Интервью

Без репетиции не получится — запнётесь. А вот Масляков и Жильцова представляли всех уверенно и без ошибок — что значит опыт. И тем не менее, когда объявляли "Лаурета Международных Фестивалей Заслуженного Артиста Татарской АССР солиста Татарского Театра Оперы и Балета имени Муссы Джалиля Муслима Магомаева" у ведущей видимо не хватило дыхания, и она сбилась в середине фразы. Пришлось ей читать столь пышный титул заново. По телевизору, конечно же этот смешной ляп не показали, но на сцене мне было почему то не весело.

Нас в отличии от Лауреатов Всесоюзного Конкурса и Одиннадцатого Всемирного Фестиваля Молодёжи студентов Вокально-Инструментального Ансамбля "Пламя" представили коротко — Вокально-Инструментальный Ансамбль "Красные Звезды". Соответственно и показали мельком. Я даже себя толком и рассмотреть не успел. Из этого я сделал вывод: чем больше у тебя титулов — тем дольше тебя показывают на экране.

Мама с Людой у меня интересные женщины — пока смотрели, как остальные исполняли свои песни, жена сидела спокойно. Но как только Светлана Жильцова произнесла:

-Текст и музыка Виктора Селезёва. Песня — Мы желаем счастья вам. Исполняет Вокально-инструментальный Ансамбль "Красные Звезды",— вцепилась мне в руку, словно я куда-то убегать собрался.

А когда в начале песни я исполнял на гитаре вступление, и меня показали крупным планом, мама ласково потрепала мне волосы и добавила:

-Какой ты у меня красивый,сынок.

Я, конечно, себя в телевизоре не каждый день вижу. Более того — вообще никогда не видел...но на всякий случай спорить не стал.

Режиссёр -этот внук Бухарина, молодец — удачно видеоряд построил. И девушек, когда они куплет исполняли с удачных ракурсов показал, и про нас — музыкантов в припеве не забыл. Витя за клавишами на переднем плане — совсем взрослый пацан. Ну правильно — неделю назад День Рождения в "Праге" отмечали.

Перед самой записью Ларин показал на телеоператора с камерой, находившегося на специальном балконе над сценой, и попросил девушек спеть первую строчку второго куплета глядя в объектив этой самой камеры. Сразу же попробовали отрепетировать этот момент — девушки одновременно стоя на месте чуть повернули туловища вправо, приподняли головы в сторону камеры и начали исполнять второй куплет. Видимо режиссёру такая синхронность очень понравилась, о чём он не премянул сказать. С экрана телевизора это выглядело очень интересно — словно сам смотришь на девушек сверху, а они глядя на тебя снизу поют: "В мире где ветрам покоя нет, где бывает облачным рассвет", и через мгновение следующая строчка "Где в дороге дальней нам часто сниться дом" поётся уже в другую камеру, стоящую перед самой сценой.

Красивый получился номер — молодцы телевизионщики.

На записи в Останкино Витя и Сенчина 02 исполняли сразу, после Желаем Счастья, и я почему то думал, что и в телеверсии концерта будет такая же последовательность. Оказался не прав — после нас показали Валентину Толкунову и эстонца Яак Йоаллу. И только после них Ансамбль Внутренних Войск с молодым автором и исполнителем Виктором Селезнёвым и солисткой Ленконцерта Людмилой Сенчиной исполнили песню посвященную Советской Милиции.

Ну и завершил концерт тот самый Муслим Магамаев с Большим Детским хором и песней Пахмутовой и Добронравова. Куда ж без этих творцов Советской Эстрады? Без них никуда.

* * *

Как то по телевизору в передаче "На арене цирка" показывали номер с обезьянками. Дрессировщик в черном фраке изображал повидимому дирижёра, а его дрессированные животные — какой-то музыкальный ансамбль. Одна обезьянка сидела за маленькой ударной установкой, и лупила куда ни попадя. Вторая бренчала по струнам маленькой гитары. Третьей достался небольшой контрабас, за единственную струну которого она дергала. Все три зверюшки были в черных концертных костюмах, и делали вид, что исполняют какую-то музыку.

Но самая фишка была в солистке. Представьте обезьяну, на которую надето белое длинное платье. Вместо головного убора закреплена специальная шапочка, из которой торчат пышные длинные белые перья. В руке, вернее в лапе микрофон, с которого свисает кусок провода — наверное подразумевался радиомикрофон — всё таки в двадцатом веке живём. Идёт, значит, эта зверюшка по буртику арены, и якобы поёт. Причем идёт на задних лапах — на четырёх передвигаться платье мешает, наверное. Арена затемнена, лучи прожекторов высвечивает солистку и инструментальное трио.

Не знаю почему, может так было задумано, но как только солистка по бортику дошла до музыкантов, обезьянка-контрабасистка оттолкнув миниатюрный инструмент сбросила с себя пиджак и оставшись в штанах и манишке начала прыгать и орать. Напрыгавшись, она отняла у солистки микрофон, и стала бегать с ним по арене, пока всё это недоразумение не остановил дрессировщик.

Вот и я попал в цирк с тремя дрессироваными обезьянками в белых платьях с перьями на голове, и одной в штанах и манишке. Причём на афише было написано, что прибыли они с берегов Карибского моря, а лишние билетики на представление, несмотря на лютые морозы, начали спрашивать задолго от Концертного Зала "Россия", где этот цирк выступал.

А попали мы с женой на концерт всемирно известной группы Бони М.

Посреди знакомой мне уже сцены, находился метровой высоты помост, к которому вело несколько ступенек. Впереди этого возвышения стояло три стойки с микрофанами, сзади три больших декоративных пальмы, наверное, для того, чтобы зритель поверил в то, что артисты и правда с Карибских островов, а вовсе не из Мюнхена. Справа на сцене находилась ударная установка. Два синтезатора и ещё три стойки с микрофонами, видимо, для бэк-вокала были расположены слева от помоста.

Летом у группы вышел новый альбом — "Полёт на Венеру". Самая первая композиция на ней, которая и дала название альбому, своим драйвом сносит крышу, и я почему то думал, что именно она и откроет концерт. Она начиналась голосом робота, ревом стартующей ракеты, продолжаясь гипнотизирующим барабанным ритмом, заполненным космическими эффектами, звучным рифом гитары, переходящим в тему военного марша, и затем возвращающимся назад, в основную тему, в то время как голос робота продолжает о чём то говорить. Эх, какая композиция. Ударнику памятник можно было бы поставить за такую работу.

Какое же разочарование меня ждало, когда вместо неё Лиз Митчел после красивого вступления ударных запела Painter Man.

Одетая в белое длинное платье, как и обезьянка из цирка с перьями на голове, она задорно исполняла эту песню. На помосте, между ещё двумя вокалистками в таких же одеяниях, крутился как волчок единственный мужчина в этом квартете. И так же, как и в цирковом номере, на нём были темные штаны и нечто наподобие манишки. Наверное, разделся, чтобы жарко не было — предусмотрительный артист.

Солистка во время исполнения песни выкрикивала "Stand up and dance", видимо, забыв в какой стране выступает. Но зритель не поддавался на эти явно провакационные возгласы, и упрямо продолжал сидеть с каменными лицами. А может люди не отошли ещё от мороза, который уже неделю стоял на улице.

По окончании песни Митчел поднялась на помост и присоединилася к своим товаркам, а кучерявый молодой танцор начал чего-то лопатать по-английски, но видимо осознав, что его мало кто понимает, решил просто представить состав квартета. Вернее, он успел представить только Лиз Митчел, которая подойдя к микрофону в ответ объявила, что этот мужчина — Боби Фарел. В это время к другому микрофону подошла другая вокалистка и представила ещё одну участницу — Мэйзи Уильямс, а та в свою очередь объявившую её — Марси Бэрретт. После этого Марси сняла со стойки микрофон, и под начавшуюся медленную красивую Never Change Lovers стала спускаться с постамента на сцену.

Хоть и сидели мы не близко, но я заметил, как солистка пару раз в припеве не дотягивала ноты, и её выручали поющие вторым голосом подруги, и стоящие слева три бэк-вокалистки. В целом, красиво песня прозвучала, только этот танцор всё крутился как заводной, умудряясь выдавать всевозможные танцевальные па, никак не вписывавшиеся в ритм песни. Может у него своё виденье музыки — не знаю.

За то в следующей композиции, которая стала поппури из нескольких уже знаменитых песен, он что то пытался пропеть в микрофон, спустившись на сцену и выделывая танцевальные номера, которым позавидовали бы художественные гимнастки. Но лучше бы он не трогал микрофон, потому что стало ясно, что поёт он под фонограмму — невозможно пробежать стометровку, и сразу после финиша нормально спеть.

В зале становилось все теплее — не по температуре, а по оживлению, по улыбкам, по аплодисментам после каждой песни. Знакомую всем Ma Baker вслух, конечно, не пели, но было видно, как у сидящих в зале зрителей шевелятся губы, повторяющие эту незамысловатую фразу.

И так, песня за песней, новые вперемежку с уже знаменитыми, хорошие голоса, великолепный звук, красиво поставленный свет, яркие костюмы артисток превратили концерт в красочный праздник. И даже придурок-танцор не смог этому помешать.

Жаль только про Распутина не спели — может МинКультуры не разрешил — я ведь английским не владею — кто его знает о чём они там поют.

* * *

Всё таки вредно некоторым личностям выступления, подобные концерту Бони М посещать. Завадскому прямо противопоказано.

Уперся как баран рогом:

-Нам нужны ещё музыканты.

-Зачем они тебе?— задаю вполне резонный вопрос.

-Ты разве не слышал какое музыкальное многоголосие звучало у Бони М?— в ответ недоумевает Коля.— Видел сколько у них на сцене музыкантов?

-Коля, а ты перед концертом ничего не пил? Уверен что всё слышал и видел?

-Нормальный я был,— улыбается в ответ приятель,— а что я пропустил?

-А то что всё выступление было под фонограмму — это нормально? То что у них только две девушки живьем пели,а третья так и махала руками весь концерт на заднем плане и рот открывала — это в порядке вещей? А про этого пидара черномазого я вобще молчу. Ага, я так и поверил, что это он свои немногочисленные фразы в микрофон исполнял. Сначала стометровку на сцене пробежал и сразу к микрофону. И заметь ни дыхалка, ни голос не сбиты.

-Может он настолько натренирован?— уже не так радостно спросил Завадский,— но музыканты ведь хорошо играли.

-Колян, ты не первый год играешь и поёшь, скажи — неужели звук синтезатора от гитары не отличается? Почему я видя как шпилит гитарист, но слыша клавиши не имею право сказать что весь концерт лажа и фуфло? Я согласен, что работающий гитарист выглядит на сцене интереснее, чем никому невидимый клавишник,но когда мне пытаются втюхать откровенный обман, то я так и говорю.

-Может ты и прав,— соглашается друг,— но нам всё-равно надо ещё музыкантов.

Вот ведь неугомонный.

-Ну на х... они тебе нужны?— не сдержавшись спрашиваю я.— Ты хочешь количеством музыкантов "Лейся песня" или "Песняры" затмить? Прошло время громадных составов — это ведь всем понятно. Не, ну если так хочется, давай уж тогда оркестр соберём. Чтобы наверняка. А звук какой будет, ммм, закачаешься. Только что этот оркестр играть будет? У нас в репертуаре всего одна песня, ну и Феличита для Италии, в которую ещё не понятно кто кроме девушек и Вити поедет. Что молчишь? Ты сам то хоть поедешь или не знаешь ещё? Ты меня куда звал? Я напомню — на сцену ты меня приглашал, к хорошему аппарату. В студию хорошую приглашал, где работы много будет и интересно. А что в результате? Студия великолепная есть, а работы нету. Одна песня и всё? Пойми — у нас у всех музыкалка за плечами, да не один год работы во всяких группах и кабаках. Мы любую песню влёт подбираем, а репертуара нету. От нечего делать чужое играем. С Клаймичем Дайр Стрейтс недавно записывали, так через неделю мы весь инструментал один в один играли. Весь альбом.

-Ладно, думай сиди,а мне еще жену с работы встретить надо — обещал. Пошёл я.

* * *

Детский сад, штаны на лямках. Надо же так палиться. Не знаю на кого и как в МГИМО училась Вера, и какой она журналист в Комсомолке, но курсы актерского мастерства её не помешало бы пройти.

Удовлетворенную женщину сразу видно, особенно если постоянно общаться с ней по работе. Но когда цвет её лица за минуту меняется от бледного до красного и наоборот, взгляд становится томный, а пазухи носа расширяются от нехватки воздуха и дыхание становится частым и поверхностным...И всё это происходит, казалось бы без видимых причин, а всего лишь с появлением в поле зрения одного человека...Ясно всё с этой молодёжью.

Хотя, пацану надо отдать должное — и бровью не повёл. Молодец.

Ладно весь этот цирк разогнал приезд кассирши из МВД.

Расчётки получили ещё на прошлой недели — тут всё как положено. Деньги получили от кассирши тоже без проблем. Но, как говориться — цирк уехал, а клоуны остались. Вернее, кассир уехал, а Клаймич решил клоуна изобразить.

Попросил он меня в кабинет зайти. Вручает конверт за пол-копейки, который для полевой почты люди используют, чтобы в армию или из армии писать. Открываю, заглядываю — утро из доброго превратилось в радостное, когда я в конверте увидел три бежевых бумажки.

-Володя, распишись в ведомости,— просит директор и толкает листок.

-Давыдович, это что?— не поняв манёвра Клаймича, спросил я, кивнув на бумагу.

-Ведомость в получении денежных средств,— как по нотам ответил тот.

-А почему эти, как ты говоришь, денежные средства кассир не вручала?— глядя в глаза Давыдовича, задал я вопрос.— Это ведь твои деньги. Так ведь?

-Да, мои. Я обещал, и слово держу,— как-то неуверенно ответил Клаймич, бегая глазками из стороны в сторону.

-То есть, эти деньги, ты мне даешь, вроде как чаевых? Извини, может не так сформулировал, но думаю, что суть ты понял.

— Выходит, что так, — вздохнув ответил Клаймич.

— Хм. Смотри. Когда ты в кабаке лабал, ты же на чай по ведомости не брал? Не брал. Когда, заработанное за вечер, делили — ведомость тоже не составляли? Думаю, что нет. Тогда, что тебя заставило её сейчас составить?,— я кинул быстрый взгляд на ведомость и продолжил,— Расписались в получении только женщины. Из мужиков я вошёл не первый, а их росписей нету. Выходит, от них ты услышал, примерно такие же вопросы, что и от меня. Давыдовыч, скажи честно — эта филькина грамота для понтов? Если так, то на девушек это возможно и произвело впечатление. А как по мне — то сожги лучше эту бумажку прямо здесь. Если от моей закорючки зависит получу я то, что в конверте или нет, так я тебе конверт обратно отдам, но в левой ведомости я расписываться не буду. Так что будем делать?

-Ты всё правильно сказал, Володя. Это понты. Не надо никакой росписи,— произнёс Клаймич,— ступай к ребятам, я скоро подойду — сегодня надо будет поработать — Витя новые песни принёс.

Новые песни — это хорошо. Если бы ещё не Клаймич, со своей ведомостью, то утро было бы вообще отличным...

* * *

Ой, снова нас внук Бухарина встречает. Смешной мужичок, однако. Поздоровавшись с каждым из нас персонально, отводит Давыдовича в сторонку, аккуратно взяв его под-локоток. Раз начальство занято, то и мы себе дело найдём — посмотрим на репетирующих. Как раз и места свободные подвернулись.