— Может быть, ты в чем-то прав, русский..., — наконец, сказал он. — Ты это... извини, что назвал тебя коммунякой. Я знаю, что ты делал в революцию, рассказывали. Ты просто государственник, человек царя.

— Ты меня тоже прости за либераста, — ответил я. — В горячке с языка слетело. Я не знаю толком твоих принципов, если честно. Но, думаю, тут все гораздо сложнее. А я, кстати, не вполне государственник, если уж на то пошло. Я не за царя дерусь и не за систему, а только за свой народ. Ладно, это долгий разговор... Слушай, а расскажи мне про себя как-нибудь за чашкой кофе, а? За что ты воюешь, чего ты хочешь? Давай притираться характерами сестричка. Раз уж мы с тобой здесь оказались и вместе работаем.

— Я подумаю над этим, — серьезно кивнула мне Дегуршафф. — Подумаю. Поговорим об этом потом... А сейчас я предлагаю забыть о ссоре, — протянул мне руку японец.

— Конечно, — пожал ее я. — Миру-мир.

Часть 2. Глава 6. После схватки.

На следующее утро оба наших батальона ждали привычные военные хлопоты и заботы. Прежде всего, следовало организовать охрану гавани с крепостью и наладить наблюдение за морем и примыкавшем к скале иберийским берегом. Стремительной контратаки бриттов мы с Дегуршафф всерьез не опасались, но порядок есть порядок. Были и печальные обязанности: следовало отдать последний долг погибшим товарищам. Штурм Гибрайтара не прошел для нас бесследно — в моем батальоне оказалось трое погибших, а в батальоне Дегуршафф — двое. Учитывая, что и двести третий и триста второй батальоны были потрепаны прошлыми боями, магов у нас с сестренкой осталось совсем немного, меньше двух сотен суммарно, включая моих новичков, пока не участвовавших в бою. Еще пару десятков человек убитыми потеряли десантники и присоединившиеся к ним моряки Меркурия. Так что на Гибрайтаре уже через день после штурма появилось русское кладбище. Землю под погост освятил корабельный батюшка с Меркурия — отец Сергий, и вскоре на ней появились кресты над свежими могилами. Церемонию прощания оба наших батальона провели совместно, салютуя в последний раз выстрелами в воздух своим товарищам. Наши маги дрались вместе и вместе легли в одну землю, так уж получилось.

Еще через день, под честное слово сохранить им жизнь, сдались заблокированные в штольнях бритты, а вскоре в гавань вошли первые транспорты из Райха, с двадцать четвертым имперским полком на борту. Они прибыли с разницей всего лишь в несколько часов с уцелевшими после боя русскими крейсерами, транспортами и эсминцами, с которых на Гибрайтар высадился второй отдельный сибирский полк.

В гавани и городке у скалы сразу стало многолюдно, а маги оказались как бы и не у дел. Два элитных пехотных полка — русский и имперский, вполне могли наладить оборону Гибрайтара, учитывая, что теперь снабжение из империи поступало морем каждый день. Вскоре должны были привезти новые пушки взамен уничтоженных бриттских орудий, а нашу побитую эскадру усилить имперскими кораблями. Но пока главной гарантией неприступности бывшей бриттской крепости были маги. Атаковать охраняемую сильнейшими в мире магическими батальонами крепость дураков не было.

Объявление о русско-имперском союзе, последующий разгром альбионской эскадры на море и взятие Гибрайтара оказались для бриттов шоком. Премьер-министр соединенного королевства прочитал в парламенте вдохновенную речь об угрожающем цивилизованным странам новом варварстве, в котором соединились духовные варвары-отщепенцы западной цивилизации из Райха и русские варвары с востока. Речь транслировали все бриттские радиостанции. Ведущий таблоид соединенного королевства "Альбион сегодня" напечатал передовицу, в которой союз России и Империи уподоблялся страшной двухголовой гидре мирового зла, пытающейся поглотить весь свободный мир. Эта гидра была даже изображена наглядно: на газетной карикатуре у страшной огнедышащей помеси змея Горыныча с крокодилом, стоявшей на мировой карте одной лапой в Гибрайтаре, а другой в Африке было нарисовано две одинаковых человеческих головы. И головы эти были наши с сестричкой. Увидев эту газету, доставленную курьерским самолетом из Райха, японец только хмыкнул и весь перекосился. А я лишь развел руками, добавив Дегуршафф на ушко, чтобы не слышали окружающие: "Хочешь или не хочешь, а теперь нам, сестренка, остается только выигрывать. Иначе в местной Гааге на одной скамейке присядем".

"Альбиону сегодня" вторили американские газеты и радиостанции, которые однозначно приняли бриттскую сторону. Но вот остальные страны пока определяться со своей позицией не спешили... Однако, на обнародованный через три дня после взятия Гибрайтара совместный призыв правительств России и Империи к временному перемирию и созыву глобальной мирной конференции, которая должна положить конец войне и зафиксировать новый порядок, никто не ответил. Нашу инициативу никто официально не отвергал. Ее просто проигнорировали, как будто ее и не было вовсе. Бритты смолчали, "свободные нации" в Африке продолжали воевать, партизаны на севере провели несколько боевых акций. К сожалению, японец оказывался прав — желанного мною скорого мира никак не вырисовывалось. Хотя надежда на него пока оставалась...

Но пока у нас все было тихо. Сдавшихся бриттов посадили на транспорты и отправили в империю, где их ждали лагеря для военнопленных. Местное население никаких проблем нам не создавало и партизанить не пыталось, наоборот — вполне себе сотрудничало, продавая рыбу, вино и овощи. Большинство жителей городка составляли иберийцы по национальности и особой любви к бриттам они не испытывали. К нам, если честно, тоже... Однако, местные давно привыкли жить на Гибрайтаре под чей-то рукой и перемену альбионских хозяев на русских восприняли спокойно. Да и мы с имперцами никаких бесчинств с гражданскими не творили, по этому поводу был отдан строгий приказ. Так что после боя вдруг получись так, что мой батальон попал почти на курорт...

Вокруг тихо, противника не видать. С комендантской службой и рутинным патрулированием крепости, городка и гавани вполне справляются моряки и пехотинцы, маги для этого не нужны. Синее безоблачное небо над головой, тепло, зелень пальм, море и лето поневоле настраивают на расслабляющий лад, такая уж тут атмосфера... Поэтому, когда Дегуршафф мне сказала, что хочет выполнить данное перед боем обещание и устроить своим бойцам небольшой праздник по поводу успешно проведенной операции, я с ней согласился. А потом спросил, как она смотрит на то, чтобы отпраздновать обоим батальонам вместе? Все же мы на Гибрайтаре товарищи по оружию... Мои парни тоже с тоской смотрели на ласковое теплое море, песок пляжа и стройных загорелых ибериек в городке. Которые, надо сказать, с удовольствием смеялись над отпускаемыми им русскими магами комплиментами и вели себя довольно раскованно... А разумный командир никогда не затягивает гайки до упора без нужды, тут мы с сестренкой сходились во мнениях. Спрашивать с бойцов следует строго, но надо и давать людям возможность иногда расслабиться и отдохнуть. Если, конечно, боевых действий нет и обстановка позволяет. Иначе — жди самоволок и прочих безобразий, боевой маг он тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо. Женщины и вино в том числе.

Предложение было воспринято на "ура" и маги обоих батальонов быстро нашли общий язык и с удовольствием занялись организацией пикника. Мои бойцы, большинство из которых были выходцами из аристократических семейств, обещали найти в доставшихся от бриттов погребах и на местном рынке лучшее вино и сыры в Гибрайтаре. Имперцы занимались мясом, морепродукты и овощи вызвалась покупать на рынке совместная группа магов из обоих батальонов, потому что решить, кто лучше разбирается в рыбе, оливках и тропических фруктах сходу не удалось. Настроение у бойцов сразу поднялось, все занялись веселыми хлопотами. И только мы с сестричкой оказались не у дел...

— Я не буду праздновать с бойцами, — покачала головой Дегуршафф, когда я ее спросил о планах на вечер. — Подобное панибратство подрывает дисциплину.

— Можно праздновать вместе с подчиненными, но при этом не быть с ними запанибрата, — возразил я, вспомнив опыт русских офицерских пирушек. — Вон, посмотри хотя бы на командира нашего крейсера...

— Нет, — возразил японец. — Не стану портить парням праздник своей доброй физиономией. Они на меня и так насмотрелись. К тому же должен быть из магов кто-то трезвый и наготове, случись что. Мы с Вишей останемся здесь.

-Да? — Задумался я. Мы с Дегуршафф вдвоем сидели на лавочке в небольшом зеленом саду невдалеке от гавани. Сад был разбит во дворе белокаменного двухэтажного особняка какого-то богатого бриттского чиновника, который мы заняли под штаб объединенных магических батальонов. Сидели в теньке, прямо под финиковой пальмой. Впереди расстилался великолепный вид на море, с двумя русскими эсминцами на рейде и рыбацкими судами невдалеке, волосы легонько перебирал легкий теплый ветерок...Лепота...

— Знаешь что, — помолчав, продолжил я. — Отпусти сегодня вечером Вику погулять с парнями. А я отпущу за компанию Юлю и еще одну девушку из своего новенького пополнения. Не знаю как там у вас в Японии, а у нас в России праздник без хотя бы символического женского присутствия — это просто пьянка. Ну его нахрен, когда полторы сотни боевых магов надираются в чисто мужском коллективе... вот ты можешь точно предугадать, что им в башку втемяшится? В ходе процесса, так сказать? За Вику можешь не беспокоиться, для русских магов сейчас она почти своя. Да и твои орлы вряд ли позволят себе распускать руки по отношению к моим девушкам...

— За это я не боюсь..., — поджав губы, косо посмотрела на меня сестричка. — Таких идиотов в моем батальоне нет. В твоем, надеюсь, тоже. Просто Виша, она всегда при мне и...

— Все равно отпусти, — махнул я рукой. — Даже прикажи ей идти. Раз на празднике не будет тебя, то и я не пойду. Пусть парни гуляют без командиров, тем более что нам с тобой, сестренка, по возрасту и пить-то нельзя. Посидим вечером здесь, выпьем кофе, о своих делах поговорим... Заодно и подежурим вместо подчиненных — действительно, вдруг бритты что-нибудь задумают? Ты знаешь, у меня после одного случая к коллективным пьянкам возникло некоторое предубеждение. Ну его, от греха...

Японец ненадолго задумался о чем-то своем. Но потом вдруг широко улыбнулся во все тридцать два зуба. Видимо, принял какое-то решение, способное помочь ему в карьерных вопросах, судя по ставшей вдруг чересчур сладкой физиономии и задушевному тону.

— Хорошо сестренка. Пусть будет по-твоему. Я слышал тут про один ресторанчик, где пекут вкусные шарлотки к кофе и делают отличный гаспачо, который сойдет тебе за русский борщ. Закажем еду оттуда и посидим вечером вместе.

Вечером того же дня мы с японцем, словно древние эпикурейцы, неспешно потягивали из бокалов во дворе особняка разбавленную водой со льдом до крепости кваса сладкую сангрию с кусочками фруктов и неторопливо беседовали за жизнь. Внизу, на песчаном пляже под домом в нескольких сотнях метрах от нас, там, где вовсю гуляли наши батальоны, виднелись отсветы нескольких больших костров и порою доносились приглушенные расстоянием взрывы хохота и задорные звуки гармошки. Кто-то из моих парней, видимо прилично приняв на грудь, вовсю наяривал на тальянке "коробейников" и "ухаря купца". Иногда на пляже, в сгущавшейся закатной темноте таинственно блестели вспышки магии, но беспокоиться было не о чем — заклинания не боевые, скорее спецэффекты к дискотеке. Маги просто развлекались. Пили вино, купались, разговаривали, плясали, ели жареное мясо и вовсю радовались жизни.

Нам с Дегуршафф, впрочем, тоже было неплохо. Недавно съеденный ужин из ресторана был вкусный и плотный и теперь мы не спеша его переваривали, наслаждаясь десертом. А так же бездельем и неторопливой беседой под пальмами. Надо же и командирам немного отдохнуть.

— Кажется, началась романтика, — сделав еще один крохотный глоток из бокала, сказала сестричка, когда развеселую мелодию гармошки сменила семиструнная гитара, и я услышал голос Сергея, поющего какой-то старинный романс о любви. — Красиво поет, гад... Имей в виду, русский, если твой комэск разобьёт девичье сердечко нашей Виши, то у него будет ровно два варианта — или жениться на ней и переходить в мой батальон или...

— Или? — Приподнял я бровь.

— Или я его лично на куски порву. В назидание остальным.

— Вот еще, — пожал я девичьими плечиками. — С чего бы вдруг, сестренка? У нас равноправие и все такое. Если твоя Серебрякова соблазнит моего хорошего мальчика Сережу, то пусть берет в мужья и переходит ко мне. А не то я...

— Так вот каков был твой коварный план? Вот зачем ты уговаривал меня отпустить лейтенанта Серебрякову со всеми? — Голос Дегуршафф был строг, но ее глаза смеялись.

— Не одному тебе интриги строить, — улыбнулся я. — Есть и другие мастера.

— Это так. По карьерной лестнице ты неплохо поднялся. Уже полковник и какой! Должен признать твои таланты, — с кривой улыбкой произнес японец, немного помолчав.

— Ты никак завидуешь? — Парировал я. — Карьера дела такое, тут кто как умеет... Я же не критикую твой способ ее сделать — мотаться с батальоном по всем фронтам закрывая собой проблемы в каждой горячей точке.

— А как еще показать себя деятельным и инициативным офицером? — Возразила Дегуршафф, цапнув с подноса последнее пирожное. — Нужно постоянно доказывать свою компетенцию и начальство сделает выводы.

— Конечно, сделает, — кивнул я. — Поймет, что тобой хорошо закрывать свои просчеты, бросая тебя каждый раз грудью на амбразуру. И еще можно с пользой для себя присваивать твои идеи, раз уж ты постоянно пишешь доклады по любому поводу. Кто везет, на том и едут. Неужели такой опытный корпоративный волк как ты этого не понимает? Не понимает, что его просто используют?

— Понимаю, — сделал еще глоток из бокала японец. — Еще как понимаю. Но количество рано или поздно переходит в качество. Сначала ты решаешь чужие проблемы. Потом от твоей помощи начинают зависеть. Потом без тебя не могут обойтись. А затем тебя неизбежно двигают вверх как своего протеже, чтобы было на кого опереться, даже если тебя не очень любят. Так и делают карьеру те, у кого нет покровителей.

— А мне кажется, тебе просто нравится воевать, — возразил я. — Как у меня в прошлой жизни говорили — ты "тащишься" от схватки и адреналина. Видел я тебя в бою, ты там как рыба в воде. У тебя лицо становится такое... Как у маленькой девочки, которая на рождество под елкой кучу подарков увидела и предвкушает, как она сейчас все эти красивые коробочки с ленточками и бантиками будет открывать. От счастья изнутри распирает...

— Неправда! Вот не надо выставлять меня маньяком, которому нравится убивать! Я просто хорошо выполняю свою боевую работу! — сверкнул глазами японец. — Ответственно и на совесть!

— Ага... Вот только не надо мне говорить, что ты не сумел бы устроится где-нибудь в тылу, если бы всерьез захотел. Инструктором в училище, или работником при штабе. Да запросто, подумаешь бином Ньютона! И делал бы там спокойно карьеру, не мотаясь под огнем взад-вперед.