Шкатулка и странники

Я же прекрасно понимал свою цель: двигаться вперед и разгадать узнать главную цель всего происходящего.

В первые дни я пытался рассказывать Андре о своих мыслях по поводу всей ситуации, в которой мы находились, но он был слишком погружен в свои размышления, и я оставил эти попытки, тратя время на расчеты

Большую часть времени занимало вычисление точных координат следующей точки выхода. Для этого шли любые параметры от положения вершин соседних гор относительно друг друга, до формы облаков сверху и расписания вылизывания шерсти у рыси, которая еще оставалась неподалеку. Расчеты были чрезвычайно сложными, но я никогда не отступал и на 10 день получил координаты. На следующий день, когда Андра был на охоте, я испытал новые конденсаторы. Они работали отлично, но я почему-то решил сказать Андре, что закончу весь ремонт и расчеты только через 3 дня.

Я провел эти дни с пользой для себя, но не для команды. Андра становился все более нервным из-за вынужденного бездействия, он хотел двигаться вперед.

А я наслаждался последними днями покоя.

Судя по всему, миры, которые нам удалось посетить были частями какого-то метафизического механизма, который я назвал Метамеханизмом. Они все были крепко связаны друг с другом и выполняли конкретные задачи, как шестеренки в механических часах.

Предыдущий мир служил чем-то вроде наковальни и молота одновременно, о которую создавался мир Сокола.

Мир, в котором мы находились был как-то связан с переносом. У него были две стабильные точки перехода. Следующий мир был чем-то вроде переходника, за котором шло разветвление, мир более базовый и поэтому более полезный изучения.

Я сравнил параметры новых миров с обрывочной информацией, вынесенной мною из долгих лет работы на Кураторов, и понял, что сами Кураторы являлись не более чем сложными переменными. Они были как будто зубчиками метафизической шестеренки или пружинки, которые выполняли лишь одну единственную задачу — регулировали циклическое движение миссий и гибели собираемых ими отрядов

Но теперь свобода начинала меня пугать. В уголке моего разума вновь возникло то щемящее чувство тоски и боли от одиночества, которое я чувствовал накануне развода и после смерти обоих родителей.

На 14-ый день мы продолжили путь. Я знал, чем он может закончится, но у меня не было выбора.

Мы взяли связки копченной оленины и рыбы, сели в вездеход и отправились в путь. Я кинул рыси кусок мяса. Та схватила подарок и скрылась в лесу, а мы выехали на дорогу, ведущую на запад. Через пару часов мы увидели поворот на север и нырнули в полумрак леса в направлении перехода. Свет солнца мелькал от множества крон деревьев, сухая почва трещала под колесами вездехода, и мы двигались вперед.

Лес был почти бесконечным и иногда мне казалось, что мы так и застрянем в нем. Все давно смешалось в одно зелено-серое пятно, и меня начало подташнивать от мельтешения света.

Когда я уже собирался объявить привал, лес внезапно закончился, и мы выехали на желтое поле. Посреди него были ржавые остатки каких-то башен или промышленных установок, впереди начинались холмы. Солнце садилось за ними, и мы решили устроить ночлег у подножья одного из холмов. Быстро выяснилось, что мощности двигателя не всегда хватает, чтобы взобраться на самые крутые склоны, а я постоянно боялся сжечь модифицированные конденсаторы.

Мы возились с лебедкой до самой ночи и встали на привал только в темноте. Андра тут же уснул, я мучился от бессонницы.

Я почему-то с чувствовал, что вся моя команда, которая собралась в классе Кураторов много лет назад, была самого начала обречена на распад. Нас осталось всего двое, но даже и Андра не разделял моих целей. Меня не покидало предчувствие, что все должно было вернуться в первоначальное состояние.

Через несколько дней мы стояли у перехода. Это была огромная конструкция из металла, встроенная в неприметный холм. Широкая дорога входила в покрытые ржавчиной, закрытые и заваренные наглухо стальные врата, я сразу понял, что строители аванпостов и руин прибыли в этот мир из этой точки перехода, дополнив ее вратами.

Вездеход остался позади, его реактор выработал свою последнюю искру и умер тихо и без большой неожиданности. Мы взяли все немного полезное, что у нас осталось и дошли последние километры до перехода.

-Надеюсь ты недостаточно стар, чтобы не быть способным на длительные пешие переходы— сказал Андра.

-Ты недооцениваешь меня, мой друг -сказал я и положил ладонь на металл врат. Он был влажным и холодным несмотря на то, что день был довольно жарким.

-За воротами холод— сказал я

-Насколько большой? — спросил мой спутник.

-Узнаем, когда окажемся на той стороне.

У нас с собой были два комплекта одежды для холодного климата, самодельные раскладные снегоступы. Каждый из нас нес собой раскладную палатку и припасы.

-Готов? — спросил Андра и я увидел нетерпение в его глазах.

-Чего ты так хочешь, раз так легко покидаешь сей дикий рай ради ледяной пустыни впереди? — спросил я

-То, что ты никогда не ценил — ответил Андра.

Второстепенные ворота были маленькими по сравнению с главными, но все равно представляли из себя массивную стальную дверь. Мы открыли ее при помощи рычага и проскользнули внутрь. Не успел гул от захлопнувшейся за нами двери исчезнуть из наших ушей, как я прочувствовал всем телом колкий холод.

-Одеваемся — приказал я — Дальше будет только холоднее. После пустынь и умеренных мест последних месяцев, холод должен был стать тяжким испытанием.

Уже в зимней одежде мы пошли вперед. Помещения были заброшены, везде валялись ржавые механизмы и изъеденная временем мебель. Холод наполнял эти комнаты. Через пару коридоров и помещений под ногами стала скрипеть ледяная крошка. Наша цель была рядом. В последней комнате из-под двери намело небольшой сугроб. Мы с трудом открыли ее и вступили в главное помещение. Наши фонари выхватывали крошечные белые льдинки, замысловато танцевавшие в воздухе, и пар нашего дыхания. Переход выглядел как каменная арка, из которой шел равномерный тусклый свет. Слышалось далекое завывание ветра.

Все вокруг было заметено снегом. Наши фонари едва выхватывали закрытые массивные ворота назад к лету, но наш путь шел от него в царство мерзлоты. После короткого пути через арку мы оказались в помещении с другими воротами. Но эти ворота были немного приоткрыты, через щель просвечивал белый свет и летел снег. Мы протиснулись через ворота и оказались посреди ледяной равнины.

-Нам туда — сказал я и указал на трепещущие в пурге далекое пятно тайги. — В том направлении переход.

Ветер кусал мое лицо, но пути назад не было. Андра молчал и это пугало меня.

Чего ты хочешь? — спросил я Андру через несколько дней, когда мы шли по сумеречной тайге.

-А ты?

-Правды.

— А я хочу нормальной жизни. Той, которая была у тебя и ту, которую ты никогда не ценил.

-Как ты можешь оценивать ту мою жизнь? Ты не был мною.

-Я родился в стране, раздираемой войной, а в 12 лет жил в землянке прямо посреди поля боя. Тебя Кураторы забрали из летнего парка, а меня из пыточной за 10 минут до обезглавливания.

— Это не повод не искать правду.

— Это повод искать более спокойной жизни. И идти своим путем.

— Я нужен тебе, Андра.

-Пока да. Но как только мы доберемся до тепла цивилизации, наши пути разойдутся. Я найду или создам себе свой собственный кров и семью. То, что ты отверг в своей скуке.

-В этих землях твой удел быть бездомным чужаком бродягой или пациентом психиатрической клиники. Ты везде будешь чужаком, Андра, как и я.

-Не пытайся заставить меня быть твоей нянькой и лекарством от одиночества. Ты забыл, что я нужен тебе только в этом качестве, что, в конечном счете, у нас разные цели. Мы не никогда не были друзьями, мы были просто попутчиками. Но я должен тебе своей жизнью и поэтому помогу дойти до теплых мест. Дальше полагайся на самого себя.

Он сдержал свое последнее слово.

Я отморозил себе нос и мои конечности перестали меня слушаться. Я понял, что заболел.

Последние километры до перехода дались мне очень тяжело. Уже рядом с гигантской аркой из бетона и металла, которая обрамляла точку переходу, я упал в снег и не смог встать. Андра положил меня на самодельные сани и дотащил сквозь мороз до конца. Последнее, что я помнил, было тепло от солнца нового мира и запах травы.

-Прошай, Таб.— услышал я его голос, теряя сознание.

Дальше была лишь тишина.

Она сменилась громом свадебного оркестра.

Вот я, надевая обручальное кольцо на палец своей жены, думаю о будущем.

Затем я стою у роддома со цветами и жду благой вести. Я отец.

Снова гром. Я и свояченица прикрываем своими телами детей от гнева моей поддатой супруги.

Я разбит, свояченица забирает моих детей с условием, что я помогу им деньгами и связями, когда они станут взрослее. Жена в больнице, она уже не тот человек, которую я любил.

Гром. Взрыв в лаборатории. Я бегу к ней со всех сил и сквозь клубы дыма вижу своих друзей и своего начальника: они недвижимы. Никто не идет мне на подмогу. Я один.

Гром, ко мне приближается зловещая фигура в ковбойской шляпе. Чтобы отнять у меня душу.

-Здравствуй, мой Харон— говорю я ему, протягиваю серебряную монетку и вижу, что у него лицо моего отца.

Зачем я наврал Андре про своих детей?

Конвергенция решимости

Я с трудом открыл глаза, ожидая обнаружить себя посреди леса или даже той ледяной пустыни. Вместо этого я находился в постели, накрытый бесчисленным множеством одеял. Я лежал в маленькой комнатке, заставленной полками с склянками. Ее освещала маленькая керосиновая лампа. За оконцем на другом конце комнаты была темнота и я не знал, было ли это еще утро или уже вечер.

Я ожидал, надеялся, что Андра рядом, что он не оставил меня.

Послышались шаги, как я понял, женские. Дверка в комнату распахнулась и в нее вошла невысокая, но крепкая молодая женщина с подносом и кувшином. Она была одета в светло-розовое старомодное или народное платье, и ее буйные кудрявые волосы были цвета самого яростного заката.

Она увидела, что я пришел в сознание, сказала что-то на туземном языке и, прежде чем я успел что-то сделать, залила в меня почти пол литра теплого и очень жирного бульона. Затем последовал черед настоек всяких трав. Когда она закончила кормить меня, она снова сказала что-то на своем языке, собрала посуду и удалилась.

Я так и остался лежать и переваривать бульон и настойки. Голова была ватной, тело почти не слушалось меня, но, тем не менее, в моей голове уже возник план действий.

Я должен был выяснить сохранность своих вещей, в чем я сомневался, затем я должен был начать изучать местный язык, пользуясь моим рыжим спасением как учебником, а затем я должен был узнать куда делся Андра.

Дни тянулись лениво, как пьяные муравьи-фуражиры. Хворь, которая разбила меня, была скверной, и я восстанавливал силы чрезвычайно медленно. Более всего я боялся, что это может быть какая-нибудь форма ревматизма или пневмонии. Моя двоюродная тетка умерла от ревматического поражения сердца в 42 году, а брат бывшего тестя от пневмонии в 46 году, так что у меня были причины для опасения.

Приютившая меня женщина была, по-видимому, какой-то знахаркой или травницей. Она непрерывно давала мне настои трав и народные лекарства.

Я уже начал думать, что польза от народной медицины была излишней, но обнаружил едва заметные раны на внутренней стороне локтя правой руки прямо над венами. Я тут же тихо порыскал по окружающим ящикам и нашел в них катетеры для внутривенной инъекции и упаковки какого-то порошка. Я предположил, что хозяйка давала мне антибиотики и электролиты пока я был в забытьи. Упаковки были из пластика, и это обрадовало меня: это означало, что мир был не совсем диким.

Через неделю я встал и тут же чуть не упал. Хозяйка прибежала и подхватила меня. Несмотря на свой не слишком большой рост, эта женщина была очень сильной и помогла мне дойти обратно до постели.

Силы возвращались ко мне, и я постепенно начал исследовать новый мир. Ничего другого мне не оставалось.

Совсем небольшой домик, в котором я нашел приют, находился на отшибе у перекрестка. В него довольно часто заходили посетители, и я слышал через дверь их разговоры с хозяйкой, бряцание бутылочек с настойками и звон монет. Несомненно, недалеко находился или городок, или большой поселок.

Требовалось изучить местный язык и научиться понимать местные надписи. Хозяйка быстро поняла мое намерение и стала помогать мне в этом начинании.

Это была нелегкая задача — выучить язык с нуля. Но я овладел 9 языками, в том числе 3 мертвыми, даже до того, как меня забрали Кураторы, впоследствии мне пришлось научиться говорить и сносно писать еще на полудюжине языков, не родственных друг другу. Старые языки, конечно, забывались, но навыки держались еще крепко.

Через 3 дня я уже знал базовые фразы, через неделю уже мог просто изъясняться. Через месяц я уже читал книги и мог поддерживать простой разговор. Хозяйка стала иногда оставлять меня за прилавком, оставляя продажу снадобий на мне. В моей новой работе мне пригодились воистину древние знания в фармакологии, и я быстро стал разбираться в отварах трав и экзотических фруктов. Также я быстро убедился, как безжалостно обсчитывают ее некоторые клиенты. Я немедленно прекратил все эти бесчинства, узнав по ходу дела самые распространенные местные ругательства.

-Зачем ты это делаешь? — спросила меня Хозяйка, когда мы выталкивали очередного мошенника за дверь.

-Я должен вам— ответил я — Вы приютили меня, спасли меня, и я плачу вам за это.

-Ты всегда держишь решения и свои долги в уме, Странник.

Через три месяца после моего пробуждения наступила зима. Воспоминания о тундре пугали меня, но здешние зимы оказались очень мягкими. Мы отправились в соседний городок за припасами на зиму.

Целью нашего путешествия была небольшая, но шумная ярмарка. После стольких месяцев изоляции, я пытался не потеряться посреди шума толп людей и пряных ароматов, поднимающихся от прилавков с едой. Хозяйка начала деловито сновать посреди торговцев, затем начала ругалась с мясником, а я смотрел на проезжающие трамваи и при первой возможности устремился к газетному киоску.

Там я порылся в местных новостях и увидел то, что одновременно испугало и обрадовало меня. На первой полосе одной из газет было изображение нового перспективного реактора, спроектированного военными. Я сразу понял, что он работал о тому же принципу, что и реакторы Эскобы. Не было сомнений, кто подкинул идею этого реактора туземцам— Андра. Но с другой стороны это могло означать, что он пытается закрепиться в этом мире и скорее всего никуда не пойдет, даже если я его найду. Это не было неожиданностью для меня.

-Как я оказался у вас? — спросил я Хозяйку, когда мы вернулись домой. До того дня и стеснялся задавать такой простой и важный вопрос. Единственное, что оставалось у меня были мои записи и моя одежда, все остальное забрал мой бывший спутник.