Черная бестия (гл. 1 - 5, начало 6й)

— Ну, слушай...

И он объяснил. Очередная милая ханнская традиция: дележ спорных территорий в зависимости от текущих заслуг рода. Учитывая, что к спорным территориям относится вся земля за чертой поселений, простор для грызни там нехилый. Мало достанется — негде будет охотиться, тренировать молодняк, род станет слабее, слабый род — меньше заслуг в будущем, меньше заслуг — меньше земли... Вот такой замкнутый круг. А степень заслуг, кроме совсем уж очевидных случаев, определяет Совет Семей, тоже тот еще гадюшник. Хорошо, когда позиции клана сильны, но стоит чуть ослабнуть — тут же налетят стервятники. Так что в Совете грызня почти постоянная, считай, на законном основании, а помимо законов, зато по традициям — стычки на границах, покушения на старейшин, браконьерство и прочие подставы.

В год, когда род Мраллау принял решение о союзе с людьми, дела шли хуже некуда. В Совете Семей сидели от Мраллау два старика, не способных отстоять свое мнение когтями. Ширры, старые и верные союзники, два года подряд откатывались в рейтинге назад, совместная военная операция у ящеров оказалась не так успешна, как надеялись, и от нового раздела ждать хорошего не приходилось. Воины рода собирались драться за территорию — со своими же, с ханнами, чего не случалось уже лет четыреста, если не больше. Совет Семей понимал, что дело катится к грызне, достойной героических древних времен, но уж никак не космической эпохи, однако идти против тысячелетних традиций не мог.

Бредовая ситуация, если разобраться.

Я так Рамиру и сказала, он фыркнул и согласился. Добавил:

— И ничего не сделаешь, вот такая засада. Все понимают, что некоторым традициям пора на свалку, но скажи вслух, тут же набегут желающие оттяпать у тебя кусок шкуры и начнут давить на верность заветам предков. Между прочим, мы потому и оформили договор с людьми, как клановый. По нашим традициям, чтоб не подкопаться. И Триали гарантом подключили не для того, чтоб друг друга не надуть, а чтобы для Совета Семей все солидно выглядело. Строго по заветам предков.

— Как, интересно, заветы предков относятся к вообще другим расам? Вот скажи, при чем тут были древние традиции, когда вы звали в наблюдатели именно трилов?

— Очень просто, — ухмыльнулся Рамир. — Третья сторона, выступающая наблюдателем и гарантом соблюдения договора, должна находиться в равной степени родства обеим заинтересованным сторонам.

— Да, действительно, — пробормотала я. Изящный ход, в самом деле. — Ладно, рассказывай дальше.

А дальше стало еще веселей: перспективы заключенного кланом Мраллау договора оценили конкуренты. Шум покатил такой, что прежняя грызня опустилась до уровня "возня в песочнице". Сначала Мраллау обвинили в торговле военными секретами расы. Глупость на самом деле: такое напрашивающееся обвинение предусмотрели еще на стадии разработки договора. Мраллау передали людям только собственные проекты, ничего чужого.

— У вас тоже есть патентное право? — уточнила я.

— У нас все еще строже, — ухмыльнулся Рамир. — Интеллектуальная собственность определяет силу клана. В первую очередь, конечно, на военные разработки.

— Странно... У вас же общепланетарная армия, разве нет? И оборонные комплексы, — я вспомнила ханнскую базу над Рах, практически недоступную для чужих, настоящий шедевр оборонной мысли. — Мне всегда казалось, что...

— Что мы более монолитны? Ты ведь знала о кланах.

— Знала. Но если каждый клан держится за свое и не раскрывает, то как же вы добились такой силы?! И однородности? Со стороны не поверишь, что среди ханнов могут быть внутренние разногласия, да и вообще никакое клановое деление не видно.

— Правильно, — согласился Рамир. — Только так и надо. Единство перед чужими — залог выживания расы. В том числе и поэтому нам долго не могли простить тот договор. Даже когда мы доказали, что все законно.

Я пожала плечами:

— По-моему, выживание кланов — тоже залог выживания расы. Раз уж кланы вообще есть, хотя, как по мне, это дремучий пережиток.

— Вот ты, почти чужая, понимаешь, — буркнул Рамир. — А наши стариканы из Совета Семей... да и если бы только стариканы!

В центральном становище рода Мраллау развернули научный центр люди, сводная группа ханнских и человеческих психологов разрабатывала тесты на совместимость, а грызня в Совете Семей набирала обороты. Ханны — отвратительные дипломаты, а вот почему люди не предусмотрели таких последствий... видимо, просто из-за незнания внутренних сложностей своих партнеров. Ханны действительно едины перед чужими, кто бы мог предположить, что там настолько все запущено. По счастью, у Мраллау нашлись союзники, и силы разделились примерно поровну — иначе вполне могло бы докатиться до карательной экспедиции и вырезания неугодного рода подчистую. А так — за спорами тянулось время, род набирал силу, эксперимент шел своим чередом, готовилась совместная экспедиция, и кое-кто из других кланов уже прощупывал потихоньку почву на предмет аналогичных договоров.

А потом родилась я.

— Понимаешь, — Рамир казался смущенным, — никому и в голову не пришло оговаривать твой цвет. Просто не подумали. А ты оказалась черной...

Ну да, конечно. Это мы уже проходили. Первые двадцать лет моей жизни. Да и потом, если уж вспомнить, случалось мне ловить косые взгляды родичей, просто я уже привыкла не обращать внимания.

— Вы ждали, что ребенок с половиной чужих генов будет во всем похож на ханна? Извини, Рамир, но это более чем глупо.

— Наших генов в тебе больше половины. И внешность, Зико говорила, предусматривалась наша. Просто, наверное, что-то пошло не так. Но это б еще ничего, если бы половина Совета Семей не искала повода вцепиться нам в глотку. И если бы любой другой цвет...

Рамир замолчал, и я отчетливо чуяла: та злость, с которой он вгрызается в свой кусок мяса, всего лишь прячет что-то другое. Не то сожаление, не то стыд, а может, досаду...

— Звучит бредово, — осторожно сказала я. — Ну, не рыжая, извините. Но если уж не рыжая, так какая разница, черная, белая или вовсе серо-буро-полосатая?

— Ну да, кто б тебе рассказал, — Рамир грустно опустил уши. — Уж наверное, не Зико. Это... немного похоже на религию у людей. Или на суеверия. Старые легенды, которые больше, чем просто легенды. На заре времен иногда рождались черные дети, их называли "ночные тени", и они были злом.

— Каким злом?

— Никто уже не помнит. Знаешь, как бывает, подробности давно забылись, а страх остался.

— Вот уж не думала, что отважные ханны боятся теней.

— Не смейся. Это слишком глубокий страх. Были времена, когда таких детей убивали сразу после рождения, вместе с матерью. Может, потому они и перестали рождаться в конце концов. Зато осталась легенда, что рождение тени предвещает несчастья.

— Бред, — припечатала я. — Значит, когда я родилась, вы вдруг резко вспомнили старые легенды?

— Прежде всего, на этом сыграли наши враги, но и мы тоже, да, — зло признался Рамир. — Не все, не думай. Нашлись дураки, а всем дуракам пасти не позатыкаешь. Нашлись умные сволочи, которые распалили дураков и воспользовались шумом. Правильно Зико решила улететь, хотя тогда это не понравилось никому.

Правильно они с папой мне не рассказывали, подумала я. Муторная история, вчера от людей в ней тошно стало, сегодня — от ханнов. Была б я в самом деле свободным капитаном, не связанным никакими контрактами, прыгнула бы сейчас в корабль и дернула куда подальше, в свободный поиск.

Рамир, конечно, учуял тоску сразу. Положил ладонь на мой судорожно стиснутый кулак.

— Извини. За все.

Толку мне с его извинений.

— Сменим тему, Рамир. Я хотела знать больше, но пока что мне хватит и этого. Надо привыкнуть... к новому знанию.

— Когда летишь?

— Как только будем готовы.

— У меня еще здесь дела, но потом, может, догоню вас.

Интересно.

— А Телла о твоих намерениях знает?

— Я с ним поговорю до вашего отлета.

Мне было все равно.

— Чую, тебе надо поспать, — сказал Рамир. — Пошел я. Отдохни хорошо, боец. И успокойся. В таком раздрае на Ледышке делать нечего.

— Ладно.

Как бы там ни было, он оставался моим командиром. И он прав, мне действительно надо успокоиться, выспаться и выбросить из головы посторонние мысли. Глупо обижаться из-за интриг четвертьвековой давности, тем более перед серьезным заданием.

— Удачи.

— Спасибо, командир.

Все же что-то в Рамире есть успокаивающее. Когда он улетел, мне вдруг так захотелось спать, что едва успела добраться до койки. Пробормотала сквозь зевок:

— Плевать, для кого я бестия, а для кого тень. Я — просто я.

И заснула, даже не додумав эту мысль.

Странно, после такого-то разговора, но мне приснился очень хороший сон. Снова давнее, детское. Мы с папой на Земле, первый раз, я совсем еще маленькая. Море, шквал, тайфун запахов, я растеряна и напугана, папа берет меня на руки, и я окунаюсь в запах привычный, родной и безопасный. Сначала становится спокойно, а потом — интересно, я верчу головой, разглядываю дома, деревья, все очень странное, шумно, но с папой — нестрашно.

— Хочешь посмотреть сверху?

Я думаю, что папа предлагает прокатиться на катере, и киваю — люблю летать! Но мы идем в парк, поднимаемся на обзорную площадку и садимся в открытую кабинку канатной дороги. Вершины деревьев шелестят далеко под ногами, здесь запахи слабы, уже не ошеломляют, просто немного странно. Я болтаю ногами, разглядываю зелень внизу, смотрю в неправильное, невероятно голубое небо. Парк уплывает назад, теперь под нами город — пестрые прямоугольники кварталов, полосы дорог, зеленые пятна скверов. Катера кажутся отсюда игрушечными, люди — совсем крохотными.

— Не страшно?

Я удивляюсь — чего бояться?

— Знаешь, некоторые люди пугаются, глядя вниз с большой высоты. Я знал одного парня, у него начинала так сильно кружиться голова, что он просто закрывал глаза и просил срочно спустить его на землю.

— Врешь, — неуверенно говорю я, — таких трусов просто не бывает.

— Нет, трусом он точно не был. Страх высоты — довольно частое человеческое свойство. Оно не имеет отношения к храбрости, это просто свойство организма. Примерно как твой насморк от сильных запахов.

Я понимаю и не понимаю. Зачем бояться высоты, если вот прямо сейчас в ней нет ничего угрожающего?

— Это болезнь? А ее можно вылечить?

— Было бы желание, — усмехается папа. — Другое дело, что не всегда есть смысл тратить силы на такое. Хочешь мороженого? Не знаю, почему, но здесь оно намного вкуснее, чем дома.

Канатная дорога заканчивается на крыше высокого здания. За столиками под полосатыми зонтиками сидят люди, и пахнет здесь очень вкусно. Мы едим мороженое, я спрашиваю:

— А мама приедет?

— Завтра, — обещает папа. Усмехается: — Возьмем катер и полетаем над морем. Тебе понравится.

Мороженое пахнет сливками и чем-то незнакомым, но тоже очень вкусным. В белом сладком облаке — кусочки ягод. "Клубника", — говорит папа. Дома и правда совсем не такое. Когда я доедаю, папа берет еще порцию.

Люди за соседними столиками о чем-то говорят, смеются, одни уходят, приходят другие, а мы все сидим. Небо темнеет, оранжевая с золотом полоса заката растягивается на половину горизонта — тоже совсем не так, как дома. Красиво. Потом солнце заходит, и я вижу звезды.

Это очень странно. Настоящие звезды совсем не такие. Настоящие — крупнее, четче, ярче. А здесь они словно размыты, приглушены и мерцают. И их меньше, намного меньше!

— Почему? — спрашиваю я. — Здесь неправильные звезды!

— Это воздух, атмосфера, — тихо говорит папа. Он смотрит вверх. Показывает на крохотную красную точку: — Вон там мамин дом. С Нейтрала видно лучше, но с Земли они такие... настоящие.

Я не понимаю. Но я чувствую — сейчас лучше не лезть с вопросами. Спрошу завтра.

Мы смотрим на звезды с Земли, со дна атмосферы, и мне кажется, что звезды пахнут сливками, мороженым, а мамина звезда — клубникой.

4. ПОПУТНЫЙ ФРАХТ

Сам по себе полет — дело скучное. Когда курс задан и трасса чиста, делать пилоту почти что нечего. Неделя до Перевалки, лэммийской торговой базы, от нее три дня до Ледышки — ешь да спи. Правда, мне было о чем подумать.

Я решительно не понимала, зачем Телла скомандовал лететь через Перевалку, да еще взял у лэмми фрахт. Дни подгоняет, лишнего над Ледышкой не болтаться? Я бы предпочла запас времени побольше, осмотреться никогда не вредно. Опять же, зависеть от всех случайностей попутного контракта...

"Независимый наблюдатель от ИО Триали". Зачем давать такие витиеватые названия, когда суть проста — он командует, а я, будто зеленый новобранец, должна лететь, куда сказано, делать там, что велено, и не задавать лишних вопросов. Он по-прежнему мой напарник, я, как раньше, его ведомый. И не все ли равно, что мы забыли на Перевалке, если впереди ждут мамины записи.

Пространство вокруг было чисто. Даже слишком чисто, учитывая обычную оживленность здешних трасс. Перевалка — известное местечко, на подлетах к ней только успевай оглядываться. Нейтрал на лэммийский лад, всегалактический белый рынок, биржа ресурсов, ярмарка технологий, гибкая система пошлин и налогов, в общем, золотое дно для дельцов крупного пошиба. И жесткие законы, благодаря которым черный рынок и всяческие авантюристы — не здесь, а у нас на Нейтрале. Лэмми не любят праздношатающихся чужаков, особенно — чужаков, проявляющих неуместное любопытство. Тем, кто кормится сомнительными делишками, на их территории нужно ходить с оглядкой и уши держать востро. Никакого трепа по барам, случайных покупок по дешевке, торговли с рук левым грузом.

Я ладила с лэмми, но Перевалку не любила. Если перепадал фрахт — брала с радостью, но дня лишнего там не задерживалась. Сдала груз, провела через банк премию, отчалила. Возможно, потому и числилась на хорошем счету. Обязательная, законопослушная, можно доверять, можно вести дела. Хотя, разумеется, они прекрасно знали, что я не везде такая тихая. В конце концов, мои деньги лежат в их банке, а своих клиентов лэмми из виду не выпускают. В нашем деле просто — сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация на тебя, но тем тщательней надо ее оберегать. Я своей репутацией дорожила.

И все же — я снова запустила сканер — почему так чисто? Где обычный для этого сектора поток грузовозов, танкеров, курьеров экспресс-доставки, шикарных маклерских яхт? Конечно, родная служба вполне может организовать нам коробочку негласной охраны; говоря откровенно, я даже уверена была, что организуют, но на пути обратно, а не туда. Или решили обезопасить от возможных случайностей единственный пропуск на мамин корабль? Поздновато: с тех пор, как я осталась одна, пару сотен раз могла погибнуть. А вот интересно, кстати, что бы они сейчас делали, если без меня?

Да ну, ерунда. Есть способы продавить даже ханнскую систему активной обороны. Дорого, сложно, но можно. Другой вопрос, что без меня они бортжурнал не прочтут, но и это, скорей всего, можно обойти. Я оскалилась, представив, как любимое начальство спорит с командорами рода Мраллау, за кем право на мамины записи. Вот уж повод составить еще один договор на высшем уровне.