Большая и грязная любовь

— Крис, ты не шутишь? Ты действительно не в курсе?

Настала моя очередь мотать головой.

— Мегеру отстранили от дел, сняли с должности и выслали из страны, — голос собеседницы звучал очень тихо. — И мы думали, что это ты попросила.

— Когда это произошло? — собственный голос тоже очень тихо прозвучал, на грани шепота.

Блондинка выудила из кармана видавших виды джинсов мобильный.

— Уведомление пришло вчера, в девятнадцать одиннадцать, — глянув на экран телефона, пояснила блондинка. — Нового смотрящего ещё не назначили.

Кто такой смотрящий мне было глубоко плевать, а вот всё остальное... Семь часов? Чёрт, быть такого не может!

— И с чего вы взяли, что я к этому причастна?

— Ходит слух, будто Мегера тебе нахамила, — помедлив, призналась женщина. — А ты потом Глебу пожаловалась. Я удивилась, когда узнала — не похоже на тебя. Но факт остаётся фактом, Мегеру отстранили.

Я тоже помедлила, прежде чем признаться:

— Она хамила, но... в общем, это при Глебе было.

Брови блондинки взлетели на середину лба, в глазах — светло-серых, почти бесцветных — вспыхнуло удивление.

— При Глебе? А, ну тогда всё ясно.

Мне, в отличие от неё, ясно не было. Только давать повод для сплетен не хотелось, поэтому подхватив чашки с кофе, я бодро направилась на рабочее место. К шефу!

Он обнаружился за тем же столом, в той же позе, со столь же хмурым выражением на лице. Вот последнее было совсем непонятно — что это? Угрызения совести по поводу утреннего инцидента? Или у меня мания величия на фоне известия о Мегере разыгралась?

— Глеб... Игоревич, — ставя чашку на отполированную деревянную столешницу, позвала я.

Брюнет оторвался от монитора, одарил сердитым взглядом.

Пришлось и свою чашку на стол поставить, а самой приблизиться опереться на тот же стол и спросить очень мягко:

— Глеб, это правда, что Мегеру отстранили.

Шеф равнодушно хмыкнул и опять к монитору ноута повернулся.

— Глеб, а кто это сделал? — нет, сдаваться я не собиралась. Как бы там ни было, а мне очень нужны ответы.

— Я сделал, — отозвался зеленоглазый. Причём так буднично, словно речь о пустяке.

Это и был бы пустяк, если б не одно "но" — в семь я ещё спала, и никаких обид по поводу молчаливого попустительства начальства тире любовника не высказывала.

— Глеб, а почему ты сразу не сказал?

— Розочка моя, тебе заняться больше нечем? — не выдержал шеф. — Ну так пойди доступ свой проверь что ли! Или пасьянс разложи! Или с Мариной какую-нибудь очередную фигню обсуди! Или начальника СБ ещё раз лесом пошли! Только от меня отстань, а?

Капец. Он что, обиделся? И... и он что, за мной следит?

— Глеб...

Ноут был отодвинут.

— Иди сюда, розочка, — прошептал Глеб, а ещё пальчиком поманил.

Я сделала шаг вперёд, чтобы тут же оказаться пойманной и усаженной на шефские колени. Потом меня ухватили за подбородок и заглянули в глаза.

— Розочка, а какой реакции ты ждала? Действительно думала, что я способен спустить подобное?

Уф... Я не думала, просто... я видела.

— Или считаешь, будто это решение — повод для гордости? Я отстранил хорошего сотрудника, Крис. Очень хорошего!

— Глеб, я...

— А всё почему? — перебил зеленоглазый. — Потому что она женщина... Женщине нельзя дать по морде, вызвать на дуэль тоже нельзя... ничего нельзя. Либо терпеть, либо убирать.

— Глеб!

— Тшш... — он коснулся губами моих губ и тут же отстранился. — Я ведь не спрашиваю, почему ты не помнишь элементарных вещей.

Я выдохнула. Потом вдохнула поглубже и выдохнула ещё раз. Так, спокойно! Главное, не обращать внимания на мурашки, которые от его поцелуя побежали и... Чёрт!

Глеб был уверен, что про узлы и все эти макраме-ковры я знаю, но на заседании Мегера подтвердила обратное. В том, что Мегера способна распознавать правду и ложь сомнений никаких. И если Глеб заговорил о провалах в памяти, если осмелился отстранить грудастую от работы, выходит... он ей ничего не должен, он её ни о чём не просил! Заявление брюнетки стало для Глеба сюрпризом, или...

— Ты меня проверял? Ты взял меня на заседание, чтобы столкнуть с Мегерой и послушать, что она скажет? Ты хотел проверить, что из этого всего мне известно?

— Крис... не надо.

Он опять губ коснулся, в глубине изумрудно-зелёных глаз появились знакомые алые всполохи.

— Но меня же убить могли, — выдохнула я.

— За что? — прошептал тот, чьи прикосновения становились чувственней с каждой секундой. Пальцы уже не удерживали подбородок, они его поглаживали. Пальцы второй руки столь же ласково поглаживали ногу, под юбкой, чуть выше чулка.

И я точно знала, что если промолчу сейчас, то Глеб предпочтёт забыть вопрос, вот только чёрт за язык таки дёрнул:

— За то, что знаю лишнее.

Шеф отстранился, окинул насмешливым взглядом.

— С чего такие выводы?

Чёрт, ну как? Мафия всегда убивает тех, кто узнал её тайны. А в том, что озвученное на совещании именно к тайным знаниям относится сомнений никаких.

Вслух пришлось сказать иначе:

— А разве нет?

Глеб отвечать не торопился — просто смотрел в глаза и продолжал гладить кожу и кружево чулка. Его вторая рука к тому времени на грудь скользнула, пальцы выводили хаотичные, но крайне волнующие узоры. Ткань жакета от жара этих прикосновений не спасала...

— Нет, — наконец, отмер шеф. — За знания у нас не убивают, их просто стирают, если нужно. А вот самозванцев у нас действительно не любят... Кто ты, розочка моя?

Вот же ж...

Я уже открыла рот, чтобы выложить Глебу всё, но интуиция... эта дурацкая интуиция возопила так громко, так неистово.

— Не могу, — выдохнула я. — Прости, мне нельзя говорить об этом.

Вопреки ожиданиям, брюнет ни капельки не удивился.

— Я так и думал, — он практически мурлыкал. — Я так и думал, розочка...

Пальцы Глеба скользнули вниз, ловко расстегнули первую пуговичку жакета. Действие было неуместным, но чертовски волнительным.

— Глеб...

— А вот мне говорить можно, — выдало начальство, расстёгивая две оставшиеся пуговицы. — И знаешь, что я обо всём этом думаю?

— Что?

— Тебя подставили, — выдохнул зеленоглазый, и завладел моим ртом. Его пальцы снова выводили узоры, но теперь ткань жакета не мешала. Ласки становились жестче с каждым мгновением, и прерывать их никто не собирался.

Касания Глеба будили бешеное желание, и это несмотря на ужас, который холодной змейкой скользил вдоль позвоночника. В какой-то момент я полностью утратила связь с реальностью, и только лёгкий укус, которым наградил шеф, помог вынырнуть из этого омута.

— Тебя подставили, — повторил Глеб хрипло. — Отдали на откуп зверю.

— Какому зверю? — мой голос тоже хрипло прозвучал.

— Мне... — отозвался зеленоглазый.

Новый поцелуй я предотвратила самым банальным образом — приложила ладошку к его губам. В голове клубился туман, но я отчаянно пыталась мыслить трезво.

— Глеб, ты не злишься?

Рассмеялся. Потом отстранил, вынудив встать. Тоже поднялся. Лёгкой походкой пересёк кабинет, запер дверь и направился к шкафу с напитками. Я же с удивлением отметила, сколь резко изменилось его настроение — он ведь недавно мрачнее тучи был, а теперь...

— Знаешь, я уже начал думать, что это морок, — сказал Глеб, откупоривая бутылку "брюта". — Или сумасшествие.

Я стыдливо запахнула жакет, приняла бокал с искрящейся пузырьками жидкостью.

— А оказалось?

— Оказалось, всё куда запущенней, розочка. Гораздо запущенней! — просиял шеф, и добавил: — За нас?

Я его веселья не разделяла, однако тост приняла. В звоне бокалов почудилось нечто зловещее, но... это всего лишь нервы, правда?

— Не знаю, кто осмелился провернуть такое, — продолжал... к счастью, всё ещё зеленоглазый, — но сам фокус мне известен. Мы подобное с людьми делаем, нечасто, но бывает. Помнишь, что Айшер с Арсением про смещение реальности говорили?

Я, разумеется, помнила. Только их примеры впечатлили куда меньше, чем свой собственный. Когда выходишь из дома и... и капец. Новая работа, не пойми откуда взявшийся любовник, ну и прочие радости.

— Изменение реальности бывает двух типов. Первое — условно естественное или побочное, это когда узел смещается. Второе — принудительное или направленное, его вызываем мы.

— Вы?

Усмехнулся, сделал большой глоток.

— Крис, ну ты ведь уже поняла, что очень многие из нас именно оказанием магических услуг живут. А это ведь не только привороты-отвороты, иногда, за очень большие деньги, наши спецы и кое-что покруче делают. Кое-что, что требует изменения реальности.

— Например?

Шеф снова причастился шампанского, опустился в кресло и поманил пальчиком. Но я не пошла, плотней запахнула жакет. Просто... чем ближе к Глебу, тем хуже работает мозг, а мне про реальность знать надо!

— Например, один из совладельцев какой-нибудь очень солидной компании, хочет стать единоправным хозяином. На первый взгляд, нет ничего проще — достаточно "убедить" остальных отказаться от бизнеса. Но когда речь об очень больших деньгах, убеждать сложно, потому что есть ещё наследники, крыша, партнёры и прочие личности. Обрабатывать каждого слишком затратно и долго, а если не обрабатывать, обязательно начнутся наезды, проблемы, поиски истины. Вот в таких случаях проще поменять всё, перестроить не только настоящее, но и прошлое.

— То есть ты можешь вернуться во вчерашний день... — начала было я, но Глеб перебил.

— Нет, розочка. Путешествия во времени невозможны, но способ изменить прошлое всё-таки есть. Видишь ли, настоящее, прошлое и будущее связаны довольно жестко, и если настоящее вдруг перестаёт соответствовать прошлому, то прошлое под настоящее подстраивается. И чем сильней разрыв, тем больше изменений, вплоть до изменений на физическом плане — новые дома на месте старых, леса на месте вырубки, или наоборот...

— Значит, вы настоящее меняете?

— Да. Мы создаём несоответствие в связке настоящее-прошлое, а дальше всё естественно. Ваша реальность сама подстраивается, ну и вас, людей, подстраивает. Вы начинаете помнить то, чего помнить не должны, любить тех, кого прежде и знать не знали, ну и много чего другого...

Я невольно нахмурилась. Всё-таки это неправильно, подло. Мы же не просто так живём — мы мыслим, страдаем, принимаем решения, добиваемся... а тут р-раз и всё, реальность изменилась и прошлые трепыхания коту под хвост. И кто даст гарантию, что всё сделанное сегодня не обернётся прахом по мановению руки какого-нибудь... Глеба?

Впрочем, не мне о несправедливости рассуждать. Я же вроде как наоборот, поднялась по чёртовой социальной лестнице. Выиграла! Или всё-таки проиграла?

— До сегодняшнего дня я был убеждён, что с нами ничего подобного произойти не может, — сказал шеф. — Однако...

Увернуться я не успела. Он сделал стремительный выпад, опять поймал за руку и опять усадил к себе. И ни капли шампанского при этом не пролил, в отличие от меня...

— Глеб!

— Нет, ты не розочка, ты поросёнок, — усмехнулся гад. — Снимай мокрое. Тебе в мокром нельзя, простудишься.

И сам принялся стягивать с меня жакет.

— Глеб!

Опять смех. Нет, он всё-таки странный. Окажись я в таком положении, я бы рвала и метала, а тут...

— Глеб, чему ты радуешься?

— А разве не понятно? — Он коснулся губами шеи, и это не прерывая попытки избавить меня от верхней части костюма, под которой вообще-то ничего нет. — Радуюсь тому, что ты со мной...

— Но ведь не ты меня выбирал! — я всё ещё сопротивлялась, хотя мысли уже затуманились, а по телу побежали отнюдь не целомудренные мурашки. — Тебе меня навязали!

— И что? Розочка, я в восторге от выбора тех, кто устроил эту аферу. Более того, если бы я знал, что ты существуешь, я бы бросил всё и ринулся на поиски. Я бы вскопал океан, опрокинул горы...

— Глеб!

Попытка закрыть доступ к обнажившейся груди успехом не увенчалась — зеленоглазый пёр как танк и таки добрался. Правда возмущалась я не столько домогательствам, сколько тому романтическому бреду, который из уст начальства полился. Начальство оказалось сообразительным, и нести чушь перестало.

— Прости, но я действительно не подозревал, что в мире есть такая как ты.

— Какая такая?!

— Девочка, способная не только отдавать, но и забирать...

Глава четвёртая

В зале ресторана царил полумрак известного свойства. На столе мерцали с дюжину свечей, музыка пьянила не хуже вина, улитки и моллюски выглядели не слишком съедобно, но крайне завлекательно. Глеб выглядел ещё интересней, вот только...

— Ну как успехи? — вопросил зеленоглазый.

Я невольно поёжилась и, оторвавшись от планшета, сказала:

— Если верить Интернету, ты действительно зверь.

Улыбнулся, пригубил вино. После хитро прищурился и протянул:

— А поподробнее?

Страшно не было, но нервы после прогулки по сети расшалились.

— Для начала, ты — козёл, ибо порождение Дьявола, а Дьявол на человека не похож. Ты склонен к насилию, временами в жесткой форме. Ещё ты умеешь проникать в сознание человека, определять потаённые сексуальные желания — это один из крючков, на которые ловишь. Но это всё мелочи, в сравнении с тем, что... — Уф! И надо же было на такое напороться! — ...что ты питаешься не только сексуальной энергией. Ты насыщаешься моральными страданиями, которые испытывает человек во время... грехопадения.

Шеф отрицательно качнул головой, сказал с улыбкой:

— Не человек. Женщина. — И добавил совсем тихо: — Я натурал, розочка моя. Стопроцентный.

Отчего покраснела? Ну разумеется от тона!

— То есть про страдания — правда?

— Это деликатес, — заявил Глеб, выуживая виноградную улитку из ставшего бесполезным домика. — А деликатесами я стараюсь не злоупотреблять, иначе приедаются.

Я замерла. Это что же получается? Интернет в кои-то веки не врёт?

— А остальное тоже правда?

— Кроме аналогии с козлом, — улыбнулся Глеб.

— То есть ты мной питаешься? — не выдержав, переспросила я.

Тут же удостоилась очередной обворожительной улыбки и тихого:

— Да, розочка.

Офигеть.

Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Вот... вот как на это реагировать, а? По идее, мне должно быть как минимум противно, а я пребываю в состоянии замороженной рыбы. И над собственным равнодушием офигеваю больше, чем над природой инкуба. Я корм, но мне по барабану!

— А то, что можешь выпить досуха — тоже правда?

— Почти.

Эта информация тоже положенного эффекта не возымела. Даже понимание того, что я вполне могла умереть в объятьях этого мужчины, вызвала отголосок желания, но никак не страха. Брезгливости тоже не было.

— Почти это как?

Глеб выудил ещё одну улитку, хлебнул вина. Внешне шеф ничем не отличался от обычного человека, этакого успешного мужчины в полном рассвете сил.

— Там, — Глеб кивнул на планшет, — вероятно пишут, будто люди от такого умирают, вот я и говорю — почти. В действительности, излишний аппетит инкуба не убивает, а приводит к серьёзным проблемам психики.