— Готовится наступление, товарищ полковник? — полюбопытствовал Званцев.
— Информация пока секретна, — отмахнулся тот. — Что я, скажем так, вам собираюсь рассказать — умные головы наверху хотят наладить взаимодействие с янки и наглосаксами поплотнее того, что мы сейчас имеем, — он значительно устремил палец в потолок. — Скажем так, один из вариантов, который сейчас продвигают — создание совместных, скажем так, сил, пока чисто под спецоперации, а дальше — всяко, скажем так, разно. По слухам — проект курирует Сама, — он снова значительно поднял палец вверх.
— Ох ты жеж, — не выдержал Званцев. — Вот к чему нас любят английским?
— Вот что значит тактическая разведка! — Мельников хлопнул ладонью по обшарпанному столу. Тот жалобно скрипнул и осел, несколько листков слетели вниз. Полковник мрачно покосился на предательницу-мебель. — С одной стороны, сам знаю, что идея, скажем так, дурацкая. Налаживать взаимодействие хотя бы в масштабе бригад — сплошной, скажем так, геморрой с минимальным выходом. А с другой стороны — делать-то что, скажем так, надо. Мы ж и правда воюем, орлы вы наши, только потому что инопланетяне, скажем их так, сопли размазывают. С их огневыми возможностями по городу в десять минут — как два пальца об асфальт. А если закончат страдать гуманизмом?
Полковник тоже затянулся. Мрачно посмотрел на внимающих бойцов.
— Короче говоря. У меня приказ — предоставить в распоряжение совместного командования свою лучшую группу. До сих пор ни одна разведгруппа не вернулась с данными даже от лондонской границы. Понял, орденоносец?
— Так точно, — кратко ответил Званцев.
— Недовольны? — сощурился Мельников. — А вот надо было думать, когда перлись в центр Магнитогорска с ядерными рюкзачками на горбу. Мало того, что вы, скажем так, на ноль помножили вторую по величине вражескую базу на театре, так еще и выжили, скажем так! Знаете, что от ваших докладов до сих пор половина аналитиков кипятком писает? Так что, скажем так, давайте, скажем так, отрабатывайте зарплату... гер-рои.
Размышления Званцева прервал резкий гудок сигнала. Резким движением капитан перекинул ноги через край койки.
— Подъем, — буднично бросил он.
Люк док-камеры беззвучно скользнул в сторону. Званцев толкнулся вперед, окунувшись во мрак. Он знал, что стоит им покинуть корабль, и капитан уведет "Энсон" на глубину, избегая обнаружения с орбиты. И не особо тревожился по этому поводу. Конечно, приятно иметь за спиной поддержку в почти сорок "Томагавков", но пришельцы имели на южном побережье минимум десять "бумерангов" — даже без учета поддержки "дисками" вполне достаточно, чтобы закрыть небо от ракетного залпа. Разве что тот будет ядерным — а спецрота "радиостойких", несмотря на свое прозвище — а может, и именно из-за него — не очень любила, когда их поддерживали термоядерным оружием.
Почти беззвучно заработал мотор буксира. Званцев подавил порыв проверить — как держится на курсе "командировочная"? Все равно в черноте не было видно ни зги, ориентироваться предстояло по приборам. Оставалось надеяться, что выверенный по минутам график прохождения патрульных "дисков" и "антенн" не изменится в последнюю секунду. Что никто из бойцов не собьется с курса и не отстанет — впрочем, на последних отработках в шотландских бухтах такого не случалось. Что буксируемая торпеда со спецснаряжением тоже доберется до цели исправно. Что удача и дальше будет на их стороне.
Все эти размышления не заняли и секунды. Хотя обстановка, как ни странно, располагала к философствованию. Вокруг — чернота. И сверху, и снизу. Всего света — индикатор перед глазами, и тот Званцев не рисковал подсветить дольше, чем на полсекунды, чтобы не выдать себя вспышкой, даже направленной от морской поверхности. Мерное движение сквозь пустоту и невесомость. Только мешает холод, пробивающийся сквозь термоизоляцию.
Шум прибоя все ближе. Ожидаемый толчок — нога цепляет дно. Мотор буксира заглушен, снаряга перегружена на плечи. Аппарат находит пристанище среди подводных камней. Еще несколько минут — и черная фигура Званцева поднялась среди волн, словно какой-то необычно выглядящий краб.
Прибой бил в спину и бедра, норовил сбить с ног. Капитан торопливо и все время — в готовности броситься навзничь — преодолел последние метры, отделяющие его от крутого берега. Оглянулся, откидывая с лица маску и поднося к глазам ПНВ.
В ста метрах левее поднялась черная фигура, тут же прижалась к береговому галечнику. Двинулась перебежками в сторону Званцева. Даже через светоумножитель тот скорее угадывал, чем видел местонахождение Осипова на фоне камней.
Беззвучно он махнул рукой, указывая направление движения — к отлогому спуску. Спутниковая разведка последние годы не работала по понятным причинам, редкому беспилотнику удавалось и долететь до середины захваченных зон. Но они все же надеялись, что довоенные карты не врут.
Быстро и беззвучно, общаясь жестами и короткими шепотками, они распределили груз торпеды и рванулись к подъему. Побережье осталось за спиной, в кромешной тьме их пятерка поднялась по меловому косогору. Пару раз капитан бросил взгляд в сторону Райт, однако "командировочная" держалась в строю, невзирая на заданный темп.
Званцев вздохнул про себя. Нет, не из-за половой принадлежности лейтенанта Райт как таковой. Силы Спецопераций вообще относились к таким вещам со здоровым пофигизмом — на новом месте службы Званцеву приходилось встречать в рядах сослуживцев не так уж мало девушек, особенно среди снайперов. Его волновали абсолютно практические вопросы. В частности, как скоро Тэсс собьет дыхание с утяжеленными разгрузками. Оружие и боекомплект, спецзаряд и аппаратура связи, пайки и аптечки весили, мягко говоря, немало даже для его бойцов.
Впрочем, брюзжал Званцев про себя и то для проформы. На совместных тренировках Райт показывала результаты не худшие, чем у "радиостойких", да и вряд ли Королевский Флот направил бы в распоряжение объединенного командования неподходящего человека.
Рысью группа миновала косогор и нырнула в разросшийся вдоль старой шоссейной дороги кустарник. Укрывала отряд уцелевшая после огненных штормов "зеленка" чисто символически, но все же укрывала. Торопливо они сорвали теплоизолирующие костюмы, прикопав их вместе с аквалангами. Набросили маскплащи. Не задерживаясь ни на минуту, отряд направился к северо-востоку, держась в полукилометре от шоссе, разбитого бомбежками и корнями выживших, несмотря ни на какие удары и обстрелы, кустов.
Тучи плотно застилали небосвод, обеспечивая какое-никакое укрытие от глаз на орбите. Впрочем, Званцев больше полагался на график движения вражеских спутников, составленный обсерваториями — все как одна получившими ныне статус военных объектов. Предугадать, не изменится ли распорядок движения патрульных "пленок" с "гребнями", конечно, астрономы не могли — тут ему оставалось рассчитывать только на свою интуицию и чутье. За последние несколько лет — не изменившее ни разу.
А те группы, командирам которых оно изменяло — не возвращались из захваченных зон.
Званцев вел группу в рваном ритме, надеясь, что это увеличит вероятность разминуться с патрулями чужаков, воздушными и пешими. Несколько раз ему мерещилось то слабое тепловое свечение над холмами, то гул моторов "гребней", то еле различимые шлепки ступоходов "пауков". Каждый раз отряд проворно залегал среди корней, заученным движением набрасывая "пеленки" — маскировочно-теплоизолирующие накидки, тщательно и вручную подогнанные под массу и силуэт бойца. Каждая "пеленка" расшивалась самим "радиостойким" под себя. Никто не знал, почему сенсоры пришельцев отказываются работать на некоторых сочетаниях текстуры, рисунка и теплопоглощающей маскировки — но критерий подбора этих сочетаний был четким. Даже слишком. И несколько затратным, на вкус Званцева.
Собственно, тем же самым, по которому он проверял свою командирскую интуицию.
Периодически в ухе Званцева попискивал наушник радиометра. Наконец писк стал пугающе частым, и они сочли за лучшее отклониться к югу, сделав широкий крюк. Радиация сюрпризом не была — на фрагментарных послеударных картах капитан видел широкий круглый прогал среди холмов. Четыре года назад именно здесь встретилось с землей плазменное облако, когда-то бывшее алюминиево-углеродным сердечником вражеской боеголовки — и столбом воздуха на его пути, вколоченным в снаряд с такой силой, что удара не выдержали сами атомы. Расширяясь и переизлучая энергию в стратосферу, тропосферу, а незначительную часть — и в литосферу, огненный поток встретился с почвой — и испарившийся грунт брызнул в стороны вперемешку с известняковыми слоями. Выжженная впадина давно остыла, а ее дно скрыли грунтовые воды, но кое-какие изотопы еще не были до конца вымыты дождями.
Куда больше, чем уровень радиации, пугало Званцева отсутствие укрытий. Они, пригнувшись, пробирались вдоль валунов, отчаянно надеясь, что в небе над их головами не появится шальная "пленка". Но этой ночью им везло — выжженные территории остались за спиной, и они снова двинулись к востоку тянущимися вдоль шоссе зарослями кустарника — на лес это при всем желании не тянуло.
Наконец, когда небо впереди начало светлеть, а взгляд Званцева начал различать мелькавшие между ветвей силуэты и без ПНВ — впереди показались верхушки крыш и дымовых труб. Берег остался сильно южнее, сейчас они находились в полосе, куда не дотянулась ударная волна от взрыва северо-восточней и цунами от попаданий южнее. Впрочем, от пригорода все равно мало что осталось. Дома зияли разбитыми окнами, крыши провалились, все тот же упрямый кустарник захватил крохотные газоны и лужайки. Корни деревьев кое-где начали подтачивать асфальт.
Память подсказывала Званцеву, что севернее должны, согласно картам, располагаться руины старой церкви. Вскоре они воочию увидели контуры полуразрушенной башенки. Рысью группа преодолела расстояние, отделявшее ее от развалин.
Церквушка утопала в зелени. Здесь разрушения были меньше, и вокруг сохранилось достаточно деревьев. За четыре года зеленые насаждения даже подросли, скрыв часть рухнувших зданий, впрочем, если приглядеться, отсюда, с возвышенности, открывалось их достаточно.
Званцев не стал картинно выставлять перед собой ствол автомата, ныряя в темный провал входа. Он на собственной шкуре знал, как быстро — то есть мгновенно — способны связываться между собой машины чужаков. Кроме того, если "диск" или "тарелку" еще можно было свалить метким выстрелом, то против хотя бы "паука" автомат уже не котировался. А если рядом есть "диски", значит, поблизости — машина перезарядки. В лучшем случае. Скорее же всего — готовая к бою "амеба", одна способная помножить группу на ноль и без своего паучье-воздушного прикрытия.
Поэтому капитан просто жестом привлек внимание залегшего рядом Шатрина и указал ему на дверь.
Спецназовец метнулся вдоль краснокирпичной стены, скрылся в проеме. Несколько минут они ожидали, постоянно наблюдая за окрасившемся в розовый цвет небом. Наконец в одном из верхних окон мелькнула фигура Шатрина, махнувшая рукой и тут же скрывшаяся. Рысью цепочка бойцов пересекла дворик.
— Осипов, Собчук, наблюдать. Ты на вышку, ты снаружи, — Званцев облегченно присел на каменный пол. Этой ночью они преодолели двадцать шесть километров. Для него такие броски чем-то новым не являлись, но перевести дух было приятно. — Шатрин, Райт, отдых полчаса.
План предусматривал наблюдение за городком на предмет активности чужаков в течение трех часов. Если пришельцев обнаружить не удастся, или они мелькнут в поле зрения слишком ненадолго, чтобы их поведение дало какие-либо данные для штаба — тогда отряду предстояло обогнуть город и продолжить движение по развалинам предместий к бывшей столице.
Званцев торопливо проглотил сухпаек и направился вверх по лестнице. В середине крутого пролета зияла дыра, но Званцев просто уперся в стены башни — ширина прохода вполне позволяла — и, опершись на них, толкнулся через дыру. Судя по следам в пыли — так поступил и Осипов.
Лейтенант успешно изображал кусок старого бронзового колокола из числа раскатившихся по углам площадки. Капитан прилег рядом на покрытую росой кладку, набросив "пеленку".
— Противник? — одними губами шепнул он.
— "Бумер" на пять часов, высота полкилометра, курсом на Лондон, — услышал в ответ. — Три минуты назад.
Званцев облегченно выдохнул. "Бумеранги" — вражеский аналог атмосферных истребителей-перехватчиков, а по случаю — крылатых ракет — были противником опасным, способным с расстояния в километр оставить от тебя угольки, а с десятка-другого — наградить лучевой болезнью. Но их системы обнаружения, похоже, оставляли желать лучшего, по крайней мере, когда речь заходила о малоконтрастной цели величиной с пехотинца и на фоне земли.
Он извлек бинокль. Повел вдоль заросших пашен, вдоль переплетения проселочных дорог к границе городка.
Пригород, в общем-то, ничем особым не отличался от своих собратьев где-нибудь в Подмосковье. Ну, кроме того, что был заброшен.
Ровные ряды двухэтажных домиков. Ржавые скелеты автомобилей вдоль улиц. Рухнувшие фонарные столбы, опутанные какими-то разросшимися вьюнами.
— Так, — лишь въевшаяся в плоть и кровь привычка говорить в поле исключительно шепотом не дала Званцеву выматериться в полный голос. Он вновь навел бинокль на угол небольшой площади, куда выходило какое-то общественное здание — судя по старым картам города, местная школа. Он коротко хлопнул Осипова по руке. Указал жестом направление, не отрываясь от окуляров.
— Что?
— Человек.
Осипов молча сам поднял бинокль. Вопросительно посмотрел на командира.
— Уже скрылся, — капитан пристально разглядывал относительно целый школьный корпус. Тощая, низкорослая фигурка в лохмотьях неопределенного цвета мелькнула между двумя разбитыми машинами лишь на считанные секунды, но Званцев был уверен, что глаза его не подвели. — Нырнул за угол.
— Выживший? — Осипов поднял бровь. За последние четыре года с такими случаями они не сталкивались. Пришельцы с безжалостной методичностью истребляли все население захваченных районов, не делая исключений и не допуская осечек.
— Очевидно, — Званцев привычно осмотрел небо. Каждый "радиостойкий" через полгода активной службы приобретал привычку крутить головой на зависть летчику времен Великой Отечественной.
— Как кстати сейчас "командировочная", — беззвучно пробормотал он.
За всю эту войну Званцеву ни разу не случалось допрашивать пленных.
Брать — приходилось. Собственно, с одного такого случая и началась его спецназовская карьера. Вот только вражеский биоробот с разряженными аккумуляторами — мягко говоря, не самый лучший кандидат для допроса. И даже его теоретические знания в этой области зияли большими пробелами.
Впрочем, вряд ли какое-либо руководство по допросу пленников описывало, что делать в ситуации, когда пленный пытается жевать и говорить одновременно.
Парнишка лет тринадцати набросился на сухпайки с волчьим аппетитом. Званцев серьезно подумывал о том, чтобы отобрать у пацана третью по счету упаковку — не из жадности, а из опасений за здоровье "языка". Судя по торчавшим наружу ребрам, последний раз тот ел досыта накануне вражеской высадки.
