| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В воздухе запахло спиртным. Ссадину на виске защипало, девушка оттирала запёкшуюся кровь.
Сидящий на скамье Яри обнял ее за бедра и притянув к себе, уткнулся лицом в ее живот. Девушка напряглась, но не отстранилась. Несколько долгих мгновений похоть боролась с данным самому себе обещанием — выждать хотя бы недельку.
Похоть победила. Он опрокинул Гайю на стол. Разлетелся осколками сбитый на пол глиняный кувшин, помещение кухни наполнил кисловатый запах вина.
Погас полетевший следом за кувшином подсвечник. Освещаемая лишь бледными узкими лучами заходящего светила, просачивающимися сквозь закрытые ставни, кухня погрузилась в полумрак.
Яри впился в губы девушки. Гайа не сопротивлялась, но и не ответила. Впрочем, ему уже было все равно. Он целовал ее шею и плечи. Жадно мял небольшую упругую грудь с набухшими сосками.
Яри опустил руку, гладя плоский живот, потом просунул ее еще ниже.
— Пусти! Нет! Не надо! Нет! Пожалуйста......
Девушка бешено сопротивлялась, расцарапала Яри лицо, спину и грудь, прокусила плечо и разбередила рану.
Но Яри было все равно. Кондовый стол скрипел под тяжестью сплетенных тел. По кухне метались крики и тяжелое дыхание. Встревоженный воплями хозяйки, завыл варг. Яри даже хватило выдержки, не порвать на ней одежду. И не слишком усердствовать, помня, что у девушки это первый раз.
Впрочем, уже у женщины.
Покрытое потом, жилистое тело Яри обмякло, придавив под собой хрупкую девушку.
После длительного воздержания все случилось значительно быстрее, чем ему хотелось бы. Но в данной ситуации это и к лучшему.
Отдышавшись, он слез с девушки.
Оставив красную кляксу на столе, заплаканная Гайа с трудом сползла с него. Судорожно поправила смятую рубаху. Ни сказав ни слова, собрала с пола разбросанную одежду, и широко расставляя ноги, вышла из кухни.
Больше в тот день он ее не видел.
Полночи под окнами скулил варг, приползший к господскому дому. Под утро варг затих, видимо Гайа спустилась во двор успокоить своего лохматого товарища.
После произошедшего в кухне, Яри стало легче. Его отпустило накопившееся за долгие месяцы напряжение. Но от самого акта соития он удовольствия не получил. Понятно, что бабская доля именно такая. И Яри не имел ничего против подобного подхода.
Но конкретно от этой — едва не отправившей его к предкам, девушки он хотел тепла и взаимности.
"Буду исправляться", — подумал Яри, вылезая из-под одеяла. Толстое полено в камине за ночь прогорело, и в спальне было по-утреннему свежо.
Во дворе Яри заработал злой взгляд Зубастика, калачиком свернувшегося у двери в дом.
От предложенного куска печеного мяса варг с презрением отказался.
— Ну и дурак, — сказал Яри варгу.
Сам Яри на аппетит не жаловался. С удовольствием подкрепляясь остатками мяса и холодным травяным отваром.
После завтрака он привел себя в порядок, тщательно побрившись и умывшись еще теплой водой. Натянул чуть сыроватые, но тщательно отстиранные вещи.
Как бы вчера не страдала Гайа, одежда была постирана и развешена сушиться.
Яри перекинул через руку ее рубаху и подштанники, отправившись наверх будить девушку.
В спальне, которую она занимала такие удобства как камин, предусмотрены не были. И если в спальне Яри было свежо, то здесь было откровенно зябко. Девушка спала, подложив под щеку ладошку и завернувшись в походный плащ Яри.
Плащ был коротковат, из-под него торчали босые ноги девушки. Во сне она шмыгала носом, а ее тело подрагивало от холода.
Яри потрогал торчащие из-под плаща стопы. Они были ледяными на ощупь.
От его прикосновения девушка проснулась и тут же отстранилась, поджав к себе ноги, уселась на противоположном конце кровати, затравленным зверьком исподлобья смотря на него.
— Помнишь, ты настаивала на многократном изнасиловании?
Девушку передернуло.
— Это всегда так? — спросила она.
— Нет. Как правило, только первый раз.
Судя по ее виду, она не очень-то ему поверила.
— В следующий раз проверим, но мне отчего-то кажется, что тебе понравится.
— Ты пришел за этим? — Гайа попыталась отсесть еще дальше, но уперлась спиной в стену.
— Отнюдь. Я потерплю пару дней. Пока у тебя там все не заживет.
Девушка едва заметно перевела дух.
— А пока, давай-ка, я отнесу тебя на мою кровать. Там хотя бы есть камин и войлочная подстилка. Все лучше, чем голые доски.
Девушка напряглась, но попыток сопротивляться не предприняла, понимая их тщетность.
Подхватив завернутое в плащ легкое тело, Яри перенес ее на свою кровать, на которой была расстелена его походная постель. Уложив девушку, подкинул дров в камин.
Сперва Яри хотел дать ей три часа на сон. Но увидев, как она пригрелась в тепле, плюнул на свои сегодняшние планы. Пусть спит, пока не выспится.
Уходя он положил на кровать единственную книгу с которой никогда не расставался — "Большой географический атлас", небольшим тиражом отпечатанный императорским естественно-географическим обществом. Помимо по-военному точных карт, толстенный гроссбух содержал краткое описание всех сколь-нибудь значимых местностей, населённых пунктов, и массу другой полезной информации.
Оставив Гайю досыпать, Яри почти с наслаждением влез в свои доспехи и подпоясался мечами. Привычная тяжесть боевого железа успокаивала, придавая мыслям строгость и дисциплину.
Застоявшаяся без дела Стрекоза залихватским ржанием приветствовала хозяина с делом в руках и взбудоражено пританцовывала, ожидая, когда же любимый хозяин определит на выпас меланхоличного мерина и постепенно набирающего форму трофейного жеребца.
Боевая кобыла привязалась к своему хозяину ничуть не слабее, чем хромой варг к Гайе. Яри тоже ее по своему любил, вот только в отличие от Стрекозы он знал о скоротечности лошадиной жизни на войне.
Обратную дорогу до первого перевала, где он устроил засаду на преследующих его разбойников, Яри проделал всего за полтора часа. Уставшие от долгого перехода по горам, перегруженные лошади, сумерки, дождь и размякшая от долгих дожей земля, это совсем не то же самое, нежели отдохнувшая лошадь, прекрасный солнечный денек. Хотя размокшая земля под копытами оставляла желать лучшего.
Рогатина никуда не делась. Насаженные на нее черепа все также смотрели в сторону гор. Вот только сегодня их глазницы были пусты, и лишь из одной свешивался не до конца склеванный глаз. А на верхнем черепе восседал отяжелевший от обилия мертвечины ворон. Трем его собратьям места на черепе не хватило, и они неохотно уступили дорогу всаднику.
Судя по хлопанью крыльев, и низкому, на грани визга, рычанию в ущелье, куда он сбросил обезглавленные тела, пир падальщиков был в самом разгаре.
Равнодушно проехав мимо с детства привычной картины, Яри двинулся по дороге дальше в горы.
Яри не помнил ни отца, ни матери, и вообще раннее детство. Братья, сестры, родственники, есть ли они у него?
Так — какие-то смазанные образы на грани сна и яви.
Яри даже обращался к признанным магам гипноза с просьбой восстановить что-то из воспоминаний раннего детства. Его попытки не имели успеха, но все гипнотизеры сходились во мнении, что он пережил сильнейшее потрясение.
Его первое отчетливое воспоминание было связано с разгромом корпуса "Стражей севера" — остатков двадцать второго пограничного и приданым им частям восемнадцатого вспомогательного легионов.
В тот день с неба шел снег. Крупные редкие снежинки смешивались с летящим по ветру пеплом сожжённого городка. Последнего поселения в предгорьях, за которое пытались зацепиться отрезанные от территории Империи, измотанные в ходе затяжной компании обескровленные части.
Как и положено настоящим солдатам, свой долг они выполнили до конца, разменяв свои жизни на возможность уйти гражданским — в основном женщинам и детям.
И не вина солдат, что внутренние территории севера Империи не были готовы к приему такого числа беженцев. Из тех гражданских, кто уцелел в горах, две трети не пережили ту на редкость теплую зиму. Будь зима чуть более сурова, в шалашах и землянках вымерзли бы все беженцы.
Но повезло. В тот раз.
И хотя, для беженцев были отправлены обозы с зерном, до цели дошло лишь то, что отправлялось по каналам снабжения армии. Все остальное растворилось непонятно где.
Снег и пепел упали на землю, смешавшись с пропитавшей ее кровью. Горели здания за рекой в северной части поселка. Стонали раненые. Ржали чудом уцелевшие кони, кто-то, отказывающийся признать поражение, собирал оставшуюся конницу в ударный кулак. Сыпля проклятиями, солдаты разбирали на бревна внутренние здания поселка и тащили бревна на баррикады. Скрипели троса последней уцелевшей баллисты. Остатки расчёта из двух человек готовили теплую встречу для нападавших.
С той стороны реки прилетали длинные черные стрелы с зазубренными наконечниками. Им изредка отвечали.
Из семи с половиной тысяч бойцов корпуса "Стражей севера" спаслись только ушедшие с гражданскими больные, раненые, да три сотни копий охранения набранных из самых молодых солдат.
Из полутора тысяч бойцов, запертых в предгорьях и давших Орде последний бой, по официальной версии ни уцелел никто.
Единственный уцелевший старший офицер — командир приданных двадцать второму легиону частей морской пехоты, отправил в горы отряд из двенадцати легковооруженных разведчиков и следопытов с приказом вынести меч командующего и штандарт "Стражей севера".
Отряду следопытов придется порываться через замкнувшее кольцо окружения передовые отряды Орды нордов. А потом долго петлять по горам, с преследующими по пятам Орками. Все разведчики погибнут в горах.
Но двадцать два года спустя тринадцатый скаут повесит себе на пояс Черный меч командующего и вернет штандарт "Стражей Севера" в Храм Войны. А еще год спустя, Яри — Холодная кровь вернет Стылый Берег под власть короны.
Первое, что помнил мальчишка, привязанный за спиной кряжистого и бородатого, как гном, скаута, были трупы, беспорядочно сваленные под стеной амбара. И огромные стаи ворон, облепившие по-зимнему голые ветви деревьев.
Птиц было так много, что казалось деревья покрылись черной листвой.
И запах, тошнотворно сладковатый запах, начинающей разлагаться плоти.
Яри мотнул головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания.
Местность вокруг изменилась. Хвойные подлесок сменили припорошенные свежим снегом высокогорные луга. Под копытами Стрекозы захрустел ледок замерзших луж. В морозном воздухе изредка пролетали колючие снежинки.
Выбрав место, откуда просматривается дорога на перевал, Яри остановил Стрекозу, достал из чехла подзорную трубу и долго осматривал местность, цепляясь натренированным взглядом за каждую мелочь.
Дующий на верхотуре ветер сдувал снег с горных вершин, снося его в седловину и без того плотно укутанную снежным одеялом.
— Все, до весны мы в полной изоляции, — сообщил он кобыле.
Кобыла, как всегда, философски мотнула головой.
Но закрытые перевалы интересовали Яри постольку поскольку. Главное, в чем он хотел убедиться, что чрез заснеженные горы в долину проскочил только он один.
Преследовавшая его банда Яри не слишком беспокоила.
А вот одна-две профессионально неприятных личности, пущенных по его следу. Это уже серьёзно.
Хоть ты тресни, ну ни как не верилось, что такую беспокойную личность, как Яри, оставят без пригляда.
Но пока никаких следов чужого присутствия Яри не обнаружил. Что не лишено логики, соглядатаев можно оставить и по ту сторону горной гряды.
Сложив подзорную трубу, Яри слегка прижал пятки к бокам Стрекозы. Умная кобыла послушно зашагала вверх по дороге, змеюкой вьющейся по припорошённому свежим снежком склону. Стоило проверить еще одно не просматривающееся с данной позиции укромное местечко, в полутора лигах дальше по дороге.
Полторы лиги вперед, это, как бы, не четверть лиги вверх (около 1 км). Причем последнюю треть пути пришлось шагать пешком, ведя Стрекозу под уздцы.
Но оно того стило.
Чутье в очередной раз не подвело Яри. В том месте, где тропа выходила на небольшое плато, в скальной стене ютилась уютная пещерка. По дороге в долину Яри останавливался в этом месте на пару часов, давая отдых измученным лошадям.
Тогда он обнаружил в пещере обложенное валунами старое кострище и сваленную в углу большую кучу полусгнившего хвороста. Местечко явно пользовалось популярностью у пастухов и путешественников.
Сейчас в пещере лежало три заледеневших тела. У дальней стены лежал всадник, получивший от Яри стрелу в бедро. Обломок стрелы и сейчас торчит из бедра.
Но умер бедолага не от этого. А от того, что его с остервенением лупили чем-то тяжелым и острым по голове. Яри ставил на топор. Точнее топоры, меч оставляет другие раны.
Остальные трупы принадлежали "пехотинцам". Одному кто-то хирургически точно воткнул меч или кинжал в сердце. Другому вскрыли горло от уха до уха.
"Похоже, страсти тут кипели не шуточные", — подумал Яри.
И словно в подтверждение своих мыслей, наткнулся на еще один труп, припорошенный снегом возле входа в пещеру.
Стрекоза забеспокоилась, втягивая носом морозный воздух. Причем забеспокоилась не на шутку.
Зная суровый нрав боевой кобылы, Яри целиком доверял Стрекозе в вопросе чутья на неприятности.
Четыре трупа ее напугать не могли. А вот кто-то из преследователей вполне мог притаиться в дальней части пещеры. Особенно если этот кто-то раненый и брошен тут подельниками.
Потянув из ножен широкий пехотный меч, Яри нырнул вглубь пещеры.
Но нет — небольшая пещера была пуста, и живых в ней не нашлось. Впрочем, не нашлось и мертвых.
Зато нашёлся изрядный клок косматой, жесткой шерсти.
Яри знал только одного зверя, которому могла принадлежать такая шерсть. Это медведь.
И судя по длине шерсти, здесь побывал очень крупный экземпляр.
Яри бросился к входу в пещеру, упал на колени, тщательно осматривая снег.
Есть след!
И вот еще.
И еще.
Пусть следы не четкие, припорошенные свежей поземкой, но размер!
Размер внушал страх даже в таком виде.
Дорогу на перевал сторожил пещерный медведь.
Очень похоже на то, что косолапый затащит заледеневшие трупы в пещеру. И, с чувством выполненного долга, отобьется спать до весны.
А когда весенняя оттепель протрубит подъем, изголодавшийся за зиму мишка, не отходя от лежки, подкрепит силы тремя центнерами сладковатого мяса.
По опыту жизни в Зубах Дракона Яри знал, что подобные фокусы очень любят проделывать пещерные медведицы, у которых зимой рождается потомство.
Соответственно полноценно охотиться по весне они не могут, и делают возле берлог подобные запасы.
Трезво оценивая свои шансы, встречаться с пещерным медведем Яри категорически не хотел.
По весне, да с огнестрелом. Это можно. Даже нужно.
Но не сейчас, нет.
Яри принялся спешно обшаривать трупы.
Добра нашлось много, но не богато. Ржавая, гнутая кираса, годная только на металл.
Два кинжала, два ножа, метальный нож. Секира на длинной, но в данный момент сломанной, рукояти. Оружие было такого же дерьмового качества, как и кираса. И Яри взял его исключительно ради металла.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
