Вечность в подарок.

Девушка отшатнулась, но была тотчас подхвачена на руки и через миг оказалась под теплыми струями воды. Хотя ее воротило от шарящих по телу рук эмира, душ показался благословением небес. Вода дарила успокоение измученной плоти, смывала грязь прошлой ночи, уносила картины неистовой оргии.

Из блаженной неги Мишель вырвал жадный поцелуй-укус Галена. Она протестующе дернулась, но он прижал ее к стеклу душевой кабинки. На какое-то мгновение она подчинилась, представляя себе, что они снова в садах Хенералифе, и ее целует без памяти влюбленный мальчишка Гален. Словно и не было этих ужасных шестисот лет. Почувствовав, как твердая мужская плоть упирается в нее, Мишель опомнилась.

— Нет! — простонала она, уворачиваясь от требовательных губ эмира. — Не хочу тебя!

Гален немного отстранился и заглянул ей в глаза.

— Ты лжешь, Сирита. Я вижу разгорающееся пламя в глубине твоих агатовых очей.

Он говорил правду, страсть уже пробуждалась, растекаясь несмелыми ручейками по телу. Мишель поспешно опустила глаза и заметила, что на ее груди все еще красуются те железные штучки, от которых так сладко ноют налитые желанием соски.

— Сними с меня эту дрянь, — негодующе крикнула она.

Мужчина моментально повиновался, однако вместо рук воспользовался ртом. Это лишь усугубило положение. Поцелуи бен-Таффута всегда сводили ее с ума.

— Я говорила снять, а не... — прошипела она, но тут же запнулась, когда он резко рванул зубами за колечко, раня нежную кожу.

— Так тебе нравится больше? — выплевывая железку, поинтересовался он.

— Гален... — выдохнула она, морщась от боли, когда он так же нещадно расправился со вторым зажимом. Принялся покрывать легкими поцелуями поврежденные места, слизывая выступающие капли крови и урча как добравшийся до валерьянки кот. Его руки прижали бедра Мишель к своим, недвусмысленно намекая на неизбежность их соития.

— Не сейчас, — борясь с собой, прохрипела она, упираясь Галену в плечи.

— Тебе пришелся по вкусу дружок нашей партнерши? — сально улыбаясь, спросил он. — Нет проблем — я сейчас надену его, и мы с ним удовлетворим тебя так, как только тебе вздумается.

— Нет! — в ужасе завопила она, вспоминая вчерашний позор. — Никогда!

— Ну, если так, тогда заткнись и разведи свои стройные ножки, — грубо приказал мужчина, снова прижимая ее спиной к стенке. — Давай, Сирита, мне надоели твои игры.

Приподнял ее, готовясь проникнуть.

— Как говорят современные леди: "если изнасилование неизбежно — расслабься и получи удовольствие"

Не стоило ему этого говорить. Ой, не стоило! Потому что гордость древнейшей из бессмертных не позволит подобного пренебрежения. Изнасилование — ха! Черта с два! Мишель изо всех сил ударила его головой. От внезапности нападения и силы удара бен-Тафутт пошатнулся, поскользнулся и, ударившись затылком о кафель, упал на пол.

С отвращением переступая через ручейки окрашенной алым воды, девушка выбралась из душа и кинулась в комнату. Она едва успела достать из тайника свой меч, когда голос эмира раздался у нее за спиной.

— Ты играешь грубо, прелесть моя.

Мишель обернулась — в его руках поблескивал изогнутый шамшир. Эмир оставался верен своим пристрастиям.

Их стычка как всегда скорее напоминала фарс, нежели истинную схватку бессмертных. Гален бен-Тафутт не мог забрать голову Розы Альгамбры, хотя много веков утверждал обратное. Напротив, на дне своего извращенного полученным от Источника бессмертием сердца он лелеял крупицы любви к ней. Любви, что требовала безграничной власти над своим объектом. Гален стремился подчинить бессмертную красавицу, сделать рабыней своих прихотей.

Мишель же, убившая на своем веку несчетное число бессмертных и простых людей, не могла превозмочь воспоминаний прошлого и отнять жизнь некогда столь любимого ею эмира Гранады. Как бы она не ненавидела его сейчас, она не желала пойти до конца. Возможно, где-то в тайниках ее сознания подобное противостояние тешило порочную сторону души Мишель. И все она должна была сбежать от него. Не могла оставаться. Не сейчас, когда осколки Ключа лежат в камере хранения гостиницы.

Разбрасывая немногочисленную мебель гостиничного номера, они кружили, делая выпады и парируя удары. Лязг металла и брань на малопонятных современному человеку языках сопровождала их танец. Наконец-то Мишель сумела выполнить хитромудрый финт и всадила острие своего меча в грудь Галена. Пронзенное насквозь сердце эмира мгновенно перестало биться.

— Прости, мой принц, — выдохнула девушка. — У меня был чудесный учитель... — она замолчала, ошарашенная родившейся идеей. — Дункан!

Мишель бросилась собирать свои вещи, пока не воскрес ее менее удачливый или просто подавшийся ей противник.

— Мальчик мой, — прошептала Мишель, гладя надгробный камень. — Все должно было быть иначе.

Слезы наполнили глаза девушки, когда в памяти всплыл их первый поцелуй. Чейз, пусть она и не любила его, был важен для нее. Такой пылкий, такой нежный, так несправедливо рано ушедший из жизни. Его глупый поступок, за который ей пришлось расплачиваться, был прощен без особых усилий.

— Все так...

Мишель вспомнила статью в газете об убийстве, и страшная мысль постучалась в парадную ее мозга. Способ убийства был извращенно жесток: парня сначала изнасиловали, а потом лишили головы и гениталий. Да еще на спине оказались странные раны, что напоминали некие символы. Девушка закрыла обеими ладонями рот, чтобы не завопить от осознания того, кто совершил это.

— Гален, — прошептал она, чувствуя, как все холодеет внутри.

— Прямо за тобой, прелесть, — услышала Мишель одновременно с тем, как ощущение бессмертного коснулось нервов.

Вскочила на ноги, выхватывая спрятанный в ботинке кинжал. Мужчина, улыбаясь, поймал ее запястье и притянул девушку к себе. Другой рукой обнял за талию, прижимаясь всем телом.

— Моя свирепая Роза Альгамбры, — выдохнул он, заставляя Мишель разжать пальцы.

Оружие упало, жалобно звякнув о плиту надгробия.

— Зачем ты убил этого мальчика, Гален? — надрывно пролепетала она.

Тепло и мощь объятий бен-Тафутта начинали свое опьяняющее воздействие. Она уже хотела его, несмотря на убийство Чейза. Хотела, чтобы жестокая любовь Галена стерла из ее памяти образ светящегося любовью лица Дункана МакЛауда. Как он смотрел на эту Тессу!

"Сет его дери, всегда он путается с ничтожными смертными"

— Он посягнул на то, что может быть только моим, — чеканно произнес Гален, возвращая Мишель к реальности.

Сжимая кулаки, она посмотрела ему в глаза.

— Ты никогда не отпустишь меня, не так ли, мой принц?

Удивленный ласковым обращением Гален ослабил хватку. Мишель взяла его за руки, переплетаясь пальцами, и увлекла прочь от могилы Чейза.

"Прости, мой мальчик", — она мысленно попрощалась с ним в последний раз.

Гален послушно сделал пару шагов; остановился и снова привлек ее к себе. Мишель не дала ему возможности заговорить, прильнув к губам. Жадно, дико, кусая до крови. Ей хотелось выплеснуть на бен-Тафута все: боль от смерти Чейза, злобу на Дункана, ненависть к его очередной избраннице. Странно, но только к самому Галену она не чувствовала почти ничего. Тело желало его объятий и ласк, но и только. Не было ни гнева, ни презрения, ни всепоглощающей страсти, ни тем более отголосков прежней любви.

— Что прямо здесь? — слегка оттолкнув ее от себя, поинтересовался Гален. — На неостывшей могилке?

Девушка тряхнула головой.

— Нет. Уйдем.

Когда утренний свет пробился сквозь замызганные жалюзи мотеля, Гален разбудил подругу настойчивым покусыванием за плечо. Потянувшись, Мишель обернулась к нему.

— Оно все еще там, если ты беспокоишься на этот счет, — сказала она недовольным тоном.

Ей снился замечательный сон эротического толка с МакЛаудом в главной роли: на губах до сих пор чувствовался воображаемый вкус его поцелуев. Ревность мощной дланью стиснула сердце гордой красавицы.

— Ты когда-нибудь любила меня, Мишель? — задумчиво проговорил Гален.

Девушка чертыхнулась и пару минут пристально всматривалась в его красивое, но жестокое лицо, а потом, приподняв брови, спросила:

— Мне притвориться и лгать как во времена Людовика ХV или сказать правду как в Эдирне?

Бен-Тафутт медлительно провел пальцами по ее щеке, чувствуя, как она сжимается, словно ожидая удара.

— Ответь как в Гранаде, — попросил он так покорно, что она расслабилась. — Ведь тогда-то ты уж точно любила меня. Или просто подбиралась к Источнику?

— Любила, Гален, — мягко ответила она. — Сирита до умопомрачения любила тебя.

— А Мишель?

Она грустно улыбнулась, отвела его руку от своего лица, по очереди поцеловала кончик каждого пальца.

— На долю Мишель выпало слишком много жестокости с твоей стороны. Да и ты вряд ли любишь Мишель.

— Люблю, — воскликнул он, хватая девушку за плечи.

— Я не верю тебе. Как ты можешь любить меня после Марселя?

— О, да, ластонька, — крепче впиваясь пальцами в ее тело, процедил он, — я не простил тебе потери Ключа, но... все равно ты — моя.

— Потери? Ключ не... — Мишель осеклась, поняв, что проговорилась. Мужчина перекатился поверх нее, прижимая к кровати.

— Ну-ка, ну-ка, расскажи мне, килен, что там с Ключом?

Мишель отчаянно желала повернуть время вспять или откусить свой глупый язык. Уже второй раз она проболталась: тогда, во Франции, про предназначение камней и сейчас. Галену хватило и намека, чтобы заподозрить неладное.

— Мой шамшир у тебя, Сирита?!

— У меня его нет. Да имей я Ключ...

Изящные пальцы бен-Тафутта, стиснувшие ее горло, не дали договорить. Глаза эмира полыхали адским пламенем, ноздри раздувались, выпуская горячее дыхание — он изо всех сил боролся с собой, чтобы не придушить свою извечную возлюбленную.

— Отпусти, — прохрипела девушка. — Пожалуйста.

Гален зарычал и впился губами в побледневшие губы Мишель. Поцелуй длился вечность, подчиняя бессмертную красавицу, заставляя тело пылать страстью, а сердце сжиматься от отвращения к самой себе.

"Сет меня забирай! Зачем мне опять связываться с ним? Не будь дурой, Мишель. Не поддавайся, не подд... Он не заменит тебе его..."

Однако в итоге она согласилась на все предложенное бывшим эмиром Гранады: вернуться к нему, поселиться в его особняке неподалеку от Лас-Вегаса, снова делить вечность на двоих. Злую шутку сыграла с ней увиденная идиллия в одном маленьком ресторанчике Парижа.

Глава 6. Старый друг — лучше новых двух.

Осторожно ступая, МакЛауд вышел на корму. Ощущение бессмертного усиливалось с каждым шагом. Черная тень промелькнула, но горец был быстрее — лезвие его меча пленило шею непрошеного гостя.

— Кто ты? — жестко спросил Мак, прижимая тень к борту.

— Славно же ты принимаешь гостей, горец! — раздался мягкий женский голос из-под широкополой, надвинутой на глаза шляпы.

— Ты? — удивленно запнулся Дункан.

— Может, уберешь оружие?

— Неужели это ты, детка? — все еще не веря, МакЛауд опустил меч.

Изящные ручки вынырнули из карманов плаща и откинули скрывавший лицо головной убор. Водопад серебрящихся в свете луны волос, не мог принадлежать никому иному, кроме Мишель д'Анжельжер — милой девчушки из Мэна, встреченной МакЛаудом в конце правления Людовика ХVI.

— Ну, здравствуй, Дункан.

— Здравствуй, детка. Столько лет прошло... Почему ты не давала знать о себе?

— А разве вы искали меня, мессир МакЛауд? Я не пряталась, — обижено надула прелестные губки Мишель.

— Зайдем внутрь, — избежал ответа Дункан, увлекая девушку в уютно обставленные каюты баржи.

Мишель небрежно сбросила плащ и расположилась у камина. Дункан, налив в бокалы бренди, присоединился к ней.

— Рассказывай, как жила все это время, — прервал повисшее молчание, мужчина.

Девушка подняла глаза, легкая улыбка коснулась ее губ, но тут же скрылась в бокале. Дункан пристально рассматривал нежданную гостью — они не виделись двести с лишним лет, с тех пор как ученица покинула его замок на сонном берегу Луары. За это время он не слышал о Мишель ровным счетом ничего. Нельзя сказать, что он пытался усердно наблюдать за ней, но глубоко в душе всегда помнил свою первую ученицу.

— После того как вы прогнали меня, мессир МакЛауд, все дороги были одинаковы. Мир тогда бурлил, ужасы революции лишь начинались...

— Я не прогонял тебя, детка! — резко оборвал ее Дункан.

— Прогнал! — твердо сказала Мишель. — И не говори — ничто не изменит прошлого.

Она поднялась. Прильнув к стеклу круглого окошка, девушка прошептала:

— Я так любила тебя тогда. Ты не услышал — не слышишь и сейчас.

МакЛауд отпил из бокала, вздохнул и растянулся во весь рост на ковре.

"Неужто Мишель все эти годы хранила обиду, но за какие грехи?"

— Я знаю про Тессу, мне очень жаль — такая нелепая смерть, — не глядя на него, произнесла девушка.

МакЛауд рывком поднялся и подошел к незваной гостье.

— Что ты можешь о ней знать. Зачем ты здесь? — спросил он.

— Чтобы увидеть Мастера, нужен повод? Я хотела прийти и раньше, но были причины держаться в стороне.

— Ты следила за мной? — Дункан взял ее за подбородок, заставляя не отводить взор. Сияние ее глаз, столь хорошо знакомое, тянуло магнитом.

— О тебе всегда можно было узнать новости, — усмехнулась Мишель. — МакЛауд — вершитель справедливости, бесстрашный рыцарь. Среди нас мало таких как ты, Дункан.

— Зачем ты здесь? — спросил он опять. — И говори правду.

МакЛауду определенно не нравилось поведение девушки. Не такой он помнил Мишель, она была хрупкой и чистой девчушкой. Сегодняшняя Мишель, та женщина, что стояла сейчас у окна его баржи, лишь внешне была ею.

— Я забыла еще один эпитет, Дункан — правдолюбец.

— Прекрати это, — зажал ей рот мужчина. — Я не узнаю тебя, детка. Я не прогонял тебя: так было надо. Рядом со мной в тот момент было опасно. Ты должна была начать жизнь, Мишель. Свою жизнь!

Он прижался лбом к ее лбу, его ладонь скользнула вниз по шее, плечу. Сжав в объятиях Мишель, МакЛауд закрыл глаза. После гибели Тессы он не был близок ни с одной женщиной, и сейчас ему так хотелось ощутить биение чьего-то сердца у своей груди. Просто чувствовать тепло другого человека.

— Детка, — нежно прошептал он, погружаясь в водопад ее волос. Давно упрятанные на самом дне сердца чувства к ней рвались на волю.

— Так называл меня только ты, — таким же шепотом ответила ему девушка. — Я не думала, что увижу тебя еще когда-нибудь.

Дункан ослабил объятия. Мишель отошла от него и устроилась в кресле.

— Мне нужна твоя помощь, Дункан.

Мужчина присел у ее ног. Девушка нашла недопитый бокал бренди. Отпив немного, она спустилась на ковер к МакЛауду.

— Что случилось, Мишель?

— Мне нужно спрятаться. Это долгая и неприятная история.

— У нас много времени, — усмехнулся МакЛауд, вновь наполняя бокалы.

— Боюсь, у меня, его нет, — передернула плечами Мишель, осушая бокал. — Еще.

Дункан наполнил бокал до самых краев.

— Ты хочешь упиться и уйти от ответа?