Я перешёл дорогу и попробовал черные ягоды, срывая их со свисаю-щих в сторону дороги веток. Они были просто восхитительны на вкус. И я при-нялся с упоением утолять мой здоровый, молодой аппетит. Ягод было не гус-то, возможно не я один был любитель ими полакомиться. Но, пройдя в обрат-ном направлении несколько метров, я увидел ветки, буквально усыпан-ные крупной спелой ежевикой. Правда, они были на другой стороне, на тер-рито-рии заброшенного участка. Как соблазнительно они выглядели! А я, к тому же, был зол на весь свет, и мне всё было нипочём. Что мне стоило пере-мах-нуть через чисто символический, мне по колено, забор, сложенный из ста-рых потрескавшихся камней? Ни секунды не задумываясь, я устремился через замеченный мною проход, среди колючих веток ежевики. Забравшись "с тыла" к облюбованным ягодам я подумал: "Объемся и умру молодым!" И приступил к выполнению этой непосильной задачи.

Только на минуту меня отвлёк голубой БМВ, проехавший по дороге в сторону Нои. Хоть уже начало темнеть, но я рассмотрел в салоне авто кучери Мартина и уложенные в пышный хвост восхитительные волосы Карлоты.

"Куда это они помчались? — с немым вопросом поглядел я им вслед. И сам себе ответил: — Да хоть куда угодно! Мне то, что до них? Моё место не возле неё, я гожусь только что бы её смешить, да и то, не всегда. Всё-таки она правильно подметила: клоун я! Самый натуральный. Поэтому, как гово-рится: Мартину — мартиново, клоуну — клоуново! Или правильнее — клоун-ское? А, всё равно! Живи клоун и радуйся жизни, наслаждайся дарами ма-тушки при-роды. Она не женщина — всех порадует и накормит!"

Защищаясь подобной философией от терзающей душу ревности, я про-дол-жил свой "сладкий" ужин. Не обращая внимания на колючки и острые камни, царапающие мои новые мокасины, я смещался влево и двумя ру-ками, как ягодоуборочный комбайн, закидывал ежевику в рот. Я даже дошёл до угла забо-ра и сдвинулся немного вглубь по периметру. За кус-тами, напротив меня, на границе с соседним участком, был большой карман для заезда авто-мобиля, а то и двух. Заезд упирался в совершенно заросшие и намертво при-ржа-вевшие ворота, которые, вероятно, когда-то служили хозяе-вам "ягодной усадь-бы". С другой стороны заезда стоял идеально выкрашен-ный забор с ху-доже-ственно разрисованной калиткой. Ею видно иногда поль-зовались, когда бы-ла необходимость войти на территорию со стороны до-роги. От калитки, к серому двухэтажному дому, через аккуратно стриженный зеленый газон, вела ровная, как стрела, асфальтовая дорожка.

Все эти детали я замечал мимоходом, совершенно автоматически. Ска-зывалась некая профессиональная привычка.

А сам думал совершенно о другом. Вернее не о другом, а всё о ней же. "Неужели я ошибся, приняв её насмешки в мой адрес за интерес к моей осо-бе? Выходит, я никудышный психолог!". Я вспоминал все мелочи и детали событий между нами происшедшие за эти неполные сутки и приходил к окон-чательному выводу: она надо мной издевалась, как хотела, а я ещё и ра-до-вался! Она наверняка сидит сейчас в ресторане и, хохоча, рассказывает ка-кой я потешный и как со мной было весело. Мысленно представил, хотя бы ма-ленькую, но месть:

"Будто бы я вхожу в тот же ресторан где и она, но со сногсшибатель-ной молоденькой блондинкой. Да! Именно молоденькой. Лет восемнадцати — два-дцати. Пусть она почувствует свой стареющий возраст и пусть лопнет от за-висти. И что б в ресторане меня знали музыканты и упросили что-то спеть из своего репертуара. И я бы спел! И посвятил бы песню любящей меня блондинке. А Карлота бы кусала ногти и с тоской взирала на сце-ну с явным сожалением об утраченном! А я бы ещё и сделал вид, что не узнал её. И даже, если бы она напомнила, долго делал вид, что вспоминаю и, наконец, вос-кликнул бы: — А! Помню! С вашим отцом я пил его лучшее вино. Пере-дайте Фернандо от меня самый сердечный привет! — А потом ушёл бы, без-различно повернувшись к ней спиной!"

Уже почти стемнело, и поредчавшие автомобили проносились с вклю-чён-ными фарами. Но я этого не замечал. Как не замечал и того, что мои брюки и рубашка всё больше и больше покрывались фиолетовыми пятныш-ками от сока переспевшей ежевики. Я кормил своё тело ягодами, а помут-нённый лю-бовными переживаниями рассудок, несбыточными детскими фан-тазиями.

Поэтому, я даже сразу не обратил внимания на остановившийся на до-роге автомобиль. Но когда тот сдал задом и заехал в заезд между участ-ками, а потом погасил фары — я замер.

А вдруг, это владелец ежевики? Хотя вряд ли. Скорее это кто-нибудь из соседей. Но прошло минуты три — никаких движений и звуков.

Мгла сгущалась прямо на глазах, и я ужаснулся, представив, как буду выби-раться обратно на дорогу среди торчащих со всех сторон колючек. Я уже было пришёл к мысли, что это какая-то влюблённая парочка заехала в ук-ромный уголок, как вдруг дверь открылась, и со стороны водителя вышел здо-ровый мужчина. Он мне сразу показался знакомым и, внимательно вгля-дев-шись, я узнал в нём "самурая", с которым мы столкнулись сегодня утром. Только и не хватало, что бы он предъявил мне претензии в нарушении чужой территории!

А тот постоял с минуту, чутко прислушиваясь и внимательно огляды-ваясь по сторонам. Потом, к моему облегчению, подошёл к калитке и открыл её ключом. Заглянул во внутрь усадьбы и вернулся, неожиданно, к машине. Опёрся грузным задом на заднее крыло, достал сигарету и закурил. Мне даже показалось, что он продолжает осматривать всё вокруг. Он был так близко, что я отчётливо уловил запах сигаретного дыма. Даже самому захо-телось за-ку-рить. "Ладно, — подумал я. — Выберусь на дорогу, — закурю". А самурай согнутым пальцем постучал по заднему стеклу и сказал:

— Выходи!

На его команду задняя дверца открылась и вышла высокая стройная женщина в поблескивающем вечернем платье, шлейф которого волочился по земле. Она тащила за собой вяло упирающегося мальчонку лет восьми-девя-ти. Одет он был в спортивную футбольную форму. Пронесшийся по дороге ав-томобиль добавил резко освещения, и я содрогнулся, рассмотрев лицо ре-бёнка. Оно было как маска! Остекленевшие глаза бессмысленно блестели, а по подбородку, изо рта, текла слюна! Ребёнок явно был болен! А возмож-но, он был таким с самого рождения. Так вот почему они не хотят лишний раз пока-зывать своё дитя на люди. Я даже проникся глубоким сострадани-ем к саму-раю, как вдруг он сердито проговорил вслед женщине, уже вошед-шей в ка-литку:

— Глаз с него не спускай и держи телефон постоянно при себе! — на что женщина зло ответила:

— Ты своё дело делай, а мне не указывай! — и закрыла калитку.

Самурай зарычал в ответ что-то нечленораздельное и сел в машину. За-вёл мотор и поехал в сторону Нои.

А я стоял, не шевелясь, продолжая напряжённо думать. "Что-то здесь не так! Не чисто всё это! Явно отдаёт каким-то криминалом! Самурай — очень плохой человек, это видно сразу. Женщина тоже не подарок и совсем его не боится, а, скорее всего, даже ненавидит и презирает. А ребёнок? По-чему он так странно выглядит? Он мог быть таким от рождения, но такого же эффекта можно ждать и от лекарств и от наркотических средств. Может быть? Может! В таком случае, возможно, что его похитили! Точно!"

Я даже запрыгал на месте от возбуждения и в результате больно уко-лолся в нескольких местах. Это меня немного привело в чувство реальности, и я стал выбираться на дорогу. Но мыслить стал более трезво и взве-шено: "Если это похищение, то достаточно просто дать запрос в полицию. Для меня это не проблема. Но если здесь всё в порядке? Как я тогда буду выгля-деть? Полным идиотом! Значит надо первоначально выяснить о людях, жи-вущих в этой усадьбе. И то — незаметно. У кого? Конечно же, у Фернандо! Он здесь должен всех знать. И дома он сейчас сам. Молодята (при этом вос-поминании у меня непри-ятно заныло сердце) гуляют в ресторане, и будет вполне удобно зайти на ча-шечку кофе и выведать нужные сведения".

Придя к этому решению, я чуть ли не бегом, кинулся к усадьбе Фер-н-андо. И был очень удивлён увидя во дворе оба автомобиля. "Значит, они уже вернулись? — мне не хотелось их видеть, но что поделаешь. — Дело, прежде всего!" — уговаривал я себя, обходя дом по слабо освещённой дорожке. И уже хотел выйти во внутренний двор, который был залит светом нескольких ярких фо-нарей, но остановился у самого угла как вкопанный, услышав фразу сказанною Карлотой:

— ...Думала, мы отнесём сумки, вернёмся, и я ему скажу, что Мартин мой кузен.

— Никак не пойму, зачем такие розыгрыши? — раздался ворчливый го-лос Фернандо. — Ведь это глупо, и....

— Но ведь он прекрасно понимает все шутки! — перебила его Карлота капризным голосом. — Я даже себе представить не могла, что он так оби-дит-ся и...

— Исчезнет, словно призрак! — продолжил за неё голос Мартина. — Хотя, я думаю, он просто поднял руку и сел в первую же остановившуюся машину. А раз его нет в своей палатке, значит сидит где-нибудь в баре и на-пи-вается с горя...

— Не суди всех по себе! — оборвала его Карлота. Потом, помолчав, с сожа-лением добавила: — А ведь мы хотели идти в ресторан...

— Мы? Хотели? — с иронией передразнил её отец. — Да он чуть ли не на коленях ползал, умоляя тебя согласиться!

— Папа! — чуть не слёзно возмутилась Карлота. — Ещё не хватало, что бы де-вушки сразу бросались парням на шею...

Но я уже не стал слушать дальше, а постепенно пятился, потом повер-нулся и бросился к дороге. Сердце моё от радости выскакивало из груди, мне хотелось кувыркаться, кричать, визжать и подпрыгивать. В меня словно все-лился весёлый ураганный дьявол, и мне явно необходимо было время, что бы успокоиться.

"Какая удача, что я вернулся! Конечно, подслушивать нехорошо, но это редчайшее везение — получить такие карты в руки. Тем более, добиваясь вза-имности у такой девушки как Карлота. Но она тоже хороша! Как ловко всё разыграла! — я даже ничего не заподозрил! Хотя нет! Мартин то мне по-нра-вился! Значит, я его правильно оценил и правильно к нему отнёсся.... А её не раскусил только потому, что потерял чувство юмора. Да! Надо всем и всегда можно посмеяться и тогда бы я как дурак не лазил по кустам, а сидел в рес-торане. Хотя..., ежевики наелся! И мальчик!" Я, вспомнив о ребёнке, тут же по-серьёзнел, принял деловой вид и быстрым шагом направил-ся на внут-ренний двор.

Вся троица молча сидела за летним столом, на котором лежали остатки ужина и почти нетронутая бутылка вина.

— Добрый вечер! — громко поздоровался я, выходя на свет из-за дома и принимая удивлённый вид. — А я думал Фернандо, ты один. Думал, Карлота и Мартин сидят в доме и... смотрят телевизор.

— Добрый вечер, дружище! — обрадовался хозяин усадьбы. — Присажи-вайся, я тебя познакомлю...

— Если кто-то скажет хоть слово, — угрожающе зашипела Карлота, глядя то на отца, то на заулыбавшегося Мартина. — То я за себя не ручаюсь!

— А я что? — стал отнекиваться Фернандо. — Просто хочу угостить ста-рого друзяку своим лучшим вином, — и обращаясь ко мне: — Где же ты про-падал?

— Разыскивал так рекламируемые тобой ежевичные места, — поведал я, при-саживаясь на свободное место возле его дочери. — И действительно, здесь можно собирать отменные урожаи.

— После тебя — вряд ли что осталось! — Карлота оглядывала меня с ног до головы. — У тебя такой вид, будто ты съел всё что мог, а то, что не смог, тща-тельно вытоптал! — и сделала вид, что весело смеется.

Но её никто не поддержал. Мужчины только улыбнулись, да и то в мой адрес, как бы извиняясь за плохое поведение своей родственницы. Я же во-обще, грустно посмотрел ей в глаза и печально произнёс:

— Раз мне не пришлось поужинать в ресторане, пришлось пополнять жиз-ненною энергию спелой и вкуснейшей ежевикой. Но хочу, сеньорита, вас уте-шить: ягод осталось ещё очень много. Вы, со своим женихом, — я сде-лал веж-ливый кивок в сторону Мартина. — Сможете собирать по несколько вёдер в день.

Теперь мужчины уставились выжидающе на Карлоту, своим молча-нием яв-но осуждая её действия. А та тоже молчала, видно не в силах сообра-зить, как деликатнее выйти из сложившейся ситуации. Я же продолжал, как ни в чём не бывало:

— Здесь совсем недалеко, через четыре поворота, мне попался заброшен-ный участок, чуть ли не сплошь покрытый зарослями ежевики. Даже удивительно: никто там ничего не благоустраивает, как, например, на соседнем уча-стке: прочный красивый забор с оригинальной калиткой, ровная асфаль-тная дорожка, аккуратный, но довольно большой серый дом, а на зе-лёном газоне ни единой не скошенной травинки. Вот где образцовый поря-док!

— А, знаю, знаю! — вступил в разговор Фернандо, так как Карлота про-дол-жала упорно молчать. — Это усадьба Фергюссонов. — и следующим своим предложением ликвидировал все мои дальнейшие расспросы: — Там всегда та-кой идеальный вид. Жаль только, что у них дома несчастье: ребёнок серь-ёзно болен, трудноизлечимая форма детского паралича. Они его, поэтому и вы-во-зят редко, не хотят теребить душу ни себе, ни соседям.

— А мне Тереза говорила, что ребёнку вроде лучше? — с сочувствием спро-сила Карлота. Фернандо в сомнении покачал головой:

— Процесс очень длительный. Надо время и время. Дай то бог, что б им повезло. А то совсем, бедные, измучились.

Вопрос был выяснен. Мальчика никто не похищал! Так что мои до-мыслы и догадки оказались беспочвенны. Хорошо, что я не высказался вслух о своих подозрениях. Тогда бы точно стал полным посмешищем! Особенно для Карлоты. А интересно! Как она собирается выкручиваться? Теперь только это меня интересовало. Её отец и кузен, ею предупреждённые о мол-чании, наверняка тоже ждут, что она скажет, и явно не спешат ей на помощь.

Неожиданно Мартин, до этого лишь молчавший да сочувственно ки-вавший головой, спросил равнодушным тоном:

— Не знаете, Тереза уже здесь, или только завтра приедет?

— А чего тебе от неё надо? — с подозрением спросила Карлота.

— Да так, просто спрашиваю.

— Просто спрашиваешь? — в её тоне было явное осуждение. Мгновение она молчала, а потом, словно решившись, обратилась ко мне: — Знаешь, Ан-дре! Я просто пошутила. Мартин мой двоюродный брат и я бы тебе сразу сказала об этом, но ты так быстро отправился на сбор ежевики...

— Очень жаль, — я придал себе удручённый вид. — Но уже ничего не по-лу-чится.

— Что... не получится? — Карлота была в явной растерянности и чуть ли не в отчаянии.

— Уже поздно! Да и в таком виде, — я показал руками на мой затрапез-ный вид. — Меня вряд ли пустят в ресторан. Даже с тобой. — Фернандо стал хи-хикать, а я протянул руку заулыбавшемуся Мартину. — Ещё раз рад позна-ко-миться! Не-смотря ни на что, — я скосил в глаза в сторону Карлоты. — Ты мне сразу понравился!

— Это было отчётливо видно по твоему выражению лица, — засмеялся и Мартин тоже. — Когда ты в первый раз пожимал мне руку, оно было счастли-вым и безмятежным!

— Какой наблюдательный! — похвалил я от всей души.

— Ну, ещё бы! — с гордостью вставил Фернандо. — Мартин у нас рабо-тает в полиции и это его, так сказать, профессиональная необходимость.

— Да ну! — чистосердечно удивился я. — Никогда бы не подумал, чест-ное сло-во. Ты скорее напоминаешь мне какого-нибудь артиста, ну или ра-ботника сферы искусства, или...