Менталист

Сбросил настройки ментальной структуры на "ноль", и радиус обнаружения живых существ резко упал — до, приблизительно, пяти километров, но зато это искупилось десятками "меток" различной величины, которых до этого "поисковик" в упор не замечал! Особенно меня впечатлило большое скопление довольно мощных ментальных структур справа от моего расположения. Судя по характеристикам сигнала, это были не мышки или иные грызуны! Это вполне могли быть даже... неужели?!

Не помня себя, я рванул вверх по пологому прибрежному склону, всем сердцем надеясь, что моя догадка верна, что я, наконец, встретил людей! Что выбрался!

Выметнувшись на вершину в облаке поднятого снега, я быстро пробежал глазами вдоль берега один раз, другой, пока взгляд не остановился на виднеющихся внизу крошечных точках, контрастно выделяющихся на фоне снега. Мои губы задрожали, и сами собой сложились в улыбку... саркастическую улыбку обманувшегося человека.

— Так вот ты какой, Северный Олень. — Прошептал я и нервно расхохотался.

* * *

С горки открывался отличный вид на обширную холмистую равнину. Конечно, она была покрыта толстым слоем снега, но и это был значительный прогресс после ледяной пустоши замёрзшего моря. Кроме того, на фоне снега особенно контрастно выделялись чёрточки небольшого табуна четвероногих жителей севера. Оленей было относительно немного, голов пятьдесят-шестьдесят. Понять с такого расстояния, дикие ли они или к ним прилагается оленевод, было невозможно. Но это, пожалуй, и к лучшему. В человеческую бескорыстность я не то чтобы не верил... она, конечно, есть, но рассчитывать стоит на худший вариант, тогда жизнь тебе будет преподносить только приятные сюрпризы. Другими словами, сломя голову бросаться к людям я бы не стал, даже если бы точно знал о их наличии, чего в данном случае не было.

Ну что же, олени — это тоже хорошо. Зрение мне дать больше информации, чем уже дало, не могло, так что пора было обратиться к иным "органам чувств". Я лёг на снег лицом вверх и раскинул руки в сторону, превратившись в некий аналог стрелки, указывающей в направлении животных, если смотреть сверху. Это положение было подобрано опытным путём как наиболее эффективное для концентрации ментальных воздействий. Почему так, я ещё до конца не выяснил, но позвоночный столб был способен играть роль резонатора, увеличивая дальность ментальных воздействий в несколько раз по линии таз-спина-голова. Можно было ещё "отключить" сигналы от органов чувств, что тоже привело бы к значительному росту ментальных способностей, но тогда я бы не смог полноценно работать со зрением, слухом и обонянием травоядных.

К счастью, хватило и этого. Ментальные чувства сжались из сферы в узкий конус-луч, в широком "конце" которого оказались проекции сознаний животных. Выбрав из них показавшегося мне наиболее интересным разум, ещё больше сузил своё "поле зрения". Это был самец, старый и опытный, давно уже не претендующий на главенство, но многое повидавший и исходивший огромную территорию в своих ежегодных странствиях. В его голове были компактно уложены маршруты движения, ориентиры, приметы, по которым можно определить многие опасности. Так как жилища людей, пропахшие дымом, спутником огня — врага всякой живности, и населённые опасными для четвероногих существами, неминуемо должны были попасть в эту своеобразную карту местности, то знания об оленьих тропах имели первоочередное значение.

Сканирование давалось с большим трудом — до этого мне не приходилось работать на таком удалении, что оказалось на удивление сложно, но имело, кстати, и положительную сторону. В последнее время работа с ментальными конструктами давалась мне всё легче и легче. Тренировки, подсмотренные в памяти предков, переставали давать столь большой эффект, как в самом начале. Чтобы не останавливаться на достигнутом, нужно было действовать более разнообразно. Работа на большой дистанции могла стать одной из таких тренировок.

Другой сложностью был вид животного. Он был новым для меня, причём обладал довольно сложной организацией ментальных структур. Нужно было затратить много времени, чтобы разобраться в них. Кроме того, сказывался не очень удачный выбор объекта для исследований. Старый олень был чем-то встревожен, а потому его мысли оказались подобны разворошенному муравейнику.

Кстати, вот и тренировка! Попробую успокоить животное. Для этого нужно вначале выяснить, что его беспокоит. Олень старый. Здоровье?.. Вроде ничего особенного. Соперничество внутри стаи?.. Тоже нет. Он уже давно "отошёл от дел". Остаётся внешняя угроза. Смотрим... Блин! Волки!!! Табун прошлой ночью слышал волчий вой! У меня по спине пробежали мурашки, а в воображении возникла картинка, что пока я сосредоточился на одном животном, ко мне сзади подкрадывается стая голодных хищников! Есть, конечно, "поисковик", но он уже показал свою ограниченную эффективность.

Не выдержав, преждевременно закончил наблюдение за оленем и вернулся к круговому обзору. Как и следовало ожидать, на пару километров вокруг не обнаружилось ни одного крупного животного. Да и откуда им тут взяться? Волки явно следовали за табуном, а тот двигался в отдалении от берега, и наши следы никак не могли пересекаться. Однако я решил всё-таки найти хищников. Во-первых, тренировка активного ментального поиска. Во-вторых, новые животные — новый опыт. Менталисту всегда полезно знать внутренний мир как можно большего количества живых существ, чтобы в экстремальной ситуации не растеряться и иметь парочку "фокусов" для каждого. Ну и в-третьих, для собственного успокоения. Мало ли. Вдруг это не обычные волки, а "ментально-невидимые" как тот медведь, которого я из-за прикрывшей его твари обнаружил, только когда он уже почти вломился ко мне в дом.

Сказано-сделано. Вначале я снова сузил "поле зрения" до небольшого сектора и стал изображать из себя ментальный радар. Со стороны, скорее всего, выглядело странно и забавно. Мужик в одежде из шкур лежит на спине и медленно перебирает руками и ногами, вращая себя на одном месте против часовой стрелки. Встретив такого у себя в городе, первым бы сказал — либо псих, либо пьяница-наркоман. Здесь же наблюдателей, надеюсь, не было. Сделал для надёжности два полных оборота, но добиться нужно результата не получилось — из всех хищников в "поле зрения" попал только какой-то залётный песец, увлечённо роющий снег в погоне за грызуном.

Однако мой поисковый арсенал ещё не был исчерпан. Я сосредоточился и начал медленно погружаться в собственный разум. Постепенно начал гаснуть свет неба, пробивающийся сквозь прикрытые веки, стихать шум ветра и моего размеренного дыхания. В новом состоянии органы чувств перестали передавать информацию разуму. Точнее, моё сознание перестало её воспринимать. Но вместо этого ментальные "чувства" невероятно обострились, и я бы мог, обратившись к структуре разума, отвечающей за слух, не только понять, что же сейчас слышат мои уши, но и, например, изменить диапазон восприятия, чтобы разум отфильтровывал все обычные звуки, а слышал только ультразвук — но намного лучше, чем доступно среднему человеку.

Сейчас делать это я не стал. У меня была другая цель, лежащая за пределами моего сознания. Нужно было найти группу интересующих меня животных. И сделать это здесь, в окружающем мой разум ментальном пространстве. Задача была не столь проста, как это могло бы показаться. Дело в том, что такие привычные нам явления как пространство и местоположение в мире, состоящем из ментальных проекций, мало что значили. Это несло как отрицательные, так и положительные стороны. Плохо было то, что нельзя было понять, насколько далеко от тебя находится та или иная структура. Более того, здесь не было таких понятий как право-лево или верх-низ. Они исчезали вместе с самим понятием "пространство". Положительной же стороной было то, что здесь не было и ограничений, накладываемых этим самым понятием. Если нет концепции "далеко-близко", то нет и разницы, на каком расстоянии находится цель воздействия или, как в данном случае, поиска.

Это, конечно, было верно до определённого предела. Существовала некая граница, за которой ментальные структуры не было возможно распознать. Но она, опять же, не была привязана к какому-то географическому радиусу, а являлась собирательным образом ограничений моих способностей к дешифровке ментального пространства.

Поиск здесь был некоторым аналогом работы поисковой программы. Вначале составлялся "приблизительный" образ искомого объекта и отбрасывались попавшие в границу моих возможностей структуры, слишком сильно от него отличные. Оставшиеся же "притягивались" и изучались. Если их оставалось слишком много, то производилось уточнение поискового образа. Работа не очень сложная, но достаточно увлекательная. В свободное от других занятий время я иногда производил поиск "чего-то эдакого" методом исключения — убирая из ментального видения всех знакомых мне живых существ. Порой попадалось нечто... непонятное, головоломное, странное, неопределённое или иное, что вообще невозможно было выразить человеческим языком.

По сравнению с такими... штуками, обычные банальные волки не должны были оказаться слишком трудны для обнаружения. Так и произошло. В области моего восприятия нашлось несколько десятков подходящих структур. Косвенными методами удалось выделить восемь из них, что могли оказаться искомыми мне существами и ещё пять оставались "под подозрением". Дальше было уже совсем просто — к каждому найденному существу "привязывалась" простая ментальная структура, которая, питаясь от "носителя", раз в несколько минут создавала ментальный всплеск, а потом накапливала "энергию" для следующего.

Можно было поступить и по-другому. Просто постепенно "выплывать" из ментального мира, удерживая найденных существ в своём зрении, но это было менее надёжно. Можно было в любой момент упустить их, или же они могли оказаться слишком далеко для обычного восприятия.

Очнувшись в том же положении, что и раньше, только ещё более замерзшим из-за длительной неподвижности, я пару минут приводил своё тело в форму энергичной разминкой, а потом и ожидаемые мной сигналы не заставили себя долго ждать. Ничего особенного в волках не оказалось. Впрочем, это было понятно ещё тогда, когда я их обнаружил. "Секрет" того, что я не смог их увидеть раньше оказался до банального прост — они находились в том же направлении, что и олени, только дальше. Последние послужили живым щитом, "загородив" волков от моего ментального взора. Можно было и самому догадаться.

* * *

Ещё час я провозился с оленями, сделав копию их памяти, а потом провернув аналогичную операцию с волками, раз уж те попались мне на глаза. В конце концов, те были не менее, а то и более интересны в плане ориентации. Олень что? Ему всюду и стол, и дом, а хищники вынуждены куда тщательнее изучать окружающую местность и живущих на ней существ, пусть и с несколько однобокой, гастрономической стороны.

Для хранения таких больших объёмов малополезной и неструктурированной информации я уже некоторое время назад начал использовать наследственную память. Точнее, не её саму, а те механизмы хранения и архивирования, что она использовала. Мне совершенно не улыбалось вдруг начать выть из-за того, что подсознание считало из волчьей памяти, что сейчас для этого самое время. Так и до сумасшествия недолго... Нет уж! Действовал я иначе. "Блок" наследственной памяти в ментальных структурах был довольно велик и заполнялся едва ли на десятую часть — толи информация потихоньку терялась от передачи к передачи, толи работал какой-то механизм выбраковки лишнего, но факт оставался фактом — объём, выделенный под наследственную информацию, заполнен далеко не полностью. Оставшегося места с лихвой хватало для всякой "левой" информации, нужно было только немного поработать с ментальными структурами, чтобы эти участки не влияли на мой разум так же, как это делает "родная" память.

В результате, по аналогии с компьютером, у меня появилась оперативная память — обычная для всех людей, только несколько лучше упорядоченная направленными ментальными воздействиями, и "жёсткий диск" с архивами, выдающими информацию "по требованию". Памяти там ещё оставалось столько, что хватило бы на десять моих жизней. Это был, кстати, не поэтический образ, а действительность — я почти сразу после создания этой структуры "перегнал" туда копию всей своей памяти — на всякий случай. Всё-таки человеческая память — вещь весьма пластичная. Не хотелось бы, чтобы когда-нибудь в будущем мне вдруг понадобилось вспомнить какую-нибудь незначительную деталь из жизни, а окажется, что она из-за своей малости уже давно забылась. Ну и "тьфу-тьфу-тьфу", повреждения памяти никто не отменял, а наследственная память — вещь весьма надёжная, как мне интуитивно кажется. К своей же интуиции я старался прислушиваться — уж больно сложная у неё ментальная структура. Понять её я пока не мог, но неспроста же?

* * *

Разбор полученной информации я отложил на обратный путь. В общем-то, уже было пора, ни к чему излишне задерживаться, благо планы экспедиции были выполнены и перевыполнены: берег найден, путь изучен, обнаружены существенные огрехи в, казалось бы, отработанных до мелочей поисковых структурах и встречено целых два новых вида животных, да ещё и относящихся к "коренным" обитателям суши. Пора и честь знать.

Так я и двинулся в обратный путь, где-то идя чуть ли не след-в-след по проторённой дорожке, где-то существенно от неё отклоняясь — когда выбранный вначале путь оказался не слишком удобен. Параллельно я неспешно просматривал "скачанную" из памяти животных информацию. Уже была пара интересных находок — один из волков встречал недалеко отсюда старое кострище, а олени сторонились нескольких мест, в которых можно было заподозрить удобные для поселения людей территории.

В то же время, были и факты, говорящие об обратном. Например, самих людей, похоже, ни волки, ни олени никогда не встречали, по крайней мере, вблизи. Не встречали и различного технологического мусора, которым у нас покрыта уже, наверное, вся планета. Особенно — побережья. Впрочем, где быть глухим уголкам, как не на крайнем севере? Да и с отсутствием высокоразвитой цивилизации я уже почти смирился. Какая-то есть и ладно.

Вот только приключения в этом походе ещё не были закончены. Когда я перебирался через ледяную глыбу, очень неудачно перегородившую тропинку, сработал "поисковик", говоря о появлении в его поле зрения потенциально опасного живого существа. Изучение ментального следа показало, что моё появление таки привлекло больше внимания, чем мне казалось раньше. Или же просто не повезло. Как бы там ни было, но факт оставался фактом — один из волков увязался вслед за мной. Причём на нем не было моей метки, иначе бы я его обнаружил намного раньше. Толи он где-то "гулял" и пропустил награждение жучком, толи вообще был из другой стаи или же являлся буквальным "волком-одиночкой"...

В общем, ему не повезло. Ну, сам дурак. Полез к злому дяде-менталисту, огреби по полной программе! Следующие десять минут я упражнялся в создании вредоносных структур, от просто пакостных, наподобие расслабления сфинктера, до несовместимых с дальнейшей жизнедеятельностью. Сразу "в бой" я не запускал, хотелось наблюдать их работу визуально, но, конечно, первым делом уточнил, насколько волк вообще поддаётся ментальному воздействию. Мало ли... Как оказалось — более чем. "Злостную блоху", вцепившуюся ему в ухо он вычёсывал с большим остервенением, хотя никакой блохи, понятно, в действительности не было. Также никаких отклонений от нормы не показали и структуры, управляющие движением сердечной мышцы — чуть замедлить и ускорить ритм удавалось без проблем. А значит, и остановить будет несложно...