Почти весна. (у серии пока нет названия, но эта книга 4. )

Книга третья.

Эпилог — все та же любовь.

Глава 1

Пролог эпилога.

Затянувший с ночи мелкий паскудный дождь стекал по лицу всадника. Промозглый порывистый ветер просовывал холодные, как у покойника, пальцы под порядком заношенный, но все еще крепкий дорожный плащ.

Несмотря на наличие у плаща капюшона, всадник никогда не пользовался капюшонами, шляпами и прочими снижающими обзорность головными уборами.

Для боя есть добротный шлем, терпеливо ждущий своего часа в притороченном к седлу шмотнике.

Для всего остального хватало перетянутой черной лентой гривы темно каштановых с редкой проседью волос.

— Дивное местечко,— разговаривая сам с собой, произнес уставший всадник. — Но дьявольски мокрое.

Соглашаясь с наездником, фыркнула ладная молодая кобылка. Разбрызгивая накопившуюся в гриве влагу, мотнул головой навязанный позади кобылки вьючный мерин, невозмутимый как скалы, окружающие поросшую мелким подлеском старую дорогу.

У неравнодушных к красотам природы окрестные виды вряд ли вызвали что-то кроме саркастической улыбки. Но для всадника это был конец пути длиною в жизнь. Наверняка не последняя точка в его бурной жизни, но в этом дивном местечке ему предстояло закиснуть надолго.

— Закиснуть, очень точно отражает суть этих мест,— то ли говоря сам с собой, то ли обращаясь к ладной кобылке, философски произнес всадник.

Промокшая кобыла утвердительно фыркнула.

Оставив за спиной вечно затянутые липкими туманами, поросшие чахлыми деревцами, мхами и пучками пожухшей травы Щербатые горы, перед всадником раскинулась сжатая хребтами обширная долина.

По мере удаления от перевала, мрачный камень скал раздвигался в стороны, превращаясь в покрытые горными соснами пологие склоны.

Теряясь в пелене моросившего над горами дождя, журчал ледяными водами горный поток. Вырвавшись из мрачных теснин на простор, ручеек сливался со своим собратом и, словно боясь собственной наглости, петлял по долине, прячась за огромными валунами и скалами.

В пелене моросившего дождя не видно серебряного блеска озера, расплескавшего свои холодные воды в нижней части долины. Но всадник точно знал, озеро там есть. И не только озеро.

Собственно именно там, на берегу зажатого горными хребтами водоема, и была конечная точка его маршрута.

Но до нее было еще минимум полдня пути.

Бесконечная битва камня с ветрами и временем, неизбежно заканчивается поражением камня. Сложенные из гранитов древние горы своими невысокими, зализанными ветрами вершинами походили на стертые временем зубы отжившей свое собаки. Однако какими бы пологими не были горные склоны, вряд ли было хорошей идеей спускаться верхом по извилистой дороге, изрядно заросшей молодым подлеском и раскисшей от пропитавшей горы влаги.

Словно оттягивая момент, когда придется спрыгивать на мокрые камни, всадник обернулся, посмотрев на пройдённый путь.

Чутье на неприятности, беспокойство чуткой кобылки и едва различимые точки кружащих над скалами птиц, подсказывали, что в этой горной глуши он не один и скоро тут будут его преследователи.

— Упорные какие. Даже черные черепа их не пугают,— задумчиво потерев заросший недельной щетиной подбородок, произнес всадник. — Упоротые, я бы даже сказал.

Насаженные на кол, обугленные в кострах или вымазанные дегтем звериные черепа — знак карантина. Подобные знаки выставлялись перед территориями, охваченными эпидемиями.

Время почти смыло копоть с встреченных путником черепов, а значит, с момента объявления карантина минул не один год.

С другой стороны черепа были не звериные, а человеческие. Верный знак того, что впереди лютовало что-то по-настоящему свирепое.

Если верить вырванным из архива страницам, в долину пришла Сыпная трясучка. Не поддающаяся лечению, редкая болезнь, странным образом вспыхивающая в разных частях мира и, словно собрав положенную жертву, таким же странным образом отступающая. Весьма непрозрачно намекая, что тут не обошлось без богомерзких колдунов.

Увидев кол с насаженным на него закопченным человеческим черепом, праведные люди обходят подобные места далеко стороной.

Да что там праведные люди. Даже ведьмы, иммунные ко всем хворям, охотники на ведьм и живучие, как саламандры, орки в подобные места не суются без крайней необходимости.

"Эти же отчуганы... ну да ладно, это их выбор",— пожал плечами всадник.

Под плащом едва слышно скрипнула влажная кожа доспеха. Прошуршали по мокрым камням стертые подошвы высоких сапог из толстой кожи. Не будь сапоги настолько заношены, толстая, особым образом выделанная, воловья кожа легко выдерживала бы прямые удары меча. Увы, лучшие годы сапог остались в прошлом, но владелец ценил их за удобство и не спешил расставаться с привычной обувью. Не текут и даже немного греют, активных махачей в ближайшей перспективе не предвидится, так что сапоги еще верой и правдой послужат своему владельцу.

А что вид неказистый?

Так ближайший ценитель изысканной обуви находился не ближе полусотни лиг от этого места. А скорее всего, дальше. Намного дальше.

Подхватив лошадку под уздцы, путник отвел ее к скале, хоть немного прикрывавшей скотину от непогоды. Вьючный мерин меланхолично зацокал за кобылкой.

Пошарив в навьюченном на мерина мешке, путник извлек из вьюка лепешку, зачерствевшую настолько, что в пору соперничать с твёрдостью окрестных скал. С хрустом разломив лепешку, закинул кусок сухаря в себе рот, побаловал нехитрым лакомством уставших и промокших животин. Стряхнул крошки нахохлившимся почтовым голубям, путешествующим в клетке на спине меланхоличного мерина. Почесал под мордой лошадки, блаженно хрустящей своей долей сухаря. Поправил вьюки на спине вечно голодного мерина, уже схрумкавшего свою долю сухаря и щепавшего пучки жухлой травы, пробившейся между камнями.

Не спеша, без суеты, на свет появился мощнейший лук, явно вышедший из-под рук эльфийских мастеров. Уперев одно плечо лука в сапог, человек на выдохе налег на верхнее плечо, ловко накинув в паз петельку тетивы.

Натянуть хищный изгиб эльфийского лука, это вшей на яйцах теребить. Тут одной силы мало. Нужна еще сноровка, как говорят инструкторы стрелковой подготовки — техника.

Закинув за спину колчан со стрелами, путник подхватил лук и начал карабкаться вверх по горному склону. За исключением засапожного ножа, выполняющего скорее бытовые функции, все остальное боевое железо человек оставил на лошади.

С высоты пяти человеческих ростов огибающая склон тропа просматривалась на добрую сотню шагов. Дальше изгиб склона скрывал тропу, вновь открывая вид на нее почти на пределе видимости, в пяти сотнях шагов дальше по склону.

Пристроив колчан между обломками скал, человек накинул капюшон и прислонился к скале возле молоденькой горной сосенки, цепляющейся за трещины в камне. Сейчас был тот редкий случай, когда капюшон был необходим. Серо-зеленый окрас плаща сливался с замшелым камнем, идеально маскируя стрелка.

"И не стоит демаскировать отличную позицию моей румяной рожей", — подумал притаившийся в засаде стрелок.

Рожа у стрелка была какая угодно — смуглая, с заострившимися от длинной дороги и накопившейся усталости скулами, заросшая не лишённой некоторого шарма недельной щетиной, но только не румяная. Даже после посещения парной в термах стрелок не мог похвастаться румянцем на щеках. Бог знает который месяц в седле на рационе из сухарей, воды и того что подстрелишь по дороге, с двумя едва зажившими ранами, румянец был явно не про него.

Но все это не мешало ему цинично разговаривать с самими собой. Больше того, порою, он находил себя интересным собеседником.

Вообще в разговоре с самим собой одни сплошные плюсы. Захотел поговорить — поговорил.

Любишь тишину, и тут все исключительно в твоих руках.

Адепты карательной психиатрии рассматривают подобные разговоры под несколько другим ракурсом. Навесить одержимость на праведного гражданина это им на раз. Но последний адепт мог побывать в этих местах пять лет назад. А мог, и это вернее всего, никогда не бывать в этой глуши.

По горам метнулось эхо — где-то в тумане металл звякнул о камень.

Из тумана на видимую часть тропы выехал всадник на тощей лошадёнке. Следом за ним еще один. И еще, но этот верхом на откровенной кляче. И еще.

Четверо конных.

Один-два... семеро пеших.

А нет, вот еще двое отстали — значит девять.

Чертова дюжина на одного.

Для срисовавшей его в последнем постоялом дворе чертовой дюжины головорезов это верный расклад прибрать к рукам пару неплохих лошадей и навьюченное на них добро. А добра было много. Одни мечи, эльфийский лук и доспехи стоят как немаленькая деревенька со всеми жителями и местным лордом в придачу.

Для одного все виделось в точности наоборот.

Пожалуй, в горах он мог бы оторваться от преследователей, да и мест для засад там хватало. Но смысл?

Теперь, когда он почти у цели, ему не помешает лишняя лошадь, и что-там еще ценного найдётся у преследователей. Должно же быть у них хоть что-то ценное?

"Тринадцать на одного", — излучавший мрачное спокойствие стрелок мысленно ухмыльнулся.

Тринадцати разбойников явно маловато чтобы напугать самого желанного гостя пыточных подвалов имперской тайной стражи, инквизиции надзирающих, половины недорезанных в последней войне феодалов и кто там еще в очереди на его худую тушку — торговая лига, орки, гоблины, колдуны Ордоса. А уж как ему обрадуются в Объединенных провинциях.

Тринадцать на одного казались вполне рабочим раскладом.

Слава богам он не успел влезть в дела длинноухих. Хотя тут нельзя сказать наверняка. Чтобы понять цели и логику эльфов, нужно уметь планировать на десятки или даже сотни лет вперед.

К отдельным кланам подгорного народа у него были серьезные претензии, но гномы об этом пока не знали. Так что им беглец был без интереса.

Прервав размышления стрелка, из непогоды показалась голова кавалькады. Трое преследователей похожи на профессиональных головорезов, которым удача не слишком улыбалась последнее время.

Затянувшаяся на четверть века война закончилась. Хотя не закончилась, нет. Война выдохлась, закончились люди и деньги, торговля в упадке, поля зарастают травой.

Закончился и спрос на услуги профессиональных и не очень наемников. Заполонившие леса шайки дезертиров, как ручьи по весне, распухали от вливавшихся в них бывших солдат, ничего кроме как воевать не умеющих.

Пепел и кровь на полях не раз взойдут новым урожаем, пока Имперская стража, местные феодалы и клановые ополчения проредят рожденную долгой войной лихую братию.

Искоренить лесных братьев это по части женских романов. Да и зачем это страже? В том смысле, что тогда отпадет необходимость в самой страже.

Но свести бандитское поголовье к необходимому минимуму ближайшая задача оставшихся на жаловании вояк. И они будут стараться.

Да что там, сам стрелок был плоть от плоти этой войны. Одним из самых разыскиваемых людей на большом континенте. Искренне полагавшим, что кроме как воевать, больше ни к чему не способен. Даже в мыслях.

Стрелок даже не осуждал незваных гостей, времена нынче лихие.

Но они пришли за ним и на его землю, а это меняет дело. В корне.

Тринадцать на одного. Ну-ну.

Двое преследователей могли быть опасны.

Еще один всадник, ну может быть, странный он какой-то. Остальные бандиты годились исключительно в качестве смазки для меча. Да и то...

Богатый опыт не слишком длинной, но весьма бурной жизни научил стрелка, что одетые в лохмотья и вооруженные кольями, но замотивированные крестьяне будут устойчивее профессиональных головорезов, набранных по каторгам и околоткам.

Каратели из них отличные — не отнять, но как линейные части — балласт.

Преследователи скрылись за изгибом склона.

Стрелок откинул плащ, до поры прикрывающий лук от влаги. Наложил стрелу на тетиву, и слегка выдернул из колчана следующую стрелу.

"А что так тихо?",— меланхолично подумал притаившийся в засаде лучник. "Обмотали тряпками копыта коней? Отставить коней, каких на хрен коней. Кляч, вот подходящий термин. Точно обмотали. Ох, долбоебушки, пожалели бы скотинку. И как она у них ноги не переломала"? — все также меланхолично размышлял защитник животных, подпуская головного живодера на дистанцию тридцати шагов.

Ветер сбоку. Утомлённые лошади преследователей его не учуют. Так что заметят его только после того, как первый из них умрет. А может быть, к этому моменту умрут уже двое. Или трое.

Плавное, слитное движение, которому могли бы позавидовать стрелки длинноухих. Движение, в котором невозможно выделить момент, когда именно оно началось. Только что стрелок неподвижно замер сливаясь со скалой, и вот уже стрела сорвалась с тетивы.

Быстро, но плавно.

Правую руку к уху.

Вокруг прищурившегося глаза собирается паутина тонких морщин.

Левая рука толкает древко лука перед собой.

Кисть правой руки чуть дорабатывает, закручивая стрелу на тетиве.

Отпущенная тетива приглушенно щелкает по наручу.

Едущий первым, бандит удивленно скосил глаза к переносице, пытаясь понять, почему ему не вдохнуть, и что торчит из его лопатообразной бороды.

Едущая второй, худощавая женщина в меховой безрукавке запаниковала, судорожно развернула свою клячу попрек тропы, весьма удачно для стрелка перегородив арьергарду преследователей путь вперед.

Едущий следом за женщиной, бывший наёмник (впрочем, бывают ли наемники бывшими?), сноровисто вскинул щит, и умело развернул лошадь, прикрывшись ряженым в ржавую кирасу замыкающим всадником.

Кирасир было замешкался. Но стрела, пробившая бедро на вылет, способствовала усилению мысленной активности кирасира.

Кирасир развернул коня, стоптал нерасторопного "пехотинца" и поскакал назад по тропе.

Единственным, кто не растерялся, оказался вскинувший самострел бородатый мужик с повадками охотника. Мельтешащие всадники мешали ему разглядеть нападавшего, а когда директриса стрельбы очистилась, больно клюнув в плечо, откуда-то сверху прилетела длинная белая стрела.

Скрипя зубами от боли в прострелянном плече, браконьер выронил самострел и припустил вслед за подельниками.

— Э-э-э-э-э, друг, а болты?

Впившаяся между лопаток стрела опрокинула беглеца в лужу.

Судорожно загребая ногами грязь, бедолага пытался отползти в укрытие.

— Зачем мне самострел без болтов? — пробубнил стрелок, прикидывая, потратить на жертву еще одну стрелу или сперва потолковать с ней.

Выскочив на просматриваемый участок дороги, в обратную сторону проскакали три лошади, чуть погодя, вслед за всадниками, пробежали семеро пеших разбойников.

"Если я что-то смыслю в делах разбойничьих, нынче ночью шайка поредеет еще сильнее", — думал стрелок, спускаясь к своим лошадям.

Лошадей прибавилось. К ладной кобылке и мерину прибился истощенный неухоженный жеребец, в стремени которого застряла нога мертвеца.

— Кто тут у нас? — ласково, чтобы успокоить животину, произнес человек.

Животина сперва зашуганно таращилась на незнакомого человека, но после куска сухаря дело пошло на лад. Человек отцепил труп от стремени и навязал жеребца рядом с кобылкой.

— Стрекоза, отвечаешь за обоих, — подпоясываясь мечами, озадачил кобылу хозяин.

Стрекоза согласно мотнула головой. Впрочем, она так делала на половину реплик хозяина.

Валявшийся в луже труп со стрелой в спине пока интереса не представлял. А вот стоптанный лошадьми пеший разбойник был еще жив.

Скрепя зубами, бедняга пытался ползти, волоча за собой безвольные ноги.

Заслышав шаги за спиной, бедолага перевернулся на спину, с вызовом глядя на идущего к нему воина с двумя непарными мечами.

Неестественное положение и неподвижность ног, кровавые пузыри на губах — сломанный позвоночник и внутренние кровотечение, так что жить раненому осталось не так чтобы и долго. И стоило поторопиться с разговорами.

— Чьих будешь? — человек с двумя мечами присел возле умирающего.

Умирающий презрительно сплюнул кровью сквозь гнилые зубы.

— Я ведь по-хорошему спрашиваю. Но если ты настаиваешь, могу и по-плохому. Мне не трудно.

— Ты кто такой? — надувая кровавые пузыри, прохрипел умирающий.

— Я то. Счастливчик Яри. Слышал про такого?

— Яри — Холодная кровь. Наш атаман всегда умел выбрать жертву, — через силу горько усмехнулся умирающий.

— Меня называли по-разному, в том числе и так, — покладисто согласился Яри.

— Во всех кабаках Империи и Вольных земель пересказывают, как волкодавы Тайной стражи выследили и убили тебя в землях Эсфолка. Сказывают, ты не разочаровал, была знатная заруба. Трупы вывозили телегами.

— Что там возили телегами, Тайной страже видней, а в Эсфолке я никогда не был.

— Ну да, ты опять провел всех и прячешься здесь в Щербатых горах.

— Прячусь? Отнюдь. Я приехал вступить во владения своими законными землями. Дарованными мне короной, кстати, — Яри кивнул в сторону долины.

— Лорд пустоты, — скривился умирающий.

— Хм, так меня еще не называли. Но мне нравится. Люблю, знаешь ли, тишину.

— Заканчивай со мной, — просипел слабеющий голос.

— А разве мы закончили разговор?

— Закончили. Знал бы, что путное, перед смертью рассказал, не жалко. Но мне нечего тебе сказать. Честно нечего.

— Ну, хоть душу свою облегчи. Перед смертью.

— Облегчить душу тебе?! — умирающий разбойник совершенно искренне удивился подобному предложению. — Да ты шутник. Мои грехи — единственное, что у меня сталось.

— Хоть имя свое скажи? — Яри потянул из ножен короткий пехотный меч черного матово блестящего металла.

— Зачем оно тебе?

Резкий удар меча в шею перебил позвоночник, прервав мучения бедолаги.

"Действительно, зачем?", — подумал Яри, вытирая меч о лохмотья трупа.

Добыча оказалась скромной. Впрочем, другой и не ожидалось. Брошенная беглецами охотничья рогатина. Два обычных топора, которые есть в любом крестьянском доме. Пара дрянных ножей, выкованных в деревенской кузне. Стертый от многочисленных заточек кавалерийский палаш. Охотничий самострел с дюжиной болтов. Упавшая с головы наездницы, отороченная парой лисьих хвостов, замшевая шапка. В кошеле убитого стрелой в горло нашлась дюжина мелких монет, пара женских колец, разрубленный пополам серебряный браслет и серебряный медальон.

— Я вижу, ты освоился, — Яри потрепал по шее трофейного жеребчика. — О! Да ты у нас строевой жеребец. Служил в разведке? А ну-ка, СМИРНА-А-А!

На шее жеребца нашлось клеймо второй конной сотни четырнадцатого территориального легиона. Первая и вторая сотни, как правило, легкокавалерийские и отвечают за дальнюю разведку. Так что жеребцу полагалось быть легконогим и выносливым.

— Далеко же тебя занесло. Это ж где мы, и где четырнадцатый территориальный, или что там от него осталось. Надо было кличку твою спросить. Ну да ладно, придумаю сам.

В седельных сумках трофейного жеребца нашлось: запас зерна, дорогая, но грязная рубаха со следами крови, иголки, нитки, огниво и прочие необходимые в путешествие бытовые мелочи.

Задумчиво крутя в руках охотничий амулет из звериных клыков (бандит с самострелом действительно был браконьером), Яри размышлял о том, стоит ли на всякий случай обождать преследователей.

— В пекло, — амулет упал в грязь. — Гости дорогие. Заходя, не бойтесь, уходя, не плачьте.

Обезглавленные тела Яри спихнул в глубокую расщелину. А дорогу через перевал украсила куча камней, из которой торчала рогатина с тремя насаженными на неё головами.

В конечную точку маршрута Яри прибыл перед самым закатом. Сбивший копыта, истощенный трофейный жеребец сильно тормозил продвижение. Сперва Яри перегрузил часть поклажи с мерина на нового жеребца. Но пару часов спустя разгрузил захромавшую животину.

— Знаешь. Я назову тебя — Якорь. Таким темпом мы прибудем на место только к ночи. Следующей ночи.

Перспектива повести еще одну ночь без крыши над головой откровенно не радовала. Но травмировать крайне полезную в хозяйстве животину неразумно. Зря, что ли трех человек постреляли. Пришлось брать жеребца под уздцы и всю дорогу вышагивать рядом с ним, время от времени подкармливая сухарями.

Под вечер ветер стих, и закончился занудный дождь. Небо немого очистилось и сквозь прорехи облаков на землю поглядывали первые звезды. Вот только вопреки ожиданиям теплее не стало. Скорее наоборот температура держалась на грани заморозков, но без дождя и ветра это переносилось легче.

Петлявшая по склонам дорога, наконец, вырвалась на простор нижней части долины. Луга сменились рощами горного кедра. Вдоль дороги стали встречаться зарастающие мелким подлеском поля и брошенные фермы.

Давая уставшим коням отдых, Яри обследовал несколько ближайших к дороге ферм. Часть ферм люди покидали в спешке, бросив имущество и даже не затворив ставни. Где-то было вывезено все, что не приколочено, а ставни и двери основательно заперты. Пара зданий сгорела, и трава пыталась прорости в щелях, покрытых копотью, толстых каменных стен.

В последнем обследованном доме по полу разбросаны обгрызенные крысами человеческие кости. В люльке, подвешенной к потолочной балке, покоился крохотный скелетик младенца.

Приземистые, сложенные из крупных камней, дома неплохо сохранились. Кое-где требовалось обновить живописные, крытые дерном крыши. Но в целом, можно сразу размещать людей и скотину, походу дела подшаманивая мелочи.

"Хватит с меня на сегодня. Потом придется проверить все дома. Но это не первоочередная задача. И вообще не задача ближайших дней", — решил Яри.

До эпидемии в долине жило более пяти сотен человек. Последний оставшийся в живых стражник вывел в Речной край менее сотни измученных людей. Причем никого из бывших владетелей долины среди них не было.

Так что хоронить придется много. Ну да не впервой.

Дорога узким каменным мостом пересекла широкий, вздувшийся от влаги, ручей. За мостом к берегу приткнулась лесопилка, приводимая в действие от водяного колеса. Сейчас водяное колесо пребывало в неподвижности. Опущенные створы шлюзов гнали поток мимо водяного колеса.

Под пристроенными к лесопилке навесами, лежал изрядный запас окоренных бревен и пиленых досок. Но, увы, за пять лет ветер растрепал солому крыш, древесина подгнила и теперь годилась исключительно на дрова. Впрочем, дрова тоже штука необходимая.

Где-то далеко протяжно завыл волк.

Зашуганный жеребчик поджал уши и мелко задрожал. Стрекоза и Мерин, лучше знавшие своего хозяина, вой проигнорировали.

— Матерый зараза, — успокаивая жеребца ласково произнес Яри. Содержание фразы никак не вязалось с тоном, которым это было произнесено. Но животным важно не что именно сказано, а с какой интонацией произнесено.

Дорога наконец-то вышла на прибрежные луга и под ногами захлюпало. Яри пришлось время от времени уподобляться аисту, стряхивая с сапог налипшую жирную грязь.

После ухода людей из этих мест, природа быстро взяла свое, набитая колесами дорога заросла травой и пока еще мелким подлеском. Но у озера расплодившаяся живность облюбовала старую дорогу, натоптав по ней широкую звериную тропу.

В мягком грунте отпечатались многочисленные следы кабанов и оленей.

Каменная громада замка выросла впереди, дорога закончилась, уткнувшись в мост перед каменной стеной. В сгущающемся сумраке замок выглядел особенно величественно и жутко. Слепые глазницы узких, высоко расположенных бойниц и окон навевали мысли о вампирах, оборотнях и прочей потусторонней нечисти.

Не верите в нечисть?

Яри тоже не верил. Когда-то.

Замок Урсхэд был основан как укрепленный форпост гномов, в незапамятные времена разрабатывавших месторождения местных гор. Теперь о тех временах напоминает только нижняя часть стен, сложенная из громадных каменных блоков. И название Урсхэд, отсылающее к пещерным медведям, до сих пор встречающимся в местных горах.

Со временем выработки истощились и гномы ушли из этих мест, продав строения первым лордам долины. Люди менять названия не стали, добавив на герб вставшего на задние лапы пещерного медведя.

Сложенные гномами стены нарастили, внутренние сооружения перестроили, и на скалистом прибрежном мысу вырос симпатичный замок. Три квадратных башни. Привратная, восточная и пристроенный к дому лорда высокий донжон.

По берегу мыса под северной стеной проходила дорога, через деревянный мост ведущая к крупному острову, торчащему из воды в полусотне шагов от замка. На острове раскинулась деревня на две дюжины домов, кузню, харчевню и септу.

— Толково придумано. Сходу поселок не атакуешь, — Яри мысленно оценил продуманность дороги проложенной под стенами замка.

Подъёмного моста у замка не было. Одна из створок ворот из мореного дуба гостеприимно распахнута почти настежь.

За те годы, что люди покинули это место, перед воротами нанесло прелой листвы, песка и прочего, превратившегося в землю, растительного мусора.

Не отпуская повод трофейного жеребца, Яри присел на корточки, изучая землю под аркой ворот. Если кто-то недавно посещал брошенный замок, их следы стоило искать именно в этом месте.

— Хм, не видать нам покоя. Видимо карма у меня такая, — подбодрил свой, едва шевеливший копытами, табун Яри.

На земле отпечатались размытые следы небольшого гуманоида в обуви без подошвы и когтистый след крупного хищника.

Если про след гуманоида нельзя было сказать наверняка, то след варга сложно с чем-то спутать. А значит, след гуманоида мог принадлежать гоблину.

Точно гоблину. Для орка след явно мелковат. А мокасины излюбленная обувь мелких поганцев. Другой обуви мелкие поганцы, с растущими из задницы руками, делать не умели.

Учитывая льющие дни напролет дожди, след был отнюдь не старый.

Величайшие мастера засад и партизанской войны в открытом бою гоблины были не самыми опасными противниками. И варги им не помощники, лошади учуют их за полмили.

В любом случае тот, для кого ворота были гостеприимно распахнуты, уже прибыл. И ближайшие месяцы гостей он не ждал. Так что, не откладывая на потом, ворота стоило запереть.

Пока жиденький табун осваивал тесный замковый двор и щипал траву, проросшую в щелях между каменных плит, которыми вымощен двор, Яри разгрузил с мерина мешок с шанцевым инструментом и, вооружившись лопатой, расчищал пространство возле ворот.

Упорная створка ворот никак не хотела закрываться.

— Н-де, сколько ворот проломал, а одну единственную затворить не могу, — вспотевший Яри прислонил лопату к стене. — Стрекоза!!!

В каменном мешке замкового двора гулко зацокали копта. Кобыла спешила на зов любимого хозяина.

Только использовав кобылу в качестве тягла, неподатливую воротину удалось закрыть.

Кряхтя от напряжения, Яри задвинул один из засовов. Осады с применением таранов и прочей осадной механизации до утра не ожидалось, а значит, не стоило тратить время и силы на капитальное закупоривание ворот.

Вырванный из архива лист с планом замка утверждал, что с обратной стороны замка — обращенной к деревне, на острове есть еще один выход — небольшая железная дверь в стене.

Валившийся с ног Яри настолько выбился из сил, что мысленно махнул рукой и отложил проверку этой двери до утра.

Двери в господский дом оказались заперты. Окончательно стемнело. И у Яри не было желания лезть в казарму, два этажа которой надстроены над конюшней.

На первую ночь неприхотливый путешественник облюбовал встроенную в нижний ярус привратной башни сторожку, в которой коротали дежурную смену привратники.

Шесть на шесть шагов, грубый дубовый стол, две широкие лавки и небольшой очаг. А главное в этом помещении оба окна выходили во внутренний двор. После трех месяцев скитаний по лесам, горам и болотам удобства по классу люкс.

Пока в очаге неохотно разгорались старые дрова, Яри пристроил лошадей в конюшню. При тусклом свете найденного в сторожке огарка свечи расседлал Стрекозу и трофейного жеребца. Снял с мерина и перенес в сторожку вьюки.

Лошади успели напиться дождевой воды из каменного лотка, установленного возле конюшни. И Яри ограничился тем, что насыпал лошадям немного смеси овса с ячменем.

И только после этого скрипнули расстегиваемые ремни доспеха.

Источая ласковое тепло, толстые поленья прогорали почти до утра. Где-то в ночи завыли волки. Трещало и стучало копытами по прибрежным камням, пришедшее на водопой, стадо кабанов. Мерзко хрюкал охраняющий свое стадо вечно недовольный жизнью матерый вепрь. Изредка фыркали в конюшне дремлющие лошади. С рассветом захлопали крылья уток, прилетевших кормиться на озеро.

Все эти мирные звуки не тревожили чуткий сон нового владельца замка Урсхэд.

Глава 2.

Властелин пустоты.

Дрова прогорели пеплом. Натопленное помещение сторожки остывало, из последних сил сопротивляясь, просачивающейся сквозь щели, утреней свежести.

Толком не отдохнувшее тело протестовало против крамольной мысли покинуть теплый уют толстого походного одеяла. Однако пустой желудок, полный мочевой пузырь и недовольно шумящие в конюшне лошади имели на этот счет в корне отличное мнение.

— Эх, соснуть бы еще минут триста, — разряжая лежащий на столе трофейный самострел, произнес в пустоту Яри, — В смысле поспать, а не пососать, — поправился Яри.

На миг ему показалось, что пустота усмехнулась незатейливой солдатской шутке.

В свете позднего утра замок выглядел не таким мрачным и громадным как вчера. Три пристроенных к стенам двухэтажных здания с островерхими черепичными крышами. Между домами и башнями зубчатые стены. Неприкрытые башнями углы стен усилены бартизанами. Высоченный четырехугольник донжона. Узкие щели бойниц. Лишайник проросшие между камнями кладки и придающие замку неповторимый шарм. Накрытая черепичной крышей боевая площадка. В отличие от зданий, скаты крыши донжона значительно более пологи.

В стороне от основного периметра стен одиноко стоит приземистая, едва выше стен башня, прикрывающая идущую вокруг замка дорогу к поселку на озере. С основным периметром крепостных стен эта лишенная крыши башня соединена толстенной стеной пятнадцати шагов в длину.

— По сути это не башня, а прикрывающий дорогу бастион. Барбакан, во, — вспомнил уроки фортификации Яри. — И это все мое. Мое, — согрела душу ироничная мысль.

По факту содеянного, для короны он вполне мог рассчитывать на пару-тройку дворцов и энное количество десятин земли в самых плодородных провинциях. В итоге — дворцы, земли, звон монет и монаршая милость пролились на других, а он радуется голове на плечах и старому замку на самой границе Империи.

Но он ни о чем не жалел, нет.

Ополоснув лицо в каменном корыте, из которого вчера поил лошадей, Яри прикинул, куда бы половчее справить малую нужду. Ссать под стены это негигиенично, и не по уставу. Он же не орк, в конце концов.

Забравшись в гурдицию, Яри с наслаждением опорожнил мочевой пузырь в бойницу в полу. После чего, разложив небольшую подзорную трубу, долго разглядывал окрестности.

Закончив наслаждаться видами, поковырял кинжалом темную древесину, из которой собрана гурдиция. Удовлетворительно хмыкнул, довольный результатом обследования древесины защитных конструкций. Толстый мореный дуб стойко перенес пять лет отсутствия человека.

Гурдиция — деревянная галерея, вынесенная на внешнюю сторону крепостных стен, с отверстиями в полу для сброса камней, стрельбы и выливания веществ на головы штурмующих. Если не бояться получить стрелу в зад, то можно даже посрать на атакующих.

Разводить огонь в очаге Яри посчитал преждевременным. Дым выдал бы его с головой, а он предпочитал пока оставаться инкогнито.

За следующий час Яри облазил все доступные помещения замка и остался доволен результатом. Если откинуть такие мелочи как паутину и кое-где проступившую плесень, строения отлично сохранились. Массивные столы, кровати, скамьи и прочая мебель оказались на месте. К сожалению, все найденные сундуки и лари оказались пусты, но даже без них нашлось немало полезных вещей, в спешке забытых или брошенных при эвакуации.

Нашлось и несколько мумифицированных трупов.

Яри ожидал найти обглоданные крысами костяки, а обнаружил почти нетронутые крысами мумифицированные тела. Это наводило на очевидную мысль — в брошенном замке до сих пор проживали любители полакомиться крысятинкой.

Яри, много раз видевший панические бегства и тщательно спланированные эвакуации, знал наверняка — собак и особенно кошек с собой не берут. Не до них.

Оставалось попасть в дом лорда и соединенный с ним донжон. Все двери, ведущие в эти здания, оказались заперты. А двери были серьезные, рассчитанные противостоять топорам, таранам и ярости осаждающих.

Узкие, закрытые ставнями окна, так же мало подходили для проникновения в здание. Один знакомый цирковой акробат и вор, пожалуй, мог бы протиснуться, но Яри акробатом не был.

Что оставалось?

Выбрать самую хлипкую деверь и ломать ее топором?

Так двери все как на подбор. Кроме того портить собственное имущество Яри категорически не хотелось.

Разобрать черепицу на крыше, или попытаться спуститься по дымоходу в камин?

Прикинув высоту здания, Яри решил оставить разборку крыши на потом.

Раздевшись догола и обмотавшись веревкой, которой вчера привязывал Стрекозу к воротам, Яри полез на крышу.

Крупные войны обходили горный край стороной, а против разбойничьих ватаг и мелких отрядов орков просачивающихся через негостеприимные горы, вполне хватало существующей фортификации. По сути, цитадель на озерном мысе постепенно превращалась в укрепленную усадьбу. Пусть и хорошо укрепленную, но тенденция отчетливо просматривалась.

Так что, взобраться с крепостной стены на крышу оказалось не сложно. А вот не навернуться со скользкой крыши на камни двора оказалось значительно сложнее.

— Ух, — выдохнул Яри, наконец-то добравшись по коньку кровли до дымохода, — Как акробат я не совсем безнадежен. Зачтем это за утреннюю зарядку. Интересно мой румяный зад сверкает на всю долину?

После оздоровительной гимнастики на скользкой крыше обвязать веревку вокруг трубы и спуститься в широченный зев дымохода оказалось делом плевым, но грязным.

Когда ободравший бока о неровности кладки и черный, как распоследний негр, открыл дверь в замковый двор и вывалился на свежий воздух, бродившие по двору лошади имели вид если не испуганный, то озадаченный.

— Зарядка без купания, это нищетово, — подражая хриплому басу седоусого ветерана, поставленного натаскивать новобранцев, просипел Яри.

Имя старого вояки давно стерлось из памяти, но методы не позабылись. Как не позабылось и то, что ветеран заставлял новобранцев принимать водные процедуры в любое время года и в любую погоду.

— Вода холодной не бывает в принципе. Когда она холодная, вода превращается в лед. Так что вперед неженки, — любил повторять ветеран.

Только от чего-то сам в воду не лез. А после таких купаний умерло немало новобранцев.

Сейчас Яри понимал логику ветерана. Старый вояка сразу отсекал бесполезный балласт, дабы не тратить время на обучение тех, кто не доживет до получения боевого меча.

Больше того Яри сам поступал также и даже злее и беспощаднее.

Но тогда.

Н-дэ, ветеран ходил по самой кромке, испытывая терпение новобранцев. Впрочем, он это делал не один год. И делал успешно.

Под эти мысли Яри отпер скрипящую калитку в стене, выходящей на поселок на острове.

Ледяная вода перехватила дыхание и обожгла тело тысячей раскалённых иголок.

Сказать, что плоть и воля оказались сильнее холода? Звучит, конечно, красиво, где-то даже поэтично. По факту же Яри принимал холодную воду как данность — холодная, бывает. Он остервенело терся, сперва мелким озерным песком, потом куском серого мыла. В холодной воде мыло отмывало плохо, но упорный Яри довел мытье до конца.

— Теперь надо бы побриться, — дрожащий от холода, Яри в который раз поскреб колючую щетину на впалых щеках, — Я же все-таки не гоном какой.

Приведя себя в порядок и наскоро перекусив в сухомятку, Яри обстоятельно обследовал дом лорда и донжон. По мере продвижения по помещениям Яри радовался все больше и больше. Вся мелочевка и мягкая рухлядь понятное дело исчезла вместе с жителями. Зато в подвале дома нашлись обширные кладовые, в которых бывший лорд держал стратегические запасы. И останки пожилого человека в некогда добротной одежде, а главное со связкой ключей.

— Я полагаю, вы местный мейстер, — поздоровался с трупом Яри. М-м-м, какой забавный перстень с замковым гербом. Если вы не против, мне он нужнее.

Труп мейстера не возражал.

— О, да тут и кошель монетами. Увесистый. Жаль что одна медь, — произнес Яри, вытряхивая содержимое кошеля на ладонь.

Найденная связка ключей сильно упростила жизнь. Лампа с остатками масла дала свет и помогла смазать заржавевшие механизмы замков.

Находки посыплись как из рога изобилия. Маленького и не очень изобильного, тем не менее.

Сперва нашлись запечатанные амфоры с зерном, бобами и маслом.

Сам Яри стал бы есть это зерно только с сильной голодухи. А вот если его растолочь и запарить, вполне можно выдавать как прикормку лошадям. Давать обязательно малыми дозами, и хорошо бы мешать с рубленым сеном.

Постное масло прогоркло, но вполне годилось для заправки в масляные светильники. Да будет свет!

Нашёлся и ящик восковых свечей. Немного крупных кованых гвоздей. Мешки с окаменевшей от времени солью. Слитки железа и меди.

В прохладе подвала ждали своего часа бутыли темного стекла, пузатые бочоночки, огромные бочки. Выдержанные вина и бренди, крепкие настойки на терпких травах и обычный самогон.

Многие по незнанию или наивности считают, что воины лорда нужны для охраны его владений от угроз извне. И отчасти они правы, но лишь отчасти. Основная задача дружины держать в повиновении арендаторов и ремесленников, живущих на землях лорда.

А запасы спиртного — то немногое, что помогает удерживать в узде собственную стражу.

В небольшой мастерской, где чинили доспехи, оружие и амуницию, отлично сохранились верстаки, тиски, клещи, молота и прочий инструмент, прилагающийся к небольшому горну и наковальне.

Нашлось несколько бухт просмоленного каната. Пять лет лежания на полках не пошли им впрок, но для начала вполне хватит.

Эти канаты были зело нужны, для замены подгнивших канатов поднимающих и опускающих герсы. А также для переборки установленных на боевой площадке донжона баллист, метающих тяжелые каменные ядра размером с кулак.

Помимо баллист, какая-то добрая душа складировала в донжоне дюжину мощнейших крепостных арбалетов и бочонок кованных железных стрел для них.

Прикинув скорострельность и вес залпа, Яри пришел к выводу, что проплыть мимо замка к поселку на острове практически нереальная задача.

И тут же, по излюбленной привычке решать тактические задачи, прикинул, как бы он штурмовал замок и поселок на острове.

В результате тактической игры обоим Яри, и атакующему, и обороняющемуся пришлось не сладко.

Атакующие нападали на плотах и легких, наспех сделанных каноэ. Защитники разбивали неповоротливые плоты из установленных на башнях баллист и дырявили лодочки из мощных арбалетов. Первая атака захлебнулась.

Тогда Яри — нападавший завел с подветренной стороны плоты, груженные горящими дровами, свежесрубленными ветками и присыпанные сверху прошлогодней листвой.

Под прикрытием дыма плоты и лодки дошли до поселка.

По дереву моста, соединяющего замок с поселком, застучали копыта. Яри — защитник бросил на сукно последний козырь — десяток тяжеловооруженных кавалеристов.

Замок устоял, но поселок был разграблен. Правда заплаченная за это цена даже близко не окупала понесенных потерь и приложенных усилий. Но крупный калибр замковой артиллерии стоило, как минимум, удвоить. А лучше утроить. Ушоб было. Есть, ведь не просит.

Последняя находка порадовала особо, на пыльном чердачке обитала старая кошка с выводком котят. Возбужденные вторжением человека в их крохотный мирок, любопытные шалопаи смотрели на Яри с высоты потемневших от времени потолочных балок, а старая, наверняка помнящая прежних хозяев, кошка выгнула хвост трубой, но знакомиться с незнакомцем пока не спешила, подслеповато щурясь на него издали.

— Спорим, еще до вечера ты будешь брать рыбу из моих рук? — озорные искорки заиграли в глазах Яри, впервые за долгое время он искренне улыбнулся.

Кошка неопределенно муркнула.

Встреча с кошачьим выводком вернула Яри к мысли, что и в правду неплохо бы порыбачить. В озере было полно горной форели.

Отличное средство разнообразить меню во время скитаний. Моток лесы и снасти у него всегда были с собой. А под стеной замка рос куст замечательного орешника, лучшего удилища в горах и не придумать.

Но все это потом, а пока Яри обживал свой новый дом.

День сменялся за днем.

Установившиеся погоды радовали ясным небом и не свойственным для этого времени года почти весенним теплом.

Дела шли в гору. Замок постепенно приобретал жилой вид. Двор очистился от мусора. Исчезли проросшие под стенами побеги деревьев. Ворота больше не скрипели, без труда открываясь на смазанных петлях.

Около бойниц над главными воротами ждали своего часа два крепостных арбалета.

Лошади нагуливали жирок, щипая траву, обильно проросшую между домами островного посёлка. Больше всего возни было с трофейным жеребцом. Особенно с его сбитыми копытами. Первым делом Яри снял недоразумение, назвать которое подковами язык не поворачивался. Обработал сбитые копыта, придав им положенную форму. Облазил все дома поселка в поисках новых подков, но, увы, ничего путного не нашел.

Парковать лошадь он вполне мог. А вот выковать новую подкову, ну так, чтобы на нее можно было смотреть без смеха, увы, нет.

Впрочем, некованый жеребец мог пастись ничуть не хуже, чем кованый. Вы выдели диких лошадей с подковами? Вот-вот.

Привыкнув к лошадям и человеку, неугомонные котята носились по двору и замковым стенам. Пару раз на глаза Яри попадались другие коты, явно дикие и пришедшие проверить, кто такой дерзкий заселился в замок. Старая кошка перестала дичиться, терлась спиной о сапоги и с нетерпением ждала, когда новый лорд соберется удить вкуснейшую горную форель.

Обваленные в муке и обжаренные до хрустящей корочки кусочки форели просто таяли на губах. А какая из форели получалась похлебка, м-м-м, слюна заполняла рот при одной мысли о рыбных разносолах.

Яри перебрался в дом лорда, отвоевав у пыли пару комнат, кухню и небольшую купальню.

Отчистив купальню от накопившейся пыли, прочистив медные трубы и подающую воду в купальню и на кухню, изготовленную еще гномами, ручную колонку. Замазав разогретой смолой трещину в огромной деревянной кадке, Яри наполнил ее горячей водой.

Млея в теплой воде, новый хозяин Урсхэда размышлял, что неплохо бы оборудовать в купальне еще и парную. Размазывать грязь в теплой воде это неплохо, но в плане личной гигиены и полезности для здоровья парная величина принципиально иного порядка.

Яри до того размечтался, что не заметил, как заснул. Вода остыла, и проснувшийся Яри, стуча зубами, пошлепал отогреваться под походное одеяло, расстеленное на господской кровати.

Это случилось на седьмой день пребывания в замке.

На берег озера, почти под самые стены замка вышло стадо кабанов.

Форель это конечно расчудесно, но молоденький кабанчик пришелся бы как нельзя кстати. В конце-то концов, для лорда рыбалка не камильфо. Нет, никто не запрещает. Но истинным развлечением, достойным благородного сословия, считается только охота, ну и война, конечно.

— А я уже восемь дней как целый лорд собственного замка и охренительного количества земли вокруг, — сам себе произнес Яри, натягивая тетиву на боевой лук. — Правда, земли сплошь косогоры да камни, — он тут же возразил сам себе, прилаживая колчан со стрелами и засовывая за пояс боевой топорик. Хотя, не слишком большой боевой топор был предназначен для умерщвления себе подобных. Яри пользовался им в основном для хозяйственных нужд в походах.

С добычей проблем не возникло. Подкравшись с подветренной стороны, Яри выбрал молоденькую, не старше полугода свинью. Если есть возможность выбора, отчего бы не взять добычу с самым вкусным мясом.

К тому же завалить матерого кабана с одной стрелы вполне достойно пьяного бахвальства. "Йа, ик взял оттакенного кабана. А Йа медведЯ. А йа, йа, голыми едва не поймал чуду-юду. Но ушел чуда-юда, скользкий зараза. А то бы я огого".

Хотя на практике такие встречи, как правило, заканчиваются сильно засранными подштанниками.

С полусотни шагов охотничья стрела глубоко вонзилась под лопатку отбившейся от стада свинюшке. Свинья удивленно хрюкнула, метнулась к зарослям, но упала, не пробежав и двух десятков шагов. С пробитым стрелой сердцем особо не побегаешь.

Стадо заметалось, выискивая противника, но быстро успокоилось, вернувшись к своим кабаньим делам. Яри благоразумно отступил к замку, проще сказать пошел за Стрекозой, не боящейся запаха крови и диких животных. Не тащить же тушу на себе.

Когда он вернулся, стадо уже ушло. Разделать не слишком крупную тушу и погрузить ее на лошадь не заняло много времени.

Закончив мясницкие работы, Яри выбрал место, где стадо не проходило, и спустился к воде смыть кровь с рук.

— Вечер перестает быть томным, — нарочито спокойно произнес Яри.

На влажном песке чуть выше уреза воды четко отпечатался свежий след небольшой стопы, обутой в мокасины.

Кто-то наблюдал отсюда за замком, пока его не спугнуло пришедшее на водопой стадо.

След небольшой — две трети от стопы Яри. Судя по глубине следа, наблюдатель был вдвое легче Яри.

Все указывало на гоблина. Если бы не одно но. Ни один, даже вусмерть нажравшийся галлюциногенных грибов, гоблин не подставился бы так.

Коротышки с зеленым, как у орков, цветом кожи — следопыты и разведчики от бога. Это безальтернативный костяк разведчиков и диверсантов любой армии, разве что кроме эльфийской, но это никогда не шло высокородным впрок.

Яри привычно прикинул, откуда пришло стадо кабанов, где местность не просматривается из замка, и примерно наметил маршрут, которым ушел наблюдатель.

Через полсотни шагов, обнаружился еще один след, а чуть дальше целая цепочка свежих следов по влажному мху.

След, черт возьми, читался. Словно его специально для этого и оставили.

Выманить Яри из замка?

Бред. Крепостные стены с единственным защитником гоблинам не помеха. Будь гоблинов трое или четверо они бы уже обложили его в помещениях замка.

Но и по одному зеленые коротышки никогда ни ходят, предпочитая сбиваться в стаи по десять — пятнадцать голов. Как отдельная боевая единица в открытом бою гоблин около нулевая величина.

Все что Яри пока зал наверняка, кроме него в долине находится минимум один гоблин и один варг.

Все это Яри обдумывал, застегивая ремни доспеха. Привычная тяжесть на плечах успокаивала. Пожалуй, половину своей бурной жизни он провел, не снимая доспехов из толстой кожи, усиленной стальными вставками. Доспех был его второй кожей, в нем он ел, спал, дрался и даже, бывало, трахался.

Топор сзади за пояс. Колчан за спину. Подтянуть ремни сбруи с мечами и метательными ножами. Лук. Короткое копье, с длинным в две ладони жалом наконечника и отполированным от долгого использования древком черного дуба.

Жаль, нет щита, но с этим ничего не поделать.

Словно напружиненная Стрекоза высекала подковами искры из камня замкового двора. Застоявшаяся без дела, умная коняга знала, для чего хозяин облачается в доспех и вешает на себя боевое железо. И была решительно не против размяться в предстоявшем деле.

Яри начал распутывать клубок следов с места, где цепочка следов отпечаталась во мху.

Слишком уж явный след читался, не слезая с лошади. Сперва он уходил в горы, но через лигу поворачивал к противоположному концу озера.

"И что это у нас такое?" — размышлял Яри, разглядывая в подзорную трубу группу не просматриваемых из замка строений на берегу озера. Толком разглядеть строения мешала кедровая роща.

— Похоже, ферма и еще одна мельница, — сложив подзорную трубу, Яри прижал пятки к бокам Стрекозы.

Лошадь послушно двинулась в сторону строений.

Над кедрами вспорхнула стая птиц. Едва заметно шевельнулся кустарник. И тут же в куст полетела черная стрела с белым оперением.

Свирепое рычание известило, что стрела нашла цель. Ломая подлесок, на всадника несся не слишком крупный варг.

Яри не без основания считал себя хорошим стрелком. Хорошие учителя, великолепный лук, отличный глазомер и море практики. На средней дистанции он вполне мог посостязаться с эльфийским рейнджером.

Стреляя на движение в кустах Яри не рассчитывал попасть. Собственно он и не попал. Стрела лишь ободрала шкуру на загривке варга.

Однако занимал всадника не варг, а притаившийся где-то поблизости гоблин.

Яри заметил размытое движение сбоку справа, ряженый в шкуры гоблин вскидывал лук.

Все что Яри успел сделать, это вскинуть руку к подбородку и пригнуть голову, защищая лицо.

Бам-м-м!

Поздоровался со шлемом наконечник чужой стрелы.

Не пригни он голову, стрела вошла бы ему точно в глаз. Планета не сошла бы с орбиты, и не погасло светило, НО. Дальнейшее повествование шло бы без главного героя.

В голове загудело.

— И ведь как слаженно сработали гады, — оценил противника Яри.

Варг обозначил атаку, отвлекая внимание. А гоблин зашел с самой неудобной для Яри стороны — справа сзади. И ведь как попал, гад. Чуть башка не отвалилась.

Дабы не изображать из себя мишень, Яри спрыгнул с лошади. Боевая коняга, на то и боевая, чтобы один в один разбираться с другими конями или, к примеру, варгами.

Слишком уж разгуляться варгу Стрекоза не даст. Так что можно заняться гоблином.

От второй выпущенной гоблином стрелы Яри без труда увернулся.

Поняв, что в прямом столкновении шансов нет, гоблин плюхнулся на зад и, оставив за собой полосу содранного мха, съехал по склону на дно прогалины, скрывшись в густом кустарнике.

"Меняет позицию. Скорее всего, у него было небогато со стрелами. И тратить их впустую он не мог", — решил Яри.

А раз так, поможем Стрекозе, развлекающейся с прыгающим вокруг нее варгом.

Крутясь вокруг лошади, варг, атакуя с разных сторон, пытался добраться до лошадиного горла или брюха.

Стрекоза вяло отмахивалась.

Яри вскинул лук, выцеливая варга.

Выстрел вышел не слишком удачный, стрела впилась варгу в плечо. Впрочем, этого оказалось достаточно, Стрекоза догнала и сбила с ног разом охромевшего противника. Под копытами хрустнули кости.

Варг жалобно заскулил, пытаясь укрыться от копыт под поваленным бурей кедром.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Поднявшийся из травы гоблин в свою очередь вскинул лук. Причем целился он не в Яри, а в топчущую варга Стрекозу.

— Твою ж..., — сочно выругался Яри, прикрывая собой Стрекозу.

Хрум.

Граненый наконечник пробил правый наплечник и тонкий стеганый поддоспешник, на два пальца войдя в плоть.

По меркам Яри это едва ли тянуло на порез или царапину. И уж никак не тянуло даже на легкую рану.

Однако ж натянуть тугой эльфийский с торчащей из плеча стрелой лук нечего и думать. Да и с копьем работать неудобно, и больно, что уж там.

Отбросив лук, гоблин выхватил тесак и бросился на Яри, занятого стрелой в плече.

Дальше пошло совсем скучно. Гоблин выронил тесак и, мотая башкой, упал на колени рядом со своим врагом. Верная зверюга выползла из укрытия, пытаясь защитить гоблина.

— Как трогательно, — произнес Яри. Наблюдая, как, забыв про тесак, фигурка в шкурах обхватила варга, прикрывая его от копыт раздухарившейся коняги.

— Стрекоза, назад!

Презрительно фыркая, боевая кобыла нехотя подошла к хозяину. В больших лошадиных глазах явно читалась тоска и разочарование, как у ребенка, лишенного любимой игрушки.

— Экая ты кровожадная. Добрее надо быть. К детям.

Немного пришедшая в себя, ряженная в шкуры, фигура нашарила в усыпанной хвоей земле свой тесак. И, обняв скулящего варга за шею, выставила оружие перед собой.

Наверно это должно было выглядеть грозно. Но выглядело комично. Эта пара свое отвевала. Все что оставалось Яри это добить их.

Вот только ряженый в шкуры не был гоблином. Из-под сбитого на бок мехового капюшона на Яри зло смотрел чумазый подросток с обветренными губами и грязными спутанными волосами.

— А...ть, да это же обычный гвоздь, — выругался Яри, рассматривая наконечник выдранной из плеча стрелы.

Обычный кованый гвоздь, который сточили на камне, превратив в наконечник для стрелы.

Стоило Яри отвлечься на стрелу, ряженный в шкуры подросток рыбкой нырнул ему в ноги.

Отбив луком руку с тесаком, Яри жестко впечатал колено в лицо подростка.

Нападавший обмяк у ног Яри бесформенной грудой шерсти.

Над кедрами щебетали встревоженные птицы. Пахло сырой землей, гнилой древесиной и мокрой звериной шерстью. С северо-запада через горную гряду переваливала огромная, в полнеба, туча темная от готовой пролиться влаги.

Оставляя на мхе кровавый след, скулящий варг упорно полз к телу своего хозяина.

Яри приложил пальцы к тощей шее подростка.

— Дышит вроде. И что теперь с вами делать? — поинтересовался у варга Яри.

Варг понятно дело не ответил. Но Яри и без него знал, что делать. У него накопилась масса вопросов. На которые нужно получить ответы.

Похоже, эта странная пара жила в долине не первый год. Возможно даже, подросток жил в долине еще при прежнем лорде и каким-то чудом пережил эпидемию Трясучки.

Пнув варга в бок, Яри коленом придавил шею варга к земле. Обрезок веревки обмотал челюсти варга. Потом наступила очередь лап.

Закончив с варгом, Яри спеленал пребывающего в отключке парня. Даже сквозь слой свежей грязи, видно как отекает и наливается синевой лицо подростка.

— Надо же, не сломан. Повезло, — хмыкнул Яри, ощупывая нос жертвы столкновения с его коленом. — Стрекоза, придется тебе тяглом поработать.

— Да ну на .... Какую-то херню ты удумал начальник, — всем своим видом демонстрировала боевая кобыла, наблюдая как Яри мастерит волокушу.

Но, лошадь предполагает, а человек располагает.

Захочет, оседлает.

Захочет, впряжет в телегу или плуг.

А может и на колбасу пустить.

Люди они такие.

Размеренно шлепали копыта. В такт копытам скрипела волокуша, тяжело груженная скулящим варгом и замотанным в грязные шкуры чумазым подростком.

Ведший стрекозу под уздцы, Яри все чаще и чаще трогал раненое плечо. С плечом явно что-то не то. Скорее всего, с наконечником в рану попала грязь.

Перевалившие через горы тучи, накрыли небо грязным одеялом туч, залив долину фиолетовым полумраком. Ливень пока не начинался, но стремительно темнеющее небо подсказывало, что это ненадолго.

Ведомая Яри процессия зашла в замковый двор вместе с первыми каплями начинающегося ливня.

— Кончай кривляться. Ты давно очнулся.

Разоблаченный пленник поджал ноги к груди, пытаясь свернуться калачиком.

— Ну, ты сам напросился, — Яри попытался схватить связного пленника, нот извернулся и вцепился зубами в ладонь своего мучителя.

— Да б..., — скорее удивленно, выругался Яри.

Удар кулака в висок окончательно погасил сознание подростка.

— Нет ну это надо. Первое плечо прострелено. Левая ладонь прокусана. И как я буду рану обрабатывать? — ругался Яри.

Своих пленников он спихнул в нарытую откидной решёткой, выдолбленную в скале яму. Специально оборудованную предшественниками для таких случаев.

Пока Яри запирал замковые ворота, рассёдлывал и обихаживал Стрекозу, горевшее огнем плечо начало неметь. Очень хотелось пить. Одежду пропитал противный липкий пот.

— Что-то слишком быстро для заражения.

Яри наконец-то стянул с себя доспех и пропитанный кровью поддоспешник.

От раны в плече исходил гнилостный запах.

ЯД!

Надо было не мудрить, сразу снять доспех и обработать рану.

Шатаясь от слабости, Яри раздул угли в камине.

Сходил за сумкой с медикаментами, содержимое которой вызвало бы приступ лютой зависти у любого полевого хирурга.

Щедро сыпанул в вино толчёного корня болотной Мирцелы. Гадость страшная, зато помогает против большинства известных ядов растительного происхождения, и ослабляет действие ядов животного происхождения. Стоит правда по весу серебра, но Яри предпочитал тратить деньги сперва на оружие и амуницию, и только потом на вино и женщин.

Открыв небольшой серебряный пенал, Яри извлек настоящую драгоценность — блестящий полировкой хирургический скальпель.

Корень Мирцелы болотной продавали по весу серебра. Инструменты из нержавеющей стали продавали по весу золота. Содержимое хирургического пенала Яри тянуло на пять с половиной унций (150 грамм).

Рядом с пеналом на столе появлялись прокипяченные бинты, склянки с настоями и мазями.

Первым делом Яри нанес вокруг раны обезболивающую мазь. Пусть помешенные в своей суровости орки понтуются, прижигая свои раны без обезболивания. Им проще, у них болевой порог как у деревьев. И столько же мозгов.

А он хрупкий человек, и если есть возможность, избежит ненужных неудобств.

Мазь подействовала. Плечо занемело.

Яри приготовил противовоспалительную мазь и бинты. Сменил скальпель на ланцет.

Для общей анестезии заглотил полную кружку бренди.

Сунул в зубы ремень.

И присел с ланцетом у камина.

Несмотря на бренди и обезболивающие мази, вонзившаяся в плечо огненная игла доставила Яри массу незабываемых ощущений.

Помещение наполнил запах горелой плоти.

— Х-х-х-хТС-с-с-с-с-с. Тьфу, — Яри сплюнул зажатый в зубах ремень и смахнул с виска крупную каплю пота. На коже ремня глубоко отпечатался след зубов. — Остудить бы эту железяку в чьей-то худой заднице.

Забулькало в кружке наливаемое бренди.

В этот вечер, сдвинув на край стола медикаменты, Яри заснул прямо на столе в каминном зале.

И было ему откровенно хреново. Спазмами накатывала тошнота. Выпитый натощак, бренди давно выблеван на пол. Одежда насквозь пропиталась потом. От обезвоживания спасал заранее приготовленный жбан с водой.

Лишь с рассветом шум дождя за окнами окончательно убаюкал Яри. Состояние полубреда сменилось здоровым сном. Организм справился с ядом.

Просыпаться не хотелось. Пришедшая в долину непогода обустраивалась всерьез и надолго. К усыпляющему шуму дождя, добавился ветер.

Дрова в камине давно прогорели. В огромном зале стало холодно. Дополнительной бодрости придавала пропитавшаяся потом и от того совсем не гревшая одежда.

А ведь вчера он не завел в стойла лошадей, отпущенных пастись на островок с поселком. Ну да что им будет, переждут непогоду в каком-нибудь сарае.

Дрожащие руки долго не могли высечь искры на кучку свежеструганных щепок, уложенных в камине поверх лепешки сухого мха. Когда языки пламени наконец-то лизнули щепки, Яри тяжело осел на каменный пол рядом с камином. После возни с огнем требовалось восстановить силы.

И пожрать!

Внезапно накатил зверский голод. Пустой желудок требовательно заурчал. Верный признак здорового организма.

Пришлось спускаться на кухню.

Что там у нас? Хм-м-м, сухари и вчерашний кабанчик. Неплохо, неплохо. М-м-м и кувшин выдержанного красного вина. Совсем хорошо.

Дабы не возиться с разведением огня еще и на кухне, Яри насадил не вертел солидный шмат мяса, прихватив сухари и вино, пошлёпал босыми ногами обратно в каминный зал.

В деле прожарки мяса над открытым огнем, главное держать вертел сбоку от пламени.

Жир капал и вспыхивал на раскалённых камнях. Мясо покрылось симпатичной румяной корочкой. В помещении витал аромат жареного мяса, до боли (и это не оборот речи) похожий на запах горелой плоти. Выжженная ланцетом плоть, напоминала о себе каждым движением.

По мере готовности Яри срезал тонкий пласт прожаренного мяса и, слегка подсолив, отправлял его в рот. Кусочек сухаря, глоток вина. М-м-м, жизнь прекрасна.

После еды накатила сытая апатия. Протискиваясь сквозь узкие бойницы, тоскливо гудел ветер, выходить на который совсем не хотелось. Хотелось тупо пялиться на язычки пламени, танцующие в глубине излучающего тепло камина, изредка подогревая себя изнутри глотками выдержанного вина.

— Как там мои горячие пленники? Надеюсь, достаточно остыли для разговора?

Яри нашарил брошенные под стол сапоги. Бр-р, мокрые. Хорошо хоть вчера он не надевал плащ.

За ночь в каменный мешок ямы-тюрьмы натекло по колено стылой воды. Мерзнущие в воде, пленники выглядели жалко, жались друг к дружке, выстукивая зубами развеселый мотивчик танца с саблями. Особенно усердствовал варг, огромные челюсти ритмично выстукивали Кац-Клац-Клац.

По правде говоря, лежавший в воде варг был откровенно плох. Пожалуй, он бы уже захлебнулся, если бы упорный парнишка не держал его голову на своих ногах. Впрочем, если не пересадить пленников в тепло надсадно кашляющему, посиневшему от холода парнишке тоже оставалось не долго.

"Упорный малец. Мог бы сидеть на ступеньках лестницы, а не в воде. А он не дает помереть своему варгу", — одобрительно подумал Яри. Десять — двенадцать лет назад Яри знавал один подобный экземпляр. Этим экземпляром был он сам.

Душ из ледяных капель и купание в набравшейся в яму воде не смыли, а лишь размазали облепившую подростка грязь. В купе с опухшим лицом это придавало ему вид, совсем уж конченого нищего. Таких даже милостыню просить не пускают.

— Поговорим? — вполне дружелюбно спросил Яри, склонившись над решеткой.

Варг встрепенулся на голос, прекратил клацать зубами и даже попытался рычать. Парнишка вздрогнул, но не ответил, плотнее прижав к себе голову варга. С нескрываемым удивлением и внезапно родившейся надеждой посмотрел через решётку на своего тюремщика.

Яри тут явно не ждали. И, похоже, заочно уже похоронили.

Впрочем, проблеск надежды на лице мальца почти сразу сменился маской упрямства.

— Н-дэ. Подождите-ка тут, я на минутку, — попросил пленников Яри.

Просьба была исключительно риторического характера, куда бы пленники делись из забранной тяжелой решёткой ямы.

Яри вернулся к яме с самострелом затрофеенным у преследовавших его бандитов.

— Значит-ца так, — приступил к уговорам Яри, взводя самострел, — Ты все равно ответишь на мои вопросы. А если будешь упорствовать, я прострелю лапы твоему пушистому другу. Если ты будешь молчать и после этого. Вытащу твою шавку из ямы и буду рубать ей лапы кусочек за кусочком. А чтобы твоя неженка не сдохла раньше времени, я буду прижигать раны раскалённой кочергой.

Если бы взгляды убивали, парнишка прожег бы в Яри сквозные дырки размером с кулак.

— Хотя ты знаешь, начну-ка я не с лап. Хвост. Уши. Кстати, твой песик — кабель или сучка? Хотя, в обоих случаях есть простор для фантазии.

— Я буду говорить, — выдавил из себя парнишка.

У него был еще не начавший ломаться, совсем еще детский голос.

— Конечно, будешь...

— Но с условием.

— Чо??? — от такой наглости Яри поперхнулся следующей фразой. — А ты наглец, — в голосе Яри проскользнули нотки восхищения.

— Мне всю жизнь об этом говорили, — ответил из ямы пленник. — Я ваш пленник. При условии — вы даете слово, что дадите мне вылечить Зубастика. А потом выпустите его из замка.

Хм, забавно. Парень явно не прост, раз знает свойственные лордам обороты речи. Но сыновья лордов не умеют лечить. Калечить это они запросто, а вот лечить это не их удел.

— А с чего, это ты решил, что я благородный?

— Ваши доспехи, лук и мечи.

— Может я особо удачливый наемник?

— Солдат удачи с эльфийским клинком и луком? А вы шутник. Не могу опознать ваш короткий меч, но сдаётся мне, он тоже совсем непрост.

— Более чем.

— Работа гномов?

— Угу. Я так понял ты тоже из благородных?

Парень не ответил, лишь неопределенно покачав головой.

— Так вы принимаете мои условия.

— Черт с тобой, — согласился Яри, откидывая скрипучую решётку, — Вылезайте.

Парнишка попытался оттащить варга к лестнице. Но варг был слишком тяжел для обессилевшего подростка.

— Помоги!

— С чего бы? — удивился Яри.

— Вы дали слово, помочь мне вылечить Зубастика, — включил официоз пленник.

— Да ну. А мне помнится, я давал тебе возможность вылечить свою псину. Про мою помощь там не было ни слова. Вот и давай — лечи.

Парнишка сглотнул, на его глаза навернулись слезы. Он долго демонстрировал завидную твердость духа, но всему бывает предел. Расслабился, поверил что обойдется, а тут такое коварство.

— Да чтоб вас. И откуда вы только взялись на мою голову, — буркнул Яри.

— Мы всегда тут жили. Ну, почти, — поправился шмыгнувший носом парнишка.

— Вот и отлично. Значит, тебе есть, что мне рассказать.

Яри разрядил самострел и спустился в яму, где мокли пленники.

— Держи, — Яри протянул пленнику разряженный самострел. — Если твой варг, не то что меня укусит, а даже косо посмотрит в мою сторону, я выкину его обратно в яму.

Парнишка кивнул в ответ и, нашептывая что-то ласковое, погладил морду варга, успокаивая зверюгу.

— Чо замер? Пошел вперед, — данное парнем слово это хорошо, но получать самострелом по затылку совсем не хотелось. — Хорошо хоть у тебя варг из горных, степного мы бы вдвоем не подняли, — кряхтел под тяжестью зверя Яри.

— Погрузим на волокушу? — предложил парнишка, кивнув на брошенную возле ямы волокушу.

— Пошли уже.

— Куда?

— В большой зал, там тепло и стол подходящих размеров.

Уловка сработала, парень уверенно двинулся в нужную сторону. Значит раньше он действительно жил в замке.

Войдя в зал, парень демонстративно повесил самострел на железный крюк, вмурованный возле входной двери.

— Давай лечи, — облегчённо выдохнул Яри, при помощи парня сгрузив раннего варга на стол. — Тяжёлый, зараза. И воды-то с вас натекло. Впрочем, у меня теперь есть, кому мыть полы.

Парнишка сохранил самообладание, лишь на миг сузились веки.

— Мне нужен нож, требовательно произнёс парень.

— Мы же уже обсуждали этот вопрос, лечишь ты. Как можешь, и чем можешь.

— Заканчивай трахать мне мозги, — неожиданно яростно взорвался потерявший самообладание парень. — Зубастик уходит отсюда на своих ногах — я рассказываю все что знаю. Или кидай нас обратно я яму.

— Он тебе так дорог?

— Не твое дело, — огрызнулся парень.

— Кстати, как тебя зовут? — нарочито спокойно спросил Яри

— Гай, — после некоторой заминки ответил парень. — А вас?

— Хм, ты первый кто не знает меня, — искренне повеселился Яри. — Меня зовут Яри.

— Ярри? — переспросил Гай с ударением на последнюю букву.

— Нет, к диалектам внутреннего моря мое имя не имеет никакого отношения. Так что, просто Яри.

— Яри, а полное имя?

— Это и есть полное имя. И поверь, этого хватает с избытком.

— Как может быть одно имя у лорда? — не унимался Гай.

— Так вышло.

Яри протянул Гаю засапожный нож. — Пока мы болтаем, твой варг умирает.

Парень неуверенно взял нож и присел у камина.

— Стесняюсь спросить, что именно ты собрался делать, — не срывая ехидства, поинтересовался Яри.

— Нужно продезинфицировать лезвие, прокалив его на углях. Потом вырезать наконечник стрелы. Прочистить и зашить рану. Наложить шину на сломанную лапу...

— Верника мой нож, пока ты его не испортил, — Яри требовательно протянул руку. И, получив желаемое, продолжил. — Подкинь дров и принеси еще свечей. Нужно больше света. Вскипяти воду. И... вымой, наконец, руки, а то, глядя на них, я сомневаюсь, что ты понимаешь значение слова дезинфекция.

Гай собирался было возразить, но тут увидел выложенное на стол содержимое медицинской сумки.

— Вы лекарь?! — в голосе подростка было столько неподдельного изумления и восхищения, что Яри даже стало немного неловко.

— Лекарь, это громко сказано. Но жизнь заставила освоить азы врачебного ремесла. Долгое время приходилось выхаживать одного весьма беспокойного пациента.

— Себя, — не спрашивал, а утверждал Гай.

Яри расхохотался.

С Зубастиком возились до темноты. Хлопот было много, копыто Стрекозы сломало стрелу внутри тела варга.

Яри пришлось привязать протестующего зверя к столу и, вооружившись пинцетом и скальпелем, долго ковыряться в ране. Хорошо хоть стрела была с обычным ромбовидным наконечником. А ведь в колчане Яри хватало стрел с не извлекаемыми наконечниками.

Впрочем, по доброй эльфийской традиции, Яри пускал их в ход только на дальних дистанциях, когда невозможно предугадать, куда именно попадёт стрела. Попал, уже хорошо, врагу придется дальше воевать с обломком стрелы в теле.

Для остроты ощущений, перед выстрелом, Яри втыкал наконечник стрелы в землю. Впившийся в тело врага грязный наконечник не сильно уступал отравленным стрелам.

Когда дошло до сломанной лапы варга, Яри, потрогав раскаленный лоб подростка, отправил того отдыхать на лавку, поставленную возле камина. Сутки сидения в стылой воде не прошли для парня даром.

Фиксация сломанной конечности дала Яри повод гордиться собой. Тихонечко, про себя, но повод был. Лубки зафиксировали лапу настолько ладно, что все шансы были за то, что Зубастик даже не будет хромать. Через какое-то время.

— Зубастый, тебе лучше со мной подружиться. А то мне понравилось играть в лекаря. Еще пара-тройка тренировок на тебе и я подумаю о смене способа зарабатывать себе на хлеб.

Измученный лечением, варг не ответил.

— Молчишь? Молодец, сойдешь за умного. А теперь надо переложить тебя на пол.

Глянув на заснувшего в тепле парня, невольный лекарь понял, что снимать со стола тушу варга ему придется в одиночку. Особую пикантность этому процессу придало, ноющее плечо Яри и сломанная лапа варга.

Яри скрипел зубами от боли в плече, кряхтел под тяжестью звериной туши, но справился. Уложив зверюгу рядом с хозяином.

Теперь предстояло заняться пареньком. Благо в медицинской сумке Яри имелись убойные средства против простуды.

— Хорошо вам, вчера весь день прохлаждались в яме. Сегодня спать завалились. Нет, не так я представлял себе владение собственным замком.

— Это не твой замок, — прошептал с лавки Гай.

— Да, а чей?

— Мой.

— С этого места подробнее, — требовательно спросил Яри. Но ответа не дождался, парнишка опять провалился в забытье.

Весь остаток вечера Яри ругался как боцман торгового флота, разрываясь межу требующими ухода "пациентами", лошадьми, и прочими обязанностями лорда Урсхэда.

Утром "пациентам" стало лучше. Лежа на брюхе, Зубастик с аппетитом сожрал предложенную кабанью ногу и, облизываясь, требовательно посмотрел на Яри.

— Лопнешь.

Умный зверь тяжело вздохнул и задремал.

Гай наотрез отказался снимать свои шкуры. Тепло камина просушило шкуры, и теперь меховой балахон стоял колом, похрустывая при каждом движении.

Состояние парня улучшилось. Его все еще качало даже от сквозняков. Он болезненно морщился от громких звуков и резких движений. Знакомство с коленом Яри не обошлось без сотрясения. Однако опасений за его здоровье больше не было. Хлебая горячий рыбный бульон, парень рассказывал Яри о своих приключениях. Точнее злоключениях.

Если верить парню, выходило, что эпидемия застала его на высокогорном пастбище вдали от замка. Когда кончились продукты, а смена так и не пришла, Гай спустился в долину. Но обнаружил только трупы и посаженного на цепь скулящего щенка варга.

Выжившие люди ушли из долины.

Нестыковок в рассказе подростка было столько, что Яри всерьез подумывал, прокалить на углях кочергу, сходить за топором и привести в исполнение обещание отрезать варгу хвост и уши.

Останавливало то, что, похоже, парень говорил правду. Вот только далеко не всю правду.

Терпение Яри лопнуло на третий день, когда он обнаружил на себе блоху непонятного происхождения. Разбираться, чья именно это живность Яри не стал.

Уверенно хромающий на трех лапах Зубастик отправился жить в дровяной сарай, пристроенный в дальнем конце замка.

Яри протопил купальню лорда. Наполнил горячей водой здоровенную деревянную лохань, в которой долго и со вкусом отмокал.

Он бы заставил Гая постирать свое белье, но не был уверен, что парнишка проделает все как надо.

Имея опыт командования от банды до армии, Яри знал — от грязи, вшей и плохой еды потери больше, чем от вражеских мечей и стрел.

В одних подштанниках и полотенце на шее, зато с кружкой вина в руке, Яри вывалился в большой зал.

— Парень, вода стынет. Иди, мойся. Постирай свои лохмотья и выбрось, наконец, эти шкуры. Подберем тебе что-нибудь из моих вещей.

Парнишка пискнул и бочком двинулся к двери, ведущей на улицу.

Привыкший командовать, Яри не стал его уговаривать. Он искренне полагал, получив команду, ее надо выполнять в независимости от своих хотелок.

Схваченный за загривок парень завизжал и, вырываясь из рук Яри, задел того по раненому плечу.

Рассвирепевший Яри намотал грязные волосы на кулак и, морщась от исходившего от мальца запаха, потащил пациента в помывочную.

Парнишка визжал и отчаянно сопротивлялся. Так что пришлось заломить ему еще и руку.

Притащив визжащего подростка в купальню, Яри сорвал с него балахон из шкур. Гай вывернулся, расцарапал своему мучителю морду и, оставив в руках Яри лохмотья, отскочил за лохань с парящей водой.

— Тво..., — от души выругался Яри.

Странности в поведении подростка и нестыковки его рассказа разом встали на свои места.

— Как твое имя?! Полное.

— Гайа Моргана Эйко, — вскинув подбородок, с вызовом ответила девушка.

Сложно выглядеть гордо, пытаясь удержать лохмотья на узких бедрах, одновременно прикрывая рукой изящную девичью грудь. Если приплюсовать сюда не до конца сошедшие синяки на лице, разводы грязи по всему телу и царивший в купальне полумрак. Задача и вовсе непосильная.

Однако с точки зрения Яри у девушки это получалось.

— Вот что,...... Гайа Моргана, — Яри справился с удивлением. — Хочешь ты того или нет. А вымыться тебе придется, — он развернулся и вышел из купальни.

— Это же надо. Везунчика Яри едва не прикончила девка. Расскажи, кому не поверят, — донеслось из-за двери.

Вот только рассказывать было некому.

Глава 3

Я одна и нет у меня никого.

На самом деле Гайа была совсем не против помывки. Более того она пять лет мечтала, снова очутится в этой комнате.

Дядя не разрешал ей мыться вместе со служанками. Благородная кровь обязывала, знаете ли. Поэтому она мылась здесь. Её очередь наступала последней. Ночью, когда все семейство лорда уже помылось. К ее приходу вода в купальне почти всегда была остывшей и никогда чистой.

Тогда ей было дьявольски обидно.

Сейчас она вспоминала те времена, чуть ли не с любовью.

В лохани уже успел отмокнуть Яри, но мыльной пленки на поверхности воды не было. Вода была горячей и чистой. А на краю лохани лежало само волшебство — кусок серого мыла.

Чтобы не ждало её в дальнейшем, сейчас ей было хорошо.

Хотя подспудно напрягала мысль о её пленителе. Гайа не обольщалась на счет того, что Яри вылечил ее и Зубастика. Этот человек уж точно не был добрым, он был рациональным.

В их первую встречу ей просто повезло, что Яри не убил ее и варга. Ему была нужна информация, и он ее получил.

Чтобы сделать ее разговорчивей, Яри сутки поморозил ее в заливаемой стылым дождем каменной яме. Он в это время грелся в тепле, а утром получил желаемый результат.

А что он вылечил ее и варга, так тут гадать нечего. Он хотел использовать Гая, свалив на него часть работы по замку.

Но тогда синяки, грязь и нескладная фигура защищали ее от домогательств с его стороны. Теперь же ее девственность отсчитывала последние часы.

Гайа может и прожила почти пять лет в одиночестве, но дурой она не была. И знала, что происходит между мужчиной и женщиной. В особенности, когда у мужчины давно не было женщины, а женщина абсолютно беззащитна.

Девушка не заметила, как пролетело время, угли в печи прогорели, вода в лохани остыла и радикально сменила цвет.

Скрипнула дверь в купальню вошел по пояс голый Яри со стопкой одежды в руках.

Гайа поджала коленки к груди, укрывшись за стенкой лохани.

— Кончай кривляться. Вставай, отскребем твою шкуру на спине, — устало произнес он, положив белье на лавку и набирая в ведро горячую воду из пристроенного к печи бака.

Поле некоторого колебания девушка повернулась к нему спиной и встала.

Яри взял обмылок и куском грубой ткани принялся тереть ей спину и плечи.

— Да не дергайся ты.

— Больно.

— Потерпишь.

Наконец удовлетворившись результатам, окатил ее водой из ведра.

— Теперь голова.

Гайе казалось она мыла волосы бессчётное количество раз. Три так точно. Но Яри это не устроило, несмотря на протесты, он еще дважды тщательно намылил ей голову.

— Вытирайся, — Яри протянул ей сохшее у печи, но все еще слегка влажное полотенце.

Полотенце было маленькое, и оно было одно. Но у Гайи пять лет не было и этого.

— Отвернись, — попросила девушка.

— Вот еще. У тебя пока смотреть не на что. Уж больно ты... костлявая.

Гайа прикусила губу.

И это не осталось незамеченным.

— Не боись, откормим, — весело пообещал Яри. — Кстати, Гайа Моргана, сколько тебе лет?

— Почти восемнадцать, ответила девушка, — пытаясь, плотнее завернутся в полотенце.

— Вот одень. Рубах у меня три, а вот подштанников только двое. Так что, носи аккуратно.

Хотя Яри был среднего роста, и отнюдь не богатырского телосложения, его рубаха висела на девушке как на пугале, которые крестьяне выставляют на полях.

— Женские дела у тебя который день?

— Что? — не поняла вопроса Гайа.

— Кровь, говорю, который день идет, — Яри указал пальцем на капельку крови стекающую по внутренней стороне бедра.

— Второй, — залилась краской девушка.

— Значит, подштанники до завтра побудут у меня, — Яри беззаботно перекинул подштанники через плечо. — Приберись тут, сожги свои старые тряпки, и приходи на кухню. Пора уже поесть. И выпить за знакомство.

Кухня в замке была одна, в ней готовили и для господ и для стражников, и для прислуги. Она располагалась над кладовыми, на первом этаже дома, где жили замковые слуги. Из купальни на кухню можно попасть либо петляя по коридорам нижнего яруса донжона, либо срезав путь напрямую через двор.

Гайа шла по мокрым камням замкового двора, мысленно хваля себя за то, что сожгла все свои старые вещи кроме мокасин. Прогулка босиком по холодному камню, распарившись в бане и не до конца оправившись после болезни, верный способ заболеть по новой. Чтобы не мерзнуть в одной рубахе, Гайа без спроса закуталась в дорожный плащ висевшей на стене у выхода из господского дома.

В кухне Гайю приветливо встретили тепло и ароматы специй, вина и жареного мяса. Отставленная в угол, небольшая походная сковородка едва слышно шкварчала, не давая остыть мясу. На столе стояли кувшин вина и тарелка натертых чесноком сухарей, прожаренных в кабаньем сале.

Сидевший рядом с очагом, Яри оставил в сторону полупустую глиняную кружку с вином. Задумчиво посмотрел на Гайю. На его лице читалось, что самоуправство в отношении плаща восторгов у него не вызвало. Но вслух он ничего не сказал.

Лишний раз, убедив девушку в своей рациональности.

— Н-да, я как-то упустил этот момент.

Яри вышел из кухни. Спустя пять минут он вернулся, и положил на стол перед девушкой два куска ткани.

— Намотай под мокасины.

Гайа благодарно кивнула, тонкая кожа мокасин плохо грела ноги.

Если молча. Столовых приборов не было, Гайе приходилось довольствоваться собственными руками. Наблюдавший за ее мучениями Яри, наконец, протянул ей свой нож.

Нож был удобный. Откидывая с лица мешающие пряди волос, девушка кромсала на части свой кусок кабанины, прикидывая, сможет ли она дотянуться до горла сидящего напротив мужчины.

Мешал стол, и прикрывшие горло сцепленные кисти рук, на которые Яри опер свой подбородок. Судя по ироничному выражению его лица, он читал ее мысли, как открытую книгу. И это его забавляло.

— Я дала слово, — напомнила ему Гайа, возвращая нож.

— Но мечтать-то это не мешает.

— Нет, — девушка посмотрела на него с вызовом.

— Не мнись, о чем ты хочешь спросить?

— Это так заметно?

Яри кивнул.

— Скажи, ты. Ну..., — Гайа замялась, не решаясь задать вопрос. Ее щеки зарумянились, а уши покраснели.

— Ты хочешь узнать, когда я тебя изнасилую?

Девушка судорожно сглотнула, дернулся кадык под красивым остреньким подбородком. И не глядя на Яри кивнула.

— У меня давненько не было бабы, н-да, — Яри тяжело вздохнул. Было видно, что он что-то вспомнил, и это воспоминание прочило ему боль. — Но пока Стрекоза выглядит на много привлекательнее тебя.

— Стрекоза?

— Моя кобыла, отмудохавшая твоего варга.

Девушка поджала губы.

— Вот и пойми вас, женщин. То вы боитесь за своё целомудрие, а минуту спустя забыв про свои страхи, дуетесь, что вас сравнили с лошадью, — Яри отхлебнул из кружки. — Подождем, пока синяки не сойдут с твоего лица. И покормим тебя, чтобы из тощей ты превратилась... в стройную, н-да. Вот тогда вернемся к этому вопросу.

Разговор явно забавлял Яри. Он отхлебнул вина и переложил в пустую тарелку девушки недоеденную половинку своего сухаря.

— Но, с твоим аппетитом это не займет много времени.

Гайа замерла с надкусанным куском сухаря во рту и зло зыркнула на Яри.

— Ешь, ешь. Потеря девственности не то, что должно заботить тебя в первую очередь. Я бы даже сказал, тебе стоит стать женщиной, как можно быстрее.

Гайа непонимающе уставилась на него.

— Знаешь, если спросить у людей, чем же я занимался всю свою жизнь? Они скажут, что воевал. Но они не правы. Всю свою жизнь я объяснял людям очевидные вещи.

Я полноправный владелец этого замка согласно эдикту короны. Когда я получил документ на Право владения Урсхэдом, считалось, что все наследники умерли от эпидемии. И замок отошел Короне.

Указ Короны — закон. А закон Империи обратной силы не имеет. В принципе. Совсем. Ни при каких обстоятельствах.

С другой стороны. Если ты не врешь, передо мной сидит Гайа Моргана, последняя из рода Эйко. Полноправная хозяйка этих земель. Мне отчего-то кажется, что ты не врешь. И любой оракул подтвердит твои права на эти земли.

Оракулы не ошибаются. Никогда.

Вот и получается, что сам факт твоего существования противоречит слову Короны. А у Короны есть очень много крайне неприятных людей, которые тщательно следят, за тем, чтобы подобные казусы не случались.

Из сложившейся ситуации есть два выхода.

Ты умрешь. Сама, с моей, или чьей-то еще помощью. Нет Гайи Морганы Эйко — нет проблемы.

Или ты станешь моей женой.

В этом случае, права на Урсхэд ты не сохранишь, но их сохранят твои дети мужского пола. При этом слово Короны останется незыблемым — владельцем замка буду я.

Как-то так.

— Есть еще вариант, — чеканная каждое слово негромко сказала Гайа.

— Увы — других вариантов нет, — покачал головой Яри.

— Есть — я убью тебя, — выпалила девушка.

— Это разом решило бы все мои проблемы, — вздохнул Яри. — Но никак не решит твоих. Вне зависимости от того жив я или нет. Сам факт твоего существования противоречит слову Короны. И поверь, за этим проследят.

— Стало быть, ты заставишь меня выйти за тебя замуж?

— Перевалы вот-вот завалит снегом. А я брал провизию из расчёта на себя одного. Вдвоем нам придется голодать. Кроме того, ты редко моешься и много болтаешь. Я думаю, мне придётся от тебя избавиться. Хотя перед этим.........,— Яри облизнул зубы кончиком языка и плотоядно прищурился.

— Я, я, я буду мало есть, очень мало. У меня есть запас сушеных грибов и ягод, я умею ставить силки на кроликов...я, я......Зубастик......, я....

Яри не выдержал и, заржал, смахивая слезы, набежавшие в уголки глаз.

— Дурак, — поджав губки, обиделась Гайа. Но в ее голосе сквозило облегчение.

— Сядь сюда, — Яри похлопал по скамье рядом с собой.

Девушка повиновалась.

— Давай закроем этот вопрос раз и навсегда, — он вложил свой нож в её ладошку. От его былого веселья не осталось и следа. — В моих глазах ты определенно заслужила право на жизнь и на эти земли. Так что реши все сейчас.

— Ты не боишься умереть?

Яри покачал головой, — Меня слишком много и долго убивали. Я привык с этим жить.

— Ты сам предложил, — схватила его за рубаху на плече и прижала острие ножа к горлу.

Гайа и не думала убивать, но ей страсть как хотелось увидеть в его глазах страх и отыграться за злые шуточки.

Не вышло.

Яри все также иронично смотрел на нее своими карими глазами.

— Помочь? — он слегка надавил горлом на лезвие. — Когда сойдут твои синяки, я обязательно тебя изнасилую. И не раз.

Девушка вздрогнула, ее рука метнулась вниз, лезвие прижалось к паху Яри.

— А так? — победно глядя в глаза Яри, поинтересовалась девушка.

— Давай уже что-то решай, — ответил он, поморщившись от боли в плече. — Или режь, или оставь в покое мое плечо.

"Этот не отступит. Нет", — поняла девушка.

— Не раз. Ты обещал, — Гайа попыталась оставить последнее слово за собой, протягивая ему нож.

— У меня предчувствие, что я еще не раз пожалею о сказанном, — вздохнул Яри. — Оставь нож себе. Теперь он твой.

Он аккуратно разжал пальцы, схватившие его за плечо.

— Болит?

— Твоими стараниями.

— Дай посмотрю?

Яри снисходительно усмехнулся, но послушно стянул рубаху. Обнажив покрытый шрамами торс.

В темноте купальни Гайа не разглядела замысловатого узора шрамов покрывавшего его кожу. Тогда у нее были проблемы намного важнее. Теперь же эта картина впечатляла. Тут были колотые и резаные раны на любой вкус. А часть шрамов нанесена вообще непонятно чем. Похоже, Яри пытали.

— Все забываю спросить, чем были смазаны наконечники твоих стрел? — прервал ее мысли Яри.

— Стухшие рыбные молоки.

— Хм, специально для меня приготовила?

— Да. Сразу как ты появился в замке, поставила томиться горшочек, — ответила девушка, ловко разматывая бинты. — Главное — поддерживать нужную температуру. Если горшочек остынет, реакция пойдет слишком медленно. А если перегреть, нужные бактерии умирают, и получится не яд, а тухлые рыбные потроха — тоже неплохо, но не все-таки не то.

— Какая ты, ......... образованная.

— А еще я знаю, что такое микроскоп, и даже умею им пользоваться, — похвасталась Гайа, заканчивая разматывать бинты, — Присохло. Потерпи, я аккуратно.

— Мне казалось, тебе будет приятно дернуть посильнее.

Плавным, слитным движением девушка оторвала присохшую к ране ткань.

Яри, как ни в чем не бывало, продолжал иронично улыбаться.

Чем заработал уважение Гайи, таки не удержавшейся от колкости. — Вообще-то да. Но ты слишком спокойно переносишь боль.

"Знала бы ты, чего мне это стоило", — сморгнув предательскую слезинку, подумал Яри. Но спасовать перед соплячкой, это не возможно в принципе.

Девушка сперва осмотрела, а потом обнюхала рану.

— Гноя и дурного запаха нет. Небольшое воспаление, но это нормально. У тебя иммунитет орка, — девушка вновь понюхала рану, с задумчивым видом покрутила пропитанный кровью бинт, и лизнула рану.

— Э-э-э-э, полегче. Или ты решила меня соблазнить быстрее, чем я тебя изнасилую?

— Чем ты смазывал рану? Алоэ?

— Мазями. Обезболивающей, противовоспалительной и от ожогов.

— Из чего мази?

— Как из чего? Из скляночек. Красинькой, синенькой и медной.

— Дурак, — надулась девушка. — Чем пропитан бинт?

— Отваром Лещины, Подорожника, Зверобоя. Может еще чем. Даже наверняка. Травяной сбор готовил не я.

— Дашь посмотреть?

Смочив край бинта в кипячёной воде, девушка принялась смывать остатки мазей вокруг раны. Тяжелые черные пряди спадали на ее лицо, и она постоянно их сдувала.

"Приятно, черт возьми", — стараясь, чтобы это было не слишком заметно для девушки, млел Яри.

Аккуратно, чтобы не мешать Гайе, протянул руку к своему затылку и развязывал ленту, скрепляющую его гриву. Ленточка была невзрачная, много раз стиранная и от того немного полинявшая. Однако, она была чистая и ткань все еще неплохо тянулась, надежно скрепляя волосы.

Воспользовавшись перерывом, когда Гайа отмачивала бинт, он собрал ее волосы в пучок, и аккуратно завязал их в хвост высоко на затылке.

— Если ты интересуешься травами, то могу тебе обещать, весной сюда приедет один из лучших травников Империи.

— Кто? — выпалила Гайа. Хотя хотела спросить совсем о другом.

— Увидишь. Уверен, тебе понравится.

— Там, где ты родился и вырос, волосы, собранные в хвост на затылке девушки что-то означают?

— Я понятия не имею, где именно родился. А там, где я вырос, не было девушек. Только пустынные горы, орки, и отслужившие свое ветераны. Была, правда одна девочка, но слава богам ее увезли до того, как она стала девушкой.

— Почему, слава богу?

— Потому, что все погибли. Выжил только я, и старый мул, со страха сбежавший в лес.

— Расскажешь?

— Расскажу, — Яри качнул устало головой, до хруста потянув шею, — Потом. А пока расскажи-ка мне свою историю.

Девушка закончила с раной, задула лишние свечи. Пересела за стол напротив Яри.

Он плеснул ей в кружку красного вина.

Гайа с сомнением понюхала вино. Сделала маленький глоточек. Прислушалась к ощущениям.

Ощущения ей понравились.

— Когда, умер мой дед — предпоследний владетель этой долины из рода Эйко, у него осталось трое сыновей. Была еще дочь, но она умерла в младенчестве. Старший сын — Рубан наследовал майорат. А среднему и старшему досталось по коню, паре мечей, мешочку мелких монет и напутствие брата — Крепкого здоровья и не хворать.

Братья какое-то время скитались по империи, продавая свои мечи. Так их занесло на берега внутреннего моря.

Там их наняли в карательный набег против пиратов внутреннего моря. Набег прошел удачно, и мой отец забрал мою маму — Злату, как свою долю в добыче.

Мама была из южной части лесного края, что на самом востоке Империи. Ее похитили кочевники. Перепродали торговым людям, а те везли пленницу к Внутреннему морю, чтобы продать на рынке в Нуро. Город Торгового Союза на южном берегу внутреннего моря.

— Я знаю, где был этот город.

— Был?

— Угу, был. Империя штурмовала Нуро шесть лет назад. Город сожгли. После того как имперцы ушли, каперы Объеденных провинций, доломали то, что осталось от города.

— Зачем? — удивилась Гайа.

— Как зачем. Они же прямые конкуренты в торговле. Рассказывай дальше.

— Дальше мой отец купил домик в небольшом городке на северном побережье внутреннего моря. Он оставил службу и работал учителем. Там жило мало благородных, но много купцов, желавших научить своих детей правильным манерам. Мама открыла аптеку в доме, где они жили.

— У вас была лицензия церкви на аптеку?

— Да, родичи матери потомственные травники, переслали ей грамотку, помогли ей деньгами, травами и уладили проблемы с церковниками. Уж это они умели, поверь. Собственно через аптеку моих родителей они очень неплохо продавали травы с востока.

Потом родилась я.

Что рассказать? Росла как все девочки. С пяти лет помогала матери в аптеке. В семь, умела читать. В двенадцать, разбираться во всех местных травах и даже составлять несложные рецепты. В тринадцать, мама умерла, рожая второго ребенка. Отец винил себя, запил, и спустя шесть месяцев сломал шею, упав с лошади. Городской магистрат выкупил наш домик, а меня отправили на попечение дяди.

Девушка прервалась, промочить горло.

Подброшенные в очаг поленья гоняли по помещению причудливые тени. Вино приятной истомой растеклось по венам. Уютный полумрак натопленной кухни, скрывал подбитый глаз и распухшие губы девушки. Яри решил, что она даже по-своему красива. И уж точно, не глупа, чуточку наивна, но это ненадолго. И чертовски упряма. Не факт что им будет хорошо вместе. Но уж точно не скучно.

— В Урсхеде, я помогала женщинам на кухне. Собирала и сушила горные травы. Травника в замке не было, а местный лекарь......... всерьез полагал, что микроскоп изделие сатаны, и никогда не мыл рук. Ты бы видел его зубы..., — девушка сморщила рожицу, как будто проглотила гнилую луковицу, — Когда я болела, то пряталась от него на конюшне или каморке под лестницей.

— Эпидемия была неизбежна. При таком-то докторе.

— Лечил, он мягко скажем. Но я думаю Желтая трясучка не его рук дело. Точнее и его тоже, но он просто не понимал что творит.

Гайа отхлебнула глоточек вина и продолжила.

— Замковый лекарь сам готовил только простейшие лекарства. Я в семь лет умела больше. Поэтому он выписывал лекарства в аптеках предгорья. Перед тем как началась эпидемия, посыльные доставили в замок почту и лекарства. Думаю, болезнь привезли в медикаментах. Не знаю, кому и зачем это было нужно. Но лекарь умер первым.

— А как выжила ты?

— Я немного повздорила с дядей. И он отправил меня перевоспитываться, ухаживая за Зубастиком.

Ну..., тогда он еще не был Зубастиком.

Циркачи заказали у дяди горного варга. Охотники выследили стаю, отбили волчонка и привезли его в Урсхэд. Волчонок постоянно выл, кусался, пугал лошадей. Даже коровы и козы в поселке стали хуже доиться, а куры хуже нестись. Вот дядя не придумал ничего лучше, как сплавить меня и детеныша варга в старые выработки, оставленные еще гномами.

К нам приставили молодого охотника, но он в первый же день улизнул на ферму к своей зазнобе. Спасибо хоть оставил мне свой лук и стрелы. Это из него я тебя продырявила.

Когда у меня кончились продукты, пришлось спускаться в долину.

Я так перетрусила. В долине перестали зажигать огни, еда кончилась. Нужно уходить, а Зубастик посажен на цепь, от которой у меня нет ключа.

— И как ты его освободила?

— Цепь была старая, дрянного металла и порядком истершаяся. Я выбрала два самых истертых звена и перетерла их. Это оказалась не так и сложно. Посыпаешь песочек между звеньями и трёшь, трёшь, трёшь. За сутки управились.

На следующий день спустилась в длину, увидела над замком черный флаг, а перед входом обугленный череп и ушла жить в охотничий домик в горах.

Зубастик меня не бросил. Охотился для меня, а когда немного подрос, то охранял. Без него я бы, пожалуй, умерла от голода. К зиме мы ушли из охотничьего домика, и поселись в долине, на ферме за озером.

Так и жили четыре с половиной года. Пока с перевала не спустился всадник с тремя лошадьми.

Остальное ты знаешь.

— Почему ты не поселилась в замке или в поселке острове?

— Потому, что с острова и из замка один выход. Рано или поздно люди вернулись бы в долину. Но обрадовались ли они мне? Ты вот, сперва чуть не убил. Потом грозился изнасиловать. Многократно. А теперь заставляешь рассказывать о себе до мозолей на языке. Я даже боюсь представить, что же будет дальше.

Яри одобрительно улыбнулся. Острая на язык девушка нравилась ему все больше и больше.

— В кладовых под замком хранится зерно, масло и куча всяких полезностей?

— И как бы я до них добралась? Окна узкие и забраны решётками, двери не выломать даже такому лбу как ты. Что толку облизываться на то, до чего не добраться.

— А через дымоход? Или разобрать крышу.

— Я пробовала, едва не сорвалась с крыши и бросила эту затею.

— Ясно. Давай-ка прилаживай бинт на место. И пошли баиньки. Завтра нас ждет длинный день.

— Вот так вот сразу? — растерянно спросила девушка.

— И не мечтай, — отмахнулся Яри, — Оставь себе плащ. Ляжешь в комнате госпожи, или в детской.

(По местной традиции лорд и его жена спали в разных комнатах, соединённых коридором или общей дверью. Все для лорда — навестил дражайшую супругу, отдал супружеский долг. И пошел к себе досыпать. А там лорду уже греют кровать молоденькие служанки. В нашем случае спальни сообщались через кабинет.)

Глава 3

Нежданчик от бога войны.

Гайа проснулась еще затемно. Кутаясь в плащ, под которым спала, на цыпочках прокралась к двери и долго прислушивалась к звукам в соседней комнате.

В щель под дверью просачивался бледный свет свечей. Было слышно как Яри, словно бы размышляя, разговаривает сам с собой, и время от времени перекладывая, что-то тяжёлое.

Гайе было страсть как интересно. Но она хорошо знала притчу о любопытном коте.

Не ту, в которой любопытный кот решил проверить, что будет, если нассать в хозяйские тапки. Итог был немного предсказуем. Жертва эксперимента значительно обогатила лексикон домочадцев. Посадила кота в мешок и понесла на берег реки. По дороге жертва эксперимента подвернула ногу и решила — кот, мешок и река это слишком тривиально. Так кот стал...... не совсем котом, так скажем.

А тут......

Одним словом, любопытство значительно лучше вознаграждается, если у тебя в руках котелок каши, заправленный жареным луком и шкварками.

Спустя час, когда совсем рассвело, Гайа поскреблась в дверь кабинета.

— Заходи, открыто, — Яри, склонившейся над массивным столом черного дерева, с нескрываемым любопытством осмотрел девушку. Как положено мужлану осмотр начался с длинных, не слишком-то прикрытых плащом ног, закончившись осмотром новой прически.

Гайа разрезала подаренную вчера ленточку для волос на две части. И вместо одного хвоста на затылке, увязала свои пышные, тяжелые, цвета воронова крыла волосы в две опускающиеся на грудь пряди.

"Неплохая задумка. Нерасчесанные пряди неплохо скрывают синяки на лице. И надо бы вырезать расческу. Ох, как много всего теперь надо", — подумал Яри.

— Ты уже завтракала?

Девушка отрицательно замотала головой?

— А почему ложка только одна?

— Упс, — смутилась девушка, — Я ... Я сейчас, — выпалила Гайа, выскакивая в дверь.

— И вино прихвати, — крикнул Яри в след умчавшейся девушке. — А то, что-то тяжело в голове после вчерашнего. И вообще, надо что-то с этим делать. У меня никогда не было одновременно столько вина и столько свободного времени.

Ели молча.

Яри, погруженный в свои мысли.

Гайе, было не до разговоров, она чуть не захлебнулась слюной, пока кашеварила, и теперь смаковала каждый кусочек.

Лук и мясо у нее были, а вот крупы не было. Эпидемия пришла в долину весной, до сева. И уцелевшие обитатели долины, уходя, выскребли все зерно до крошки.

— Где вино? — требовательно спросил Яри.

Гайа выставила перед ним исходящую паром кружку душистого травяного отвара.

— Я провела ревизию продуктов и нашла отличные травки, — едва заметно прикусив губу, девушка исподлобья смотрела на Яри.

— Я точно обещал тебя не убивать?

— Точно-точно. Обещал изнасиловать. Не раз. Но если ты будешь пить так много вина, рискуешь не сдержать свое слово. Пей травки, они укрепляют мужскую силу, — невинно глядя на Яри, сказала девушка.

Яри с деланым отвращением отхлебнул отвар. Размышляя, как эта умная чертовка приручает его к себе.

"Я провела ревизию продуктов". Ведь как сказано.

Уже не "Я провела ревизию ТВОИХ продуктов", но пока еще не "Я провела ревизию НАШИХ продуктов".

Вроде мелочь, но мелочь многое говорящая о человеке.

— И что у НАС с продовольствием?

Девушка разом собралась, брови сдвинулись к переносице, правый глаз едва заметно прищурился, словно Гайа прицеливается в одной ей видимую цель.

Прихлебывая чуть сладкий кисловатый отвар, Яри слушал, как Гайа перечисляет привезенные и замковые запасы. Что он привёз во вьюках мерина и Стрекозы, Яри и так было досконально известно. А вот пересчитывать то, что конкретно нашлось в кладовых замка ему и в голову не приходило, так как изначально он не планировал использовать найденные припасы.

Есть два ящика соли. Отлично.

Однако, два ящика это семьдесят фунтов.

В амфорах хранится не просто зерно. А рожь, ячмень, овес, пшеница, кукуруза и фасоль.

Фасоль он просмотрел.

Тару из-подо ржи можно смело освобождать, все зерно пропало. Разве что скормить его почтовым голубям. Ячмень и овес нужно перебирать. Пшеница и кукуруза пригодны к помолу. Фасоль вполне съедобна.

Кроме фасоли Яри просмотрел деревянную шкатулку, наполненную стеклянными баночками со специями. Подвешенный под потолком мешок скатанного в мелкие шарики сыра, высушенного до твердокаменного состояния. Залитые воском крынки меда. От времени мед засахарился, но вполне годился к столу.

Именно этим медом и подслащен отвар, только что испитый благородным владетелем замка Урсхэд.

— Стоп! Откуда у нас стадо коз, орехи, сушеные грибы и что там еще? — Яри отставил в сторону опустевшую кружку и яростно растер виски. — Что-то я потерял нить повествования.

Девушка истолковала его мучения по-своему. Не прерывая объяснений, зашла сзади и, положив ладошки на его голову, начала массировать виски. Неизбалованный лаской, Яри пискнул от удовольствия.

— Жила же я тут как-то. До того, как ты меня избил, а теперь еще и собираешься изнасиловать. Многократно.

В долине держали полудиких коз. Они паслись сами по себе, лишь на ночь возвращаясь на фермы. Кроме коз я нашла и поймала петуха и шесть кур. Так что яиц у меня было больше, чем я могу съесть. Но их очень любит Зубастик.

— И как же там твое хозяйство без пригляда?

— А что ему будет? — искренне удивилась девушка. — Вокруг фермы все пропахло варгом и не один дикий зверь туда не сунется. А что ты пишешь? — девушка оторвалась от массажа висков, указав на приколотый к столу лист тончайшей бумаги, крохотную чернильницу непроливайку и тоненькую кисточку. — Ой, какая тонкая бумага, никогда такой не видела, — тонкий пальчик с обкусанным ногтем водил вдоль стройных строчек, написанных каллиграфическим почерком.

— Ты читаешь на эльфийском? — удивился Яри. Да что там, удивился, он был слегка шокирован. И это не укрылось от Гайи.

— Естественно, — я же говорила, что умею составлять рецепты. А они, да будет тебе известно, как и все в медицине, пишутся только на эльфийском, — нарочито обыденно ответила девушка.

— Это специальная бумага. Используется в армии и на флоте для передачи особо важных и сверхсрочных сообщений голубиной почтой. Тонкая, легкая, прочная и страшно дорогая. Из-за своей цены для иных нужд практически не используется.

— Ты служил при штабе?

— Можно сказать и так, — Яри уклонился от прямого ответа.

— А кому пишешь?

— У меня немало друзей, которых Корона предпочла бы видеть, как можно дальше от столицы.

— А почему бы Короне не прислать к твоим друзьям неприятных людей, про которых ты мне рассказывал.

— Ну, — Яри положил ее ладони себе на виски, — В этом случае неприятных людей сильно поуменьшится в количестве. Но это не главное. Главное — Империя выгрызла не мир, а всего лишь перемирие. И скоро опять потребуются не паркетные шаркуны, а те, кто умеет побеждать.

— Думаешь, опять будет война? — с сомнением в голосе спросила девушка.

— Через три, край четыре, года война неизбежна, — спокойно, как будто речь шла о поездке за козами или курами, произнёс Яри. — Давай-ка собираться на твою ферму.

— Есть идея получше, — напустив загадочности в голос сказала Гайа.

— Хм?

— Как ты относишься к тому, чтобы поискать тайники в замке?

— Ты знаешь, где искать?

— Ну, не зря же я жила в нем столько лет. Есть кой-какие догадки, — ехидно произнесла девушка.

Яри имел некоторый опыт, что и где прятать и как искать спрятанное. Еще в своё первое посещение островного поселка, найдя инструменты, зарытые в земляном полу кузни. Но замок это все-таки немного другое.

Все ценное бывшие обитатели замка забрали с собой. Не очень ценное, но легкое и негабаритное тоже.

В замке осталась неподъемная массивная мебель, глиняная утварь, прочая, ничего не стоящая мелочевка и, найденные в глубине подвалов, запасы на случай осады. Причем не просто запасы, а судя по всему, запасы неприкосновенные, отложенные на самый черный день.

Что могли прятать бывшие хозяева замка?

Яри придумал только один ответ — То, что прячут не только от возможных врагов, но и от собственных людей. Большинство лордов гибнет не на войне, а от топоров и вил взбунтовавшихся крестьян.

— Один, два, три, — считала Гайа, вышагивая по коридору.

"Пожалуй, у нее красивые ноги. Длинные, стройные. Поначалу ему казалось, что они слишком тощие. Но нет, они слишком жилистые, месяц нормального питания и излишний рельеф мускулатуры сгладится. Яри представил, как закинет эти ноги на свои плечи, обхватит лодыжки..."

— Тридцать семь, — крикнула девушка, дойдя до противоположной стены коридора. — Плюс четыре шага по лестнице.

— Давай обратно и следи за тем, чтобы шаги были одинаковые.

В обратную сторону получилось тридцать восемь шагов.

— Пошли мерить длину комнаты, — торопила Яри непоседа в его рубахе.

"Пожалуй, стоит отдать ей штаны. А то мои угрозы ее девственности претворятся в жизнь раньше, чем сойдут синяки на ее лице".

Отеки от знакомства его коленом уже прошли. Синяки начали желтеть. И уже без всяких скидок на жизнь в суровых условиях и плохое питание, было видно, лицо девушки откровенно красиво. В нем нет хищной красоты опытных, знающих себе цену женщин. Тонкие губы, маленький подбородок, точеный носик, изгиб тонких густых бровей над омутами черных, как у южанок глазищ. Излишняя, как у ребенка скуластость лица. Но тут уж дело вкуса и усиленного питания.

— Эй, солдатик, ты вообще где? — требовательно спросила девушка.

Едва прикрытые рубахой стройные ноги, упертые в худые бока загорелые руки, требовательное выражение на окаймлённом прядями черных волос лице.

"Рассерженная непосредственность", — подумал Яри. — "Ее немного портит подростковая угловатость фигуры и почти не просматривающаяся через толстую ткань грудь.

Такие женщины похожи на детей. Ими не гордятся, ловя на них завистливые взгляды других мужчин. Такие не сводят с ума, вытряхивая из поклонников последние медяки. Таких любят и берегут, как любят и берегут собственных детей. Но при этом они остаются женщинами, и если хватает ума, вертят мужчинами не хуже прожжённых светских львиц".

— Тридцать четыре шага, если считать, что внутренние стены толщиной в полшага. А значит, где-то между стенами есть скрытое пространство. Давай-ка померим этажом ниже.

Яри вспомнил командира Двадцать второго учебного легиона с его любимой фразой, емко описывавшей стратегию подготовки новобранцев — "Е...ть и кормить".

В рекруты в основном попадали тощие подростки, со сложным характером, кормить и одевать которых становилось непосильной проблемой для их родителей. Если они были эти родители.

Поэтому на питании не экономили.

А чтобы переполненные гормонами молодые организмы не искали приключений на свои худые задницы, новобранцев гоняли с утра и до вечера, оставляя шесть-семь часов на сон и час на пожрать.

А уж как прошедшие курс молодого бойца ждали выдачу серебряного значка легионера и отправки в линейные части. В отличие от учебных частей, в армейских подразделениях положены регулярные увольнения, и при них есть походный бордель. А крохотного серебряного значка в форме щита как раз хватает на оплату кувшина вина и услуг проститутки.

— Сорок один, — крикнула Гайа.

В ответ Яри покрутил пальцем — считай в обратную сторону. Девушка недовольно нахмурилась, но принялась за повторное измерение.

"В моем случае все наоборот — "Кормить и ..."

— Сорок один! — с нотками раздражения и излишне громко сообщила результат девушка.

Яри поскреб до синевы выбритую щеку.

Был бы он в долине один. Он не сильно рефлексировал по поводу отсутствия женского общества. Но рядом находилась хорошенькая девушка. И даже уже неважно красивая она или нет. После четырёх месяцев воздержания хватало самого факта ее существования рядом с ним.

"Неделя", — установил он сам себе срок. — "Не раньше".

— Что же, будем считать наличие потайной комнаты установленным фактом. Осталось локализовать, где именно она находится, и будем искать дверь или лаз.

Хотя чего тут гадать? Если где и может находиться тайная комната, то только с юго-восточной стороны здания в угловой комнате, между наружными стенами и камином.

А что это за комната?

Это кабинет лорда, соединенный дверьми с коридором и спальнями лорда долины и его жены.

С точки зрения Яри идеальное местечко.

— Стена, как стена, — вынес вердикт Яри, отложив в сторону топор, которым простукивал стены.

— Может лаз в дымоходе камина? — предложила Гайа.

— Нет. По этому дымоходу я проник в здание. Выше есть чердак?

— Совсем крохотный.

— Веди.

Лаз они нашли, раскидав кучу старой ломаной мебели и прочего хлама, который выкинуть жалко, а хранить негде.

— Ап-п-п-чхи! И на хрена тут этот мусор? — пытаясь отфыркаться от пыли в носу, риторически спросил Яри.

— Дядя шутил, что это дополнительный запас дров на случай осады, — ответила девушка.

— Даже не знаю, кем был твой дядя, крохобором или параноиком.

— О да, скряга был, каких поискать. Когда он родился, гномы заплакали.

Лезвие ножа со скрипом приподняло тяжёлую, плотно подогнанную крышку на дюйм. Яри воткнул в неподатливую древесину второй нож.

Если не знать что именно они ищут, они бы проглядели покрытую слоем пыли отлично замаскированную крышку лаза.

— Подсунь свой нож, — попросил Яри.

В тесноте низкого чердачка, сжатого скатами кровли, можно было работать только бок обок, в самом прямом смысле этой фразы. И чтобы выполнить просьбу, девушке пришлось плотно прижаться грудью к боку Яри.

Упругое, девичье тело чувствовалось так, словно между ним и Гайей не было ткани рубах. Яри скрипнул зубами, давя желание завалить ее на спину здесь и сейчас.

Второй нож приподнял крышку еще на дюйм и Яри просунул лезвие своего ножа в образовавшуюся щель. Вцепившись пальцами в край, едва не вырвав себе ногти, откинул тяжёлую крышку.

В тусклом свете масляной лампы открылось небольшое помещение — шаг в ширину, четыре шага в длину, со всех сторон окаймленное толстыми стенами.

На полу тайной комнаты лежали два штабеля ящиков и несколько стоящих друг на друге бочек.

Яри спустился вниз по железным скобам, вмурованным в кладку под люком. Гайа свесилась в люк с лампой в руке.

— И что это может быть? — спросила девушка.

Яри не ответил. Лишь тяжело вдохнув.

Его одолевали самые мрачные предчувствия.

Верхний бочонок был под завязку набит длинными палашами, явно гномской работы. Сугубо утилитарные железяки, массового производства, но весьма неплохого качества.

В соседнем бочонке была свалена солянка различного по качеству боевого железа, от кавалерийских сабель до ятаганов орков. Однако все оружие было покрыто толстым слоем консервационной смазки.

Яри вбил топорище в щель под крышку длинного ящика. Витые гвозди неохотно поддавались нажиму, но, в конце концов, Яри снял крышку и откинул слой пропитанного жиром пергамента, прикрывавшего содержимое ящика.

— (в этом месте очень нецензурная фраза)— произнесенная с максимально экспрессивной окраской.

— Что это, — сверху спросила Гайа.

— Это, огнестрельные мушкеты.

— Уип!!! — пискнула девушка, от избытка чувств зажав ладошкой рот, и едва не опрокинув масляную лампу на голову Яри.

От раскачивающейся в дрожащей руке лампы по стенам запрыгали жуткие тени.

Яри вынул мушкет из ящика. Покрутил в руках и со знанием дела вскинул, сноровисто приложившись плечом к прикладу.

— Не гномская работа, нет. Эти мазилы попадают только в упор. Предпочитая короткостволы крупного калибра. А тут, Яри с усилием засунул мизинец в ствол мушкета. — О, они еще и нарезные!, — крайне удивленно произнес он. — Я знал, что это теоретически возможно. Но увидеть воочию...

— Ты имел дело с огнебойным оружием? — с ужасом спросила Гайа.

— Не огнебойным, а огнестрельным. А так, да — было дело пару раз.

Девушка судорожно сглотнула.

— Судя по малому калибру и нарезному стволу это игрушки наших длинноухих друзей. Которые и были закопёрщиками запрета на подобные игрушки. А что у нас тут? — Яри вскрыл верхний из коротких ящиков. — Все страньше и страньше. Знакомься, милочка, это пистоль гномов. Видишь, какая большая дырка в стволе, — демонстрируя размер отверстия, Яри легко просунул большой палец в канал ствола. — А здесь, я полагаю, пули. Хм, вот это обычная круглая пуля. А что вот это такое я ума не приложу, — Яри зажал в пальцах вытянутый заостренный с одной стороны свинцовый цилиндрик с тремя кольцевыми канавками на толстой стороне цилиндра.* — Понятно, что это мушкетная пуля, но что — то она подозрительно легко вставляется в ствол?

Пять мушкетов в ряд. Два ряда в ящике. Пять ящиков. Сколько всего мушкетов?

*(что-то среднее между пулями Минье и Найслера)

До конца не пришедшая в себя, Гайа наморщила лобик и закусила губу, пытаясь совладать с большими числами. Но ответ выдала верный — Пять десятков.

— И сорок пистолей. Только за то, что мы видели ЭТО, нас положено сжечь на центральной площади Вирума. А с учетом того, что здесь нарезные мушкеты. Даже не знаю, что с нами сделают Надзирающие. Боюсь, даже при их богатейшей фантазии, способ казни для нас будет выдумать весьма непросто.

— Давай утопим мушкеты в озере, — выпалила Гайа. — Я покажу, где самое глубокое место.

— Не все так просто, — думая о чем-то своем, отстраненно ответил Яри. — Все очень и очень непросто. Я думаю, эпидемия Желтой трясучки пришла в долину отнюдь не случайно. Похоже, Надзирающие что-то пронюхали. Но, не имея надежных доказательств, решили действовать негласно, и как водится у них — наверняка.

Впрочем. Это могли быть и не Надзирающие.

А уж то, что Урсхэд Корона пожаловала именно мне, теперь видится в совсем ином свете. От чего-то мне мерещится над всем этим тень главного из неприятных людей. Н-да.

— А если они нагрянут в замок? — сбивчиво спросила девушка все еще не оправившаяся от шока.

— И как бы они это сделают? Когда я проходил "Пустое седло"* там уже лежал снег. А сейчас перевал уже плотно закрыт снегами. Так что до весны проход в долину отрезан.

* самый высокогорный перевал по дороге в долину Урсхэд.

— Если то, что говорят о Надзирающих, правда, хотя бы на треть, снега им не помеха, — все еще сомневалась Гайа.

— Не говори ерунды, они всего лишь люди. Фанатичные, беспринципные, жестокие, но как бойцы не очень умелые. Они вообще предпочитают, чтобы всю грязную работу за них делали Охотники за призами — ведьмаки, инквизиторы, или просто отчуганы с лицензий Ордена.

Кроме того......, — Яри взял паузу, словно размышляя, стоит ли делиться с девушкой информацией. — Сидя здесь в изоляции, ты не в курсе, что во время последней войны Орден Надзирающих сильно поредел числом. И сейчас им некого сюда отправить. Да и просто не до нас.

— Как это? — удивилась девушка.

— Как? Ну, н-да..., — Яри уселся на ящик с пистолями, откинулся к стене и, задрав голову вверх, чтобы видеть собеседницу, продолжил, — Одним словом, после Семидневного сражения Империя отчаянно выскребала все резервы, которые только могли собрать. Корона сделала верхушке Ордена предложение, от которого не отказаться — либо Орден выставляет и вооружает за свои средства четыре тысячи бойцов, либо Орден обвинят в измене, пособничестве врагу и прочих грехах. Верхушку Ордена казнят на так любимой ими Овальной площади. А их место займут те, кто сговорчивей и лояльней Короне.

— Они дали солдат?

— Куда бы они делись. Вот только солдаты из них оказались никудышные. Железнобокие сходу смяли построение орденцев, рассеяли прикрывших их лучников. Хотя какие там лучники, — Яри тяжело вздохнул, — Дети охотников и браконьеров с северного побережья. Их охотничьи луки слишком слабы, чтобы пробивать, кирасы и шлемы Железнобоких.

Командующий Объединённой армией очень удачно выбрал момент атаки. Слишком удачно, я бы сказал. Легион Ордена фактически стоял в боевом охранении, прикрывая развёртывание армии перед битвой. Как только боевое охранение смяли, ударный кулак Объединений Армии разметал застигнутые в походных колоннах разрозненные части. А дальше как всегда: паника, потеря управления войсками. Части смешались, армия превратилась в толпу вооруженных людей.

Остатки двенадцатого легиона пытались купировать прорыв. Но их сильно перепало в прядущих боях. К тому же им пришлось атаковать превосходящие силы вверх по склону холма. Командующий Объединённой армией ввел в прорыв легкую кавалерию, иррегуляров, и вообще все мобильные резервы, которые смог наскрести.

И все было кончено.

Железнобокие ворвались в ставку, где император весьма некстати собрал командиров на военный совет и заодно фуршет. Голову Императора в итоге насадили на пику. Весь штаб вырезали. Казну захватили. Лагерь разграбили.

— И что благородных лордов не брали в плен? За них же всегда можно потребовать хороший выкуп? — усомнилась девушка.

— И кто бы на них заплатил? Объединённая армия уже видела себя хозяйкой Империи. Зачем им какой-то выкуп, когда они почти взяли всю Империю целиком.

— Значит, Империя проиграла? — запуталась в его рассказе Гайа.

— Как сказать. Император погиб. Вместе с ним погибли почти все высшие командиры. Артиллерийские парки, обоз и лагерь захвачены неприятелем. Так что да — формально ту битву Империя проиграла. Зато не проиграла войну.

— Ты говорил, что служил при штабе. Как же ты уцелел.

— Я служил при штабе. Но я не говорил, что это была верховная ставка. Где я, и где Император с его придворными, — весело ответил Яри. — Зато я жив. Чего не могу сказать про Его Величество со свитой.

Судя по тону, безвременная кончина Императора Яри ничуть не огорчала.

— Были еще сражения? — спросила Гайа.

— Нет, больших битв больше не было. Так — стычки и позиционное бодание. Ты смотри, — Яри ловко сменил тему разговора, засунув руку в бочонок с мечами. — Знаешь что это?

В его руке было зажато изящное S-образное лезвие длиной чуть длиннее локтя.

Девушка отрицательно покачала головой.

Это эльфийский садочный клинок. Обычно такие идут в паре к тому клинку, что ты видела у меня. Если я найду рог подходящей формы для рукояти, у тебя появится отличный клинок.

— Еще нужно уметь им пользоваться, — скептически оценила заботу Гайа.

— Уметь пользоваться, конечно, нужно. Но прежде всего, это статусное оружие, стоящее как пол этого дома. По сравнению с этим лезвием все остальное в этой бочке просто куча металлолома, — яри протянул девушке клинок, невзрачный из-за толстого слоя окаменевшей смазки.

— И вообще пора тут заканчивать. А то я устал бояться, что ты захлопнешь люк, усядешься сверху, и я окажусь перед непростым выбором — умереть от голода и жажды, или вымаливать у тебя милость быть выпущенным из этого узилища.

Девушка фыркнула, разметав упавшие на лицо пряди волос. И отставив в сторону масляную лампу, свесилась в люк, протягивая Яри руку. — Выбирайся уже. Узник.

Яри не возражал. Поглощенный разглядыванием пары очаровательных бугорков, отлично видимых в разрез не по размеру большой для девушки рубахи.

Но на этом день открытий не кончился. Девушка показала Яри уходящий вглубь скалы люк в полу нижнего яруса донжона. Подземный ход заканчивался в заполненной водой каверне, расположенной в глубине скалы на уровне зеркала воды озера.

Отправив наверх девушку со светильником, Яри дождался, пока глаза привыкнут к темноте. Светлее от этого не стало, зато поверхность воды в подземном гроте едва заметно посветлела, переламывая крохи проникающего с поверхности света. Через подводную пещеру грот соединялся с озером.

Нашаривая ступени в кромешной темноте, Яри приложился головой о каменный выступ. Рассек кожу на виске и залил кровью рубаху.

Решив, что с него на сегодня хватит, Яри попытался уединиться на кухне с кувшином вина. Его планам было суждено сбываться примерно половину первого стакана.

Потом пришла Гайа с его медицинской сумкой через плечо.

— Снимай рубаху. Я постираю, — с порога потребовала девушка.

— Только рубаху? Пока мы ползали по чердакам и подвалам оба изгваздались так, что нужно стирать все белье, — ответил Яри, стягивая рубаху.

— Перед сном постираю. А то мне ходить не в чем, — ответила девушка, роясь в содержимом медицинской сумки. — Не шевелись, — потребовала Гайа.

В воздухе запахло спиртным. Ссадину на виске защипало, девушка оттирала запёкшуюся кровь.

Сидящий на скамье Яри обнял ее за бедра и притянув к себе, уткнулся лицом в ее живот. Девушка напряглась, но не отстранилась. Несколько долгих мгновений похоть боролась с данным самому себе обещанием — выждать хотя бы недельку.

Похоть победила. Он опрокинул Гайю на стол. Разлетелся осколками сбитый на пол глиняный кувшин, помещение кухни наполнил кисловатый запах вина.

Погас полетевший следом за кувшином подсвечник. Освещаемая лишь бледными узкими лучами заходящего светила, просачивающимися сквозь закрытые ставни, кухня погрузилась в полумрак.

Яри впился в губы девушки. Гайа не сопротивлялась, но и не ответила. Впрочем, ему уже было все равно. Он целовал ее шею и плечи. Жадно мял небольшую упругую грудь с набухшими сосками.

Яри опустил руку, гладя плоский живот, потом просунул ее еще ниже.

— Пусти! Нет! Не надо! Нет! Пожалуйста......

Девушка бешено сопротивлялась, расцарапала Яри лицо, спину и грудь, прокусила плечо и разбередила рану.

Но Яри было все равно. Кондовый стол скрипел под тяжестью сплетенных тел. По кухне метались крики и тяжелое дыхание. Встревоженный воплями хозяйки, завыл варг. Яри даже хватило выдержки, не порвать на ней одежду. И не слишком усердствовать, помня, что у девушки это первый раз.

Впрочем, уже у женщины.

Покрытое потом, жилистое тело Яри обмякло, придавив под собой хрупкую девушку.

После длительного воздержания все случилось значительно быстрее, чем ему хотелось бы. Но в данной ситуации это и к лучшему.

Отдышавшись, он слез с девушки.

Оставив красную кляксу на столе, заплаканная Гайа с трудом сползла с него. Судорожно поправила смятую рубаху. Ни сказав ни слова, собрала с пола разбросанную одежду, и широко расставляя ноги, вышла из кухни.

Больше в тот день он ее не видел.

Полночи под окнами скулил варг, приползший к господскому дому. Под утро варг затих, видимо Гайа спустилась во двор успокоить своего лохматого товарища.

После произошедшего в кухне, Яри стало легче. Его отпустило накопившееся за долгие месяцы напряжение. Но от самого акта соития он удовольствия не получил. Понятно, что бабская доля именно такая. И Яри не имел ничего против подобного подхода.

Но конкретно от этой — едва не отправившей его к предкам, девушки он хотел тепла и взаимности.

"Буду исправляться", — подумал Яри, вылезая из-под одеяла. Толстое полено в камине за ночь прогорело, и в спальне было по-утреннему свежо.

Во дворе Яри заработал злой взгляд Зубастика, калачиком свернувшегося у двери в дом.

От предложенного куска печеного мяса варг с презрением отказался.

— Ну и дурак, — сказал Яри варгу.

Сам Яри на аппетит не жаловался. С удовольствием подкрепляясь остатками мяса и холодным травяным отваром.

После завтрака он привел себя в порядок, тщательно побрившись и умывшись еще теплой водой. Натянул чуть сыроватые, но тщательно отстиранные вещи.

Как бы вчера не страдала Гайа, одежда была постирана и развешена сушиться.

Яри перекинул через руку ее рубаху и подштанники, отправившись наверх будить девушку.

В спальне, которую она занимала такие удобства как камин, предусмотрены не были. И если в спальне Яри было свежо, то здесь было откровенно зябко. Девушка спала, подложив под щеку ладошку и завернувшись в походный плащ Яри.

Плащ был коротковат, из-под него торчали босые ноги девушки. Во сне она шмыгала носом, а ее тело подрагивало от холода.

Яри потрогал торчащие из-под плаща стопы. Они были ледяными на ощупь.

От его прикосновения девушка проснулась и тут же отстранилась, поджав к себе ноги, уселась на противоположном конце кровати, затравленным зверьком исподлобья смотря на него.

— Помнишь, ты настаивала на многократном изнасиловании?

Девушку передернуло.

— Это всегда так? — спросила она.

— Нет. Как правило, только первый раз.

Судя по ее виду, она не очень-то ему поверила.

— В следующий раз проверим, но мне отчего-то кажется, что тебе понравится.

— Ты пришел за этим? — Гайа попыталась отсесть еще дальше, но уперлась спиной в стену.

— Отнюдь. Я потерплю пару дней. Пока у тебя там все не заживет.

Девушка едва заметно перевела дух.

— А пока, давай-ка, я отнесу тебя на мою кровать. Там хотя бы есть камин и войлочная подстилка. Все лучше, чем голые доски.

Девушка напряглась, но попыток сопротивляться не предприняла, понимая их тщетность.

Подхватив завернутое в плащ легкое тело, Яри перенес ее на свою кровать, на которой была расстелена его походная постель. Уложив девушку, подкинул дров в камин.

Сперва Яри хотел дать ей три часа на сон. Но увидев, как она пригрелась в тепле, плюнул на свои сегодняшние планы. Пусть спит, пока не выспится.

Уходя он положил на кровать единственную книгу с которой никогда не расставался — "Большой географический атлас", небольшим тиражом отпечатанный императорским естественно-географическим обществом. Помимо по-военному точных карт, толстенный гроссбух содержал краткое описание всех сколь-нибудь значимых местностей, населённых пунктов, и массу другой полезной информации.

Оставив Гайю досыпать, Яри почти с наслаждением влез в свои доспехи и подпоясался мечами. Привычная тяжесть боевого железа успокаивала, придавая мыслям строгость и дисциплину.

Застоявшаяся без дела Стрекоза залихватским ржанием приветствовала хозяина с делом в руках и взбудоражено пританцовывала, ожидая, когда же любимый хозяин определит на выпас меланхоличного мерина и постепенно набирающего форму трофейного жеребца.

Боевая кобыла привязалась к своему хозяину ничуть не слабее, чем хромой варг к Гайе. Яри тоже ее по своему любил, вот только в отличие от Стрекозы он знал о скоротечности лошадиной жизни на войне.

Обратную дорогу до первого перевала, где он устроил засаду на преследующих его разбойников, Яри проделал всего за полтора часа. Уставшие от долгого перехода по горам, перегруженные лошади, сумерки, дождь и размякшая от долгих дожей земля, это совсем не то же самое, нежели отдохнувшая лошадь, прекрасный солнечный денек. Хотя размокшая земля под копытами оставляла желать лучшего.

Рогатина никуда не делась. Насаженные на нее черепа все также смотрели в сторону гор. Вот только сегодня их глазницы были пусты, и лишь из одной свешивался не до конца склеванный глаз. А на верхнем черепе восседал отяжелевший от обилия мертвечины ворон. Трем его собратьям места на черепе не хватило, и они неохотно уступили дорогу всаднику.

Судя по хлопанью крыльев, и низкому, на грани визга, рычанию в ущелье, куда он сбросил обезглавленные тела, пир падальщиков был в самом разгаре.

Равнодушно проехав мимо с детства привычной картины, Яри двинулся по дороге дальше в горы.

Яри не помнил ни отца, ни матери, и вообще раннее детство. Братья, сестры, родственники, есть ли они у него?

Так — какие-то смазанные образы на грани сна и яви.

Яри даже обращался к признанным магам гипноза с просьбой восстановить что-то из воспоминаний раннего детства. Его попытки не имели успеха, но все гипнотизеры сходились во мнении, что он пережил сильнейшее потрясение.

Его первое отчетливое воспоминание было связано с разгромом корпуса "Стражей севера" — остатков двадцать второго пограничного и приданым им частям восемнадцатого вспомогательного легионов.

В тот день с неба шел снег. Крупные редкие снежинки смешивались с летящим по ветру пеплом сожжённого городка. Последнего поселения в предгорьях, за которое пытались зацепиться отрезанные от территории Империи, измотанные в ходе затяжной компании обескровленные части.

Как и положено настоящим солдатам, свой долг они выполнили до конца, разменяв свои жизни на возможность уйти гражданским — в основном женщинам и детям.

И не вина солдат, что внутренние территории севера Империи не были готовы к приему такого числа беженцев. Из тех гражданских, кто уцелел в горах, две трети не пережили ту на редкость теплую зиму. Будь зима чуть более сурова, в шалашах и землянках вымерзли бы все беженцы.

Но повезло. В тот раз.

И хотя, для беженцев были отправлены обозы с зерном, до цели дошло лишь то, что отправлялось по каналам снабжения армии. Все остальное растворилось непонятно где.

Снег и пепел упали на землю, смешавшись с пропитавшей ее кровью. Горели здания за рекой в северной части поселка. Стонали раненые. Ржали чудом уцелевшие кони, кто-то, отказывающийся признать поражение, собирал оставшуюся конницу в ударный кулак. Сыпля проклятиями, солдаты разбирали на бревна внутренние здания поселка и тащили бревна на баррикады. Скрипели троса последней уцелевшей баллисты. Остатки расчёта из двух человек готовили теплую встречу для нападавших.

С той стороны реки прилетали длинные черные стрелы с зазубренными наконечниками. Им изредка отвечали.

Из семи с половиной тысяч бойцов корпуса "Стражей севера" спаслись только ушедшие с гражданскими больные, раненые, да три сотни копий охранения набранных из самых молодых солдат.

Из полутора тысяч бойцов, запертых в предгорьях и давших Орде последний бой, по официальной версии ни уцелел никто.

Единственный уцелевший старший офицер — командир приданных двадцать второму легиону частей морской пехоты, отправил в горы отряд из двенадцати легковооруженных разведчиков и следопытов с приказом вынести меч командующего и штандарт "Стражей севера".

Отряду следопытов придется порываться через замкнувшее кольцо окружения передовые отряды Орды нордов. А потом долго петлять по горам, с преследующими по пятам Орками. Все разведчики погибнут в горах.

Но двадцать два года спустя тринадцатый скаут повесит себе на пояс Черный меч командующего и вернет штандарт "Стражей Севера" в Храм Войны. А еще год спустя, Яри — Холодная кровь вернет Стылый Берег под власть короны.

Первое, что помнил мальчишка, привязанный за спиной кряжистого и бородатого, как гном, скаута, были трупы, беспорядочно сваленные под стеной амбара. И огромные стаи ворон, облепившие по-зимнему голые ветви деревьев.

Птиц было так много, что казалось деревья покрылись черной листвой.

И запах, тошнотворно сладковатый запах, начинающей разлагаться плоти.

Яри мотнул головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания.

Местность вокруг изменилась. Хвойные подлесок сменили припорошенные свежим снегом высокогорные луга. Под копытами Стрекозы захрустел ледок замерзших луж. В морозном воздухе изредка пролетали колючие снежинки.

Выбрав место, откуда просматривается дорога на перевал, Яри остановил Стрекозу, достал из чехла подзорную трубу и долго осматривал местность, цепляясь натренированным взглядом за каждую мелочь.

Дующий на верхотуре ветер сдувал снег с горных вершин, снося его в седловину и без того плотно укутанную снежным одеялом.

— Все, до весны мы в полной изоляции, — сообщил он кобыле.

Кобыла, как всегда, философски мотнула головой.

Но закрытые перевалы интересовали Яри постольку поскольку. Главное, в чем он хотел убедиться, что чрез заснеженные горы в долину проскочил только он один.

Преследовавшая его банда Яри не слишком беспокоила.

А вот одна-две профессионально неприятных личности, пущенных по его следу. Это уже серьёзно.

Хоть ты тресни, ну ни как не верилось, что такую беспокойную личность, как Яри, оставят без пригляда.

Но пока никаких следов чужого присутствия Яри не обнаружил. Что не лишено логики, соглядатаев можно оставить и по ту сторону горной гряды.

Сложив подзорную трубу, Яри слегка прижал пятки к бокам Стрекозы. Умная кобыла послушно зашагала вверх по дороге, змеюкой вьющейся по припорошённому свежим снежком склону. Стоило проверить еще одно не просматривающееся с данной позиции укромное местечко, в полутора лигах дальше по дороге.

Полторы лиги вперед, это, как бы, не четверть лиги вверх (около 1 км). Причем последнюю треть пути пришлось шагать пешком, ведя Стрекозу под уздцы.

Но оно того стило.

Чутье в очередной раз не подвело Яри. В том месте, где тропа выходила на небольшое плато, в скальной стене ютилась уютная пещерка. По дороге в долину Яри останавливался в этом месте на пару часов, давая отдых измученным лошадям.

Тогда он обнаружил в пещере обложенное валунами старое кострище и сваленную в углу большую кучу полусгнившего хвороста. Местечко явно пользовалось популярностью у пастухов и путешественников.

Сейчас в пещере лежало три заледеневших тела. У дальней стены лежал всадник, получивший от Яри стрелу в бедро. Обломок стрелы и сейчас торчит из бедра.

Но умер бедолага не от этого. А от того, что его с остервенением лупили чем-то тяжелым и острым по голове. Яри ставил на топор. Точнее топоры, меч оставляет другие раны.

Остальные трупы принадлежали "пехотинцам". Одному кто-то хирургически точно воткнул меч или кинжал в сердце. Другому вскрыли горло от уха до уха.

"Похоже, страсти тут кипели не шуточные", — подумал Яри.

И словно в подтверждение своих мыслей, наткнулся на еще один труп, припорошенный снегом возле входа в пещеру.

Стрекоза забеспокоилась, втягивая носом морозный воздух. Причем забеспокоилась не на шутку.

Зная суровый нрав боевой кобылы, Яри целиком доверял Стрекозе в вопросе чутья на неприятности.

Четыре трупа ее напугать не могли. А вот кто-то из преследователей вполне мог притаиться в дальней части пещеры. Особенно если этот кто-то раненый и брошен тут подельниками.

Потянув из ножен широкий пехотный меч, Яри нырнул вглубь пещеры.

Но нет — небольшая пещера была пуста, и живых в ней не нашлось. Впрочем, не нашлось и мертвых.

Зато нашёлся изрядный клок косматой, жесткой шерсти.

Яри знал только одного зверя, которому могла принадлежать такая шерсть. Это медведь.

И судя по длине шерсти, здесь побывал очень крупный экземпляр.

Яри бросился к входу в пещеру, упал на колени, тщательно осматривая снег.

Есть след!

И вот еще.

И еще.

Пусть следы не четкие, припорошенные свежей поземкой, но размер!

Размер внушал страх даже в таком виде.

Дорогу на перевал сторожил пещерный медведь.

Очень похоже на то, что косолапый затащит заледеневшие трупы в пещеру. И, с чувством выполненного долга, отобьется спать до весны.

А когда весенняя оттепель протрубит подъем, изголодавшийся за зиму мишка, не отходя от лежки, подкрепит силы тремя центнерами сладковатого мяса.

По опыту жизни в Зубах Дракона Яри знал, что подобные фокусы очень любят проделывать пещерные медведицы, у которых зимой рождается потомство.

Соответственно полноценно охотиться по весне они не могут, и делают возле берлог подобные запасы.

Трезво оценивая свои шансы, встречаться с пещерным медведем Яри категорически не хотел.

По весне, да с огнестрелом. Это можно. Даже нужно.

Но не сейчас, нет.

Яри принялся спешно обшаривать трупы.

Добра нашлось много, но не богато. Ржавая, гнутая кираса, годная только на металл.

Два кинжала, два ножа, метальный нож. Секира на длинной, но в данный момент сломанной, рукояти. Оружие было такого же дерьмового качества, как и кираса. И Яри взял его исключительно ради металла.

Судя по оружию, удача не слишком улыбалась бандитам.

Хотя чего еще можно ожидать в разорённой чередой войн стране?

А вот охотничий лук с полным колчаном стрел, и мешочком запасных наконечников пришелся весьма кстати. Не очень длинный, и от того разворотистый, не слишком тугой лук вполне подойдет Гайе.

Войлочные одеяла, шерстяные плащи, кожаные ремни, коротенькая накидка из отличного меха енота.

Заплечные мешки, и сумки с добром Яри навьючивал на пританцовывающую от волнения Стрекозу, не заглядывая, что именно в них находится. В замке разберемся.

А пока самое время делать ноги.

На самом краю плато — там, где пещера уже невидна, а дорога начинает круто спускаться вниз, Яри застал утробный медвежий рык, эхом прокатившийся по горам.

Свесив морду вниз с каменного карниза, на Яри смотрел огромный черный медведь.

"Слишком далеко, да еще и вверх", — подумал Яри, прикидывая дистанцию для стрельбы из лука.

— Пошли Стрекоза, — Яри потянул кобылу за уздцы.

Боевая кобыла дурой не была и прекрасно понимала, что захоти косолапый добраться до неё любимой, сперва ему придется спуститься со скального карниза, а потом долго косолапить через разделяющее их небольшое, но глубокое ущелье. А это крюк в полторы лиги. Да еще по пересеченной местности.

За это время Стрекоза успеет добежать до замка.

Так что изрядно тертую жизнью кобылу мишка не пугал.

Вот только в отличие от Яри, Стрекозе было невдомек, что медведь на скальном выступе был черным, а найденная в пещере шерсть бурой.

Что же, охота обещала быть интересной.

Несмотря на припорошивший корни и выбоины мокрый, липкий снег, предельно уставший Яри, добрался до замка сильно затемно. Зато без приключений. Если не считать за приключение зарядивший на закате мокрый снег и подстреленного молодого горного козла с длинными тонкими рогами.

Молодому козлу, с ленцой щипающему побеги на крутом горном склоне, казалось, что он в полной безопасности. Яри так же с ленцой выбрал худшую из своих стрел и без труда снял беспечную животину.

Тушка козла несколько раз перевернулась в полете, цепляясь за неровности склона и плюхнулась на дорогу в двадцати шагах перед Яри. Сделав свое дело "худшая из стрел" ожидаемо сломалась.

"Ну, да ничего", — подумал Яри, навьючивая добычу на лошадь, — "Наконечник цел, а новое древко для стрелы штука не хитрая".

Еще на подходе к замку Яри услышал, как в темноте гостеприимно скрипнули петли замковых ворот. В просвете между створками зажегся тусклый светлячок масляной лампы. Осветив худое личико и закутанную в одеяло фигурку с заряженным самострелом в руках. Из-за девушки на припозднившихся путешественников недобро смотрел хромой варг.

Утром Гайа его ненавидела, презирала, и мысленно казнила самыми изощренными способами. Хотя узнай об этом Яри, он бы в своей едкой манере заметил, что фантазия у нее скудновата.

Отлично выспавшись в нагретой Яри постели, она уже просто его ненавидела. А "изощренные" казни, сменились на не менее изощренные пытки. Хотя и тут, Яри бы лишь сокрушённо покачал головой.

Толстенная книга, в переплете теснённой кожи, с многочисленными пометками на полях захватила ее до полудня. В детстве, изрядно повидавшие мир, отец и мать много рассказывали ей о местах и странах, где побывали.

Мама про то, где и какие растут травы, какие носят наряды, ткут лучшие ткани или делают украшения из янтаря, жемчуга или плетения тонкой серебряной нитью.

Отец про то, где воевал, где и какие водятся звери, где лучшее вино и где лучшее пиво.

Когда под ложечкой засосало от голода, а мочевой пузырь был готов разорваться, Гайа таки заставила себя отложить книгу.

Она все еще на него обижалась, но определённо он уже заслужил право на жизнь. Пожалуй, его даже не стоило пытать, а всего лишь слегка поколотить. Палкой.

Куда делся Яри, большой загадкой не было. Следы кованых копыт красноречиво вели от замка в сторону перевала.

Увидев, что вместе с Яри пропали его доспехи и оружие, она не на шутку испугалась, что он уехал совсем и не вернется.

Поймав себя на том, что от одной мысли о подобном на нее накатывает неконтролируемый ужас, Гайа заочно простила Яри его прошлые и будущие прегрешения. Лишь бы опять не оставаться одной.

Но обнаружив коня и жеребца, бродящих между домами на островке, Гайа слегка успокоилась. Да и остальные вещи остались в замке.

Успокоившись, Гайа принялась хлопотать по женским делам, коих в пришедшем в запустение замке было выше крыши донжона.

Стемнело. С неба падали крупные хлопья первого снега.

Дорожный плащ Яри взял с собой, поэтому умаявшаяся за день девушка накинула на плечи плотное шерстяное одеяло. Прихватила с собой горячего травяного отвара, щедро разбавленного вином, и в компании заряженного самострела обустроилась на верхнем ярусе привратной башни. Внизу, в арке ворот, свернулся клубком варг. Зато составить компанию Гайе пришла старая кошка и выводок подросших и жадных до игр котят.

Яри все не ехал.

Как и положено первым путников почуял варг. И лишь десять минут спустя Гайа различила чваканье копыт по раскисшей от мокрого снега тропе.

Забыв про утренние обиды, девушка припустила открывать ворота.

— Ты где был?! — в голосе Гайи одновременно звучали горечь обиды и радость облегчения.

— Надо было кое что прояснить, — отмахнулся уставший Яри. — Помоги разгрузить Стрекозу.

— И как — прояснил? Кстати, откуда это добро, ты опять кого-то убил? — спросила Гайа, опуская самострел.

При этом, сама того не заметив, девушка подошла почти в плотную к Яри. Он даже уловил идущий от нее легкий запах вина.

— Это тебе, — ушел от вопроса Яри, протянув девушке найденный лук и колчан со стрелами.

Маневр удался. Муркнув, как сытая кошка, Гайа тут же облапала новую игрушку.

По правде говоря, Яри хотелось стянуть с себя доспехи, выпить кружку подогретого вина со специями, и завалится спать до утра. Но прежде чем добраться до койки, предстояло выгрузить хабар, развесить снятый доспех, обиходить уставшую Стрекозу, свежевать добытого козла. Порезать и засолить мясо. Потом наспех смыть с себя кровь парой ведер чуть теплой воды. И только после всего этого Яри забрался в походную постель, расселенную в господской спальне.

Поскольку вино он начал употреблять в процессе разделки козлиной туши, то заснул, едва ли не быстрее, чем натянул на себя одеяло. И ему было плевать на Гайю и холод нетопленной спальни.

Не то чтобы Гайе было тоже наплевать на холод. Ее занимала проблема иного свойства. Плащ Яри промок насквозь и не годился в качестве накидки на ночь. Под одеялом едва слышно сопел во сне Яри. Выбор невелик. Либо лезть под одеяло к Яри. Либо ночевать у растопленного камина или у очага на кухне.

Девушка долго не могла решиться.

С одной стороны в кровати было тепло и уютно.

С другой стороны, слишком свежи были воспоминания о прошлом вечере. И повторения того, что было, ей ни хотелось.

Она даже принесла толстых поленьев и раздула угли в камине. Когда язычки пламени просунулись между крупными поленьями, Гайа наконец решилась. Не снимая рубахи и подштанников, стараясь не разбудить Яри, тихонечко как мышка заползла под одеяло.

Хотя походное одеяло Яри было рассчитано на то, чтобы в него мог закутаться один человек, вдвоем под ним особо не разляжешься, но если плотненько притереться друг к дружке, то одеяла вполне хватало чтобы согреть обоих.

Хотя тугодумие это точно не про него. Спросонья Яри не мог понять, что сопит у него подмышкой? И что щекочет ему щеку? А главное — почему ему жарко с одного бока и зябко с другого?

Хорошо хоть в спальне было натоплено, в камине еще дотлевали угли. Хотя он не помнил, чтобы перед сном разводил огонь.

За окном кромешная темень, и если бы не мёрзнущий бок спать бы еще и спать.

Пригревшаяся девушка сложила голову ему на плечо и, ворочаясь во сне, стянула на себя все одеяло.

Яри сдул щекочущую прядь волос. Раз уж Яри проснулся, пришлось вставать подкидывать в камин дров.

Когда он снова залез в постель, девушка напряглась.

— Не спишь?

— Нет.

Яри встряхнул и расправил одеяло.

— Давай-ка подруга, клади голову мне на плечо. Придвинься ближе, сегодня я не кусаюсь. Вот так, умница. Теперь спи.

Сквозь сон он чувствовал — напряженная, как натянутая струна, девушка еще долго не могла расслабиться. И его это забавляло.

Глава 4

Двенадцать недель тишины.

Второй раз он проснулся уже утром. За окном давно рассвело. Сладко сопящая у него на плече, Гайа во сне закинула ногу на его бедро.

"А жизнь-то налаживается", — решил Яри.

Словно прочитав его мысли, девушка встрепенулась просыпаясь. И тут же, словно испугавшись своей фривольности, резко отстранилась от него.

— С добрым утром красавица. Как спалось? Кошмары не снились? — не удержался от подколки Яри.

— Если честно, то спалось отлично, — после некоторой паузы ответила Гайа.

— Тогда подъем.

— Если честно, я бы еще немного понежилась, — сказала Гайа, осторожно придвигаясь к Яри и укладывая голову ему на плечо. — Ты конечно, мужлан и мерзавец. Но сейчас мне хорошо, и хочется хоть немного продлить этот момент.

Яри не возражал. Расправил одеяло и плотнее прижал к себе девушку.

— Яри.

— Хм?

— Откуда у тебя этот шрам? — с игривыми нотками в голосе спросила девушка, проводя кончиками пальцев вдоль длинного шрама на его плече.

— Этот? Лет десять назад, у меня тогда еще не было хорошего доспеха, в дозоре столкнулись с конным разъездом иррегуляров Торговой лиги. Их атаман достал меня кончиком клинка.

— Больно было?

— Я тогда особо об этом не думал. Драться нужно было. В бою же все быстро. Нас шесть, их девять. У нас луки у них кони. И нужно сбить их с коней, прежде чем они до нас доскачут.

— Минимум один доскакал?

— Я его специально подпустил вплотную. Нам язык нужен был.

— Кто?

— Язык — пленник для допросов.

— А этот шрам откуда?

— Это мне пырнули пикой в битве на побережье Конской головы. Залив такой есть, похож на конскую голову. Сперва чуть кровью не истек, а потом меня чуть не затоптали. Хорошо хоть уже вечер был. Как стемнело, уполз в кусты. А оттуда на коряге из плавника доплыл до островка с четверти лиги от берега и отлёживался там пять дней, пока армия Объединенных провинций не снялась с лагеря. Хорошо хоть соленая вода промыла раны, и не началось воспаление.

— А этот? — Гайа коснулась пальчиками шрама на боку.

— Это стрелой, даже не помню где. Вроде в набеге на южный берег внутреннего моря.

— А этот?

— Этот оставила мне на память одна вредная орка.

— Рассказывай, — мягко, почти ласково, но требовательно попросила Гайа.

— Это длинная история.

— А я никуда не тороплюсь. Мне тепло и уютно с тобой. Для полного счастья не хватает только занимательной истории.

— Кнута по заднице тебе не хватает, — беззлобно буркнул Яри.

— Рассказывай, — промурлыкала Гайа.

— Я никудышный рассказчик, — попытался увильнуть Яри.

— Р а с с к а з ы в а й.

— Я тогда еще совсем мальцом был. И при этом немного в бегах, да. Пришлось за еду и два медяка в день подрядиться разведчиком в охрану торгового каравана. Кормили, кстати, неплохо.

Нам не повезло попасть под набег Орды. Ватага, подрядившаяся охранять караван, дала деру, едва увидев орков. К слову сказать, это помогло им мало.

У телег остались только личные охранники купцов, пара высокородных с боевыми холопами и я.

Дальше как обычно повозки в круг и пошла потеха. Потеряв больше половины людей, первый приступ мы отбили. А на второй уже не осталось сил, нас просто задавили числом.

Я получил древком копья по затылку и очнулся уже среди связанных пленников. Караван был большой, и орки взяли почти сотню пленных. Н-да, — Яри перевёл дух.

— И что потом?

— Потом. Х-м. Потом женщин и девочек насиловали до смерти, некоторых еще и после этого. Мужчин, мальчиков и двух "воительниц" отвели биться в круг испытаний.

— В круг испытаний?

— Это что-то вроде арены. Где пленники бьются насмерть с бойцами орков. Так сказать, поддерживают себя в тонусе.

Сперва в круг выставляют худших бойцов. Если пленнику удается трижды выйти победителем из поединка с аутсайдерами, его выставляют против воинов.

Дело это почетное и зело угодное духам. Так что, тут уже орки кидают меж собой жребий, кому биться.

Выживший в трех таких боях, бьётся с вождями.

Теоретически, если пленник и тут побеждает три раза, его отпускают и устраивают на него облавную охоту.

Это настолько редкое и знаковое событие, что между кланами объявляется перемирие и на охоту прибывают лучшие воины соседних кланов.

Добыть голову победившего в пяти поединках великая честь для орков.

— Судя по тому, что ты сейчас греешь мой бок, а не гнеешь в пустошах Орды, ты поучаствовал в подобной охоте?

— Было дело.

— Но ты же говоришь, что был совсем мальчишкой?

— Угу. Всех подростков выпусти на арену против их сверстников орков. Как водится, сперва выпускают худших, поэтому в первом бою выжил я и пленная орка -дочь Куммана Косматого.

Забавный персонаж. Орки они вообще помешаны на суровости образа жизни. И соответственно смерти, как ее высшего финала. Куманн был удачливым вождем, но удача от него отвернулась. Что конкретно он накосорезил, я не в курсе. Однако накосорезил настолько сильно, что совет вождей приговорил вырезать под корень весь его род.

Чтобы спасти родичей, Кумман и его жена сами явились в круг испытаний.

Кумман вскрыл себе грудь и собственноручно вырвал свое сердце.

Бодрящее я тебе доложу зрелище.

Его жена оказалась хлипче. Её хватило только на то чтобы вскрыть себе живот.

Вырвать собственное сердце она не смогла. И честно говоря, особо и не пыталась.

Орки оказали ей честь и прервали ее мучения, удавив собственными кишками. Смотрится не так бодро как вырывать собственное сердце. Но тоже довольно забавно.

— Ик, — Гайа жалобно икнула. — Вырвать собственное сердце. Как такое вообще возможно?

— Боги создали орков воинами. У них от рождения предельно низкий болевой порог. А когда они впадают в ярость, по чувствительности они сродни деревьям. Я не раз видел, как они продолжали биться с выпущенными кишками. Кровища хлещет, за ним по земле волочится кишки, а он еще минут пять прет напролом.

Отсюда же проистекает их слава как неутомимых ебарей. Половой акт для них сродни впадению в боевой раж. В процессе полового акта чувствительность орков резко понижается, соответственно требуется большее время для достижения семяизвержения. Причем это в той же степени свойственно и их женщинам, поэтому они так сексуально ненасытны.

— Хм, пословицы и анекдоты про орков я конечно знаю. Но о причине подобной репутации как-то не задумывалась. Хотя, если ты говоришь, понижение чувствительности продлевает ...... Н-да, некоторые рецепты моей мамы заиграли новыми красками, — задумчиво сказала Гайа. — А что было дальше?

— Остальных родичей отпустили. Но дочурка Куммана предъявила, что она не хуже папки с мамкой и потребовала выпустить ее в круг испытаний. Ибо честь обязывает и все такое.

Вожди натурально офигели от подобной наглости, и поставили орку биться вместе с людьми. Что по их понятиям сильнейшее оскорбление. По сравнению с этим, посадить на не струганый кол за дерзость считалось бы верхом гуманизма.

В общем, после первого боя с арены ушел только я и она. После этого семь раз ставили только в паре.

А последний раз решили заставить биться друг против друга.

— Ты убил ее? — с нотками жалости и ревности в голосе спросила Гайа.

— Нет, я сбежал. А ее взял в жены Рунг-Серая Шкура. Слышала про такого?

— Не-а.

— Рунг из тех личностей, которые пишут Истрию.

— Тоже известный боец?

— Нет. Рунг — шаман. И вождь. Такие не бьются сами, а отправляют на смерть других. Называя это приемлемыми потерями.

Орде, да и не только ей. Всем повезло, что Рунг родился именно в это время.

Логика Орков проста, как мычание, и так же лаконична — "Всех убить и все отнять". Подобный контингент сложно удержать в узде.

Рунг смог, не дал втянуть Орду в войну ни на чьей стороне.

Наемники-орки, понятное дело, воевали за всех, кто платит. Но после того, как Рунг возглавил орков, Орда, в целом, на Войну пока не явилась.

Лишний пар из "котла" Орда стравливала, отпуская желающих податься в наемники. Что осталось в "котле" взаимно аннигилировалось во внутренних разборках Орды.

— Странно. Я хорошо помню, когда я еще жила у Внутреннего Моря, по всей Империи был обвялен праздник в честь победы при Гезе.

— Угу. Я учувствовал в той компании. Именно после поражения Орды при Гезе Рунга и выбрали верховным вождем Орды.

— Яри.

— Что?

— Так все-таки, откуда этот шрам?

— Я же говорю. Финрик оставила на память. Что бы я ее никогда не забывал. Хотя ее итак хрен забудешь.

— Она стоила того, чтобы ее не забывать? — поинтересовалась Гайа.

— Безусловно. Другую бы Рунг не взял в жены.

Гайа хотела спросить о чем-то еще, но Яри прервал ее поползновения в зародыше. Скинув одеяло, он скомандовал, — Подъем! — подкрепив команду шлепком по филейной части девушки. — Я-ф-ф, костлявая какая, — констатировал Яри. Притворно дуя на якобы отбитую ладонь.

В мире, где каждый второй норовит проткнуть тебя острой железякой, огреть дубиной или иным способом добраться до твоих потрохов, хочешь-не хочешь, а приходится поддерживать себя в отличной физической форме. Не панацея, однако, шансы выжить повышает радикально.

Воспитанный в гарнизоне, Яри считал, что солдат может прибывать только в двух состояниях:

— солдат воюет.

— солдат занимается боевой подготовкой, готовясь к войне.

Если появляется третий вариант, то в службе поставлено что-то неправильно.

Поскольку войны в ближайшей перспективе не ожидалось, распорядок дня пошел по второму варианту.

Между домом лорда, крепостной стеной и донжоном имелась порядком заросшая сорняками, вытянутая вдоль стены тренировочная площадка. Сорок шагов в длину, двенадцать-пятнадцать в ширину, с вкопанными вдоль стены почерневшими от времени и непогоды дубовыми столбами, выполняющими функцию тренировочных манекенов.

Не весь что, но Яри вполне устраивало.

При обыске донжона нашлись деревянные тренировочные мечи, дополнительно оструганные Яри при подгонке под нужный ему баланс.

Яри предпочитал тренироваться до завтрака, отводя на тренировку от получаса до часа.

В детстве и молодости он начинал тренироваться до завтрака, а заканчивал после ужина. С перерывами на пожрать, помочь на кухне, в конюшне, на кузне или других местах, где требуются бесплатные рабочие руки. Зато вырос таким, что с ним предпочитают не связываться даже отмороженные на всю голову орки, отводят взгляд буйные отпрыски благородных семейств, а лихие люди давно не переходят ему дорогу.

В зрелом возрасте, Яри тренировался исключительно когда есть свободное время, а его было чертовски мало.

Перед боем хороший солдат всегда размят и разогрет. Промаршировал в доспехах от лагеря до отведенной позиции, не то, что размяться, устать успеешь. Дважды.

Когда случается внезапная стычка или засада, жалеть себя некогда, а деваться некуда. Бьёшься на пределе возможностей, на разрыв мышц и связок, а уже потом считаешь тех, кто выжил. И только потом собственные раны и травмы.

Когда подобной необходимости нет, Яри разогревался обстоятельно, неспеша наращивая нагрузки и взвинчивая темп. Тщательно разминая мышцы и подготавливая к нагрузке связки.

Отжимания, наклоны, махи, приседания, растяжки, скручивания и прочая гимнастика.

Многие теоретики паркетного фехтования ошибочно полагают, что для бойца главное это сила рук, в особенности кисти.

Яри никогда не спорил на эту тему, не менее половины времени отводя на упражнение для ног. Резонно полагая, что теоретикам не нужно иметь тренированных ног, чтобы убегать или догонять.

Да что там убегать — догонять. На марше легионеру Империи полагалось проходить десять лиг в день. Каждый день. А ускоренный марш мог затянуться на двадцать миль.

Критерием готовности к работе с клинками для Яри служил пот, капающий с носа. Как упала первая капля — все, готов. Обычно у него на этот этап уходило минут пятнадцать-двадцать.

После разогрева шла разминка с клинками.

Никаких эффектных восьмёрок, когда клинок превращается в смазанный веер. Эффектно отнюдь не значит эффективно.

Меч в руку и:

— сто махов правой рукой,

— сто махов левой рукой,

— сто махов двуручным хватом.

Намахавшись, Яри переходил к работе у столба — манекена:

— сто ударов в правую височную область;

— сто ударов в левую;

— сто прямых ударов двуручным хватом;

— сотня уколов в лицо и шею.

Далее серия повторялась на уровне груди, а потом ног. Менялся хват, направление удара и дистанция до цели. К удару добавлялся выпад.

И только потом шел, похожий на танец, коротенький бой с тенью.

Завершала тренировку пробежка, желательно с плаваньем. Или, за неимением места, прыжки на скакалке.

Если была возможность, то немного передохнув, Яри работал с копьем, он вообще любил копья, особенно короткие, щитом, метательными ножами, боевым хлыстом или что там еще найдется в богатом арсенале членовредителей.

За ночь распогодилось. Яркое, почти весеннее солнце, основательно пригрело, растопив остатки выпавшего вчера снежного покрывала. Старая кошка блаженно растянулась, грея старые косточки на нагретых камнях.

Между стенами замка металось барабанное эхо ударов деревянных мечей о тренировочный столб. Любопытный Зубастик прихромал и улегся у стены, с интересом наблюдая как раздетый по пояс Яри выбивает дурь из вкопанного у стены деревянного чурбана.

— Неплохо. Но столб не дает сдачи, — сообщил ехидный голосок за спиной тяжело дышащего Яри.

Яри прервался. Подавив зародыше желание взять и (ну вы поняли) острослова, видимо не подозревающего, что среди каждой партии рекрутов всегда находился умник знающий эту шутку. Встряхнул руками, разгоняя усталость. Слегка отдышавшись, ответил. — Хочешь на его место?

Вместо ответа девушка выбрала себе пару тренировочных мечей и встала в стойку.

— О как.

Вместо ответа Гайа атаковала.

К удивлению Яри девушки хватило на пять минут бестолкового, но довольно интенсивного махания палками. С некоторой натяжкой это можно было даже назвать тренировочным спаррингом. Гайа атаковала довольно разнообразно, работая исключительно перетекающими одна в другую комбинациями и финтами.

В ней чувствовалась школа и поставленная техника боя, характерная для южных прибрежных районов юга империи, с упором на одновременные атаки двумя клинками сразу.

Но бойца уровня Яри подобное "мастерство" лишь забавляло. Он монотонно — как отлаженный механизм, уклонялся и отмахивался от наседавшей на него фурии.

Девушку подобное пренебрежение злило. Она была азартна. Ей казалось, что еще чуть-чуть, и она пробьет защиту Яри.

Яри ловко поднырнул под размашистый удар и, оказавшись сзади от Гайи, легонько шлёпнул ее по ягодицам.

На взгляд Яри выбранные Гайей деревяшки совсем не подходили ей по балансу. И работала она хоть и разнообразно, но слишком академично.

— Зачем ты пытаешься сблизиться и вкладываешь в удар весь корпус? Разве на мне есть доспех, чтобы его прорубать? Используй длину своих рук, — Яри опять поднырнул под удар, и зайдя сзади повторно шлепнул девушку по заду. — Не наваливайся на меня, у тебя не тот вес. Работай ногами. Они у тебя длиннее моих. Тебе нужно работать в глубоких выпадах.

Порядком запыхавшаяся девушка на чистом упрямстве вложила остаток сил в последнюю атаку.

Хых!

Выбитый из руки девушки деревянный меч ударился о стену.

Ха!

Вторая деревяшка покатилась по мощению двора.

Отбросив свои мечи, Яри прижал пискнувшую девушку к крепостной стене и взасос впился в ее губы.

Не похоти ради, а чисто из вредности.

Разгорячённая девушка пыталась заехать наглецу коленом промеж ног. Но предусмотрительный наглец наступил ей на обе ноги.

Вставая на три лапы, зарычал Зубастик.

— М-м-м-м-м..

— Тьфу-у-у..

— А ты неплохо дерёшься. Для девчонки так слишком хорошо.

— Я же говорила, мой отец был учителем. Учителем фехтования.

— Хм, о как. Неожиданно.

Яри отпустил девушку, собрал разбросанные по камням учебные мечи, и как ни в чем не бывало, потрепал за ушами прихрамавшего на разборки Зубастика.

— Ах ты мой защитник, — обхватила за холку варга Гайа.

Весь такой из себя героический варг прибывал в полном недоумении. То хозяйка дерется на палках. То обиженно пищит, прижатая к стенке. И тут же, как ни в чем не бывало, радостно обнимает его — Зубастика за шею.

Во взгляде варга читалось, — Девушка вас спасать? Или таки в этот раз обойдемся без очередной посадки в сырую яму.

— Знаешь, я хорошо помню отца. Он был знатным рубакой, прошедшим через множество войн. В нашем городишке у него не было достойных противников. Но против тебя у него не было бы шансов.

— Не было, — абсолютно равнодушно ответил Яри. — Я сейчас смою пот и приду завтракать.

— Я с тобой.

— Вода холодная.

Гайа лишь презрительно фыркнула.

Яркое солнце ослепительно бликовало, преломляясь в хрустале вод. Искорками сверкали бока мелких рыбешек. В глубине медленно колыхались длинные ленты водорослей.

Вода манила. Но...

Он была не холодная, она была ледяная.

Тысячи иголок впились кожу, дыхание перехватило.

Яри хватило на полминуты. А Гайе только с визгом зайти по колено и обтереть руки и лицо ледяной водой.

С точки зрения Яри девушка пришла сюда не совершить омовение, а сверкать своим голым костлявым задом. Но он был не против, оставив свое мнение при себе.

— Вылезай, а то мне кажется, что я слышу мелодичный звон твоих причиндалов, — Яри и так был не против закончить с купанием, но девушка не унималась. — Ой, какой он у тебя маленький. И разглядеть-то сложно. И как таким сморчком можно было сделать мне так больно?

Выходящий из воды, Яри обрызгал девушку водой.

Гайа с визгом выскочила на берег. Так же из вредности, забрала его одежду и показав Яри язык, умчалась на кухню.

Глядя ей в след Яри, беззлобно ухмыльнулся и покачал головой. Вредная девушка нравилась ему все больше и больше.

После физических упражнений и купания в ледяной воде горячая, сочная оленина поедалась с особым аппетитом. В кухне было тепло. Пахло печеной олениной, чесноком, мукой, травами и чуточку вином.

— Мой лорд, какие у Нас планы на сегодня? — жуя мясо, поинтересовалась Гайа.

— При подобной постановке вопроса. Планы могут быть исключительно у лорда. И никаких Нас там нет и в помине.

Девушка притворно надула губки, с которых готова была сорваться очередная колкость.

Яри забавлялся, наблюдая, как Гайа буквально проглотила очередную колкость, рвущуюся с языка. Пару секунд в симпатичной головке шел мыслительный процесс.

— Как нужно поставить вопрос, чтобы там появились Мы? — выдала девушка.

— Попробуй начать с того, что у меня есть имя. Коротенькое — из трех букв. Неужели его так сложно запомнить?

— Яри, какие у Нас планы?

— Нужно перевезти в замок барахло с фермы, где ты жила. Если верить твоим рассказам там много полезного.

— Угу, нужно. Но...

— Но тебе не в чем ехать, — перебил ее Яри.

Холщёвая рубаха и штаны мало подходили для долгих путешествий в зимних горах. Можно конечно накинуть на девушку плащ, но это полумера на крайний случай.

— Ну да, — потупилась девушка.

— Вот сегодня и займемся этой проблемой. А завтра поедем на твою ферму.

Проблему обмундирования Яри решил, пожертвовав Гайе замшевую, оточенную лисьими хвостами шапку, потерянную разбойницей. И свою новую наддоспешную накидку из овчины.

Изготовленная из мягкой овчины накидка состояла из передней и задней половин, подгоняющихся под размер боковой шнуровкой.

В одеваемую поверх доспеха накидку, можно было закатать хрупкую девушку, как мясо пельменя закатывают в тесто.

Пришлось несколько раз подгонять овчину по фигуре. И прокалывать новые дырки под шнуровку. Зато в итоге получилась практично и тепло.

— Отлично получилось, — оценил работу Яри, подтягивая боковую шнуровку.

— Балахонисто слишком. Давай еще чутка ушьем?

— А потом ты ряху наешь, или забеременеешь. И что тогда делать будем?

— Я забеременею, только когда сама этого захочу, — вспылила Гайа.

— Какие-то твои травки?

— Угу. Давай еще ушьем. Ну, пожалуйста.

— Ушивай, — махнул рукой Яри. — Потом раскроишь енотовую накидку. И пришьёшь так, чтобы прикрыть плечи и руку до локтя.

Закончив с одеждой, портные отобедали, и переквалифицировались в сапожников.

Первоначально Яри планировал сшить девушке мокасины из кожи подстреленного вчера оленя. Однако выделка шкуры дело не быстрое.

К счастью, необходимость в выделке шкуры отпала. В трофеях нашелся отрез выделанной кожи и моток кожаных тесёмок. А в седельных сумках Яри всегда хранился костяной клей, для ремонта собственных доспехов.

За работой незаметно подкрались сумерки. Гайа подбросила дров в очаг, зажгла светильник и свечи.

Просочившийся в коридор возле кухни, варг сопел во сне, сложив морду на лапы.

Пускать животину "погреться" в кухню Яри категорически отказался. И Зубастику пришлось довольствоваться тем, что дверь в кухню не прикрыли, и ему было видно происходящее внутри помещения.

— Ну как? — спросил Яри, облизывая исколотую шилом ладонь.

— Класс, — ответила Гайа, ловко вскочив на скамью, а с нее на стол. — Сидят как вторая кожа.

Похожие на сапоги, высокие, почти до колена мокасины плотно облегали стопы и икры девушки.

— Раз так, это не грех отметить, — устало сказал Яри. Но кроме усталости в его голосе явственно чувствовалось удовлетворение от проделанной работы.

Забулькало вино, переливаясь из кувшина в кружки.

— За твои обновки.

С грациозностью кошки Гайа спрыгнула на пол и, прислонившись спиной к столу, уселась на лавку вплотную к Яри.

— Спасибо.

— Да, в общем-то, не за что.

— Пойдем спать, — попросила Гайа.

— Хм, вроде как у нас остались недоделанные дела.

— Дела подождут. Есть "дело" важнее, — тон девушки не оставлял сомнений в том какие именно "дела" она собиралась делать.

— С чего бы такие перемены в твоем настроении, — усомнился Яри, педантично складывая в сумки портняжный инструмент.

— Я так больше не могу. Не могу ждать, когда ты сделаешь это снова. Ты говорил больно только первый раз. Служанки в замке половину дня трепались исключительно о мужиках. Кто? Как? И с кем? Я знаю, им это нравилось. Очень. И я хочу точно знать, так ли будет у меня. А не дрожать и потеть при одной мысли, что ты снова захочешь меня, — выпалила раскрасневшаяся девушка.

— Ожидание пытки, страшнее самой пытки, — съязвил Яри.

— Да ну тебя, — надулась Гайа.

— Да я не против. Я очень даже За. Но сперва пошли в купальню. Я предпочитаю чистых женщин.

По началу Гайа зажалась, ожидая боли. Но в этот раз Яри не торопился, сдерживая похоть, ласкал девушку. Постепенно она расслабилось и дело пошло на лад. Да так пошло, что после третьего раза Яри начал подумывать, как бы сбежать от столь темпераментной особы на очередную войну.

"Эге-гей вам толковые командиры не нужны?"

Утром яри проснулся от нежного, но требовательного поглаживания по самому ценному органу своего организма.

"Эге-гей, может хоть толковый солдат кому-то нужен?" — подумал Яри.

Однако самый ценный орган, твердо стоял...

На том, что очередная войнушка никуда не убежит, а лично он — орган, самый ценный, согласен пробуждаться каждое утро исключительно таким способом.

Утром в поведении Гайи произошли радикальные изменения. Она и раньше не была лентяйкой. А тут и вовсе летала по замку, успев за утро сделать то, на что раньше ушел бы день.

На ферму, где обитала Гайа, караван из трех лошадей выехал ближе к полудню. Погода второй день радовала теплом и солнцем, согнав остатки снега с предгорий. Под копытами лошадей чавкал пропитанный влагой мох. В лесу пахло прелой листвой, хвоей и горьковатыми горными травами.

Гайа на жеребце ехала первой, показывая дорогу. Хотя блудить было особо негде, Яри не возражал, следуя за ней верхом на Стрекозе и ведя на поводу послушного мерина. К тому же, жеребец он на то и жеребец, что бы идти первым.

Отъевшаяся, отдохнувшая скотина окрепла на столько, что начала строить инфантильного мерина и заигрывать с кобылой.

А раз готов шляться по бабам, к службе точно годен.

— Надо бы придумать кличку жеребцу, — сказал Яри, пригибаясь под неудачно растущей над тропой веткой.

— Будет — Стрекозел.

— Хм...

— Ну, если у тебя Стрекоза. То у меня будет Стрекозел.

— Стрекозел, так Стрекозел. Ему подходит, кстати, — согласился Яри.

А вот с чем он не согласился, так это с постановкой вопроса относительно хозяина коняги.

Хозяином всего вокруг был он. В том числе Стркозла и едущий на нем девушки.

Но пока поведение Гайи его устраивало, он держал подобные мысли при себе. Резонно полагая, что нечего мешать тому, что пока и так неплохо складывается.

— У тебя было много женщин? — неожиданно спросила Гайа.

— Ну, это не то, чем мужчины хвастаются перед женщинами.

— А перед кем они этим хвастаются? — с искренней наивностью переспросила девушка.

— Перед другими мужчинами, — объяснил очевидное Яри.

— А всё-таки?

— Они были, скажем так.

Гайа развернула Стрекозла, подъехала к Яри и, заглянув ему в глаза, сказала, — Я пять лет не видела людей кроме тебя. Наверно у меня из-за этого есть странности. Но мне очень хочется знать, что там — в мире за горами.

— Да я как-то все больше при армии. А там нет благородных дам, — замялся Яри.

— А кто там есть.

— Походный бордель.

— И какие они, женщины из борделей?

— Они шумные, живущие только сегодняшним днем. Пахнущие потом, мочой и дымом костров.

— А женщины из высших сословий у тебя были?

— Были, — буркнул Яри.

— Какие они.

— Вероломные до беспощадности, расчётливые, корыстные. Они шуршат шелком дорогих нарядов, сверкают драгоценными камнями и источают приторные ароматы духов. Как и шлюхи походных борделей лезут в койку к любому, от кого может быть польза. Только цена их услуг не ломанная серебрушка, а драгоценные камни, информация и положение в обществе.

— Тебя послушать, так порядочных женщин в природе не существует.

— Существуют. Но не там, где ты спрашивала. Вот твоя мать была хорошей женщиной?

— Да, — не задумываясь, выпалила Гайа.

— Вот и бери пример с нее.

— А ты видел Императрицу? — разговорившаяся девушка, переключилась на новую тему.

— Видел.

— Близко?

— Как тебя.

— Ухты, — по-детски непосредственно восхитилась Гайа. — И какая она?

— Женщина, как женщина. Две руки. Две ноги. Задница. Сиськи. И скверный характер.

— Ну, ты, солдафон, — разочарованно прошипела Гайа. — Она красивая?

— Естественно. Это же Второе ЛИЦО Империи. Там некрасивых не бывает. В принципе.

— Она умная?

— Ирме, определенно. Глупая не смогла бы удержать Империю в кулаке после гибели Императора.

— Какая трагедия? Они любили друг друга?

От такого вопроса обычно невозмутимый Яри закашлялся. Стрекоза недоуменно остановилась, изогнула шею, пытаясь понять, что случилось с любимым хозяином.

— Я сказала что-то не то? — в свою очередь остановила Срекозла девушка.

— Ых-х-х-х. Н-да. Покойный Император любил исключительно мужские задницы. И был совсем не против подставить свою. Его пленили живым, хотя и смертельно раненым. А вместе с ним захватили половину свиты. Памятуя о любви Императора к твёрдым предметам в своей заднице, еще живого императора посадили на кол. А что бы ему было не скучно, на соседние колья усадили его свиту. Забавное я тебе доложу зрелище.

А Ирме при Императоре была лишь соблюдением ритуала брака. Как женщина она его не интересовала. Они даже жили в разных дворцах.

— А как же наследник?

— Ну, как то оно само, — развел руками Яри. — Представляешь, какая грызня шла между Старыми родами за право подсунуть ей любовника.

— И кто победил.

— Императрица.

— В смысле? — не поняла Гайа.

— В том смысле, что Старые роды Империи проиграли. Полагаю, сейчас Младшие Сыны резвятся, вырезая под корень остатки Старых Родов, и активно деля их земли.

— Младшие Сыны?

— У богатых лордов старший сын наследует майорат, а младшим покупают образование и офицерский патент у гордых, но бедных владетелей замка и пары деревушек. Поместье и деревушки наледует старший сын. А младшим достается конь и пара клинков. У крестьян и горожан принцип тот же — хозяйство старшему сыну, а остальным жратвы на неделю и пня под зад, чтоб дома не засиживались. Младшие дети — расходный материал любой войны.

Скалывать и умножать их не учат, а вот отнимать и делить, это на крепкую пятерку.

Кстати, твой отец был одним из них.

— Жалеешь, что ты не сними?

— Отнюдь. Полагаю, что довольно скоро жалеть будут их.

— Как это?

Яри не ответил, и Гайа опять вернулась к расспросам об императрице. — Из какого она рода?

— Ро.

— Ро!? — в этот раз своего жеребца остановила Гайа. — Моя бабка, по отцу, тоже была Ро.

— Вот как. Да ты полна сюрпризов, — задумчиво произнес Яри. — Я полагал, у тебя могут быть проблемы из-за меня. А получилось наоборот.

Никому!

Никогда!

Даже под пыткой!

Не говори того, что ты сейчас сказала мне.

Иначе боюсь, тебя не смогу защитить даже я.

— Но почему........., — начала, было, девушка, но наткнулась на колючий взгляд Яри. — Хорошо. Я поняла.

Оставшуюся дорогу ехали молча. Погруженный в свои мысли, Яри не реагировал на вопросы. Лишь перед фермой он сбросил оцепенение и спросил, — Ты можешь нарисовать свое генеалогическое древо?

— На шесть поколений и не очень точно, — ответила Гайа.

— Как приедем, первым делом садишься и рисуешь свою генеалогию.

Ферма, где обитала Гайа, встретила хлопаньем крыльев.

На ограду сложенную из дикого камня вспорхнул матерый петух.

— Привет, тебя как звать? — поздоровался с птицей Яри.

— Суп, — ответила за петуха Гайа.

Девушка толкнула прикрытые ворота, освобождая проезд во двор небольшой, но уютной усадьбы.

Яри спешился и, стараясь не наступить на мельтешащих под ногами заполошных пеструшек, с интересом осмотрелся по сторонам.

Оголодавшая птица восторженно приветствовала пропавшую хозяйку.

Приземистый дом с земляной крышей, длинный хлев и сарай напротив дома. Замыкая периметр двора, постройки соединяла каменная ограда. Со стороны озера в ограде имелась дверь, ведущая к крохотной пристани.

В сложенном в кучу рубленом хворосте вместо дров, в покосившейся двери, в высокой траве, вольготно разросшейся по углам, во всем чувствовалось — ферма обитаема, но ей не хватает крепкой мужской руки.

Пригнув голову, Яри проследовал в дом в след за девушкой.

Крестьянские дома и так не радуют глаз богатством декора. А в этом доме все было очень бедно, хотя и уютно. Связки душистых трав под стропилами, растянутые на стене кроличьи шкурки. Несколько старых корзин с луком, чесноком и каким-то корнеплодами. Грубо сколоченный стол, пара табуретом под стать столу. Лежак, накрытый протертым до дыр куском старого войлока. Назвать это кроватью было бы большим преувеличением.

"Очень чистенькая нищета", — подумал Яри, глядя как Гайа суетится по хозяйству.

Однако "нищеты" оказалось столько, что пришлось мастерить волокуши для всех трех коней. Да еще грузить мешки себе за спину.

Одних кур набралось четырнадцать штук. А еще корзины с орехами, сушеными грибами, корнеплодами, бабами, солью, сушеной рыбой и мясом. И прочим, прочим, прочим.

А уж лекарственный гербарий, всякие плошки, ступки, самодельные весы и прочий инструментарий травника паковался Гайей с особым тщанием.

— Отличные яблоки, — Яри поднял с травы опадыш.

— Фу, кислые и горькие, — ответила девушка.

— То, что надо. Завтра вернемся сюда с корзинами.

— Фу, ты будешь их есть?

— Я буду их пить.

— Это как?

— Настоящий солдат учится делать выпивку из любой растительной органики, еще до того, как его научат правильно держаться за меч. Мне доводилось пробовать вино из водорослей, водку из кобыльего молока и даже пойло из древесных опилок, — судя по лицу Яри, пойло из опилок было отвратительно.

В обратный путь они выступили за пару часов до заката. Мешок за плечами. Ведомый под уздцы конь, тянувший перегруженную волокушу. И шум бьющихся в клетке кур, мало способствовали разговору.

Так что обратный путь прошел в относительном молчании.

Яри ожидал, что Гайа компенсирует упущенное за ужином и перед сном. Но уставшая за день девушка клевала носом за ужином. В итоге, не доев, уронила голову на руки и заснула прямо за столом.

У привычного к длинным переходам, двужильного Яри на девушку имелись несколько иные планы. Глядя на по-детски сопящую во сне девушку, Яри решил, что планы могут потерпеть до утра.

В компании Зубастика, вопреки запретам просунувшего в кухню лохматую башку, доел ужин. Не торопясь, выхлебал кружку вина. И только после этого взял девушку на руки, и едва не запнувшись об Зубастика, понес соню в спальню.

Когда в спальне дошло до раздевания, Гайа проснулась и, сонным голосом поинтересовалась, — Ты хочешь?.........

— Спать я хочу, — мягко отрезал Яри.

— Спасибки, — доверчиво прильнув к нему, ответила девушка.

Прижав к себе спящую девушку, Яри заложил свободную руку за голову и уставился в потолок. Слушая, как шумит разыгравшийся под вечер ветер и бьется о камни стен мелкая волна. Причудливо разгоняя темноту, даря тепло и уют, потрескивали в камине дрова.

"Удивительное дело", — подумал Яри, — "Впервые в жизни я могу сказать, что у меня есть дом и я счастлив".

А потом поганенькое, — "Надолго ли?"

Глава 5.

Занимательная алхимия, прикладная динамика и краткий экскурс в сопротивления материалов.

Жизнь в замке Урсхэд постепенно обустроилась и приобрела некую колейность. Странная парочка его владельцев постепенно обжилась в замке и поделила обязанности по хозяйству.

Получилось ... странно.

Гайа забрала на себя готовку, уборку, возню с курами и Стрекозлом. Яри досталась забота об остальных лошадях, мелкий ремонт, заготовка дров, коих в замке требовалось немало, и прочие хозяйственные заботы, требующие физической силы и толики умений.

А вот с охотой и рыбалкой съединоличничать не получилось. В замкнутом мирке горной долины охота и рыбалка являлись не просто способами добычи пропитания, а одними из немногочисленных развлечений. Причем развлечением не только для людей. Застоявшиеся лошади и залечивший лапу варг радовались охоте не меньше людей.

С варгом не нужно подкрадываться и выслеживать добычу. Умная зверюга, зафиксировав позицию стрелков, исчезала, выслеживая дичь и загоняя ее прямо под стрелы номеров.

Собственно если бы не прожорливый варг, съедающий по полпуда за один присест, добытые горы мяса было бы просто некуда деть.

Лошади и варг постепенно привыкли к обществу друг друга. И обычно беспокойные копытные даже не протестовали, когда "песик" самовольно перебрался спать на конюшню.

Улучшение рациона дало о себе знать, Гайа слегка округлилась, прибавив в весе, превратилась из тощего подростка в стройную длинноногую девушку. С очень темпераментным характером. Которая совсем не против, а очень даже за. Во всех смыслах.

В том числе и по части охоты или тренировок. Истосковавшийся по обществу организм требовал разнообразия, в том числе и такого.

За столь короткое время натаскать ее на серьезный уровень — задача из области сказок. Но через месяц Гайа уже восстановила забытые навыки и перестала попадаться на простейшие уловки.

Выставь ее против среднестатистического легионера, Яри поставил бы на девушку.

Впрочем, Империя не считала целесообразным тратить средства на углубленное обучение своих солдат искусству фехтования. Умеют держать пику и резаться в плотном строю, а большего от них и не требуется.

Выше по склону, за деревьями, завыл варг. Гайа наложила стрелу на тетиву.

Зимние снегопады случались часто. Но укрывшее землю белое одеяло редко лежало больше одного двух дней. Однако если подняться чуть выше в горы, меж горных сосен постоянно лежал снег, плотный от частых оттепелей.

После вчерашнего снегопада следы зверей читались как письмо, написанное не слишком разборчивым почерком.

Варг опять подал голос. В этот раз намного ближе к девушке, укрывшейся за толстым стволом горной сосны.

За деревьями захрустел наст. Гайа напряглась.

Бах!

Разметав снег, обильно выпавший на покрытие хвоей ветки, подобно ядру, выпущенному из катапульты, на поляну выскочил крупный заяц. Очень крупный.

Тс-с-с!

Пропела выпушенная стрела.

Гайа уже видела, как стрела шьет тушку зайца навылет. Но ушастый непостижимым образом изменил траекторию движения и оперенная смерть лишь чиркнула по длинному уху.

Перепуганный заяц метнулся в сторону, где его ждал Яри. Дальше можно было не смотреть, Гайа и так знала, что будет. Яри стрелял из лука с непостижимой точностью. Порою девушке казалось, что он успевает у несущейся подобно другой стреле добычи, выцелить наиболее уязвимые места.

Свистнула стрела, и косой разбрызгивая кровь, кувыркнулся по снегу.

— Солидный экземпляр, — констатировал Яри, осматривая добычу.

— Приготовить как в прошлый раз — с салом и луком? — поинтересовалась Гайа.

Озябшая девушка, поправила отороченную лисьими хвостами шапку и энергично махала руками, разгоняя кровь.

— Угу, в прошлый раз отлично получилось, — как всегда невозмутимо буркнул Яри, склонившийся над тушкой зайца.

Тушка быстро лишилась головы и нижней части лап. Это законная часть добычи для наконец-то выбравшегося из леса Зубастика. По размеру больше, чем на закусь, голова и нижняя часть лап не тянули, ну да охотники сюда не есть пришли.

Умная зверюга не рвала жилы, загоняя добычу. Вместо этого, учуявший добычу, варг спугивал дичь на затаившихся охотников. Работало безотказно.

Едва заметно прихрамывая на больную конечность, на поляну вышел Зубастик. Первым делом варг потерся мордой об хозяйку, и лишь потом схрумкал кроличью голову и лапы. После чего еще слизал с наста свежую кровь.

— Еще загон сделаем? — спросила Гайа.

Сторонний наблюдатель решил бы, что азартная девушка хочет охотиться дальше. Однако, хорошо изучивший подругу, Яри знал — девушка храбриться, но на самом деле она устала, замерзла и хочет домой, где тепло и сухо. А до замка еще ехать и ехать. В этот раз они забрались в самую дальнюю часть долины.

— Хватит на сегодня. У нас и так мяса девать некуда, — успокоил ее Яри.

Лизавший снег варг бросил это занятие и недоуменно посмотрел на Яри. Уж он-то точно знал, куда деть мясо.

— Ты говорила, где-то здесь есть старая соляная выработка? — Яри достал из шмотника флягу с крепким вином. Изрядно отхлебнул сам, после чего протянул флягу Гайе.

— Это совсем рядом с местом, где мы оставили лошадей. А зачем тебе старая соляная шахта?

— Сама догадайся, — ушел от ответа Яри.

Шахта была что надо. Старая настолько, что на поверхности не осталось никаких следов горных работ.

Подходы к шахте присыпаны плотным слежавшимся снегом покрытым коркой наста. Весной, когда снег растает, оставленных людьми и лошадьми следов не разглядит даже самый искушенный следопыт.

Узкий вход, прячущийся в густых зарослях. Если не знать, что и где именно искать, обнаружить вход можно только случайно. У входа вглубь горы вырублена штольня с едва заметным уклоном, от которой отходила дюжина узких, низких штреков.

А главное в шахте было сухо.

Лучшего места для хранения найденного в замке огнестрела, пожалуй, и не сыскать. Несмотря на жесточайший запрет, Яри не собирался избавляться от найденного в Урсхэде огнестрельного оружия. Решив спрятать его в шахте.

Жизнь она длинная. Сегодня за огнестрел сжигают живьем, а завтра все может круто изменится. Меньше года назад Империя, существующая шесть тысяч лет, едва не рассыпалась в прах. Да и сейчас еще ничего не кончено.

А развались Империя, каждый удел будет сам за себя, живя исключительно по своим законам. И найдется ли среди осколков Империи место Ордену Надзирающих — большой вопрос. А там и до гражданской войны, всех против всех, один шаг.

В одном яри был уверен твердо. Имея на руках такой арсенал, гарнизон Урсхеда удержит ведущие в долину перевалы против любой армии.

Гайа в шахту не полезла, оставшись на поверхности с лошадьми, варгом и флягой вина.

Смахнув снег с поваленного ствола, девушка уселась, ожидая возвращения ушедшего в шахту Яри. Мешал повешенный на пояс эльфийский кинжал. Девушка положила руку на обмотанную кожей костяную рукоять, поправляя мешающее боевое железо.

С этим кинжалом была связана первая победа Гайи над Яри.

Яри стер налет ржавчины и наточил найденное в тайнике с оружием лезвие. После чего приладил к лезвию рукоять, вырезанную из рога козла, добытого при выходе Яри к перевалу. Сидя за кухонным столом, он как раз подгонял рукоять к лезвию, когда был пойман за этим занятием Гайей.

Отповедь девушки, что кухня не место для работы над оружием, и давай-ка ты — мил человек, уя..... убирайся слесарить в мастерскую. Привычно проигнорировалась.

Но девушку было уже не остановить. Из очага была выхвачена самая большая сковородка, годная скорее в качестве щита, а не оружия.

И понеслось....

Первая семейная разборка кончилась тем, что Яри отобрал сковородку, развернув девушку спиной к себе, завалил на стол и доходчиво объяснил, кто в замке главный.

Если не считать расцарапанного лица Яри все дебоширы остались довольны.

Но в дальнейшем Яри возился с доспехами и оружием исключительно в мастерской.

А сутки спустя, он подарил Гайе эльфийский тесак S-образной формы.

Теперь ложась в кровать, не только Яри клал свои мечи рядом с кроватью.

Девушка потянула тесак из ножен. Вставила его перед собой, любуясь игрой света на полированной стали.

И хотя, как всегда лаконичный, Яри, протягивая девушке кинжал в ножнах, просто сказал, — Это твое.

Подарок был поистине царский. Выросшая в семье учителя фехтования, девушка имела общее представление о цене клинков.

Встрепенулся Зубастик. Следом за ним, учуяв хозяина, фыркнула Стрекоза. Гайа сунула тесак в ножны, и проворно соскочила с насиженного места.

— Во фляге еще осталось вино? — спросил, вылезший из под земли, Яри.

— Нашел, что искал? — спросила девушка, протягивая ему флягу.

— Более чем. Весьма годное место.

— Для чего?

Не ответив, Яри неопределенно пожал плечами, предоставив девушке додумывать самой.

Весь следующий день был потрачен на извлечение и детальную инвентаризацию спрятанного в тайнике оружия.

Наверняка складировали оружие здоровые мужики. К тому же они подавали ящики сверху в низ.

О том, чтобы подать тяжеленный ящик наверх силами одного Яри, не могло быть и речи. Посему колющее, рубящее и стреляющее железо извлекалось из ящиков и бочек и подавалось в люк поштучно.

Холодное оружие Яри перенес в замковый арсенал. А огнестрел сложил в оружейной мастерской.

Как бы Яри не хотелось поиграться с огнестрельным оружием, сперва следовало почистить и законсервировать холодное оружие. Благо запасов топленого сала было запасено с избытком.

Кроме того для стрельбы из пистолей и мушкетов необходим порох коего в тайнике не оказалось.

Зато в ящике с мушкетами и ящике с пистолями нашлись подробные инструкции по изготовлению боеприпасов, эксплуатации оружия, приемам стрельбы и тактике подразделений, вооруженных огнестрелом.

Читая отпечатанную в типографии, иллюстрированную картинками и чертежами книгу, Яри чувствовал себя идиотом.

Художественной литературой его жизнь не баловала. Зато учебников, уставов, инструкций, справочников и прочей специфичной литературы он начитался досыта.

С одной стороны изготовление и применение огнестрельного оружия было вне закона во всех странах.

Яри было точно известно — гномы, Империя и эльфы имели арсеналы с огнестрельным оружием. Скорее всего, подобные арсеналы имелись и в других странах. Но как исключительно фактор сдерживания. Даже когда впоследней войне Империя стояла на порог краха, никто не заикнулся о применении огнестрельного оружия.

Более того, сам факт наличия таких арсеналов, являлся государственной тайной, в которую посвящён ну очень узкий круг людей.

С другой стороны — написанная со знанием дела (уж в этом Яри разбирался), снабженная подробными иллюстрациями, отпечатанная в типографии книга и мушкеты, и пистоли, причем Яри был уверен — оружие, явно фабричного производства.

Следовательно, эльфы и гномы не просто хранят древние знания. Инструкция была написана сугубо прикладным языком, а это не возможно без практики проведения учений подразделений вооружённых огнестрельным оружием.

А значит, есть у них обученные командиры, подготовленные инструктора, полигоны, стрельбища и промышленная база.

Насколько было известно Яри, стараниями Ордена Надзирающих у людей ничего подобного не было.

"Не было, так будет", — подумал Яри, которому все меньше верилось в случайность находки. Похоже, очень неприятным людям в руководстве Империи потребовалось, чтобы Яри — Холодная кровь, Яри — Смерть и прочие эпитеты, был готов к войне с применением огнестрельного оружия.

Причем, узнай противники Империи, что такая непростая личность, как Яри, готов к подобному развитию событий, сама война с применением огнестрела могла и не начаться. Репутация знаете ли.

Прервав размышления, Яри скрипнула дверь, в мастерскую бочком протиснусь Гайа с подносом в руках. Все прочие запахи мастерской перебил аромат тушеной зайчатины и печеных яблок.

Скрипучая дверь медленно затворялась за Гайей, но не успела закрыться до конца. Следом за хозяйкой в мастерскую просочился Зубастик. Если слово "просочился" применительно к туше, весом в полтора центнера.

— Кыш отсюда, — беззлобно цыкнул на варга Яри, сгребая в сторону разложенное на столе оружие.

Но ушлый зверь уже прикинулся спящим — сплю, не слышу, извини. Притворство варга выдавал розовый язык, которым зверь сыто облизывал запачканный жиром нос.

Гайа поставила поднос на освободившееся на столе место, расставила кружки и разлила по ним горячий травяной отвар.

Яри отломил кусок лепешки, вооружился ложкой и снял крышку с приземистого горшочка, в котором тушился заяц.

Первый кусок ужина его, как хозяина и мужчины.

— Яри.

— М?

— Ты говорил, что уже имел дело с огнестрельным оружием. Расскажешь где? — спросила Гайа и принялась дуть на ложку с горячим жарким.

— Ну. Помнишь, я рассказывал, что остался единственным выжившим после осады крепости рейдерской группой гномов.

— Большинство моих знаний о тебе, это то, что ты где-то выжил, — съязвила Гайа.

— Не я такой, жизнь такая. Первый раз я столкнулся с огнестрельным оружием, когда выходящие с территории империи рейдеры гномов взяли приграничную крепость в седловине туманов. Крепость строилась против атак со стороны орков. И не была подготовлена против удара в спину со стороны Имперских территорий.

Там такое же захолустье, как и здесь. Гарнизон из трех дюжин отставных легионеров и дюжины скаутов. Орки практически не беспокоят и ветераны тихо-мирно тянут службу.

Толи нас не посчитали нужным известить о вторжении, толи почтовый голубь замерз в горах. Утро, туман. Марширующих походной колонной со стороны империи, гномов приняли за своих.

Под прикрытием стрельцов штурмовая группа выбила бревном тыловые ворота. Начальник гарнизона построил остатки гарнизона за воротами в плотном построении. Им хватило залпа из мушкетов и залпа из пистолей. После чего гномы просто вошли в крепость и добили раненых.

Еще немного сопротивлялась северная башня. Ровно столько, чтобы гномы перезарядились и концентрированным огнем мушкетов вышибли ведущую в башню дверь. Оказывается, есть такой прием, когда дверь расстреливают в области петель и засова.

— А ты?

— Мне начальник гарнизона отдал флаг, крепостной журнал, печать и приказал спрятаться. Я и сейчас не очень упитанный, а в двенадцать лет и подавно без мыла пролезал в любую форточку.

Шесть десятков наших разменяли на девять дохлых гномов.

Такая вот арифметика.

— А потом? — увлеченная рассказом, девушка позабыла об давно остывшем куске жаркого на ложке.

— Потом я вылез из нычки и пошел за гномами. Когда стало понятно, какой дорогой они двинуться дальше, а дорог там было всего две. Обогнал их по горным тропам, и устроил засаду. Натаскал камней на край склона и, когда гномы вытянулись на дороге внизу, сталкивал на них камни. В крепости подземный народ потерял девять бойцов. На той тропе гномы недосчитались еще одиннадцати бойцов. Причем семерых камни смахнули с тропы в пропасть. Следующим утром я обыскал тела. Забрал кучу всего, в том числе мушкет и пистоль.

Потом, согласно приказу начальника гарнизона, вернулся и принял командование крепостью.

— Принял командование? Но ты же остался один.

— Это не отменяет приказа. Фортификация считается не взятой, пока не спущен флаг и жив хотя бы один защитник, — мрачно отчеканил параграф устава Яри.

Девушка уткнулась в миску с тушеным зайцем, "переваривая" услышанное.

— В двенадцать лет, в одиночку атаковать отряд гномов, — едва слышно, словно про себя прошептала девушка.

— Не атаковать, а преследовать. Тем более они этого совсем не ждали, — поправил ход ее мыслей Яри.

— Что-то не сходится.

— В смысле? — пришла очередь удивиться Яри.

— Три дюжины ветеранов и дюжина скаутов, это никак не шесть десятков.

— Вот ты о чем. Остальные это лекарь, прачки и кухарки, они же по совместительству проститутки гарнизонного борделя. Женщин, конечно, убили не сразу, но гномы торопились и долго их не терзали, — тихо сказал Яри.

Гайа истолковала его печаль по-своему, — Не замечала, чтобы тебя печалили потери.

— Я не помню своих родителей. И порой мне казалось, что эти взбалмошные тетки на толику заменяли мне мать.

— А отца?

Яри посмотрел в глаза Гайе, уголки его губ чуть дернулись вниз. — Ешь.

В помещении повисло молчание, лишь сопел во сне зубастик.

Закончив с тушеным кроликом, Яри пригубил травяной отвар.

— Тебе не попадались в замке запасы селитры? Знаешь что это?

Про серу он спрашивать не стал, ибо сам обнаружил ее запасы. А получить уголь не самая сложная задача.

Гайа задумалась, что такое селитра она явно знала.

— Не попадались. Но в кладовой, где замковый доктор хранил ингредиенты, подозрительный запашок.

— Тогда мне потребуется твоя помощь по специальности.

— Это как.

— Завтра увидишь.

Завтра Яри убедился, что совсем не зря привлек к работе специалиста.

Перед его глазами вставала картина из детства, в которой изгнанный из столицы Магистр Вико Орто давал урок своей правнучке Петре Орто и лохматому чумазому мальчишке — единственному ребенку в гарнизоне, затерянной на краю ойкумены, небольшой крепости.

Видевшей блеск столицы и проехавшей через пол империи Петре было откровенно скучно. Еще этот чумазый, пропахший конюшней, пацан с шевелюрой спутанных волос.

Больше всего будущую фаворитку императрицы бесило, что, сидящая на холодном камне пола, лохматая безотцовщина схватывала на лету уроки ее Прадеда. А ведь он был еще и на пять лет ее младше (на самом деле, Яри был младше на три года, но выглядел слишком тощим для своих лет).

— Нельзя быть сильным везде, — прихлебывая душистый глинтвейн, декламировал Магистр. — Можно и нужно, быть сильным там, где это возможно и необходимо в данный момент. Определившись, где или в чем именно нужно быть сильнее оппонентов, концентрируйте ресурсы и время на конкретном направлении. А потом реализуйте накопленные ресурсы в нужный момент, — Вико Орто промочил горло и продолжил. — Нельзя знать и уметь все. Но можно найти специалистов в нужной отрасли, — пожилой наставник посмотрел на Яри и напомнил, — В любом деле. Необходимо подбирать и расставлять кадры для выполнения конкретных и общих задач. Кадры решают все. Рассмотрим на примере...

— Яри, как там?

Специалист, поставленный Яри на изготовление пороха, с нетерпением ожидал от нерадивого подмастерья результатов помола ингредиентов.

Нерадивый подмастерье выпал из задумчивости, размял межу пальцами порошок измельченной селитры и остался доволен результатом. О чем и сообщил алхимику.

Но Яри не был Яри, если бы доверил дело не тем кадрам.

Вооруженный небольшой лупой, с которой Яри работал с картами, алхимик собственноручно зачерпнул порошок из каменной ступки. И со всей строгостью принялся изучать его через лупу.

— Никуда не годится. Зерна неоднородные, — вынесла вердикт Гайа. — Будь у нас нормальное сито, отселяли бы нужную фракцию. А так, — девушка стряхнула с пальцев порошок обратно в ступку. — Продолжай.

Шмыгнув носом от попавшей в него мелкой пыли, Яри принялся катать тяжеленный чугунный шар по полусфере каменной ступки.

Все началось с того, что Яри дал Гайе изучить инструкцию на сон грядущий.

Результат был ............ несколько неожиданный.

Увлекшись чтением, девушка проигнорировала все его низменный поползновения. А когда Яри ей напрямую заявил, что прорабы исполнить супружеский долг. Встала на четвереньки, повернулась к нему задом и сказала, — Только быстро.

А сама при этом продолжала листать справочник.

Плюнув на супружеский долг, Яри завалился спать, в чем немало преуспел ..................... бы.

Если бы не ранний подъем.

Вместо "С добрым утром" он услышал, — Хорош дрыхнуть. Пора порох химичить.

Гайа была бодра и жизнедеятельна, как будто полночи не вчитывались в справочник. Основательность работы с литературой подчеркивали многочисленные пометки, сделанные аккуратным почерком, и два исписанных листа бумаги вложенных в наставление.

Пока Яри дожевывал завтрак и возился с требующими ежедневного ухода лошадьми, Гайа перешерстила замок и натаскала в мастерскую оборудование и инструмент для работы над огненным зельем.

Первым этапом стало получение древесного угля. Согласно инструкции подходил уголь древесины твердых пород. Что бы ты — солдат, не ломал свою крепкую, но, как и положено по уставу, недалекую голову, бери Березу, не ошибёшься.

Далее из березы следовало получить древесный уголь. Лучший уголь выходил при обжиге дров без доступа воздуха.

— Это называется пиролиз, — с видом легкого превосходства пояснила Гайа. — В деревне на острове, на отшибе в дальнем конце, найди дом кузнеца. За ним выложенная кирпичом яма, в которой кузнец выжигал уголь.

Пользоваться умеешь?

Яри кивнул.

Получение угля заняло всю первую половину дня. После обеда Яри вскрыл, прикрытую землей и дерном, яму и отобрал два ведра еще теплого угля.

Дальше ингредиенты требовалось размолоть. А селитру перед помолом еще и просушить.

Протопив камин в мастерской, Яри выгреб из него все угли и поставил в него глиняный поднос с рассыпанной по нему селитрой.

— Всю гадость вытянет в дымоход, — шмыгнув носом, пояснила Гайа. — А ты измельчай уголь, — алхимик пристроила подмастерье к работе.

Яри катал тяжеленый шар по каменной полусфере. Под тяжестью чугунного шара хрустел уголь, от камина едва заметно тянуло какой-то гадостью, а Яри вспоминал детство.

Следом за углем наступила очередь серы. А потом и селитру не миновала эта участь.

К смешиванию компонентов пороха приступили уже после заката.

Состав.

Взять по весу:

селитра три четверти;

оставшаяся четверть;

уголь древесный три пятых;

сера две пятых;

гласила инструкция.

— Вот же написали. Разве не проще 75 процентов селитры, 15 процентов уголя, 10 процентов серы, — сокрушалась юный алхимик.

— На войне может случиться, что самым квалифицированным кадром окажется бывший крестьянин, с трудом, считающий на пальцах одной руки. От того все разбито на пять долей, что бы было удобно пальцы загибать, — пояснил Яри. — Дабы тупой солдафон, изготавливающий порох ни чего не напутал, в ящике я нашел набор гирек с подобным соотношением.

Отмеренные на импровизированных рычажных весах, ингредиенты засыпали в медный кувшин из имущества Гайи. Добавив в кувшин сотню круглых пуль, Яри долго тряс и катал по столу кувшин, перемешивая ингредиенты.

— В кузнице я видел клепаный железный барабан для очистки железных изделий от окалины и ржавчины. Я его вычищу. И следующую партию будем смешивать в нем, — тяжело дыша, сказал Яри. Продолжительные упражнения с чугунным шаром и медным кувшином, заставили его запыхаться.

— Что же ты молчал. Если сделать стальных шаров, молоть ингредиенты будет быстрее и легче, а качество помола будет намного выше.

Последним этапом отделили порох от пуль на крупном сите, через которое прежний хозяин сеял крупу.

— Жахнем? — со щенячьим восторгом в голосе взмолилась Гайа.

Яри не стал упрямиться.

Во-первых: девочка заслужила, без ее знаний у Яри вряд ли бы получилось изготовить порох с первого раза.

Во-вторых: ему самому было жуть, как любопытно.

Отмерив количество пороха на один заряд приложенной к каждому мушкету меркой, Яри высыпал порох на глиняный черепок и протянул к нему горящую лучину.

ПФ-Ф-Ф!

Разогнав темноту, ослепительно вспыхнуло пламя. По двору поплыло облако порохового дыма.

От восторга Гайа захлопала в ладоши. В конюшне забеспокоились лошади, а любопытный варг резво слинял в темноту.

— Что не так? — спросила девушка, глядя на озадаченного Яри. Судя по виду, он был если не расстроен, то, как минимум, озадачен.

— Кода я видел стрельбу из огнестрельного оружия, помимо вспышки и клубов дыма был гром. Звук как будто гремит гром, только сухой какой-то. А у нас вспышка и дым есть, а грома нет. Причем у пистолей и мушкетов, звук выстрела и вспышка из дула разные.

— Может быть, гром бывает только при стрельбе из мушкета? — предположила Гайа.

— Возможно, — согласился с ней Яри. — Завтра проверим.

Следующее утро было прямой противоположностью вчерашнему утру. Первым, еще до зори, проснулся Яри.

Наскоро позавтракав сухарем и ломтем копченого мяса, ушел оборудовать стрельбище.

Когда, приготовившая завтрак, Гайа принесла ему свежих лепешек и горшочек с мясной похлебкой он только-только подготовился к стрельбе.

На берегу озера, недалеко от замка, вдоль воды на добрую сотню шагов тянется идеально ровная полоска песчаного пляжа, упирающегося в крутой склон поворачивающей береговой линии.

Позицию для стрельб Яри оборудовал на ближнем к замку конце пляжа под рыбацким навесом.

На отскобленном от многолетней грязи массивном столе разложены три мушкета, пара пистолей, кувшин с порохом, коробочки с пулями, кремнями, пыжами и приспособления для стрельбы.

На противоположном конце пляжа в песок неглубоко вкопаны старые, подгнившие доски по размеру и ширине схожие с человеческой фигурой.

Второй завтрак Яри поглощал подчеркнуто неторопливо. Как будто огнестрельные игрушки его совсем не интересовали.

Гайа знала, на самом деле все обстоит совсем наоборот.

А Яри знал, что она знает. Но продолжал жевать и нахваливать ее кулинарные таланты.

— Пожалуй, начнем, — наконец сказал Яри. — Какой мушкет выберем?

— Давай с ближнего.

— Как скажешь.

Яри взял со стола мушкет. Используя в качестве прокладки кусочек кожи, закрепил кремень в курке, подтянув курковой винт.

Дабы убедиться, что кремень закреплён правильно и даёт искру, взвел курок, захлопнул огниво и нажал на спусковой крючок.

Высекая искры, кремень курка ударил по огниву.

— Вроде нормально, — констатировал результат Яри. — Будем заряжать.

Набрав в мерку порох, Яри засыпал его в ствол. Пару раз шлепнул по казенной части мушкета. Вставил в ствол пыж и пулю. Извлек стальной шомпол и, вставив его в ствол толстым концом, пробил пулю до упора. Насыпав порох на затравочную полку, пустил огниво.

Встав на рубеж стрельбы, щелкнул курком, ставя его на боевой взвод.

— С богом, — выдохнул Яри.

Отчетливо разделенный на Пиф! и Паф!!! Сочно жахнул выстрел.

Вторя ему, метнулось между гор эхо.

Из дула мушкета вылетел сноп огня, и Яри заволокло дымом, не давая разглядеть результат выстрела.

В ударившей по ушам воздушной волне, в мощной отдаче, в клубах сизого дыма, во всем этом была внушающая почтение мощь.

Яри потряс головой, разгоняя лёгкий звон в ушах.

— Пф-фу-у-у. Теперь я понимаю метафору "Понюхать пороха". Я хоть попал?

— Не-а. Не знаю, в какое полено ты целился, но ты мазила, — беззлобно съязвила Гайа.

— Привыкнуть нужно, — ответил Яри, готовя мушкет ко второму выстрелу.

— Теперь моя очередь, — безапелляционно заявила девушка. И видя, что Яри никак не прореагировал на ее реплику, добавила. — Или будешь брать меня силой каждый раз.

— Предложение конечно заманчивое, но так и быть — стреляй.

Яри протянул Гайе заряженный мушкет.

Девушка попыталась вскинуть тяжеленный агрегат, но силы были явно не соразмерны.

— Не-не, так не пойдет, — прервал ее попытки Яри. — Садись за стол. Так, теперь клади стол мушкета на этот мешок с песком. Если бы ты читала не только про изготовление пороха, то знала бы, этот прием называется "стрельбой с упора". Так, молодец, взводи курок. Не бойся сильнее дави — до щелчка.

— Тугой какой, — пожаловалась девушка.

— А как ты хотела? Он рассчитан на взрослых мужиков. Теперь приклад плотнее прижми к плечу, — Яри подправил приклад на плече девушки. — Наведи ствол на ближний столб. Прицелься. Пли....

Пиф-Паф!

Рявкнул мушкет. Перед Гайей все заволокло дымом. С непривычки в уголках глаз навернулись слезы, и запершило в носу.

Когда дым рассеялся, стало видно. Столб — мишень валяется на песке.

— Заряди-ка мне еще разок, я собью дальнее полено, — с нотками надменности в голосе распорядился снайпер. — Эй, ты что делаешь? Что прямо здесь?

— Это не то, о чем ты подумала, — мрачно сообщил, Яри укладывая визжащую девушку себе на колени и задирая ей юбку. — Мне кажется шомпол предмет двойного назначения и отлично подойдет, что бы высечь тощую задницу.

До шомпола дело не дошло, ограничившись парой легких, почти ласковых шлепков по ягодицам.

Но заряжать мушкет Гайе пришлось самой.

Стрельбы продлились до полудня. Увлекшись новыми игрушками Яри и Гайа стреляли бы и дальше, но после пары дюжин выстрелов на ствол, стволы мушкетов забились пороховым нагаром до такой степени, что дабы дослать пулю в казённик, приходилось колотить киянкой по шомполу.

Короткие, гладкие стволы, так понравившихся Гайе пистолей, продержались несколько дольше. Но все равно после двух дюжин выстрелов пришлось чистить стволы от порохового нагара.

Недовольный отсутствием прогресса в точности попаданий, Яри свернул стрельбы. Нагрузив девушку переноской пистолей, сам сгреб в охапку мушкеты и обвешался сумками с боеприпасами.

— Зубастый, отвали, — цыкнул Яри на крутящегося вокруг стрелков варга.

— Странно. Я думала, он испугается звука выстрелов, пламени и порохового дыма. А он все время проторчал около нас. Похоже, от мушкетов его палкой не отгонишь.

— У него, как и у орков, генетическая память на стрельбу, — тяжело дыша под грузом стреляющего железа, просипел Яри, протискиваясь между створок приоткрытых замковых ворот.

— Как это? — удивленно спросила Гайа.

— Ты хоть немного знаешь историю нашего мира? — уточнил Яри.

— Я больше по части трав, — налившись предательским румянцем, смутилась Гайа.

— Когда наши предки плыли по небу в этот мир. Они привезли с собой животных. И диких, и домашних. Так вот, варги служили в специальных частях К-9, — блеснул эрудицией Яри.

— А орки?

— Что орки?

— Ну, генетическая память оков?

— А... ты про это. Как ты думаешь, почему в нашем мире огнестрельное оружие — табу?

— Как зачем. Вон моща какая. Дай вам — мужикам мушкеты вместо мечей и луков, вы быстро друг дружку порешите.

— Мы и без ружей неплохо с этим справляемся. А вот если мушкеты, пистоли или, упаси предки, пушки попадут к оркам. Людей, гномов и особенно эльфов ждут огромные неприятности.

До исхода в этот Мир наши предки частенько вели войны и создали расу профессиональных солдат. Отсюда у орков их выносливость, сила, скорость реакции, пониженный болевой порог и скорость регенерации. Даже цвет их кожи выбран таким, чтобы камуфлировать орков среди растительности. Они же до сих пор, ничего кроме как воевать, толком не умеют.

Так вот, попади к орку мушкет. Ему достаточно будет дюжины выстрелов, и он может тягаться с эльфийским снайпером. Причем это касается не только скорости и точности. Главное, оркам интуитивно понятна тактика применения огнестрельного оружия.

Подобные прецеденты уже не раз бывали в истории. И усмирить орков удалось лишь ценой огромной крови. Поэтому огнестрельное оружие находится под запретом.

— А гоблины?

— Что гоблины?

— У них тоже кожа зеленая, — уточнила свой вопрос Гайа.

— Зеленые коротышки — тоже искусственно созданная для войны раса разведчиков и диверсантов. С чем они и сейчас неплохо справляются.

— А еще были специализированные расы или животные?

— Как минимум эльфы.

— Эти тоже как-то связаны с войной?

— Нет. Эльфы водили межзвездные корабли. Путешествия между звёзд длились долго, обычных людей, или там орков погружали в искусственный сон. А эльфы вели корабли от звезды к звезде. От того у них такая длинная продолжительность жизни и ограничение на воспроизводимое потомство. Эльфийка за свою жизнь может родить всего трижды. Поэтому в отличие от остальных рас перенаселение им не грозит.

— Их легендарная точность в стрельбе из лука, из-за врождённого глазомера и чувства дистанции?

— И это тоже. Только помноженное на десятилетия тренировок. Дохнуть в рукопашной эльфам не улыбается, а торопиться им некуда. Вот и тренируются годами вести бои на удобной и практически безопасной для них дистанции.

— А гномы?

— Точно не знаю. Мой первый учитель говорил, что гномы жили в мире, лишенном воздуха и при повышенной силе тяжести. От того обитали они под землей — в туннелях и подземных городах. Под действием повышенной силы тяжести постепенно мутируя из обычных людей в низкорослых крепышей.

— Ты подозрительно много знаешь для обычного вояки.

— Ну, я не совсем обычный вояка. И даже пару лет учился в столице Империи.

— В университете или академии? — восторженно выпалила Гайа.

— Кто меня туда пустит? — саркастично ухмыльнулся Яри. — На курсах младшего офицерского состава.

— Расскажешь мне про столицу? — попросила Гайа.

В голосе девушки было столько неподдельного восторга, любопытства и надежды, что Яри, как всегда нехотя, кивнул.

Не имея должной сноровки, чистка оружия растянулась на всю второю половину дня.

Сперва Яри отсоединил кремневые замки и пролил стволы кипятком. Пока снятые замки отмокали в корыте с горячей водой, Яри протирал стволы туго намотанной на шомпол ветошью.

Вычистив от порохового нагара и просушив замки и стволы, Яри щедро смазал их разогретым кабаньим жиром. И выяснил, что замки к оружию не взаимозаменяемы. Пришлось подбирать пары замок-оружие методом научного тыка. Благо вариантов комбинаторики было немного.

Чтобы быть уверенным в работоспособности всех самопалов, на завтра Яри планировал опробовать мушкеты и пистоли из других ящиков.

Глава 6.

Почти весна.

Зычные раскаты гремели в долине всю зиму. Прерываясь только дни, когда с неба валил мокрый снег или с гор сползали промозглые липкие туманы.

Впрочем, и в эти дни обитателям долины скучать не приходилось. Постепенно "алхимики" разобрались в тонкостях производства пороха, отладив шаровую мельницу, печь для выжига качественного древесного угля, изготовив набор сит для просеивания и протирания пороховой смеси.

Верхом мастерства стало получение гранулированного пороха из сырца, размоченного в бренди тройной перегонки.

Яри за зиму отточил мастерство стрельбы из мушкета то такой степени, что с полутора сотен шагов уверенно попадал в ростовую мишень девятью выстрелами из десяти. Впрочем, из лука у него был ровно тот же результат. Но у стрелы на излете не оставалось энергии, чтобы гарантировано пробить даже доспех из плотной кожи. В то время как конические свинцовые пули шили на вылет самую толстую из кирас, найденных в арсенале замка.

Тяжелый мушкет с мощной отдачей был абсолютно не совместим с полусотней кило веса Гайи. Стреляя с упора, она попадала в ростовую цель за сотню шагов. Но считать ее полноценным стрелком было бы большим преувеличением. Хотя бы в силу того, что хрупкое телосложение в принципе не позволяло сноровисто перезарядить мушкет или быстро сменить огневую позицию.

Зато с пистолями девушка освоилась не хуже Яри. Натолкнув того на мысль, изготовить для девушки небольшой одноручный арбалет по размеру и весу сопоставимый пистолю. Яри даже начал прикидывать, из каких материалов собрать арбалет. Но быстро пришел к выводу, что ему не по силам изготовить серьезный агрегат из имеющихся в наличии материалов. Да и инструмента для серьезной работы было маловато.

А не серьёзного оружия Яри не признавал в принципе, никогда не экономя на собственном снаряжении.

Однако если толковый арбалет для Гайи нельзя изготовить, это совсем не значит, что его нельзя получить в принципе.

— Что ты там пишешь? — спросила девушка, оторвавшись от зачитанного до дыр географического альманаха.

— Список необходимого.

— На дюжину листов. Да еще таким мелкими буквами, -усомнилась Гайа.

— Не на дюжину, а почти на полторы дюжины. Из них один лист почти персонально твой.

— М...... и что там? — любопытная девушка обвила Яри руками, прижалась к нему грудью и, опершись подбородком на его плечо, заглянула в письмо.

— А почему, тут не написано, что это для меня? — тоном сытой кошки промурлыкала Гайа.

— Так веселее, — в своей излюбленной манере проигнорировал ее любопытство Яри.

— Когда отправишь почтового голубя?

— Морозов и метелей в горах уже не будет. Так что, как только установится солнечная погода, выпущу птиц.

— А какие у нас планы на ближайшие дни. Погоняем зайчика?

Конная охота с пистолями на зайца приводила Гайю в неописуемый восторг. Впрочем, для этого Яри был не очень нужен. Зубастик и Гайа отлично справлялись и без него.

Варг выгонял живность на конную амазонку. А та прямо из седла сшибала животину зарядом дроби. Мазала она чаще, чем попадала, что с лихвой компенсировала количеством пистолей возимых в четырёх седельных кобурах.

— Пора спрятать огнестрел в соляной шахте, — начал было Яри.

— Что весь? А как же охота. Ты сам постоянно твердишь, что боец должен постоянно оттачивать мастерство. Да...

— Цыц, баба! Два мушкета и шесть пистолей пока оставим под рукой. Все остальное консервируем и прячем.

Довольная ответом, Гайа муркнула, точно кошка по весне, и опустила руки с груди на живот Яри.

— А что касается охоты. Зайцы это не серьезно. Пора пробовать огнестрел на крупном звере.

— М-м-м-м?

— Будем брать медведя. Того, что стережёт перевал.

— Ух-х-х, — от избытка эмоций девушка напрочь позабыла, куда и зачем просовывала шаловливые ручонки.

Пользуясь минутой затишья, Яри продолжил скрести пером по тонкой бумаге.

— Расскажи мне о столице? — затишье кончилось новой порцией вопросов.

— Что именно? — не отрываясь от письма, уточнил Яри.

Он полагал, речь пойдет о нарядах, лавках, парках или фонтанах.

Гайа удивила.

А правда, что Вирум опоясывают стеклянные стены высотой до облаков и толщиной в четверть лиги.

— Насчет стекла, отчасти правда. Древние каким-то непостижимым образом сравняли рельеф. Лишнюю породу пустили на стены. А потом пропекли эти стены струями раскалённого пламени. Отчего слагающая стены порода спеклась в стеклянный монолит.

Высота у стен разная, колеблется от пятидесяти до ста шагов. Но в среднем чуть выше полусотни. Толщина основания стен примерно равна высоте. Толщина по гребню стены шагов двадцать.

— Ничего себе, — восхитилась Гайа, пытаясь представить размеры стен. — А правда, чтобы обойти вокруг стен не хватит дня?

— Как идти. Длина периметра стен Вирума восемнадцать с четвертью лиг.

— Это больше нашей долины? — попыталась представить размер столицы Гайа.

— Намного больше.

— Ух.. А правда, что Столицу никогда не брали приступом?

— Мне такие факты не известны, — ответил Яри, продолжая водить пером по тонкой бумаге.

— Стены конечно крепкие и толстые, такие не проломить. А если сделать подкоп. Нанять гномов....

— Да ты стратег, — восхитился Яри, отложив в сторону писанину. — Блестящий план. Честно. Но есть нюанс. За внутренними стенами Вирума проложена кольцевая дорога шириной полсотни метров. И на этой дороге нельзя ничего строить. Совсем. Даже палатку, навес или стол для торговли поставить не дадут.

Снаружи от городских стен до обводного канала, а это четверть лиги, тянутся поля без единого строения. И поля эти насквозь просматриваются с городских стен.

— Подкупить стражу на воротах, — выдала новый план Гайа.

— Не поможет. Механизм всех двенадцати городских ворот устроен так, что невозможно одновременно открыть наружные и внутренние ворота. Какие-то ворота всегда закрыты.

— Правда, что дверец императора Древние отлили из металлического стекла? И внутри него светятся стены.

— Больше это похоже на ...... керамику что ли. Мы давно утратили знания о подобных материалах. Вокруг старого дворца понастроили всякого. Но если отбросить все каменные новоделы, то будет видно, что дворец это небесный корабль с картин Древних. Они посадили его в центре Вирума. А последующие поколения пристроили к нему другие здания.

— Ты был внутри дворца?

— Был.

— Стены....?

— Светятся. Там постоянная температура. Днем и ночью, в любое время года.

— Ты видел верховного оракула?

— Нет, — излишне резко ответил Яри.

— Ты не хочешь увидеть Оракула? — удивилась Гайа. -Спросить его о Древних. Или о мирах, из которых пришли наши предки.

— Нет, нам хорошо друг без друга. К тому же, как ты видишь, на многие вопросы я и так знаю ответы.

— Ты знаешь, почему мы, подобно предкам не можем построить небесные корабли и улететь отсюда, — с нотками бунтарства в голосе воскликнула девушка.

— Тебе плохо здесь? — спокойно поинтересовался Яри.

— Это, не ответ. Знаешь?

— Знаю.

В вопросе перемещения и длительного хранения огнестрельного оружия и без того педантичный Яри превзошёл самого себя.

Каждый ствол был вычищен до блеска, обезжирен скипидаром и законсервирован горячей смазкой из смеси воска и скипидара, во избежание пожара, разогретой на водяной бане.

Занести в глубину соляной шахты ящики с оружием оказалось неподъёмной задачей. В самом прямом смысле.

Сначала под землю спустили пустые ящики. А потом принесли и уложили в них мушкеты и пистоли.

На ящики с оружием поставили единственный герметичный бочонок, под завязку наполненный зерненым черным порохом. И небольшие ящички, наполненные пулями, дробью и пыжами.

За зиму Яри перевел на пули весь найденный в замке свинец, отлив по полсотни пуль на мушкет и пару дюжин на пистоль.

Для текущих стрельб и охоты ему вполне хватит того, что он выкопает из песчаного склона, напротив которого стояли мишени.

Закончив с тайником, Яри заложил проход брошенными в штреке кусками пустой породы. Маскируя проход к тайнику обвалившимся сводом. Если на-прямоту, получилось так себе. Но и вероятность того, что кто-то сюда заглянет, не слишком отличалась от нулевой.

Последним штрихом были скрупулёзно подчищеные следы пребывания людей вокруг старой шахты.

— Все, забудь сюда дорогу, — устало-удовлетворённо выдохнул Яри, плюхнувшись рядом с Гайей на поваленное дерево.

Ствол был влажный и шершавый на ощупь. В голых кронах деревьев, как ошалелые, щебетали птицы. Даже в воздухе пахло иначе — пахло весной. Все еще холодное, но уже ослепительно яркое солнце спрессовало верхний слой снега в корку твердого, как стекло, наста. Уверенно державшего людей и варга, но проламывающегося под лошадиными копытами.

Острые закрайки наста причиняли бедным лошадкам массу неприятностей. Отчего табун из трех голов оставляли пастись внизу, у кромки выпавшего на склонах снега.

— А то, что осталось? — щурясь от яркого света, спросила девушка.

— Спрячем в тайнике, где нашли оружие. Нам еще медведя навещать. И вообще, пусть хоть что-то останется под рукой.

— Если ты и вправду хочешь добыть пещерника, стоит поторопиться. В горах они просыпаться рано. Как только в горах начнет таять снег, и вскроются ручьи, пойдет на нерест горная форель. Медведи уже будут ждать ее на ручьях.

— Тогда завтра день отдыха. А послезавтра выходим на медведя.

Яри бы выступил и завтра. Но отдых был нежен не ему, скверно себя чувствующим на заснеженных склонах лошадям.

— Расскажи, где ты так наловчился, махать мечом? И вообще обращаться с оружием, — разомлевшей на солнышке Гайе не хотелось уходить. Хотелось поболтать, стряхнуть усталость и промочить горло глоточком красного вина из походной фляжки.

Яри передалось ее настроение. Его обычная замкнутость и циничная ирония подтаяли, подобно окрестным снегам. Девушке открылся человек с тяжелым, голодным детством, и единственной перспективой в жизни — намотать свои кишки на вражеские копье или размазать мозги по вражескому мечу. Однако трудности не сломали, а закалили его.

— Я же рассказал, что вырос в дальнем гарнизоне. Там нес службу гарнизон в полсотни бывалых вояк. Раз в год половину личного состава меняли, ротируя на солдат из менее унылых мест. Иначе бы они там двинулись рассудком на почве скуки.

Сначала меня тренировали обычные ветераны. Что само по себе уже неплохо. Если человек прошел через десяток войн и выжил в сотне боев, это чего-то стоит. Фехтовальщики они так себе. Однако короткий пехотный меч, щит и пику они вдолбили мне накрепко.

Но это не главное.

Главное — они учили меня выживать в бою. Выбирать противника. Нападать когда нужною. А когда не нужно — не нападать. Поверь, это сложнее.

Учителя из них были посредственные. Зато пробелы в военной педагогике с лихвой перекрывались количеством тренировок. Я то, был один на весь гарнизон. А их много. Так что всегда находился желающий преподать мне очередной урок.

Ветераны совершенно искреннее считали, что курсант должен делать ровно три вещи — спать, есть, учиться.

Я был очень быстрый, ловкий и смышленый для своих лет. И на меня обратили внимание "узкие специалисты".

Среди сосланных в то захолустье попадались удивительные самородки.

Григ — бывший гладиатор. Это он отобрал меня у солдатни и начал заниматься со мной системно. Большой мастер подлых приемчиков и тонкий психолог. Напугать противника манерой поведения, жестом, стойкой, плевком и даже простым поворотом головы. Ввести его в заблуждение, показав, что ты трусишь, волнуешься или просто неумеха. В этом был он весь.

Знаешь, — увлекшись рассказом, Яри пружинисто поднялся с дерева. По ходу повествования демонстрируя любимые финты своих учителей.

— Тут ведь как:

Один впадает в ярость и с пеной у рта прет на тебя без оглядки.

Другой, наоборот, осторожный до тупизны. Закрылся, ушел в защиту и ждет момента для атаки наверняка. Ты его и так, и так разводишь на атаку. Открываешься, подставляешь незащищенный бок, опускаешь щит. А он не ведется. Хоть ты тресни.

Трусы тоже бывают разные:

Одного парализует страх, до расслабления сфинктеров.

Второй только и думает, как бы сбежать.

Третий, наоборот, со страха бросается в отчаянную атаку. Ему страшно, его колотит, а он как проклятый лезет вперед, потому что не знает другого способа избавиться от своего страха. Он боится собственного страха больше, чем врага.

А кто-то вообще не думает. Привыкнув к крови и смерти, тупо машет мечом. Он убьет — хорошо. Его убьют — тоже не беда, звезды так сложились.

— И кто из них самый опасный?

— В теории любой из них опасен.

— А на практике?

— На практике — я.

— А ты не льстишь себе?

— Это не я. Это статистика. Я ведь здесь и живой.

— Не поспоришь, — согласилась Гайа, аргумент действительно был убойный. — Что было дальше?

Потом был Экью — маленький неприметный человечишко, наемный убийца, скрывающийся в нежных объятиях армии от своих подельников. Кинжал, метальные ножи, кистень и чуточку яды. Маскировка, выдержка, терпение, молниеносность. И как ни странно, тоже психология.

Сунуть "перо" в бок технически не сложно. Выбрать для этого подходящий момент — вот где сложность. А уйти после этого живым — уже мастерство.

Хотя, если объективно, ассасин из меня не вышел.

Экью сменил Шарп — бастард кого-то из высоких семей. Родовитый папаша не бросил свой побочный грех, пристроив сынягу в одну из лучших школ боевых искусств. Шарп был самым молодым из солдат гарнизона. Он был моложе, чем я сейчас. Вспыльчивый, злопамятный, заносчивый, но по-своему добрый. Ему случилось влезть не на ту бабу, а потом убить на дуэли того, кого убивать не стоило. За что ему выдали билет до нашего захолустья.

Однако фехтовальщик он был от бога. Пожалуй, он был единственным, кто учил меня именно фехтовать, а не убивать. За пару лет натаскав меня в уровень, недоступный большинству отпрысков высокородных семейств даже по выходу из закрытых школ и академий.

Сухой Лист — ветеран войны с эльфами за острова Сорга. В отличие от остальных, дикое захолустье на краю ойкумены его не тяготило и он постоянно жил в гарнизоне. За шесть лет он добился того, что теперь я не слишком часто мажу из лука.

— Хм, — не удержалась от смешка Гайа.

Не слишком часто мажущий лучник из двора замка Урсхэд попал в колоду для колки дров, стоящую в кузне островного поселка.

Из-за крепостной стены и домов на острове он не видел цели. Знал, где она расположена. И попал, стреляя, по— сути, вслепую. Пусть стрела вонзилась в пень сбоку у самой земли, но даже воткнись она в десяти шагах от цели, для девушки это было бы впечатляющим результатом.

— Знаешь, Сухой Лист заставлял меня стрелять в пень через дерево по навесной траектории. Причем в безветренные дни он отправлял меня махать железом или брал с собой в дозор. Стрельба в безветрие считалась у него пустой тратой времени. Вот когда ветер. Порывами. А еще лучше в дождь и ночью.

— И как это возможно? При ветре и ночью? — хмыкнула Гайа.

— Вопрос количества повторений, — весело улыбнувшись, отмахнулся Яри.

— Как они тебя в детстве не приморили?

— Сам удивляюсь.

Снизу по склону донеслось возбужденное конское ржание. Скорее всего, лошадей побеспокоил какой-то мелкий хищник. Но засиживаться возле тайника, не стоило.

Зубастик встрепенулся и понесся проверять кто-то тут такой "хищный".

Яри протянул девушке руку, — У меня еще много занятных историй. Но давай-ка я расскажу их тебе по дороге.

— А ты учил других? — спросила Гайа, цепляясь за его твёрдую, как сухая ветка, руку.

— А то ж. Не так давно — буквально вчера, я дал пару уроков одной вредной девчонке с тощей задницей.

— Тьфу, на тебя. Я серьезно, — надулась Гайа. Однако руку не отпустила, ибо скользко.

— Было дело, — поддерживая девушку на крутом участке склона, ответил Яри.

— И как твои успехи в......... военной педагогике, — девушка с трудом ввернула косноязычную фразу из лексикона Яри.

— Скоро увидишь.

За медведем выступили еще до рассвета. Ночью подморозило. Под копытами лошадей то и дело хрустел тонкий ледок луж, а крутившийся вокруг всадников непоседа — варг стряхивал бахрому инея с травы и кустов. Озябшая природа не торопилась просыпаться, ожидая, когда взошедшее над вершинами солнышко разгонит ночные заморозки.

Немало удивив девушку, Яри впервые за все время их знакомства оставил в замке перевязь с мечами. Вооружившись мушкетом, пистолью, топориком и рогатиной на толстенном древке.

Понятно, что в охоте на медведя мечи будут только мешать. Но Гайа уже привыкла к тому, что ее мужчина никогда не расстается с оружием. Встал утром, подпоясался перевязью. Колет дрова, мечи лежат рядом. Даже выезжая на охоту, Яри всегда брал хотя бы один из мечей. А тут...

Поскольку активное участие Гайи в охоте не предполагалось. Точнее — категорически исключалось. Девушка вооружилась отреставрированной Яри эльфийской дагой и стандартными четырьмя пистолями в седельных кобурах.

Ехали молча, быстро продвигаясь по мерзлому грунту. К моменту, когда солнце взошло над горами, и петляющая по горному лесу дорога раскисла, охотники поднялись достаточно высоко в горы. Лошади захрустели по насту, и охотникам пришлось спешиться. Особенно плохо пришлось тащившему волокушу мерину.

К пещере, в которой залег зимовать пещерник, вышли за два часа до полудня.

— Видишь пещеру? — навешивая на себя огнестрел, спросил Яри.

— Не-а.

— Похожая на нос гнома скала. Чуть вправо и ниже.

— Все равно не вижу.

— Это потому, что вход почти полностью замело снегом. А может лавинка сошла. И это меня напрягает.

— Бр-р, — поежилась Гайа.

В середине зимы, охотясь, они забрались высоко в горы. Резкий, как щелчок бича, выстрел отразился от склонов, сорвав лавину. Им повезло, набирающая силу безудержная стихия пронеслась совсем рядом. Девушка во второй раз наблюдала, как в Яри просыпается зверь. Скорость принятия решений и сила, с которой он затащил ее под прикрытие скального карниза, были сродни его поведению в момент их первой встречи.

Обошлось, но штаны Гайи были предательски влажные, а зубы стучали о горлышко фляги с крепким вином, пока она не прикончила флягу целиком — до последней капли.

— Жди здесь, я метнусь, осмотрюсь на местности. Как говорят люди служивые — проведу рекогносцировку.

Стараясь не проломить заледеневшую корку наста, Яри двинулся к мрачной, покрытой снегами громаде скальной стены, нависшей над дорогой.

В след ему поскуливал переминающийся на лапах Зубастик. От природы агрессивный, варг разрывался между лютой потребностью к действию и привязанностью к хозяйке.

Нашептывая ласковые слова, девушка обхватила варга за мощную шею, и зверь остался при ней. Хотя душой он был там, куда удалялась фигура с мушкетом наперевес.

Вот он добрался до площадки перед пещерой. Махнул Гайе рукой и исчез за каменной осыпью.

Время растянулось до бесконечности. Варг напрягся, под мехом налились бугры напряженных мышц. Напряжение нарастало.

Бах!

В глубине каменного мешка пещеры, ослабленный расстоянием, приглушенно бахнул выстрел.

Толкнув хозяйку, боком сорвался с места варг. Инстинкт хищника победил чувство долга. Мощная зверюга неслась с такой скоростью, что со стороны казалось, будто варг летит над снежным склоном, не касаясь его.

Фыркнули лошади, навязанные в чахлых зарослях горных сосен.

Ладони до хруста сжали рукояти пистолей. В мозгу девушки метался ворох взаимоисключающих мыслей и желаний. Страшно хотелось бросить все и без оглядки — как может только мать или любящая женщина, бежать на помощь.

Но Яри запретил ей приближаться к пещере. А он умел быть убедительным.

Зубастик добежал до пещеры и скрылся внутри. Но ничего не происходило. Не ревел разбуженный медведь. Не стрелял пистоль Яри. Не рычал варг.

Только когда из-за каменной осыпи показалась фигура Яри, девушка судорожно выдохнула, прикрыла лицо руками и тяжело осела на снег. Все это время она дышала через раз, а с момента, как варг убежал к Яри, не дышала вообще.

— Мне казалось ты покрепче, — как всегда цинично подбодрил ее подошедший Яри.

А ей было все равно. Гайю трясло, она всхлипывала, ручейки слез проложили влажные дорожки по щекам.

— Было бы из-за чего сырость разводить, — шепнул ей в ухо Яри.

Гайа уткнулась подбородком в его плечо, мертвой хваткой — как утопающий соломинку, обхватила его руками. Даже сквозь теплые одежды чувствовалось, как бешено колотится ее сердце. Гайа пыталась успокоиться и не могла. Нервное напряжение искало выход.

— Что-то мне подсказывает, очень скоро ты пожалеешь об этом.

— П-по че-ему? — стуча зубами, просипела Гайа.

— Увидишь.

— Что, вот так вот просто подошел, приставил дуло к уху и убил?!.... Да ты! ....Да я!... Я там чуть не умерла от страха! А ты!!! — неровное напряжение перегорело и девушку распирало от избытка эмоций.

Ничего не понимающий в поведении хозяйки, варг от греха спрятался в темноте за тушей пещерника.

— Я предупреждал, — меланхолично заметил Яри.

— Да ты!... Черствый мужлан.

— Есть такое.

— Он что даже не проснулся?

— Не-а.

— Н-да. И что теперь делать будем?

— Первым делом расчистим от снега вход в пещеру. Свет и свежий воздух нам точно не помешают, причем, чем больше — тем лучше. Потом снимем шкуру. Разделаем тушу. Что сможем, погрузим на лошадей. И поедем к дому.

— Зачем нам столько медвежатины?

Вместо ответа Яри указал на перепачканную медвежьей кровью морду Зубастика, высунувшуюся из-за туши пещерника.

С тушей медведя возились почти до заката.

Уставшие голодные лошади тяжело брели под грузом мяса и шкуры. Хуже всех опять пришлось запряженному в волокушу страдальцу — мерину. Точнее хуже всего пришлось Яри, скормившему страдальцу свою порцию сухарей. Но в отличие от мерина, это был его выбор.

Позади каравана брел раздувшийся от сожранного мяса Зубастик. Варга качало, он тяжело дышал, порой ложился на снег перевести дух, а потом, собравшись с силами, неуклюже косолапя, догонял лошадей.

Засветло удалось проделать треть пути до замка. Еще сколько-то удалось пройти в быстро сгустившихся сумерках. Но на полпути обратно землю накрыла непроглядная тьма, которая бывает только в горах.

Яри зажег пару загодя припасенных факелов, вручил один факел Гайе и сказал, — Четверть лиги впереди у дороги стоит большая ферма. Там передохнем и дождемся восхода луны. Небо пока чистое, самый сложный участок мы миновали. Если ветер не пригонит облака. Дальше пойдем при лунном свете. Или заночуем, ты как?

Трещало пламя факелов, выдыхая в морозный воздух облачка пара, тяжело дышали уставшие лошади. Гудел в вершинах кедров поднявшийся к ночи ветер.

— Я в порядке, — стараясь, чтобы ее голос звучал максимально твердо, ответила девушка.

— Точно?

— Если ты устал, давай я понесу твой мушкет, — по части упрямства Гайа выступала в чемпионской лиге.

Яри приблизил свое лицо к ее лицу. Нежно и без эротического подтекста чмокнул девушку в губы. И шепнул ей на ухо.

— Если ты полна сил, то может.......?

— Что, прямо тут?

— Почему нет?

— А коленом по яйцам?

— И почему я ожидал именно этого ответа?

— Попробуй задавать другие вопросы.

Четверть лиги до примостившейся у дороги большой фермы отнял остаток сил. Уставшие лошади несколько раз спотыкались. Хорошо хоть покрытая снегом часть пути осталось позади. Однако двигаться дальше становилось рулеткой с большими шансами потерять лошадей.

А Яри неприемлил неоправданного риска.

В дом с грозящей обвалиться крышей заходить не стали. Разведя костер во дворе рядом с конюшней. Ветры и время изрядно растрепали солому, уложенную на крышу конюшни. Однако толстые каменные стены хоть как-то прикрывали укосы от задувающего с гор колючего ветра.

Освобожденные от груза, лошади разбрелись по двору в надежде пощипать пожухшей травы.

Притащившийся последним, варг отрыгнул полупереваренное мясо в дальнем углу двора. И тут же мертвецки заснул рядом с ним.

Кряхтя от натуги, Яри притащил в конюшню скамью, рубленную из цельного ствола. Не экономя дров, коих на ферме сохранился солидный запас, развел второй костер, на который водрузил котелок с загодя набранным снегом.

Когда вода закипела, покрошил в нее сухарь и бросил похожие на пеммикан, бульонные кубики из армейского рациона.

Сняв пробу единственной ложкой, довольно хмыкнул и присел рядом с заснувшей Гайей. Ожидая пока похлебка слегка остынет, съел десяток ложек ароматного бульона.

— Н-да, молодая, сильная. Стоило ей мой мушкет отдать.

С этими словами он зачерпнул плавающий в бульоне размокший кусочек сухаря и поднес ложку к губам девушки. Гайа, во сне, зашмыгала носом, вдыхая аромат горячей пищи. Ее губы трубочкой вытянулись в сторону ложки.

— М-м-м, вкусно-то как. Мне это не снится?

Вместо ответа Яри зачерпнул из котелка следующую ложку.

— Ну, ты зануда. Что это такое?

— Это сухой бульон. Сублимированные мясо, жир, овощи, щедро сдобренные солью и специями, для длительного хранения. Входит в стандартный рацион имперских разведчиков. Хотя и линейным частям иногда перепадает. Подув на ложку, Яри отправил варево в рот. — На таких харчах не зажиреешь, но силы восстанавливает и утоляет голод. Ненадолго. Если есть возможность, накапаешь каких-нибудь съедобных корешков, покрошишь в кипяток, а потом заправишь таким кубиком. Да под галетку. М-м-м, — Яри мечтательно причмокнул губами. — После трех дней не жравши — просто сказка. Только чаще всего, таких сублиматов в рационе нет. Так что откушаешь по-простому — толченые корешки, отваренные в бульоне из лягушки.

— Меня корешками и лягушками не удивишь, — сонно ответила Гайа, вытягиваясь на скамье и укладывая голову ему на колени.

Яри накрыл девушку плащом, откинулся спиной к холодным камням стены и принялся доедать содержимое котелка.

Ветер таки затянул небо низкой облачностью, через которую едва угадывалась взошедшая луна.

Пришлось ночевать на ферме.

Утро встретило туманом, треском веток, подброшенных в костер, и ломотой в суставах. Кряхтя, как дряхлая старуха, Гайа стянула с себя толстый походный плащ и уселась на скамью.

Ноздри дразнил неуловимо знакомый, но давно забытый, аромат.

— И чем это так вкусно пахнет?

Она даже не удивилась, когда Яри молча присел рядом с ней и поставил на скамью котелок с коричневой жидкостью. От котелка несло теплом и тем самым ароматом из детства.

— Кофе?!

— Угу.

— Откуда?

— Оттуда же, откуда и вчерашний бульон. Только кофе прерогатива исключительно офицерского состава. Да и то не всего, а в основном из благородных, штабистов или интендантов.

— И к какой из этих категорий относишься ты?

— Ни к какой. Но у меня было тяжёлое, и очень голодное девство. Тут конечно с чем сравнивать, но жрать хотелось постоянно. Так вот, поскольку вокруг меня были в основном тертые вояки, я довольно быстро научился неплохо играть в карты, а потом и в шахматы. И выигрывал у них галеты и сахар. Позже стал играть с офицерами на более деликатные вещи. Вроде кофе.

— Ну, ты пройдоха, — шутливо заметила Гайа, дуя на кофе в котелке.

Кружек не было, и пришлось пить кофе, по очереди отхлебывая через край единственного котелка.

— Замок тоже в карты выиграл?

— Хм, в карты. Можно и так сказать — в карты, — слукавил Яри.

— Божественный напиток. Отлично бодрит. Даже ломота в теле прошла, — восхищенно сказала Гайа и потянулась до хруста. — Пойду, умоюсь, и до кустов. Оставишь глоточек?

— Ступай смело, — вздохнул Яри.

Кофе он любил, особенно по утрам. Но в отличие от девушки он не провел пять лет исключительно на подножном корме, и потому ограничился всего парой скупых глотков. Потом, словно бы вспомнив что-то важное, хлопнул себя по лбу, порылся в висящей на скамье седельной сумке, положив возле котелка с кофе плитку твердого, как камень, шоколада.

Весна наваливалась на горы, как цунами. Природа в долине словно сошла с ума. Причем это помешательство с каждым днем становилось все сильнее и сильнее. Землю устилал ковер свежей травы, через который робко пробивались первые цветы. Над озерными отмелями вспенивали воду косяки нерестящейся рыбы. Отяжелевшие от обилия рыбы, водоплавающие птицы лениво следовали за рыбными косяками. С обитателями леса творилось тоже самое. Щепка на щепку лезет, это как раз про этот случай.

Расстеленная на полу перед кроватью, недавно выделанная шкура еще хранила запах дубильных веществ. Гайа засунула ладошку в тепло длинной, немного жестковатой бурой шерсти.

"Теплая и мягкая, она убережет ее первенца от холодов", — подумала девушка, прислушиваясь к ощущениям в низу живота. Уже два месяца как она перестала принимать противозачаточные отвары. Но пока женские дела протекали точно в положенное время.

— Может быть в этот раз, — прошептала Гайа.

За окном раздался звон железа, а со стороны гор донесся вой варга.

"И где его носит, столько времени? Может быть, Яри видел, куда делась лохматое чудовище?", — подумала девушка, неохотно поднимаясь с медвежьей шкуры.

Раздетый по пояс, взмокший до пота, Яри тренировался с копьем. Суть упражнения сводилась к попаданию жалом копья в развешанные на веревочках, хаотично раскачивающиеся, звенья старых цепей. Впрочем, хаотичность движения колец-мишеней не мешала Яри раз, за разом попадать в них длинным, узким наконечником.

— Ты не видел Зубастика?

Яри прервался и поставил копье возле снятой с петель и прислоненной к стене двери. Выполнявшей роль мишени при работе с хлыстом, метальными ножами и прочим боевым железом, предназначенным для дистанционного поражения оппонентов. В данный момент, из двери, как иголки из ежа, торчали все метальные ножи, топорик и ржавый железный гвоздь устрашающей длины.

— Не видел. Причем со вчерашнего вечера.

— И куда он мог подеваться? В замке его нет, на острове тоже — нет.

— Твой блохастый друг повзрослел. Я вчера заметил, он постоянно что-то высматривал в горах за озером. Похоже, в долину заглянула стая диких варгов.

— Они его не загрызут?

— Эти могут. Но полагаю, все обойдется. Он на медвежатине такую ряху наел, сам сожрёт, кого хочешь.

— А он вернется?

— Не сомневайся, в леднике еще пол медведя лежит. А мясо он не бросит, — уверенно сказал Яри.

Замковый ледник был отдельным приключением.

Вырубленные в скале под замком, похожие на склеп помещения. Покрытый плахами мореного дуба настил пола, запредельно массивные стеллажи и полки того же материала, вырубленные в камне ниши, свисающие с потолка ржавые цепи с крючьями самого живодерского вида.

В ведущей в погреб узкой лестнице. Непонятно как прорубленной в толще породы шахты для вентиляции и транспортировки вниз льда и предназначенных к заморозке полутуш. В просверленной в камне пола трубе для слива воды из подтаявшего льда. В четкой геометрии помещения и вырубленных в стенах нишах. Во всем чувствовалась рука гномов.

Не то, чтобы люди не были способны на подобное. Люди вообще существа способные. Особенно когда крепко прижмет.

Способны. Но у людей получится неказисто. Без присущей гномам лаконичности технических решений и филигранности исполнения.

Яри бы совсем не удивился, что эти подземелья вырублены два-три, а может больше, лет назад.

Прошлые хозяева замка хранили тут запасы замороженного мяса и набитую в сезон перелетную птицу. Было и третье помещение под рыбу. Но с ней господа не заморачивались, предпочитая свежепойманную. А запас мороженой рыбы хранили в леднике деревенского старосты.

Лед для ледника пилили по утрам высоко в горах. Выбирая для этого самые морозные денечки. Куски пиленого льда на санях спускали к промежуточному хранилищу. А оттуда, на телегах, по ночам перевозили в замок.

Причем эффективность замкового холодильника была такой, что лед даже не требовалось закладывать ежегодно. А лишь менять сильно подтаявшие куски льда на свежие. Год на год не приходился, но в среднем докладывали около третьи свежего льда.

Даже спустя шесть лет в леднике была минусовая температура. А кое-где в нишах лежали небольшие кусочки рыхлого льда.

Температура на уровне озера редко опускалась ниже температуры замерзания воды. Иногда по ночам закрайки озера прихватывало тонким ледком. Но чтобы лед продержался хотя бы три дня, такого Яри припомнить не мог.

На первом этапе ледник кое-как заполнили льдом, добытым на границе стабильно лежащего снежного покрова. Для долго хранения он не годился, но, как средство понизить температуру горных пород вокруг камер ледника, пришелся весьма кстати, по мере доставки кусков промороженного льда, напиленного на высокогорном леднике, заменяя временно уложенный лед.

На первый взгляд, казалось — чего проще взял топор и пилу. Поехал и привез напиленных глыб льда.

Вот только пара имеющихся в долине саней, без хозяйского пригляда и чуткого ухода, давно сгнили.

Глянув на бренные останки саней, Яри лишь тяжело вздохнул и пошел запрягать лошадей в волокуши. Пожалуй, плотник или рукастый крестьянин смогли бы реанимировать сани. Но Яри не был ни тем, ни другим. Он был солдатом.

И решал проблемы привычными способами.

Второй проблемой оказалась невозможность доставить укрытый шкурами лед от ледника к замку за один день. Лошадям требовался отдых.

Поэтому, в старой кошаре с провалившийся крышей пришлось оборудовать промежуточный склад. С выложенной льдом холодной камерой для хранения транспортируемого льда и теплой частью для обогрева людей и лошадей.

Выбирая морозные дни. Вечером выходили к промежуточной базе. Ночевали. Утром, петляя по склонам, поднимались на ледник. Грузили прозрачно-голубые бруски пиленого льда. Спускались к промежуточной базе. Отдыхали и отогревались до следующего утра, еще затемно выходя на преодоление последнего участка пути.

По возвращении отдыхали два-три дня, после чего уходили в новый рейс. Привозя за раз едва ли три центнера льда.

Однако чего у новых хозяев Урсхеда было в избытке, так это времени. Постепенно замковый "холодильник" промерз до нужной кондиции и наполнился льдом.

Вот в этом леднике и ждали своего едока, развешанные на крючьях куски мороженой медвежатины.

Кроме медвежатины там хранились куски козлятины, оленины и дикой свинины. Но всяким там блохастым варгам таких деликатесов не полагалось. Разве что, блохастый лично сбегает в горы и добудет себе мясца.

Зубастик пропадал в горах почти две недели. Гайа совсем пала духом, считая, что ее товарищ по одиночному сидению в долине погиб или ушел со стаей диких варгов.

Оставив девушку следить за хозяйством, Яри прочесал долину по периметру вдоль гор. Толком ничего не нашел, но досконально изучил местность.

Закончив поиски непосредственно в долине, Яри обследовал пару небольших ущелий. Сунулся было в третье, но углубляться в него не стал, трезво оценив степень лавинной опасности.

— Пальнуть что ли?

Повинуясь мальчишескому азарту, он до половины вытащил пистоль из кобуры. Однако на пол пути свойственная Яри расчётливость и осторожность взяли верх над безбашенностью.

Следующим на маршруте было высокогорное плато, где летом пастухи пасли жиденькие стада коз и баранов.

На этот раз результат был.

Снегопады давно закончились. И даже здесь, довольно высоко в горах, снег сменился первыми моросящими дождями. Покрытый твердой коркой оледеневшего наста, снег пока не собирался сдаваться весне, укрывая склоны ровным белым одеялом.

Инородная сверкающей белизне снега, черная точка была видна за лигу. Даже без подзорной трубы Яри был уверен, что это не вытаявшая из-под снега вершина скалы или крупный камень.

Подзорная труба не оставила сомнений на снегу лежал крупный варг.

Труп варга.

Час спустя Яри ткнул носком сапога окоченевшее тело.

Твердое, как камень, тело лежало явно не первый день.

С другой стороны падальщики еще не добрались до мертвечины. Значит, труп лежит не так уж и долго.

Следов никаких.

Да и откуда бы им взяться?

На твёрдой корке заледеневшего наста даже сапоги Яри оставляли следы крайне неохотно. Что уж говорить о варге.

— И откуда же ты пришел? — обращаясь к трупу, спросил Яри.

Труп варга естественно промолчал.

— Тощий какой, — глядя на выпирающие ребра трупа, продолжил разговор Яри. — Похоже, с осени не жрал толком. И немолодой. Вон как шерсть поседела.

Яри присел возле трупа. Не будь варг донельзя истощённым, можно было с уверенностью сказать, что этот экземпляр не уступал в габаритах Зубастику. Хотя до равнинных гигантов не дотягивал.

Закончив с осмотром тела, Яри прикинул — стоит ли обследовать плато, или пока еще светло спускаться обратно в долину.

Вернуться в замок засветло он уже не успевал. Да в общем-то Яри этого и не планировал. Ночь в горах его не пугала. А душа и старые привычки требовали хотя бы на денек-другой вырваться из замковой рутины. Гайа конечно девушка прекрасная во всех отношениях, но иногда ему нужно было побыть одному. Поговорить со звенящей пустотой высокогорья. Послушать рокот вечно недовольного и спешащего куда-то вдаль ветра.

— Куда же ты, так упорно шел? — подумал вслух Яри. — Ведь ты из последних сил тащился в долину. Не лег передохнуть и замерз. А именно переставлял лапы вперед и вперед, пока были силы. И все это зимой, явно не от хорошей жизни. Готов спорить ты даже умер на ходу.

Хотя Яри не был сентиментальным. В глубине души он ценил подобное упорство, граничащее с доблестью. Но, увы, сделать для мертвого варга ничего не мог.

— Откуда же ты здесь взялся?

До темноты Яри обследовал высокогорное плоскогорье. Обнаружил следы еще двух, давно заброшенных, гномских выработок, используемых пастухами для ночевок.

Обнаружил вырезанную в камне надпись на гномском. О том, что рудник выработан и подпись рудного мастера. Несмотря на консерватизм гномов, Яри не мог припомнить такого имени и клана, к которому принадлежал писавший шахтер. А значит, надпись была очень, очень старой.

Но Яри искал тропу, по которой пришел мёртвый варг. Или варги. Ведь совсем не факт, что он был один.

И кое-что нашел.

Уже перед самым закатом. Когда начинало темнеть, Яри наткнулся на проложенную по скалам тропу. Пожалуй, что летом тропа была вполне проходима для человека.

Но зимой?

Решительно нет.

Однако варги прошли именно здесь.

Один из них сорвался вниз, и теперь его изломанный труп валяется на дне ущелья.

"Информация есть. А ясности нет", — подумал Яри, поворачивая назад. Пока окончательно не стемнело, нужно было добраться до старой выработки. Там была защита от ветра, а если хорошенечко поискать, то мог найтись и запас дров.

— Не пойму — жизнь в замке меня изнежила, или я просто старею? — стуча зубами от холода, поприветствовал Яри пробивающиеся в укрытие яркие солнечные лучи.

Затекшее от спанья на камне тело безбожно ныло. Жиденький костерок из с трудом собранного хвороста давно прогорел до пепла.

Положение спасла заветная серебряная фляжка, под горлышко наполненная ромом.

Три глотка жидкого огня пронеслись по пищеводу. Дыхание перехватило, но в голове сразу прояснилось, а ломота в затекшем теле постепенно отступила.

Глотнув из фляги еще разок, Яри скатал одеяло и, закинув в рот полоску вяленого мяса, бодро двинул в обратный путь.

Погода выдалась отличная, безветренная, и на небе не облачка. Здесь на высоте царил контраст вливающегося в легкие морозного воздуха и по-летнему припекающего солнца.

Миновав труп пришлого варга, Яри повернул к дальнему спуску с плоскогорья. Раз уж он выбрался на топографическую разведку местности, стоило собирать данные максимально полно. По-другому Яри просто не умел.

По мере спуска пустошь камня и снега сменилась зарослями можжевельника, а потом и лесом горного кедра. Параллельно тропе слепил солнечными бликами и звенел хрустальной водой горный ручей, набирающий силу таящих снегов. И над всем этим великолепием витал одуряющей запах весны.

— Упс, а это, что у нас такое? — потянувшись за подзорной трубой, сам себе сказал Яри, заметив ниже по склону красное пятно.

Пятно оказалось растерзанным горным козлом. Причем не просто растерзанным, еще и практически сожранным. Причем сожранным за один присест. На окровавленном снегу, как в пословице, остались только рожки да ножки. В смысле копыта.

Кстати, от чего копыт всего три?

Похоже, четвертое утащили падальщики.

Козел, точнее молодая коза, была небольшой. Однако неплохо изучив повадки Зубастика, Яри мог с уверенностью сказать — это не его работа. Или не только его.

Блохастый друг Гайи не осилил бы и половину туши.

Вокруг было полно следов, но они подтаяли на солнце, превратившись в бесформенные лунки. И сказать, кто именно отобедал козой, не представлялось возможным.

Может варг.

Или варги.

Или вообще волки.

Но не медведь, это точно.

Больше день открытий не принес. Несколько раз Яри наблюдал движение на склонах, но всякий раз это оказывалась травоядная живность.

Стремительно отодвигающаяся в горы граница снегов, осталась позади. На влажных грунтах следы должны отлично сохраняться. Однако ни Зубастика, ни хотя бы свежих следов варга Яри так не нашел.

Единственной помеченной Яри аномалией было то, что он не обнаружил стадо кабанов в излюбленной ими болотистой низинке. Когда бы он не появлялся в этой части долины, хрюшки всегда были на месте.

А тут, как корова языком.

Причем непонятно в какую сторону ушло стадо. Судя по беспорядочным следам, кабанов что-то сильно напугало, и стадо разбегалось, куда глаза глядят. В самом прямом смысле — куда смотрю туда и бегу.

А что может напугать кабанов? Да еще так сильно.

Но опять же, кроме следов копыт, других следов Яри не обнаружил.

Промочив ноги и нагуляв зверский аппетит, за пару часов до заката Яри вышел к замку.

Скучающую в гурдиции девушку он заметил еще на подходе к замку. Что не удивительно, в отличие от него, у Гайи подзорной трубы не было. А еще он заметил слабенькие дымы над печными трубами кухни и бани. В предвкушении обильного ужина и лохани, до краев наполненной горячей водой, ноги забыв про усталость, сами понесли его к замку.

А ведь было время, когда преодолевая намного более трудные маршруты, он искренне радовался куску черствой лепешки и охапке сена на конюшне. Частенько не бывало ни куска лепешки, ни охапки сена.

К хорошему привыкаешь.

Заметив Яри, девушка не удержалась и, скрипнув тяжелой створкой замковых ворот, выскочила навстречу.

— Нашел, что-нибудь?

Голос девушки, обвившей его руками за шею, состоял только из надежды и страха.

— Трупы варгов, — Гайа под его руками казалось окаменела. — Но твоего Блохастика среди них нет.

— Рассказывай.

— Может, сперва покормишь и обогреешь своего мужчину?

— Рассказывай.

— Упрямая какая, — по инерции пробубнил Яри.

Слегка взъерошенный, но чертовски довольный жизнью, лохматый беглец пришел к замку на рассвете три дня спустя. Вполне возможно, что пришел он еще ночью. И лишь утром был обнаружен вышедшим в конюшню Яри.

— Радость моя, у меня есть для тебя две срочные новости. Одна хорошая. Вторая, даже не знаю.

Колдовавшая, по части кулинарии, Гайа, сочно шлепнула на стол кусок раскатываемого теста и вопросительно уставилась на Яри.

— Ты не на меня таращись. А за ворота выгляни.

Как была, в перепачканном мукой переднике, девушка выскочила из кухни.

Прежде чем последовать за ней, неизменно прагматичный Яри прихватил со стола солидный шмат свежего мяса. Вчера отбившемуся от стада кабанчику не повезло, и он поймал в бок две мушкетных пули. Добавив в замковый ледник еще пять пудов дикой свинины.

Терпеливо ждавший за воротами, варг, учуяв Гайю, радостно заскулил, сделал пару шагов навстречу открывающимся воротам, нерешительно замерев на полпути.

Прижавшись к боку Зубастика, на девушку недоверчиво смотрела молодая самка варга. Если только-только входившего в репродуктивный возраст, Зубастика с натяжкой можно было называть взрослым, то, затравленно жавшаяся к его боку серая с по-женски стройными белыми лапами, тень была двух-трех летним щенком. Если не знать наверняка с кем имеешь дело, можно было принять нежданную гостью за очень крупного волка.

Ребра как стиральная доска, шерсть тусклая, взгляд затравленный.

— И зачем нам такое счастье? — раздался за спиной Гайи ехидный голос.

Уловивший интонацию, Зубастик сделал еще полшага вперед, мотнул башкой и глухо зарычал. Всем видом показывая, что счастье очень нужное, во всех отношениях полезное, к тому же еще красивое, так что он его не отдаст никому. И никак иначе.

— Кто-то не так давно нашел свое счастье в не сильно лучшей форме. Да еще и отдубасил до полусмерти.

— Не удивлюсь если у этой блохастой подруги твое чувство юмора. Как ее назовем? Предлагаю — Тощая.

— Дурак ты, хоть и умный. И шутки у тебя дурацкие. Назовем Белоножка, — Гайа решительно направилась к варгам.

Белоногая задрожала всем телом, заскулила и, не выдержав, отскочила от Гайи на пять шагов назад.

— С этим работает лучше, — Яри отрезал от шмата мяса кусок размером с кулак.

— Она прихрамывает.

— Разберемся, — ответил Яри, бросив мясо Зубастику.

Тот ломаться не стал. Ловя вкусняшку, клацнули мощные челюсти. Варг проглотил мясо, не жуя.

Белоногая скулила в десяти шагах позади. Сперва она отказывалась от брошенного под ноги мяса. Потом подобрала с земли кусок и, отскочив, принялась судорожно его жевать. Следующий кусок она уже ела там, где подобрала. Но вплотную к Яри так и не подошла. Мясо кончилось раньше.

— Зубастый, ты ее привел. Тебе ее и воспитывать, — не выдержал Яри. — Айда все в замок, отметим твое возвращение и выпьем за знакомство.

Повернувшись спиной к варгам, он ухватил Гайю под руку и решительно направился в замок.

Что у них за спиной проделывал Зубастик, осталось невыясненным, но через пять минут оба варга лежали возле входа на замковую кухню.

Усвоив, что обижать или прогонять ее никто не собирается, зато кормят от пуза, тощий найдёныш освоился в замке до такой степени, что придушила курицу, едва не сожрала, решившего поиграть с ней, котенка, получила копытом в лоб от Стрекозы, и вообще всячески путалась под ногами, мешая делам по хозяйству и особенно тренировкам.

Переевший медвежатины, Зубастик ел свою порцию крайне неохотно. Зато первые дни Белоногая жрала за троих, наедаясь до одурения. Пузик надулся, как шарик, язык вывалился, глаза навыкате и ходит, как беременная черепаха. Но постепенно и здесь все пришло в норму.

Бум. Бум. Бум. Бум. Бум.

Раздетый до пояса, блестящий от пота Яри колотил деревянными мечами тренировочный манекен.

Равнодушный к сему действу Зубастик дремал, пригревшись на солнышке. Лишь кончик хвоста варга подергивался, сигнализируя о том, что варг лишь чутко дремлет, а не полноценно спит.

Дремлет он там, полноценно спит или уже помер, паре котят, играющих с хвостом варга, было все равно. Когда хвосту доставалось слишком сильно, варг сквозь сон рычал на котят и перекладывал хвост. Котята стремглав прятались в щель под массивной лавкой, после чего история повторялась.

Непоседа Белоногая улеглась возле отдыхающей Гайи, сложив башку ей на колени. Пару дней назад Белоногая обнаружила, что если подсунуть свою лохматую бестолковку людям, то ее могут почесать. Особенно хорошо, если за ушком.

Отдыхающая после интенсивной тренировки, Гайа не возражала, почесывая Белоногую, млеющую от внезапно свалившегося на нее счастья.

Бум. Бум. Бум. Бум. Бум.

Наблюдая за Яри, выбивающим дурь из деревянного манекена, девушка размышляла о собственных успехах по части махания острыми железяками.

Помимо того, что Яри сам был большим мастером во всем, касательно убиения ближнего своего, он оказался очень толковым учителем, органично прививающим новые навыки поверх того, чему Гайю учил отец.

Непроизвольно сравнивая своего отца и Яри с позиции нового опыта, девушка пришла к мысли, что ее отец именно учил. Подолгу возясь с капризными учениками. Давая им порою ненужные или откровенно вредные навыки.

Яри же буквально вколачивал в нее необходимые приемы и рефлексы. Непроницаемое лицо, равнодушный голос, как будто совсем другой человек жарко прижимается к ней по ночам, а частенько и средь бела дня, что уж там. Зато его уроки потрясающе эффективны.

— Забудь про силу ударов. Задуши в себе желание вложиться в удар. С твоим телосложением только скорость, точность и подвижность,— постоянно повторял ей Яри. Впрочем, он и сам работал с клинками именно в этом ключе, разве что добавляя к этому еще нечеловеческую выносливость. Возможно, именно эта схожесть определила ее быстрый прогресс. Сейчас она не побоялась бы сразиться с любым из воинов долины. Причем без тени шанса для последних.

Впрочем, за время общения с Яри она поняла — местные бойцы были убогой деревенщиной. "Смазка для мечей", как их называл Яри. При этом в его словах не было ни капли презрения, только сухая констатация.

Бум. Бум. Бум. Бум.

Гладящие Белоногую пальцы, нащупали неестественно твердый бугорок под кожей варга. Гайа была уверена, ничего подобного там быть не должно.

— Яри у нее под лопаткой что-то не то. Что-то инородное.

Бум. Хрясь!

Тренировочный меч брызнул щепой.

"Скорость. Скорость. Забудь про силу. Только скорость. Ага, как же. Попробуйте вот так, с одного удара, размочалить в щепу твердое дерево тренировочного меча", — подумала девушка.

Если бы она училась не только травничеству и азам прикладной химии, то зала бы, что сила удара проистекает из двух начал — массы и скорости. Но, увы, точные науки для Гайи заканчивались на умении умножать и делить.

Кроме превращенного в дрова тренировочного меча, Яри ни чем не выдал своего негодования. Ну, не любил он, когда его отвлекают всякими глупостями. Что бы там Гайа не нашла у Белоногой, это могло потерпеть еще десять минут.

— Ну-с, больная, что там у нас, — сунув уцелевший меч под мышку Яри, как ни в чем не бывало, присел рядом девушкой.

— Вот здесь, потрогай. Ниже. Нащупал?

— Вполне. Рискну предположить под кожей остался обломок стрелы. Судя по шраму, — Яри раздвинул шерсть на боку Белоногой.

В ответ та оскалилась и глухо зарычала.

— Судя по шраму, — как ни в чем не бывало, продолжил Яри, — стрелу она получила не меньше пары месяцев назад.

Белоногая задрожала всем телом и зарычала сильнее.

Хищные желтые зрачки встретились с холодными карими глазами. И варг не выдержал взгляда.

— Сможешь ее усыпить?

А это не самая тривиальная задача. Метаболизм варга великолепно справляется со снотворным и ядами.

— С гарантией, на Зубастике тренировалась.

— Тогда готовь лекарства и грей воду. Я принесу инструменты.

Белоногую резали на том же столе, где когда-то оперировали Зубастика. Гайа переоценила свои способности, приготовленная ею анестезия лишь погрузила варга в полузабытье. Отчего Белонгогую пришлось привязать к столу, да еще девушка навалилась на нее всем телом.

Несмотря на это, операция прошла быстро. Яри сбрил густую упругую шерсть вокруг шрама. Не очень уверенно сделал два надреза. Поколдовал с зажимом и пинцетом. Что-то там еще подрезал и извлек из раны наконечник стрелы.

— Обсидиан, гоблинская работа.

Кусочек вулканического стекла звякнул, упав в глиняную миску.

— Похоже, обломался в ране. Повезло, что наконечник из обсидиана, а не из меди, кости или железа, и то, что наконечник обломался, — подвел итог Яри. — Давай зашивать.

Очнувшаяся от снотворного, Белоногая обиделась на Гайю, Яри и все прогрессивное человечество в целом, протиснувшись между шершавым камнем стены и лохматым боком Зубастика, злобно зыркала на своих "мучителей".

Впрочем, как и предсказывал Яри, ее обиды хватило ровно до ужина.

Глава 8.

Имя им — легион.

От нырнувшего в воду поплавка пошла рябь кругов. Вынырнувший поплавок дернулся в сторону и снова ушел под воду.

Гайа взмахнула удилищем, подсекая рыбу. Спустя мгновение, сверкая серебром чешуи, забилась выуженная рыбёшка.

— Да что же это такое, опять чертов Плескун! — сплюнув в воду, выругалась раздосадованная уловом Гайа.

Прибрежный Плескун — рыбка мелкая, костлявая и невкусная, полетел в сторону обожавшего рыбалку кошачьего семейства.

Дремлющие в тени крепостной стены варги, синхронно подняли головы, осмотрелись, принюхались, пошевелили ушами и также синхронно уронили головы на лапы.

Скатав из теста новый шарик наживки, девушка насадила его на крючок и забросила в воду.

Рыбалка требует терпения.

В этот раз, полакомится наживкой, приплыл косяк крупных осторожных рыб. Они не набрасывались на наживку, а ходили вокруг, изредка пробуя на вкус, но не заглатывая.

Для Гайи мир сузился до поплавка, выточенного из кусочка коры, и торчащего из него ободранного пера.

— Ну же, бери. Давай............

Увлекшись рыбалкой, девушка не заметила, как сбросив сонное оцепенение, беспокойно поднялись варги. Отправленная пастись на остров, Стрекоза замерла, словно ей предалась тревога варгов. Скрипнули доски причала.

Поплавок ушел в глубину. Гайа подсекла, вытаскивая бьющуюся на крючке крупную рыбину.

— Отличный улов.

— Эта первая, все утро ловились только Караси да Плескуны, — сняв с крючка и бросив в ведро рыбину, Гайа подняла глаза на Яри. — Что случилось?

С момента их знакомства Гайа не видела Яри одетым в полный доспех увешенного оружием.

— У нас гости.

— Уверен? — хотя вопрос был риторический, в таких вещах Яри не ошибался.

— Заведи коней в замок, бери оружие и одевайся. Тебе встречать гостей.

— Мне? — неуверенно переспросила девушка.

— Мне помнится, ты заявляя права на этот замок. Пришла пора соответствовать этому праву.

— А ты?

— Я метнусь, спрячу пистоли. Так что встречай гостей. И это........., — яри почесал кончик носа, — Не забывай — ты заявила права не только на замок, но и на меня. А это поверь намного серьезнее. Наши гости начнут пробовать тебя "на излом". Так уж устроен этот мир.

На дороге к замку вытянулась цепочка из двух сотен людей, пришедших сюда надолго.

Почему надолго?

Потому, что не только ехали на лошадях, это как раз понятно. Но и гнали с собой тощих, груженых вьюками кров и жиденькие отары овец и коз.

Объективности ради, стоило заметить, на лошадях ехала только группа воинов головного дозора. Остальных, запряжённых в волокуши животин, вели под уздцы одетые в одинаковые доспехи люди.

Во дворе замка не находили себе места возбужденные варги. Гайа попыталась отыскать взглядом Яри, возвращающегося в замок по тропе, петляющей вдоль уреза воды.

По всем подсчетам он должен вернуться в Урсхэд еще час назад. Однако на тропе было пусто. Видимо у Яри были причины обождать гостей под прикрытием леса. А искать его в зеленке — сродни поискам черной кошки в темной комнате или скаута эльфов в лесной чащобе.

— "Ты хозяйка Урсхэда", — сотый раз накрутила себя девушка. — "Легко сказать", — тут же возразила себе Гайа.

— Девочка, никто не обещал, что будет легко. Вспомни, как ты билась со мной за свои земли. Вспомни и веди себя также, — сказал Яри, выезжая за ворота.

Вот и придется соответствовать.

Колона пришлых уплотнилась и замерла. Уставшие люди крутили головами, разглядывая окрестности озера, поселок на острове, замок и девушку, задумчиво взиравшую на гостей с высоты крепостной стены.

К воротам замка неспешно направилась две дюжины всадников. Два десятка легионеров в потертых, многократно латанных, но ухоженных доспехах. Старик на спокойной лошадке и две женщины.

Одетая в походный костюм плотной зеленой ткани, фигуристая, явно знатная дама. Красивая той красотой, которая приходит к некоторым женщинам только с возрастом.

И сопровождающая ее весьма недурственная лицом затянутая в кожу стройная амазонка с мощным луком у седла и парными клинками за спиной.

Вид всадниц ткнул Гайю шилом ревности. До этого момента она считала, что у Яри нет никого кроме неё. Однако он никогда не распространялся на этот счет. Монахом-то он точно не был. И может статься, эти сучки предъявят на него права.

— Убью, скормлю варгам, — змеей прошептала девушка.

Чуткие звери заскребли когтями по камню. — Уже обед, а мы некормленые. Который из людишек наш обед? Или даже два.

Порою, Гайе казалось, что между ней и Зубастиком существует телепатическая связь (что, в сущности, было именно так).

Хотя воинственных жестов никто не делал, оружие гости держали под рукой, а луки и арбалеты в руках. Привычно держали, как крестьянин держит лопату, а кузнец молот и клещи.

— Эй, девка! Открывай воротА! — раздраженно пробасил снизу спешившийся широкоплечий коротышка с заплетенной в косичку рыжей бородой.

— "Гном?" — подумала Гайа. — Точно гном, тяжеленный доспех, собранный из толстых стальных сегментов, массивный шлем с Т-образной прорезью для глаз, бороды и мясистого горбатого носа, двуручная секира в руках, боевой топор на поясе. Да и с разом повеселевшего и ставшего на фут выше приземистого толстоногого мула гном слез с явной охотой. Известное дело — хуже гомов всадников, только гномы моряки.

Еще пара пришлых спешилась и, пялясь по сторонам, подошла к воротам.

— Девка, ты что глухая!? Ребяты, подсадите, я залезу прочищу ей уши и...... еще кое что.

Одетые в потертые доспехи имперских легионеров, ребяты не торопились помогать шумному гному.

В прогалине между деревьями показался Яри, сделал знак "Все нормально. Это свои. Отвлеки их". Убедившись, что девушка его поняла, он снова растворился в зеленке.

Яри рядом — гора свались с плеч, кандалы с рук, камень с души, словом все, что может падать упало, сменившись бесшабашной наглостью.

— Мне почему-то кажется, ты выше ночного горшка не залезал ни разу, — перегнувшись через парапет подала голос Гайа. — Я угадала?

— Чё-ё-ё...? — от удивления гоном подавился заготовленным ругательством. — Да я....

— Ты кто такая!? И что здесь делаешь!? — требовательно перебил гнома немолодой всадник в добротных доспехах.

До доспеха Яри ему как до континента эльфов, но он явно нерядовой легионер. Да и манера разговора слишком требовательная. Говоривший явно привык, что на его вопрос следует быстрый и четкий ответ.

— Я Гайа Моргана! Хозяйка этих земель и этого замка! Кто вы такие и зачем пришли в мои земли!?

Уставшие люди внизу удивленно переглянулись. Они ожидали чего угодно, но не дерзкой соплячки на стене замка.

— Какая нахрен хозяйка? Открывай, а то хуже будет, — продолжил гнуть свою линию гном.

— Мелкий и тупой, не уходи никуда. Я сейчас спущусь, помою тебе рот с мылом.

Оставив лук и стрелы на стене, Гайа спустилась к воротам. — Прочистит он. И хуже сделает. Да ты, урод мелкий, не знаешь, что такое хуже и с кем связался.

Чувствуя настрой девушки варги возбужденно скребли когтями мощение двора. — Ждать, — цыкнула на них Гайа и Зубастик нехотя плюхнулся на задницу.

— "Здоровый вымахал. Настоящий боевой варг" — с гордостью думала девушка, отпирая ворота. Мой варг.

Собравшись с духом, Гайа решительно налегла на створку.

"Хорошо открываются, недаром Яри постоянно смазывает петли", — подумала девушка токая створку.

Выпучившийся на варгов гном начисто пропустил ее выход. Он вообще был существом хоть и задиристым, но добродушным, а в некоторых вопросах еще и туповатым. Искренне полагая:

— когда верх одерживает он, именно так и должно быть.

— когда берут верх над ним — собственно, а меня-то за что?

Ну не ждал он от девки такой прыти. Гном набрал полную грудь воздуха для очередного пассажа, когда створки ворот буквально отлетели в стороны и перед ним оказалась не только дерзкая соплячка, но и пара злющих варгов. Отдать ему должное, в штаны гоном не наделал, или умудрился это скрыть.

Бдзынь!

Эльфийский кинжал высек искры на нагрудной пластине. Роскошная, ухоженная, заплетенная в косичку и перетянутая ремешком борода шлепнулась гному под ноги.

Только что девка стала у ворот между варгами и вдруг распласталась в глубоком выпаде, вытянулась струной, выбросив вперёд руку. Уроки Яри не прошли даром.

Отскочивший назад гном, скосил глаза на подбородок, попытался бронированной перчаткой нащупать отсутствующую бороду.

Получилось комично, что не осталось незамеченным его товарищами.

Пучеглазые глазенки гнома налились кровью, скрипнули зубы, на обрезок бороденки закапала слюна.

Остальные пришлые на удивление проигнорировали выпад, пребывая под впечатлением от её эффектного выхода.

Озверевший коротышка пригнул голову, удобнее перехватив секиру рванул на обидчиков.

В этот раз отскочить у гнома не получилось. Гном не был бы гномом, если бы его сорванную "крышу" привела в чувство такая мелочь, как пара оскаленных варгов.

Отчуган махнул секирой, целясь в голову крупного варга.

Зубастик припал к земле, пропуская свист стали над холкой, и тут же, ухватил гнома за сапог.

Рывок.

И оглушенный падением гном, подобно пустой кастрюле загремел по камням. Но секиры из рук не выпустил.

Гайа одной ногой наступила на секиру, вторую ногу поставила на закованную в сталь бочкообразную грудь гнома. Пощекотала горло коротышки острием эльфийской даги и, как ни в чем не бывало, повторила свой вопрос.

— Повторяю свой вопрос. Кто вы? И какого вам тут надо? — Гайа напустила в голос столько дерзости, что удивилась сама себе.

— Девушка, то бишь как там тебя, Гайа Маргана, — начал было добротно снаряженный тип с двуручным мечом.

— Госпожа Гайа Моргана, — глядя снизу вверх нахально отчеканила Гайа.

Про высокородную кровь это не совсем пустой звук. Этому нельзя научиться, с этим рождаются. Некоторые.

И пришлые ее статус приняли. Кое-кто из воинов даже слегка склонил голову.

— Во дает.

— Бешеная девка.

— Что тут вообще творится?

— Где, б (тут слово экспрессивное) Яри?

Разом загомонили пришлые.

— Я Гней Раммен Унпа-Ри ну и так далее, — подал простуженный голос седой как лунь старикашка, несмотря на погожий весенний день, зябко кутавшийся в толстый шерстяной плащ.

Разговоры разом притихли, перейдя в шепот.

Причем сказано было хоть и сухо, но так, словно Гайе это имя должно было о чем-то говорить. Но не говорило.

Судя по имени, титул у старика не просто знатный, а вообще заоблачный. Как бы, не кто-то из двенадцати семей подножья трона.

Не зная, что ответить, Гайа просто промолчала, предоставив говорить Гнею.

— Хм, Гайа (доверительный стиль общения равного с равным, принятый в Империи), проясни старику один нюанс. Мы точно знаем, что замок Урсхэд, долина и окрестные горы на двенадцать лиг вокруг принадлежат господину Яри. Как все может принадлежать тебе?

— Все это принадлежало мне по праву рождения, еще до того, как сюда пришел Яри, — девушка сознательно упустила титул "господин" перед имением Яри.

— Пф-ф, и как же вы утрясли этот казус? Только не говори, что ты убила Яри.

— Я пыталась, — честно призналась девушка.

Пришлые опять загомонили весело, но одобрительно. Ответ их повеселил, однако явно пришелся по душе.

— А утрясли очень просто, — глядя на пришлых женщин сказала Гайа. — Я его жена.

Тишина повисла такая, что даже лошади престали фыркать. Пришлые изумленно переваривали новость, как что-то из разряда чудес или в принципе невозможного. При этом вид имели такой, как будто им всем разом дали пыльным мешком по голове.

— Это похоже на Яри, — первой подала голос затянутая в кожу амазонка. — Девочка удивительно под стать ему.

— Н-да, Яри это Яри. Умеет удивить там, где все считают это в принципе невозможным, — задумчиво просипел Гней.

— Госпожа, — тон командира пришлых радикально сменил тональность. — Где Яри?

— Вообще то, он мне не отчитывается, куда уходит. Но я бы посмотрела у вас за спиной, — девушка кивнула сторону Яри, не скрывая иронии, наблюдающего представление, восседая на камне в двадцати шагах позади пришлых.

Вояки разом развернулись. Словно кто-то невидимый скомандовал им Раз! — Два! И замерли.

— Командир! — разом забыв про Гайю, выдохнула толпа. Вложив в этот выдох столько сбывшихся надежд, почитания, уважения, обожания. Люди словно бы увидели маяк в штормовом море или обрели землю под ногами.

Яри раз за разом убеждал, что он весьма непростая личность. Но сегодня он сумел удивить не только своих людей, пришедших в долину.

Воины разом спешились и, гремя боевым железом, наперегонки бросились к Яри. А самый молодой пришпорил коня, унося радостную весть в сторону основной группы.

— Пустите, черти! — заверещал, подброшенный дюжиной рук, лорд долины. Но поймавшие кураж, "черти" не унимались.

— Ты бы слезла с военинженера второго ранга, и убрала своих зверюг.

Оказывается не все ломанулись лапать вожделенного командира. Старик, женщины спешились и ветеран в доспехе из крупных чешуек похожих на рыбные, взяв лошадей под уздцы, подошли к Гайе.

­­— Зубастик, Белоногая, свои! — скомандовала Гайа.

Зверюги нехотя ушли в замок.

Пришибленного военинженера второго ранга поставили на ноги, отряхнули, Гайа сунула ему за пояс подобранный с земли обрезок бороды.

После чего шатающегося гнома под руки отвели во двор и усадили на бревнышко в тени замковой стены.

— Это же как его чугунную голову приложило о камни, — оттянув веко к низу, произнесла дама в походном костюме. — Рэмо, ты меня слышишь?

В ответ гном буркнул что-то нечленораздельное и потянулся к объёмной фляге на поясе.

Дама в дорожном костюме перехватила руку гнома и потянула флягу. Но пребывающий в полупрострации военинженер второго ранга мертвой хваткой вцепился в вожделенную емкость. Как утопающий за ...... оставить! Как настоящим мужикам и положено хвататься за подобные сосуды.

В извечной борьбе тупого и прекрасного полов, верх взяла грубая физическая сила. Гном натружено забулькал, заливая в себя содержимое фляги. Впрочем, если судить по звуку содержимого фляги, оставалось весьма немного.

— Я ему настой Болиголова, ягоды Козлятника и древесного гриба заварю, — пообещала Гайа.

— И Чербера добавь, — посоветовала дама.

— Где же я его возьму в горах-то? Его и на равнине не у каждого травника купишь.

— Хм, — оставив в покое полубессознательного гнома, женщина развернулась к Гайе. — Чербер найдется. Урсула Санья-Ра. Впрочем, если ты не знаешь, кто такой Гней Раммен Унпа-Ри седьмой, вряд ли тебе что-то скажет мое родовое имя.

— Вы целительница внучка Александра Бая-Ра, автора трехтомной энциклопедии лекарственных трав и минералов, — выпалила Гайа.

Теперь уже удивляться пришлось Урсуле.

— И как далеко ты зашла по пути лекаря?

— Я только делаю первые шаги, — изобразив скромность, потупилась Гайа. И поспешно продолжила. — Яри сказал, вы меня научите.

— Если Яри сказал, придется учить. Он с такими вещами не шутит, — хмыкнула Урсула, уводя лошадь в стойло.

— Я Этли из лесного края, — представилась асмазонка, затянутая в кожу легких доспехов. — Я то, все гадала, зачем мне приказали взять второй доспех. Оказывается это для тебя.

— Духи леса указали тебе путь сестра, — подбирая давно забытые слова, ответила Гайа на наречии восточных лесовиков.

— Сегодня день сюрпризов, - на том же наречии ответила Этли.

— А кто этот таинственный старик? — заговорщицки понизив голос, поинтересовалась Гайа.

— Ну, ты даешь сестренка. Этот старик сорок лет был вице канцлером Империи.

Тут уже пришла очередь удивляться Гайе. Нахамить вице канцлеру, пусть и бывшему. За подобное отправляют в такие места, откуда галерная палуба и соляные шахты кажутся курортом.

— Зачем он сюда приехал?

— Что бы умереть своей смертью. Я не оглох на старости лет. И я свободно владею всеми языками. Не только имперскими, а вообще всеми двенадцатью, — ответил за лесовичку старик.

Гайе представлялось, что с приходом людей Яри, в замке воцарится хаос. Ее опыт жизни при прежнем бароне однозначно утверждал, что иначе быть не может, в принципе.

Однако события в замке развивались совсем в ином ключе. Покачав, похлопав и всячески общупав Яри, ребяты дисциплинированно остались ожидать у ворот.

А Яри скомандовал командирам следовать за собой. И развернул штаб в большой зале господского дома.

Клетки с кудахтающей птицей, пыльные мешки, корзины, тяжеленые сундуки и наспех сколоченные ящики, возы, телеги, изможденные переходом через высокогорье вьючные лошади и прочая скотина. Пыль, крики, топот подков и кованых сапог.

Поток людей и возов широкой рекой протекал под стенами замка крошечным ручейком приближенных, затекая в замковые ворота.

— Гайа, отведи этого раздолбая к фермам на западной стороне озера, — командным тоном бросил Яри и, тут же забыв о девушке, вернулся к разговору с вислоусым ветераном.

— Шустрый, Хлыст, Эйван, Толии, подъем. Селимся на западном берегу, — как-то тихо, не по-военному скомандовал, затянутый в кожу, раздолбай с мощным луком за спиной.

Однако, указанные легковооруженные личности мигом вскочили и засуетились, выстраивая свой небольшой караван в указанном направлении.

— Ведите госпожа, — так же негромко обратился к ней раздолбай.

Это было не привычно, это было дико, но так восхитительно — Госпожа.

— Г о с п о ж а, — смакуя каждую букву мысленно произнесла Гайа. — Г о с п о ж а.

Скрипнули колеса возов, размеренно застучали копыта. Радуясь возможности вырваться из шумного хауса, варги пристроились по бокам от хозяйки.

— У тебя есть имя?

— Арамис, госпожа.

— Вы охотники?

— Да, госпожа, охотники, разведчики, дозорные, посыльные, проползни в непроходимое и вообще возвращенцы, откуда не возвращаются, — витиевато ответил Арамис, настороженно поглядывая на варгов.

Западные склоны долины мало пригодны под пашню и пастбища. Из всех сельскохозяйственных развлечений там есть прок только от садов. За то в тех местах имеются проходы в глубину Щербатых гор, где отличная охота на горных козлов. Самое место охотникам. Покачиваясь в седле, размышляла Гайа.

— Госпожа.

— Хм?

— На спуске с последнего перевала есть пещера..., — начал было Арамис.

— В которой жил мишка, — продолжила Гайа.

— Ничоси мишка, — подал голос кто-то из едущих за спиной охотников. — Мне сплохело от одного взгляда на его череп.

— Шкура греет пол нашей спальнй.

— Как его взяли? — спросил Арамис.

— Яри прокрался в пещеру и всадил арбалетный болт в ухо впавшему в спячку медведю, — слегка исказила историю Гайа. Не рассказывать же им правду об огнестрельном оружии. Какими бы преданными Яри они не были, огнестрел это серьезное табу.

За спиной в пол голоса зашумели попутчики, обсуждая очередное безбашенное деяние их командира и перспективы регулирования популяции пещерных медведей.

Через пять минут Гайа убедилась, что мишек и вообще местную фауну ждут тяжелые времена тотального геноцида.

— Уже вернулась, ах молодец. Найди на причале Магна Рыбу и веди его в рыбацкий домик на восточном берегу. Тот, что на каменистом мысу. Магна категорически нельзя селить около замка, иначе тут все прогоркнет рыбной требухой, — не дав передохнуть, озадачил ее Яри.

Найти Магна оказалось не сложно. В компании детей на причале стоял только один взрослый мужчина. Дети тыкали грязными пальчиками в вяло шевелящих плавниками рыбин, а экспрессивно жестикулирующий Магн, что-то втолковывал детям.

— Магн, Яри велел проводить тебя на восточный берег.

— Да госпожа, — поправив боевой топорик за поясом, тут же подобрался Магн.

Если охотники Ника к варгам относились насторожено, но без явно выраженного страха, то от телеги Магна просто таки несло ужасом. Детвора зыркала на зверюг сквозь прорехи в натянутом над телегой тенте. И от этих взглядов веяло не страхом даже — ужасом.

Объективно говоря, на детей варги производили ровно то впечатление, которое и должны были производить. Именно для этого поколения гоблинских селекционеров и кинологов создавали эту породу.

А уж как потрудилась разведка, распиаривая лютый нрав изначально преданных человеку зверюг.

— Они не нападут без причины, — попыталась успокоить детей Гайа.

— Моя хижина стояла на острове. Выше по течению в стороне от деревни. Поэтому они живы. Рейдеры гоблинов напали на деревню. Трупы и тех, кому не повезло умереть в бою, гоблины скормили своим варгам. Хорошо хоть деревня у нас была богатая и, взявший богатую добычу рейд, не стал прочесывать прибрежные острова. Брата зарубили на причале. Его жена посадила детей в челнок и погребла к моему дому. Сильная была женщина, гребла с двумя стрелами в спине. Довезла детей и умерла. А наш барон, сука такая, закрылся с дружиной в замке и отсиживался, пока рейдеры разоряли окрестные деревни.

Народ естественно стал роптать и грозился искать правосудия у имперского наместника. Наивные люди. Всех недовольных барон продал в имперскую армию. Ему деньга, наместник выполнил мобилизационный план, а я слегка поумнел и познакомился с вашим мужем.

Закончив рассказ, Магн надолго умолк.

Скрипели тележные колеса, фыркали лошади, озерная рябь искрилась мириадами бликов, над головой щебетали птицы, а ветер нежно шелестел верхушками деревьев. Одуряюще пахло весной.

Весь дальнейший путь Гайа и вновь повеселевший Магн болтали об обитающей в озере и горных речках рыбе, снастях, способах лова и тонкостях готовки.

К моменту прибытия на место, рыбак явно проникся к девушке симпатией. Она определенно знала, какого цвета человеческая кровь и требуха, что такое голод и каких усилий порою стоит добыть пропитание. А еще, Магн был не только рыбаком, но и хлебнувшим лиха легионером, знавшим, как выглядят мозоли от долгой работы с мечом. Даже если мозоли на изящных женских ладошках.

Глядя вслед всаднице, удаляющейся в сопровождении пары варгов, Магн шикнул на повеселевших детей и подумал — Командир удивительный человек, и у него в принципе не может быть заурядной жены.

А теперь осмотреть новый дом, причалы и сарай для лодки. С виду постройки производили весьма годное впечатление. Похоже, пойдя за Командиром, он в очередной раз не прогадал.

— Где тебя носило? Хлебни вина, вот так, молодец. Еще хлебни. До дна. Допила? — убедившись, что в кружке пусто, Яри щедро плеснул туда новую порцию. — Знакомься, это Рубен — моя тень. А эти два лохматых чуда — плоды его внебрачных грехов. Тут где-то суетилась его жена. Ну да ты еще успеешь познакомиться с этой достойной женщиной, — тоном полным нездорового ехидства сообщил Яри.

— Что не так с этой достойной дамой? — зная шуточки Яри, насторожилась Гайа.

— Мною пугают даже орков, а меня пугает она.

Рубен оказался слугой. Слугой по-жизни. Слугой от бога. Слугой одному богу известно в каком поколении.

В неурожайный год хозяин сдал рекрутерам немолодого, но еще крепкого слугу. Тут бы история Рубена закончилась. Но его профессиональные таланты оценил командир учебного легиона, взяв Рубена денщиком.

Сказать, что Рубен предан Яри, это ни сказать ничего. Его преданность была сродни той дикой преданности, которой Зубастик предан Гайе, а она ему.

Старый слуга, никому не доверял подносить еду командиру. Только он. Только лично. Пробуя кусочек от каждого блюда, делая первый глоток воды или вина из раскупоренной бутылки.

У Яри даже было подозрение, что его тень втихаря пробует воду, прежде чем налить ее Стрекозе.

— Чего застыла? Бери Рубена и показывай ему хозяйство. И начни с ледника и подвалов.

Тут ледник, тут зерно, тут соль, тут специи и масло. Тут планировалось держать тайных узников, но за отсутствием токовых в темнице складировали всякий хлам.

— Узилище первейше дело, — делая пометку в толстом блокноте, бурчал под нос Рубен. — Госпожа подержите факел ровнее. Спасибо, госпожа. Что-то я кандалов не наблюдаю. И где помещение для дознания?

— Пыточная что ли? Рубен, ты считаешь, камеры и пыточные могут пригодиться? — искренне изумилась Гайа.

— Безусловно, госпожа. Как без этого? Да вы сами скоро все увидите, — жизнерадостно упокоил ее слуга. — Тюряга у вас отменная. Вместительная, и пост охраны толково расположен. Чувствуется рука гномов. Они по этой части большие затейники.

После похода по подземельем Урсхэда замковый двор встретил Гайю и Рубена теплым, немного душноватым сумраком погожего весеннего вечера и разбушевавшейся дамой которая пугает того, кем пугают орков.

Пугать орка — оксюморон само по себе. Орку проще убить себя, чем испугаться. Такова их порода.

Однако наводящая порядок в замке тетка и вправду могла напугать кого угодно.

В данный момент она пыталась застроить пару возбужденных и донельзя озадаченных подобным фортелем варгов. Варги строиться не хотели. Белоногая точила зубы об измочаленный обломок метлы. А Зубастик навис над подросшим котёнком, который так любил "охотиться" на хвосты варгов. Котенок не терял времени даром, под прикрытием туши варга вовсю уплетая крупную рыбину.

Вернувшиеся с Гайей, варги обалдели от суеты и наплыва людей, телег, лошадей и прочей живности. Звери было сунулись поискать спокойное местечко в конюшне, но там все денники были заняты. Еще и возле конюшни всю коновязь заняли.

Понятно, когда в конюшню наведывается варг, лошади впадают в состояние неконтролируемого ужаса. И будь конюшня не столь капитальным сооружением, разнесли бы ее по камешку. Но конюшня устояла. А варги отправились под навес возле двери в замковую кухню.

Как раз в этот момент в неплотно притворенную дверь выскочил усатый шалопай с бьющейся в зубах рыбиной. Следом за воришкой во двор ворвалась крепко сбитая тетка с метлой в руках.

Напуганный котенок бросился в самое, по его мнению, безопасное место — под брюхо Зубастика. И принялся грызть рыбину, нагло урча и зыркая на собирающуюся на шум толпу, с видом — Ну кто на меня с варгами? Есть смелые?

Кроме тетки с метлой, смелых не нашлось. Зато та, не задумываясь, пустила метлу в ход. Метла, понятно, была тут же отобрана и измочалена в щепки. А варги осматривали дебоширку, явно прикидывая, сколько в ней калорий.

Сбежавшиеся на шум, люди были не робкого десятка. Голодным котенком и парой молодых варгов их было не напугать. Но варги были хозяйские, что переводило их в разряд домашней скотины. Пусть и плотоядной. А главное им было интересно, как будет выпутываться из ситуации жена Рубена, своим тяжелым характером доставшая всех до печенок.

Яри по таким пустякам беспокоить не стали, а вот за Гайей отправили мальчишку-конюха.

— Какого хрена здесь делают эти твари?! — распылялась жена Рубена, размахивая перед собой сорванным со стены факелом. — Откуда они вообще взялись? Да прибейте же их кто-нибудь.

Высокий бородач потянул из-за пояса топор и замер, почувствовав холод стали под подбородком.

— Даже не думай, — прошептал мягкий женский голос за спиной бородача.

Топор звякнул о камни.

Услышав голос хозяйки, варги встрепенулись и, будучи эмпатами, тут же подобрались, почувствовав ее настрой. Под жесткой шерстью перекатились бугры мышц, из глоток вырвалось глухое рычание, когти скребнули по брусчатке. В неровном свете факелов звери смотрелись особенно жутко.

Даже раздувшийся от сожранной рыбы котенок свирепо зашипел, путаясь под ногами Зубастика.

— Вам заняться нечем?! — поинтересовалась Гайа у толпы.

— Разойдись! Двигайте по делам, — рявкнул Рубен. Народ, пожав плечами, рассосался по своим делам.

Гайа убрала эльфийскую дагу в ножны и развернулась к зачинщицей беспорядков.

— Это мои варги.

— А ты кто такая!?

А вот орать не надо, — подумалось Гайе. Рука легла на холку Зубастика и, глухо рыкнув, варг шагнул к добыче.

— Я хозяйка этих варгов. Хозяйка этого замка и всех земель вокруг него. И обращаясь ко мне, следует говорить — госпожа. Г о с п о ж а.

— А как же....... — глядя на Рубена, тетка ткнула пальцем в сторону господского дома, явно намекая на Яри.

— Тут такое дело, — начал Рубен. — Гх-м, н-да. В общем, муж есть не только у тебя. Да, — развел руками слуга.

Его жена замерла с раскрытым ртом переваривания полученную информацию.

Но насладиться моментом Гайе не дал вихрастый конюх, сообщивший, что Госпожу зовет Командир.

— Покорми их, — бросила, уходя, Гайа.

Варги не возьмут еду от постороннего, но пусть склочная тетка помучается. Будет лишний повод указать ей её место.

А Ваше место, как известно...... будем снисходительны, на кухне.

Конфликт разрешился. Пострадавших не оказалась. Если не считать отважного воришку, у которого стервозные родственнички сперли недоеденную рыбу, пока он грозно рычал, защищая варгов.

В хозяйских покоях кто-то навел прямо таки сияющую чистоту. Ковать застели хрустящим белоснежным бельем. На столике у кровати появилась скатерть, ажурный подсвечник дорогой работы, два графина вина блюдо с ломтиками сыра, копченого мяса, сухофруктами, икрой и еще чем-то вкусным, но что это за деликатес Гайа не знала.

По углам появились два крепких сундука, для пущей надежности окованных металлическими полосами на бронзовых заклепках.

Одну стену кабинета украсила огромная — во всю стену, весьма подробная карта Мира. Противоположную стену украшала еще более подробная карта Империи.

У двери слуги заботливо поставили деревянный таз с еще теплой водой.

— Плесни мне красного, — задумчивым тоном попросил хозяин кабинета, не отрываясь от чтения.

— Хрена се! — проигнорировав просьбу, выпалила Гайа.

Охреневать было с чего. Огромный стол был завален, бумагами, свитками, опечатанными конвертам стопками книг газет и журналов. Причем большая часть книг была уже разобрана и разложена на стеллажах стоящих вдоль свободных от карт стенах.

Прежний хозяин использовал стеллажи исключительно для хранения личных запасов дорогого вина и десятка никем не читаных книг.

— Налей мне красного, и распакуй узлы за кроватью, — Яри бросил на стол прочитанный документ, посмотрел на девушку покрасневшими глазами и, устало улыбнувшись, уголками губ повторил — Распакуй узлы, тебе понравится.

— Что пишут? — спросила девушка, распаковывая первый баул.

М-м-м, лиловое платье, розовое платье, костюм для верховой езды из тонкой замши, юбки верхние и нижние, корсеты, сорочки, чулки.......... Хотелось схватить и примерить все и сразу.

— Все, как обычно, трахаются, воруют, убивают — жизнь кипит.

— А что? Не поднимая головы, рассеянно переспросила Гайа.

Яри не ответил, понимая тщетность этого занятия. А болтать попусту он не любил. Тем более ему было над чем поразмыслить и систематизировать поток свалившейся на него информации.

Так-то История развивалась в нужном русле. Объеденные провинции схватились с Вольными городами Торговой лиги. Эльфы тихо сидят у себя за морем. Гномы точат топоры и делают воинственные лица, да только пустое это. Гномы — торгаши и ремесленники, а не войны.

Новые командиры имперской армии, поднятые на поверхность мутными водами многолетней войны, жадные до вдруг ставшего доступным имущества Старых родов, наводят порядок в Империи, выжигая под корень одряхлевшую аристократию. Попутно перераспределяя имущество покойных аристократов в пользу Империи и себя любимых.

Новое руководство Ночной стражи всячески доказывая свою лояльность императрице, а лучший способ это доказать — продолжать чистки Ордена, надзирающих и всех кто с ними связан.

Ордос пока устоял, что неудивительно. У колдунов было время подготовиться к встрече. И ждали они совсем не того, кто явился по их темные души. Ну да сколько веревочке не виться, а резервов им взять негде. В отличие от Империи, где скоро окажется без дела очень много добрых вояк.

Орки, норды и гоблины с радостью шлют наемников всем заинтересованным сторонам. Всем, кроме Ордоса.

Пламя большой войны прогорело, и сейчас лишь дотлевают угли.

Это, так сказать, видимая сторона картины.

Большая игра не замерла ни на миг. Разведки всех Игроков пытаются залатать прорехи, разорванных в клочья, агентурных сетей. Сами Игроки мучительно прикидывают — пора фиксировать итоги войны, или попробовать отжать еще чутка в свою пользу. Армии обескровлены, но бульдоги под ковром готовы грызться дальше. Собственно сейчас наступает их звездный час, когда интриги, подкуп и яд в бокале могут дать много больше, чем пять ударных легионов на нужном направлении.

Вдовствующая императрица вот-вот разрешится наследником престола. И либо Оракул подтвердит его право на трон, либо встанет ребром вопрос, — А как, собственно, покойный император, большой любитель мальчиков, причем мальчиков грубых и агрессивных, смог заделать императрице наследника?

Если ситуация пойдет по второму пути, Императрица бросит на стол пару убойных козырей. Н-да, паршивый сценарий.

Ведь пока все идет на редкость хорошо. Отлично даже. Почти полгода, как его никто не пытается убить или достать другим способом.

Когда такое было в последний раз?

Память услужливо подсказала, что такого еще не было.

Жизнь определенно налаживалась.

— И как я тебе?

— Легкомысленно, — ответил Яри, скептически осматривая шёлковые чулки на подвязках и что-то в крупную сеточку наброшенное поверх груди.

— А вот так? — поинтересовалась девушка, вытягиваясь на кровати.

— Это уже вульгарно, — ответил Яри, рывком поднимаясь из-за стола.

Стук-стук, стук-стук, стук-стук.

— И кого угораздило тренироваться в такую рань?

Судя по едва слышному сопению и тому, как равномерно вздымается мужская грудь под ее щекой, это не Яри забавляется с утра пораньше.

Сделав усилие, Гайа разлепила глаза.

Утро. Раннее. Свисающий со спинки кровати чулок. Дорогой кстати.

А что это на ней?

Шелковый пояс. Значит чулок ее.

— И что это было? — вспоминала вчерашний вечер Гайа, стягивая с себя легкомысленные тряпочки. — Было хорошо. Зверски. Но недолго. И это тоже хорошо.

Толком не поев, целый день метаться по долине на побегушках. И хотя она не видела Яри, вряд ли он устал меньше. Так что у обоих сил осталось на один короткий, но яростный финал дня.

Пожалуй, за время, проведенное вместе, они притерлись, как жернова старой мельницы и отлично дополняли друг друга.

Н-да, — Гайа точно помнила, вчера вечером бумаги на столе лежали в другом порядке. Радикально в другом. И свечи прогорели. Значит, этот мирно сопящий засранец еще полночи работал с документами.

Гайе захотелось пнуть сопящее тело под ребра.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук.

— Тело пусть еще поспит. А по ребрам отведает "дятел" во дворе.

— Спускайся к нам, сестрёнка, — играючи отмахиваясь от атак вихрастого конюха, приветливо крикнула Этли, заметив выглянувшую в окно Гайю.

Тук-стук.

Этли выбила деревянный меч из рук подростка.

Шлеп.

Конюх несильно отхватил по тощему заду.

— Спускайся, милочка. Посмотрим, чему обучил тебя Яри.

Гайа не заставила себя упрашивать.

Тренируясь с Яри, девушка надевала его стеганный поддоспешник и прикрывала руки наручами толстой кожи, усиленными стальными вставками.

Яри защитой пренебрегал, от чего с завидным постоянством демонстрировал свою мужественность, потирая синяки и ссадины. При всем его мастерстве тренировка есть тренировка и синяки на ней неизбежны.

Оказалось люди Яри прихватили с собой кой-чего по части тренировочной экипировки.

Подойдя к телеге с экипировкой, Этли с видом фокусника принялась примерять на Гайю привезенное снаряжение.

А девочки и тряпочки, это девочки......и.........тряпочки. Набитый конским ворсом стеганый жилет не красит фигуру?

Я вас умоляю.

А шлем из толстой кожи с прикрывающим личико, ну или морду, смотря кто этот шлем нацепит, решетчатым забралом.

А вот еще, набитые ворсом, стеганые перчатки с кожаными вставками.

— Коротковаты? Хорошо бы прикрыть руку за локтем? Есть и такое.

Выбрать было из чего. Две женщины слегка увлеклись процессом примерки, на время позабыв, что это действо происходит ради возможности слегка отдубасить друг дружку, имитирующими мечи, струганными палками.

— Вы долго еще? — подал голос заскучавший конюх.

За что был тут же загнан на крышу конюшни.

Лихое рубилово удел сопливых новичков. Этли провела не один год на войне. Гайю сперва учил отец, а потом она целых четыре месяца была единственным спарринг партнером Яри, что тоже не сахар.

Поединок начался с обоюдно деликатного прощупывания соперника. Подбор дистанции, определение физических кондиций, психологического равновесия и технического мастерства.

Гайа, вооруженная парой палок, прикинувшихся парными мечами средней длины, пыталась выковырять Этли из-за круглого щита. Получалось плохо.

Гайа была быстрее.

Этли, выше ростом, сильнее физически и намного опытнее.

Впрочем, у Этли дела шли не лучше. Ей удалось основательно приложить Гайю ребром щита в грудь. Но почти сразу пропустить от Гайи неожиданно подленькую подсечку и остаться без "меча", выбитого под мохнатые лапы, прибежавших на шум, варгов.

Этли потянулась было за "мечом", но на милых мордашках варгов читалось — Не озоруй шибко. А то мы со вчерашнего дня не жрамши и в печали — калорийную кухарку нам так и не скормили.

— А так? — Этли подкинула ступней валявшийся на земле шест.

Изогнувшись и туго загудев рассекаемым воздухом, палка встретилась с подставленными Гайей учебными мечами.

Хрум!

Понеслось.

Неслось, впрочем, недолго. Яри почти не тренировал Гайю со щитом, зато короткое копье и шест любил остервенело. Этли неплохо владела шестом, но Яри был бойцом иного порядка. Так что следующие пять минут складывались не в пользу Этли.

— Уф. Для первого раза хватит. А то твои варги на меня как-то недобро смотрят, — тяжело переводя дыхание, сказала Этли.

— Ох, и приложила ты меня, — ответила Гайа, потирая ушибленную ребром щита грудь.

— Сказать командиру, чтобы он был нежен, как дуновение летнего ветра? Как он кстати? Ну.... — заговорщицки поинтересовалась Этли.

— Мне как-то не с чем сравнивать, — констатировала очевидное Гайа.

— Ты молода, у тебя еще все впереди.

— Н-да? А эти "все впереди" переживут встречу с Яри?

— Вопрос интересный, но поверь моему опыту и тут есть варианты, — ответила Этли.

Гайа не поняла к чему это сказано, но на всякий случай съехала со скользкой темы. — Чем так вкусно пахнет?

— Хлеб испекли. Похоже сдобный. С парным молочком. М-м-м-м. Госпожа, ты слюни-то подбери. Снимай эти тряпки пошли на кухню.

— Помоги развязать.

— Все знают — Яри крут неимоверно, но так натаскать тебя меньше чем за полгода. Вы тут что, не чем другим не занимались?

— Мой отец был учителем фехтования. Я знала с какой стороны берутся за меч еще до встречи с Яри.

— Хм, в этой глуши был свой мастер, — голос Этли был полон сомнения. — В этой глуши не было. Я не местная.

Глядя вслед идущим на кухню женщинам, изголодавшийся конюх сглотнул наполнившую рот обильную слюну. Ему таких разносолов не полагалось в принципе.

Впрочем, у него имелись свои варианты — например, подоить кобылу, а курятник ушлый пацан навестил еще ночью. Главное не наглеть, одно яйцо, полкружки молока смешать и ждать, что выдадут на завтрак.

Скоро табун выгонят на пастбище, и можно будет добыть свежего мясца, расставив силки. Увы, это случится не раньше, чем охотники Арамиса зачистят окрестности от хищников.

Кухню Гайа не узнала. В помещении прибавилось сковород, котлов, горшков, ножей, поварешек, а полки ломились от банок, коробов и сосудов с маслами, специями и прочими приправами. Ароматы витали такие, что "захлебнутся слюной" перестало быть фигуральным выражением.

У печи суетились две женщины. Склочная жена Рубена и средних лет, болезненно худощавая женщина, раньше не попадавшаяся на глаза Гайе. За столом что-то старательно толкла в ступке чумазая, но симпатичная девчушка десяти-двенадцати лет.

— Что-то не так, госпожа?

— Все нормально. Просто............ это была моя кухня. Я к ней привыкла. А теперь здесь все по-другому. Да и в замке тоже.

— Это Урсуле? — Этли подхватила поднос с миской каши на молоке и парой огромных ломтей сдобной буки. — Где какао?

Худощавая женщина поставила на поднос большую глиняную кружку с коричневым напитком.

— Да тут на двоих хватит. Сама отнесу, — Этли подхватила поднос и упорхнула за дверь.

— Госпожа, вы отнесете завтрак мужу? — спросила жена Рубена, по-домашнему вытирая руки о передник. От вчерашней фурии, не побоявшейся варгов, не осталось и следа.

— Зови меня Гайа. А госпожа, добавляй только для официоза, — Гайа проследила взглядом за руками, мнущими неожиданно чистый передник. — Почему ты не называешь Яри господином или командиром?

— П-ф, много чести. Когда этот сорванец первый раз заявился в мой трактир, он был чуть старше тебя. Голодный, уставший до измождения, с парой медяков в кармане, недобрым блеском ввалившихся глаз и дорогим клинком за спиной. А когда ему запретили проживать внутри стен столицы, он целый год снимал у меня коморку на чердаке.

— У вас был трактир в столице? — удивилась Гайа.

— Не совсем. У меня был большой постоялый двор в часе пути от Вирума, — голос женщины потеплел, в нем появились нотки гордости. — Трехэтажный каменный дом на семнадцать номеров, на первом этаже трактир для полсотни постояльцев. Склады, амбары, конюшни, пивоварня и винокурня. Большое хозяйство для одинокой женщины.

— Как всё-таки тебя зовут? — напрямую спросила Гайа, решив, что пора ставить точку во вчерашнем конфликте. — И почему ты бросила такое доходное место?

— Я — Марта. Как видишь, я уже не девочка. Хочется тишины и спокойствия. Я устала плести интриги, разнимать кабацкие драки, выбивать долги из постояльцев, решать непонятки со стражей, да и просто рулить таким хлопотным предприятием. Пришла пора уступить дорогу молодежи.

Марта поставила пред Гайей фарфоровую миску с кашей на молоке, сдобренной медом.

Заметив, как девчушка стрельнула глазками в сторону миски, Гайа взяла еще одну ложку и подсела к ребенку.

— Как зовут красавицу?

— Лин, — ответила за девочку Марта.

— Ваша дочь?

— Да, поздний ребенок. Я уже думала все, родила троих пацанов и хватит, но Яри оставил у нас своего раненого слугу и закрутилось.

— А муж?

— Муж двадцать лет назад получил перо в бок, разнимая драку в трактире, — Марта едва заметно сделала знак поминания усопших.

— Чем так пахнет?

— Каша с жареным луком и шкварками.

Судя по запаху, каша была недурна. Каша, лук, жареное мясо, за последние пять лет Гайа была сыта этим по горло. Сейчас хотелось именно сладенькой кашки на молоке и воздушно-ноздреватую булочку.

Девушка была уверена, завтра, неприхотливый к еде, Яри будет есть тоже, что и все в замке. Но сегодня он не откажется побаловать себя разнообразием.

— Почему Яри запретили жить в столице?

— Дуэль. Он убил кого-то из высокородных. Там мутная история. По закону дуэль между простолюдином и высокородным запрещена, но один молодой аристократишка перебрал хмельного и бросил Яри вызов. Для всех, кто хоть немного знал Яри, исход был предсказуем.

Простолюдина, поднявшего руку на высокородного, отправят на каторгу до конца дней. Если убьет — фехтовальщики верхней арены порежут бедолагу на лоскутки.

Но Яри как всегда выкрутился. Отделался запретом на проживание в столице, хотя его это особо не напрягало, скорее наоборот.

— Столица, какая она?

— О, об этом можно рассказывать не один час, — Марта плеснула по кружкам травяного отвара с медом и устроилась на скамье поудобнее. — Вирум чертовски красив. Чертовски огромен и сказочно прекрасен. Словами этого не передать — нужно видеть. А чтобы прочувствовать столицу, нужно в ней пожить. Величественные здания, вычурные платья, изысканные блюда, Большая Арена, театры, высокородные всех мастей, купцы, финансисты, художники, менестрели, поэты и прочая богема со всех земель Империи. Деньги, роскошь, интриги, страсти. М-м-м, Столица затягивает и не отпускает от себя, как водоворот.

Вот только твоему мужу на все это наплевать. Совсем.

И чем бы покормить наших охламонов завтра? Хорошо бы сообразить что-то питательное и разнообразное, — внезапно сменила тему Марта.

— Может наварить ухи? — машинально предложила Гайа.

— Н-нетс, уха будет сегодня.

— Хм, найдем немного яиц и свежего мяса?

— Найдем. Что предлагаешь?

— Возьму-ка я вон ту корзиночку и Лин. Мы пройдемся, соберем молодой крапивы и свежего щавеля. Умеешь варить суп из щавеля?

Марта утвердительно усмехнулась половинкой лица. — Госпожа, только возьмите охрану.

— О, не волнуйся, с этим у меня полный порядок. Лин, тебе доводилось кататься на варге?

Цепочка лошадей неспешно вышагивала по извилистой дороге. Пятеро одетых по-походному бойцов кемарили в седлах, по въевшейся солдатской привычке, используя любую возможность отдохнуть.

Яри и Гайа двигались чуть впереди пятерки новоиспеченных стражей Урсхэда, формально изображая головной дозор и не мешая людям своими разговорами.

Сбоку и позади хрустнула ветка. Недовольно фыркнула идущая на поводу вьючная лошадь. Между деревьев мелькнула размыта серая тень. Следом еще одна. Застоявшиеся варги резвились, сбрасывая наеденный жирок.

Далеко внизу — у подножья гор, привычно искрилось бликами горное озеро, непривычно опоясанное квадратами свежераспаханных полей. А где-то в кронах сосен неистово колотил дятел.

— Расскажи мне про армию, — разгоняя скуку, попросила Гайа.

— Что именно?

— Представь, я новобранец и расскажи, как она устроена.

— Хм, армия. — Яри ненадолго задумался, — Основное соедините имперской армии — Имперский легион.

Легионы бывают разные по выполняемым задачам и соответственно различаются количеством и составом.

Основная ударная сила армии — Линейный легион. Эти легионы предназначены исключительно для войны. Три тысячи тяжелой пехоты, тысяча легких пехотинцев, сотня тяжелой кавалерии, две сотни легкой. Остальное, инженерные части, штаб, госпиталь, походные мастерские и прочие тыловики. Полностью укомплектованный Линейный легион пять — пять с половиной тысяч человек.

В мирное время их число сокращают до пяти-шести, в военное наращивают до двух-трех десятков.

Бывают легионы территориальные. Их задача удержание имперской власти на подконтрольной территории. Численность четыре — шесть тысяч человек. Состав территориальных легионов определяется характером местности, которую они контролируют.

Одиннадцатый, двенадцатый и семнадцатый легионы отвечают за степные и пустынные районы, от того там совсем нет пехоты. Только кавалерия.

Двадцать первый — лесной и Стражи перевалов, наоборот исключительно пехота. В данный момент в империи девять территориальных легионов.

Плюс первый и второй — Золотой легионы. Хоть их не причисляют к территориалам, суть у них та же. Только платят двойное жалование. Первый легион повсюду охраняет императора. Второй — Золотые панцири, безвылазно сидит в Столице. Поскольку в Золотые панцири не категорически берут жителей столицы и окрестностей, а платят вдвое от обычного, служить там мечта любого провинциала.

— Почему Стражи перевалов без номера?

— Это их позор. Они утеряли свое знамя. За такое легион распускают. Но кто-то должен стеречь перевалы между Империей, орками и нордами.

С точки зрения Империи, Последние формально тоже имперцы. Норды с этим не спорят, однако регулярно грабят прибрежные районы и земли северо-запада. Так что, в виде исключения, Стражей не стали разгонять, однако обрекли на вечный позор.

Пять лет назад знамя вернули. Но тут уже уперлись Стражи перевалов, отказавшись принять обратно свой номер. Все легионы номерные, а мы, стражи — эксклюзив. Дело пахло бунтом и в штабе махнули на них рукой. Может в штабных бумагах он и числится под номером, однако если это и так, дальше штабов эта информация не уходит.

— Интересная история. Расскажешь?

— Мы закончили с армией?

— Нет, продолжай, — выпалила Гайа, знавшая — подобный поворот беседы может вылиться в долгую молчанку со стороны Яри.

— Бывают легионы учебные. Еще их называют Черные, потому как там практически нет высокородных. Для них служба в учебном легионе — позор и оскорбление. Так что там собрана одна чернь.

Учебных легионов было три: восточный, западный и центральный. Сейчас центральный и западный сдвоили и теперь их два. Один на западе, второй на востоке. Четыре — шесть тысяч рекрутов в обычном легионе. Восемь в сдвоенном.

Обычно учебные легионы не участвуют в боях, занимаясь только подготовкой солдат из рекрутов. Но когда прижимает, в дело бросают и их.

Еще есть отдельные легионы — инженерный легион, два легиона морской пехоты, легион стерического обеспечения тыла, легион внутренних войск Тайной стражи.

Эти славные ребята, в смысле подчиненные Тайной Стражи, предназначены исключительно для силового подавления крупных беспорядков и никогда не покидают земель Империи. Зато, если все остальные легионеры получают боевые только во время войны, да и то не всегда, на службе Тайной Стражи боевые платят с момента зачисления. И паек там сытнее.

— Какой легион лучший?

— Хм......... никакой. Так рассуждать нельзя. Каждый легион заточен для своих целей. Если он справляется с поставленной задачей, он хорош.

Самые злые, отчаянные и умелые вояки собраны в морской пехоте. У них не бывает мира. Нет войн, найдутся пираты. Морпехи всегда в деле и смерь всегда рядом с ними.

Когда их выбрасывают на берег или захватывается порт, флот частенько не может забрать высаженный десант и морпехи должны победить или умереть. Буквально. От того флот не скупится на их подготовку и экипировку. А мозги им промывают так, что агрессивность морпехов сродни орчьей.

Первый легион, тот который при верховной ставке, самый малочисленный. Зато каждый боец этого легиона высокородный. Мало того, они там все мастера фехтовальщики. Но хороший фехтовальщик, это еще не хороший солдат.

Инженерный легион — стройбат он и есть стройбат. Оружие им не положено, зато занятие найдется в любое время. Видела, как в ручную меняются ландшафты?

— Шутишь?

— Отнюдь.

— Почему стройбат?

— Без понятия. Но мне доводилось читать хроники времен пришествия в Мир. За строительство сети Великих каналов отвечали военные инженеры. В хрониках они частенько упоминаются как стройбат.

— В каком легионе ты служил?

— В разных.

За разговором колонна давно миновала пещеру, где зимой охотились на пещерника. Дорога сузилась, сжатая отвесной скалой и крутым, местами обрывистым склоном. Кое-где между скалами еще белели языки ноздреватого снега.

Бегущие впереди, варги лохматыми истуканами замерли на повороте, недоверчиво ловя потоки ветра чуткими носами.

Звери не испытывали беспокойства, просто сигнализировали о постороннем присутствии.

— Почуяли заставу на перевале.

— Там свои, вперед, — девушка успокоила зверей перегородивших дорогу. И почувствовала ответное неудовольствие или скорее раздражение зверей. У их был свой, весьма узкий круг понятий — свой.

Межевая застава приобрела обжитой вид. Местность вокруг казармы и перегораживающей узость перевала каменной стены расчистили. Замшелую черепичную крышу казармы подлатали. Прогнившую дверь заменил пестрящий заплатками кусок плотного полотна, раньше явно служивший крышей фургона. Даже в каменной стене, точнее каменном валу, сложенном без раствора, зато из крупных камней и неподъёмных обломков скал виднелись следы свежего ремонта.

И хотя из тубы казармы не курился дымок, от здания пахло дымом, едой, и каким-то особенным — армейским уютом.

— Сколько стражей держал на заставе твой дядя?

— Пару самых никчемных. Только чтобы они успели подать сигнал.

— Я так и думал.

— А ты будешь держать здесь гарнизон в пять бойцов?

— Пока да. Потом добавлю еще пару-тройку, усилю крепостными арбалетами и еще кой-каких гадостей придумаю. Неприятеля нужно встречать здесь. Больно уж место удобное. Дюжина арбалетчиков армию, конечно, не остановит, а вот отряд в сотню мечей запросто. Задача местного гарнизона подать сигнал о появлении неприятеля и продержатся до темноты. Потом отойти к замку.

— А почему не наоборот — отправить сюда подкрепления?

Яри недовольно поморщился, но снизошёл до объяснения очевидного. — Горы вокруг непроходимы только для лошадей и крупных подразделений. Если гарнизон заставы не отойдет ночью. На следующий день его обойдут через горы, отрезав путь к Замку, а потом задавят атакой с двух направлений.

— Оправить в горы наших людей. Пластунов Арамиса например.

— Их слишком мало. И кстати, сообщи вон тому зеленомордому, что он теперь не Мой, а Наш. Он оценит уверяю.

Гайа фыркнула и с решительным видом направила свою лошадь к мускулистой зеленокожей фигуре, размахивающей деревянным молотом на длинной ручке.

— Э-э-э-э-э! Лохматых не забудь. Пригодятся.

Бум-Бум-Бум-Бум.

С каждым Бум, слегка оструганный деревянный кол на пару пальцев протискивался в отверстие, просверленное в толстом — в обхват, свежесрубленном бревне.

Орк впечатлял. Высокий, но в тоже время, какой-то кряжистый, с невероятно рельефной мускулатурой, перекатывающейся под светло-зеленой кожей, покрытой затейливой вязью тату и ритуальных шрамов. Брутальный подбородок, толстые губы, сломанный нос, глубоко посаженные какие-то поросячьи глазки. Узкий непробиваемый лоб, крепкий настолько, что орк мог бы забивать им струганный кол не хуже, чем деревянным молотом. Шутка конечно, но не слишком далекая от истины.

Все это "безобразие" венчала кипа густых черных волос, собранных на темечке в толстую косу.

За орком, сидя возле прогоревшего до углей костра, пожилой, коротко стриженый дядька с проницательным взглядом изрядно тертого жизнью человека, ловко орудуя топором, подгонял колья под нужный размер. Заодно, время от времени поворачивая сложенные над углями заостренные концы кольев.

Ежа делают, догадалась Гайа. Дешевое и сердитое средство быстро перекрыть и без того узкую дорогу перед стеной.

Скептически осмотрев очередной кол, дядька кинул кол заскучавшему без работы орку, отложил топор и, прищурившись на правый глаз, скептически осмотрел гостей.

Гайа привыкла, что все ее новые знакомства начинаются с расспросов. Кто она? И как тут оказалась?

Эти же двое смотрят и молчат. Внимательно смотрят, с интересом, особенно на варгов. Но молчат.

— Гарр, Лис, вижу, вы уже познакомились. Это Гайа Моргана радушная хозяйка этих гостеприимных мест, — раздался голос за спиной девушки. Причем слово "радушная" было произнесено так, что даже орк скривился, словно надкусил лимон.

— Да, командир, пока ты плелся в хвосте, мы от души почесали языками с этой прекрасной дамой, — без тени иронии произнес пожилой дядька.

Подъехавший Яри спешился. И, обнялся, сперва с Лисом, затем с орком.

Раннее подобных нежностей за Яри замечено не было. Он ненавязчиво, но последовательно держал дистанцию с подчиненными.

Следовательно, эта парочка не просто подчиненные. Неспроста именно их Яри оставил на самом трудном посту.

Трудным тем, что все — пришли. Стылые весенние первалы позади, цель — в четырех лигах впереди, там тепло, сухо и сытно. А ты мерзнешь на перевале, постоянно продуваемом сырыми ветрами.

Кроме того, неплохо изучившая Яри, девушка подметила, этих двоих Яри был откровенно рад видеть и не скрывал этого.

Пожалуй, поэтому он оторвался от едущих следом бойцов.

— Гайа, как тебе Гарр. Самый здоровый орк .................. в этих местах, — закончив с обнимашками, весело поинтересовался Яри.

— Душка, только болтает много.

Человек и орк переглянулись, и довольно заржали. Юмор пришелся им по вкусу.

— Где остальные?

— Змея на стреме. Бражник спит. А молодого я оправил за хворостом. Скоро объявится.

Со стороны долины к заставе подъехала изрядно отставшая пятерка сменщиков.

— Лис, в темпе показывай, что тут и как. Потом сдавай пост, и валим в замок.

Любопытная девушка осмотрела сложенные под стеной странные механизмы, пока Яри развлекался в обществе Лиса, орка и вышедшего из казармы лохматого, заспанного субъекта, время от времени скребущего левую щеку, заросшую жёсткой щетиной.

— В ящиках "чеснок", — Яри достал из ящика четырехгранную колючку покрытую легким налетом ржавчины. — Вершины "чеснока" расположены в форме тетраэдра, посему как его не кидай, один штырь всегда смотрит вверх.

Суть обороны этой заставы: развернуть "ежа" попрёк тропы, раскидать на подходе пару ящиков "чеснока".

Вот здесь, под стеной, поставим длинный воз на прочных, больших колесах. Хитро поставим, оборудуем скат в сторону проезда, соединим воз с кольцом, вмурованным в стену. Останется только выбить башмак из-под колеса и воз сам выкатится в проезд, а канат или лучше цепь, не даст возу катиться слишком далеко, упав в пропасть. Потом, бойцы снимут заднюю стенку воза и поставят ее в специальные пазы, поверх передней — все проход перекрыт, ворота заперты. А кто не будет возиться с возом, взведет пару, установленных на стенах, станковых многострелов, — Яри указал на лежащие под массивным навесом детали непонятного назначения, — тридцать стрел в залпе. Жаль только их нельзя зарядить заранее, торсионы потеряют упругость.

— Тетра что? — переспросила девушка, пропустив мимо ушей тактические изыски.

— Тетраэдр, самая простая объемная фигура. Ты же знаешь что такое куб? Ну вот. Тетраэдр тоже самое, только у него стороны не квадраты, а равносторонние треугольники. Соответственно сторон не шесть, а всего четыре.

— И где ты так хорошо изучил геометрию? — искренне удивилась Гайа.

— Хорошо, да я ее едва знаю. А учил, там и сям, в основном на первом году обучения в военной академии Вирума.

— И на кого учился?

— Ну, — Яри на мгновение замялся. — В кавалерию берут только высокородных. Для пехоты меня посчитали хлипковатым. Попасть в застрельщики не повезло. От моря меня мутит, так что и тут облом. В службе тыла исключительно свои да наши. Так что мне осталось выбирать между разведкой и инженерными войсками.

Я выбрал последнее. Вернее это они выбрали меня, я умел читать, писать и считать в столбик.

Если ты не высокородный, учись писать и считать. В армии первейший навык. Если ты офицер не из высокородных, то для тебя армия это писанина. Высокородным нет дела, до солдат. Временами мне кажется, они искренне верят, что фураж и каша в солдатских котелках возникают сами по себе. Приходится за них просчитывать — на сколько суток марша хватит фуража, провианта и воды. Куда и в какой день должны прийти тыловые обозы.

— Что и воду считают? — с недоверием в голосе уточнила Гайа.

— Первым делом. Подготовленный солдат без проблем унесет запас провианта на двадцать дней, да еще пару дней поголодает без ущерба для своей боеспособности. А воды унесет только на три-четыре дня, особенно в жарком климате.

— Есть же озера, реки, колодцы, болота, в конце концов.

— Не всегда и не везде.

— Шесть лет назад служил я в степях у Внутреннего моря, встрял в разговор Лис. — Ближе к Меловым горам. Знойные места, сухие. Особенно в конце лета.

Рейдеры Объединённых провинций высадились и сходу вырезали наш базовый лагерь. Высокое начальство как обычно — лапки к верху, румяной жопой к победителям — в смысле почетная сдача, выкуп и пленных на обмен уже везут, — Лис уселся на закрытый ящик и продолжил.

— Две тыщи (жаргон) бойцов положили почем зря. Даже штандарт легиона и походный бордель спасти не успели, — Лис поморщился от нахлынувших воспоминаний, было слышно, как скрипнули крепкие зубы. — Дня за три до этого сводный отряд, из тех, кого не жалко, пять сотен мечей, две сотни луков, при конной полусотне, отправили прочесывать предгорья на предмет шайки контрабандистов.

Контрабандисты, известное дело, обо всем узнали еще до того, как высокое начальство довело приказ до личного состава. Так что прогулялись мы впустую.

Возвращаемся, а тут такое. В лагере жратва, бабы и пять тысяч голов неприятеля.

Куда идти?

В степь?

Загнёшься с голодухи.

В плен?

Загнёшься на галерах.

Ждать подмогу, так мы сами эта самая подмога.

Командир, хоть и в годах мужик, а дурак-дураком, сабельку наголо, пламенную речугу задвинул — мол, построились и вперед в атаку за Императора и отечество, там славная смерть и вечная память.

А помирать так неохота. Мне перед выходом в карты фартануло — двенадцать серебряных монет и четыре пинты отборного рома с Наветренных островов — есть ради чего жить.

Собравшие вокруг Лиса, слушатели одобрительно загудели. По части "жидкой валюты" ядреный ром, выгоняемый винокурами Наветренных островов, приравнивался к полновесной золотой монете.

На Гайю внезапно нахлынули воспоминания. Ее отец заканчивал тренировать местных мажоров, вешал перевязь с длинными клинками на крюк в стене. Наливал от самый островной ром в небольшую серебряную рюмочку и, прицыкивая языком после каждого глотка, смаковал налитое. У отца это называлось "Открыть вечер".

— Однако повезло нам, — продолжил Лис. — От усердия своего командир с лошадки свалился и сломал шею. Зам его — идиот малолетний, два месяца как офицерский патент получил, пропал куда-то. Струсил, наверное, решил, что один на лошади через степь прорвется.

А без командира в армии бардак и моральное разложение. Солдаты без командира, это что угодно, только не воинское подразделение.

На наше счастье, во время заварушки на берегу, из лагеря прорвались три сотни саперов и офицер из младших. К нашему приходу они еще четыре сотни беглецов-одиночек вокруг себя собрали.

Итого полторы тыщи (разговорное) пехоты и меньше сотни кавалерии. Треть безоружных. Да в прикупе обозные водовозы, их за водой отправили, и весь махач прошел мимо них.

Офицерик хитер оказался. Оправил водовозные фуры в степь. Мы ночью пошалили у лагеря, срезали часовых, пожгли кой-чего, табун распугали. Нагрузились водой и ускоренным маршем вслед за фурами.

Под вечер устроили засаду. Разжились конинкой и с оружием стало полегче.

Рейдеры поняли — дело нужно заканчивать, и ускоренным маршем двинули по нашим следам.

Колодцы в тех местах встречаются нечасто, прямо скажем. Да и воды в конце лета мало. Ведер пятьдесят, потом жижа. И жди пару суток, пока колодец опять наполнится. Что такое пять десятков ведер для армии — ничто.

Первые два дня мы колодцы особо не трогали. Попьем чутка — не более. А с вечера третьего шли исключительно по ночам. Ночью хорошо — нежарко. Днем отсиживались в тени. Все колодцы в округе вычерпывали досуха и засыпали.

И все время пощипывали неприятеля. Что бы значится, у него задор не пропадал.

Рейдеры шли за нами трое суток. Потом в голове ихнего начальства просветлело, и он давай взад поворачивать.

Да кто же ему даст. У нас-то воды еще на три-четыре дня без напряга. Нам активность изобразить, это запросто. А вот рейдерам Обеденных Провинций уже солоно и сухо. Жара, мать его. Чтобы они не повернули, наши пластуны пустили встречный пал, благо ветер подходящий.

Наша кавалерия хоть ее и мало. Зато может поить лошадей из закопанных загодя бочек. И шалить на коммуникациях неприятеля.

Не зря офицерик водовозов сберег и в степь отправил. Разграбить обоз, не так чтобы и просто, зато остановить много способов. Да и не планировали рейдеры в степь идти.

На пятый или шестой день зарядила пыльная буря. Тут хреново стало всем. Но хреново с водой, это просто хреново. А хреново без воды, это полный... (тут слово нехорошее).

После бури мы еще день выждали и вроде как отошли — Опустили супостата. Те и рады, ломанулись назад — к морю как ошалелые. Не все, правда, голов пятьсот преставилось во время бури.

У кого силенки остались, тот самый опасный. Но в данном случае драпает первым.

А на пути отступающих две фуры с водой. Кони постреляны. Бочки слегка продырявлены. Водичка теплая. Но для тех, кто пять дней не пил — нектар. Возле бочек такая резня началась, сотни полторы там полегло. А кому "повезло" испить, к ночи отошли.

Офицерик наш воду отравил.

Следующим утром мы построились, как смогли. В первом ряду пикинеры в тяжелом доспехе. Позади пара рядов легкой пехоты, но тоже с пиками. Все остальные на флангах.

И чеканя шаг, двинули на неприятеля.

Отдать им должное, рейдеры тоже построились к бою. Не все конечно, но тыщи полторы легкой пехоты набралось. Упорные — стоят, качаются как тростник на ветру, но стоят.

И мы встали. Стоим, ждем. Четверть часа, полчаса, час.

А потом нам воду подвезли, и пустили бурдюки по рядам. Тут рейдеры и сломались, меч в землю, лапки в гору и давай сдаваться.

После дела с водой совсем туго стало, пару дней суховато было, но терпимо — от жажды никто не помер. Даже пленные.

В полторы тыщи личного состава, почти без потерь, одним манёвром разгромить пять тысяч. Все от того, что тот офицерик правильно с водой рассчитал.

А ты — девушка говоришь вода. Вот тебе и вода.

— Что с офицером стало? Орден во всю грудь дали?

— Военно-полевой суд ему билет в штрафной легион дал.

— Как так?

— А вот так. Перед тем, как смыться на корабли, Рейдеры в прибрежный песочек вкопали колья. Ровным таким рядочком, длинным, аккурат, чтобы с кораблей было видно. И чтобы кольям не пустовать усадили на них всех пленных офицеров. А у тех офицеров полно влиятельной родни сыскалось. Хорошо хоть отбили штандарт легиона. Зачлось.

Пока Лис рассказывал слушатели достали котелки (а орк что-то по размеру больше похожее на ведро) разлили по ним мясное варево, разломали пару испеченных утром караваев и вдохновенно застучали ложками.

Все, кроме Гайи, не постигшей премудрости бывалых солдат, никогда не упускающих случая поспать, а спать он может в любом положении, и хорошенечко пожрать, а жрать он может все мало-мальски съедобное. Недостаток опыта отражался в отсутствии у девушки столовых приборов.

Яри присел рядом с невестой, поставил на колено свой плоский, глубокий котелок и сунул девушке свою ложку.

— У вас тут время офигительных историй? — на запах съестного и стук ложек, со своего поста спустилась орка.

Вытерев руки о меховую безрукавку орка, обильно зачерпнула себе варева и за неимением лучшего, скрестив ноги уселась прямо на землю.

— И что там было дальше? — поинтересовалась орка.

Слишком уж жилистые руки орки оплетали две татуированные змеи. Причем голова змеи, вытатуированная на большом и указательном пальцах, производила весьма жуткое впечатление.

Разглядывая змей, Гайа не сразу заметила напряженную паузу повисшую у костра.

— Дай трубу! — крепыш со сломанным сносом и внешностью заядлого кулачного бойца протянул руку орке.

Явно смутившаяся, Змея передала крепышу подзорною трубу и исподлобья зыркнула на прекратившего прием пищи Яри.

На сколько Гайа успела узнать Яри, намечался правеж орки, без команды покинувшей наблюдательный пункт.

— Пойду, разомнусь. Погляжу, как вы тут обустроились, — Яри передал девушке свой котелок и пошел следом за только что ушедшим крепышом.

Личный состав выдохнул с явным облегчением.

Лис продолжил рассказ, поведав о том, как развивались события дальше. Легионерам удалось перерезать якорные канаты и на камни выбросило крупный транспортный корабль. Еще две посыльных шхуны сели на мель и были захвачены в целости.

Правда, потом, каким-то непонятным образом их угнали местные контрабандисты. Зато остаткам легиона тут же выплатили задержанное за полгода жалование. Бывают же такие "совпадения".

— Офицер из рассказа Лиса, за Родину пекся. А твой муженек, исключительно за свой карман, — сказала орка, дослушав рассказ Лиса.

— В смысле? — уточнила Гайа.

— Госпожа хозяйка, Вам надо бы знать свое имущество. Например, пару проданных в рабство орков. Вообще-то нас было намного больше, но от былого великолепия осталась только я и вот этот карапуз, — орка кивнула в сторону "карапуза", энергично орудовавшего ложкой, вполне пригодной к использованию в качестве малой пехотной лопаты.

— Жизнь боевого раба она такая, — тяжко вздохнул орк, облизнул ложку, сыто рыгнув напустил грусти во взгляд и с удвоенной силой продолжил поглощать содержимое ведра — котелка.

— Имущество это хорошо — не дала смутить себя Гайа, — Его прагматичность нравится мне, даже больше его доброты.

Судя по смешкам, бойцы шутку оценили.

— И какова же цена столь ценного приобретения?

— Меня сменяли на десять мешков муки. А за этого карпуза, — орка показала ложкой на Гарра, — Накинули еще мешок соли и два кувшина масла. Только масло оказалось немного прогорклым.

— Сдается мне, по своей доброте Яри сильно переплатил.

— Ага, минимум вдвое, — подал голос вернувшийся Яри. — У орков Северного нагорья случился падеж скота. И дабы не жрать зимой друг дружку, а они это могут, им пришлось срочно продавать свой молодняк в наемники. Вот только кому нужны наемники-орки в конце осени? Так что я продешевил да, можно было купить не две дюжины, а все пять.

Обратный спуск в замок отнял больше времени и сил. Подковы скребли камень дороги. На крутых спусках уставшие лошади припадали на передние ноги, норовя скинуть ездоков через голову. Наездникам то и дело приходилось спешиваться, ведя лошадей на поводу.

Орк, еще на заставе презрительно отвергли ехидное предложение — прокатиться. Напялили на себя безрукавки из косматых шкур, обвешались железом самого живодерского вида и бодро зашаги наперегонки с лошадьми.

Только пара неунывающих варгов бодро нарезали круги вокруг растянувшейся колонны. И даже выгнали на людей молодого горного козла.

Идущая рядом с Гайей, орка рассказывала девушке о жизни орков на покрытом жесткой травой Северном нагорье. Змея оказалась хорошей рассказчицей. Перед мысленным взором Гаи проплывали: стада крупных, покрытых косматой шерстью, яков, кочующих по неровностям травяного моря, тяжелое низкое небо, готовое расплакаться затяжным дождем, длинные полуземлянки с тускло мерцающим огоньком непропорционально маленьких очагов, струящиеся между камней ручьи с ледяной кристально чистой водой.

— Лес в нагорье почти не растет. А тот, что растет, не лес, а так — кусты. От того очаги топят сушеным навозам яков, — рассказывала орка.

— Как же вы моетесь?

— Моется тот, кому лень чесаться, — орка выразительно поскребла макушку, — А если серьезно, то каждый день перед сном или перед ужином (когда есть, что ужинать), каждый орк совершает омовение в ручье.

— Холодно же, — удивилась Гайа.

— Зато выживают только самые сильные и выносливые. Из трех рожденных орков только один доживает до испытания воина. Предложить орку помыться теплой водой — значит нанести ему серьезное оскорбление.

— А старики?

— У нас — орков нет стариков. Дожить до старости и стать обузой роду — позор. Когда приходит пора уходить к предкам, орки ищут почетную смерть в бою. А кто не в состоянии найти смерть достойную воина, уходят в степь и умирают от голода или клыков диких варгов.

— Бр-р, ну и обычаи у вас. Ей богу, звериные.

— Можно подумать, когда становится нечего жрать, у людей или гномов по-другому.

Сперва Гайа хотела возразить, но возражать было особо нечего — когда прижмет, у людей порою обстоит намного хуже.

— А какие там молнии. Часто приходят грозовые ураганы. Представь, над нагорьем сплошным одеялом несутся сизо-черные тучи. Причем облака проходят так низко, что пущенная вверх стрела исчезает в них. А потом из туч в землю КАК ДАСТ МОЛНИЯ! Ух-х-х, свет такой, что можно ослепнуть. Гром по ушам бьет так, что потом полдня в голове гудит. А в том месте, куда ударила молния, остается проплешина остекленевшего грунта.

За разговором дорога сразу оказалась короче. Вот уже за спиной остались первые, пока еще не заселенные фермы. Плеск водяного колеса, визг пил, запах свежеспиленной древесины — колонна проходит мимо лесопилки.

— Яри, что у них с бородами? — тихонько осведомилась девушка.

— А ну как бородища в пилу попадет? Поэтому гномы заплетают бороды в косу и прячут под верхнюю одежду. Заодно и волосы перетягивают ремешками.

За лесопилкой пошли вновь обжитые фермы. Потянуло дымком очагов и свежевспаханной землей. Несмотря на надвигающиеся сумерки, в полях работали почти все местные обитатели.

Натужно скрипнув, приветливо распахнулись замковые ворота. Часовой бодро отбарабанил начальству, мол — личный состав при деле, происшествий нет, ужин давно готов, но без Вас не начинали. Мальчишка — конюх бросился хлопотать над умаявшимися лошадями.

Даже двужильные варги направились прямиком под отведенный им навес. Им хорошо, они нажрались в лесу дичины и завалятся спать, едва зайдя под навес. А вот людям сперва нужно помыться, затем основательно набить брюхо, и только потом отбиться ко сну.

А как же насчет "смочить горло"?

"Смачивать горло" начали сразу в замковом дворе, чутка добавили в бане, потом усугубили за ужином, дальше, как правило, не помнят.

Рубен вышел встречать обожаемого господина парой глиняных кружек в одной руке и изящным серебряным кувшином в другой.

В кувшине оказалось чуть подогретое вино, сдобренное медом и специями.

Яри пригубил вино, хоть и с удовольствием, но как должное. А вот Гайе необычный вкус понравился. Мед и травы не меняли, а лишь подчеркивали вкус напитка.

При прежнем лорде Урсхэда вино безбожно бадяжили имбирем и гвоздикой. А мед сбраживали в хмельной напиток, легкий в употреблении, но с весьма тяжелыми последствиями на следующее утро.

— Командир, тут такое дело, — подал голос Арамис, подобно приведению, материализовавшийся из густой тени в углу замковых стен. Кувшин с остатками вина, как бы невзначай, сменил владельца. — Рубен, ты ступай. Я постаю на розливе, — сказано, однако было таким тоном, что не оставалось сомнений, заливать содержимое кувшина Арамис планировал в основном в себя.

— Дело не потерпит еще полчаса, пока я спокойно пожру? — дежурно огрызнулся Яри. И тут же сменил тон на деловой, — Ладно, ладно, знаю — ты не будешь лезть с пустой болтовнёй. Что случилось? — спросил Яри, расстегивая подпругу седла.

— Мы нашли местных.

Гайа и Яри переглянулись, разом уставившись на скаута.

— Четыре девки. Три вполне годны замуж, четвертая совсем малышка. И двое мальцов. Одичали тут за пять лет. Хотя подозреваю — они и раньше не блистали манерами.

— Я все эти годы жила в долине и никого не встречала. Где ты их нашел? — не слишком вежливо, от накатившего волнения, перебила его Гайа.

— Неудивительно. Тут такая история. Мои парни подметили, что местные горные козлы изрядно смахивают на одомашненную скотину. Похоже, когда в долину пришел мор, часть домашней скотины разбежалась и одичала, или прибилась к своим диким собратьям. И мы с парнями решили вернуть скотинок в лоно цивилизации, а кто против, тех в котел.

Начали удачно, загнали в сеть двух коз с козлятами. А козел ушел, и что характерно, крупный такой, нажористый, так и просится в котел. Козла подранили стрелой в ляжку, и чиркнули стрелой по уху. Раны пустяковые, но кровят изрядно. Особенно если не дать козлу залечь. Козлина в горы. Я за ним.

Почти два часа шел по следу, глядь — расщелина. Узкая — вытяни руки в стороны, коснёшься стен. Хотя дно ущелья сплошь завалено прелой листвой, видно — маршрут изрядно хоженый. Выступы стесали, где надо подсыпали, идти одно удовольствие.

Прошел я по ущелью четверть лиги, потом еще сколько-то, по тропе вдоль склона. Нашел козла, истекшего кровью. Добил, чтобы животина не мучилась.

Но тропа-то куда ведет?

Иду дальше. Оп, топор на дне лежит. Сам топор слова доброго не стоит, обычный крестьянский из говеного железа, ржавый, лезвие выщерблено, как будто им по камню долбили, топорище почти сгнило.

Но главное, топор не уронен, не потерян, а именно положен.

Тут уж у меня чуйка взыграла. Я дальше. Опять расщелина. В этот раз короткая — две сотни шагов. А в конце попрёк другое ущелье, шагов тридцать шириной, глубокое с ручейком по дну.

Через это ущелье был перекинут висячий мост. На моей стороне в скалу забиты крючья с остатками канатов, а на той стороне крюк и каменный столб.

Кто-то перерубил канаты с моей стороны.

Я канат помусолил, по сроку получается, лет пять назад рубили. И срез странный, канат не перерезан, а измочален. Как будто как раз тем найденным топором кто-то косорукий колотил. А может больной.

И тут чую — дымком тянет! Причем домашний дымок, печной. Духом человечьим пахнет, жильем.

Пришлось возвращаться за подмогой и веревкой. Петлю на столб закинули, с нашей стороны к крюку закрепили, как в старые добрые времена, Арамис нервно хихикнул, явно вспомнив острые ощущения прошлого, — на ту строну.

А там, террасовые поля. Хотя, какие поля, так — скорее большой огород. Уютненько так, мне даже понравилось. Домик к скале пристроился. А в домике те самые четыре девки и два мальца.

Это их батя уронил мост. Говорят, еле дошел из долины, страшный как смерть, прокричал им через мост, — Мол, в долине мор, сидите тут, не высовывайтесь. И перерубил канаты моста.

Так они там пять лет и куковали.

— Вы, надеюсь, там не озоровали? — спросил Яри.

— Побойся предков, командир. Это твоя земля и, стало быть, твои люди, — не слишком правдоподобно, подпустив обиды в голос, ответил Арамис. Но вид при этом имел хитрый. — Но если ты не против, я там со старшенькой столковался. Ты постоянно твердишь, что мне пора остепениться.

— Я тебе это твержу последние пять лет. Если девка не против. Мир вам, да любовь. Еще что-то интересное нашел?

— Разве, что старая шахта. Очень старая, еще до имперских времен, явно работы гномов.

Пока жила не иссякла, добывали медь. Собственно там над входом еще виден перечеркнутый символ меди (Сu).

Предки найденышей заложили проход вглубь выработки. А, что осталось у входа, используют как хлев.

— Козы?

— Они.

— Стало быть, горы непроходимы?

— Ты или я пройдем, а так чтобы серьезный отряд или просто, кто попроще — нет, не пройдёт.

— Ладно, завтра съездим — глянем, на земли, которыми мы приросли. А пока, Гайа, хорош зубами марши наигрывать. Иди-ка ты в баню, погрейся. Там как раз Урсула и Этли плещутся, — и уже тише, с нотками обиды в голосе добавил, — Вроде я тут хозяин, а вот хрен баб из бани выгонишь.

Арамис хмыкнул, явно соглашаясь с командиром.

В купальне было тепло, влажно и чисто.

Гайа не была грязнулей, отнюдь. Но Урсула, у нее был не просто пунктик в отношении чистоты и гигиены. Урсула была маньячкой. Постоянно повторяя, — "От немытых рук умирают в десять раз чаще, чем от мечей".

Первые дни после приезда все женское население и добрая треть мужского, скоблили и драили помещения замка. Тихо матерились сквозь зубы, однако, впахивали на совесть.

Причина столь беспрекословного подчинения, изрядно тертого, а местами весьма склочного, контингента, проявилась три дня назад. Немолодой дядька, явно из бывших легионеров, жутким образом рассек топором ладонь. Ох, как же он матерился, не от боли, нет. Выжить и не стать инвалидом, пройдя дюжину сражений, и так оконфузиться на стрости лет.

На взгляд Гайи, развороченная кисть подлежала исключительно ампутации.

Но Урсула, понизила госпожу Гайю до младшего медперсонала. И за пару часов собрала истерзанную ладонь в относительную норму. Пообещав, что к середине лета рукой можно будет начинать пользоваться, а к осени про рану можно будет забыть.

В данный момент, закрыв глаза, Урсула в объятиях Этли млела в огромной кадушке, до краев наполненной теплой водой. У мраморного столика в углу купальни, поджав коленки, сидела разрумянившаяся Лин. В обязанности девчушки входило время от времени подносить к кадушке кубок с вином.

— А-а, погонщица варгов, как путешествие? — приоткрыв один глаз, с томной ленцой поинтересовалась Урсула. — Ты дверь-то прикрой, не порти уют.

— Хм-х, — слегка замялась Гайа, — А вы из тех женщин, которые... ну не любят мужчин.

Урсула и Этли разом прыснули.

— Ну почему, мужчин мы тоже любим, — надула губки Этли, — Но в этой глуши одни мужланы. А это совсем другое дело. Ни манер, ни обхождения, ни образованности. Да и внешние данные не блещут, прямо скажем. Солдатня.

— Этли, ты сама — не солдатня?

На фоне невероятно женственной Урсулы, излишне сухощавая, коротко стриженная Этли смотрелась не самым выгодным образом. Да и пара крупных шрамов на плече и боку женской привлекательности не добавляли.

— Помоги, — Гайа позвала девочку и начала разоблачаться.

— Да уж, на их фоне даже твой Яри смотрится верхом галантности. Может позовёшь его сюда? — вернула шпильку Этли.

— Тем более ничего нового он нам не покажет, — подала голос Урсула.

— Ты... он... вы... раньше...? — вспыхнула Гайа.

Женщины в кадушке опять засмеялись.

— Знаешь, как я познакомилась с Яри? — спросила Урсула, закинув руки на край кадушки.

Для ее возраста у нее невероятно красивая, крупная, чуть отвислая грудь никогда не рожавшей женщины. Да и вообще, ни лишнего жирка, ни морщин, ни растяжек, Урсула явно знала толк не только в ранах.

— Его звезда тогда едва поднялась над горизонтом. Совсем еще мальчишка. Тогда за ним было только спасение знамени после разгрома имперской армии на берегу залива Тээбло, да какие-то приключения в составе "Стражей перевалов".

И вот в усадьбу Бай-Ра доставили что-то похожее на мелко порубленный кусок мяса. Это что-то дышит через раз, харкает кровью, но упорно не хочет подыхать. До этого момента я считала, что с такими ранами выживают только орки. Но у мальчишки нашлись богатые покровители, внесшие аванс за лечение у моего отца. Операцию отец доверил мне, так что я видела Яри во всех пикантных подробностях.

Кстати, до конца лечение нам так и не оплатили.

— Получается Яри тебе должен?

— Уже нет. Он задолжал нам жизнь, но свой долг вернул троекратно. Даже чуть больше.

— Как это?

— Это печальная история, — Урсула поманила Лин, и та тут же подала ей кубок с вином. — Я была молодая и глупая. И связалась не с тем мужчиной. Вернее я ему отказала. "Не тот мужчина" нанял профессиональных бретеров и вызвал на дуэль моих двоюродных братьев.

В вопросах чести столица не терпит слабаков — живот или честь, не принять вызов они не могли. Дуэль четыре на четыре. Им было уже не помочь, против бретеров шансов у моих родичей не было.

Я напомнила Яри о долге. Он не мог помешать дуэли, но после дуэли Яри ликвидировал всех выживших победителей.

— Подруга, это тот случай, о котором я думаю, — спросила Этли у Урсулы.

— Не знаю, о чем ты думаешь, но да это именно он. Теперь эта тайна не принесет никому вреда.

— Хренасе, ночная стража, твердо уверена, это отработала террор группа эльфов. И, насколько мне известно, эльфы никогда этого не отрицали.

— А зачем бы им отрицать подобную демонстрацию длины своих рук? — удивилась Урсула. И уже, обращаясь к Гайе, продолжила, — И после этого мне доводилось подлатывать дырки в тушке твоего мужа.

— У него появились деньги на оплату квалицированных лекарей?

— Бог с тобой девочка, достаточно было его покровительства.

— Не знала, что он так крут, — в свою очередь удивилась Гайа.

В наполненном влажным теплом помещении повисла пауза. Только где-то в углу капала вода.

— Девочка, а ты вообще знаешь за кого собираешься замуж?

— Ну, он говорил, что не из высокородных. Закончил военную академию Вирума. Воевал при штабе. — Гайа замялась, — Бегал от кого-то, скрывался.

Урсула, Этли и даже малышка Лин озадачено переглянулись.

— При штабе, ага. Яри вообще с юмором. Девочка, не он при штабе, а штаб при нем. Твой муж верховный главнокомандующий Имперской армией. Даже когда он попал в опалу и на него спустили всех ищеек Тайной Стражи, цепных псов Ордена надзирающих, и полагаю там была еще длинная очередь желающих принять участие в охоте на такую дичь. Так вот, даже тогда Императрица "забыла" отменить приказ о его назначении верховным главнокомандующим. Думаю это неспроста, и формально имперские армии все еще подчиняются ему.

Впрочем, формально это не то слово. Имперские армии до сих пор подчиняются его людям и выполняют поставленные им задачи.

Больше тебе скажу. Ты знаешь, что такое Пантеон Знамен?

— Храм войны в Вируме. Там хранятся штандарты имперских легионов, — показала свою осведомлённость Гайа. И поняв, к чему клонит Урсула, продолжила, — На его стенах высекают имена героев и известных командиров. В стены Пантеона вмуровывают урны с прахом великих воинов.

— Не известных командиров и воинов, а великих полководцев. Да и кому интересны эти имена.

Все!

Над алтарем Пантеона выбито имя из трех букв.

Слева имя Георога Парса Великого. Справа Николы Объединителя.

Никола Объединитель, к слову, единственный император, подчинивший себе абсолютно все земли нашего мира, и даже континент эльфов. А Жора Парс покончил с трехсотлетней войной, загнав Орду в горы, пустоши севера и прочие "милые" места.

И эти великие люди примостились по краям, а по центру имя твоего мужа.

— С другой стороны, при Николе Объединителе империя была на пике своего могущества. Соответственно и армия у неё была вдвое больше, чем у всех противников Империи вместе взятых. Имперская армия времен Николы тупо, но последовательно, давила противников своей огромной тушей и отлаженной, как часы, службой тыла.

— Жора Парс, вот тот да. В призрачной надежде победить Орду в армию гребли баб, калек и тринадцатилетних пацанов. А заострённый кол с обожжённым на огне концом считался неплохим оружием.

Однако Орду победила не имперская армия, а шпионы, дипломаты и сам ход истории. Если бы орки не схватились между собой, а норды не перешли на сторону Империи, хрен бы те мальчишки помогли Империи, — со свойственной ей прямотой, Этли высказала свой взгляд на события тысячелетней давности.

— Пф-ф-ф, — перевела дух Гайа, от волнения забывшая дышать. — И оракул одобрил?

— А чего бы ему не одобрить? Яри карабкался к вершине с самых низов, ниже просто некуда. На этом пути он не проиграл ни одного сражения. Большей частью, побеждая изящно, за счет лучшей подготовки войск и тактических хитростей, но порою выгрызая победы из последних сил. Насколько мне известно, дважды он вообще оставался единственным выжившим, но поставленную задачу выполнял. Я не сильна в военной истории, однако не помню, чтобы у Яри хоть раз был численный перевес над противником.

— Не было. Ни разу, — подтвердила Этли.

— Но главное даже не сколько сражений и войн выиграл Яри. Главное — он выгрыз-таки для Империи мир, а это то, в чем сейчас Империя нуждается больше всего. Собственно для Империи вопрос стоял — Мир или смерть.

— И что такой человек делает в этой глуши? — мозг Гайи "кипел", пытаясь переварить ворох невероятных фактов.

— В соседнем доме у камина греет свои старые кости бывший канцлер Гней. Поинтересуйся у него. Большой политИк это как раз по его части. И заодно принеси нам еще кувшин яблочного вина. У старой трактирщицы Марты, не то, что вина, снега зимой не выпросишь. А ты, Госпожа, тебе она не откажет, — лукаво попросила Урсула.

После теплой истомы парной на улице было невероятно свежо и при том не холодно, как бывает только в конце весны. Гайа прижалась спиной к камням стены, еще хранившим тепло дня, и попыталась собрать мысли в кучу. Мысли же разбегались в сторону, как тараканы из под занесенного тапка.

Из полумглы позднего вечера беззвучно материализовалась пара варгов. Шершавый язык лизнул девушку в щеку. Гайа потрепала Зубастика в ответ.

Убедившись, что с обожаемой хозяйкой все в порядке, мохнатые звери также бесшумно растворились в сумраке под стеной.

Озадачивать вином Гайа никого не стала. Зайти в кладовую и нацедить кувшин, ей казалось естественней и проще.

Заодно хозяйка замка удостоверилась, что запасов вина действительно осталось мало. Запас крепкого спиртного переселенцы привезли с собой. Но если не рассматривать его в медицинском аспекте, Гайе от крепких напитков ни холодно, ни жарко. Да и Яри к крепким напиткам относился весьма прохладно.

Впрочем, Марта обещала выйти из положения, сварив медовуху. Благо пасеки уцелели, и скоро должен появиться весенний мед.

Канцлер Гней в гордом одиночестве восседал возле камина в большом зале. Того самого камина, возле которого первые ночи в замке спала Гайа.

Разгоняя темноту в камине, весело потрескивало огромное сухое полено. В нелёгком деле борьбы с тьмой полену помогали: светильник под потолком и пара свечей в дежурном подсвечнике.

— Не вейся вокруг меня, как муха вокруг... кхм, — замялся канцлер не слишком вовремя оценив уместность приведенного сравнения. — Девочка, я повидал много людей, и вижу, тебя распирает от вопросов. Поэтому не тяни, но постарайся не лезть ко мне с глупостями, — не отрываясь от чтения свитка, произнес канцлер. Чем еще больше смутил Гайю.

Не зная с чего начать, Гайа сбивчиво пересказала содержимое разговора в бане. Закончив вопросом, на который не получила ответа. — Почему спаситель Империи прозябает в такой глуши, и какие неприятности это принесет лично ей.

— Хм, неприятности, — канцлер с аккуратностью педанта смотал свиток и убрал его в сумку, висящую на высокой спинке кресла. — Все мы смертны. К тому же место тут, тихое, народ надежный. Плюс к лету подойдут еще бойцы. Имея командира калибра Яри и две сотни отставных легионеров, эта красивая долина практически неприступна. Так что с этой стороны неприятностей не предвидится.

Почему Яри тут? — Гней отхлебнул из большой серебряной кружки. По аромату Гайа определила, что это не спиртное, а отвар из сбора трав. — У Империи есть внешние враги. И с ними Яри блестяще справился. А есть еще враги внутренние.

Что толку вышвырнуть с имперских земель армии Торговой лиги и Объеденных провинций, если в столице императрица находится практически под арестом, крупные землевладельцы готовы рвать Империю на куски — уделы. Имперская Тайная стража ждет повода обвинить героев войны в измене и заменить на своих людей. А до кого не дотянется Тайная стража, тех обвинит в ереси Орден надзирающих.

Кто конкретно придумал финт с опалой главнокомандующего, лично мне не известно. Но я бы поставил на Яри. Его стиль.

Императрица вызвала Верховного главнокомандующего на аудиенцию и обвинила в измене.

Главком совершил дерзкий побег из-под стражи. И пустился в бега. Благо ему не привыкать.

Императрица давай топать ногами — Мол, не поймаете изменника, всех на кол пересажаю! Не струганный!

Тайная стража, Орден и прочие заинтересованные лица, у которых к Яри давно поднакопилась масса вопросов, ради такого случая бросили на его поимку не только все свои силовые подразделения, но и вообще все, что смогли наскрести.

И как-то так вышло, что силы эти либо внезапно кончились, либо оказались не в то время и не в том месте. А в нужное место, то бишь в Вирум, просочилась двенадцать тысяч легионеров, преданных лично Яри. Да еще три с лишним тысячи морских пехотинцев, которые еще не "забыли императорскую милость".

Хотя для простолюдинов с оружием в Вирум вход заказан. Но в нужный момент кто-то открыл легионерам городской арсенал, и они взяли столицу под свой контроль.

Через сутки к столице подошло еще два легиона. И Армия зачистила столицу. Жестко. Ибо у народа накопилось. А потом двинулась наводить порядок в стране.

— Странно вы рассуждаете. Канцлер, вы же тоже благородного происхождения.

— Происхождение тут не причем. В империи сейчас идет война — тех, кто сперва служит Империи и только потом себе, против тех, кто служит только себе. Собственно эта скрытая война шла и раньше, больше того — она шла всегда. Просто сейчас в ней решительно одерживают верх хорошие парни.

Теперь почему Яри киснет здесь. А не, например, лапает Императрицу в ее покоях.

С потерей ключевых городов на побережье Торговая лига сдулась. А вот Объеденные провинции вполне могут предпринять еще одну попытку. Силенки у них остались. К тому же на удивление тихо ведут себя орки. Исправно поставляют наемников всем желающим. Но серьезных набегов со стороны Орды нет.

А все почему?

Да все потому, что и Торговая Лига, Объединённые провинции, орки и прочие заинтересованные силы знают. Случись война с Империей, во главе Имперской армии встанет Яри. А против него шансов нет. Ибо статистика наука упрямая. Ну, не проигрывает он.

— Он же в опале.

— Э, девушка, кому положено, умеют читать между строк и понимать не высказанное. Яри все еще главком имперской армии.

Продолжу свою мысль. Почему именно здесь.

Во-первых, тут красивые горы и отличный климат.

Во-вторых, как бы не был хорош Яри на войне, в дворцовых интригах он объект, а не субъект. Яд, кинжал, или арбалетный болт, не раз обрывали жизни тех, кто прошел десятки сражений. Пока Яри жив, он самое мощное имперское оружие стратегического сдерживания.

Пусть так и остается. Тем более за горами все идет по плану и без его непосредственного участия.

Еще вопросы будут?

— Нет, — Гайа отхлебнула вино прямо из кувшина. Изрядно так отхлебнула. Ещё пара таких глотков и придется идти наполнять кувшин заново. — Мне надо осмыслить новую информацию.

— Очень правильный подход. Сдается мне, я начинаю понимать, почему Яри выбрал именно тебя, — одобрительно сказал старик.

— При всем богатстве выбора, тут была только я, — хихикнула Гайа. — Пойду я, а то девочки заждались.

— Малышка, он не всегда был здесь, — едва слышно прошептал старик.

Но Гайа услышала.

Впрочем, ее этот вопрос не слишком волновал. Яри выбрал ее и точка.

Глава 9.

Почти весна.

— Бр-р, они что, реально вырывали людям кишки? — спросила Гайа, разглядывая иллюстрацию в книге о войне с Ордой. Отпечатанные несколько десятилетий назад, цветные иллюстрации изрядно потеряли сочность красок. Однако они романтизировали события той эпохи, в то время как монохромные наброски с документальной четкостью запечатлели весь ужас кровавой вакханалии.

— Угу, вырвать кишки голыми руками до сих пор один из способов посвящения молодых орков в воины. Мне пару раз доводилось наблюдать, как это делают. Большим шиком считается сжимать голову жертвы, пока череп не треснет как перезрелый плод, — скучным тоном ответил Яри.

— А обычай подкидывать человеческих детей и ловить их на копье в Орде сохранился?

— А чего бы ему не сохраниться? Весело же, — фыркнул Яри.

— Весело?

— С точки зрения орка или норда вполне.

— И как орки до такого додумались?

Не смотря на то, что для Гайи вопрос был явно риторический. Яри удивил ее в очередной раз.

— Они особо ни до чего не додумывались. Просто заимствовали террор и геноцид из человеческой истории. Орки изначально воины, для них приемлемы подобные методы подчинения.

С верхней площадки башни-донжона открывался живописный вид на пятна полей, в след за проросшими ростками меняющие цвет с черного на зеленый. Табун и жиденькое стадо, лениво кочующее в поисках сочной травы. Груженую дровами лодку, тяжело раздвигающую водную гладь глубоко осевшим корпусом. А над головой на ветру развивался имперский штандарт.

— Ты боишься смерти? — круто сменила тему Гайа.

— Хм, философский вопрос. Боишься ты ее или нет, смерть приходит ко всем, даже к эльфам. Вопрос лишь, когда и как именно.

— Жил, любил, творил, боролся, а потом раз и все — совсем все. Конечно, ты — живая легенда и тебя будут помнить еще тысячи лет. Но лично для тебя-то после смерти не останется даже пустоты, — Гайа поежилась от нахлынувших внезапно мрачных мыслей.

— Знаешь, только что набранных в легион рекрутов дрессируют бездумно выполнять приказы. Это очень важно. И психологически обрабатывают, выдавливая из людей страх смерти.

Бездумного подчинения приказу добиваются тупой муштрой, задалбывая новобранца настолько, что он вообще перестает соображать. Новобранцу это ни к чему.

Страх смерти притупляют, внушая легионеру, что он часть чего-то большего. Своего подразделения, легиона, имперской армии или, в идеале, даже самой Империи. Когда его убьют, шеренга сомкнет строй, закрывая брешь, и двинется дальше. Пойдет, похромает, поползёт к победе. И победит, не может не победить, так уж она устроена. А смерть отдельно взятого солдата всего лишь неизбежная цена существования чего-то большего.

У орков, кстати, тоже самое. Орк живет и умирает во славу Орды. Даже в Торговой лиге, судьба личности подчинена служению роду или клану.

— Все бы вам воевать. Или воевать проще, чем созидать?

— Всему свое время, — Яри провел ладонями по лицу, вспоминая давно произошедший разговор. — История циклична.

Время, когда гремит по-настоящему большая война, похоже на зиму — голод, холод, лишения и как итог смерть.

Когда война отгремела, досыта наевшиеся войной считают уцелевших, чинят разрушенное, распахивают заросшие поля, рожают детей, начинается медленное восстановление — это весна.

Пережившее войну поколение сменят их потомки. Они не знают войны, но в них еще велик привитый родителями ужас перед ней. Население активно растет, сельское хозяйство и мануфактуры на подъеме, во дворцы возвращается былой лоск. Это лето — время сытости, грандиозных проектов и беспечных поклонников музы, ваяющих очередной шедевр.

Население все прирастает и прирастает, а вместе с ним растут и противоречия. Свободной земли все меньше, рацион все скуднее, а вместо пшеницы начинают сажать больше конопли и мака. Как следствие, правители начинают мутить очередную войнушку на предмет, если не прорости территориями или контрибуцией, то хотя бы сжечь в огне войны лишние рты. Это начало зимы. Поскольку войну можно начать, когда хочешь, а закончить только когда можешь. Зимы бывают долгие............... и суровые.

— И где мы сейчас на этой спирали. Весна пришла.

— Почти, — устало вздохнул Яри.

— Сигнал с перевала! Желтый дым! — проорал сиплый голос невидимого с площадки наблюдателя. — Командир...! — невидимый наблюдатель явственно ожидал команду к действию, — ... собрать людей?

Яри вальяжно облокотился на каменный парапет. — Да! Добудете к ужину свежего мяса, желательно понежнее. У нас будут гости.

— Яри, ты кого-то ждешь?

— Нет. Но гости будут — факт.

— Это плохо?

— Не то, что бы плохо ............... это сложно.

Сложно?

После того вернулся скаут, посланный взглянуть на незваных гостей в подзорную трубу, Яри дал команду собрать всех, кто есть под рукой и отправил мальчишку-конюха за орками.

С точки зрения Гайи развитие событий вполне тянуло на "плохо".

Пятеро скаутов во главе с Арамисом рассосались по стенам. Еще двое, с приказом не мозолить глаза без команды, укрылись в гурдиции. Натянутые луки не на виду, но под рукой.

Три десятка облаченных в доспехи отставников деловито обосновались в башнях, с тем же приказом — Быть наготове, без команды не высовываться.

Еще десяток должен был собраться в течение часа и ожидать команды в поселке на острове.

Даже Рубен сунул пару ножей за голенище, а его жена переложила под руку и прикрыла полотенцем здоровенный тесак, частенько использующийся для бытовых дел.

В замковом дворе гостей встречали шестеро стражников, пара орков, Этли, облаченный в любимую бригантину Яри, бывший канцлер Гней и Гайа с парой неразлучных врагов.

— Едут, — подал голос наблюдатель на стене.

Скрипнули открываемые ворота и в разом ставший тесным замковый двор неспешно въехала дюжина всадников.

Пятеро похожих друг на друга молодых людей. Все, как на подбор, на ладных конях, высокие, широкоплечие, статные, с прямой спиной и нестираемым надменным выражением на лицах. В добротных, но простых доспехах, словно бы они перетряхивали родовые оружейки в поисках, чего бы нацепить попроще. А вот оружие оставили привычное, дорогое до вычурности.

Шестой такой же, как эти пятеро, но уже в возрасте. Явно главный в приехавшей компании.

Еще трое битые волки, экипированы проще, доспехи пестрят вмятинами и следом многосменных ремонтов. Зато вооружены до зубов, буквально.

"Наемники из самых дорогих", — решила для себя Гайа.

Две ничем не примечательных, полногрудых и крайне утомлённых переходом женщины.

И красивая женщина с младенцам на руках. Если пятерка молодцов, ряженых в дешевые доспехи, смотрела на окружающих, как на низшую форму жизни. Женщина с ребёнком вела себя со спокойным осознанием собственного превосходства. Мир должен этой женщине — просто в виду факта ее существования.

И это не хамоватая самоуверенность, а данность, привитая воспитанием и отточена жизнью на самом верху. Где выше только звезды.

— Это кто? — шепнула Гайа.

— Роксана, фаворитка императрицы, — так же тихо пояснила, подошедшая сзади, Урсула. — Тут вообще много интересных личностей.

— Преклоните колено перед вашим будущим Императором! — звонко отчеканила женщина с ребенком.

Гости разом приосанились.

Орка фыркнула.

Люди Яри вопросительно уставились на командира.

А тот сочно хрумкнул прихваченной с кухни морковкой.

— Правда, что ли? — сказал Яри, прожевав корнеплод.

— Да как ты смеешь, — один из ряженых потянул клинок из ножен.

— Я смею еще и не такое, — Яри проигнорировал угрожающий жест.

Старший гостей цыкнул на молодых подчиненных, разом вернув их в реальность.

— Леди Роксана, давайте-ка его сюда, сказал Яри, подходя к всаднице. — Поглядим на их величество.

— Как там их величество? — ехидно поинтересовалась орка.

— Бледноват слегка, а так вылитый император. Как проснется, так вообще не отличить будет — маленький, румяненький, все время орет и ни хрена не понимает, как ты ему не объясняй. Я, правда, имел несчастье быть знакомым всего с одним императором, но тот был именно такой, да.

Люди Яри ухмыльнулись, оценив начальственный юмор.

— Императрица носила ребенка к оракулу. И оракул огласил его, как будущего Императора, — сказала Роксана.

— Не знаю, как она это устроила. Жест отчаянный, но наследник, официально оглашенный Оракулом, однозначно сплотит Империю. Заодно отведет угрозу от императрицы, вот на этого мальца. А леди Роксана привезла эти проблемы нам, — подал голос Гней. — Роксана, в столице стало неспокойно?

— Да, эльфийское посольство навестили мастера отравители. Но это только те, которых выявили, — мрачно ответила всадница.

— Ты подумай, оракул признал в нем наследника Империи. Когда такое было в последний раз, лет триста назад? — качая младенца, подивился Яри.

— Немного больше. Правители выродились, и оракул перестал признавать в потомках кровь вождей. Сказать по правде, покойный император был напрочь лишен качеств правителя. Но это яблоко упало очень далеко от яблони.

— Гайа забери ребенка. Урсула осмотри его. А вы слезайте уже, ужинать пора. Там и расскажите детали.

Лошади приезжих разом занервничали, шарахнувшись от подошедших варгов. Яри сказал Гайе забрать ребёнка. Она и пошла забирать. А варги пошли за девушкой, а то мало ли, вокруг какие-то морды незнакомые, а ну как хулиганить начнут.

Зубастик обнюхал сверток. Проснувшийся младенец вытянул руку, потягав варга за клыки. Варг лизнул детское личико. Гайа хихикнула, унося младенца.

— Роксана, когда вы обратно?

— Пару дней отдохнём, оставим тебе кормилиц и назад в столицу.

— Молодец, подстраховалась, двух кормилиц взяла. Только тебе придется забрать их с собой. Чужих людей я рядом с собой не потерплю. Мне Урсулы и Гнея с избытком хватает.

— Когда они приехали, ты догадался, кого привезут следом?

— Догадался. Да это была моя идея. Что, их величество вдовствующая императрица не посвятила тебя в детали? — ехидно поинтересовался Яри.

— И с оракулом тоже?

— Именно.

— Ты монстр.

Яри не ответил.

— Что это за девка с варгами? — глядя вслед Гайе, спросила Роксана.

— Моя жена. Ее в планах не было, но так уж вышло.

— Однако, — Роксана вплотную приблизилась к Яри, шепнув ему на ухо, — Тогда вам стоит повременить с детьми. Может статься будет заметно, что будущий Император похож на своего настоящего отца, своих сестер и братьев.