Замысел божий. Глава I

Внутри было пусто и тихо. Найдя дверь казначейства, Анри постучал, и услышав: "Войдите!", толкнул тяжёлую дверь.

Щупленький лысеющий сеньор Луис Рейес Бланко, сидел возле бюро красного дерева, инкрустированного ямайской сосной и серебром. Продолжая копаться в бумагах, казначей спросил вошедшего о причине его визита. Анри подошёл ближе и, дождавшись, когда сеньор Луис поднял голову и подслеповатыми бесцветными глазками взглянул на него, поприветствовал казначея.

— Я пришёл подать заявку на приобретение энкомьенды. Его Превосходительство губернатор сказал мне, что поручил вам выдать энкомьенду на строительство красильни.

— Ааа, это вы, сеньор Анри! — заулыбался казначей. — Весьма рад вас видеть! И премного вам благодарен! Снадобье, которое вы любезно доставили для моей дорогой Марии, поставило её на ноги, — сеньор Луис вскочил так быстро, что с его носа слетели очки и, если бы Анри не подхватил их, упали бы на каменный пол и непременно бы разбились.

— Ну вот, вы опять выручили меня, сеньор Анри! — захихикал казначей, потрясая руку торговцу обеими своими худыми ручонками.

— Я очень рад, что сеньора Мария поправилась, — сказал Анри, протягивая сеньору Луису очки, в надежде освободить из его цепкой благодарности свою правую руку.

Казначей, наконец, отпустил Анри, водрузил поданные очки снова на нос и, садясь за своё бюро, сказал:

— Вы счастливчик, сеньор Анри. Пока что ещё никто не подавал заявок на эту красильню, так что у вас все преимущества, — и, наткнувшись так близко к стоящему Анри, как только позволял ему его малый рост, прошептал: — Я помечу, что вы предлагаете две тысячи песо, но, если вдруг кто даст больше, вы же не будете возражать, если я самовольно увеличу эту сумму до нужной?

— Ну что вы, сеньор Луис, напротив, я буду вам премного благодарен, особенно если эта сумма лишь незначительно превысит конкурентную и не выйдет за пределы разумного, — так же тихо ответил Анри и улыбнулся.

Казначей понимающе закивал и, уже не таясь, заверил:

— Будьте уверены, сеньор Анри! Всё будет к вашему наибольшему спокойствию! Поскольку сегодня среда, до окончания приёма заявок остаётся всего лишь пару часов сегодня и ещё два дня, так же в понедельник, до полудня, будет заседание кабильдо, где и решится судьба этой энкомьенды. Как только решение будет принято, я тут же пошлю к вам посыльного. Вы где изволили остановиться?

— Вероятнее всего я буду у идальго Фернандо Фернандеса, но если нет, то он потом сам разыщет меня.

— Как изволите, сеньор Анри! Кстати, думаю, вы можете уже сейчас считать ваше дело решённым — вряд ли кто из местных, узнав, что вы подали заявку на строительство красильни, будь он в здравом уме, захочет конкурировать вам, — заискивающе улыбаясь, сказал сеньор Луис.

"Надо же, как много может сделать один маленький флакончик опиума!" — подумал Анри.

Около года назад, будучи в Виллемстаде, [42] по настоянию Антонио, корабельного доктора "Победоносца", Анри накупил на рынке опиум для уменьшения страданий раненых. Вернувшись в Белиз и посетив казначейство для уплаты пошлин, Анри проникся сочувствием к высушенному годами муниципальной службы сеньору Луису, горюющему по поводу страдающей сильнейшей мигренью жены. Зная о том, как трепетно бездетная пожилая супружеская пара относится друг к другу, он и подарил казначею чудесный флакончик для лечения сеньоры Марии. И вот сейчас, вкушая плоды своей доброты, он с серьёзным видом кивнул и, распрощавшись с разлюбезным казначеем, вышел на улицу.

Было жарко. Легкие порывы ветра слабо шевелили широкие поля шляпы, не принося существенного облечения. Шлюха, не сумевшая соблазнить солдат, исчезла, а сами, преданные своему долгу, пехотинцы, пили воду из городского фонтана, брызгаясь и веселясь, как малые дети. Глянув на солнце, Анри решил, что до начала сиесты остаётся ещё около часа. Ну что же, этого вполне достаточно, чтобы зайти на рынок и посетить главный склад, расположенный на окраине города. Приказав подошедшим солдатам следовать за ним, Анри направился к рынку.

Согласно "Закону для Индий", все колониальные города должны были строиться по единому плану. В нём определялось местоположение, размеры и форма площадей и кварталов, ширина улиц и даже ориентация ворот и стен. И, конечно же, размещение общественных зданий. Делением земли на участки, предусматривались даже места для того, чтобы население и при сильном приросте, могло бы расширять строительство в пределах города. Подчиняясь этому плану, строительство города начиналось с главной площади, которой в приморских городах надлежало находиться на морском берегу и служить одновременно пристанью. С одной стороны к ней всегда примыкал собор, с другой дворец губернатора, а с третьей административные здания, с обратной стороны которых располагалась Торговая площадь. Вот именно туда и направился Анри.

На рынке, не смотря на жару, было всё ещё многолюдно. Крытые галереи, идущие вдоль Торговой площади, давали людям возможность укрыться от раскалённого солнца, а долетающий сюда со стороны близкого моря ветерок делал пребывание в тени галерей ещё приятней.

Лавку со сладостями можно было бы найти и с закрытыми глазами, идя за носом. Тяжёлый сладкий запах мёда, усиленный тонким ароматом цейлонской корицы, острым запахом гвоздики и пряным мускатным орехом, а так же ни с чем несравнимое нежное благоухание ванили, уверенно указывали на единственное место, где можно было бы купить радость не только ребёнку, но и взрослому. Но не каждый взрослый, а тем более ребёнок, могли себе позволить такую радость. Именно поэтому лавка, торгующая сладостями, была только одна, выбор был невелик, а цены заоблачные.

Выбрав вначале десертную вазочку богемского стекла, Анри приказал наполнить её доверху шариками польворонес [43] и украсить засахаренными кусочками ананаса и папайи. После этого вазочку прикрыли лоскутом красной шёлковой ткани, украшенной золотым шитьём, обвязали жёлтой шёлковой лентой и подали Анри. Расплатившись, он передал сладкое сокровище одному из солдат, поручив доставить его в собственные руки графа Альменара и ещё раз пожелать через отца быстрого выздоровления контессе Изабель. Снова осмотрев товар и выбрав на этот раз мисочку из более дешёвого французского фарфора, Анри поручил наполнить её доверху засахаренными фруктами и марципановыми фигурками. Эту мисочку продавец прикрыл белым полотном нежного плетения, обвязал тонкой красной атласной лентой, и, получив плату, пообещал доставить лакомства к ужину в дом идальго Фернандо Фернандеса. Дальнейший путь Анри лежал на склад.

Складов в Белизе у молодого торговца было два. Первый располагался у самой пристани. При складе находилась небольшая конюшня и две телеги. Этот склад отпускал товары согласно сопроводительным письмам капитанам кораблей, принадлежащих Анри. Управлял этим хозяйством крепкий, сильный и весёлый креол Адриан Домингес Кастильо с парой помощников. Его повинностью было обеспечить доставку требуемого на корабли, и он же обязан был выгруженный с кораблей груз доставить на второй склад, находящийся о четыре квартала дальше, почти у выезда из города.

Второй, главный, склад занимал территорию, достойную уважения. Здесь были не только непосредственно складские помещения, но и большая конюшня с дюжиной лошадей, парой волов и тремя — четырьмя телегами, дом управляющего и контора, где решалась судьба всех доставленных в Белиз грузов, принадлежащих Анри, а также заключались сделки с другими торговцами. Сюда же стекались все денежные потоки и векселя. Здесь же капитаны получали сопроводительные письма на погрузку продовольствия и нужных товаров, а также деньги для выплат командам и на неизбежные расходы при планированном заходе в порты, где у Анри не было подобного учреждения. Это был не просто склад, это было сердце его торговой компании. И царил здесь, пользуясь безграничным доверием хозяина, марран [44] Хакоб Финеесез.

Сеньору Хакобу было около пятидесяти, но его длинные, жидковатые, похожие на пеньку, волосы, были белее хлопка. Худой, высокий, но кажущийся ниже из-за сутулости, вот уже восемь лет служил он верой и правдой молодому торговцу, весной 1652 года спасшему семейство Финеесов от медленной жестокой смерти.

...Тогда Анри, загрузив на "Чайку" солидную партию сахара в Сантьяго-де-Куба, отправился обратно в Белиз. Пройдя мыс Креста, [45] бриг попал в сильный шторм. После двух дней, в течение которых волны и ветер безнаказанно играли кораблём, то подкидывая его высоко на пенистые гребни, то швыряя обратно вниз под завывание и свист ветра, "Чайку" отнесло далеко на северо-северо-запад, к рифам Лабиринта Сладких Лиг. [46] *

Пока команда чинила такелаж и латала паруса, Анри рассматривал в подзорную трубу это сказочно красивое, но очень непростое для навигации место, к счастью для моряков, лежащее вдали от торговых путей. Внезапно он увидел дрейфующее в опасной близости от острых рифов судно с обломанными мачтами, сильно осевшее, с креном на правый борт. Посовещавшись с Энрике, Анри приказал приблизиться к терпящему бедствие судну и спустить шлюпку. Несколько человек, стоящих у фальшборта едва держащегося наплаву корабля, с тревогой наблюдали за приближающимся бригом, и, только заметив развевающийся над грот-мачтой испанский флаг, пали на колени, вознося молитвы в безоблачное голубое небо.

Приблизившись, Анри не мог сдержать возглас удивления — изрешечённый дырами, как кусок сыра из голландской Гауды, осевший над ватерлинию, с сильным креном, барк "Святая Анна" всё ещё держался наплаву. Причалив к борту, шлюпка стала принимать сползающих по штормтрапу измождённых людей. Последними с корабля выбирались мужчина средних лет, седой старик и неопределённого возраста женщина. Они втроём вытащили из дверного проёма юта безвольное тело девушки в изодранном платье и все вместе съехали по накренившейся палубе вниз, к фальшборту. Первой они стали спускать в шлюпку девушку, кажущуюся мёртвой. Лишь поймав её на руки, Анри понял, что она жива. Её исхудалое лицо искажала гримаса ужаса, а большие чёрные глаза безучастно смотрели в небо. Анри бережно уложил её и, получив уверение от испанца, спрыгнувшего в шлюпку последним, что на судне больше никого и ничего нет, дал приказ гребцам возвращаться на "Чайку". И только на следующий день Анри узнал, что случилось со "Святой Анной".

...Иудейские предки Финеесов, не желая покидать Испанию, ещё со времён Рима ставшей им домом, согласно указу Фердинанда II Арагонского и Изабеллы Кастильской в 1492 году приняли христианство. Однако спокойной жизни им это не принесло. Особенно тяжело было марранам в последние годы — разорённые бесконечными войнами испанцы всё чаще устраивали погромы в еврейских кварталах и всё больше марранов покидали Испанию в поисках нового, более приветливого, дома. Вот так и семейство уважаемого нотариуса из Толедо, бог знает, каким образом получивших сведения о поистине райской жизни евреев на острове Кюрасао в далёком Карибском море, после семейного совета продав всё имущество, начали своё путешествие в один конец.

Добравшись до Севильи, они погрузились на галеон, отправляющийся в Веракрус за очередной порцией серебра. Прибыв на место, сорокатрёхлетний и ещё не седой, глава семейства отправился искать капитана, согласного доставить его семейство в город Виллемстад. Вскоре такой человек нашёлся. Владелец и капитан барка "Святая Анна" отправлялся с грузом перца и новым доктором медицины Антонио Рамон Эрнандес Торресем в Коро. За немалые деньги он согласился взять с собой и сеньора Хакоба, его жену Силлу и дочь Фебе.

Всё шло лучше некуда, пока возле Кайманских островов барк не заметили пираты. Взвесив свои силы, капитан Диего решил дать отпор подлым койотам. Завязалась жестокая перестрелка. Увы, канониры пиратского брига оказались более умелыми, чем недавно нанятые сеньором Диего. После того, как пираты снесли грот-мачту, которая, падая, сорвала часть рангоута с фок-мачты, "Святая Анна" была обречена. Подойдя почти вплотную, пираты картечью косили команду барка и, когда на палубе не осталось видно живых, пошли на абордаж. Испанцы бились отважно, особенно капитан Диего, но, когда храбрец пал, немногочисленная часть оставшихся в живых сложила оружие. Пираты забрали на бриг всё, что можно было унести, включая паруса, уцелевший такелаж и то, что им могло пригодиться для ремонта собственного корабля. Затем срубили уцелевшие мачты, резонно решив, что изрешечённый ядрами и с разбитым рулём корабль им без надобности, надругались над женой и дочерью нотариуса Хакоба Финееса и, оставив отказавшимся присоединиться к ним морякам всего лишь один анкерок [47] воды, бросили судно на произвол судьбы. Обречённые уйти на дно вместе с барком или же, если корабль продержится на воде долго — умирать медленно от жажды и голода, восемь матросов, доктор и еврейское семейство из славного города Толедо могли лишь молить бога о спасении.

Почти две недели дрейфующую "Святую Анну" сносило всё дальше от мест, где их могли увидеть испанские патрульные или торговые корабли. И лишь тогда, когда люди уже прощались с жизнью, шторм занёс к рифам "Чайку" ...

К сожалению, пережитые ужас, унижения и лишения слабое сердце сеньоры Силлы не выдержало. Ещё до захода в Белиз её тело по старой, как мир, морской традиции, было предано морю. Зато сам сеньор Хакоб и его пятнадцатилетняя Фебе, стараниями доктора Антонио, постепенно возвращались к жизни. Оставшись лишь с тем, что прикрывало его исхудавшее тело, бывший нотариус, получивший когда-то степень доктора прав в Толедском Университете, навсегда простившийся со своей мечтой о еврейском рае, сеньор Хакоб, в благодарность за спасение, а, скорее всего, от безысходности, предложил свои услуги молодому сеньору Анри, начинающему торговцу. Его примеру последовал и доктор Антонио, ставший с тех пор спутником Анри, переходящим с ним с корабля на корабль и самоотверженно борющийся за жизни команды, верный клятве Гиппократа...

Снова взглянув на солнце, стоявшее уже почти в зените, Анри быстрым шагом направился к "владениям" седого сеньора Хакоба.

08.

Войдя в контору, он кивком поприветствовал двух капитанов Победоносной армады, пришедших обговорить оплату ремонтных работ вверенных им кораблей и, не увидев сеньора Хакоба на его привычном месте, приказав сопровождающему солдату дожидаться здесь, вышел во двор.

С началом сиесты жизнь постепенно замирала. Даже ветер где-то залёг вздремнуть на часик-другой. Во дворе было пусто. Стояла звенящая тишина.

Анри огляделся, решая, стоит ли идти к дому управляющего. В этот момент дверь дома отворилась, и из неё вышел доктор Антонио, а следом за ним Фебе.

Команда "Победоносца", не раз видевшая своего доктора в обществе дочки управляющего складом, часто, но беззлобно, подтрунивала над ним по этому поводу. Анри тоже однажды не выдержал и спросил, не готовить ли ему свадебный подарок. В ответ на невинный, казалось бы, вопрос, Антонио глянул так хмуро, что Анри прикусил язык и дал себе слово не заговаривать с доктором на эту тему, пока тот сам не начнёт беседу.