Горячее лето пятьдесят третьего

Джон Даллес обнадёживать не стал.

— Никаких шансов, Сэр. Во-первых, он слишком зол на нас за односторонний выход из Кореи и Западного Берлина, а во-вторых, он уверен, что это блеф. Если китайцы прорвут линию обороны в Гонконге, будет новый ядерный удар.

— И мы окажемся втянутыми уже в ядерную войну по договору НАТО?

— Да, Сэр. Причём с каким-то Китаем, у которого будут советские бомбы и средства доставки, а сами Советы, при этом, останутся сторонним наблюдателем, якобы помогающим слабому предотвратить агрессию. "Добрый Дядюшка Джо снова спасает Мир от Чудовищ" — именно так это будет выглядеть, господа.

Эйзенхауэр молча обвёл взглядом присутствующих, боевой задор потерял даже непримиримый вице-президент США Ричард Никсон.

— Полагаю, что возражений против нашего выхода из договора НАТО не будет?

Никсон довольно вяло попытался отыграть хоть что-то.

— Мы можем приостановить своё участие в договоре НАТО, на период Британо-Китайской войны. С нашим выходом из договора, НАТО просто развалится.

Директор ЦРУ Аллен Даллес, скорее союзник Никсона в этом вопросе, на это только усмехнулся.

— Это абсолютно ничего не даст, только покажет нашу неуверенность в собственных действиях. НАТО немедленно развалится и в случае приостановки нашего участия. Там нет дураков, желающих умирать за британские интересы.

Итог подвёл Эйзенхауэр.

— Мы выходим из НАТО, господа. Односторонние и несогласованные действия Великобритании вынудили нас пойти на этот шаг. Готовьте заявление именно в этом ключе, а я затрону этот вопрос в субботнем обращении к Нации.

* * *

27 февраля 1953 года. Расположение Второго интернационального десантного корпуса.

Через полчаса после отбоя, в те самые минуты, которые гвардии майор Зайцев обычно посвящал подробному чтению газеты Правда, дверь канцелярии бесшумно отворилась.

— Зайчик, ты все шмотье к завтрашнему прыжку приготовил?

— Чтоб тебе неделю сраться, скотина бешеная. Ну что опять?

— Я тебя уже спросил. Для особо тупых вопрос повторяю. Барахло собрал?

— Собрал, конечно. Я тебе что, китайский доброволец?

— Очень смешно. После войны артистом-юмористом будешь. Короче, сейчас возьмешь все свое барахлишко, и по тенечку доберешься до санчасти, там я тебе все объясню. Все, что приготовил — тащи. Пару минут можешь поругаться на газету Правда, я пока весы настрою. Михайлов дремлет, а Кравцов смотрит только на освещённый кусок плаца. Шеф их двоих на стукачку поставил, больше вроде никого. Все возьми, все абсолютно, и не жри сегодня больше галетов боров-ненасытный. Сделай все тихо, брат. Это очень важно.

'Это очень Важно', гвардии майор Зайцев услышал в третий раз в жизни. Оба первых раза сохранили ему жизнь, да еще и одарили Звездой Героя СССР. Для гвардии майора, одиннадцатый год служащего в разведке, из них, последних четыре, командиром разведбата ВДВ, самой боеспособной в СССР воинской части, уйти из-под наблюдения щегла-лейтенанта туда не составило. Даже с почти тридцати килограммовым тюком из одеяла на спине.

— Одеяло тоже берешь? Шучу-шучу. Шмотки ставь на весы и сам туда-же. Сто двадцать шесть. Поздравляю! Сто двадцать шесть — это полная нам с тобой обоим жопа. Давай ка все сбрасывай.

— Что все?

— Все, что можно. Автомат, боекомплект, паек, каску и лишнего жиромяса килограмм десять. Вот рация, труба РПГ и подсумок на три выстрела. С этим должен уложиться в сто двадцать килограмм.

— Рация? Зачем она мне? Нигматуллин сразу за мной прыгает.

— Я знаю, Зайчик. Никто, кроме нас с тобой не допрыгнет, их всех порывом ветра снесет.

— Кроме нас с тобой?

— Так точно, товарищ гвардии майор. Я прыгну первым.

— Совсем дурак, что ли? Я же тебе купол могу загасить.

— Не сможешь. Для того я тебя жиртреста и взвешиваю. Я буду тяжелее.

— Шурик, ты дебил? Полцентнера подвесить на себя хочешь?

— Чуть больше, но ты не за меня переживай, а за себя.

— Батя с нами прыгает.

— Не с нами, а после нас. Их ветром унесет, будет порыв. С ними все будет в порядке, ты лучше о нас подумай. Нас будет двое.

— Если я без автомата выйду, Батя обязательно выпасет.

Гвардии рядовой Волков задумчиво кивнул, добавил на весы автомат, а в свою кучу пару фугасных выстрелов для РПГ. Укоризненно посмотрел на стрелку весов.

— Слишком тяжело. Убьешься ведь, лошина. Автомат скинь сразу, как только купол раскроется, он тебе все равно не понадобится. И гранат тебе три не надо, — с этими словами, Волков вытащил из подсумка два выстрела для РПГ, — тебе нужно будет всего один разок шмальнуть. О! Для 'Токаря'* у тебя сколько?

*Штатный пистолет ТТ.

— Полный и две запасные обоймы.

— Кидай все в кучу. Чтоб самоубиться и врагов побольше с собой забрать, лучше РГО-шки пока ничего не придумали, а она в два раза легче. О! Сто двадцать два. Многовато, конечно, по моим расчетам, надежный максимум у тебя сто семнадцать. С утра постарайся получше просраться и не завтракай.

— Ладно. А как без каски то? Батя же сразу выпасет?

— Да чтоб мне бездарю в муках сдохнуть! Коля, мы с тобой уже больше десяти лет братья, а ты все еще дебил, как только что с печки слез... Скинешь ее на *уй, как только купол хлопнет. Все, что я сказал, сразу скидывай, АКМ, ТТ, Каску и боекомплект ко всей этой *уете. А паек сразу выложи, скинуть его тебе силы воли не хватит, а с ним просто убьешься без пользы, по причине сраной гравитации.

— Сань! Я Бате поклялся, что больше ни шагу без его ведома. Офицерской честью поклялся, своей матерью и всем, что между нами было. Давай его предупредим.

— Он тогда между нами прыгнет, Зайчик. Нагрузится на второй номер и, скорее всего, Шеф у нас просто без пользы убьется. Я и за тебя то с этой поклажей не уверен, а ему точно с таким грузом кранты. Это тобой, как чуркой дубовой, сваи можно забивать, а он уже не мальчик. Так что сам думай, что тебе дороже, честь твоя *банутая, или сам Шеф.

— Сволочь ты, Зверь.

— Знаешь, Зайчик, а я ведь тебе тоже наряды вне очереди отсчитываю. Не объявляю пока чисто из уважухи, и чтобы на тебя заранее ужас не наводить. Следи за своим помелом. Сволочь — это очень плохое слово. Если хочешь ругаться на меня, используй слова мерзавец и подонок, они и мне подходят и тебя психически разгрузят.

Гвардии рядовой Волков еще раз с сожалением глянул на стрелку весов.

— Больше разгружать нечего. Постарайся получше просраться.

* * *

Глава четвёртая

Заявление США о выходе из НАТО, вызвало резкую реакцию в Лондоне. Сэр Уинстон Черчилль сделал публичное заявление, открытым текстом обвинив Эйзенхауэра в предательстве всей западной цивилизации перед лицом "красной угрозы" с востока. Призвал Европу сплотить ряды и не допустить раскола. США, в ответ на неслыханные оскорбления своего президента, отозвали из Лондона своего посла для консультаций и выслали британского, объявив его персоной "нон грата".

Двадцать восьмого февраля, китайская армия генерала Пэн Дэхуая прорвала линию оборонительных укреплений в Гонконге и британский командующий, следуя заранее полученным из Лондона инструкциям, поднял в небо все способные летать машины. Надо отдать должное британским пилотам, все они отлично сознавали, что вылетают в один конец, но держались бодро, и даже пытались шутить. На сей раз целей было две, и эскадру пришлось разделить, сто сорок три "Ланкастера" успешно атаковали Шанхай, а семьдесят девять "Канберр" до Пекина свой груз так и не доставили. Ценой сорока шести МиГ-пятнадцатых, столицу Китая удалось отстоять. Семнадцать советских лётчиков при этом погибли, все они посмертно были представлены к званиям Героев СССР.

Среди участвовавших в Пекинской воздушной битве был и генерал-лейтенант Василий Сталин, руководивший ходом боя из своей машины. За этот бой он впоследствии получил вторую золотую звезду Героя СССР, на этот раз, по личному представлению Председателя Мао Цзэдуна.

Первого марта Гонконг был полностью взят под контроль китайской армией, а остатки британских войск эвакуировались в Сингапур. В их числе был экипаж того самого "Ланкастера", который уничтожил Шанхай.

* * *

1 марта 1953 года. Раннее утро. Ложбинка в двухстах метрах от КП Цайюань.

Гвардии рядовой Волков воздел очи в небо и тихо прошипел.

— Сука, сука, сука, как же я тебя ненавижу! Зайчик, на ногу не смотри. Что ж ты, дурак, автомат не скинул?

— Не смог. Чуйка вдруг завопила, что он мне сегодня еще очень пригодится.. Не смотрю, не смотрю.. Говори — что там. Правду говори, я не баба.

— Слушай, брат. Плохая у тебя нога. В голени сломана, со смещением. Вправить прямо сейчас надо, а то пока до коновалов доберемся, уже гангрена начаться может. У нас в запасе от силы минут пятнадцать. Через пятнадцать минут, наши, сдутые на север, бой начнут. Там ведь Шеф, а значит будут сюда пробиваться, как им того велит приказ, устав и Великий Воинский Ктулху.

— Кто велит?

— Не важно кто. Зайчик, ты мне полностью доверяешь?

— Что за вопрос?

— Мне нужно поставить тебе иголку. Прямо в глаз. И поправить твою ногу. Ты же еще должен из РПГ-эшки шмальнуть.

— Куда?

— Да все равно куда. Вон тот сарай, самый большой,, в него и шмальни.

— А ты?

— А я пойду минное поле отключать. Или забыл, зачем нас сюда послали? Смотри на кончик иголки и предвкушай наслаждение. Не вру, наслаждение будет. Все только начинается, Зайчик...

— ...Зайчик, Зайчик, — в голове гвардии майора Зайцева звучал презрительно-равнодушный зов, наверное именно таким тоном в Аду объявляют — кому и в какой Круг Ада следует пройти, чтоб не задерживать движение. Прилетела пощечина, — Зайчик!

— А? А? Чего? Саня?, — еще пощечина, — Ты чего, о*уел?

— Зайчик, восемь минут у нас осталось. Я тебя переложил так, чтоб ты смог из РПГ *уйнуть и не обжечься. Попадать не надо брат. Левая сторона у тебя сейчас парализована, но не пугайся, это я тебе одну иголочку оставил. Правой рукой пошевели. Отлично. Вот сюда рукой. Чуешь? Просто шнур потяни, ПРГ-шку я закрепил кое-как, поэтому сильно не дергай, тяни аккуратно. Теперь сюда. Ага, труба от 'Северка'. Попробуй тангенту понажимать. Отлично. Гранатку отстрелишь и вызывай. Если откликнутся, доложи, что мы на позиции и готовы исполнить приказ.

— А мы готовы, Шура?

— А *уегознает, Зайчик. Попробуем. Если окажемся не готовы, то просто зря сдохнем. Хотя не зря, конечно, ибо мертвые сраму не имут. Но ты же не хочешь Шефа подвести? Тогда давай, соберись, часы хорошо видишь?

— Вижу, Шур. Плывет маленько, но вижу отчетливо. Где мой автомат?

— Сюда рукой. Нащупал? Ну и отлично. Часы я сверил. Ровно в пять ноль-ноль шмальни фугасочку в ту сторону и держи связь. Пока слышишь бой, докладывай, что все идет по плану. А если что, то я тебе вот тут еще РГО-шечку за кольцо подвязал. Нащупал? На всякий случай. Дай нам Боги немножко удачи, тогда и гранаты не понадобятся. Ты главное время не про*би. Сколько сейчас, Зайчик?

— Время Ч минус шесть тридцать семь. Тридцать шесть. Тридцать пять...

— Ну, Шива Акбар!

И действительно, буквально за секунду до времени Ч, километрах в пяти, к северо-западу от его позиции, раздалось несколько взрывов. Гвардии майор Зайцев потянул спусковой шнурок и доложил в рацию.

— Первый, здесь седьмой. Объект контролирую визуально. Веду бой.

Откликнулись почти мгновенно.

— Седьмой, здесь первый. Слышу звуки боя километрах в пяти на юго-восток.

— Первый, здесь седьмой. Слышу вас на северо-западе. Мы на объекте.

— Сколько вас, Коля?

— Двое, Батя, но я уже не боец.

— Кто второй не спрашиваю. Продержитесь, Коля?

— Не знаю, Батя. Я тут один в обороне, Зверь в наступление пошел.

— Что сказал?

— Сказал, что мертвые сраму не имут.

— ...твою мать.

Установившаяся на несколько секунд тишина ударила в мозг гвардии майора Зайцева гулким набатом. Он уже хотел было повторить 'батину' фразу 'про мать', но не успел. Снова, уже значительно восточнее, бухнула фугаска от РПГ и раздались несколько коротких, по пять-шесть патронов, пулеметных очередей.

— Первый, здесь Седьмой. Батя, будешь смеяться, но похоже, что Зверь их в окружение берет.

— Уже смеюсь. Держитесь, Коля. Неудачно нас сдуло, но продвигается понемногу. Связь через каждые пять минут. Отбой.

Но пяти минут до следующего сеанса ждать не пришлось. Примерно через минуту бухнула еще одна фугаска, потом короткими трелями снова попел пулемет, три взрыва ручных гранат и тишина. Минута, вторая, пошла третья, но плохие мысли в голову Зайцеву почему-то больше не лезли. Он успел ощупать оставленную Волковым иглу, у основания затылка, прикинуть — сможет ли он ее самостоятельно выдернуть и даже успел погонять философскую мысль, что в любом случае, все будет хорошо. Либо мы победим, либо мертвые сраму не имут. Хорошо... И тут, вдруг,.. Что-то Бабахнуло с юга, со стороны моря. Бабахнуло именно с большой буквы 'Б', ведь одновременно взрывающиеся шесть сотен морских мин — это не много, ни мало, а шестьдесят килотонн. Эквивалент вполне приличного ядерного боеприпаса.

— Седьмой, здесь первый. За вас там что, все силы Ада вступились?

— Первый, я седьмой. Сил Ада пока не наблюдаю, но что-то здорово грохнуло в море. Как бы не те самые минные поля. Похоже получилось, Батя!

— Седьмой, оставайся на связи.

'Куда мне отсюда деваться', успел усмехнуться гвардии майор, как вдруг ожили репродукторы системы громкого оповещения на 'Объекте'. Ожили и заговорили голосом Волкова, причем на английском языке.

— Седьмой, здесь первый. И летчики, и китайцы подрыв минных полей подтвердили. Летчики говорят, что взрывом случайно утопило британский эсминец. Теперь только додержитесь, Коля. Я вас сам хочу убить. Своими руками. Обоих.

— Первый, здесь седьмой. Ради этого, конечно, постараемся. Погоди, Батя, — Репродукторы 'Объекта' вдруг перешли на русский 'Зайчик, РГО-шку как можно дальше перед собой закинь и дай очередь в воздух патрона на три четыре. Сейчас пленные выходить начнут, Не стреляй по ним.' Гранату, даже будучи полупарализованным, майор десантник закинул метров на пятьдесят, отстрелил три патрона и, услышав, что Волков опять перешел на английский, доложил в рацию, — Первый, я седьмой. Принимаю пленных. К нам можете не спешить.

— ...твою мать!

* * *

1 марта 1953 года. Вечер. Гонконг. Мыс Лудихиань, Расположение КП управления морскими минными полями Роял Нэви. Санчасть.

— Через неделю как новенький будешь, — осмотрев ногу, уверенно заявил гвардии рядовой, подмигнул гвардии майору и заразительно рассмеялся. Непонятно чему рассмеялся и весь утыканный иголками Зайцев.

— Батя обещал нас своими руками убить.

— Не ссы, Зайчик, в этот раз пронесет. Но от Шефа нам с тобой надо уходить. Он нас как родных воспринимает, а это для командира очень опасно. Убьется он с нами. А убить нас сейчас он и правда хочет, ты даже не представляешь себе, как сильно хочет.

— Я чего-то не знаю?

— Всего, Зайчик, не знает даже Создатель этого дурдома, под названием Вселенная. Все давно вышло из-под Его контроля. А мы, твари ничтожные, не знаем почти ничего. И хуже того, наиболее тупые твари, вроде тебя, даже не хотят ничему учиться, — Волков небрежно смахнул брошенный в него патрон от ТТ и притворно тяжело вздохнул, — Наиболее тупые и злобные твари... Патроны крути непрерывно, у тебя мелкая моторика ни к черту. Как только на ноги встанешь, будешь учиться жонглировать.