Счастливыми не рождаются

Он вчера бессовестно подслушивал то, что рассказывала Виктория о себе Отто. Кати, понимая это, старалась не шуметь и упорно делала вид, что рассматривает что-то в стакане с соком. Но это были тайные, запретные знания, а Макс хотел, чтобы Виктория сама рассказала ему о себе всё, что она желала ему рассказать.

— Расскажи мне о себе, Виктория, — попросил он.

Виктория. Суббота

Виктория нашла у Макса в электронной книге повесть Гавальды "Я её любил. Я его любила", она давно хотела её почитать, но, если в кошельке водились деньги — не могла найти книгу в магазинах, а когда книга появлялась в магазине, стали проблемы с деньгами. А тут такое везение. Она не сразу и поняла, что Макс к ней обращается.

— Расскажи мне о себе, Виктория.

Она отложила книгу.

— Что тебе рассказать?

— О родителях. Есть ли у тебя братья, сёстры. Одним словом, всё. Я хочу всё знать о тебе, Виктория.

— Я рассказывала вчера Отто про себя. Что ты слышал?

— Почти ничего, мы с Кати разговаривали, пили сок, — слукавил Макс.

И Виктория начала рассказывать. Ей показалось неправильным что-то скрывать от него.

— Отец моложе матери и она относилась к нему как к своему старшему ребёнку, взрослому, умному, но всё-таки ребёнку. Отец привык и не обращал внимания. Только ты не подумай, что он подкаблучник. Нет! Отец у нас замечательный. Просто он очень маму любил и любит до сих пор, а мама... Она занятая всегда. И тогда, да и сейчас тоже. Мама — заместитель директора порта — постоянно в работе. Отец справлялся со всем играючи и по дому и потом, когда фирму свою организовал. Я ведь только когда взрослее стала, поняла, что и зарабатывал он в последнее время побольше, чем мама.

— Расскажи про себя, какая ты была?

— Я всегда чувствовала себя маленькой никому не нужной серой мышкой и дома и в школе. Отец и мама высокие, красивые. Брат в них пошёл — кровь с молоком, косая сажень в плечах, а я маленькая, худенькая, бесцветная. А когда поставили брекеты, стала ещё и страшненькой серой мышкой. Я так и осталась бы серенькой мышкой, если бы не повстречала тебя. Ты заставил меня почувствовать себя женщиной, желанной женщиной.

— А я хочу сегодня стать для тебя желанным мужчиной. Одевайся, пойдём, пообедаем и прогуляемся, возможно, уже не так холодно, не все же время дома сидеть.

Мороз усилился и они погуляли всего, наверное, с полчаса.

В камине огонь уже прогорел и Макс, подкинув ещё пару полешков, сел в одно из кресел. Виктория направилась к другому креслу, но он её остановил:

— Иди ко мне, Виктория.

Она подошла, и Макс притянул девушку к себе на колени. Он уткнулся носом ей в волосы и стал нежно гладить её пальчики, каждый пальчик отдельно от основания до кончика.

— Скажи мне, Виктория, ты такая скромная, застенчивая девушка, а в день нашего знакомства на тебе были надеты чулки. Чулки в мороз! Почему?

Виктория вздохнула, теснее прижалась к Максу, обхватив его торс руками.

— Я не знаю, Макс. Просто захотелось одеться именно так. Обычно я ходила на работу в джинсах, свитере и пуховике, но в этот день... Скажи, а если бы не чулки — ты обратил бы на меня внимание?

— Не знаю. И мы с тобой уже этого не узнаем никогда. Случилось то, что случилось.

И тут до Виктории дошло, что если бы не череда случайностей, произошедших с ней в то утро, они бы никогда не встретились! У неё все похолодело внутри.

— Господи! Макс! Если бы в тот день я вышла как всегда, если бы оделась как всегда, если бы не опаздывала и стала ждать другой автобус, мы бы с тобой не встретились. В этот день у меня все шло не так, как обычно, а ведь это был обычный рабочий день.

— На самом деле случайностей в нашей встрече намного больше. Я на работу ездил всегда на своей машине, но в воскресенье слишком много выпил. Такси свободных не оказалось, и пришлось ехать на автобусе, потому что не мог опоздать. В тот день, впервые за много лет, клиентка попросила назначить встречу рано утром. Но раз так много случайностей свело нас вместе — то это судьба. Ты читала рассказ Айзека Азимова "Что Если..."?

— Да. Это когда молодой паре показывают несколько вариантов развития событий, но в конце концов, все варианты заканчиваются одним и тем же.

— Когда решаешь головоломку и один кусочек в точности подошёл к другому, значит, он-то здесь и нужен. Никакой другой не подойдёт(11).

Макс приподнял за подбородок лицо Виктории и начал целовать, сначала нежно и трепетно, легко прикасаясь губами к её губам, потом все более страстно, возбуждающе. Его рука блуждала по её телу, забравшись под свитер. Так продолжалось несколько минут, потом Макс медленно оторвался от Виктории, поправил на ней свитер. Она положила голову ему на плечо.

— Боюсь, если мы продолжим, то я не выдержу и утащу тебя на второй этаж, а я хочу сегодня исполнения своего желания. Моя записка на каминной полке, — он тихонько снял девушку с колен.

Виктория подошла к камину, взяла записку, уселась с ногами в другое кресло и начала читать: "Я лежу на спине, мой... Её нежные пальчики... Она открыла ротик... Её язычок... О-оо, господи!"

Щёки Виктории покраснели. Подошёл Макс, посмотрел на неё.

— Я вижу ты уже прочитала.

— Да... Мне надо зайти в интернет. Дай планшет.

— Потом, потом. Успеешь, до вечера ещё далеко. Пошли гулять, да и поесть не мешало бы.

Они поужинали. Виктория вяло ковырялась в своей тарелке.

— Рыба невкусная? Говорил, возьми отбивную.

— Нет, всё вкусно, просто нет аппетита, — она выпила стакан свежевыжатого морковного сока. — Всё, больше ничего не хочу.

— Это из-за моей записки?

— Нет... Вернее, да... Не то, чтобы... Ох, Макс, не приставай, пожалуйста.

Они пришли домой. Виктория засела за планшет. Макс не мог ни о чём думать, поэтому решил попробовать пройти последний уровень в "бродилке" и... прошёл. Встал, сходил в душ, взял Викторию за руку, потянул в спальню.

— Перед смертью не надышишься.

Виктория пошла в ванную и долго там плескалась, оттягивая неизбежное. Когда она вышла Макс обнажённый лежал на животе и читал книгу. Заметив Викторию, он, не сводя с неё глаз, перевернулся на спину. Виктория встала перед ним на колени, протянула руку.

— Я прочитала, что мужчины любят давать им имена... А у твоего, х-мм... есть имя?

— Нет... — то ли простонал, то ли прохрипел Макс.

— Надо дать ему имя. Он такой милый, нежный... Я назову его малыш, — Виктория говорила, не переставая поглаживать и нежно прикасаться кончиками пальцев к Максу.

Макс едва слышно простонал: "Ви-икто-ори-яя..."

Всё закончилось их совместным взрывом.

Когда Виктория отошла от пережитого, она открыла глаза, встретилась с взглядом тёмно-зелёных глаз, улыбнулась:

— Ты не обидишься, если я спрошу: "Тебе понравилось?"

— Так сладко и умело никто не ласкал моего, х-мм, малыша, — Макс ухмыльнулся.

— Значит, тебе понравилось? Потому что мне понравилось очень и я хотела бы повторить.

— Сладкая моя девочка, — Макс гладил её кончиками пальцев по спине, бёдрам, плечам. — Да, мне очень понравилось, и мы обязательно повторим.

Макс. Воскресенье

Макс проснулся рано — привычка. Посмотрел на спящую Викторию, спустился вниз, градусник показывал минус тридцать пять: "Б-рр..."

Вернулся к спящей Виктории, она разлеглась поперёк кровати, он нежно перевернул её, лёг рядом, погрузился в дрему. Часа через два снова проснулся, дыхание Виктории нежно щекотало его грудь, он прикоснулся губами к шейке около ушка, провёл языком по подбородку, очертил контур губ.

Виктория. Воскресенье

Проснулась Виктория от нежных поцелуев и ласк. Губы Макса легко и нежно касались её тела, порхая, как мотылёк от цветка к цветку. Вот они только что касались чувствительного местечка за ушком, а в следующий миг уже нежно касаются её груди, набухших сосков, вот они на животе рисуют влажные круги около пупка, а через мгновение они уже чуть прикасаются к нежной коже на внутренней стороне бедра. Очередная, томительная, изощрённая пытка. Тело Виктории изогнулось, с губ сорвался стон, внутри всё изнывало от желания.

— Макс!

Получив освобождение, они лежали, сплетясь руками и ногами.

— Сегодня совсем холодно минус тридцать пять...

— Ого! Ты заметил, что похолодало сразу, как уехали Отто с Катариной, как будто они с собой забрали не только интервью с нами, но и наши тёплые зимние дни, которые мы провели вместе с ними.

— Есть хочется, а то можно было бы из кровати не вылезать и заниматься более приятным, чем набивание своей ненасытной утробы. Что сегодня приготовить?

— Сегодня завтрак готовлю я, не возражаешь?

— Нет, конечно, нет. Мне приятно, что моя женщина будет обо мне заботиться. Я пока поваляюсь тогда. Ты из меня вчера все соки выпила. Подай мою читалку, пожалуйста.

— Значит, малыш — это краник, из которого вытекают твои соки? — Виктория ловко увернулась от подушки, запущенной в неё Максом и, напевая: "Все могут короли, все могут короли", пошла на кухню готовить завтрак.

Макс. Воскресенье

Виктория приготовила блины, потрясающие, хрустящие, у него такие никогда не получались и рисовую кашу, подогрела молоко и добавила в него немного шафрана, отчего молоко приобрело желтоватый цвет.

— Необычно, — Макс за обе щёки уплетал разваристую, аппетитную кашу, запивая молоком. — Где ты взяла шафран?

— Он всегда со мной в сумке. Понравилось?

— Все очень вкусно. Чем сегодня займемся? — он посмотрел на Викторию и понял, что они будут делать весь день, пусть и не сразу после завтрака.

Позавтракав, они решили посмотреть кино, но не в гостиной, а наверху — в кровати. Они поднялись наверх, поставили в ногах кровати тумбочку и, водрузив на неё ноутбук, залезли под одеяло. У Макса на диске было записано около ста фильмов. Старые, добрые ''Москва слезам не верит'', "Служебный роман'', ''Офицеры'' и современные ''Король говорит'', ''О чём говорят мужчины''. Решили посмотреть ''Король говорит''.

— Хороший фильм, правда? Что теперь будем делать? — Виктории чувствовала себя необыкновенно хорошо и спокойно. Макс обнимал её за плечи, прижимая к своей груди.

— У меня есть одно предложение.

Виктория посмотрела Максу в глаза, их губы встретились, язык Макса проник в её рот, их языки сплелись и начали прелюдию к безумной музыке любви. Они сами не заметили, как остались без одежды. Поцелуи стали более страстными, обжигающими. Он хотел опрокинуть её на спину, но почувствовал лёгкое сопротивление, удивился, но подчинился.

Через некоторое время они в полном изнеможении уснули. Проснувшись, снова занялись любовью и опять уснули.

Когда они проснулись во второй раз за окном стало совсем темно. Макс посмотрел на часы — без четверти восемь.

— Мы сегодня проспали весь день, — Виктория сладко потянулась — Что ночью-то будем делать?

— То же, что и днём, — Макс хитро посмотрел на девушку. — Виктория, ты перестала смущаться.

— Это хорошо или плохо?

— Неплохо, просто мне нравилось, как ты смущаешься, как становятся пунцовыми сначала твои щёчки, потом ушки.

— Так ты нарочно смущал меня, чтобы полюбоваться на мои пунцовые ушки, — Виктория шутливо стала барабанить кулачками по груди Макса, он подмял её под себя и, одной рукой захватив оба запястья девушки, второй начал её щекотать.

— Сдавайся.

— Макс, перестань, — Виктория завизжала, извиваясь. — Перестань, я сдаюсь на милость победителя.

— Моя милость велика и всеобъемлюща. Я не стану привязывать тебя к кровати, а даже позволю пойти со мной поужинать.

— О, благородный рыцарь, я так тебе благодарна.

На улице чуть потеплело и, поужинав, они немного погуляли по лесу, а придя домой, завалились спать и проспали до утра.

Виктория. Понедельник

Погода опять испортилась, градусник показывал минус двадцать пять и они провалялись в кровати до одиннадцати. Встали, потому что спать уже не хотелось, а захотелось чего-нибудь перекусить. Макс пошёл на кухню, и оказалось, что закончилось молоко. Виктория решила поразмяться и сама сходить в магазин. Макс остался готовить завтрак.

Купив молока, напевая "Ой, мороз, моро-о-оз, не морозь меня-а", Виктория, обогнув стоявшую на тропинке к дому тележку, на которой горничные возили пакеты с чистым и грязным бельём, вбежала на крыльцо, открыла дверь в дом. Из гостиной слышался женский смех и бормотание Макса:

— Нет, нет, подожди. Наклонись чуть вперёд. Вот так, хорошо. Потерпи, я сейчас закончу.

Виктория заглянула в гостиную и отпрянула. Макс стоял спиной к двери, наклонившись над девушкой из обслуживающего персонала турбазы, они обнимались и...

"Этого не может быть! Чтобы Макс и... Он не может со мной так поступить. Я ему верила", — её глаза наполнились влагой, сердце бешено забилось. Она бросила пакет с продуктами, выбежала на улицу, забежала за угол дома, присела у стены какой-то хозяйственной постройки.

"Что делать? Надо уехать. Только сначала сумку забрать".

Сугробы надёжно скрывали её от посторонних глаз и с дорожки, соединяющей их дом и административные здания турбазы, её не было видно, а она прекрасно видела всех, кто входил и выходил из дома.

Вышла девушка-горничная, сложила пакеты на тележку, покатила её к следующему домику.

"Красивая. Глаза подведены. Губы полные, ярко накрашенные. Высокая грудь. Длинные ноги, — обречённо отметила Виктория. — Такая девушка нужна Максу. Я ему не подхожу. Он стройный, высокий, красивый. И девушка его должна быть такая же, а я... Я ему не пара".

Выбежал Макс, куртка нараспашку, без шапки, побежал в сторону ресепшен.

Виктория мышкой шмыгнула в дом, побросала свои вещи в сумку и бегом на улицу, снова за угол — там, она заметила, тянулась ещё одна дорожка. На этой дорожке убирал снег пожилой мужчина.

— Подскажите, как можно отсюда до города добраться? — обратилась к нему Виктория, стараясь сдерживать слёзы.

— Дык вон, доча, иди напрямки через этот лесочек и попадёшь прямо на платформу, там сядешь на электричку, которая и идёт в город.

— А в какую сторону надо ехать?

— Дык, голуба, у нас конечная, электричка только в одну сторону едет. Тропинка протоптана хорошая, увидишь. Почитай все, кто здесь работает и безлошадные, на электричку ходят.

— А когда следующая электричка пойдёт?

— Электричек-то всего пять с этой станции. Одна утренняя, другая, кажись, в двенадцать, потом в пять или в шесть, не знаю, не ездил, а последняя в двадцать два десять. Расписание там имеется.

— А сколько здесь идти до этой самой платформы?

— Минут десять.

Виктория посмотрела на часы — без тринадцати минут двенадцать: "Успею".

— Спасибо, Вам, — подхватила сумку и побежала по тропинке. Но чем дальше она шла, тем идти становилось трудней и трудней, тропинка хоть и протоптана, но с сумкой — тяжело и особо-то не побегаешь.

До платформы она еле доплелась и на электричку чуть-чуть опоздала! Что за день сегодня! Крытого помещения на платформе не оказалось, имелось сооружение с тремя стенами и крышей, где Виктория укрылась от ветра. Поставив сумку на скамейку, она огляделась. На доске, прямо над скамейкой висело объявление: "В связи с... электричка ?... отправлением в семнадцать сорок... отменяется... просим... за неудобства".