых, гнедых, саврасых и даже крапчатых лошадях. И числом не менее десятка.

Я не угадал. Ближе к вечеру прибыл гонец от биопапы. Один и на рыжем жеребце.

Плюнув на этикет, сам встретил посыльного перед юртой, сразу приказал встать с колен и говорить по делу.

— Великий владыка степи, мудрейший хан Бату велел предупредить тебя, хан, что, скорее всего, завтра с восходом солнца к тебе в гости попросятся урусы, — почтительно доложил он.

— Не понял. И всё? — удивился я.

— Мой хан, велел передать только эти слова, но разрешил и ответить на твои вопросы о том, что я знаю и о чём догадываюсь. Неделю назад киевский коназ Александр прибыл доказать своё почтение мудрому хану. Он жаловался на своего брата... — монгол усмехнулся. — Коназ хочет больше власти среди урусов, для этого ему нужны степные батыры. Сегодня мой хан вызвал уруского коназа и объявил, что вопрос порядка в уруских земелях он полностью отдаёт в руки Хранителя Западных Границ Улуса.

У меня упал камень с души. Бату поверил! Есс! Ну теперь я развернусь!

Не дождавшись реакции, гонец согнулся в почтительном поклоне и начал медленно пятиться к своей лошади.

— Стой, — остановил я его.

Раз уж предстоит тут жить, надо соблюдать степные законы... правильные степные законы.

Добрый вестник! Я быстро содрал с себя халат, швырнул его в лицо замершего воина и, закинув голову к темнеющему небу, весело рассмеялся.

Однако, когда я входил в юрту, от моей весёлости не осталось следа. Слишком уж довольные морды были у слышавших разговор воинов. Для них вмешательство в дела Руси это война, добыча, невольники...

Я долго не мог уснуть в ту ночь, вспоминая прошедший день и строя планы на будущее. Меня несколько удивила лёгкость, с которой Бату согласился отдать решение вопросов Руси в мои руки. Конечно, контролировать меня будут, но тем не менее... Может дело в том, что общая политика Улуса вполне совпадала с моими планами? Не знаю, возможно, потом татары действительно старалась ослабить русские княжества, разжигая междуусобицы, но сейчас на пике своего могущества Орде нужна не только покорная (естественно), но и сильная Русь. Видимо, порядок в подвластных землях Бату волновал гораздо больше, чем усиление тамошних властителей. Этому способствовали непоколебимая уверенность монголов в собственном превосходстве и некое пренебрежение к другим народам, особенно оседлым. Вместе с тем признавалась сила, богатство (читай — полезность) русских княжеств. Дружины русичей на равных участвовали в походах монгольского войска в Европу, весьма отличились в усмирении кавказских племён, из русских городов поступали налоги... Чего? Это данью называется? Ну пусть будет дань. Короче, отношение было такое — от русских князей требовалась покорность, порядок на подвластных землях, войска и дань, а уж как они это добывают... А будут, мол, озоровать — накажем.

Чёрт! Может я не прав? Неужели нельзя по-другому? Бату, умный мужик, понял мои невысказанные замыслы. Хотя там и догадываться особо нечего. Да, я хотел возвышения Руси. Единой Руси! Понятно, что с существующей бандой Рюриковичей такую не выстроишь, но и совсем без их помощи не обойтись. Лучше всего для этого подойдёт князь, который уже нацелен на союз с монголами. А тут, вот удача, даже искать не пришлось, сам пришёл, мать его, Мстиславну...

Александр Ярославович прозванный Невским так же как и его покойный отец, Ярослав Всеволодович, ориентировался как раз на союз с Улусом Джучи. Сартак лично знал обоих. Ярослав вообще тайно помогал монголам в первом походе на Русь. Я криво усмехнулся, опять-таки ничего подобного из учебников истории я не помнил. Видимо придя к власти хитрый князь, или его потомки — неважно, старательно подчистили такой компромат. Хотя, если подумать, любому здравомыслящему человеку станет ясно, что даже непобедимому татарскому войску с его великолепной разведкой не удалось бы без помощи пятой колоны действовать в условиях зимней Руси настолько чётко и быстро. Чёрта с два у Бату получилось бы, к примеру, так точно выйти к месту сбора русских войск в дремучих лесах на реке Сити. Куда, кстати, сам Ярослав со своей дружиной благоразумно припоздал. Я уж молчу об неведомо откуда появлявшихся запасах корма для многочисленной татарской конницы. Во втором походе Ярослав уже даже и не скрывался и помогал монголам совершенно открыто. Бату тогда высоко оценил полезность такого союзника, подтвердил его права на владимирский княжеский стол, а вдобавок, до кучи, вручил и киевский. Подозреваю, что, если бы Ярослав был сейчас жив, решать вопросы будущего Руси, мне пришлось бы именно с ним.

Впрочем, и его сын тоже ещё тот кандидат. Умный, хитрый, жёсткий, двуличный... Политик! Решивший, что выгоднее всего сейчас последовательно поддерживать самого сильного — татар. Короче, именно тот, кто мне и нужен.

Уснуть смог только под утро, а проснулся рано. Чуть свет меня почтительно разбудили и доложили, что вот-вот должны прибыть гости.

— В такую рань? Кто? — удивлённо переспросил я.

— Урусский князь, — спокойно доложил слуга.

Я удивился. Признаться, предсказание Бату, что сегодня же я встречусь с русским князем, воспринял как гиперболу, восточную красивость речи, преувеличение. Безусловно, наш разговор с Александром лицом к лицу в итоге неминуем, но не так же сразу! Здесь так дела не делаются. Это даже неприлично. Что за торопливость? Хоть и Средневековье, но даже неофициальные личные встречи персон нашего ранга должны тщательно готовиться. По неписаному протоколу два-три дня минимум не мы, а наши приближённые должны шляться друг к другу в гости. За это время благосостояние моих придворных, слуг, охраны должно основательно улучшиться. Получив достаточно подарков и информации о предмете будущей встречи, они начнут намекать хану, то есть как бы мне, что русский князь вполне достоин приватного разговора на такую-то тему, если взятки будут щедрыми, мне доложат, что предложение просителя ожидается достаточно интересным, и, пожалуй, стоит пойти ему на встречу. Этот Александр что, подарки моим людям зажал? Некрасиво получается.

Выяснив подробности, удивился ещё больше. Оказалось, что Александр тут вовсе не при чём, о своём скором визите извещал совсем другой русский князь, и его приезд не предполагал никаких меркантильных целей.

Узнав о прибытии в ханскую ставку царевича, ко мне в гости решил наведаться давний приятель Сартака по пирам и охотам.

Княжич рязанский Олег Ингваревич попал в плен монголам ещё в декабре 1237 года и с тех пор жил при дворе хана Бату. Сначала как пленник, потом как заложник — гарант хорошего поведения его отца Ингваря Ингваревича Рязанского.

Занимаясь утренним туалетом, не раз вспомнил добрым матерным словом Вини-Пуха и всех его единомышленников — рязанских князей, полагающих, что поход в гости рано утром это мудро. Это они у хозяев не спрашивали. Не сомневаюсь, у Кролика мнение было прямо противоположное.

Спросонья опрокинув на себя кувшин с ледяной водой для умывания, я внезапно понял истоки известной поговорки про незванных гостей. Изначально она наверняка звучала "рязанский князь хуже татарина". Со всей ответственностью заявляю — это чистая правда. Татары, милейшие люди, в такую рань по гостям не шлындают.

Олег Ингваревич подоспел как раз к накрытому столу. Э-э, ну а как ещё обозвать расставленные на ковре посреди юрты блюда с угощениями?

— Да продлятся дни твои вечно, мудрый хан, — несколько небрежно поклонился князь и, широко улыбнувшись, внезапно подмигнул мне. — Здрав будь, Сартак Батыевич!

Глядя в его открытое весёлое лицо, я почувствовал, как мои губы расплываются в ответной улыбке. Чёрт его знает, может опять сущность Сартака вылезла, а может просто физиономия такая располагающая. А скорее всего и то и другое.

— И тебе здравствовать, княже. Прошу, раздели со мной трапезу, Ольг Ингваревич.

— Благодарю за честь, славный хан, — ответил гость.

Князь не чинясь прошёл к указанному месту, подгрёб под себя несколько разбросанных подушек, и удобно устроившись в сооружённом гнезде, приготовился к приёму пищи, явно собираясь совместить его с приятным разговором.

— А ловко ты, Сартак Батыевич, намастрячился на русском языке говорить, — похвалил он меня. — Осенью только и умел, что поздороваться, да и то, слова перевирал, как будто тебе бесы в рот углей насовали, прости меня Господи. Зато сейчас...

— Да поп один научил, — как показалось, удачно отмазался я. — А что сейчас? Тоже только поздоровался, ну и к столу пригласил...

— Зато вчера, когда конь копытом тебе на ногу наступил, много чего сказал... Там как раз Митька, стольник мой рядом был. Много не понял и до сей поры отойти не может. Сказывает, таких ядрёных слов в жизни не слыхал, хотя сам лаялся знатно. А теперь и того лучше стал. Нечистую силу теперь не иначе как ититской зовёт. Поп, говоришь? Ну тогда, понятно.

— Ты лучше о себе поведай, княже, — поспешил я перевести тему.

— Нехорошо у меня, хан! — помрачнел князь. — Скоро видимо вернусь я на Рязань.

— Так чего тут плохого? — не понял я.

— Батюшка мой хворает сильно. А княжество без сильной руки не след оставлять. Обещано уже славным ханом Бату, что отпустят меня. Даст Бог, успею попрощаться с батюшкой. Вот дождусь свиту с Рязани, и выезжаю. Попрощаться с тобой, Сартак Батыевич, зашёл.

— Мне жаль твоего отца, — искренне посочувствовал я.

— Всё в воле Господа, — вздохнул Олег Ингваревич. — Однако и нет худа, без добра. Вернусь я, наконец, на Русь-матушку, жену обниму, сына... Я же своего Ромашку, почитай, с рождения не видел. В гости теперь тебя жду, Сартак Батыевич. Знаешь, какая у нас на Рязане охота? Приезжай зимой, на медведя пойдём.

Чем дальше, тем мне больше нравился мой собеседник. Может, я в своих планах был не прав? Если все князья на Руси такие открытые добрые люди, с ними можно объединять страну.

— Скажи, княже, — перебил я гостя, — а твоя Рязань ведь не только хану Улуса подчиняться должна, но и Владимиру? Или Киеву?

— С чего бы это? — мгновенно вскинулся рязанец.

— Ну-у... Ведь там старший из Рюриковичей сидеть должен.

— Так нешто мы, князья Рязанские, хуже? — гордо выпрямился Олег. — От святого Ярослава Святославовича Муромского свой род ведём. Да мы и на черниговский стол все права имеем, и на владимирский. Нет, царевич! Перед славными монголами, полмира завоевавшими, склониться не позор, но перед другими Рюриковичами... Нет! Не бывать тому!

Я хмуро смотрел на разгорячившегося князя. Вот! Вот оно! Признать старшим пришлого, значит, можно, а другого русского князя — "нешто мы хуже?", да и чужого принимают, пока он меж своими собачиться позволяет. На смерть пойдут, но не покорятся. Твари! Сволочи! Плевать они на Русь хотели, им главное, вотчину сохранить и княжеское достоинство не уронить. И ведь все такие! Ни капли сомнения в голосе, не переубедишь...

Прощаясь с весёлым рязанцем я, по его настоятельной просьбе, обогатил местное наречие ещё несколькими выражениями. Впрочем, благоразумно уведомив, что значения их сам не понимаю. Однако менее звучными они от того не стали. Загадочная япона мать пришлась князю особенно по душе.

Когда смолк топот копыт лошади отъезжающего гостя, я вызвал своего секретаря и сразу спросил:

— Кояк, ты же разбираешься в ядах?

Смуглый монгол заметно побледнел. Отравителей татары не любили. Как, впрочем, и все остальные народы. Держать такого человека вблизи себя опасно, да и попросту неприятно. Однако полезно.

— Я хочу, чтобы этот князь умер, — не дожидаясь ответа, объявил я. — Ты понял меня?

— Я понял тебя, мой хан. Он умрёт.

— Сыну Бату не нужна слава отравителя. Но, если понадобиться, я ещё раз приглашу его в гости...

— Незачем, мой хан. У Олега Ингваровича много друзей. Он часто пьёт с ними ромейское вино, а многие его друзья — мои друзья... Или друзья моих друзей . И есть яды, которые действуют не сразу.

— Хорошо. Иди.

Глупо? Жестоко?

Согласен. Смерть одного князя ничего не изменит, даже в самой Рязани. У него уже почти взрослый сын, другие родственники... Наследники найдутся.

Отдавая приказ Кояку, я просто перешагнул черту. Окончательно! Бесповоротно! Отринул иллюзии о "Святой Руси и Светлых Князьях — её защитниках". Наверняка так же в Гражданскую воину царские генералы тяжело, осознано и патриотично делали свой выбор и шли служить интернационалистам-большевикам. Другие, воюя "за Россию, которую потеряли" просто не понимали, что воюют против России, а свою "Россию" они потеряли гораздо раньше семнадцатого года. Горько, что большинство из этих прекраснодушных идиотов, в том числе и офицеры, умирая за возвращение хруста французской булки, забыли, что в детстве сами-то эту булку в глаза не видели, а радовались хлебу с лебедой, и дай бог, чтоб каждый день и хватало досыта.

Не монголы, а Рюриковичи сейчас настоящие враги Руси! Прощай, несостоявшийся Великий Князь Рязанский! Ты хороший человек, отличный собутыльник, добрый друг, но хреновый союзник. Ты слишком упёрт и горд, чтобы измениться. Все вы такие. И твоего сына, наверняка, воспитали так же. Доберёмся и до него, поверь. А пока... Выпей йаду, Олег Ингваревич!

Глава 6.

Неделя, проведённая в ханской ставке, была богата на события. Важные и не очень. Даже первая встреча с Александром на этом фоне прошла как-то незаметно, хватало и других забот.

Валом шли жаждущие засвидетельствовать своё почтение выздоровевшему царевичу. У Сартака оказалось множество друзей, что странно, все — лучшие. Интересно, где они раньше, когда из-за болезни Сартак отдалился от политики, были? Многословно радуясь моему прибытию, клянясь в вечной преданости, эти новые-старые лучшие друзья, как бы между делом, просили в долг. Из младенческого возраста я вышел достаточно давно, поэтому в истинность подобных заверений, конечно, не верил, как и в то, что деньги мне когда-нибудь вернут, но приходилось делать на морде самодовольное выражение и благосклонно кивать. Деньги этим шакалам, поначалу тоже давал, потом надоело.

Так или иначе, структуру государственной власти всё равно собирался реформировать. Почему бы не начать с финансов?

Естественно, во-первых, заручился поддержкой Бату. Моя идея с бюджетом, детальным планированием доходов и расходов, вызвала у него живейший интерес. Видимо халявщики-просители тоже доставали. Сразу переводить Улус и своих приближённых на новый уровень экономического развития он, правда, не рискнул, но саму задумку одобрил. В результате был обнародован новый указ Батыя, о том, что хану Сартаку, как Хранителю Западных Границ ежегодно выдаётся некая сумма, с предметным указанием предела расходов на те или иные нужды. Общая сумма называлась более чем солидной, разделения государственного и личного имущества правителя в эти времена не было, поэтому наивные монголы восприняли всё как щедрый подарок отца сыну, совершенно упустив из виду содержащиеся в том же указе кары за нецелевое использование средств, причём не конкретно Сартаку, а тому, кто должен по его приказу обеспечить соответствующее их освоение. А может некоторые и заметили, но понадеялись, что не замечу я. Угу, щас прям! Уж мне-то важность финансовой отчётности была известна как никому.