Ответ

Они летели первыми, и, когда Сергей начал снижаться, то же самое сделал Николай. Ретрансляторы не работали, и нельзя было связаться через коммы, а другой связи не было. Это была первая остановка после Бельгии, и ребята смогли познакомиться с Акселем, который тут же попросился в их машину. Он говорил по-английски, поэтому мог с ними общаться. Все поели, отошли к зарослям кустов справить нужду и немного размяли ноги. Небо было темнее обычного, но дозиметр показывал нормальный фон.

— Хоть бы не было больших ветров и прошли дожди, — сказал Николай, когда садились в машины. — Тогда гадость от взрывов не будет так быстро распространяться. России наверняка тоже досталось, но у нас хоть большая территория и есть куда бежать. Кстати, не работает ни одна польская радиостанция. Остальные хоть что-то передают, а эти молчат.

— А как слушать радио? — спросил Сергея поменявший машину Аксель. — Я знаю, что коммом можно, просто никогда это не делал.

— Я за рулём, — ответил тот. — Пусть покажут ребята.

— Я тоже не умею, — смущённо признался Олег. — Зачем что-то просто слушать, если есть интернет? Кто-нибудь знает?

Ответом ему было общее молчание.

— Смотрите, — недовольно сказал Сергей, повернув к ним комм. — Показываю всю последовательность действий. Понятно? Только пусть включает кто-то один и не слишком громко. Что вы хотели узнать?

— Я хотел узнать о волне, — ответил Аксель. — Может, она была не такой большой? Так жалко мой город!

— Тогда слушай немцев, — посоветовал Сергей. — У французов сейчас такое творится, что не услышишь ничего, кроме воплей. Знаешь язык?

— Конечно, — удивился вопросу мальчик. — Их сейчас записывают в голову, и не нужно париться с учёбой. И стоит это очень дёшево.

— Вам хорошо! — с завистью сказала Вера. — У нас с этого года тоже будут писать, а я учила английский сама. Знаешь, сколько убила времени?

Занятый настройкой комма Аксель не ответил, и она обиженно замолчала. Через несколько минут он поймал французскую станцию. Девочки не знали французский, поэтому Олег им переводил.

— Затоплена половина Франции! — очень эмоционально, захлебываясь словами, говорил диктор новостного канала AFP. — Париж полностью уничтожен цунами, и мы вынуждены вести передачу из Реймса. Хорошо, что работникам ядерных станций удалось заглушить реакторы! Некоторые из них заплатили за их остановку своими жизнями. Но это не спасёт от радиации, которой с нами поделятся соседи. Жители Меца уже почувствовали её, когда подул восточный ветер от взорванной русскими базы в районе немецкого Мангейма! Сами немцы во множестве переходят нашу границу, используя все виды транспорта и даже пешком, надеясь найти спасение во Франции! То же делают и поляки, а об англичанах не буду говорить: вы и так знаете, сколько их у нас! Правительство делает всё возможное...

— Зачем выключил? — спросил Олег сгорбившегося мальчишку.

— Включай сам, — отозвался тот. — Если затопило Париж, то и у нас тоже... Остальное мне неинтересно.

Минут двадцать летели молча, пока Сергей не заметил скачок радиации.

— Откуда это так потянуло? — удивился он. — Здесь нет городов, а в моём перечне отсутствуют базы. И ветра почти нет.

— Опасно? — спросила Вера.

— Опасно, если долго, а мы уже пролетели это место.

— Затормози! — крикнула девочка. — Видишь, люди машут?

— Здесь все люди — поляки, — проворчал Сергей, но сбросил скорость и снизился к махавшим им руками мужчине и женщине.

Чтобы поговорить, пришлось сесть и выключить турбины. Рядом приземлился "пежо". Судя по внешнему виду, мужчина побывал в переделке, а женщина оказалась девочкой лет двенадцати.

— Кто это вас так? — спросил по-английски открывший дверцу Николай.

У мужчины был подбит глаз, разорвана рубашка, да и вообще было видно, что ему крепко досталось.

— Поляки попросили помощи, — сдавленно ответил он, — а когда я сел, избили и отобрали машину. Хорошо, что не тронули дочь. Кажется, у меня сломаны рёбра. Вы нам поможете?

— А кто вы? — спросил вышедший из машины Сергей.

— Русские мы! — вмешалась в разговор девочка, с вызовом глядя на "детективов". — Не поможете? Ну и чёрт с вами!

— Лена! — попытался одёрнуть отец. — Как ты себя ведёшь!

— Ты же видишь, что они смеются! — крикнула дочь. — Нас все ненавидят, а ты просишь у них помощи! Обойдёмся!

— Сейчас посмотрим ваши рёбра, а потом сядете в мою машину, — по-русски сказал Николай. — Отцу трудно говорить, поэтому объясни ты, как вы здесь оказались.

— Из-за брата, — ответила девочка, враждебность которой разом исчезла. — Он устроился работать в Германии, а до школы ещё целый месяц...

— А как связаны твоя школа и брат? — спросил он, ощупывая рёбра пострадавшего. — Заодно скажи, как нам к вам обращаться. Я Николай, улыбчивый тип в машине — это Павел. С остальными познакомитесь, когда сделаем остановку.

— Я Елена Никитина, а отца зовут Виктором. Я в этом году не отдыхала, и он обещал отвезти к брату. Я не была в Германии, а брат собирался взять неделю отпуска. Когда началась война, мы были в Лодзе и решили всё-таки...

— Сделать глупость, — закончил за неё Николай. — И как вас вообще выпустили из России, да ещё с ребёнком! Нет у вас никаких переломов, возможно, что-то и треснуло, но до дома доживёте. Учтите, что в Германию вас никто не повезёт.

— Я это уже понял, — сказал приободрившийся Виктор. — Значит, не судьба!

Все сели в машины и продолжили полёт. Николай был недоволен новыми попутчиками, поэтому не стал отвечать на их вопросы, предоставив общаться с ними Павлу. Виктор это заметил.

— Я вижу, что вы недовольны нашим появлением, — сказал он. — Может, остановимся в одном из городов и постараемся разжиться транспортом? Мы тогда вас не стесняли бы.

— Потому и недоволен, что вы не очень умны, — не стал деликатничать Николай. — Наверняка вас не хотели выпускать из России, но вы проявили настойчивость. Застали в Польше Третью мировую и, вместо того чтобы тут же вернуться, повезли дочь в Германию! По-моему, это верх глупости, как бы вы ни любили сына. Мы обстреливаем Польшу ракетами, а вы, вместо того чтобы прятаться, бросаетесь оказывать помощь. Вас обобрали поляки, а вы после этого советуете лететь в их город! Мы потому и пролетели Германию без приключений, что не встретились ни с одним немцем! Если ничего не случится, через восемь часов будем в России, но случиться может всё, а я не знаю, чего от вас ждать! Учтите, что если начнёте самовольничать и подвергните опасности остальных, то сразу же брошу! Вашу дочь довезу, но не вас.

Виктор не нашёл что ответить и обиженно замолчал. Павел спросил, когда они ели, узнал, что это было вчера вечером, и открыл одну из сумок с продуктами.

Через час впереди показалось зарево, а небо ещё больше потемнело. Летевший первым Сергей повернул на север, и Николай тут же повторил этот манёвр.

— Варшава, — сказал он остальным. — Теперь у поляков будет повод для ненависти. Себя не будут ненавидеть за глупость, поэтому остаёмся мы. Дозиметр в первой машине, но и без него понятно, что тут повсюду радиация. Придётся потерять часа три на облёт. Потом ещё час лететь до Белостока, и считайте, что мы в Белоруссии.

Джон посмотрел на дозиметр, не выдержал и выругался. Он весь день выбирался из Польши из-за того, что пришлось огибать пять заражённых участков. В машине осыпались стёкла, и теперь в неё задувало радиоактивную пыль, от которой было невозможно избавиться. Час назад он пересёк границу и сейчас был в двадцати километрах от Магдебурга. Здесь не должно было быть никаких военных объектов, а значит, и радиации.

"Звенит, сволочь! — подумал майор. — Не хочу смотреть на то, что он мне насчитал! Надо не прятаться, а лететь в город и попросить помощь. Неужели откажут?"

Магдебург встретил его пустыми улицами. В небе не было ни одной машины, не увидел он их и на автостоянках. Не было видно и людей.

"Не могли же все бежать, — думал Джон, приземлившись на одной из площадей. — Или могли? И зачем бежать, если здесь нормальный фон? Мне нужно срочно принять хоть какой-нибудь радиопротектор, иначе бессмысленно рваться домой, можно выбрать место покрасивее и застрелиться. И где здесь найти лекарство? Может кто-нибудь остался в полиции?"

Найти полицейский участок оказалось несложно. Оставив машину, он за несколько минут обошёл все помещения, кроме одного, которое оказалось запертым.

— Эй! Вы там совсем сбрендили? — крикнули оттуда на немецком. — Дайте хоть пожрать!

— Подождите, сейчас открою, — ответил Джон и поспешил в ту комнату, в которой видел на одном из столов брошенную связку ключей.

Один из них подошёл к замку, и открывший его майор имел счастье лицезреть небритого и неряшливо одетого мужчину лет пятидесяти, от которого несло перегаром. Ворот его рубашки был разорван, а на лице можно было рассмотреть следы побоев.

— Что за чертовщина! — вытаращился он на Сеймура. — Неужели наши свиньи поменяли форму?

— Вы кто? — спросил Джон. — Почему вас здесь заперли и где остальные?

— Так вы не из быков? — дошло до освобождённого. — А где же они?

— Так вы ничего не знаете, — разочарованно сказал он. — Была война с Россией, базы янки уничтожены ядерными ударами, а в городе нет никого, кроме нас.

— Вчера немного перебрал, а потом врезал кому-то из быков, — объяснил немец. — Ну и меня отделали и запихнули в эту комнату. Георг Кёллер, автомеханик. Значит, война? Проклятье! Постойте, эти нашивки... Вы что, англичанин? Так у нас вроде их не было...

— Майор Джон Сеймур, Королевские ВВС, — представился Джон. — Лечу домой из Польши.

— Так вас и там раздолбали? — спросил Георг. — Ещё мой дед твердил отцу, чтобы тот никогда не воевал с русскими, а он сам занимался этим во Вторую мировую и знал, о чём говорит. Вот что, майор... У вас ведь есть машина? Подбросите до дома? Так хочется есть, что нет сил терпеть, а идти пешком через полгорода... Заодно сами позавтракаете или пообедаете — понятия не имею, сколько сейчас времени. Когда бил этого жирного борова, раздолбал о его рожу свой комм.

— Пойдёмте, довезу, — согласился Сеймур. — У вас нет радиопротектора?

— Это средства от радиации? — спросил идущий за ним к выходу немец. — Есть оно у меня, причём не случайно, а из-за ваших янки. Это мы угомонились и не лезем в Россию, а у них с этим плохо. Возле нас нет их баз, но их полно у других. Последнему дураку понятно, что нельзя полвека готовиться к войне и не подраться, вот все и запаслись. Не знаю, какое вам нужно, но у меня три упаковки "Мескамин-Ультра". Только его нужно принимать заранее.

— Пойдёт и ваш мескамин, — ответил Джон. — У меня всегда была с собой аптечка, а в этот выезд не взял. Такое вот везение.

До Сток-он-Трента летели два часа. Повсюду до самого Бирмингема была вода. В том месте, где должен был находиться город с миллионным населением, не осталось ни одного дома. Здесь уже сошла вода, но Грант не увидел ничего, кроме грязи и гор мусора. Потом местность начала повышаться и появились участки, до которых не дошла волна.

— Дальше не будет разрушений, — сказал он женщинам. — Минут через двадцать должны прилететь.

— А для чего нам возвращаться к убежищу? — спросила Элизабет. — Если в Сток-он-Трент не дошла вода, может, в нём и пожить?

Сандра сильно переживала из-за смерти матери и не принимала участия в разговоре.

— Кому мы там нужны, дочь? — ответил Грант. — Спаслись не мы одни, наверняка таких много. Будут ли сейчас что-нибудь стоить деньги и как ими расплачиваться, если мы уже забыли, как выглядят наличные, и отсутствует связь?

— Правительство обязано...

— Обязанности у него есть, будут ли возможности? Даже если многие бежали во Францию, немало людей подобно нам потеряли свои дома. Даже в благополучное время трудно обеспечить такое число беженцев жильём и питанием, тем более это не получится сделать сейчас. Я не напрасно взял две сумки с продуктами и теперь жалею, что не нагрузил ими вас! Надо было забрать и кое-что из вещей, у нас было для этого время. Не додумался, а теперь придётся обходиться без самого необходимого!

Первое, что бросилось в глаза при виде города, — это почти свободное от автомашин небо. Наверное, их отсутствие объяснялось тем, что жители берегли заряд накопителей и использовали транспорт только тогда, когда без него нельзя было обойтись. А вот в самом городе машин было не просто много, он был ими забит. С трудом выбрав место, Грант посадил "мерседес", приказал женщинам ждать и выбрался из салона. Пробравшись между оставленными в беспорядке машинами, он очутился на тротуаре. Ему не пришлось никого искать для разговора.

— Извините, сэр, — обратился к Гранту пожилой полицейский, — у вас нет еды на продажу?

— А разве её нет в магазинах? — спросил он, показав рукой в сторону витрины продуктового магазина.

— Магазины закрыты. Ни у кого нет денег и слишком много приезжих. Сейчас вопрос обеспечения продуктами питания решают в городском совете.

— Ну уж свою полицию они должны кормить!

— Свою кормят, — криво улыбнулся полицейский, — а я прилетел из Лондона. Представил, что будет твориться во Франции после потопа и нашествия жаждущих спасения соседей, и полетел на север. Вот только не догадался набить машину продуктами.

— И чем хотели расплачиваться? — спросил Грант. — Неужели есть наличные?

— Я уже забыл, когда видел их в последний раз. Пока нет решения совета, все расплачиваются золотом. Им же, кстати, платят за ночлег. Посмотрите это кольцо, стоит оно, по-вашему, двух сэндвичей?

— Оставьте его себе, — ответил Сеймур, которому почему-то стало невыносимо стыдно. — Сейчас я скажу своим женщинам, и они сделают вам сэндвичи. Вы что-нибудь слышали о правительстве?

— Прошло слишком мало времени, — сказал оживившийся полицейский. — Работают несколько радиостанций, но я не слышал в их передачах ничего интересного. Сообщают только о жертвах и разрушениях. Волна затопила только треть Соединенного Королевства, поэтому при желании быстро наведут порядок. Главное — установить связь и привлечь армию. В такой ситуации, как у нас, нужно действовать быстро, иначе прольётся кровь.

— Ракета упала в районе дач, — говорил пришедший в убежище майор. — От них до города пять километров, поэтому пострадали дома по улицам Первомайская, Привокзальная и Фрадкова, а так же ряд расположенных неподалёку предприятий. Уровень радиации в эпицентре взрыва уменьшился в семьдесят раз. Ветер восточный, поэтому большую часть радиоактивной пыли сносит в сторону Александровки. Как только позволят условия, начнутся работы по дезактивации заражённой территории, а вас сейчас отправят по домам. Специальные бригады рабочих займутся остеклением окон, а вам нужно, провести влажную уборку помещений с соблюдением мер предосторожности. В большинстве районов города радиационный фон повышен только в семь раз, так что там достаточно респираторов. По улицам будут ездить поливные машины, которые смоют с них пыль. В течение двух дней не открывайте окна и старайтесь не выходить из домов. Электричество и водоснабжение в них есть, а продуктовыми наборами вас обеспечат. В ближайшие две недели не будут работать предприятия, включая частные. Исключение — медицинские и коммунальные службы, а так же полиция и подразделения МЧС. После этого останутся ограничения на посещение района дач, городского кладбища и расположенных рядом с ним складов. При ухудшении самочувствия звоните в скорую, всех будут обслуживать через неё. Есть решение правительства, что жителей пострадавших городов в случае необходимости или при наличии желания будут переселять в районы, где уже построено жильё и имеются возможности для их трудоустройства. Ко мне есть вопросы?