Страна городов 2 книга

Вождь племени Рода запретил убивать даже раненых и больных, которых тоже оказалось совсем мало. Вот синяков и переломов оказалось достаточно — медная стена воинов, особенно — островитян оторвалась от души, не жалея кистеней охаживала воющих степняков, выбивая у тех охоту ходить в разбойные походы. Мужскую часть напавших приставили к работам — "трудом искупать вину перед трудовым народом Аркаима", как витиевато выразился один из военных вождей — Сергей, крепкий но уже очень старый — подумать только, ему уже больше тридцати трех лет, большинство его ровесников — жителей Великой Степи уже давно беседуют с духами предков, а он — любого, даже самого сильного воина Степи одолеет в схватке, и не одного.

Сам вождь Род — крепкий мужчина, но, по рассказам его воинов — так очень даже стар, ему за пятьдесят — старше его был только верховный вождь нападавших, но если тот иной раз ходил с трудом — одолевали бесчисленные болячки, этот — бегает со своими соплеменниками, поспевает везде и по видимости, никаких затруднений не испытывает! Но особого уныния люди не испытывали — дело житейское, получили по шее — значит, крепче будет! Главное — что вождь аркаимцев сказал на прощание — если будут люди Змея достойны, то их примут в союз, что сулило немалые выгоды — устойчивый сбыт своих товаров, возможность в трудное время занять еды в городских складах, обмен по выгодным условиям. Человек — существо общественное. Даже самому сильному из нас душевно комфортнее чувствовать за спиной сильное государство, род, семью. А уж если это государство — род — семья помнит о тебе и помогает — тогда полный душевный комфорт и есть за что подставить свою грудь в бою и плечо в общей работе. Надеждой жив человек — поэтому, хоть и унылыми были бредущие по высохшей траве люди, но отчаяния не было.

Городской люд Аркаима уже который год потихоньку между собой обсуждал пришельцев с острова, пробовал буквально на вкус новинки, принесенные новыми людьми и убеждался в полезности тесных связей с Академией, как называли свои окрестности Учитель и члены племенного союза, образовавшегося вокруг озера со смешным названием Тургояк, непривычным для местных. Озером Духов его уже никто не звал, а за "Озеро Мертвых" вполне можно было получить и по шее, причем от своих же — пришельцев уважали. Кое-что от соплеменников вождя Рода пробовалось на вкус и в прямом смысле слова — пришельцы охотно угощали горожан своими блюдами, и учили их готовить. Удивительны были женщины пришельцев — гордые и независимые, прекрасно владеющие оружием — небывалое доселе дело! Девушки гордо отвергали робкие попытки ухаживания от лучших юношей города, впрочем, видно было что и по отношению к своим соплеменникам вели себя строго. С другой стороны — не больно то и надо, подумаешь —

Удивительные люди. удивительные обычаи. Удивительные знания, которые неплохо будет перенять от них — благо, что сами пришельцы охотно делятся с ними. Удивительный культ могучей богини Гигиены — покровительницы домашнего очага, детей и женщин, со скоростью пожара вобравший в свои ряды в качестве ревностных адепток всех женщин города и окрестностей, культ ясный, понятный и благотворный хотя бы потому, что не требовал, например, отказаться от поклонения Великому Небу, культ близкий потому, что богиня была всегда рядом, и не требовала слишком сложных обрядов — а только соблюдения элементарной чистоты тела, омовений рук и лица — перед едой, и всего тела — раз в неделю, в специальных храмах, которые так смешно назывались — "банья". Богиня давала своим поклонникам здоровье и благополучные роды женщинам, передавала через своих жриц — а все женщины пришельцев оказались ими, секреты вкусных блюд, тайны пошива красивой одежды, правила ухода за малышами — что бы они не умирали совсем маленькими, как раньше. Но и наказывала за пренебрежение посланными через жриц таинствами жестко, если не жестоко — болезнями, червями в животе и поносом, например, — это самое малое наказание. А если представить, на что она вообще способна... Короче говоря, жесткое наказание за неверие, но и воздаяние немалое. А когда жены поняли, что от свежевымытого мужа пахнет гораздо приятнее, чем если он лезет к ней после недели, проведённой в поле и в лесу, то и мужчин стали потихоньку перетягивать в стан адептов. Интересное дело — богиня не оставила своими благодеяниями и мужчин — ее адепты быстро поняли, что охотника, одетого в стиранное белье и одежду, пропитанную соками хвои и трав, вымытого в "банье" зверь перестает чуять на расстоянии, а кожные болячки и глисты отступают от соблюдающих простые правила, рассказанные жрицами, то число адептов стало расти и среди мужчин. Тем более, что Великое Небо — главное божество города следило за "глобальными делами" — сменой времен года, погодой и прочими стратегическими, так сказать делами, обещая воздаяние в загробном мире, а богиня Гигиена — Гиги, как ее называли, адаптируя имя божества к языку города, — всегда рядом, и защитит и накажет, от нее не спрячешься. Маленькие фигурки палеолитических "Венер", хранящиеся у очагов получили новые имена и наполнились новым смыслом простые домашние обряды. Особым шиком стал подвешиваемый у порога жилья глиняный, а у особо зажиточных — медный рукомойник и вышитое полотенце-рушник, а жестом вежливости воспитанного человека — при входе в дом сполоснуть лицо и руки, оставляя темные дела и дурные мысли за порогом, и отереть ноги о постеленную у порога чистую влажную рогожку, показывая, что оставляет за порогом и грязь дороги, не желая загрязнять обитель поклонников чистой матери — Гигиены мусором дороги. Ушлые служители Великого Неба, оставшиеся в Городе после ухода жреца и его приспешников, быстро смекнули куда дует ветер, и стали активно пропагандировать культ, поясняя пастве, что поклоние этой новой-старой богине нисколько не умаляет культа великого Отца — Неба, и что последователи богини приятны и ему, так как сосуд, в который Великое Небо вложило душу — тело человека надо держать в чистоте, как и помыслы людей, обращенные к Небу. Что бы не ссориться с пришельцами, объявили даже, что десять заповедей, которые соблюдают пришельцы — это тоже откровение Великого Отца, и их то же весьма и весьма неплохо соблюдать — недаром пришельцам, их соблюдающих, Небо дало великую силу и помогло вкупе с жителями города отразить наглую атаку бывшего жреца с обманутыми им людьми, и ряд других поползновений на безопасность страны — потому что агрессоры либо забыли заветы Великого Неба, либо не соблюдали их никогда.

И вот результат — обманутые остались целы, хоть и получили изрядно на орехи — по грехам их, по грехам-с, а жрец с прихлебателями сгинул неизвестно где — как тут не уверуешь в божий промысел. Последнее "нападение" завершилось вовсе смехом — "нападающие" собрались у главных ворот, и заявили, что умрут под ними — неважно от чего, или от оружия городской стражи, или от голода, если их не проводят к вождю Роду. Гоп-компания подобралась колоритная — доведенные до последней степени измождения люди и дивное диво — неандертальцы, Дети Ночи, как их иногда называли в Городе, сидели у ворот, смирно, но загородили телами проход. Молва о благословенной Академии, где принимают всех распространяясь по Великой Степи и Лесу, начинала принимать вид этакой сказки "о Беловодье" — мечты сибирских раскольников на рубеже семнадцатого — восемнадцатого веков, гнавшей их в Сибирь и дальше в поисках неведомой волшебной страны, где реки текут молоком и медом. Прибывающих из города мы отмывали, одевали насколько возможно и приставляли к посильным делам, расселяя на мелкие, растущие как грибы рудничные и земледельческие поселки. Академия росла. Рос и Аркаим — много народу оставалось и в его окрестностях, находя жизнь в том районе вполне для себя приемлемой. За последние годы одних только питекантропов собралось больше десяти тысяч, и о судьбе популяции можно было не беспокоиться. Хомо эректусы неожиданно для нас нашли себя в работе с камнем и разнообразном строительстве, глубоко интернировавшись в жизнь Академии. Смешанные бригады, в составе которых — первые выпускники Академии, а так же питекантропы и гигантопитеки тянули мощеные камнем дороги от Озера во все концы Страны городов, к столице — Аркаиму, и малым городкам, числом двенадцать, строили домницы у рудных мест, мостили площади в городах и возводили стены и дома. Научившись делать сырцовый кирпич эти люди с быстротой необыкновенной выгоняли стены ферм и поселков, из дикого тесаного камня клали печи и фундаменты в этих домах и на заводах. Неандертальцы показали себя непревзойденными ткачами и швеями — женщины, а мужчины успешно искали руды, и ходили с охотничьими партиями. Умение растворяться в окружающем мире и воспринимать его на уровне подсознания, "говорить" с животными играло добрую службу при приручении ранее диких лошадей, верблюдов, туров и диких свиней, и дальше — при использовании прирученных. Материя, выделанная трудолюбивыми руками неандерталок и кожи исключительного качества носились долго, ценились высоко. Мастерская Острова под руководством Мады давно перешла на мануфактурное производство одежды от просто ручного шитья, и служила беспрекословной законодательницей мод во всем регионе. Наши девчонки, обладая безусловным приоритетом в заказе свежих тряпочек для себя, любимых, и ребятишек Академии, беззастенчиво этим пользуясь. Выгода опять же была обоюдной — модницы обменивались моделями, а Мада с выгодой перепродавала на нашем маленьком рынке копии подсказанных девчатами моделей.

В городе Аркаиме и других городах и поселках шла медленная, внешне ничем не обусловленная работа по созданию первого государственного образования — протогосударства — Страны Городов. Названия пока не придумали, а голоса сторонников полного — административного и территориального объединения раздавались на рынках и других общественных местах все громче и громче. Роль управленческого центра по умолчанию отводилась Академии, как образованию незаинтересованному в поддержке, к примеру, отдельного рода или слоя жителей, а наоборот, заинтересованному в развитии всех племен и равных возможностях для всех. Все племена и народы уже "попробовали на вкус" преимущества объединения — вплоть до защиты от врагов, когда Стража Города и Академии давала укорот самым лихим любителям чужого добра, до свободного обмена товарами и технологиями.

Мы с ребятами не спорили, а тихо готовились к объединению — вели переговоры о наборе учеников в Академию, разбирались с желающими присоединиться к племени — мы получили возможность выбирать, и даже предложенный когда-то Стоковым, "кандидатский стаж" для вновь принятых никого не отпугивал. Раньше было как — завоюйте, мол, честным трудом это право — в течении полугода — и добро пожаловать! Нынче принимаемые еще и вносили в общую казну и вступительный взнос — металлами, минералами, солью. Иногда — чисто условный, иногда — наоборот, весьма солидный по сравнению с другими. Но — никто не обижался, все делалось в открытую, и люди знали еще и о том, что вносимые ценности будут, кроме всего, залоговым эквивалентом денег, выдаваемых племени для обмена на товары и продукты.

Насильно подчинять целый город, да что там город — страну, по меркам каменного века — мы по прежнему не хотели и так же, как в первые годы считали, что люди должны прийти к новой жизни сами, а не на буксире.

Успешно у нас получалось прежде всего накормить людей, и привить простейшие гигиенические правила. При желании мы могли кормить и втрое большее число народа вокруг нас, а с увеличением посевных площадей и вдесятеро, так как внедрили на третьем году нашей жизни у себя, а затем — повсюду — плуг отвальный римского типа, с колесами. Вот так то — только примером и обучением показывались преимущества производящего хозяйства над присваивающим, приёмам земледелия люди учились на ходу, удивляясь результатам — судите сами, сейчас каждый знает, что если в удобренную надлежаще землю бросить зерно, то взойдет урожай. А тогда это ля наших неофитов земледелия было сродни колдовству. Воспринимая сначала работу в поле за необременительный урок — отработку кормежки, люди считали всходы результатом не своей работы, а результатом помощи богов. Чаще — любимой всеми "Гигии". Гораздо трудней, как ни странно, оказалось воспитать и обучить скотоводов. Люди, еще недавно смотревшие на живность вокруг как на законную добычу, вынуждены были ее защищать! Шок! Требовалось помочь людям обрести новое мышление от потребления к производству надо было шагнуть в сознании. А еще и обучить профессиональных стражей — солдат, призванных защитить произведенное от любителей присвоить. Все это и еще многое другое могла дать людям задуманная нами Академия. И результаты — помаленьку вначале, защищенная от посягательств извне, система имела все шансы оказаться устойчивой, и дать ростки новых общественных отношений, — и она дала эти первые ростки и всходы.

Для нас великим достижением станет возникновение племени, объединенного вокруг универсального учебного заведения, руководимого воспитателями, учителями, несущими знания людям и добывающими их. Все на свете мы с ребятами не знаем. Все, что узнало человечество, мы уже не сумеем ни вспомнить, ни передать. Но записать пути решения задач, стоящих перед человечеством, привить методику исследований природных и иных исследований — вполне возможно. То, что не успеем сделать мы, можно подсказать потомкам и набросать путь решения проблем — пусть они избавятся от тупиковых путей развития и сэкономят на этом хотя бы время.

Если мы удачно сформируем механизм управления городом и систему связи между нашими поселениями — полдела организации новой общности будет сделано. Судите сами — союз поселений — в наличии. Аркаим, как центр торговых путей и узел распространения информации великолепен и в настоящий момент работает, как нужно. Охоту возможным любителям до чужого добра — надеюсь, мы отбили надолго, и соседей переориентировали на торговлю, а не войну. Будут еще поползновения — не справится город, поможем ему.

Караваны, нагруженные не небольшими количествами легкого товара на ручных тележках, а вереницы верблюдов и судов, с охраной, по разведанным за годы направлениям, шли за солью, серой, содой и нефтью. Нефть — в Поволжье, сера в предгорьях Кавказа, сода и соль — озера Казахстана. Там эти ископаемые уже добывали наши союзники. Гномы гордо называли их "поставщиками". Этакие небольшие форпосты добывающей экономики на дальних подступах в Страну городов. Урал же щедро снабжал нас железом, и медью с оловом. Золото, корунд, слюда и свинец все увеличивающимся потоком, шли к нам в закрома.

Неожиданная охота (вместо эпилога)

Весеннее утро блестело капельками на распускающихся листьях деревьев и кустов. Солнечные лучи прокалывали сетку ветвей и острыми спицами пронзали землю, поднимая к небу ростки травы из перегноя подлеска. Старый марал сторожко остановился на границе света и тени, чутко прислушался и шумно втянул ноздрями воздух. Граница леса и степи, особенно поблизости водопоя — опасное место для копытных. Прежде, чем выйти к вожделенной влаге, рядом с которой есть и еще один предмет вожделения — круто просоленная выбивающимся на поверхность соленым источником земля, надо внимательно осмотреться. Вместо водопоя и соленого лакомства можно угодить самому на завтрак хищнику. Но в последние годы четвероногих хищников стало намного меньше — стада растут, но кто то невидимый все же берет с них дань — если раньше погибали молодняк и старые больные животные, то теперь молодняк выживает, во многом благодаря появившимся на путях миграции животных запасам сена и веток, которые не нужно с трудом отрывать из-под снега, в кровь сбивая ноги. Почти не стало волчьих стай и гиеновых собак, раньше во множестве следовавших за оленями — лесными и карибу, уменьшилось даже число бурых медведей. В районе, где водил свое небольшое стадо старый рогач, для оленей наступило настоящее раздолье. Однако это не повод, что бы терять бдительность — вековая память не дает забыть меры предосторожности. Инстинкт ведет животное от рождения до гибели, и не ошибается никогда. Самец еще постоял немного, и коротко фыркнул, давая знать своим, что можно выйти и быстро утолить жажду. Важенки — молодые самки и самцы, еще не изгнанные из стада старым вожаком, бросились к воде.