| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Привел в порядок он этих 'подруг' сопли слезы им немного утер носовым платком, затем усадил рядом с собой на все то же оказавшееся очень кстати бревно. Люську он поместил на коленях, спиной к себе. Мари сбоку рядом пристроилась и сразу же прильнула лицом в его боку, прижалась... резкий переход, но бывает.
Разговор... какой о чем, младшая быстро успокоилась и весело щебечет что-то вроде: 'дяденьки... маму... посикали...'. Смысл понятен, скорее всего она полагала, что Александр с ними начнет так же 'играть' как с ее родительницей 'клиенты'. Старшая же больше молчит и потихоньку плачет мочит слезами блузу 'пруссака', хорошо хоть с правой стороны она сидит, а не там где кобура.
Поскольку сразу сообразить, о чем можно потолковать с такими 'девицами' Александр не смог, он решил пока заняться пистолетом, все же инструкцию по эксплуатацию нарушать нельзя. Пока он разряжал оружие, затем снова вставлял магазин в рукоятку, то неожиданно привлек внимание Мари, младшая так ничего и не заметила.
-Месье. а что за штука у вас?
-Игрушка для больших мальчиков, не спрашивай, тебе не надо.
-А-а-а... -в детском голосе недетская тоска. Скорее всего не пистолет ей нужен, а просто без 'игрушек' ребенок страдает, им же вроде надо для нормального развития. Особенно девочкам нужны всякие куколки-пупсики, а у этих 'детей улицы' откуда... кто о них заботится — растут сами по себе, как сорная трава.
Так мало помалу они и разговорились со старшей из девчонок... История обычная, была в начале века в Париже семья — отец работает на заводе, мать — домохозяйка, вроде бы жили они не богато, но и не побирались подаянием. Затем мужика забирают в конскрипты, в армию — императору нужны герои, и куда бабе податься? В России тоже самое те же 'скрепы', пока чудо-богатырь одолевает супостатов в дальних краях, его жена вынуждена раздвигать ноги для всей деревни или околотка в городе, добывая кусок хлеба для своих детей. Как у мещан дела обстоят Сашка толком и не знал, но в деревнях у солдатки сразу же отбирают и земельный надел и почти все имущество в пользу общины или помещика, оставляют только одежду и кое-какие мелкие личные вещи.
-Ты Прасковья теперя человек не нашенский, а казенной. Царь твоего Степана в солдаты забрал? Вот с него на жисть и истребуй... -патриархальны нравы они такие, простые до жути, 'лишнему' человеку в общине места нет, никто его кормить даром не станет.
Иногда солдатке удается и в самом деле выпросить, 'истребовать' от властей мизерное пособие, или оплату казной проезда к месту службы мужа. Такие случаи редки, куда как чаще настырную бабу просто посекут для порядка, на этом все и закончиться.
При Потемкине бывало — сотнями перевозили жен солдатских, да и семьи целиком с детьми, то в Крым, то еще куда-то там на окраины. Тогда существовала необходимость заселять новые земли, создавать на местах 'русский элемент'. И властью и влиянием Григорий Александрович обладал почти в 'петровских' масштабах. Его провинциальная знать боялась как огня, какое там 'не дам' — своих бы жен с детьми отправили, если бы приказал, не то, что — солдатских.
Посидел он с девчонками, поболтали они и даже потискал Сашка чуток мелких — смеются, отбиваются, поиграли... пора и расставаться. Чуть не слезы по щекам, ведь пропадут тут они, так бы и взял с собой в Россию. Не смей мечтать даже... Фигнер и тот свою пассию вынужден будет бросить, иного выхода нет. Он отдал Мари франков двадцать серебром, выгреб все медяки — короче отдал ей весь 'металл' и прибавил пару сотен франков ассигнациями. Пожалуй перебор, скорее всего у детей деньги отберут взрослые, разве может монетку-другую где-нибудь удастся им утаить. Мари даже не могла долго сообразить, куда все внезапно свалившееся богатство спрятать, у нее и карманов то почти не было. Пришлось ей расстаться со всеми детскими сокровищами, что были при себе — стеклышки цветные и камушки полетели на землю. Сашка с помощью ножа и шила на скорую руку изготовить для нее что-то вроде ладанки, что носят на шее, туда бумагу и серебро и уложили. Взял он с девочек честное, слово — более ни к каким 'дяденькам' не ходить ни за какие деньги. Уж клялись, клялись они ему при расставании, понятно — родительница захочет и ничего другого им не останется...
Только он их проводил, как понял, что снова 'ступил', надо было хоть в харчевню или кабачок сводить детей и накормить досыта, а он дурак не догадался.
С воспоминаниями покончено, а до темноты еще далеко хоть уже и вечер, не возвращаться же ни с чем? Александр прошел пару к югу кварталов и решил попробовать счастья на новом месте. Гризеток тут не видно, преобладают в основном 'серые мышки' — разного рода наемный работницы. Местное ноу-хау капиталист платит молодой женщине или девушке примерно три четверти от того, что выработала, предполагается, что остальное она добудет у 'спонсоров'. Строго говоря это не проституция в чистом виде, белошвейка пойдет только с тем, кто ей понравиться.
В бордель пойти, можно, только что уж сразу не в префектуру? Там даже официально содержательница числится полицейским осведомителем и обязана давать 'наверх' отчет обо всех подозрительных клиентах.
Можно сунуться в притон, вроде тех, что в Сити чуть ли не на каждом шагу, но там в одиночку даже с верным Токаревым страшно, как минимум напарник нужен для подстраховки. Нож в спину получить, пока с женщиной занят в таких местах — самое обычное дело. Как то раз с Фигнером в одно такое 'стремное' заведение заглянули чисто из спортивного интереса. Сразу же в холле наткнулись на труп молодой женщины в луже крови — валяется прямо на полу, 'экспозиция' еще та, непривычного человека вывернет наизнанку. Голова у нее на боку и почти отрезана, едва висит на паре жилок и лоскуте кожи, вместо шеи какой-то короткий кровавый обрубок из которого торчит белая кость. Самойлович аж присвистнул как увидел — работа профессионала высокого класса. Не всякий мясник так сможет отсечь голову с одного удара, надо что бы лезвие ножа точно попало в зазор между позвонков.
-Почто мертвое тело не убираете? -спросил напарник у вышибалы, мрачного такого парня с физиономией отпетого подонка.
-Дело мокрое и не наше, кот маруху свою пришил. Пусть лежит, фараоны к вечеру сами заберут. -спокойно ответил то, давая понять, что у них подобное случается часто и администрация здесь не при чем.
После ознакомление же с самим технологическим процессом обслуживания клиентов в заведении у Александра сразу возникли кое-какие стойкие ассоциации со своим недавним прошлым. Совсем как в том провинциальном Мухосранске с Матреной-дурочкой на майских праздниках в пригородном лесу, местами один в один. 'Мамзель', что обслуживает клиентов абсолютно невменяемая, только там идиотка от природы была, а здесь нормальная — вусмерть пьяная, к ней живая очередь по принципу 'кончил, не кончил — но пять минут и пусти другого'. Единственная разница — Матрену употребляли нижние чины прямо на траве, а тут все же постель есть с грязной простыней. Для любящих уединение клиентов в таком заведении в обязательном порядке имеются ВИП-номера, уголки с койками отгороженные занавесками, но уж больно псиной и мочой оттуда несет нестерпимо.
Пропустив мимо себя двух 'сереньких' девиц Александр двинулся за третьей, что показалась ему мало-мальски привлекательной. К его великому удивлению 'мамзель' не стала ни орать, ни размахивать руками, а ускорила шаг и свернула в переулок, он за ней следом, потом девчонка побежала и Сашка тоже. Такое впечатление, что данное предместье было раньше отдельным городом и Париж его поглотил, как Москва разные там Черемушки. Застройка не то что старая — древняя, местами промежутки между домами такие, что взрослый человек только боком и пройдет. Вот по таким крысиным норам Александр и гонял свою мышку-'белошвейку', в одном месте, по ногами что-то звонко хрустнуло, может горшок глиняный, в другом по ноги метнулась с лаем мелкая шавка — пинок и полетела собачка куда-то влево. Цель впереди мелькает и одна — серое платье, у девчонки уже пот на спине выступил темным пятном, но она местная и пока ей удается держать дистанцию, только за счет этого фактора — знает куда вовремя следует свернуть. Сколько они пробежали в этом марафоне, да немного, не более километра, прежде чем бегунья ошиблась и угодила в тупик.
Добегалась красотка, влево — вправо метнулась везде глухие каменные стены. Впереди — доски сарая, а позади — преследователь, Сашка наш. Он и сам сразу не понял, что дальше делать, пока носились по лабиринту старинных улочек все было ясно, а вот теперь... да неожиданно девица подсказала.
-Не убивайте меня! Пожалейте, я сирота и меня ребенок дома! -'серенькая' бухнулась на колени прямо в пыль, не жалко ее своего платья и протягивает Александру какие-то медные монетки в ладошке, смотрит так тоскливо, словно в самом деле ожидает, что ее вот-вот зарежут как овцу.
Он вроде и не собирался никого убивать, и мысли не было, и копейки эти ему не нужны, зачем она их ему сует? Вот дикие же люди в Париже живут, оказывается.
-Месье возьмите деньги и отпустите... Больше у меня нет, я уже два дня ничего не ела... -скулит девушка, пытаясь разжалобить Александра, а тот все не может понят, что теперь следует делать, а у той слезы текут по лицу тонкими полупрозрачными дорожками.
Шестеренки мыслительного процесса в голове у него проворачиваются со скрежетом, ситуация нестандартная и готового шаблона для действий нет. Так, что имеем... просят не убивать, оно нам и не надо... деньги тем более не нужны... стоп, а против сношения 'мамзель' вроде бы ничего и не имеет, так чего же мы ждем товарищ унтер-офицер?
Три секунды — блузу с себя долой, еще две секунды — уложена одежда на дровяной ящик, что очень кстати в тупике оказался. Еще несколько секунд и обалдевшая партнерша аккуратно животом вниз устроилась там же на ящике поверх сашкиной толстовки. Он ее как куклу развернул, нагнул и пристроил, сама бы не догадалась явно так удобно улечься. Девчонка трясется мелкой дрожью и возможно — плачет, со спины не видно, но никакого сопротивления не оказывает. Платья-юбочки... у этой парижанки оказалось всего одна нижняя юбка. Бони такой забавник у вас оказывается, фасоны женского платья в первой империи сильно способствуют беспорядочным связям. Легкое движение руки, ягодницы и прочие прелести у девушки доступны к осмотру. Ляжки у нее не толстые, но и не тощие — вполне себе красивые, по мерках века двадцатого конечно. Александр пальцами раздвинул 'французские булки' и новой подруги... женское 'хозяйство' у нее на беглый вполне приличное... надо будет только презерватив одеть, а то девка еще молодая и зачем осложнять ей жизнь.
Приступили, раз два — и первый пошел. Сдавлено пискнула под ним девица, едва ощутив в себе мужское орудие, может ей и не нравиться такой расклад, сама виновата могла бы заранее сказать 'не хочу!' и тут бы все и закончилось.
После относительно долгого воздержания у Александра получилось все как-то скомкано и быстро, вроде только он ей... как уже все — оба стоят рядом. Девушка тупо разглядывает сотенную франковую ассигнацию, что ей вручили 'за труды'... Александр даже посторонился дал ей проход — стоит как столб 'мамзелька' и не туда и не сюда, может еще хочет? Он в принципе уже восстановил силы, пяти минут хватило с лихвой, так за чем же дело стало?
Второй раз он ее взял на том же ящике, но в 'миссионерской позе' лицо в лицо. Вышло и дольше и лучше, партнерша наконец ожила и стала хоть как-то двигаться, а то при первой попытке изображала резиновую куклу, и щечки к нее разрумянились и слезы перестала лить, и даже улыбнулась разок.
Так они на третий заход пошли и почти получилось как надо, четвертого Сашка делать не стал, заметив, что девушка сильно устала и даже дышит тяжело как загнанная лошадь. Оставить ее прямо тут в тупике он смог, решил проводить до дома, а то в самом деле уже темно, а она на ногах едва стоит, пока на улицу выбирались ему даже в некоторый местах пришлось ее на руках нести.
По дороге они зашли в кофейню, Александр заказал там какие-то местные блюда, он сам не понял что конкретно, просил только 'мяса больше'. Вина он решил не брать совсем, хоть и навязывали чуть ли не силой, вместо алкоголя — лимонад, а то как бы спутницу и совсем не развезло. И в самом деле похоже эта Жаннет несколько дней постилась — за считанные минуты девица смела все только так, в том числе и порцию Сашки, у него как-то кусок в горло не пошел после всех сегодняшних приключений.
Волей-неволей пришлось зайти еще и в лавку за продуктами — оказывается не соврала ему она там в тупике, действительно дома ее ждет ребенок и тоже голодный.
Пришли, домик надо сказать не ахти, и место — низина. Дожди весенние пойдут, такое болото вокруг образуется, хоть лягушек не разводи на продажу... Александр видал доходные дома и хуже.
-Ты куда прешь парень! -консьержка что-то решила побороться за нравственность постояльцев, ну и жаба, почему у всех этих ханжей такие мерзкие физиономии?
В качестве пропуска радетельнице благочиния был продемонстрирован кулак и провожаемый руганью Александр со своей подругой поднялись наверх. Пока шли он пытался угадать — какой же этаж, от этого в Париже зависит социальный статус постояльца. Четвертый и последний, хорошо, что еще не мансарда — до того уровня на котором они пребывали с Фигнером девица все же не опустилась. Жаннет нагнулась и ковыряется ключом в замке, все никак не может сладить механизмом. Александр не вытерпел, надоело ждать, положил все свои свертки и кульки на ступеньку лестницы, отодвинул хрупкую девчонку в сторону и...
Нет, дверь он конечно открыл, ему раз плюнуть. Но сперва он взял ее еще раз, прямо там у стены, взял жестко и быстро. Плевать, что снизу браниться на весь дом старая образина, а из-за двери уже кажется и ребенок что-то ей кричит... может это и есть страсть, когда 'крышу сносит'? Проняло в этот раз их обоих, и голос оказывает у этой Жанны есть, как она заорала в финале, наверное соседи подумали, что кого-то режут рядом. Потом пришлось по щекам похлопать девушку, глаза закатила — почти обморок, сильно... у Сашки давно так не было, уже много лет. Старая же склочница внизу верещит не переставая, каких только проклятий по адресу распустившейся молодежи не выдала, достала злобная баба окончательно, подожди немного, сейчас перепадет и тебе. Сашка подбирает с пола использованный кондом вместе с содержимым и аккуратно просовывает руку между прутьями перил... чуть влево, чуть вправо — пуск! Спустя секунду другую снизу раздаются громкое 'хлюп', попал... а чего, он же не промахивается никогда. Злобная бабища в момент затыкается и прячется в свою нору под лестницей.
Полдвенадцатого ночи, луна светит в окно... Александр сидит на единственном стуле в маленькой комнатке у свечи ломает голову, что же ему делать теперь. За тонкой занавеской рядом кровать, там мирно спят и его серая 'мамзелька' и ее пятилетний сынишка. Он хотел он с ней еще посидеть и поговорить, и может быть хоть что-то решить, да отрубилась мадемуазель Жаннет полностью. Как малого ребенка он ее раздел и уложил в постель, общаться пришлось лишь с ее пацаном. Везет ему сегодня и у этих как по сценарию — солдат, война и пропал без вести. Уж не его ли пули их всех сделали сиротами, да нет, не может быть, он старался валить в первую очередь старших офицеров. Вряд ли ему в прицел попался муж этой Жанны, вероятность очень маленькая.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
