После того как сообща выяснили родственные связи Лапикова, а Лиза вспомнила историю его недолгих ухаживаний за Инной, тот, не подозревая, что стал невольным героем девичьих дум, объявлял один номер за другим. Кто-то выступал в роли пародиста, кто-то пел под гитару, кто-то рассказывал анекдоты в лицах.
— А теперь — пара объявлений. Моя тё... — Лапиков запнулся. — Наш уважаемый директор просила воздержаться от купаний в ночное время.
Раздались вялые возгласы протеста. В день приезда мало кого тянуло на такие подвиги. Но нельзя же просто так смириться с запретами, ограничивающими свободу личности!
Племянник своей тети, он же поклонник Инны продолжил:
— А еще студентам-журналистам и всем желающим разрешили использовать доску объявлений для свободного общения. Если кому-то хочется выразить свое мнение в художественной и не очень форме, сообщить общественности о чем-то интересном открыто или под псевдонимом — милости просим. Но помните, что ваши тексты подвергнутся строгой критике.
И тут публика зашумела, засвистела, а к Лапикову выскочили четыре силуэта, завернутых в белые простыни. Потусторонним голосом они провозгласили:
— Возмездие падет на ваши головы, если хоть одна буква будет неправильной, если хоть одна запятая будет лишней!
Инка толкнула Лизу и прошептала:
— Вот, что я тебе говорила? Началось!
И действительно началось. Сбросив свои "саваны", девчонки-"буки" (а это были именно они) не то импровизировали, не то показывали давно сыгранную композицию. Они то по очереди, то вместе выкрикивали или пропевали на разные голоса, причудливо меняя интонации, какие-то простые стишки, весь смысл которых был в призыве к грамотности.
Всего Лиза не расслышала, так как девчонки то выстреливали словами как из пулемета, то, наоборот, тянули фразы так, что смысл терялся в сплетении звуков, но кое-какие фрагменты в ее памяти остались. Что-то вроде:
Пишешь с ошибками
Словами слабыми, хлипкими,
Делаешь в одной фразе
Двадцать ляпов сразу?
Парень, ты не знал,
Как пишется "жи"-"ши"?
Ну, ты попал!
Спокойной ночи, малыши!
Ну, сейчас мы развернемся и дадим вам всем отпор!
Мы объявим без разбора грамматический террор!
Подъезжая к станции, с тебя слетела шляпа?
Ты не дружишь с логикой! Куда глядел твой папа?!
Подруга, давно разобраться пора,
В голове твоей опилки или черная дыра.
Значит, ты не знала,
Как пишется "чу"-"щу"?
Ну, ты попала!
Молись оконному лучу!
Объявим суровый наш приговор:
Безграмотность — это страшный позор!
Выступление сопровождалось какими-то странными танцами, точнее попытками танцев, какие только можно было обозначить на песке. В конце концов крупная Жизель, довольно уверенно двигавшаяся со всеми, споткнулась и свалилась, умудрившись упасть на остальных девчонок. После сутолоки и возьни, сопровождавшейся смехом, всем четверым удалось встать, а Даша, лидировавшая во время этого чтения-пения, заявила:
— И так мы подавим любые попытки бунта безграмотных!
Под смешки и хлопки девчонки нашли себе посадочные места в "зрительном зале".
Инна по ходу этого странного представления презрительно фыркала и хмыкала, а Лиза недоумевала.
— Надо же, как они серьезно к ошибкам! — задумчиво пробормотала она, когда выступление закончилось.
Рядом засмеялась Джун, подбадривавшая девиц, отбивая ритм ладонями по коленям.
— Лиза-Лиза, не понимаешь ты шуток. Не знаю, кому тут больше досталось от "Бук" — хип-хоперам или занудным грамотеям.
Больше желающих выступать не было, и начались так любимые гуляющей молодежью форменные и бесформенные безобразия, как это обязательно назвал бы Лизин папа. Сразу с трех сторон раздавались тихие песни под гитару, какие-то парочки даже пытались танцевать, но быстро отказывались от этой идеи. Федя откланялся, все еще разрываясь на части, по крайней мере пытаясь смотреть сразу и на Джун и на Инну. Ему надо было уезжать в город, и машина, развозящая часть персонала, тех, кто не хотел ночевать на базе, по домам, ждать бы его одного не стала.
Красавицу Джун, как заметила Лиза, тоже пытались приглашать на танец, но она на удивление вежливо отказала смельчакам, заявив, что не собирается подвергать свои драгоценные ноги двойной опасности: быть вывихнутыми в песке и оттоптанными партнерами.
Среди покоренных восточной красотой оказался и Лапиков. Инна совершенно напрасно пряталась за спиной Лизы и Романа — разбитной мужчина в самом расцвете сил (ведь именно этого героя детской книжки напомнил Сергей Лапиков Лизе, оказавшись при ближайшем рассмотрении еще более рыжим, чем Федор) вообще не заметил былую владычицу своих дум. Получив закономерный отказ от Джун, племянник директора не унывал и сообщил по секрету всем желающим, что тетя собирается каждую неделю устраивать танцевальные вечера на специальной открытой площадке рядом со столовой. Эта новость была встречена с воодушевлением всеми.
Пока кореянка полушутя отбивалась от активизировавшихся поклонников, Лиза обернулась на Инну и Романа, гадая, не пригласит ли однокурсник кого из их компании. Ее руки уже чувствовали, как могли бы обнять любимого, ее ноги предвкушали мягкость и податливость песка, ее сердце заранее отзывалось на звуки незатейливой романтической мелодии, наигрываемой кем-то в ночи. Но ни подруги, ни предмета Лизиного девичьего обожания и художнического вожделения уже не было. Ушли они вместе или по отдельности — ничего определенного сказать было нельзя.
"Что гадать, когда можно будет завтра обо всем разузнать у Инны?" — решила и Лиза и подумала, не попытаться ли сделать набросок с Джун, продолжавшей сидеть и смотреть на огонь и не спешившей удаляться на покой. Но было уже слишком темно. А раз кореянка здесь, то и Лизе делать нечего, а придется торчать неподалеку. Лучше уж с народом, чем куковать одной под дверью. Ключ-то ей Джун не доверила, а просить ее о ключе сейчас тоже было неловко. Еще начнет высмеивать, скажет, что только такие малявки укладываются спать сразу после детской передачи с Хрюшей и Степашкой. А кроме того, разве сейчас не тот самый случай, когда Лиза должна быть рядом?
— Так и будешь здесь торчать и пялиться на всех сонными глазами? — вдруг спросила недовольно Джун. — Или все-таки уже пойдешь спать?
— А я, может, еще хочу посидеть. Пообщаться. Познакомиться, — из противоречия возразила Лиза. Не хотела она, чтобы соседка ею помыкала. Что еще за новости?!
— Да как угодно! — хмыкнула Джун. — Только смотри с песком не пообщайся вплотную, а то потом год будешь волосы вычесывать.
К беседующим далеко не любезно сторонам русско-корейского микроконфликта подошли "Буки". Их коварные намерения выдавали бутылки пива и чего-то еще бесцветного и явно более крепкого, чем вода.
— Нет, Джуня, ты дашь нам еще один шанс. Не может быть, чтобы русские героические бабы не перепили корейскую субтильную штучку, — объяснила их появление Жизель.
— Эй! В каких это местах я субтильная штучка?! — обиделась притворно Джун.
— А ты докажи, что сильнее! Поборемся, — подначивала Даша, куда-то задевавшая свою бандану. — А лучше победи кого-нибудь из наших боксеров. Кажется, в столовой тебе с одним повезло пообщаться.
— Да зачем мне с ним драться-то, он и так у моих ног по щелчку пальца будет! — подмигнула Джун, а Даша скептически хмыкнула.
Уговорами и шантажом девчонкам удалось заставить кореянку выпить с ними небольшую банку пива. Лиза от угощения отнекивалась, и ее оставили в покое. Сидеть так в компании веселых "бандиток", как их пару раз назвала Джун, и самой Джунечки, как все бандитки, кроме Даши, называли прекрасную азиатку, было уютно. Лиза не чувствовала себя лишней и могла наблюдать и делать зарисовки в уме.
— И все, девочки, все! А то я напьюсь, начну над этим цыпленком издеваться! Нельзя же все удовольствия и в один вечер! — решительно отказалась Джун от продолжения банкета. — В следующий раз угощаю я.
Бандитки немного пошумели, но согласились, что это будет справедливо.
— Все, цыпленок, тебе пора на насест, — настояла Джун, и у Лизы не было возражений, кроме одного.
— Раз мне на насест, то и тебе туда же. Раз тебе тоже на насест, то цыпленок — это ты, — выстроила девушка логически безупречную, как ей спросонья казалось, цепочку.
— Ну уж нет. Тебе — на насест, а мне — в нору. Ты — цыпленок, а я — лиса, красивая и коварная.
Соседки шагали к месту ночлега. Ключи на тонком, изящном и длинном пальце Джун поблескивали серебром в свете луны.
— О нет, только не это! — вдруг пробормотала Джун и сказала чуть громче. — А ведь я, похоже, пьяна! Поддержи-ка меня, мой верный пушистый паж!
Лиза не успела возмутиться, как Джун почти привалилась к ней сбоку и неожиданно твердой рукой, не похожей на расслабленность выпившего человека, приобняла ее за плечи. Так они сделали пару шагов, и кореянка все больше и больше опиралась на Лизу, которая, сопоставив некоторые факты, решила, что члены "банды" как-то ухитрились влить в банку с пивом Джун кое-что покрепче. Правда, такое коварство не очень вязалось с девчонками, но кто их знает...
— Вот ты где! А я ждал-ждал и решил к ребятам на пляж махнуть! Ты забыла, что мы с тобой того... — высокий Василий был немного удручен тем, что вечер складывается не так, но нашел возможность его скрасить. Он неспеша, как хозяин, двигался к морю и звукам веселья, все еще раздававшимся в ночи.
Тут Джун как с цепи сорвалась. Она танцующей походкой пошла Васе навстречу и, остановившись в двух шагах, взглянула прямо в лицо этому культуристу.
— Увы, мой друг Василий, наш роман, который должен был стать драгоценным воспоминанием об этом лете, умер, так и не начавшись. Вини в этом судьбу или вот эту девицу, вероломно ставшую на пути нашего счастья.
Василий недоуменно поскрёб ладонью короткие волосы, помолчал и спросил:
— Так, я не понял, который Ромка-то умер? Пичугин что ли, который художник? А девка тут эта причем? Она его прикончила?
— Вася, — попыталась вмешаться Лиза, — ничего такого не случилось. Просто девчонки, наверное, подшутили над Джун и подлили ей в пиво водки. А сейчас мы пытаемся дойти до нашего домика. Точнее, я тащу Джун, а она буянит.
— Не слушай ее, Васенька, — разошлась Джун. — Эта змея подколодная враг нашей любви! Неси меня скорее в чертоги сна и предадимся на ложе, звучащем как скрипичный квартет, неистовой страсти!
Лиза смеялась и одновременно испуганно поглядывала на физкультурника.
— Слушай, а чего она от меня хочет-то в таком состоянии? Где я ей скрипачей найду в час ночи-то?
— Да это она шутит, Вась! Это она просит тебя донести ее до комнаты, а то вон ее ноги не держат, — Лиза пыталась поддержать Джун под правую руку
— Не вопрос! — Приноровившись, как подхватить высокую, лишь сантиметров на семь ниже его, красавицу, Вася крякнул, поплевал на ладони и попытался приобнять кореянку за талию. Но та вдруг отскочила, как-то подозрительно осторожно, умудрившись не толкнуть Лизу, и закричала:
— Антисанитария! Негигиенично! Мойте руки перед едой!
Джун отбежала на небольшое расстояние, к облегчению Лизу не споткнувшись. Наоборот, все шло как нельзя лучше — ведь новая соседка двигалась в верном направлении. Домик был уже шагах в десяти.
— Слушай, девочка, а тебя как зовут? — поинтересовался Вася, задумчиво наблюдая за тем, как Джун выделывает странные, но довольно грациозные прыжки, подобно восточным воинам из фантастических фильмов.
— Лиза я!
— Слушай, Лиза. Ты за ней присмотри. Тут не только ерш, она, похоже, перегрелась. Не буду я сегодня ей надоедать. Прыгать может — и до кроватки допрыгает. Пойду я. А ты если что — сразу за мной. Я в двадцатом, сразу за столовкой.
С удивительной для такого громадины поспешностью Вася удалился, покачивая головой.
Изобразив бой с невидимым противником и победу над таковым, Джун совершенно спокойно отряхнулась и сказала:
— Вот так вот, Лиза, женщины и крутят мужчинами. Учись, пока есть у кого.
Затем кореянка с идеально прямой осанкой прошествовала ко входу в их шалаш и пару раз невозмутимо икнула. Механически четко повернула ключ в замке (разумеется, Лизе она ключ не могла доверить). Завалившись внутрь комнаты, Джун протанцевала до кровати и тяжело упала на нее лицом вниз.
"Это называется — пьет и не пьянеет?" — улыбнулась про себя Лиза. Решив, что Джун будет неудобно спать обутой, она осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить соседку, подошла к ее ложу.
Стащить с ног соседки серебристые туфельки весьма большого для такой изящной девушки размера было несложно. Лиза случайно задела ступню Джун пальцем, и та что-то хрюкнула в подушку.
"А ведь она в такой позе и задохнуться может. Все-таки выпила", — вдруг подумалось Лизе, и обеспокоенная тем, что может лишиться такой прекрасной натурщицы, девушка попробовала перевернуть свою эльфийскую принцессу на бок. Неожиданно это ей удалось легко.
— Отвратительные подушки. Хочу другую! Цып-цып! Цыплячий пух в самый раз! Иди сюда, цыпленочек! — Джун открыла глаза и потянула на себя потерявшую равновесие Лизу. Девушка упала рядом на кровать, завозившаяся Джун обхватила ее руками в самом деле как подушку и опять захрапела. Уставшая за день Лиза не видела особого смысла бороться. Ведь ей ничто не угрожало. Наоборот, в крепких руках новой знакомой было уютно и безопасно. Решив, что обязательно высмеет завтра кореянку и за то, как она "не пьянеет", и за неожиданную страсть к Васе, и за богатырский храп, Лиза закрыла глаза и тут же уснула.
Рано утром Лиза проснулась от того, что тоненькие лучи солнца, пробившись сквозь щели в крыше, набросили легкую сеточку золотистого кружева на ее лицо. Вопреки воспоминаниям о прошлой ночи проснулась она, хотя и одетая, но в своей кровати и решила, что забавная выходка Джун ей просто приснилась и что она сама вчера так устала, что с порога кинулась в объятия Морфея.
Глава 7
Если бы кто-то из обитателей базы проснулся в пять утра, то увидел бы презанимательную картину.
Из домика, где вчера обосновались две очаровательных особы женского пола, крадучись выбирается, прижимая входную дверь, чтобы не скрипела, высокая фигура в мешковатом купальном халате красного цвета, с черным полотенцем через плечо. Потягиваясь так, что полы халата чуть не разошлись, стройная красавица сдавленно охает, спешно закутывается в яркую ткань и потирает поясницу. Затем, оглянувшись по сторонам, поворачивает ключ в замке, прячет его в кармане и бежит к морю.
А если бы кто-то мог четвертью часа ранее оказаться в самом домике, из которого сейчас вышла купальщица в красном, то картина, которую этот некто мог бы увидеть, осталась бы в его памяти надолго.
Джун проснулся, как обычно, засветло и собрался, не открывая глаз спросонья, вскочить на пробежку, зарядку — все, как в доме у деда и бабушки. Не тут-то было! Что-то его удерживало на довольно широкой, но неудобной кровати. Глаза открывать все еще не хотелось, и юноша попытался на ощупь установить характер помехи. Что-то мягкое и пушистое, что-то гладкое и прохладное, потом опять что-то мягкое... Глаза пришлось открыть.
