Волки Севера

Рассказ был прерван голосом Белого. Для кого-то это показалось бы просто воем, но все Волки понимали речь своих младших братьев. Белый сказал: "Мертвый человек-волк лежит на полдень от вас у потухшего костра".

— Засада? — мрачно предположил Твердята.

— Белый бы предупредил, — покачал головой Ярослав.

— Едем, на месте разберемся, — внес предложение Звенислав, вскакивая на своего чалого конька.

Твердята неодобрительно покачал головой, раскидал и потушил костер и вопросительно посмотрел на княжича. Не желая раньше времени выдавать своего присутствия потенциальным врагам, Ярослав запрокинул голову и попытался спросить на волчьем языке: "Другие люди рядом — ждут?". Он особо не надеялся на понимание — человеческое горло не способно правильно воспроизводить часть звуков этого языка. Однако, Белый понял и уверенно ответил: "Люди ушли прошлым вечером".

— Едем, — кивнул Ярослав и направил Снежка прочь от реки. Дружинники без возражений отправились следом — если волк сказал что людей нет, значит их нет.

Встретивший Волков Белый фыркнул, предлагая следовать за ним, и вывел группу на небольшую поляну, укрытую густым кустарником. Оставив коней на попечение Белого — кони Волков, разумеется, были приучены не бояться волчьего запаха — дружинники внимательно обследовали поляну. Тело нашлось в зарослях лещины — видимо, его просто отволокли туда с глаз долой. Мужчина со светло-русыми волосами до плеч был убит выстрелами в спину.

— Две раны от стрел, — сказал Твердята, — стрелы потом вырезали, и судя по широкому следу, они были зазубрены.

Перевернув тело, Ярослав всмотрелся в незнакомое лицо и спросил:

— Кто-нибудь из вас знаком с Тиричем?

Твердята и Звенислав покачали головами.

— Досадно, мы даже не знаем, он ли это, — озадачился княжич.

— Белый сказал, что это человек-волк, — напомнил Твердята, — сомнительно, что здесь бродят целые стаи наших.

— Верно, — согласился Ярослав, — осталось решить, что же делать дальше.

— Нет, осталось найти и покарать убийц! — пылко возмутился Звенислав, — а уж потом будем думать, что делать.

Убийцы были степняками — на это указывало то, что они весьма старательно замели следы на поляне, но не озаботились скрыть потертости на ветвях, где они устроили коновязь, и оставили массу следов в подлеске — обломанные ветви лощины, нити от одежды на иглах можжевельника и тому подобное. Лесные жители не позволили бы себе такой небрежности.

— Десяток лошадей, а людей по кустам лазило поменьше — пять-шесть душ, — заключил Твердята.

— Возможно, остальные дожидались с лошадьми, — предположил Ярослав.

— Надо догнать и глянуть, — твердо заявил Звенислав, — а лучше — сразу по рогам надавать, чтобы не топтали наши леса своими копытами.

Твердята тяжким вздохом показал свое отношение к слабоумным, желающим гонятся по степи за степными кочевниками, но вслух ничего не сказал.

— Попрошу Белого поискать их, — решил Ярослав, — может, они неподалеку лагерем встали.

— Не надо, твой Белый в степи будет слишком приметен, — возразил Твердята, — я позову Маску.

На зов Твердяты пришел матерый серый зверь с темными пятнами на морде, действительно напоминающими маску. Вежливо поздоровавшись с людьми, он выслушал просьбу Твердяты, согласно рыкнул, принюхался к оставленным лошадьми степняков следам и побежал на полдень.

Глава 13. Казарский след

Следы неподкованных коней степняков вели, как ни странно, не в глубь степи, а вниз по течению Руны, причем степняки держались поодаль от реки — примерно на расстоянии половины перехода. Артанцы же привычно ехали вдоль берега реки, доверив слежку за степняками волкам.

— Интересно, куда они направляются? — удивился Ярослав, — Там даже при казарах никаких поселений не было, а уж после того, как дед предпринял поход на Таврику, они в этих местах и не появлялись.

— Догоним — спросим, — успокоил Звенислав.

Старший дружинник скептически хмыкнул, но спорить не стал. В том, что они идут быстрее степняков, сомнений уже не было — кочевники никуда не спешили, и артанцы без труда совершали вполовину большие переходы.

Подбежал Быстрый, Тень Звенислава, и сказал, что степные люди остановились, слезли с коней и разожгли большой костер.

— Что-то рано они на стоянку встали, — задумчиво сказал Твердята, — до темноты еще можно верст десять пройти.

Впрочем, вскоре причина задержки стала ясна — поднимающийся в небо густой столб дыма ясно говорил, что степняки не просто решили передохнуть и похлебать горячего.

— Как раз к темноте доберемся до их лагеря, — прикинул Звенислав.

— Вот будет весело, если на дым прибежит еще ватага в сотню-другую душ, — пробормотал Твердята.

— Если так, то всех бить не будем — аккуратно возьмем одного и вежливо расспросим, — успокоил княжич.

Хишам был доволен — савирские воины слушались беспрекословно, хотя не так давно были одним из злейших врагов каганата. Но они забыли о вражде, когда им пообещали богатую добычу в землях Куявии и Артании. О том, что эту добычу взять намного труднее, чем в обезлюдевших после долгой войны землях казар, степняки не задумывались — скромные неприметные люди, крайне редко снимающие головные уборы, очень хорошо умели уговаривать вождей степняков. Хишам знал также, что великий каган согласился помочь чужеземным магам безо всякого принуждения — ненависть к лесным чудовищам, разорившим богатые казарские земли под предводительством своего хищного вождя Святополка, долго еще будет горячить кровь каждого казарина. Владыка древней Стигии, который и рассылал своих скромных и неприметных слуг, высоко оценил готовность кагана участвовать в войне с проклятой Артанией, и заставил воинов многих степных племен выполнять приказы казарских командиров. Одним из таких командиров был и Хишам. Разбившись на отряды, его сотня вела наблюдение за южными границами Куявии — и Хишам знал, что за границами Артании наблюдают не менее пристально. Правда, приказано было только наблюдать, а Хишам предпочел бы истреблять замеченных лесных жителей... вот и на этот раз не удержался — велел савирам убить одинокого лесовика, неведомо зачем покинувшего свои лесные трущобы.

В конце каждой луны отряды собирались в условленном месте, доклады командиров записывались лично Хишамом и с гонцом отправлялись в Казарию. "Через пять, в крайнем случае — шесть дней все соберутся" — подумал Хишам, велел савирам выставить часовых и не забыть про поддерживание сигнального костра, и спокойно отправился в шатер — следующие несколько дней можно будет отдохнуть.

Каленая стрела пронзила горло часового, Ярослав потянулся к колчану за следующей и услышал, как неподалеку скрипит тетива ясеневого лука Звенислава. Второй выстрел оказался менее удачен — лежащий возле костра степняк тонко вскрикнул, поймав стрелу животом. Крик перешел в хрип — стрела Звенислава пронзила степняку грудь, но было поздно — степняки вскочили, и большинство из них тут же бросилось к своим коням.

— Бой! — громко крикнул Ярослав, отбрасывая лук и выхватывая меч.

На спешащих к коням степняков с двух сторон кинулись серые тени, а низкий горловой рык волков оказал на сонных степных лошадок необычайно бодрящее действие.

Встретив выскочившего навстречу степняка прямым колющим ударом в грудь, Ярослав едва успел освободить меч, как на него кинулось сразу двое кочевников. Отразив удар сабли, княжич поприветствовал противника пинком в низ живота, перехватил меч нижним хватом и вонзил его в спину согнувшемуся от боли степняку. Развернувшись ко второму противнику, Ярослав увидел, что тот передумал сражаться и огорченно рассматривает выросшее в своей груди древко сулицы. С надеждой оглянувшись, княжич понял, что число противников радикально уменьшилось, и разочарованно опустил меч. Подошел Белый, ткнулся в ладонь окровавленной мордой и вопросительно заглянул в глаза.

— Да, конечно, можешь идти, — спохватился Ярослав, — спасибо тебе за помощь.

Насмешливо фыркнув: "великая помощь — лошадей напугать да пару глоток перегрызть", — волк шагнул прочь и растаял в темноте. Ярослав подошел к Твердяте, скручивающему руки бессознательному степняку в богатом халате, и поинтересовался:

— Когда он очнется?

— Вполсилы приложил, — пожал плечами ветеран, — добычу успеете собрать, думаю.

— Да какая тут добыча, — поморщился княжич, — убогие сабли грубой ковки да драные халаты.

— Лошади, луки, стрелы, — невозмутимо продолжил список Твердята.

Поняв, что от мародерства не отвертелся, Ярослав вздохнул и присоединился к младшему дружиннику, уже трудолюбиво стаскивающему в кучу жалкие пожитки степняков.

"Все-таки я был прав" — подумал княжич, мрачно рассматривая неказистые сабли степняков. Длиной в два локтя — вместе с рукоятью — со слабо изогнутым клинком треугольного сечения и деревянными рукоятями, сабли совершенно не впечатляли.

— На перековку сгодятся, — заметил неунывающий Звенислав.

Задумчиво кивнув, Ярослав перевел взгляд на стрелы и немного повеселел: "Вот это мне пригодится — все-таки тренировки с луком бросать не следует"

Все, имеющее какую-либо ценность, навьючили на шестерых степных коней — остальные оказались умнее и успели удрать, порвав путы. Закончив с этим делом, Ярослав вернулся к Твердяте и твердо сказал:

— Буди своего подопечного, хватит ему отдыхать.

Разговорить пленного удалось на удивление легко. Сперва степняк, конечно, гордо отмалчивался и кидал на артанцев злобные взгляды, но когда Маска по просьбе Твердяты проникновенно заглянул в глаза пленному и облизнул окровавленную пасть, штаны степняка сразу вымокли и он, видимо от облегчения, заговорил охотно и торопливо. Правда, то, что он рассказал, артанцам не понравилось...

— Надо сообщить Волкам, — твердо сказал Ярослав.

— А еще лучше — доставить им этого Хишама, — заметил Твердята, — через него шли все доклады разведчиков, так что он много интересного сможет рассказать.

— Да, но возвращаться той же дорогой нельзя — если за границей так плотно наблюдают, пленного обязательно попытаются отбить. К тому же, терять еще пару лун на путешествие в Артанию и обратно не стоит — про задание Всеслава забывать не следует.

— Погоди, княжич, Тирич же помер, — напомнил Звенислав, — как мы без него?

— Волхва Всеслав выделил нам для того, чтобы поддерживать связь, — сказал Ярослав, искренне надеясь, что это и в самом деле так, — без связи, конечно, будет тяжело, но не безнадежно. В любом случае, возвращаться я не собираюсь. У нас есть два варианта — или возвращаемся к Малорунке, ищем брод и сдаем пленника ближайшей куявской Стае — что, правда, тоже чревато встречей с одним из отрядов степняков — или спускаемся по течению Руны до ближайшего поселения спалов, в котором есть переправа, переправляемся и возвращаемся вверх по течению, пока не достигнем границы Хаттии. Там я начинаю выполнять задание волхва, а вы переправляетесь на куявский берег и доставляете пленника.

— Брод мы будем долго искать, — заметил Твердята, — ближайший будет аккурат у границы Артании.

— Ну значит, у нас только один вариант, — бодро поправился Ярослав.

Глава 14. Гутонское гостеприимство

— Симпатичные у вас коники, — сказала Кэрита, гладя длинную гриву коренастого пони с короткими толстыми ногами.

Рыжебородый крестьянин подозрительно покосился на незнакомую девку, хмыкнул, протяжно сплюнул и закинул на телегу еще один мешок с зерном. Мешков было загружено уже изрядное количество, и посторонний наблюдатель никогда бы не поверил, что такая маленькая лошадка сможет утащить столь тяжкий груз. Однако наблюдателю непостороннему хватило бы мимолетного взгляда, чтобы узнать в лошадке хайландского пони, способного перевозить груз, в двадцать раз превышающий его собственный вес. Хитрые гутонские крестьяне специально разводили таких коней, так как лошадей нормального размера с удручающим постоянством конфисковывали на нужды армии.

— А покататься на таком нельзя? — не сдавалась Кэрита.

Мужик с тоской посмотрел на небо, по всей видимости, ожидая знака от Богов, не дождался, снова сплюнул, понял что девка не отвяжется и наконец заговорил:

— Нельзя. Он не верховой.

Радостно улыбнувшись, словно ей только что пообещали подарить целый табун чистокровных аравийских лошадей, Кэрита сказала:

— Ну, меня-то он точно выдержит! Я же не говорю, что хочу именно этого. Наверняка у кого-то есть лишняя лошадка, которую он хочет продать!

Выбравшись из Майнца и отыскав спрятанное ранее снаряжение, Кэрита снова стала обладательницей скрамасакса, пары метательных ножей, легкого арбалета и комплекта походной одежды. Следующая цель девушки находилась в городе Рагентуме, некогда являвшимся столицей Гутоно-Хаттской империи, и путь предстоял неблизкий. Однако Кэрита не убоялась трудностей и через две недели пути добралась до исконно гутонских земель. Здесь идти стало немного проще — не нужно было скрывать оружие и прятаться от стражников. В славной Гутлэндии солдат было чуть ли не больше, чем крестьян, причем даже крестьяне зачастую старались поправить свое материальное состояние такими нехитрыми средствами, как воровство и грабеж на большой дороге, так что с оружием ходили даже женщины и дети. Открыто прицепив на пояс скрамасакс, Кэрита почувствовала себя почти счастливой, и тут ей пришло в голову, что неплохо было бы обзавестись средством передвижения, чтобы счастье стало полным и безоблачным. Вот с этим было сложнее — кони в Гутлэнде приписывались к кавалерийским частям еще жеребятами, и проще было приобрести себе коляску, запряженную парой крепких мужиков, чем обычного верхового коня. Поэтому она так обрадовалась, увидев в одной из деревень телегу, запряженную лохматым коренастым пони.

— Может у кого и найдется пони на продажу, — сказал крестьянин, заметно оживившийся, когда речь зашла о деньгах, — вот только не могу вспомнить, у кого...

Медная монета помогла крестьянину избавиться от пробелов в памяти, и вскоре Кэрита уже беседовала с миловидной крестьянкой лет тридцати. В отличие от неразговорчивого мужика, Милдред — так звали крестьянку — рта почти не закрывала:

— Пони нужен? Конечно, красавица, есть у меня пони! Точнее, не у меня, а у мужа моей сестры — он разводит пони. У него все лошадки такие милые, ты не представляешь!

— А могу я его увидеть? — поспешно перебила Кэрита, боясь, что ей сейчас расскажут во всех подробностях о каждом пони из местного стада.

— Конечно можешь! — заверила Милдред, — Вот завтра ты его и увидишь. Он в гости приедет.

— А может, я к нему сегодня схожу?

— Не стоит, милочка, ты лучше переночуй у меня, он сам приедет — завтра, ближе к обеду. Как раз пони пригонит на продажу — сама выберешь, какой тебе больше понравится!

Кэрита немного удивилась, с какой это радости человек, достаточно богатый для того, чтобы иметь конезавод — или понизавод, не суть важно — самолично доставляет свой товар крестьянам. Но возможность переночевать под крышей показалась девушке достаточно соблазнительной для того, чтобы отмахнутся от небольших странностей местного понизаводчика.