Она зажгла лампу, а Раду присел в темном углу. Пробежав глазами колонку происшествий, Элла сначала и не поняла, какое отношение она имеет ко всему этому. Но, вчитавшись внимательней, едва сдержала крик ужаса.

— Каюсь, я иногда желала ему смерти, — прошептала она. — Но никогда всерьез, и уж тем более — не такой...

Она еще раз прочла заметку под глупым названием "Конец пирушки был печален": "Веселая пирушка неработающих граждан и криминальных элементов в поселке Беербау закончилась отнюдь не весело. Пятеро пирующих оказались в больнице с диагнозом "отравление", их состояние характеризуется как критическое. Одного человека спасти не удалось. Имя — Ян Грабе, возраст — 28 лет, рост — 187 см, положение — безработный. Женат, жена — Элла Грабе, 23 года, находится в розыске. Причина смерти — удушение рвотными массами". Элле стало нехорошо.

— Раду, я... — начала она, но не смогла договорить.

— Ты не виновата, мое маленькое чудо, — сказал он, погасив лампу и обняв ее за плечи. — Мне тоже жаль его. Его жизнь была бессмысленной. Не было ни желаний, ни цели, ничего из того, ради чего живет человек. Наверное, нельзя так плыть по течению, лишь по воле волн и ветра, ни к чему не прилагая усилий, ни во что не вникая...

— Это была его любимая фраза: "не вникай", — грустно сказала Элла. — Так и прошел мимо жизни. Так и умер.

— Не будем говорить о мертвых плохо, — отозвался Раду. — Не в наших силах изменить его посмертную участь, но я надеюсь, он искупил себя, хоть немного, мучительной смертью.

Больше они не возвращались к этому разговору. Элла, хоть и корила себя внутренне за свое бессердечие, но все-таки чувствовала некоторое облегчение. Она играла для Раду, и музыка вновь заставила ее забыть все печали и тревоги. Элла спела ему колыбельную, ту самую, что слышала от матери в последний их вечер. Кто знает, сколько раз потом она слышала ее во сне, но только во сне... Раду слушал молча, грустно улыбаясь и думая о чем-то своем, далеком и почти забытом. Когда она закончила петь, он подошел к ней, наклонился и прижался щекой к ее щеке. Элла улыбнулась, повернула к нему лицо, и их губы встретились в жарком поцелуе. Он встал, держа ее на руках, а она обхватила его ногами, продолжая жадно целовать. Раду перешел к дивану. Элла, лукаво улыбнувшись, села верхом на нем и сказала:

— Сегодня моя очередь, расслабься...

Она сняла платье, под которым ничего не оказалось, и откинула назад волосы. Он поднялся и поцеловал ее обнаженные груди, Элла взъерошила его черные кудри и расстегнула ему рубашку. Она чувствовала его дыхание, его страсть, каждое его прикосновение отзывалось в ней бурей чувств и эмоций. Он прижал ее к себе, и они оба задохнулись в поцелуе.

— Кажется, что-то произошло. Элла, я...— прошептал Раду, когда все закончилось.

Элла не дала ему договорить, коснувшись пальчиками его губ.

— Тихо, — сказала она. — Не говори ничего. Прислушайся, как тихо в саду. Наверное, будет гроза.

Она поцеловала его и легла ему на грудь.

— Мне никогда не было так хорошо, — продолжила Элла.

Раду улыбнулся и поцеловал ее волосы.

— Мне тоже, — сказал он.

— Раду, прости, что я такая болтушка, — шепотом проговорила Элла. — Можно спросить?

— Конечно спрашивай, мое маленькое чудо.

— Ты говорил, что тебе удалось сделать себе документы, — продолжила она, играя с пальцами его руки. — А как? На чужое имя? Или в твоем паспорте стоит фамилия МизИр?

Раду тихо засмеялся и погладил ее плечо.

— Ну, не на чужое имя, — ответил он. — На свое. Только я перевел старинное именование моего рода на современный язык Дэммерунга. Я — Радем Дульдер.

— Дульдер?! — Элла не поверила своим ушам. — Так мы однофамильцы?!

— Может быть и так, любимая, — пожал плечами Раду. — А может, наша встреча далеко не случайна?

Элла засмеялась и крепко обняла его.

— Ты не представляешь, как я счастлива сейчас, — сказала она. — Наверное, в первый раз за всю мою жизнь, с тех пор как я потеряла родителей. Ты слышишь, гремит гром? Дождь! Пойдем, скорее, в сад!

Она вскочила и, взяв Раду за руку, выбежала в сад. Ночное небо разразилось шумным ливнем. Элла стояла под дождем и радостно смеялась.

— Мы с тобой как первые люди, Раду! — крикнула она, стараясь перекричать шум дождя. — Он совсем теплый!

Раду подхватил ее на руки и закружил. Мокрые птахи, приумолкнувшие перед стихией, удивленно наблюдали, как два нагих человека бегали между деревьями, смеялись и целовались, словно бы и не было ни дождя, ни тревожного грома, ни ослепительной молнии. Для них не существовало ничего вокруг, так что даже тени, сгущавшиеся вокруг их маленького дома, поспешили развеяться, будто их спугнул свежий грозовой ветер.

Ближе к рассвету Раду перенес Эллу в дом, сказав, что она днем принимает гостей, а потому нужно хорошенько выспаться. Элла грустно попрощалась с ним, впрочем, тут же заснув. Раду оделся, поцеловал Эллу на прощание и скрылся за калиткой. А Элле снились тревожные сны: странные тени, желающие ей смерти, Раду, внезапно обратившийся в прах, маленький мальчик с большими зелеными глазами и чуть вздернутым носиком Эллы и с черными кудрями и тонкими губами Раду, которого Элла пыталась уберечь от кого-то, пока не появилась красивая женщина, чрезвычайно похожая на Раду, и не вывела Эллу к свету...

* * *

Когда Элла проснулась, ее долго не отпускало ощущение того, что она видела во сне что-то важное, что-то, что она должна была помнить, но вдруг забыла. Она села на постели, обхватив голову руками, но, сколько ни пыталась, вспоминала лишь краткие обрывки, которые тут же ускользали из памяти, словно их сдувало ветром. Решив, что сны — пустое, Элла поднялась с постели, секунд тридцать постояла, потягиваясь, и вдруг хлопнула себя по лбу:

— Госпожа Тайлер! А я тут валяюсь! — и побежала на кухню.

...Габи Тайлер заметила хрупкую фигурку в белом еще из окна автобуса. На минуту ее тревожное лицо озарилось доброй улыбкой. Выйдя, она радостно обняла свою воспитанницу:

— Здравствуй, мое солнышко! Как ты хорошо выглядишь!

— Спасибо, госпожа Тайлер. Не будете против пройтись пешком?

Они неторопливо прошли через пустошь, а когда подошли к дому, Габриель, не сдержавшись, охнула:

— Ты здесь живешь, детка? Какая красота... И море совсем рядом...

— Я часто хожу туда гулять, — отозвалась Элла. — Кстати, а почему вы без Евы? Маленькой девочке наверняка бы нашлось занятие и в саду, и на побережье...

— Ох, на то есть столько разных причин, — вздохнула госпожа Тайлер. — Кроме того, мне хотелось бы серьезно с тобой поговорить, Элла. И это очень хорошо, что твой дом стоит так одиноко.

Элла посмотрела на нее, удивленно распахнув глаза, но ничего не ответила. Так молча они проследовали в дом, перекинулись парой формальных фраз, Элла пригласила к чаю, госпожа Тайлер вежливо согласилась, и уже за чаем вернулась к разговору:

— Знаешь, дочка, надеюсь, ты позволишь так себя называть, ведь ты для меня теперь единственный родной человечек, — при этих словах у Эллы к глазам вдруг подступили слезы, и она поспешно закивала головой. Габриель продолжила: — Наверное, мне давно это нужно было тебе рассказать, но я сначала боялась, потом надеялась, что все в нашем королевстве рассосется как-то само по себе, потом потеряла из виду тебя, и...

— Госпожа Тайлер, прошу вас, не говорите загадками, — попросила Элла.

— Хорошо, — согласилась, вздохнув, та. — Если начинать сначала, то история эта длится уже две тысячи лет. Давным-давно, ты, может быть, не знаешь, Дэммерунг был гораздо больше, и столица располагалась как раз там, где сейчас плещется море. И правили тогда совсем не Гартены, а МизИры. Так вот, когда случилось землетрясение, и море поглотило город, погибли все жители, включая правителя и наследника — принца Радема, последнего МизИра, не оставившего после себя детей. Однако, торжество нового правителя — Гартена I, было недолгим. Потому что в Зерлихьте, соседнем государстве, на территории которого мы сейчас все и живем, жили родственники МизИров, двоюродный дядя принца Радема Хардимон с женой и сыновьями. Они старались держаться подальше от Дэммерунга и его Темного Властелина, который хоть и звался МизИром, но им не был, а просто был женат на дочери последнего правителя. Так вот, когда Хардимон прознал о трагедии, случившейся в его родном королевстве, он постарался напомнить о себе и вернуть престол. Но не тут-то было. Гартен уже добился власти и не хотел ею делиться. Знаешь притчу о драконе и сокровищах? Тот воин, что победит дракона и соблазниться его сокровищем, сам обращается в дракона. Так случилось и здесь. Народный бунтарь, радевший за простых людей, получив власть, стал ничем не лучше Темного Властелина. Он тоже окружил себя Безликими и постарался избавиться от возможных соперников. Хардимон, его жена и старший сын были казнены. Но младший сын Хардимона, Акиль, успел скрыться. Акиля никогда не интересовали имперские амбиции его отца. Он женился, народил детей и зажил тихой скромной жизнью. А чтобы его и его семью не преследовали, переменил фамилию с МизИра на Дульдер. Почти две тысячи лет его потомки жили тихо и мирно, не преследуемые и не гонимые. Из них выходили ученые, писатели и музыканты. До тех пор, пока на престол не взошел Гартен XV. Никто не знает, что в душе у нашего короля, но это только при нем образовалась Тайная полиция, и только при нем начали пропадать люди. Он стал королем, еще когда моя мать была маленькой девочкой. Трудно представить, сколько ему лет. И страшно представить, что или кто продлевает ему жизнь. Каким-то образом он узнал о наследниках МизИров, и стал выслеживать и уничтожать всех, кто носил фамилию Дульдер. Твои родители были последними. Они постоянно переезжали с места на место, нигде не задерживаясь надолго. Может статься, что ты и сама это помнишь. Рождение дочери их в какой-то степени уберегло. Женщина ведь не может претендовать на престол. Но когда твоя мать забеременела во второй раз, они подобрались слишком близко к столице. Бастиан Дульдер, твой отец, опасался за ее здоровье, а лучшие врачи и клиники были только здесь. Поэтому Тайная выследила их, и поэтому твоя мать, бедняжка, была убита. Твоего отца казнили после пыток. Они хотели узнать, остался ли кто-нибудь еще. Маленькую девочку они как-то пропустили...

Элла, бледная, как полотно, вытерла слезы, залившие ей лицо, и, не сдержавшись, всхлипнула. Габи ласково тронула ее за руку.

— Не бойся, девочка моя, тебе ничего не угрожает. Ты выйдешь замуж, поменяешь фамилию, и все будет хорошо. Просто сейчас тебе лучше не ездить в город. Неладно что-то в Дэммерунге. На прошлой неделе казнили совсем еще девчонку, лишь за то, что она сбежала от мужа, мучавшего ее. По улицам ходят Безликие, их стало очень много. Приют распустили, и всех детей развезли по стране. Я даже не знаю, где теперь малышка Ева. Люди пропадают, а над городом сгущается сумрак. Да смилостивятся над нами Хранители!

— Г..госпожа Тайлер, но откуда... Откуда вам все это известно? — спотыкаясь, спросила глухим голосом Элла.

— Откуда? — переспросила Габриель. — Просто у Милинды слишком длинный язык. Стоит ей выкурить "Зеленого послушника", как она пускается в пространные рассуждения обо всем, что ей известно. А господин Тойфель, уж не знаю, как его там зовут на самом деле, хоть и начальник Тайной полиции, но чрезвычайно болтлив в постели. Мили повезло, что ее ушами была лишь я, а не кто-либо еще. Иначе не быть ей ни директрисой приюта, ни вообще в живых. Когда я собиралась забрать тебя, я поняла, что Мили известно больше, чем она стремится показать. Так, за парой трубочек, я из нее выудила все. И испугалась. Я посоветовалась с Йоргеном, тем более что он приходился Ариадне, твоей матери, троюродным братом (Ох, и маленькое же у нас королевство, скоро станем все друг другу родственники), но он вместо одобрения и поддержки велел держаться мне от тебя подальше. Может, из-за своего малодушия он и пострадал...

Габи вздохнула и, виновато улыбнувшись, посмотрела на Эллу. Та молчала.

— Я бы ничего не рассказывала тебе, Элла, — продолжила госпожа Тайлер. — Но ходят слухи, что в Дэммерунге вновь появился Дульдер. Мужчина, состоятельный, но очень скрытный. У него древнее странное имя, которое Милинда не запомнила. Но я сразу подумала о тебе. Может быть, это все только слухи и уж, конечно, ты не имеешь к этому никакого отношения, но лучше тебе все-таки не появляться в городе и не иметь никаких дел с Тайной. Ты бунтарка по природе, а Тайная, сама знаешь, может привлечь лишь за пару слов. И никто и никогда тебя больше не увидит. Пожалуйста, береги себя, девочка.

Женщина, не выдержав, всплакнула. Элла встала и крепко обняла ее, прошептав через слезы:

— Конечно, я буду беречь себя, госпожа Тайлер. И вы... Вы тоже, пожалуйста, берегите себя.

Она сразу поняла, что речь идет о Раду и ни о ком ином, но решила ничего не говорить Габриель. В ее хорошенькой головке бешено крутилось целое сонмище мыслей, ни одна из которых не задерживалась там надолго, тут же уступая место другой. Ей одновременно хотелось и плакать, и все забыть, и что-нибудь сделать... Только вот что — никак не приходило на ум.

* * *

Когда Габриель ушла, Элла отправилась на море подумать. С одной стороны, Радему грозит опасность. А с другой — какое зло может Тайная полиция причинить бессмертному? В нем наверняка больше силы, чем в Безликих. А ей, грозит ли опасность ей самой? Об этом Элла старалась не думать. После того, что произошло за последние дни, больше всего на свете она боялась потерять Раду.

Солнце палило совсем по-летнему, нещадно жарко. Элла присела на свой любимый камушек и опустила ноги в воду. Она посмотрела вниз, на свое отражение, и вдруг увидела как из-за ее плеча выглядывает кто-то или что-то, похожее лишь на силуэт, чью-то тень. Девушка испуганно обернулась и в ту же секунду оказалась под водой. Она отчаянно барахталась, но что-то тянуло и тянуло ее вниз. "Святые небеса, здесь же мелко!" — мелькнуло в ее голове. Элла развернулась к тому, что ее тянет, и увидела бледно-зеленые руки, обхватившие ее ноги. Еще секунда — и между рук появилось некое подобие человеческого лица. Лицо взглянуло на нее, вдруг испуганно разжало руки и исчезло. Элла поднялась и огляделась: вода была ей едва выше колен. Одежда промокла насквозь и с волос капало, а поверх ее белой кофточки было что-то красное, так что девушка решила, что поранилась, когда упала. Но, посмотрев повнимательней, она обнаружила, что это выбившийся из-под одежды медальончик. Крохотная восьмиконечная звездочка горела ярко-красным светом и казалась определенно больше, чем есть на самом деле. Девушка испуганно коснулась медальона рукой, боясь обжечься, но на ощупь он оказался совершенно холодный. Элла бегом выбралась из воды, отжала длинную юбку и припустила к дому.

Дома, переодевшись, она тщательно оглядела себя в зеркале, но не нашла в медальоне ничего необычного. Маленькая серая звездочка тускло отсвечивала от солнечных лучей и совсем не напоминала ту пылающую звезду, что она видела всего несколько минут назад.