Во-первых, я пригласил козаков в свой шатёр, а во-вторых послал вестового за Юзефом Занозой, командиром второй гаубичной батареей, вовремя вспомнив, что тот жил на Сечи и был достаточно хорошо известен в козачьей среде.

Козаки, с ног до головы заляпанные грязью, старательно оттирали пучками травы свои сапоги и степенно по одному заходили в шатёр, снимая папахи и осеняя грудь обережным Сварожьим знаком.

"Мира этой хате" — басили они на входе, заставляя меня в очередной раз удивляться причудам мира, в который меня закинула судьба. Всё дело в том, что в этом мире присутствовал единый язык, на котором и разговаривали все нации и народы планеты. Отличалась только письменность. Некоторые народы писали кириллицей, некоторые латинским алфавитом или арабской вязью.

Новгородцы и скандинавы пользовались рунным письмом. Но говорили ВСЕ на едином языке, хотя и наблюдались самые причудливые диалекты.

Но, пожалуй, стоит поподробней описать моих ночных гостей. Первый — кряжистый мужчина, в богатом синем жупане, из-под которого выглядывала алая шёлковая рубаха. Синие шёлковые просторные шаровары, подпоясанные алым кушаком и заправленные в красные чоботы. На поясе висела восточного изгиба сабля, явно дорогой арабской работы, а из-за кушака торчали рукояти пары пистолей. Сдёрнув с головы каракулевую высокую папаху с длинным синим шлыком, он густым басом представился — "Челом бью, Ваша милость от войска Запорожского. Я наказной походный атаман Степан Вырвидуб. Дуже звыняюсь, что потревожили ночной порой покой Вашей милости, но у нас до Вас дело спешности великой, отлагательства не терпящей...".

Второй козак был первому под стать, только возрастом постарше, да и не такой кряжистый. Одет был в венгерский кунтуш зелёного цвета, украшенный витыми серебрянными шнурами. Такого же цвета шаровары, заправленные в рыжие низкие сапоги. Был посуше Вырвидуба, подвижный и гибкий. И манера двигаться, и сабля на поясе с гномьим клеймом на эфесе ( что стоила в этом мире, как десяток немаленьких поместий) выдавала мастера фехтовальщика-сабельника.

Неторопливо сняв рыжую папаху с зелёным шлыком, он степенно поклонился, смахнув за ухо изрядно побитый сединой чуб-оселедец — " Дозвольте уж и мне, Ваша ясновельможна милость, представиться. Я наказной главный гармаш нашего вийска Мыкола Макытра.".

Третий козак поражал своими размерами. Под два метра ростом, широченные плечи и кулаки с мою голову. Одет был в синий чекмень, перетянутый наборным поясом, на котором красовался самый натуральный орочий ятаган, а в свисающей с пояса кобуре торчал пистоль размером с маленькую бомбарду.

Сняв папаху и явив стриженные под горшок соломенного цвета вихры с залихватским чубом, забасил будто из бочки — " Ну, а я стало быть наказной походный атаман Войска Донского Иван Могила, Ваша милость."

Я пригласил атаманов к столу, на который вестовой быстро выставлял подходящую к случаю закуску и, неизвестно откуда у меня взявшуюся, четверть польской водки.

Я разлил по стаканчикам водочку, приветственно поднял — "Ну что, атаманы — со знакомством..?". Возражений не последовало и мы дружно переместили содержимое стаканчиков во внутрь своих организмов.

Надо признать, что-что, а водку ляхи делать умели. Оковитая мягко провалилась в желудок и пошла гулять теплом по организму.

В это время в шатёр влетел Заноза и дождавшись от меня разрешающего кивка, полез обниматься с козаками. Дождавшись пока Юзеф обменяется с атаманами приветствиями и обменом Сечевыми новостями, я влез в их диалог, благо в шатёр ввалились Анри, Лёня и Змей.

" Ну, что, паны козаки, рассказывайте — что за нужда привела Вас в наш лагерь ? Чем мы Вам можем помочь..?". Атаманы расселись за столом и Вырвидуб еле-еле сдерживая себя поведал нам крайне невесёлую историю — " Тут, Ваша милость, вот какая у нас приключилась оказия. Ещё в прошлом году договорились мы на найм в войско герцога Лотарингского. Найм у нас вроде, как с конца осени, но мы решили загодя двинуться. Нас с Сечи пять с половиной тысяч сабель, да вот братьёв-донцов с тысячу. Все о двуконь, обоз с припасом и снарягой, да два десятка гармат ( пушек). Шли себе потихоньку, никакой шкоды не робыли, ни с кем не цапались. Да якыйсь чёрт вынес нам назустричь вийско ляхов гетмана Потоцкого, чтоб ему в аду бесы сразу дви сковороды заготовили. И вот эта ясновельможна цаца с якого-то перепугу решила нам ПРИКАЗАТЬ присоединиться до его войска. Десяток авторитетных козаков с нашим атаманом Матвеем Головатым поехали до Потоцкого в его лагерь решить спор миром. Так этот бисов выкормыш дал команду своим гайдукам схватить наших посланцев, дать им по полста плетей, а потом всех посадить на палю (на кол).

Мы ночью снялись тихо с табора и ушли. Два раза пришлось отбиваться от ляшской конницы, что пустилась нам вслед, но, слава Сварогу и Перуну, отбились. Как лагерем встали, козаки собрали раду, да и назначили меня походным атаманом, обязав ехать до Вашей милости проситься под Вашу руку в поход на ляхов. Никак нам не можно такое поругание и гибель братов наших Потоцкому спустить. Так что, пан генерал, от всего нашего товарийства прими от нас просьбу присоединиться до Вашего войска. Богами клянёмся быть Вам добрыми товарищами в походе на Потоцкого. Одна токо просьба до Вас, Ваша милость, если Потоцкий живым попадётся — виддайте его нам.".

Всю ночь мы просидели с атаманами, согласовывая общий план компании. Утром они уже были в седле, срочно отправляясь к своему табору.

Поспать мне так и не удалось. К обеду прибыл обоз из Старграда и Лёнька потащил меня хвастаться своими новинками производства и изобретениями пытливых умов своих специалистов.

К моему величайшему удивлению, его чудо-специалисты умудрились сделать четыре установки залпового огня, стреляющие аж двадцатью ракетами сразу каждая. Да ещё и два вида ракет намастерили — фугасно-осколочные и зажигательные, начинив боеголовки подобием напалма.

Набрали и обучили личный состав батареи этого чудо-оружия под командой унылой личности, в миру отзывающейся на имя Соломон Моисеевич Фишман.

Не долго думая, Лёня присвоил Фишману звание лейтенанта и озаботил того доведением состава батареи до десяти установок, которые сейчас и доделывали в цехах нашего Старградского завода.

Но самым большим сюрпризом для меня оказалась демонстрация четырёх воздушных шаров. Оказалось, что на Александрийском рынке рабов нашими агентами год назад был выкуплен ещё один "попаданец" из нашего мира. Звался он Ивашкин Владимир Петрович и всю свою сознательную жизнь увлекался созданием всевозможных летательных аппаратов от воздушных шаров и дирижаблей до дельтапланов и ракет. Вот его-то талантами мы и обзавелись четырьмя воздушными шарами с горелками и целым арсеналом им же сконструированных авиабомбочек.

Я настолько был впечатлён возможностями этих летательных аппаратов, что тут же присвоил Ивашкину звание капитана и назначил его командиром военно-воздушных сил бригады, отдав его под личный Лёнин контроль. Вечером мы собрались в шатре. Лёня, Анри, Зверь, Тотлебен, Святомир, я и, конечно, постоянно присутствующий Лацис вместе с вызванным Тугай-беем. ...................................................................................................................................................................................................................................... Леонид Маркович Шнеерсон. Подполковник. Заместитель командира бригады свободных наёмников. Советник наместника Востока княжества Поморского. ............................................................................................................................................................................................................................................ " Не, друзья мои, что бы Вы себе не думали, но человек, изрекший "война войной, но обед по распорядку" был гением. Вы таки можете иметь себе мнение какое хотите, а я буду кушать и заодно наслаждаться Вашими стратегическими озарениями, а то, знаете ли, так и недолго откинуть сандалии посередь полного здоровья. Я, к примеру, ещё не завтракал сегодня, а дело, как Вы можете себе заметить уже к ночи. Так что, братья командиры, Вы думайте, а я пока под шумок упакую в себя некоторое количество калорий, так необходимых моему истосковавшемуся по кошерной пище организму. Не.., не..., Вы что, совсем рассудком в отпуск уехали..?

Командир, ты что это серьёзно ? Сделай мне успокоиться, скажи, что ты пошутил. Нажми на паузу, дай мне время поиметь себе мнение за Вашу нездоровую идею. Я таки правильно тебя услышал ? Ты хочешь, чтобы я взял под себя банду Змея, прихватил до погулять эскадрон Тугай-бея, батарею самопальных "Катюш" вместе с неописуемой мощью наших новорождённых военно-воздушных сил и отправился до лагеря пруссаков устраивать им внезапный праздник ?

Знаете, граф, я до Вас, конечно, со всем моим уважением, но Вы сегодня, случаем, не обо что головой не приложились ? Командир, не пугай меня — не надо на меня смотреть глазами доброй еврейской матери.

Что значит "Лёня, так надо" ? Я таки дико извиняюсь, но никто не забыл, что у меня фамилия не Македонский и не Наполеон ни разу. Что это, на секундочку, за мансы такие — пойди и сделай так, чтобы пруссаки сидели у себя в лагере и никуда не двигались ? Может мне им там казино открыть ? Кстати, за эту цикавую идею стоит призадуматься ! Да не вскидывайся ты бровями — шучу я, шучу.

Дай я посчитаю — две недели Вы будете идти вверх по реке, потом берём ещё неделю на устройство ляхам военно-оздоровительных игр, затем ещё неизвестно что за пляски у Вас получатся с литовцами. И ты хочешь, чтобы всё это время я устраивал пруссакам отсутствие свободного времени и возможности прогуляться до Старграда ? Ты это серьёзно ?

Я вот сейчас не понял что это было за "Лёня, кончай причитать". Бригада утром уходит ? Ладно, тогда давайте к делу. Обсудим наши планы."

Утром бригада погрузилась на суда и плоты и медленно пошла вверх по реке. Вот так я и оказался командиром отдельного подразделения, осчастливленного задачей сдерживания прусской армии, чтоб она обожралась некошерной свининой и тихо дала дуба всем составом, не доставляя забот приличным людям.

Загрузившись на четыре выделенных нам корабля и шесть огромных плотов, мы уже после обеда имели счастье бороздить речные просторы. В общей сложности мы имели три сотни улан при трёх пулемётных тачанках, полторы сотни головорезов роты Змея при двух пулемётах и четырёх бомбомётах, батарею из четырёх установок залпового огня и четыре воздушных шара. Радовало только одно — обоз боеприпасов был в три раза больше, чем само наше воинство.

Из-под графа я умудрился вырвать егерскую роту, что пришла с обозом из Старграда в качестве охраны. В качестве усиления я изловчился утащить ещё два пулемёта и два бомбомёта. На пути к не шибко гостеприимным пруссакам мы отработали подъём изобретений новоназначенного капитана Ивашкина, зацепив воздушный шар тросом до нашего корабля. Ивашкин, норовящий устроить тренировку своим аэронавтам, был призван мной к порядку и озадачен просмотром с высоты пути нашего следования, с целью избежания всяческих возможных сюрпризов в виде пары артиллерийских батарей на речном берегу.

Пришлось ему объяснять доходчиво — " Господин, не дай Бог, капитан. Вы таки имеете представление, что Вы уже не гражданский "шпак", а цельный главнокомандующий воздушной армады ? Вы таки будете выполнять свои обязанности или мне забыть Вас навсегда ? Боюсь Вас сильно удивить, но в армии за невыполнение приказа можно заполучить вовнутрь организма до десятка пуль включительно. Чтобы Вы себе не думали, но, поверьте, я не думаю, что такой дессерт до обеда будет Вам за счастье. Вы не понимаете к чему это я ? Так я Вам разложу по полочкам. Я уже сильно соскучился отдавать Вам команды, которые Вы с завидным постоянством забываете выполнять. Вы себе можете думать, что хотите.., но если Вы ещё раз задумаетесь за выполнение моей команды, через три минуты после этого, поверьте, Вы будете иметь удовольствие заглядывать в десяток дырочек стволов расстрельной команды. Вы хорошо меня слышите, господин капитан ? Я сильно надеюсь, что это наш последний разговор за эту тему. А теперь идите и отрабатывайте связь со своими летунами.".

На пятый день речной круиз закончился. По нашим данным до лагеря пруссаков оставалось километров тридцать пешего ходу.

Ребята Змея рассыпались по округе, делая тишину за наше прибытие, а две группы пошли в гости прямо до лагеря с целью ознакомления с житьём-бытьём прусского воинства.

Мы же сильно не отсвечивая, тихим сапом передислоцировались в уютный лесной массив километрах в пяти от бивуака наших незваных гостей, что отсвечивал кострами в полнеба.

Самое неприятное, что мы со Змеем и Тугай-беем поимели себе непонимание во всё лицо за странное поведение короля Фридриха. Как оказалось, не взирая на проливные дожди, дороги в этой части Поморья проходили в основном по песчаным почвам и в настоящий момент вполне себе были проходимы, как для пехоты, так и для конницы с артиллерией.

В связи с этим, мы и имели себе почесать в затылке — чего это король Фридрих, что числился в Европах не самым последним военоначальником, отстаивался здесь лагерем, вместо того, чтобы гнать свои батальоны к Старграду, где его ещё и встречать-то было почти некому ?

Поздним вечером, уже в темноте вернулись группы разведчиков, прихватив прямо из прусского лагеря для вдумчивой беседы командира гренадёрской роты пехотного гвардейского полка, неосторожно решившего посетить ближайшие кустики с целью полюбоваться красотами природы в неудобной позе.

Как рассказали наши разведчики, эти носители прогерманской культуры напрочь позасрали всё на свете вокруг своего лагеря, чем несказанно разозлили наших бойцов, которым по этим окрестностям пришлось чуть ли не на пузе подбираться к лагерю. И тут славный офицер Фридриховой гвардии, ненавязчиво получивший пару раз больно по голове, окатил нас сюрпризами с ног до головы.

Оказывается, что Фридрих ожидал подхода своих союзников. Таки нам было мало сорока тысяч пруссаков, так до них ещё подтянулось двадцать тысяч доблестного воинства Ливонского Ордена в комплекте из двенадцати тысяч панцирной пехоты, включая почти две тысячи арбалетчиков, и восьми тысяч тяжёлой латной конницы.

Чтобы Вы понимали кислую радость на моём лице, надо хоть раз увидеть атаку латной ливонской конницы. Как рассказывал мой дед, который имел себе счастье знакомиться с продвинутой немецкой культурой в окопах под Курском — это всё равно, что гонять по полю с одной противопехотной гранатой три немецких танка с криком "За Родину ! За Сталина !".

Задору и радости — из ушей плещется.., но ноги себе натрудить вряд ли успеешь.

Так вот сделайте себе понимание на лице — когда на тебя в поле выскакивает несколько тысяч мини-танков, сюрприз в виде диарейной неожиданности Вам практически гарантирован. Да и чего греха таить, орденская пехота при поддержке арбалетчиков — тоже себе удовольствие, как налёт ОМОНа на Привоз.