"Человек..." Часть_ 02.Главы_15_17

Глава 15. Приобщение к культурной жизни.

-Все, хватит таскаться по закоулкам и помойкам, пора приобщатся к светской столичной жизни и к искусству! -с утра огорошил своего спутника неожиданным предложением Фигнер, и увидев недоумение на лице у Сашки не замедлил пояснить, -В Оперу сегодня сходим, местечко для покушения подходящее, надо там присмотреться и узнать что к чему.

Перед культ-походом Александра тщательно проинструктировали на предмет, как он должен себя там вести, почти как в СА, только теперь в роли старшины выступил аж целый капитан.

-Девок за перси не лапать, туземцев по мордам не бить — коли они борзеют, то сперва меня спроси! И на диковины разные открыто глаза не пялить!

-Самойлович, я что дурак? -Сашка даже немного обиделся на такое недоверие, хотя надо признать, что кое в чем его соратник был прав, один раз он уже и так "залетел" по собственной глупости.

-По бумагам ты Сашка как раз — дурак и есть натуральный, иначе тебя чего доброго в конскрипты загребут, и оглянутся не успеешь, как в гвардии окажешься, -не без улыбки отметил Фигнер, -Да ладно не журись, я пошутил. Но помни, что мы не развлекаться пошли, а на работе и лишнего себе не позволяй!

Для посещения столь известных очагов культуры срочно потребовалось сменить имидж, клошаров туда и на порог не пустят, и поэтому пришлось прибегнуть к услугам старьевщиков, благо лавочку одного из них Самойлович заприметил неподалеку от их нового временного пристанища. Время от времени они так и ранее поступали — меняли одежду на более 'приличную', когда требовалось побывать в тех местах, куда 'уличному отребью' доступ был закрыт.

-Сиди пока тут смирно, никуда не выходи и что бы впредь — никаких девок не по делу! -приказал Фигнер своему напарнику, затем исчез в неизвестном направлении и отсутствовал примерно полчаса. Вернулся обратно "отец-командир' с двумя внушительными узлами.

Примерили обновки, на долю Александра досталась блуза, относительно новая и чистая, пошитая из хорошего полотна вроде современной джинсовой ткани. В принципе он и ранее во Франции носил нечто подобное, но была все-таки ощутимая разница. Теперь он из "оборванца" стал "блузником", уже другая категория аборигенов Парижа, крохотное продвижение вверх по социальной лестнице первой империи. Впрочем, с точки зрения "господ", не очень значительный прогресс, "блузники и прочая рвань" — так примерно тогда и писали в газетах, вполне официально и с одобрения властей. Фигнер облачился в потертый сюртук, вместо измятого картуза на голову одел побитый молью цилиндр, дешевая тросточка в руку — ни дать, ни взять франтик-студент "на мели". И таких в Париже хватало с избытком, нередко провинциалы, прибывшие учится, быстро спускали родительские денежки на гулящих женщин, вино и прочие столичные удовольствия.

-Теперь и не грех хоть в Тюильри к Самому податься! Пожалуй пустят, разве только с черного входа, и на правах прислуги. -тут же 'отец-командир' спохватился, вспомнив видимо где и в чьей "шкуре" пребывает он сам в данный момент, -Давай снимай все живо, ишь вырядился словно щеголь замоскворецкий! В подворотне переоденемся, а не то еще привратница решит, что мы кого-нибудь из буржуа обчистили.

Если речь зашла об Опере, стоит сказать пару слов о парижских театрах, раз уж занесла нелегкая туда наших героев. Театры издавна делились на королевские ли в эпоху Наполеона — императорские, получающие финансовую поддержку от казны и частные. "Казенных" театров было пять: три музыкальных в том числе и Опера, Итальянский театр, Комическая опера и два драматических — 'Одеон' и Французский театр. Последний был известен в России под названием 'Комеди Франсез'. Частных театров и просто развлекательных заведений в столице Франции было гораздо больше — не пересчитать. Из всех этих многочисленных заведений для Александра и его напарника интерес представляла только Опера расположенная на улице Лё Пёлетье́, где эпизодически появлялся "сам" Бонапарт, на которого они уже который месяц безуспешно охотились. По случаю зимних праздников доступ в этот "очаг искусства" был открыт для всех, проводились так называемые "рождественские балы". Поэтому появилась хорошая возможность провести разведку и ознакомится с обстановкой прямо на месте предполагаемой акции.

Несмотря на голод в стране, Наполеон в зиму 1811-1812-х давал особенно многочисленные балы, всевозможные придворные спектакли и великолепные праздники в том числе и для "черни", что он считал обязательным для поддержания престижа высшей власти. Император прекрасно понимал, что если реального благополучия в стране нет и не предвидится, то следует создать хотя бы видимость. Пусть уж лучше французы развлекаются и веселятся на балах, чем думают о политике. Листовки роялистов полиция Парижа в ту пору срывала со стен чуть ли не каждый день, а ведь вроде бы оппозиция давно переместилась из подполья в светские салоны. В любом случае, положение самозваного императора оставалось по прежнему шатким, складывалось впечатление, что одна серьезная неудача на войне и в Париж ему можно уже и не возвращаться.

Фигнер в этот раз поторопился, они вышли с большим запасом, и что бы убить "лишнее" время пришлось немного пройтись по городу, заодно и посмотрели на кое-какие достопримечательности. На площади Бастилии гости из России полюбовались на немногие останки знаменитой крепости, со штурма которой и началась Великая Французская Революция, а затем и на слоника, того самого, в котором проводил ночи маленький бродяга и революционер Гаврош у Виктора Гюго. "Произведение монументального искусства", грубо сляпанное из досок и гипса на вид еще совсем новое, возвели ведь макет недавно — в прошлом году и местные бомжи еще не успели утилизировать "слона" под бесплатную ночлежку. Наполеон, следуя своим проектам по перепланировке Парижа, решил в 1808-ом году воздвигнуть на площади гигантский фонтан в виде слона — l'éléphant de la Bastille, увековечив свои победы в Египте. Слон должен был быть сделан из трофейных бронзовых пушек и иметь минимум 24-е метра в высоту. На отливку должна была пойти пушечная и колокольная бронза захваченная у испанцев. Из Египта же, кроме арабского триппера, по вполне понятной причине ничего существенного вывезти "непобедимому" полководцу не удалось, все военные трофеи изъяли в свою пользу "просвещенные мореплаватели". Лестница, ведущая наверх монумента, должна была быть устроена в одной из слоновьих ног. Архитектор Жан-Антуан Алавуан взялся за работу, но в результате в 1811-ом году на готовый постамент был поставлен только гипсовый макет в натуральную величину. Одним словом, какая виктория — таков и памятник о событии или если по русски: "По Сеньке и шапка". У Бони это своего рода фирменный стиль выработался, все полимеры красиво и со вкусом спустить в унитаз, а затем объявить об очередной "великой победе" — и ничего, часто для местных дураков и не такое прокатывало.

На Гревской площади друзья увидели, как справедливая французская Фемида расправляется со своими жертвами. Успели они как раз к самому "шапочному разбору", все улицы от Palais de Justice — Дворца правосудия до Place de Greve — Гревской площади и мост усыпаны были народом, пришедшим посмотреть на казнь. Как показалось тогда Сашке в толпе преобладали в основном женщины, было так же много детей в том числе и совсем маленьких. Разве, что у самого эшафота стояли почти сплошь одни мужики и парни, слабый пол туда пробиться не смог. Несмотря на героические усилия конных жандармов, поддерживавших порядок вокруг гильотины, народ волновался и двигался взад-вперед, и едва ли можно было устоять на одном месте от беспрерывного напора с то от эшафота, то с противоположной стороны. Наконец представление началось, толпа встревоженно "загудела", глаза всех собравшихся обратились к возвышавшемуся над мостовой на добрых 3-и метра зловещему деревянному помосту. Привезли из тюрьмы осужденного на черной фуре, запряженной парой лошадей, конвой шел пешком рядом — шестеро солдат с ружьями и сержант с саблей наголо. Никаких там особых церемоний, как-то все буднично и в рабочем порядке... Минута и сунули его в гильотину, другая прошла — и нож "чик", отрезанная голова скатилась в специально подставленный красный ящик. Затем туда же исполнители положили и тело казненного, представление закончилось. Палачи работали сноровисто и быстро, как на конвейере, раз-раз и все, их там целая команда собралась у 'машины' — три человека. Один старший, он распоряжался и контролировал, как объяснили потом Сашке, "мастер" или Мэтр — у них эта профессия передается по наследству и два помощника, этих набирают из "раскаявшихся" преступников.

Между тем Фигнер купил за одно су у одного из сновавших в толпе разносчиков листок, чтобы узнать, кого и за какие грехи покарали. Всенародно объявлять, как в России через глашатая здесь было не принято. Капитализм во всей красе, даже на таком мероприятии кто-то делает свой маленький бизнес продавая зевакам "сентенции", заодно и мелкая уличная торговля процветает — собравшиеся во множестве зрители обязательно что-нибудь да купят в лавочках и у лотошников пока дожидаются кровавого "представления".

-Хм, жену свою законную сей достойный муж, газетчик-литератор к слову, выходит отравил... -вслух зачитал Фигнер первые строчки, и шепнул на ухо напарнику, -Да ты не пугайся заранее, нас с тобой, коли не выгорит дело, расстреляют без такой помпы.

-Да мне плевать. -ответил ему Александр, и чтобы хоть как-то снять охватившее его напряжение спросил, -А почему люди не расходятся? Еще кому-то "секим башка" сегодня будут делать?

-Тут пишут, что более экзекуций не будет. Хоть нет соврал... "гражданская казнь" еще у них в сегодня в программе. -Фигнер снова уткнулся носом в листок.

-Кнутом или розгами пороть что-ли очередных преступников намереваются? -удивился Сашка, такого он от "просвещенной Европы" не ожидал, а других вариантов исходя из своего российского опыта представить не мог.

-Погоди немного, сейчас сам увидишь. -таков был ответ и в самом деле времени у них было предостаточно.

В античном театре за трагедией обычно всегда следовала комедия, так и в жизни частенько происходит. Если в момент гильотинирования первого осужденного собравшиеся на площади молчали, то теперь слышен смех, крики и различные непристойные шутки-прибаутки. Оно и понятно, постоять часик-другой у позорного столба, это вам не собственной головы лишится, такое "испытание" можно пережить без особого душевного волнения. Вслед за писателем-отравителем "казнили" еще трех человек, двух молоденьких девиц и какого-то "разбитного" парня в рваном солдатском мундире без погон, эти правонарушители отделались легким испугом. Если молодые женщины, после приведения приговора в исполнение, хоть покраснели и сделали вид, что осознали тяжесть содеянного и раскаиваются, то их "собрат"-правонарушитель ни малейших угрызений совести не испытывал. Стоя на эшафоте, солдатик паясничал и кривлялся, точно клоун в цирке и весело переругивался с людьми из толпы. Подмостки с позорными столбами ничем не были отгорожены от собравшегося на казнь народа, однако глазевшие на преступников парижане соблюдали почти идеальный порядок, для поддержания которого хватало усилий пяти конных жандармов. Эшафот же с гильотиной кроме наряда жандармов охраняли еще и национальные гвардейцы, надежно оградив помост "забором стальных штыков". Никто в "негодяев" ничего не швырял, не было никаких дохлых кошек и гнилых яблок, как у Марка Твена. Такое впечатление, что собравшиеся на Гревской площади им даже сочувствовали, или по крайней мере жалели "провинившихся" — возможно следствие своего рода эмоциональной "разрядки" после предыдущей жестокой акции.

-Обер-офицер, его разжаловали в рядовые за какой-то дисциплинарный проступок. За что девок привлекли к ответственности в сей бумаге не указано. -уточнил для Сашки Фигнер.

И в самом деле чего особенно горевать? Один черт, направят провинившегося прямиком обратно в ряды великой Армии, куда его еще денут, не на галеры же сошлют в гребцы за пьянку и промотание на этой почве казенного имущества? А там он или снова выслужит себе офицерский чин или голову сложит, но ведь то же самое ждет и почти всех остальных участников так называемых "наполеоновских войн", или пан или пропал.

Посмотрев вместе с остальными парижанами на жертв местной юстиции Фигнер и Сашка не спеша двинулись дальше, "дискотека" в Опере начнется после обеда и времени у них еще вагон и маленькая тележка. Новое же обличье выгодно отличалось от старого в том плане, что "блузник" в отличие от "клошара" уже мог не вызывая ничьих косых взглядов заглянуть в любую кофейню и там посидеть с газетой за чашкой ячменного напитка — суррогатного кофе, или просто перекусить наскоро. В те годы подписка на различные периодические печатные издания была доступна только обладателям тугого кошелька, простые смертные обычно прибегали к услугам разного рода публичных библиотек и читален. Владельцы различных уличных забегаловок для привлечения клиентов всегда выкладывали на столы подшивки, обычно к услугам посетителей был один голимый ура-патриотический "официоз" и нередко недельной давности. Впрочем, остальную, так называемую "свободную" прессу Наполеон сразу же после захвата власти прибил почти полностью, закрыв более 60-ти из 80-ти издававшихся в начале века французских газет и бог знает сколько журналов. Иначе нельзя — пишут там всякие вольнодумцы чего-то крайне сомнительное и за всеми цензура уследить не успевает.

-А ну посмотри-ка товарищ сюда, папа Жозеф не дремлет оказывается! Словили на днях очередных покусителей-злоумышленников, да еще и с поличным. -напарник протянул Александру подшивку относительно свежего "Монитора".

Однако, оказалось вдруг, что у того по части французского "грамотность" хромает на все четыре ноги, вывески читать уже может без затруднений, а вот до газет и книг еще далеко. Пришлось Самойловичу перевести, а затем и объяснить кое-что своими словами. Хоть полу-официальное сообщение и содержало массу всяческого пустословия и похвальбы в адрес императора и его полиции, но тем не менее кое-какую полезную информацию о деятельности "конкурентов" оттуда почерпнуть все же удалось. Что там было? Молодежь северной Германии с негодованием переносила то ярмо, какое надел Наполеон на их родину, страдала от унижений, какие терпела их страна, и в тайных собраниях изыскивала способы освобождения своей родины. В конце 1809-го года, один из них — Фридрих Штапс чуть было не убил Наполеона на параде в Шенбрунне, когда тот был окружен своей гвардией. Смелость признания его, презрение, какое он питал к смерти, его заявление, что, если его простят он обязательно повторит покушение,— все это было так необычно, что выходку сочли за прискорбный единичный факт, как следствие увлечений нездорового ума. Но эта "болезнь" могла быть заразительной и для других патриотов своего отечества. Двое молодых людей из лучших семей Саксонии отправились в начале 1812-го года из Лейпцига с твердо предпринятой целью исполнить в Париже то, что не удалось провернуть в Шенбрунне студенту Штапсу. Один из них раскаялся, а точне заложил оккупационным властям сообщника и вернулся домой "героем". Другой заговорщик, де Ласала, в Страсбурге сошелся с каким-то военным комиссаром, который довез его до Парижа, где злоумышленника и "приняли" агенты Фуше. Могли бы и не спешить, поскольку второй несостоявшийся "террорист" к тому времени почувствовал "угрызения совести" и сразу же донес министру иностранных дел при короле саксонском, де Шнефу о задуманном ими плане. Де Шнеф срочно отправил в Париж курьера с секретным донесением для Фуше, а ведь мог бы и не спешить с докладом... Бони ему как бы не "отец родной", а захватчик и оккупант, весьма грубо "нагнувший" недавно родное отечество. Доверенное лицо и заместитель министра полиции — герцог Бассано получил депешу в полночь, сообщил своему шефу и сразу же отдал приказ задержать заблаговременно взятого ранее под наблюдение подозрительного иностранца. Той же ночью наряд полиции нашел саксонца в отеле и арестовал его. При нем нашли пистолеты, кинжал и "злодейские планы", как уж без них, особенно без планов и кинжала, странно, что еще и "замыслы" заодно с "чорным" плащом не обнаружили сыщики? Пока злоумышленника объявили ненормальным и заключили в тюрьму Венсенн. Скорее всего его, как и предшественника, потом расстреляют — по крайней мере автор газетной статьи на это "верноподанно надеялся".

-Да уж, бараны еще те! Хоть вроде и немцы, или Саксония — это все же поляки? На двух заговорщиков — три предателя и опять они собирались Его благородно "режиком заножить". Всех рэ-э-эзать да, мать их... дикари какие-то... -высказал свое мнение Сашка, в кофейне посетителей почти не было и можно поговорить открыто, без риска попасть "на крючок", прячущемуся под личиной какого-нибудь мелкого ремесленника, агенту полиции. Времена, когда во Франции государственного деятеля такого масштаба любая безмозглая курица могла заколоть кухонным ножиком, купленным на распродаже за два франка давно канули в лету. Странно, что соседи-немцы этого никак не поймут, а ведь и стрелки там у них хорошие найдутся, у народа и винтовки приличные наверняка есть.

Только теперь он полностью оценил прозорливость напарника, сумевшего найти рациональное "зерно" в форсайтовском "Шакале". Всех кто хоть отдаленно смахивал на "офицера с денщиком" тайная и обычная полиция сразу же брали "за жабры", а вот на "чернь" у них просто ресурсов не хватает. Все же "верные люди" и "друзья России" из списка Барклая, как и в случае с саксонцами наверняка давно "засвечены", перекуплены или добровольно сотрудничают с тайной полицией, помощи от них ждать бессмысленно. Лишь благодаря принятому методу маскировки, они с Фигнером относительно неуязвимы и "вскрыть" их агентура Фуше сможет не ранее самого момента проведения террористической акции, как собственно было и у "англичанина" в той книге.

-А про наших отечественных скотов ничего французы не пишут? -не удержался Александр, нет-нет, да подобная тема всплывала и на страницах европейской прессы, очень уж удобный предлог пнуть лишний раз восточного соседа.

-Есть, да тут бог мой, уже и политика пошла и не малая... Эх не те времена, лет сто назад бы без лишнего шума твоему Пферду голову оттяпали, или вздернули на первом же суку... да.

Нашлась целая статья, нет скорее серьезный обзор, даже удивительно как в "Мониторе" это пропустила цензура, может уже окончательно пошли на конфронтацию с Россией и теперь дозволены столь "сильные" материалы? Судя по стилю, глубине владения информацией и оборотам не борзописец-журналист на этот раз излагал свои мысли, а как бы не дипломат, или даже не разведчик ли, хорошо знакомый с текущими российскими реалиями. Пока они с Самойловичем добирались до Парижа банальная уголовщина успела вырасти до масштабов большой политики, неприятно — но факт.

Автор газетной статьи рассматривал сложившуюся ситуацию, как развитие давнего конфликта двух влиятельных придворных партий — "московской" и "питерской". Первая представляла интересы крупной аристократии и соответственно помещиков, а вторая объединяла в основном чиновников и военных. Обе политические группировки были по сути своей глубоко консервативными, но тем не менее между ними издавна шла "холодная война" за влияние на царя, а вот теперь, после известных событий в Сосновке, началась и "горячая". В нескольких словах было сказано и о главном фигуранте скандального уголовного дела, привлекшего внимание самого императора. Мелкий землевладелец, родом из Курляндии, он за несколько лет сколотил крупное состояние сомнительным путем, обычная для России история, но тем не менее сумел забраться необычайно высоко. Личность, оказывается, в российской империи весьма известная, калибра конечно же не 'змия' Аракчеева, но где-то на уровне 'больного на голову' генерала Ростопчина, московского главнокомандующего и официального лидера 'патриотического' направления. В кавычках — потому, что как к народу, пребывавшему у них в рабстве, так и к России эти "господа патриоты" не имели ни малейшего отношения, они отстаивали интересы только своего сословия, да и то не всего дворянства, а лишь небольшой его части.

Начинал этот известный политический деятель с малого, и как ни странно, дебютировал сперва в стане реформаторов, отчасти даже опередив самого Сперанского по части предлагаемых преобразований. Впервые на него внимание обратили после подачи "наверх" ряда смелых "записок". Еще одна характерная особенность российской империи, здесь можно ровным счетом ничего не делать, надо только вовремя "вопрос поднять" на нужном уровне — и тебя заметят в верхах. Затем курляндский барон, почуяв изменение политической конъюнктуры, переметнулся в лагерь реакционеров и теперь уже вместе с Ростопчиным, адмиралом Шишковым и прочими "зубрами" реакции пытается "свалить" своего вчерашнего соратника по реформам — Сперанского, правда пока безуспешно. Графский титул Пферду пожаловали в прошлом году за крупное пожертвование 'на церковь', отстегнул он от своих щедрот миллион рублей ассигнациями на строительство храма Христа Спасителя в Москве. Сам Александр Первый уже давно хотел увековечить свое царствование сооружением подобного памятника, но все никак не мог "раскачать" московских толстосумов на финансирование, а тут такой случай. Пришлось царю под давлением "москвичей" закрыть глаза на темные делишки курляндца, тем более, что с юридической точки зрения тот был до последнего времени чист, или по крайней мере ловко прятал "концы в воду". В Москве местная "общественность" была безусловно в курсе насчет бизнеса по "поставке девок в бордели" и прочих коммерческих подвигов бывшего барона, но тем не менее постоянно продвигали его в пику ненавистному Санкт-Петербургу. Вот на таких противоречиях между политическими группировками, да еще и на щедрой спонсорской помощи так называемому "дворянскому патриотическому движению" в итоге и поднялся наверх новый владелец Сосновки. Острословы из известного на всю Россию Английского клуба даже приставку придумали к фамилий данного новоявленного аристократа: граф фон Пферд-Бл...ский, так за глаза кое-где в московских салонах его и называют.

Француз, автор газетной статьи, исходя из собственных соображений полагал, что дело даже не в том, что "господин граф" совершил двойное убийство — для того времени событие заурядное, "чернь" ведь за людей не считают. Скорее всего, перед грядущей войной пошло неизбежное в таких условиях "затягивание гаек" в угоду "питерцам", и первой жертвой должен стать как раз вышеупомянутый граф Пферд. Далее за ним последует под суд отставной генерал Измайлов, еще один видный представитель "московской партии", известный эпическими подвигами на ниве "курощения быдла", а там и другие кандидаты потянутся, благо с этим проблем в России нет. Последователей незабвенной мадам Салтычихи среди помещиков можно легко найти в каждом уезде, было бы только желание у властей. И такая потребность есть, в противном случае императору Александру Павловичу воевать придется сразу на два фронта, как против внешнего врага, так и против внутреннего — своих же подданных из числа крепостных крестьян. Но может получится и так, что могущественная "московская партия" своих в обиду не даст и тогда в России очередной царь вдруг да неожиданно "почит в бозе", как совсем недавно Павел Первый. Отметил автор статьи и единственный позитивный момент сложившейся ситуации — кинувшиеся спасать своего щедрого "спонсора" консерваторы-москвичи на время оставили в покое Сперанского, и не исключено, что тот все же сможет довести до конца проводимые им реформы.

-И не таких козлов у нас обламывали! Посадят и твоего барончика, коли наш император решит. -прокомментировал прочитанное Фигнер, заметив отразившиеся у Сашки на лице сомнения.

Остался неприятный осадок в душе у Александра после этой чертовой статьи в "Мониторе" — проклятый француз может быть и сильно преувеличивает, да к сожалению все очень похоже на правду, но не бросать же теперь уже начатое дело? Назад дороги унтер-офицеру нет... Покончив с местной прессой и отвратительным ячменным кофе они покинули гостеприимную кофейню и скорым шагом двинулись в направлении Оперы. Им предстояло пешком пройти еще примерно с километр. Воспользоваться, предлагаемыми на каждом углу, услугами наемного транспорта не позволяла принятая новая "шкура", они уже не нищие, но еще и не принцы.

На улице St Germain-des-Pres внимание Фигнера привлекли продавцы жаренных каштанов, расположившиеся со своими жаровнями прямо на мостовой, или как их местные называли "mardrand de marrons".

-Давай руки согреем, два су ведь не деньги, -решил он, и вот — пожалуйста, горячий кулек, свернутый из грубой оберточной бумаги обжигает ладони, словно углей туда насыпали.

На вкус печеные каштаны, "marrons chads" — оказались редкостной дрянью, никакого сравнения с подсолнечными семечками или лесными орехами, какие обычно продают в России на базарах с лотков. Скорее всего парижане их покупают только для "сугреву" холодной порой, иного объяснения предложить нельзя.

И вот уже и здание Оперы видно в конце улицы, не бог весть какой дворец — размером примерно с большой "дом культуры", какие массово строили в 70-е и 80-е годы в Союзе по типовым проектам в провинциях. Просто так подойти к вожделенной цели не удалось, пришлось с боем прорываться через настоящий заслон из проституток. Сотня, если не больше 'этих самых' девиц перегородила дорогу в одном узком месте и миновать их было крайне затруднительно. Дамочки так настойчиво навязывали свои услуги любому проходящему мужчине, что отбиться от "амурных предложений" можно было только кулаками. Вот, что соответствующий имидж с людьми делает — на убогих клошаров местные "жрицы любви" внимания не обращают, а блузникам уже и свободного прохода нет. Ни дать ни взять женский "батальон смерти" оборону держит, как у Керенского в 1917 году в Зимнем. Такие бабы хоть кого испугают, благо у каждой второй на лице, видны следы "ошибок молодости" и это несмотря на обилие пудры и белил, отличительный признак женщины "легкого поведения". Выглядят эти красотки прямо как "оружие устрашения". Будет из кого императору Бонапарту формировать 'ударные' части для защиты Парижа, когда последние солдаты у него разбегутся.

Зашли они с Самойловичем в эту шумную толпу накрашенных гулящих девок вдвоем, а вышли оттуда уже с "довеском", втроем. Пока напарник "отшивал" путем рукоприкладства настойчивых "мамзелек", Александр вдруг почувствовал, что в карман его штанов осторожно лезет чья-то рука, нет скорее "ручонка", судя по габаритам. Разбираться в этом содоме с оборзевшим карманником не было возможности, да и вообще за женскими юбками Александр воришку не увидел. Но желая наказать наглеца, он поступил проще — схватил его за запястье, и поволок за собой, двигаясь вслед за Фигнером, пока тот словно ледокол прокладывал в толпе проституток дорогу для Сашки. Так втроем они выскочили, пожертвовав лишь несколькими оторванными в ходе "галантных объяснений" пуговицами.

-А тебе брат уже девок для забавы мало? На отроков перешел? -не упустил возможности подколоть напарника вечно 'злой на язык' Самойлович, когда увидел кого тот выловил в толпе.

Александр сконфуженно принялся объяснят, что это он схватил воришку-карманника, да еще в момент совершения кражи, вроде бы надо покарать примерно... да уж больно жалкий вид имел задержанный преступник, и возраст — едва ли лет 11-12-ть от силы.

-Ну и что, в полицию его теперь отведем? -подмигнул ему Фигнер, -Али уже забыл зачем мы здесь?

И в самом деле, по сравнении с тем мероприятием, что предстояло провернуть "руссо туристо, облико аморале" мелкая карманная кража — проступок не стоящий никакого внимания. Тем более, что поживится вору удалось только носовым платком и несколькими медяками на сумму примерно в четверть франка. Повезло гамену, добрался бы мальчишка до пистолета у Александра, или хотя бы запустил пальцы в другой карман, где лежал магазин от ТТ, тогда его бы так просто уже не отпустили. Наказанный лишь легким пинком (Фигнер, Сашка пожалел воришку) малолетний карманник тотчас бегом кинулся обратно в толпу проституток, под прикрытием которых он и "трудился", успешно обчищая карманы ротозеев, пока бабы их отвлекали. Не исключено, что здесь — "семейный подряд", пока маман парня завлекает клиентов, сыночек ощупывает у них карманы, работают на пару.

Хоть времена — 1812-й год, на дворе и не легкие, провинция так и вообще местами голодает, все равно желающих культурно отдохнуть и развеяться в Париже среди мелких ремесленников и рабочих оказалось на проверку хоть отбавляй. Первоначально они с Фигнером рассчитывали сразу же и без затруднений купить билеты прямо в кассе театра — какое там... пришлось долго стоять в длинной очереди, а вроде бы цена в два франка для среднего парижского пролетария совершенно неподъемная. Но таковы все французы по своей природе, они скорее с голоду подохнут, но на развлечения деньги обязательно найдут.

Нет худа без добра, пока они толкались в фойе Оперы, так хоть послушали о чем между собой простой народ говорит. Александр правда всего не понял, слишком уж много жаргонных и искаженных словечек, но основной смысл все же более-менее уловил. Особенно много шумел стоявший рядом вихрастый молодой паренек, по одежде скорее всего — извозчик, или может быть приказчик в мелкой торговой фирме: "Говорят торговля у нас поднялась и сильно развивается? А как же... Было у меня пять рубашек — три пришлось продать!". И далее в таком же духе... сильно досталось и первой жене императора, с которой он к тому моменту уже развелся, такое впечатление, что мадам Жозефину не оприходовал только самый ленивый парижанин. Вспоминали аборигены с тоской, что при старых порядках — ранее до революции, еще при прежнем короле и развлечения для народа были всегда бесплатные. Более того, нередко даже вино раздавали и неплохую закуску в придачу, а теперь скупердяй-император за все, за каждую мелочь — хочет взимать немалую мзду, точно не хватает ему и так уже непомерных налогов. И в самом деле, Наполеон нарушил эту древнюю, восходящую еще ко времена Каролингов, традицию под надуманным предлогом "усиления охраны общественного порядка". Раздача королевского угощения же, как правило, сопровождалась различными безобразиями, правда до побоища масштабов Ходынки у них ни разу так и не дошло. Летом к услугам отдыхающих парижан и дешевые кабачки за заставами города, и лес, и поле там же, а зимой и ранней весной особо податься некуда. Скорее всего только этим и объясняется неожиданно высокая популярность так называемых "народных балов".

-Дарового вина нет, хлеба нет, мяса нет — не Рим, зато жандармы кругом в изобилии! -пошутил спутник Сашки, когда они так и не добыв вожделенные билеты, вышли на улицу. Надоело им стоять в тесном и душном фойе и захотелось подышать свежим парижским воздухом.

Насчет представителей правоохранительных органов Фигнер немного погорячился, порядок перед Оперой поддерживал всего один взвод жандармерии и то верхами. Возможно были где-то рядом еще и полицейские агенты в штатской одежде, но Александр ни одного такого "ряженного" вблизи себя не заметил.

-Это нам на руку, коли так они и в будни службу несут. Конному за пешим здесь не угнатся, чай не чистое поле, по каменной мостовой лошадь идет как по льду корова, того и гляди упадет... -вполголоса, так что бы услышал только Сашка произнес Фигнер, между тем в собравшейся к тому времени перед зданием толпе он определенно кого-то выискивал глазами, пока не нашел, -Обожди меня здесь, стой у последней колонны и никуда не уходи!

Отсутствовал напарник недолго и уже через пять минут вернулся, размахивая зажатыми в кулаке бумажками. Приобрел он билеты у спекулянтов-перекупщиков, переплатив при этом в общей сложности еще три франка сверх установленной "казенной" цены, денег у них что называется "куры не клевали" и экономить 'на спичках' не было никакого смысла. Александр хотел было тогда сохранить один такой хитрый билетик на память, да Фигнер у него отобрал и уничтожил — лишняя улика, а если вдруг бы они угодили в лапы полиции?

Забавная такая розовая бумаженция, где на обратной стороне крупным шрифтом напечатано для сведения посетителей: 'Просьба оставить оружие и трости при входе. Военные с оружием и в шпорах не допускаются!' Почему с оружием в Оперу не пускают — понятно, в России тоже кое-где господам офицерам приходится оставлять шпаги и сабли у привратника. Гражданские гости там же в фойе сдают на хранение свои тросточки и прочее опасное дубье от стильного 'аглицкого' хлыстика до полупудовой суковатой 'эх ухнем' — так сказать, во избежание членовредительства и нарушения общественного порядка. И это правильно, поскольку нередко развлечения, особенно с легкодоступными женщинами и обильным употреблением спиртного в "галантный век" заканчиваются обыкновенным мордобоем, нравы в обществе еще те, но чем провинились шпоры? И что делать нижним чинам из кавалерии и конной артиллерии, у которых это казенное "украшение" намертво приклепано к форменным сапогам, разуваться теперь как в мечети каждый раз? Забегая вперед, следует отметить, что несмотря на зимнее время гардероб не работал и поэтому, даже если бы "руссо туристо" вдруг да и захотели сдать туда весь свой носимый под одеждой смертоносный "арсенал", то не смогли.

-Юбки этими железками кавалеры девкам распарывают при танцах, — так объяснил этот непонятный момент Фигнер, отвечая на вопрос Сашки, -Бывает у иной барышни и весь подол целиком оторвут коли удачно зацепится шпора, вечная беда на балах.

На удивление, в пестрой толпе народа желающего попасть внутрь здания Оперы военных мундиров почти не было заметно. Офицерам, надо полагать, как и везде — такое народное увеселение "не по чину", собственно в России то же самое, существуют разные гласные и негласные запреты. Некоторое исключение представляет разве, что совсем "глухая" провинция, где "их благородия" нередко от скуки даже в кулачных боях "стенка на стенку' принимают посильное участие. Куда подевались остальные служивые, их же в Париже очень много? Александр тогда так и не понял, с чем связано подобное странное явление. Не исключено, что несмотря на либеральные порядки, нижние чины Великой Армии все же ограничены в свободе посещения некоторых общедоступных увеселительных мероприятий, или же для своих солдат Наполеон устраивает гулянья отдельно от гражданских, чтобы они лишний раз не общались с горожанами. Мало ли — сегодня у них "любовь до гроба", а завтра — может быть командиры прикажут подчиненным в этих же самых людей стрелять, такое бывает не только в России.

Наконец, Сашка с Фигнером все же оказались внутри той самой пресловутой Оперы, вокруг которой проболтались с добрый час. Там как в музее, красиво... стиль ампир кажется, так это называют — кругом какие-то сплошные аляповатые цацки, купидончики и прочие замысловатые завитушки. Понимают все же французы толк в таких вещах, этого у них не отнять. Правда кое-что, какие-то там отдельные статуи и панно были наглухо закрыты мешковиной или щитами из свежеструганных досок. Смахивало на то, что власти боялись, как бы "народ" ненароком не отломал чего-нибудь или не дописал нечто нецензурное, возможно как раз бюсты и портреты "горячо любимого" императора и его родственников убрали с глаз долой таким незамысловатым образом.

С помощью деревянного настила, который укладывался поверх кресел вровень со сценой, все внутреннее пространство Оперы было превращено в одно огромное помещение, хоть в футбол тут не играй. А Сашка, стоя на улице, еще голову ломал — где они там скачут, такая масса народу, на сцене все не поместятся, а в зрительном зале надо полагать как и в 21-веке размещены стулья или скамейки. Музыканты, как ни странно, находились не на положенном месте — в оркестровой яме, а стояли и сидели на стульях прямо посреди зала, расположившись компактной группой в самом центре. Вокруг оркестра весело и задорно кружились парочки, "быстрый" вальс, или какой-то французский народный танец, черт знает как у них это называется? Девицы, на взгляд нашего современника, мало знакомого с местными обычаями, могли бы кричать и не так сильно, а то порой пронзительным визгом даже музыку перекрывали. На сцене, где в другое время выступали актеры в этот раз, располагалось самое ценное, что только может быть в любом театре — буфет с чаем, кофе, алкоголем и различными закусками горячими и холодными! Фигнер с ходу оценив окружающую обстановку сразу же потащил напарника прямо туда, на сцену. Такое впечатление, что ему очень хотелось установить контакт с постоянными служащими Оперы, временные ее гости из числа парижан Самойловича не интересовали.

Не сказать, что выбор угощений был богатый, бутербродов с икрой посетителям не предлагали, интерьер тоже не "айс", так один веревочный ковер на полу чего стоит, иной половик из тряпок в русской избе и того краше, но пиво оказалось на удивление приличным и достойным уважения. Они взяли по кружке, Самойлович сразу же, чего время зря терять, насел на буфетчика и его подручного, был там в помощь "сидельцу" еще какой-то подросток, полный аналог российских "мальчиков на побегушках" в купеческих лавках. Разговаривать с людьми, или даже "зубы заговаривать" — смотря по обстановке он умел почти профессионально, на уровне хорошего следователя, или балаганного зазывалы, или даже специалиста-шарлатана. Еще одно маленькое открытие, впервые во Франции Александр увидел самовар, а до этого ему казалось, что это чисто русское "изобретение", но видимо и в Европе применяют точно такой же аппарат для подогрева воды кое-где, пусть и редко.

Пока напарник собирал ценные сведения Сашка исподволь разглядывал вип-ложу, где во время спектакля и имел обыкновение пребывать император. Отличить ее легко — вон какого "огроменного" одноглавого орла на ограждение балкончика налепили — не ошибешься, если даже и захочешь. Плохо только то обстоятельство, что даже с высоты сцены сидящих в ложе людей практически не видно, разве, что ловить момент, когда Он встанет. Так у жандарма, что скучает сегодня в одиночестве на "царском" месте Бони можно разглядеть лишь верхушку гребня на каске. Скорее всего, с уровня зрительного зала и вообще не получится результативно отстреляться по такой едва видимой цели, там же еще почти два метра в минус уходят. Что там дальше имеется, куда можно подняться... как эта хрень называется у них, та пространственная конструкция, где занавес "ходит" — рампа или это относится к декорациям? Вот если получится туда влезть наверх, то тогда можно было бы без особых проблем "добить" до нашей столь обожаемой вип-персоны из обычного ТТ, не говоря уж о карабине, и оптика не нужна, поскольку расстояние смехотворное даже для посредственного стрелка. Невольно взгляд Александра скользнул и по высокому потолку, его внимание не могла не привлечь гигантская люстра, нет в самом деле эта штука имеет просто циклопический размер и весит никак не меньше пары сотен килограммов.

Вот это "дура"! Как они там свечи зажигают, их почти сотня на первый взгляд — Карлсон что-ли свой имеется в штате обслуги? Со стремянки тянутся наверх каждый раз по отдельности за каждой свечкой — удовольствие еще то, весьма сомнительное. Судя по наличию блока в основании крепления, этот мощный осветительный прибор опускают вниз с помощью специальной лебедки, а затем после 'заправки' поднимают обратно под небеса. Вот рухнет однажды такое сооружение на головы зрителей... мда, в 21-ом веке бы явно подобное извращение запретили, непуганый здесь еще похоже народ.

Делать пока нечего, отец-командир к тому времени уже вовсю "пытает" буфетчика на итальянском певучем наречии, к "земляку" понятное дело всегда доверия больше. Сашка из этой белиберды не понимает ровным счетом ни слова, тот еще "басурманский язык", а говорят от латыни вроде произошел. Народ в зале зажигает по полной, можно сказать от души, особенно девушки и молодые женщины стараются, чуть ли не летают уже птичками в крепких руках партнеров. В свое время он как-то всю "эту эстрадную музыку", все дискотеки, вечера, концерты и так далее пропустил мимо себя стороной, грохот динамиком и рев зала — не для него определенно. С подругой лучше же прогуляться где-нибудь на природе, там при некотором везении можно и сразу к активной стадии ухаживания перейти, а тут сплошное "Бум, бум, бац..." басов по ушам зверски лупит, глушит как выстрел из РПГ... ну пусть чуть слабее, но все равно приятного мало. Никогда Александр не понимал людей "фанатеющих" от подобной адской какофонии, что бы там они ему не говорили в свое оправдание. Но все же может статься, ошибся он тогда сильно, теперь появилась возможность наверстать — второй шанс в жизни дали, можно все пройти "по новой" и на этот раз "правильно" и "как все"... Так размышлял про себя бывший унтер-офицер российской императорской армии, понемногу потягивая пиво из большой медной кружки с "птичкой" первой империи. Начальник не на шутку увлекся болтовней со своим итальянским псевдоземляком-"бамбино", потом скорее всего начнет по Опере рыскать, и смотреть, что и где и как у них заведено и расположено — двери, окна, коридоры, проходы и так далее, разведка как она есть. Значит верные час-полтора в запасе у Сашки есть, почему бы и в самом деле не отдохнуть и не развлечься? После поистине адских трудов по очистке ливневой канализации, за которые им, кстати, ни сантима не заплатили, Александр имеет законное право на отдых или нет?

Из такого приятного, бесцельного и совершенно бесполезного "жизненного размышлизма", его вытащили быстро, незаметно подкралась слева, подошла какая-то девчушка, скорее девочка-подросток и смело дернула его за рукав блузы. Кто это у нас такой отважный, что не боится "страшного дурака" Сашки и сделал выбор в его пользу — "сегодня дамы приглашают кавалеров"? Если по одежке встречают, то можно сделать следующий вывод: юбка короткая, не взрослая девица пожаловала, те обычно длинными подолами пол метут, но и не до колен юбченка. Значит она уже не малолетний ребенок — подросток от 12-ти до 16-ти лет по европейским меркам, что вполне подтверждается и "визуально", про таких в народе говорят "от горшка два вершка". В России верхняя граница проходит ниже, но там и девки здоровее, не такие малохольные как здесь в Европе, слабые дети просто не выживают в суровой среде, интенсивнее работает естественный отбор.

Похоже, что "дюймовочке" не досталось в этот раз партнера, вот и присмотрела себе Александра для танцев. С другой стороны ему с его "великолепным французским" нормальную, взрослую местную девку для развлечения ни за что тут ни "снять", и в самом деле испугаются еще, он и пробовать бы не стал бы если вдруг возникла такая потребность. Александр невольно приосанился, пригладил волосы на голове рукой, смахнув с лица не к месту свалившуюся со лба упрямую прядь, пора бы уж давно подстричься, да все руки не доходят. Он по сравнению с местными парижскими пролетариями, полжизни просидевшими на одной картошке, парень вполне видный, да и в России девки деревенские случалось заглядывались на такого бойца. Одна беда, так называемый "языковый барьер" сильно мешает сближению с прекрасным полом в нормальной обстановке, а не в "полевой", где лишние слова — только помеха.

"Слишь женщин, твой красивый, пашол ипатся да?" — скорее всего так и выглядит для средней француженки попытка Александра с ней познакомится, может и есть среди них любительницы на такого дикого "сына гор", но их еще поискать надо в общей массе парижанок. Поэтому даже эта "недомерка" сегодня кстати, для танцев и прочих безобидных "обжиманцев" вполне сгодится, а на большее он не претендует, не то место, да и партнерша не та. С другой стороны девчонка очень даже и симпатичная, на взгляд Сашки, добавить бы ей несколько лет и будет в самом расцвете красоты, если не "разнесет" ее конечно с возрастом как многих девиц, если останется такой же относительно хрупкой комплекции. Хоть и любитель он миниатюрных и стройных девушек, но на "неоперившихся" подростков никогда не тянуло, формы все же не развитые, и потискать то не за что. Его Глаша — особый случай, там сперва в голове словно что-то замкнуло накоротко, да так что дым коромыслом пошел, а потом и настоящая любовь накатилась словно горная лавина, сметающая все на своем пути. Это были "обстоятельства непреодолимой силы", как любил в таких случая говорить один его приятель и справится с ними не получилось.

-Пошли со мной, недорого с тебя возьму, пять франков за "по-быстрому", -тянет куда-то его несовершеннолетняя "мадемуазель", как там ее...

Смысл сказанного до Александра дошел не сразу, а когда окончательно "допер", так даже челюсть отвисла, что и "эта" тоже, как те шлюхи на улице перед Оперой? Да быть такого не может, там "промышляли" тертые жизнью и многими сотнями, если не тысячами мужиков бабенки, а здесь прямо ангелочек, какой-то с картинки. Внешность у девушки совершенно "детская", так бы и куклу или плюшевого мишку ей в руки и дал. По видимому на лице у него что-то отразилось, несмотря на все усилия, на все попытки сохранить невозмутимый вид, девица это изменение увидела и истолковала по-своему, "молчание — знак согласия".

-Деревенский что ли? В Париже недавно? Так привыкай, тут у нас девки даром не дают!

Не прошло и минуты как весь прейскурант на интимные услуги был оглашен: в вертикальном положении — пять франков, в горизонтальном — семь, минет — десять франков. Были и другие заманчивые предложения, одним словом, как в лучших домах, публичных... Девчонка заранее предупредила, что она и на нетрадиционное — "в дымоход" согласна за скромную сумму в пятнадцать франков, но только на определенных условиях.

-Ежели у тебя женилка не как у коня, иначе не буду, мне туда больно!

Видно сразу, что "ремеслом" мадемуазель занялась совсем недавно иначе бы клиенты разработали ей все соответствующие отверстия. Остался непонятным только один момент, где собственно "любовью" в таком скопище народа можно заняться, неужели прямо в толпе? Хоть и Париж но все равно на людях как-то неудобно, но и тут все "деревенщине" доходчиво объяснили. Если хочешь дешево, то в подвале — прямо в нужнике, в отдельной кабинке, если же есть лишняя монета для билетерши — так можно снять на полчаса для утех ложу, там и диванчики удобные всегда к вашим услугам. Не театр, а прямо дом свиданий какой-то, культура да и только?

Вот те на... словно в зловонную дыру головой макнули, даже запах испражнений на долю секунды Сашка явственно ощутил, романтика еще та, охренеешь от подобной. Хоть и за последние годы избавился Александр от излишней щепетильности и "чистоплюйства" свойственных многим его современникам, но некоторая, небольшая доля все еще сохранялась. В походе и на войне он даже бы не думал ни минуты, там народ жил одним днем — текущим, и для "любви" солдату годилась любая девка, вовремя подвернувшаяся под руку, а вот здесь одолевали сомнения. Нет, он конечно читал немного у романистов-французов в свое время, Золя кажется, но там все как-то более-менее прилично выходило и уж точно без нужников и дерьма. Да и у Гюго "гавроши" проституцией не занимались, но то литература, а вот по жизни выходит по-другому: выброшенные на улицу дети и подростки пойдут и на это, лишь бы не умереть от голода, знакомая картина для России периода правления незабвенного Бориса Николаевича Ельцина, крестного отца пресловутой "рассейской демократии".

-А может ты до мальчишек любитель? -задорно сверкнула глазками девица, видимо решив окончательно "добить" свою потенциальную жертву, -Постой, я сейчас своего младшего братца позову. У него такая задница, такая милая и пухлая жопка, всем господам нравится и дает он всего за десять франков!

-Б...ть! -так и вырвалось у Сашки, лишь успел в последний момент стиснуть зубы.

Молоденькая проститутка ничего не поняла, бормочет что-то себе под нос "тупая деревенщина" да и бог с ним, лишь бы заплатил, а кошелек у этого дурня, судя по всему толстый, раз сразу и с порога в буфет направился пиво пить.

Вышло в точности как в старом анекдоте, может статься это как раз зарисовка с "натуры" была, а не досужий вымысел неведомого рассказчика. Как там разбитной портье-французик в отеле предлагает "богатенькому буратино" — русскому постояльцу сперва женщину, затем девочку, затем мальчика... заканчивается перечень услуг, кажется, на чае с лимоном, понимают "мусье" толк в извращениях. С другой стороны появилось искушение а почему бы и не пойти с этим "ангелочком", не он ее "снимет", так обязательно найдется другой любитель молоденького "свежего мяса". Вон как раз какой-то пожилой мужик в черном сюртуке напротив пристроился, по виду — типичный мелкий лавочник. Этот буржуа уже минут пятнадцать бесцеремонно их разглядывает -, не то слово, прямо "ест глазами" и похоже примеряется, прикидывает как бы самому "подцепить" девицу. Намерений своих соглядатай особо не скрывает, аж слюна у дяди по усам бежит от вожделения и в штанах ниже пояса скорее всего "великая французская революция" идет полным ходом. Так уж лучше Сашка сам эту крошку оприходует, чем тот толстый старик, он ее особо напрягать не будет, а Фигнеру... можно потом сказать, что появилась возможность ложу рядом с императорской осмотреть. Вроде бы выходит все по делу, а деньги все равно казенные, все равно так или иначе придется потратить.

Затянувшиеся раздумья неожиданно пресек Фигнер, появившийся внезапно как черт из табакерки, еще минуту назад он задушевно беседовал с "земляком" и вдруг резко кошкой метнулся к Александру.

-Брысь мокрощелка! -последовала короткая реплика, это для девицы, грубо конечно вышло, но сугубо "по существу дела".

-Уходим отсюда и быстро! -а это он уже напарнику отдал короткое распоряжение.

Маленький и милый "ангелочек" мгновенно превратился в фурию, кукольное личико исказила злобная гримаса и пробормотав ругательство, смысл которого до Александра так и не дошел, девчонка тотчас исчезла в толпе кружащихся в танце столичных обывателей, словно ее и не было никогда. Приказ есть приказ... его не обсуждают и Сашка послушно двинулся вслед за отцом-командиром. В чем причина столь внезапного и поспешного бегства он пока не понимал, но ни малейшего повода не доверять "чутью" Самойловича у него не было.

Уходили они долго, очень долго — почти до самой темноты, то чуть ли не бегом двигались по бульварам, то неожиданно сворачивали в сторону от основного направления и петляли как зайцы по разным проходным дворам, пытаясь обнаружить за собой "хвост". Но или с агентами наружного наблюдения у ведомства "папы Жозефа" были определенные проблемы, или и в самом деле на "руссо туристо облико аморале" никто не обратил внимания. Возможно, что тайная полиция просто физически не могла отслеживать всех подозрительных посетителей Оперы, еще бы там за вечер собиралось несколько тысяч человек со всего города, да еще бог знает сколько толкалось рядом на улице — снаружи стояла целая толпа, это те неудачники, кому билетов на "праздник жизни" не хватило. Скорее всего так оно и было в самом деле, наблюдатели в самой Опере подозрительную парочку безусловно заметили, но отследить не получилось, поскольку весь наличный резерв филеров к тому времени уже был давно израсходован на других сомнительных "гостей". Не зря Фигнер все же выждал лишний час перед началом торжественного мероприятия, видимо были у него кое-какие соображения на это счет. Осталось только надеяться, что подобная наглая рекогносцировка пройдет безнаказанно и без серьезных последствий, фотоаппаратурой спецслужбы начала века еще не располагают, им остается рассчитывать только на обычную зрительную память своих агентов. Однако, перед глазами людей "папы Жозефа" в тот вечер должно было пройти столько всяких различных субъектов достойных внимания полиции, что они вряд ли бы сумели потом опознать конкретных "этих двоих". Тем более, что ни в каких серьезных криминальных деяниях ни Александр ни его начальник пока не отметились, избиение отдельного полицейского в штатском не в счет, на окраинах Парижа такие происшествия — не редкость, да там частенько этих "ряженных" и просто убивают.

-Постой! В такой личине нам на квартиру заявиться нельзя, спалимся... консьержка заложит фараонам! -уже в двух шагах от 'дома' Фигнер чуть ли не за шиворот затащил напарника в какую-то темную подворотню.

Шляпа, тросточка, а за ними и картуз-фуражка Сашки полетели в ящик для мусора, клошарам такие предметы гардероба не положены. Затем настал черед и верхней одежды, часть пуговиц долой — прямо 'с мясом', швы надорвать и в завершение — обработка ногами. Наблюдая за тем как его соратник с ожесточением топчет, брошенную на землю одежду, как собственный сюртук, так и 'пролетарскую' блузу Сашки, наш современник невольно вспомнил эпизод из 'Двенадцати стульев' Ильфа и Петрова. А что... очень даже похоже... Фигнер прямо вылитый Остап Бендер, даже черты лица немного у него 'восточные'. С другой стороны, сам Александр отнюдь не Киса Воробьянников, и не предводитель дворянства мифического Старгородского уезда. Великому комбинатору было намного проще, он спокойно гонялся за сокровищами по всему Союзу, а вот на него самого никакое ГПУ не покушалось, 'огреб' турецко-поданный лишь от румынских пограничников и по собственной глупости. У них же здесь игра идет честная, они с Фигнером и охотники и дичь одновременно. Один раз 'руссо туристо' уже дошли буквально до последней черты, спасло лишь чудо, им попался тупой полицейский чин, не такая уж и редкость даже в 'просвещенной' Европе. Второй раз испытывать судьбу на прочность ни малейшего желания нет.

Ну вот и все, они опять на парижском 'дне', короткий, но яркий праздник жизни закончился, всего лишь несколько часов и погуляли по столице Франции как нормальные люди. Будет, что потом вспомнить, если суждено им благополучно вернуться с задания. Сашка поспешно натягивает на себя пропитанную уличной пылью блузу. Брезгливость и прочие 'сантименты' он давно уже утратил, со всеми предрассудками покончено раз и навсегда во имя великой цели, или просто он уже привык и ничего не замечает. Теперь можно смело возвращаться к недавно снятому 'углы', а точнее — в маленькое и грязное помещение на чердаке доходного дома. Снова огарок сальной свечи тлеет в разбитой глиняной плошке и при мерцающем свете снова рождаются великие замыслы, способные изменить этот мир. Единственная отрада для бывшего сержанта — пистолет из века ХХ-го по прежнему при нем, в наплечной кобуре на своем законном месте. Он, Токарев — как опора, как якорь, надежно удерживающий корабль сознания нашего современника в этой чужой и непонятной среде. Без оружия он как-то нехорошо себя чувствует в этом якобы патриархальном мире, а так — полный порядок, восемь патронов в магазине, их должно хватить на все случаи жизни.

Как правило, раньше в свои планы начальник Александра не посвящал, но в этот вечер Фигнер сделал исключение. Видимо, и ему иногда нужно было хоть с кем-то поговорить, прежде чем решить, что же делать дальше. Ситуация сложилась такая, что и 'хочется и колется'... Парижская Опера — слишком уж удачное место для покушения на Бонапарта, и 'папа Мюллер' императора об этом знает. Первоначально Кадудаль и компания именно там и собирались 'сократить' столь нелюбимого монархистами первого консула Республики, и не они одни, были и еще подобные 'мечтатели'. Большое здание, масса людей почти три тысячи, если не больше только одних зрителей собирается здесь. Взять под контроль такой объект очень сложно, разве, что заменить каждого второго любителя искусства агентом полиции. Когда-нибудь Александру в будущем самому придется решать вопрос с безопасностью одной ВИП-персоны на подобном мероприятии, он чуть ли не 'на стенку полезет'. И есть от чего, пусть и портативные радиостанции имеются в наличии, слишком уж много негативных факторов, которые трудно учесть. А у 'бойцов' Фуше нет ни токи-уоки, ни даже примитивной звонковой сигнализации типа 'тревожной кнопки'... не та эпоха. Пока один пост охраны злоумышленники 'берут в ножи', другой же совсем рядом за стеной ничего не знает и не предпринимает.

-Внутрь Оперы мы пройдем легко, два верных пути у нас есть... -вслух рассуждал Самойлович, -Билеты купим в одну из лож, или девка твоя проведет с черного хода. Поди ты приглянулся ей? Целую же ночь миловались на крыше... Коли не захочет даром, так дадим ей тысяч пятьдесят франков на булавки и конфеты.

Александр молчал, по делу пока сказать было ему нечего. Впутывать посторонних людей особого желания нет, но как тут поступить? И в самом деле нехорошо выходит с девчонкой, был бы мужик задействован — тому можно еще втолковать, чтоб переждал полгода, пока не 'утрясется' обстановка вокруг и не стихнут страсти по безвременно умершему Наполеону Бонапарту. Эта же птичка-'курица' уже через неделю побежит в Пале-Рояль за бриллиантами и прочими 'лучшими друзьями девушек'. Там ее голубушку полиция и возьмет, Сашка и Фигнер к тому моменту уже покинут Францию, а вот судьба молодой танцовщицы представляется очень печальной. Как бы даже с гильотиной ей не пришлось свести знакомство в конечном итоге.

Подробный план здания у них был, и можно в спокойной обстановке заранее прикинуть что и как. Ценное приобретение для потенциальных террористов и опять же легкость с какой им достался столь занимательный документ вызывает определенные подозрения.

-Вот этим проходом Он поднимается в императорскую ложу. -палец Фигнера уткнулся в синеватую бумагу, отмечая нужное место, -Полагаю, человек пять или шесть охранников Его сопровождают, остальной конвой ждет на улице возле экипажа...

'Я не люблю, когда стреляют в спину...' -так вроде у Высоцкого поется, но в реальной жизни приходится среди прочих рассматривать и такой вариант, чистоплюйство надо оставить в стороне. Прямое нападение, а почему бы и нет... Каких бы крутых 'Рэмбов' не выделил Фуше для своего главного босса, все равно шансы на успех такого предприятия имеются и не малые. Скорострельное оружие и ручные гранаты дают нападающим определенное преимущество, надо только суметь им воспользоваться. А еще можно просто выпустить магазин ТТ и барабан револьвера заодно прямо в дверь императорской ложи, там помещение маленькое и пули сами найдут себе цель, лишь было много их — наших маленьких свинцовых 'ос'. Есть и другие интересные возможности, но только как потом уходить с места преступления? Самоубийственная атака на императора в планы Фигнера никогда не входила. Как поведет себя публика после выстрелов заранее предсказать практически невозможно. Может выйдет как у Брута с Линкольном, в зале никто ничего и не заметит... мало ли что-то хлопнуло там наверху. Бывает такое в театре, может хлопушка сработала прежде времени, на сцене порой и так 'гремят адские громы' по воле режиссера. С другой стороны народ в Париже, мягко говоря, не совсем адекватный по части общественных развлечений, театр здесь как футбол в 90-е ХХ-го века имеет собственных поклонников и даже фанатов. Был случай, когда все зрители в едином порыве скопом ринулись ловить и бить какого-то провинциального дурака, посмевшего свистнуть с галерки местной оперной знаменитости, и едва его полиция спасла от неминуемой расправы.

И все же... сам Александр предпочел бы 'снять' императора выстрелом со стороны сцены, с какого-нибудь возвышения. Дистанция для пистолета ТТ вполне приемлемая, а шуму выйдет ничуть не больше, чем если бы они с Фигнером стали ломится в ВИП-ложу. Мало ли там разного народу за кулисами шатается, только одного технического персонала и актеров в Опере задействовано до 200-от человек и две лишние 'морды' ни у кого подозрения не вызовут. Отстрелялись и можно покинуть 'храм искусства' через служебный выход, в самом крайнем случае — выпрыгнуть из окна второго этажа с задней стороны здания, там не так уж и высоко.

Аргументы 'за' Оперу полностью исчерпаны, пришло время для 'против'... что скажет начальник?

-И все же мы туда не пойдем! -внезапно ошеломил напарника Самойлович, -Чую, ловушка там нас ожидает!

Первые подозрения у него возникли сразу, как только не в меру болтливый 'земляк'-буфетчик поведал, что совсем недавно в театр приняли массу новых сотрудников, чуть ли не полсотни разом. Со слов итальянца выходило — 'новички' мало того, что абсолютно не нужны в производственном процессе, но и сами совершенно не стремятся работать и даже мешают всем остальным. Старожилы хотели забастовку в знак протеста устроить, однако администрация вовремя увеличила жалованье персоналу и конфликт был погашен в зародыше. Скорее всего, эти новые 'работники сцены' проходят не по ведомству Мельпомены, а числится на балансе у 'папы Жозефа'.

Фигнера подобное препятствие не остановило бы — рисковать он любил и умел, но были еще и определенные сомнения насчет самого факта присутствия императора в Опере во время представлений. Слишком уж значительная фигура, для использования в качестве 'живца', вряд ли министру полиции дозволят такие опасные действия. Так кто же там сидит на законном месте Бонапарта в театральное ложе, кто разыгрывает его роль? Двойники? Да — двойники или дублеры императора.

В свое время Фигнер и его напарник исключили из своего рабочего списка все до единого посольства, хоть и официального запрета на 'охоту' в этих местах от царя не было. Ходили в Париже устойчивые слухи, что Наполеона Бонапарта на разных там скучных официальных дипломатических мероприятиях то и дело подменяют специальные актеры-двойники. Это вполне в стиле Бони, он как известно по натуре тот еще 'сачок' был всю свою жизнь. Даже будучи обер-офицером королевских войск молодой корсиканец откровенно 'косил' от службы, под различными надуманными предлогами и если бы не революция, то его из королевской армии просто выгнали в шею. Факт общеизвестный, но затем лавры гениального полководца и создателя новой империи, как-то затмили этот неприятный момент, столь тщательно избегаемый почти всеми историками Наполеона.

Сколько у Бони было 'дублеров' никто не мог точно сказать, но некоторые из них так или иначе 'засветились' в разное время, даже и без помощи всемогущего министра полиции первой империи. Капрал Франсуа Эжен Робо, родившийся в 1771-го года в селении Балейкур департамента Мёз, был так похож на Бонапарта, что в полку его сослуживцы так и прозвали — "император". Наполеону стало известно" об этом, и Робо мигом очутился в императорской свите. Парню крупно повезло, скорее всего с иностранными дипломатами именно он и общается, все равно все более-менее важные переговоры идут в других местах за закрытыми дверями, а на различного рода приемах и обедах происходит лишь обмен любезностями. Язык международного общения в начале 19-го века — французский, понатаскали бывшего капрала немного и вперед, а если что, то под рукой у него всегда окажется кто-нибудь из ловких сотрудников МИДа первой империи.

-Странные новости я от итальянца узнал, -поделился с Александром информацией Фигнер, -Такое впечатление, что Его в Tuileries держат как каторжника в карцере на хлебе и воде. Жрет, этот мать его Антихрист со страшной силой, не успевают к нему из буфета деликатесы разные подавать, да вина и шампанские. Почитай только на него и работает вся прислуга тамошняя.

Сашка в свою очередь припомнил, что и его недавняя ночная подружка жаловалась — танцовщиц и певичек к Самому и на версту не подпускают охранники.

-Все сходиться...-подвел черту под дальнейшими рассуждениями умный потомок прусского еврея, -Зачем Ему вообще театр нужен, да еще в такое время, когда подготовка к большой войне идет? Был бы наш черт заправским парижанином, а то такой же дикарь как и мы с тобой, если не хуже. А чего нормальному мужику там надобно по сути... да повертеть на своей елде молодые дарования вроде твоей мамзельки, как ее звать, так и не узнал?

Александр только молча кивнул и в самом деле, опять они 'как муха в самолете' пролетели. Когда собрали воедино пеструю мозаику всех добытых сведений, то возникло впечатление, что вместо Бонапарта в ВИП-ложе оттягивается по полной программе какой-то совершенно левый его земляк-корсиканец, лишь отдаленно внешне смахивающий на императора. Появляется дублер Бони всегда уже после начала представления, а уходит незадолго до конца, скромный он такой... да. На время перемещений 'императора' двери из всех остальных лож, галерки и зрительного зала охрана запирает, так что в лицо этого так называемого 'Наполеона' никто и близко не видел уже добрых полгода. В полутьме же Оперы разобрать, что за деятель расселся на императорском месте невозможно, настолько освещение плохое, да и видна из зала лишь его макушка. Становиться понятным и почему женский пол так усиленно ограждают от Самого. Пусти их только и через час весь Париж будет извещен, что 'царь ненастоящий'!

-Да там поди и не капрал Робо подсадной уткой старается, а кто-то из дальней родни корсиканской нашего хрена. У них ведь как у цыган — детей ровно тараканов не счесть по всем углам. Не из близких явно молодец, те на королевства давно пристроены. До жирного казенного пирога не допускают его, вот и пирует он на халяву из буфета театрального. -под конец сказал Фигнер, подведя итог раздумьям.

Сашке только и осталось — согласиться с доводами командира, Парижская Опера отпадает целиком и полностью. Пусть и дальше тот корсиканский парнишка пялит глаза на столичных девиц и уплетает устрицы и прочую снедь, да и хорошему вину должное отдает... живи амиго и наслаждайся, пуля из ТТ тебя минует. Сразу камень с души неподъемный скатился как с горы лавина, теперь его легкомысленной 'ночной подружке' ничто не угрожает, не придется ей участвовать в предстоящем покушении на Бони, ни прямо ни косвенно.

Какие еще варианты остались — да совсем немного, до сих пор не рассматривали только официальную резиденцию императора. Дворец Tuileries, или Тюильри, если на 'великом и могучем'.

-Ну что братец, придется нам теперь похоже черепицу ломать? -намекнул Фигнер на 'новый объект разработки'.

В свое время на месте дворца была небольшая мануфактура, маленькая фабрика по выделки стройматериалов, отсюда и название. Построил же само здание известный французский архитектор Philibert Delorme в начале 17-го века.

Центральный корпус, плюс два флигеля, плюс еще какие-то мелки постройки -в принципе не много. Но в отличие от Оперы, здесь у 'руссо туристо' нет ни малейшего представления о том, что там внутри находиться. В период подготовки они просмотрели все материалы по Парижу и его окрестностям, какие только нашлись в бункере у Сосновки, в дополнение к тем данным, что Фигнер добыл самостоятельно или через различных посредников. Ничего нет, ни единой бумажки ... в ХХ-ом веке дворца не существует, сожгли во время Коммуны и теперь на его месте разбит одноименный парк. Не сохранилось в архивах никаких документов, а на сведения от эмигрантов-французов надежда плохая. Здание с историей, да еще с какой богатой, 'Черепица' пережила кучу королей, а после них еще и представительные органы Первой республики — Учредительное собрание, Конвент и Совет пятисот — пока последний не переехал в 1798 году в Бурбонский дворец. И каждый раз новый владелец менял планировку и перестраивал все внутри по своему вкусу. Довелось резиденции монархов и услышать гром пушек — брали один раз Тюильри парижане штурмом, как в России Зимний дворец в 1917-ом. Причем в отличие от Питера, людей положили тогда немало, швейцарская гвардия последнего Людовика патронов не жалела и дралась до конца, там их всех и перебили. Мир хижинам, война дворцам — в Париже этот лозунг впервые обрел плоть и кровь.

Утро вечера мудренее, кое-как перекусив в винной лавке и запив нехитрую трапезу дешевым и слабым алкоголем, друзья-товарищи 'отбились', еще один день в столице Франции отработан и... впустую, снова их постигла неудача.

С первыми лучами солнца Фигнер потащил Сашку в самый центр Парижа, куда ранее они и носа не совали. С точки зрения гостя столицы первой империи — маршрут очень даже привлекательный, но они с Самойловичем не туристы, а террористы. Маленькая такая разница в пару-тройку букв, а как все сразу меняется.

Еще до дворца они не дошли, но стало им ясно, что похоже и тут — 'дело дохлое'.

-Нам отсюда не уйти после акции, вертолет нужен, или по подземной канализации придется пробираться... -к такому заключению пришел Александр, увидев сколько военных и полицейских постов и патрулей оберегают походы к 'логову зверя'.

К многочисленным стражам в мундирах, надо добавить еще и 'ряженных' в штатском, что встречались почти на каждом шагу. Последних с головой выдавали стандартные верноподданные 'казенные рожи', да и гражданская одежда на многих сидела как на корове седло. Один такой 'как бы простой горожанин' проявил определенное внимание к парочке клошаров и неотступно следовал за ними по пятам, едва потом от него избавились. Фигнер уже даже прикидывал, как и где этого настырного филера резать, но обошлось в этот раз без применения оружия. Они быстро проскочили через парочку проходных дворов, затем смешались с толпой парижан возле стихийного 'блошиного рынка', и все — о неуклюжем и неумном 'шпике' можно и забыть навсегда. Слава богу, и в это раз везение — от профессионала так легко бы не отделались, как от переодетого в цивильное платье солдата.

Если не принимать во внимание цели, ради которой поход в Тюильри и был затеян, то посмотреть там было на что. Триумфальная арка, символизирующая нагибание Бонапартом 'всея Европы', смена дворцового караула — целый парад в миниатюре, и вообще место для праздной прогулки прекрасное, если бы только не идиотский 'хвост' в пяти шагах за спиной.

Было бы в запасе у них не два-три месяца, а несколько лет, то тогда и на 'Черепицу' замахнуться по силам, а так выходит лишь бесполезная трата драгоценного времени. К обеду экскурсию пришлось прекратить, смысла в дальнейших изысканиях в центре города не было никакого.

Что теперь... придется Фигнеру вспомнить зачем собственно дали ему в помощь Сашку и о карабине Шарпса с оптическим прицелом, что ждет своего часа в тайнике. Пока они вместе мотались по Франции кое-какими скудными сведениями о раннем этапе подготовки покушения на Бони начальник все же поделился с напарником... в Париж нижнего чина загнал как ни странно — его величество Случай. По первоначальным планам военного министра в качестве второго члена боевой группы должен был дебютировать Лунин, да тот самый, его современники считали одним из лучших стрелков в лейб-гвардии. 'Гостю из будущего' у военного министра, генерала-лейтенанта Барклая-де-Толли ни малейших оснований доверять не было. Михаил Богданович полагал, что уроженцу века ХХ-го далекая Франция может оказаться даже ближе по духу, чем вроде бы родная Россия. Почти угадал генерал, надо отдать ему должное... если и ошибся он, то совсем немного, недооценил лишь языковой барьер, преодолеть который Сашка с ходу не смог.

В данном конкретном случае в пользу нижнего чина сработал даже не принцип: лучшее — враг хорошего, а скорее трагедия в Сосновке, только так военному министру и удалось привлечь Александра к делу 'спасения России от Антихриста'.

Но это уже история... теперь же надо кровь из носу, но найти позицию, место откуда снайпер мог бы прицельным выстрелом поразить главу первой империи. И вот тут только Сашка понял, как он тогда 'пролетел' в 1807-ом году, какой великолепный шанс был упущен в той войне. Одно дело ползти в камуфляже через луг к временной ставке Бонапарта на берегу Алле-Алой, там особых препятствий вроде бы и не было и совсем другое — охотиться на императора в Париже. Жозеф Фуше, гений он или нет, но дело свое знал хорошо... меры безопасности введенные министром полиции подошли бы с некоторыми оговорками и для ХХ-го столетия. Вряд ли французы всерьез опасались снайпера, не тот век, скорее они ждали повторения 'адской машины' Кадудаля или может быть обычного нападения. Однако неприятный факт — подойти к Наполеону даже на выстрел из карабина стало практически невозможно. На тех же немногих официальных мероприятиях, где присутствие главы государства обязательно, Бонапарта подменял дублер. Времена когда первого консула можно было застать на на улице или в театре давно канули в лету, вандейцы и прочие радетели 'за бога и короля' уже успели отметиться — было несколько неудачных покушений на Бонапарта и сделаны соответствующие выводы.

Гостям из России остается лишь ловить 'красного зверя' в его естественных местах обитания, безвылазно сидеть в резиденции Наполеон не может. Полным ходом идет подготовка к большой войне, а значит император время от времени должен появляться в генеральном штабе, в ключевых министерствах и лишь изредка — в войсках. На капрала Робо такие важные функции не повесить, роль дублера — говорить послам и прочим деятелям 'дежурные' комплименты да и только. На взгляд дилетанта легче всего взять Бони в полевых условиях, в момент когда он будет инспектировать войска, но это простота, что хуже воровства. Наши террористы не имеют никакой поддержки извне, никто им информацию о передвижениях и прочих намерениях императора не поставляет, надежда только на собственные силы. И если в Париже хоть как-то можно прикинуть и сделать вывод когда и в каком министерстве император на неделе появится, то за его пределами — 'темный лес'.

Чего тут сложного, одеть чужой офицерский мундир, саблю на портупее через плечо и вперед, вроде бы и удостоверения личности пока не в ходу, какие проблемы? Александр так сперва и предложил, но ему быстро разъяснили, что и почем... Такой прием хорош для кино или авантюрного романа, но в жизни все намного печальнее. В реальной истории Александр Самойлович Фигнер неоднократно использовал такой 'подлый' трюк. Один раз он сумел до такой степени вкрасться в доверие коменданта Данцингской крепости, генерала Раппа, что тот послал его к Наполеону с важными депешами, которые, конечно, попали в русскую главную квартиру. Да вот только вероятность разоблачения даже на войне, где правит бал тот еще бардак, очень уж высока до неприличия. На шесть удачных попыток проникновения во вражеский стан у Фигнера приходятся два провала, когда его разоблачили и лишь невероятное везение позволило разведчику выкрутиться. Но то война, а в мирное время будет пятьдесят на пятьдесят, и то в самом идеальном случае. Неприятельская армия — не та среда куда можно легко внедриться, это вам не под личиной пролетария шататься в обносках по Парижу, там да — свобода, даже и знание языка не требуется. Впрочем, следует заметить, что и общения с профессионалами сыска от полиции 'руссо туристо' в ходе своей миссии тщательно избегали.

-Нет... коли не спалимся сразу, так продержимся неделю или две... слишком мало. -Фигнер быстро 'погасил неуемные мечтания' у своего соратника, -Начнут расспрашивать, кто и как, откуда и где служил... Рано или поздно заподозрят подмену. И как угадать, в какой полк или дивизию Он приедет?

Остается лишь Париж. На карте города ряд объектов уже помечены крестиками, Самойлович в первую же неделю в столице оценил все 'перспективные места' и теперь дело лишь за выбором подходящей позиции. Если раньше они пытались приблизиться в императору на пистолетный выстрел, или на дистанцию броска гранаты, то теперь другие требования...

Эх жаль... не то время, не тот век... слишком уж здания в 'столице мира' низенькие, обычно максимум пять этажей, а чаще всего — три или четыре. Не раз такие мысли посещали голову Сашки, пока они с Фигнером производили рекогносцировку, это если на 'военном языке', а по-простому — искали место, откуда Бони можно было поразить выстрелом из карабина Шарпса.

-Знал бы, что так получиться... В Тильзите бы его пристрелил играючи, там он так не прятался! -невольно вырвалось у Сашки после очередной неудачи.

-Соломки подстелить? -зло пошутил его спутник, -Не выйдет братец, изволь пострадать. Да ладно тебе... на сегодня закончим.

Поиск позиции — занятие простое, но времени на него уходит до обидного много. За день обычно удавалось обследовать два или в лучшем случае лишь три подходящих объекта. Они даже определенную методику выработали, так сперва 'работал' Самойлович, в его задачу входила общая оценка обстановки на предмет безопасности, а затем на сцене появлялся и Сашка — а вот он уже прикидывал откуда и как можно применить оружие.

Основная проблема с которой они столкнулись была все та же, что и ранее, когда пытались 'взять' противника традиционными средствами. Оберегая босса от контактов с 'рыцарями плаща и кинжала' Фуше создал заодно и массу затруднений для снайпера. Как назло, почти при всех казенных зданиях имелся в наличии небольшой дворик и черный вход — особенности дизайна, принятого в данном столетии. Если раньше экипаж императора останавливался у парадного подъезда, лакей в ливрее с вензелями N открывал входные двери и парижане на несколько минут могли насладиться лицезрением своего кумира, то теперь нет — 'халява' для снайпера закончилась. Бонапарт, прикрытый со всех сторон конвоем заезжает во внутренний двор и ворота закрывались на замок. Вроде бы и рядом 'цель' но поди попробуй ее достать, бессильна тут и оптика, даже самая совершенная. В теории — следует подойти к воротам, или к забору, благо обычно на практике там решетка из железных прутьев, но...

-Пошли вон оборванцы! Валите отсюда! -злобно рычит на Сашку некая личность в полицейском мундире, дубинка угрожающе занесена над головой. А у него в руках нет ничего, кроме панамы-афганки, он снял заранее головной убор перед 'начальством', но не помогло — бдят не на страх, а на совесть стражи и такой дешевой лестью их не подкупить.

Дураков нет и здесь, все важные объекты плотно опекаются полицией и многочисленными агентами в штатском. Вдобавок еще одна беда — и ограда и ворота задрапированы национальным французским триколором, не то просто совпадение, не то намеренно.

-Может попробовать с крыши или кучерского места экипажа? -предложил Александр, в принципе — выход.

-Черта с два... Или не видишь, они все повозки с улицы убрали загодя, до появления Его, видать 'адской машины' боятся. -моментально ответил Фигнер и как по команде оба они одновременно посмотрели на соседний дом.

С крыши этого здания внутренний дворик министерства финансов виден как на ладони. Бони — частый гость в минфине, война постоянно требует денег, денег и еще раз — денег, а посему — место верное. Да вот незадача, там напротив такое учреждение интересное помещается... арестный дом, что-то вроде тюрьмы, если по российским реалиям. Проникнуть туда Сашка с Фигнером могут легко, работа на пять минут — только подойди к ближайшему полицейскому и дай ему в морду, там в доме возле министерства финансов и окажешься наверняка. Может быть даже в камере откуда и за самим Бонапартом получиться беспрепятственно следить.

-Никак намеренно император здесь кутузку поместил, намекает своим казнокрадам, что их ждет, коли сильно заворуются... -высказал свое предположение 'отец-командир', да только им то от этого не легче.

Никакого результата не дал и тщательный осмотр остальных зданий поблизости минфина. В одни сильно затруднен доступ посторонних с улицы — там обосновались различные ведомства... чиновник на чиновнике сидит и чиновником же и погоняет. С крыши и верхних этажей других домов, куда все же удалось попасть, внутренний двор министерства финансов толком не просматривается. Вряд ли кто намеренно создал такую запутанную ситуацию, да вот только Александру и его тезке от осознания этого факта ни тепло и не холодно, все равно надо искать какой-то приемлемый выход. Выход есть всегда...

Вся неделя убита на бесплодные поиски, обошли чуть ли не полгорода... воскресенье, последний день и последний объект, значащийся в списке Фигнера, кажется — казначейство, опять что-то связанное с финансами. Осталась еще не обследованной только местная Академия Наук, но там 'академика' Бонапарта видели лишь один раз и то прошлым летом.

Стандартный набор неприятностей — все как и везде, каменная коробка казенного здания, высокий забор, ворота и хмурые физиономии полицейским, не сулящие ничего хорошего всяким там 'ненашим' да и 'нашим' заодно. Разве что красивого имперского триколора нет и в помине, вместо него — грубые щиты из неструганных досок. Довольно мрачное место и почти окраина Парижа, но странное дело — раз в неделю император его все же регулярно навещает с визитами. Ошибки быть не может и экипаж его местные старожилы видели здесь неоднократно и конвой из конных гвардейских егерей.

-Посмотри-ка вон туда! -указал своему спутнику направление Фигнер, и у Александр уловил в его голосе какие-то слабые нотки торжества, неужели все нашли, то что так долго искали?

Казначеев тюрьмой император не пугает, на противоположной стороне улицы расположен обычный доходный дом — в таких обычно сдают квартиры приезжим. Жаль только всего два этажа и вопреки обыкновению — плоская крыша, а не мансарда, вряд ли внутренний двор казначейства оттуда виден. Слишком низко, еще бы хоть пару этажей добавить... поневоле охватывает тоска по веку двадцатому, где в городах сплошь протыкают небо башни-высотки.

-Да не туда ты уставился Сашка! Гляди вдаль, что там за этой хижиной стоит!

А вот это уже интересно, может и в самом деле 'руссо туристо' наконец улыбнулась удача. За доходным домом виднеется еще какое-то высокое кирпичное строение. Видны четыре этажа, нет даже пять, но последний лишь местами обозначен кое-как, а крыши нет совсем. Такое впечатление — долгострой как в ельцинской России. Здание давно заброшено, пустые оконные проемы смотрят на улицу как глазницы черепа и никаких признаков жизни там нет.

Без лишних разговоров оба и Сашка и его начальник сразу же и направились к этому дому. Правда пришлось 'нарезать' изрядный круг прямо с улицы подойти не удалось, но ноги не жалко — за всю долгую неделю поисков у них можно сказать — успех. И в самом деле, первое впечатление оказалось верным, заброшенная стройка, вокруг здания по периметру идет двухметровый забор, одной стороной выходящий на пустырь и вроде бы ни единой души за ним. Сашка попытался было перебраться через ограду, не бог весь какой барьер для дипломированного промышленного альпиниста благо и никаких лишних глаз поблизости нет, но Фигнер его остановил.

-Э нет, так нельзя, если нам сюда надолго, то надобно по-хорошему!

Калитку в заборе они нашли быстро, дверца узенькая всего в две доски, протискиваться придется боком. Подергали — заперто... гостей здесь не ждут, а может и не ходит никто.

-Дымом пахнет... -втянул ноздрями воздух Фигнер, и сразу же принял решение, -Обожди меня здесь, я сейчас кое-куда слетаю.

Пока отец-командир в отлучке есть время осмотреться и подумать... было бы о чем. В принципе, если подходить с точки зрения террориста, лучше места и не отыскать. Отсюда, по крайней мере, можно быстро и бесследно удрать, а вот ближе к центру города такой трюк вряд ли получится. Хоть и начало 19-го века на дворе, а парижская полиция работает на удивление слажено и оперативно. Сашка уже видел однажды, как они за считанные минуты оцепили целую улицу. Они тогда с Фигнером чуть было не 'провалились', еще немного и пришлось бы прорываться с боем, но отделались легко, пинки и удары дубинки не в счет. Оказывается представители властей ловили расклейщиков роялистских листовок, и убогие клошары внимание стражей порядка не привлекли.

Выстрел... а ведь могут и сообразить супостаты откуда их любимому Бони прилетел свинцовый 'подарок'. Кроме оптического прицела они с Фигнером располагают еще и 'глушителем', однако надежды на это приспособление немного. Грохота не будет, но громкий щелчок неизбежен в любом случае. Заглушит ли уличный шум этот специфический звук или нет — тот еще вопрос, предстоит выяснит на практике, здесь окраина, а император обычно появляется по утрам, когда как назло достаточно тихо. Кроме того есть другая возможность определить, откуда примерно прилетела пуля, метод грубый, но иногда срабатывает. Англичане в первую мировую бывало подсовывали немецким снайперам 'шляпных болванов', а потом смотрели откуда в муляж вошла пуля. Что там есть с той стороны, где бы мог укрыться супостат? Старый брошенный окоп, полусгоревший перелесок, разрушенная ферма — артиллерии все равно, ей нужны только координаты.

Денек будет холодным, хоть с утра и дымка стояла, окутывая окрестности словно полупрозрачным покрывало. Бывший наш современник бросил взгляд в сторону предместья, хотя какое тут 'пред', видно, что город уже кончился полностью. Справа жиденький лес, слева старое кладбище с маленькой часовней без креста, старые камни могил как зубы гнилые торчат, посередине не то луг, не то поле — зимой и ранней весной не понять, хоть и снега тут всего лишь пара сантиметров на грунте. Прошлогодняя трава из под белого покрова вылазит местами совсем как щетина на небритом лице у Сашки, значит все же луг, может быть где-то рядом и ферма молочная имеется.

Тоска зеленая все же, черт побери... кладбище, поле, бетонный забор... мы вышли на поле как на ладонь, из-за забора шквальный огонь... Откуда эти строки вылезли — черт его знает, может быть из школьной хрестоматии, а пулемет бы им с Фигнером не помешал. Александр еще один раз мысленно обматерил последними словами всех тех кретинов, что не догадались послать в прошлое месте с бункером и прочим барахлом ну хотя бы старенький РПК и пару магазинов к нему. Одна длинная очередь по той самой бронекибитке в которой Бони возят и с 'ужасом всей Европы' покончено раз и навсегда, на конвой и полицаев можно и не отвлекаться. РПК — машинка добрая, и бьет в умелых руках достаточно точно, Сашке доводилось из него стрелять пару раз на учениях, впечатления остались самые благоприятные.

Вот и Самойлович бежит, легок словно весенний ветер, только свежий снежок хрустит под толстыми подошвами иновременных берцев. Что он там тащит с собой? Ого... затарился начальник на славу, целый литр виноградной водки взял — пузатая бутылка темного стекла в корзине из прутьев в одной руке, подмышкой другой закуска — почти метровый 'батон руж', та самая знаменитая французская булка, которой там любят хрустеть некоторые мечтали в 21-ом веке и вдобавок — увесистое 'крыльце ковбаски', как хохлы говорят. Вроде бы отмечать победу еще рано, а пить без повода у Фигнера привычки нет, к чему эти излишества сейчас? Подождем — узнаем.

-А ну братец подержи! -Фигнер с разбега кинул все свои приобретения Сашке в руки и принялся с ожесточением пинать и трясти несчастную дверь, преграждавшую им доступ на территорию стройки.

-Проснитесь, мертвые восстаньте из гробов... да вставайте суки вербованные, мы вам водки принесли!!! — прозвучало над тишиной пустыря и только эхо издалека откинулось — 'Хуу...у Ли!'.

Не прошло и пяти минут, как страстный и полный глубокого смысла призыв был услышан, теми, кому и предназначался.

-Не ломитесь черти, открою сейчас. -послышалось из-за забора, голос скрипучий как будто петля ржавая, а затем и заскрежетал засов.

Калитка распахнулась и наружу выглянул бдительный страж, по виду словно сошедший с со страниц детской книжки 'Дед Мазай и зайцы'. Колоритный такой дедушка, борода белая до груди, глаза добрые, разве что синий шрам от уха и до самой шеи не то от ножа, не то от сабли всю идиллическую картину портит. Дедок видимо собирался наорать на незваных гостей, и послать их туда, куда во всем мире посылают и даже в легкие уже стал воздух набирать, но быстро передумал. Емкость с водкой, своевременно выставленная под нос сторожу Фигнером, сразу же изменила его намерения, словно тумблер в мозгах у него переключили.

-Чего вам ребята? -уже миролюбивым тоном спросил 'дед Мазай'.

Сказано было так, что Александру, которому уже порядком надоело ждать, захотелось ляпнуть что-то вроде: 'Ничего, Бони вот вашего пришли мочить!', но он сдержался, за него ответил Самойлович.

-Папаша, мы выпить собрались, на улице холодно, в харчевню не пускают, изволь у них брать... Может пустишь? Не обидим!

Вопрос решен, какие там еще интриги — соображают на троих не только в России оказывается. Пороки, что обычно огульно приписывают русскому мужику на 99% общечеловеческие и в той или иной степени свойственны всем народам от эскимоса до китайца.

Без 'шока' все же не обошлось, едва Александр протиснулся сквозь узкую щель прохода, как за спиной у него раздалось какое-то сдавленное рычание. Он без всякой опаски обернулся, полагая, что у сторожа прикормлена в помощь какая-нибудь мелкая шавка.

-Б...ть! -только и смог на вдохе прохрипеть он, правая рука сама по себе полезла под куртку к пистолету.

Не ту псину 'Мосфильм' снял в 'Собаке Баскервилей', в том фильме, где еще Ливадный играет... явно не ту, там обычная овчарка была. Этого бы монстра туда им, вышел бы полноценный триллер без всяких комбинированных съемок. Дед — то 'Мазай' вылитый, а вот 'зайка' у него — 'внушаить!', как в России говорят в народе, такую тварь встретишь случайно ночью и точно заикой станешь на всю оставшуюся жизнь. Чудовище между тем 'улыбнулось' продемонстрировав пришельцам внушительные клыки — саблезубый тигр нервно курит в сторонке. Сашка бы тоже туда, в сторонку... и подальше от этого цербера, но уже поздно.

-Не бойсь солдатик, Герцог у меня добрый! -мимоходом разрядил напряженную обстановку сторож, а его чудовище подтверждая дружественные намерения лизнуло Сашку в лицо.

Ну и размеры у него, псу даже подниматься на задние лапы не потребовалось чтоб до лица человека достать, а Сашка по местным меркам — высокий, его рост — 168-ть сантиметров. По виду такая массивная собачка вполне тянет на молодого медведя-подростка. Слава богу, проверять действительно ли Маресьев завалил косолапого из ТТ, или это — очередной миф на практике не пришлось. Но вот пальцы, мертвой хваткой обнявшие рукоятку Токарева удалось разжать не сразу, Фигнер — и того изрядно 'проняло', лицо спокойное у него как всегда, но по глазам видно.

К счастью, хозяин был так занят приготовлениями к грядущему застолью, что у Александра появилось время незаметно справиться со своими проблемами, две минуты — немного, но ему хватило. Он даже на всякий случай достал и осмотрел пистолет, проверяя нет ли в стволе патрона.

Первый тост за знакомство... потом между остальными — последовал обстоятельный разговор 'за жизнь', опять как и везде на этом белом свете. Фигнер моментально придумал и озвучил более-менее правдоподобную легенду, Александру осталось лишь только слушать, как напарник умело 'вешает лапшу на уши' доверчивому французу. Дедок то оказывается успел изрядно повоевать в молодости, да не при Наполеоне, а при его предшественнике. Александр даже и не знал раньше и что и до Бонапарта какие-то конфликты у Франции были с соседями. Герцог — и тот принял участи в общей пьянке, водки ему не положено, однако колбасу пришлось пожертвовать эту потомку зверя из Жеводана, на закуску и один хлеб пойдет, было бы что пить.

Виноградная водка тем и хороша, что в отличие от русской сивухи ее можно употребить много, запах и вкус правда специфические, но к этому быстро привыкаешь. Отечественное же пойло — дрянь еще та, даже самый крепкий мужик осилит лишь полбутылки 'белого вина', люди способные выпить штоф целиком считаются уже 'одной ногой в могиле'.

Дело шло споро и весело, после третьего стакана хозяина строжки-сарайчика, где собственно они и дегустировали продукцию французских виноделов, круто 'повело', началось — 'бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они'.

Грех смеятся над стариками, но у Александра сложилось стойкое впечатление — старперы везде одни и те же, невзирая на страну и век. Вот как примерно выглядел монолог француза, Сашка сравнивал с собственным дедом, тому тоже пришлось хлебнуть лиха в свое время между 1942-ым и 1946-ми годами в качестве солдата.

1.За Веру за Короля! В нашем, отечественном варианте — 'За Родину, за Сталина!' Заправский сталинист, пардон — роялист оказывается наш 'Мазай', среди старшего поколения в городах Франции отнюдь не редкость.

2.Еб...ные австрияки, в рот их... В нашем варианте — 'фашисты' или иногда — 'гансы', ну и туда же их поиметь, в то же естественное отверстие.

3.Черножопый корсиканец, его мать... все развалил и похерил. У сашкиного дедушки обычно так — 'Гнида меченная!', это если без мата, иначе вариантов было много.

4.Жиды, масоны и англичане... 'Жидомасоны и дерьмократы', старые знакомые, ну как же без них, скучно ведь?

5.Наш святой католический народ-броненосец... По разному... чаше просто — наш народ, изредка — православный в смысле 'русский'. Сильно верующих в роду у Александра как-то не водилось никогда.

6.И концовка — дедок вспомнил, как они какой-то город взяли и славно там все баб и девок пере... оделили вниманием, одним словом. И это, в принципе, хорошо знакомо Александру, причем даже не через воспоминания покойного деда-фронтовика, а — личный опыт.

Фигнер между тем лишь поддакивает дедушке-роялисту и следит, чтоб стакан у него всегда был полон. Сашка же с трудом сдерживает улыбку — даже Герцог и тот оскалился, псине и той смешно...

Примерно час времени, литр крепкой виноградной водки — и сторож полностью деактивирован как минимум до вечера, а с его мохнатым приятелем кое-как сумели поладить миром, еще бы столько колбасы ему скормили.

-Пойду я гляну, что там снаружи! Жди меня здесь. — распорядился командир их маленькой боевой группы и исчез на некоторое время. Предосторожность не лишняя, старый солдат напоследок, прежде чем отключиться окончательно очень громко много чего сказал 'хорошего' в адрес 'корсиканских содомитов Буонопарте'. Как бы кто-нибудь из местных поклонников Бони не проявил бдительность.

Сашка от нечего делать принялся разглядывать убогую обстановку последнего пристанища бывшего королевского гренадера. Смотреть особо не на что, единственное украшение — маленький портретик-литография на стене, на нем — неизвестный нашему современнику деятель в парике дореволюционного времени, может быть — тот самый король, надпись отсутствует. Никаких признаков, что эту халупу посещают хоть время от времени представительницы прекрасного пола нет и в помине. Оно и понятно — 'идеальный солдат' своего времени, ни дома, ни семьи, вообще — ничего и никого. В походах досуг воина за отдельную плату скрашивают ушлые маркитантки, праздник наступает лишь когда разрешат сверху 'три дня на разграбление' очередного населенного пункта, а это случается не всегда. В мирное время жену заменяют проститутки, что целыми 'семьями' селятся возле казарм и прочие случайные подруги на полчаса за полфранка.

Не надо думать, что сердце у такого представителя рода мужского пола обратилось в камень... Сашка вспомнил невольно одного из старых сослуживцев — Матвея, фельдфебеля. Оказывается угрюмый и неразговорчивый нижний чин носил в себе целую трагедию, достойную пера самого Шекспира. При подавления мятежа, было дело — поляков 'учили', досталась ему в качестве добычи молоденькая девушка... и рука на нее не поднялась, отпустил ее 'целой', тогда еще молодой и горячий Матвейка, а ранее от него ни одна баба или девка так не уходила. А через два дня, когда их эскадрон покидал разбитый в хлам фольварк, он еще раз ее увидел — обезображенный труп девушки лежал на обочине дороги. С тех пор солдат женщин более и никогда не трогал, ни добровольно, ни 'принудительно' — зарекся навсегда.

Что еще есть из предметов заслуживающих внимания? Аналог знаменитой 'пердянки' у сторожей ВОХРа советских времен — несуразное допотопное ружье стоит в углу. Антиквариат... Александр не удержался и взял чужое оружие в руки. Такого странного сочетания он еще не встречал ни разу. Ствол длинный, значит ружье, а не кавалерийский карабин, но заканчивается он раструбом, как у ручного пулемета Дегтярева или мушкетона века 19-го. Прицельных приспособлений нет и следа, а замок жутко древний — такие еще ни разу в руки Сашке не попадались, а уж сколько всякого хлама они с швейцарцем Бауэром за долгие годы увидели и не счесть.

-Чего уставился на сию пищаль, али свой ненаглядный пулемет нашел? -раздался за спиной знакомый голос, отец-командир легок на помине, -Все чисто брат, пошли наверх!

Ни окон ни дверей... есть они, да только забиты досками и так весь первый этаж. Устав искать вход, или хоть какую-нибудь дырку, где можно было пролезть, Фигнер, не долго думая, с размаху пнул по первой же попавшейся темной от времени и сырости деревяшке в проеме полуподвального окна. Хруст гнилого старого дерева, труха сыплется вниз как песок — и проход внутрь здания готов.

-Осторожнее, тут крысы под ногами шмыгают. -предупредил Сашку напарник, когда он только намеревался шагнуть под мрачные своды заброшенного строения.

И в самом деле — первый же шаг, под подошву ботинка попало что-то мягкое и отчаянный писк прорезал тишину. Первый этаж, он же станет подвальным, когда рядом уложат мостовую. Рядом Самойлович 'вжикает' ручным фонариком и тусклый луч света поспешно ощупывает стены и пол, пока в поле зрения наконец не попадают ступени, ведущие куда-то вверх. Перил нет, камни ступеней на лестничных пролетах местами покрыты льдом и снегом, были бы у них обычные сапоги — не избежать бы падений и травм. Однако импортные туристические берцы оправдывают 'на все сто' вложенные в них многие сотни долларов, даже и не подскользнулся Сашка ни разу вплоть до самой крыши.

Над головой серое небо, слабое весеннее солнце толком не светит, а лишь выглядывает в разрывы облачности. Они стоят на краю... впрочем 'на краю' оба Александра уже давно, с тех пор как пересекли границу российской империи.

-Ну что скажешь робин гуд, можно Его отсюда успокоить?

Александр собирается с духом, трудно иногда бывает дать ответ на подобный вопрос, но...

-Нет!

-Почему??? Двор же отсюда просматривается! -с заметным раздражением в голосе возражает и Фигнер опускает бинокль от глаз.

-Не весь... тот кусок, что нам нужен скрыт оградой и стеной дома. Не будет же Он бегать вокруг своей кибитки, а подъезд и место рядом мы как раз и не видим.

Еще раз дотошный осмотр, в этот раз бинокль у Александра, так уж по привычке, особой необходимости в оптике он не испытывает. Глаза прочесывают каждый метр, найти хоть что-то, хоть какую-то зацепку. Шансов и здесь нет... видны отчетливо на камнях внутреннего двора две грязные колеи от колес экипажа Бонапарта, две параллельные прямые, но в этой реальности они 'пересекаются' — ставят крест на всех гениальных планах 'руссо туристо'.

-Совсем никак? Думай! Ты же стрелок от бога!

-Если только у Него правую дверь кареты заклинит, или вдруг приспичит нашему другу немного прогуляться и ноги поразмять.

Вероятность такого события близка к нулю, глупо ожидать от судьбы подобный шанс, она и так им подарила много чего. Друзья-соратники спускаются на один этаж вниз, с отчаянья Александр решил прикинут, нельзя ли поразить цель прямо через ограду. И тут им тоже машет розовым крылом птица 'обломинго', деревянные щиты, что мешают обзору сквозь прутья решетки, неведомый плотник сколотил на славу. Визуально не удалось найти ни одной большой щели, через которую можно было бы прицелиться хотя бы в теории. Структуру дерева, сучки и даже отдельные тоненькие щепки по краям он прекрасно и без всякого бинокля видит что отсюда, что с расстояния в километр, но за преграду не поможет проникнуть даже такое уникально острое зрение.

-Б..ть... а если эти дрова у них сегодня ночью сгорят? -предположил Фигнер.

-То к следующему визиту Его в казначейство на ограде будут новые щиты. Или трехцветными тряпками заткнут все дыры, как у минфина. -спокойно возражает Сашка, в душе он уже смирился с очередным провалом. Последнее время унтер-офицер постепенно поневоле стал пессимистом и есть от чего.

Фигнер вздыхает, молчит, и так ясно — предложил он это решение лишь для очистки совести. Поджечь сырые доски без 'коктейля Молотова' не так уж просто и полиция, пусть даже ночью, но все равно за объектом присматривает. Если регулярно такие явления станут происходить, то власти обязательно кинуться на поиски поджигателей.

-Закрепить карабин в станке и заранее навести его в определенную точку? Сможешь определить куда? Доска там тонка и пулю не остановит, лишь бы железный прут не попался на пути.

-Ничего не выйдет, это не пушка, да и не понять тут ни фига куда надо целиться. Я как минимум должен видеть хотя бы макушку Его, или хотя бы тень... Из ручного оружия да по невидимой цели, да одним-двумя выстрелами... Нет Александр Самойлович, прости, я в сказки не верю, вышел уже из того возраста.

Сашка хотел было добавить еще, что требуется какое-то специальное оборудование вроде тепловизора, но для работы днем при солнечном свете, ни ткань ни тонкие доски тепловое излучение от тела человека не задержат, но чего не того нет. В бункере у Сосновки таким экзотическим хай-теком и не пахло, обычные прицелы и приборы ночного видения были и очень даже приличные, но они в такой сложной ситуации не помогут. А поэтому он счел за лучшее промолчать, чего зря травить душу несбыточными надеждами.

Ответом на все обоснованные возражения было лишь известное слово из пяти букв, что безуспешно пыталась запретить некая императрица. Ругательство не по адресу Сашки, он тут не причем, просто так от ощущения безысходности и собственного бессилия. Где выход черт возьми?

Глава 16. Дом на набережной Вольтера.

Рассвет, чердачный 'нумер' в дешевом доходном доме на окраине Парижа, где по утрам стоит аромат отнюдь не роз, а другого "продукта" — тянет ядреный, нет просто убойный запашок из вскрытой этой ночью золотарями выгребной ямы на заднем дворе, и все те же 'герои нашего времени' на сцене...

-Хандришь приятель, почто так?

Александр пожал плечами, ответить невозможно он и сам не понимал, что и от чего, а просто 'так было' по факту. Настроение и в самом деле прескверное.

-Ты не спеши домой товарищ сержант, экий ты быстрый... Без головы Его я из Парижа не уйду! -твердо заявил напарник Сашки, решение окончательное и как приговор обжалованию не подлежит.

-Это как, на царя и Барклая забьем, что-ли наконец? Будем ловить Его в домашней обстановке?

-Не получиться, я слово им дал и его сдержу. Есть братец еще одно местечко, но там настолько опасно, даже и не знаю... Придется!

Сашка меланхолично кивнул, он устал, нет не физически... скорее психология виновата, когда долго ничего не получается, то можно провалиться в такую 'яму безнадеги'.

-Ладно, я пока кое-куда отлучусь по делам, а ты сходи и отвлекись, бабу молодую что-ли найди и сам знаешь... для поднятия духа боевого. Смотреть на тебя не могу, самому тошно становиться! -последовало весьма разумное и своевременное распоряжение.

В другое бы время Александр не удержался бы и ответил, что он ради цари и отечества всегда готов как пионер молодую девку отодрать во все отверстия... в другое время, но не сегодня, депрессия навалилась жуткая. Хлопнула дверь чердака за Самойловичем и он остался один со своими невеселыми мыслями, и в самом деле может как Высоцкого там в песне было — 'пусть Верка поможет, а водка спасет'?

На дно ему еще рано... это недолго успеем, когда час придет. С этой единственной мыслью в голове, как с последним патроном в обойме Александр заставил себя встать с лежанки — 'Подъем солдат!'. Ладонью по подбородку... ого ну и щетина отросла как у кабана, сколько дней он не брился?

Порывшись в вещевом мешке он извлек небольшую пластиковую коробочку, походный бритвенный набор — единственная 'роскошь', какую они с Фигнером прихватили из всего богатого набора имевшегося в распоряжении путешественников во времени. Конспирация, конспирацией... опасной бритвой он сыт по горло за все последние годы, пришлось сделать ради этого 'Жиллетта' исключение из жестких правил.

Покончив с приведением себя в порядок Сашка на минуту задумался, чисто выбритое лицо мало гармонирует с теми лохмотьями, что приходилось ему носить до последнего времени — у черту рубище. Фигнер запасся для предстоящей акции нормальной одеждой, вот она и пригодилась. Консьержка, соседи... да положим на них 'болт', охота двух клошаров на императора все одно закончилась и зверь упущен. О... да тут припасено то, что 'доктор прописал' прекрасные штаны из серой парусины, почти джинсы по меркам ХХ-го века Чистая нижняя рубашка из тонкого полотна и блуза — покрой не бесформенный 'колокол', а скорее 'толстовка', жаль нагрудных карманов для разных мелочей нет. В таком прикиде Сашка бы не постеснялся и на дискотеку в своем времени сходить. Он уже собирался запихать старые 'тряпки' по кровать и навсегда и забыть о них, но пришлось все же вытащить рваную свою куртку обратно, там в подкладке зашиты две 'штуки' франков ассигнациями. Страховой взнос, как в шутку сказал Фигнер, заначка сделана по его прямому приказу — на самый случай если повяжет напарника полиция, а отец-командир окажется не в силах помочь. Взятки берут везде, в том числе и в первой империи Бонапарта, давать просто осторожно надо и не кому попало...

Финансы... без пряников не заигрывают, ведь так. Кроме НЗ у Александра сегодня на руках примерно 500-от франков медью, серебром и ассигнациями. Сумма совершенно неподъемная даже для состоятельного 'блузника', но сегодня можно — командир санкционировал тотальный разгул и разврат до вечера. О ценах на 'сексуальные услуги' у местных девиц Сашка первоначально имел смутные представления, спросил он как то напарника, еще пару месяцев назад и...

-Что 500-от франков? За раз? Да ты с ума сошел братец, за такие бабки сама Жозефина под тебя ляжет! -заверил его Фигнер на правах знатока, и увидев, что его подопечный по данному вопросу 'плавает', провел ему тогда краткий, но весьма подробный и содержательный инструктаж.

Все хорошо, да только воспользоваться казенными деньгами в личных целях, да и полезными сведениями от Самойловича до этого утра ни разу не получилось.

Покончив с последними сомнениями Александр проверил перед уходом, не осталось ли в 'квартире' чего-нибудь эдакого... мало ли кто тут нагрянет в их отсутствие. Вроде порядок, револьвер с запасным барабаном и гранату забрал с собой Фигнер, у него же карта и бланки документов, ТТ и магазины — у Сашки... фонарик остается! Да и черт с ним на 'адскую машину' это устройство явно не тянет. Консьержка, а шарятся по 'нумерам' отсутствующих постояльцев обычно они, даже и не поймет что это такое, тем более — там на корпусе никакой маркировки нет. На всякий случай он эту 'жужалку' затолкал туда же под нары к грязному тряпью, расчет на то, что побрезгует потенциальный воришка рыться в таком мусоре.

Район города, где они снимали очередную квартиру, сколько уж их было — со счету сбились, в трущобы еще не превратился окончательно. Но негативная тенденция была как говорится на лицо, или на лицах... достаточно посмотреть на людей вокруг, затяжной экономический кризис, как следствие череды войн, а ведь совсем недавно вроде в начале века был подъем. Тогда эти новые предместья застраивались и развивались, всюду требовались рабочие руки и вдруг 'счастье' внезапно кончилось.

Александр стоял на мостовой, и прокручивал в памяти инструкции Фигнера, на предмет пикапа местных девиц. У Самойловича все выходило быстро и даже без особого похабства. Самый желательный вариант — гризетка... есть такие девицы без лишних комплексов в столице первой империи. В основном в данном сегменте подвизаются провинциалки 'покоряющие Париж', обычное место работы — модная лавка или магазин галантереи. Отличительный признак — платье синее, но бывают иногда и по-другому одеты, зависит от сезона и от личных предпочтений. Вот как раз одна девчонка в голубом наряде мимо нашего бойца семенит, в руках большая картонка шляпная. Девушка молоденькая, едва ли даже 18-ть будет, фигурка более-менее, мордашка... ну ладно не будем придираться — скажем относительно симпатичная по парижским меркам, на один раз вполне пойдет.

-Мада... тьфу... мадемуазель, нельзя ли с вами познакомиться? -догоняет Сашка сзади первую, как ее там — 'гризетку' вроде.

-Рasse ton chemin! Пусти!!! — возмущенно верещит 'воздушное создание' и улепетывает прочь со всей возможной скоростью, какую позволяют ее развить неудобное платье.

Что-то совсем не так пошло, не так, почему это юная дурочка смотрит на него как кролик на удава? В чем дело, почему так боится? Одет нормально, 'выбрит, вымыт, напомажен, к боку пистолет прилажен, не какой-нибудь там хер, а почти, что офицер'. Чего же ей, вертихвостке безмозглой не хватает для полного счастья?

Одна девка сорвалась, мысленно читаем снова и снова инструкцию по пикапу. А кто сказал, что с ними болтать прямо на улице полагается, у Фигнера же как — 'бери ее и тащи в кофейню ближайшую'. Кофе, чай, вино и водка очень располагают к близкому и душевному общению с прекрасным полом, особенно последняя. Хорошо идет и смесь шампанского с коньяком, так называемая 'табуретка'. Затем когда гризетка 'созреет' или опьянеет до должной кондиции, Александр только не понял сколько и какого надо влить в нее алкоголя, пожалуйте на съемную квартиру и в постель. Последний пункт самый простой — 'билетики' о сдаче жилья внаем висят почти на каждой двери, если надо — дай монету привратнице, пустят и на пару часов. Кризис у них во Франции очередной, скажите спасибо Наполеону, и домовладельцы не прочь заработать любым путем.

Дальше, плата за 'любовь' — пятнадцать франков обычный размер гонорара, если девчонка очень постарается и проявит энтузиазм в постели, то можно и до полусотни увеличит вознаграждение. Фигнеру, по его словам, часто парижские гризетки и вообще давали даром — 'за красивые глаза и веселый нрав'.

Дубль второй... камера, мотор и поехали... еще одна 'синявка' с большим бумажным свертком идет по мостовой навстречу, лет так на 25-ть с виду. Не особенно красивая в этот раз попалась... может быть, кому как — за неимением лучшего нашему 'руссо туристо' сойдет и такая. Попробуем действовать дословно по 'заветам нашего вождя Самойловича', вежливо хватаем значит даму за руку и...

-Пусти меня негодяй!!! Помогите, полиция! — и девица перчатками, что у нее в левой руке были Сашку по лицу — 'Хлоп!'.

Пришлось отпустить ее, не вмешательства властей он испугался — одинокий полицейский в самом начале улицы даже и не почесался, и 'народ' вокруг дружно на помощь подвергшейся нападению 'мамзельке' не кинулся. Просто опять все пошло не так как надо, не по сценарию? Но не руку же ей выворачивать или выламывать и не на болевой прием брать? Чего им не нравиться, в чем же дело, хоть бы объяснили сперва, а то сразу норовят по морде двинуть... неприятно.

Что за проблемы идиотские, ведь не поверит никто, что будучи в 'главном борделе мира' Александр не может найти себе бабу? А мы сейчас тупо в лоб действуем — следующей недотроге двести пятьдесят франков в лицо сунем! Красивую такую, зеленую бумажечку от BANQUE DE FRANCE, странно — портрета Бони на ней нет, вместо него лишь завитушки. Снова 'промах', эта вообще едва завидев приближающегося к ней Александра подобрала свою длинную юбку и кинулась бежать прочь, сговорились они что-ли... а жаль, девушка как раз была 'кровь с молоком' — сразу видно недавно из деревни приехала.

Александр сделал еще несколько безуспешных попыток познакомится с 'приличными' девушками и молодыми женщинами, но в результате добился немного. Проходящие мимо представители мужского пола теперь улыбаются, а иные и жестами показывают — давай, мол вали ее дуру, чего смотришь? Сами же гризетки едва издали завидев 'афганку' Сашки сворачивают поспешно в переулки или прячутся в ближайших лавках, всех девок он нормальных разогнал на протяжении целого километра в обе стороны улицы... маньяк. Остались только такие особы, что 'даром не надо', да вскоре привязались проститутки — сразу две стали его донимать, с такими размалеванным как вождь краснокожих 'дамами' и трезвому делать нечего, да и пьяный он на них не полезет никогда, ибо себе дороже.

Такие увлекательные занятия, как беготня туда-сюда за девками-'синявками' и неоднократное получение 'перчатками по лицу' — оказывается сильно возбуждает аппетит. Сашка не стал заходить в кофейню, а просто купил длинный батон у разносчика, из числе тех, что снабжают хлебом лавки и магазины из пекарен. Мелких хлебцев и мужика с собой в корзине не было и пришлось взять у него настоящую оглоблю за десять сантимов. Обычно такая 'палка' идет к обеду целой семье, Александр сгрыз только верхушку и дальше что-то в сухомятку не пошло. Куда девать остальное... не бегать с этой дубиной за девицами, точно сочтут психом. Он огляделся — может поблизости найдется продавец каких-нибудь напитков и тут заметил, что из под арки двора, что был совсем рядом за ним наблюдают, да не одна пара глаз, а сразу шесть. Гамены, гавроши, маленькие оборванцы, беспризорники или просто дети и кажется — голодные? Ничего не говоря, без всяких слов он просто протянул им булку, пусть возьмут, ему не жалко, все равно самому не съесть. Как бы подрались только... а нет, подарок принял самый старший из них, эдакий шкет 'метр с кепкой' в рваном картузе и разделил между остальными — честно разделил, всем поровну досталось.

-Спасибо месье! — и разбежались, как воробьи разлетелись.

Александр тем временем уже прикидывал продолжить ли 'ловлю девок', здесь, перейти ли на соседнюю улицу или вернуться домой, но его опять отвлекли.

-Слышь пруссак! Ты че, бабу хочешь? -неожиданно раздалось рядом, тот самый шустрый не по годам 'шкет', что булку делил, вернулся к Сашке.

Александр кивнул ему — 'Ага!', прямо анекдот выходит, про Герасима и Муму.

-А с такой дебильной рожей ты только шлюху за франк снимешь, дорогие девки тебя боятся! -смело заявил новый 'приятель', хоть его и не спрашивали.

Тут наконец до Сашки дошло в чем дело, это все Самойлович с его маскировкой виноват... чтоб ему провалиться. Александр и от природы был, что называется 'простоват' на вид. В обычной жизни это ему нисколько не мешало, если кто и считал Сашку дураком, то это их беда, а не его. Школа, армия, ВУЗ, работа — нигде и никогда никаких проблем не возникало, везде он был на хорошем счету. Не доставал никто его и в российской императорской армии, а там и натуральных 'дураков', в медицинском понимании этого термина всегда хватало, их в первую очередь в рекруты и сдавали помещики. Все изменилось в тот день, когда бывшему сержанту пришлось играть эту роль, 'личина' словно прилипла к нему и не снять и не оторвать. Забегая вперед скажем, что настанет еще время когда неоднократно он услышит от близкого и любимого человека что-то вроде: 'Сашка выключи дурака, ты не в Париже!'. Он слишком хорошо, на совесть замаскировался, словно в какой-то момент 'камуфляж' стал его кожей. Со временем 'это' пройдет, все проходит — дай срок, но пока придется смириться с текущей реальностью.

-Я тут на улице среди ребят главный, держу всех! Дай франк и я тебе девку найду. — предложил беспризорник. И Александр машинально запустил руку в карман — как раз монета нужная попалась, не жалко... пусть берет, если обманет — небольшой урон.

-Тут за тем вон домом пустырь, на нем сарай дровяной, там подожди меня, -предложил юный 'держатель улицы', и сразу же пояснил, заметив тень недоверия на лице у Сашки, -Мои девки фараону не платят и он их с улицы гоняет! Да не боись пруссак, таких у тебя еще не было. 'Целок' поди и не пробовал еще?

Зачем он согласился на весьма сомнительное предложение беспризорника — а бывает такие моменты в жизни, когда человек принимает подобные решения просто из принципа 'а вдруг'...

Ждать Сашке пришлось примерно час не более. Правда, он принял меры предосторожности, у сарая 'светиться' не стал, а залег в кустах рядом. Удобная позиция для засады, если парнишка вдруг приведет 'девок' в штанах и с ножами, а скорее всего так и будет. Тут выбор невелик — или перестрелять их прямо из укрытия, или незаметно уйти. Сегодня Александр злой и в ствол ТТ заранее дослан патрон, и если что, то любителям чужого добра в этот раз сильно не повезет. Место хорошее, на самом отшибе, окраина... не факт, что кто-то вообще услышит выстрелы, да и когда сюда пожалует полиция, виновник происшествия уже будет далеко. Зимой бы Сашка здесь никого поджидать не стал, но на дворе вторая половина марта, снег давно сошел, почки распускаются — весна в этом году ранняя, и первая зелень давно появилась. В любом случае сидеть или лежать даже на пожухлой старой прошлогодней траве намного приятнее, чем на мерзлом грунте.

Принять посильное участие в сокращении поголовья парижских 'гопников' бывшему сержанту СА не довелось в этот раз... Пацан его не обманул, не 'кинул' и действительно привел девиц, как и обещал и не одну даже, а сразу двух.

-Эй шваб ты где?

Пришлось Сашке встать в полный рост и выйти к назначенному для свидания месту, скрываться уже теперь нет смысла. Можно было бы незаметно убраться прочь, но неожиданно возникло сильное желание дать малолетнему сутенеру на прощание этих самых 'не пряников'. Но сначала все же надо кое-что прояснить, может быть имеет место недоразумение, надает он ему тумаков, а там выйдет, что это просто младшие сестры или подружки за мальчишкой увязались, на 'тупого немца' посмотреть захотелось девочкам.

-Им двоим в сумме хоть двенадцать то будет? Что я с ними делать должен?

-Ежели в дырку им не вставишь, так суй в рот, или пусть руками ублажают. У девок мать — шлюха, моет посуду в харчевне и раздвигает ноги для всех подряд, кто ей нальет. Куда их теперь девать? Замуж никто не возьмет, все одно на улице будут мохнаткой промышлять.

Александр еще раз посмотрел на 'девок', одной лет пять от силы, другой — семь или восемь. Все же придется ему их взять... жалко до слез, особенно младшую, красивый ребенок — хоть сразу в костел ангелочком под потолок, ни грязь ни рубище нисколько ее не уродуют. Если он всю троицу прогонит взашей, то где гарантия, что ушлый подросток-'гаврош' не запродаст детей кому-нибудь не столь разборчивому. Так он хоть на полдня избавит несчастных девчонок от страданий, а может быть и от серьезного увечья, что с ними будет другой 'клиент' , кто знает? Все же жизнь беспощадна даже к взрослым, а уж к этим малолеткам тем более. Как они жмутся друг к другу словно щеночки, не понятно — понимают или нет, зачем парнишка их сюда приволок. Заметно однако, что боятся девочки, старшая как осиновый лист на ветру дрожит, младшая вроде спокойна пока, но того и гляди — заплачет, надулась и губки выпятила. Блондинка и брюнетка, черненькая и беленькая, беспризорник сказал — родные сестры, очень может быть, но скорее всего от разных отцов. Одеты малышки... одеждой это рванье назвать трудно... на младшей сверху вообще мешок с дырками для рук и головы, под ним что-то еще есть, может быть нижняя рубашка — заметно сквозь прорехи, у старшей вроде бы платье, но состоит оно целиком из одних заплат и дыр между ними. Вдобавок вся 'мелкая' компания, включая и самого сутенера — босиком, а ведь земля еще холодная, как они только выдерживают, скорее всего следствие многолетней привычки. Групповой портрет, 'парижский пролетарий и дети' — пожалуй со стороны все так и выглядит, да только у нашего 'рабочего' пистолет ТТ в кобуре блузой, а детишки занимаются проституцией...

-С тебя пять франков за труды, а девкам — старшей три, младшей — сам решишь. Может тебе мальца надо пруссак, коли девчонки не по нраву? Ты скажи, и я найду.

-Нет... -машинально ответил Александр, ему и 'девки' эти в сущности не нужны, а уж тем более и 'мальчики'.

Пришлось ему все же раскошелиться, в смысле расплатиться. На прощание он поставщику 'живого товара' еще и хорошую затрещину в качестве бонуса отвесил. Парнишка нисколько не обиделся, видимо и такая 'благодарность' за услуги ему не в новинку, выхватил серебро и медь из рук и только его и видели.

Получив свою мзду сутенер исчез, оставив Сашку разбираться с девчонками. Ни о каком сношении естественно и мыслей у него не было, собирался он лишь провести 'воспитательную работу', дать малышкам немного денег и отпустить их с миром, но вышло немного иначе.

-Подите сюда... поговорим, -и Александр сел на обрубок бревна возле стенки сарая, чего зря ноги бить — не казенные.

Подошли к нему 'мелкие', приблизились на расстояние вытянутой руки и смотрят насторожено, чего же им хозяин прикажет... У старшей уже давно глаза 'на мокром месте', она вроде бы поняла, что от них хотят, а ее сестренка считает происходящее игрой Хотел было Сашка им сказать кое-чего на предмет 'что такое хорошо, а что такое плохо', да не успел как всегда его опередили.

-Люси давай, вишь месье ждет! -с этими словами старшая из девчонок ухватила младшую за подол потянула вверх и оголила сестренку снизу и до уровня груди.

Мешок-платье и нижняя рубашка у мелкой оказались в результате такой подвижки на голове и почти полностью скрыли ее лицо. Закончив с сестренкой старшая — брюнетка и свое одеяние подняла вверх обнажив худенькое детское тело до уровня пупка.

Стриптиз в детском саду... от увиденного Александр 'выпал', не 'выпал' в осадок, но все же невольно отклонился назад и больно стукнулся затылком о стену сарайчика. Между тем исполнительницы номера — Мари и Люси та к и стоят перед ним обнажив все свои прелести. Никаких 'филий' у Сашки никогда нет и в помине, но не страдал он и 'фобиями'. Да его Глафире было 13-ть всего... Глаша, Глаша... перед глазами на мгновение снова встал столь дорогой образ единственной любимой женщины-девочки... Он прогнал это видение прочь, зачем травить старую рану. Но там — подросток, уже все же ближе к взрослой девушке, а эти... Тонкие ножки-спички, грязные до щиколотки, впалый животик с дырочкой пупка, бюст или в в просторечии 'сиськи' отсутствует как класс. Главное их 'сокровище' — к нему даже ни медицинский ни похабный термин пока никак не применить, пусть будет — 'писька'. Так вернее, как раз по функционалу — в этом раннем возрасте природой им суждено только так данный орган использовать.

-Что за... а ну быстро опустите подолы! Не надо мне вас, — наконец справился с минутным замешательством и обрел дар речи Александру.

Не стоило так резко, вышло только хуже... старшая заревела, и младшая вслед за ней захныкала, да вторая еще и запуталась окончательно в своих тряпках. Она ничего не видит — мешок и нижняя рубашка плотно 'упаковали' ей голову и плечи, и не может самостоятельно высвободить ручки, стоит и судорожно дергается.

-Месье не бейте нас, мы в первый раз... Мы не умеем!

Пришлось ему все встать и помочь девчонкам. С Мари вышло быстро, легкий шлепок кончиками пальцев по животику, 'ой-ой' и она выпускает из рук свои лохмотья, что собрала узлом на груди. С ее сестрой пришлось повозиться, опустить вниз ее тряпки Сашка не смог, пришлось снять с нее и платье и рубашку через голову и одеть заново, может быть и вышло 'задом наперед', он не специалист по этой части. Одно хорошо — Люси не вертелась как его маленькая свояченица, когда ее одевали, а стояла более-менее смирно. Опять воспоминания полезли, купают он с женой Машку дома при свете свечей, затем одевать ее надо... супруга смеется — 'ты почто с дитем малым управиться не можешь?', а та ведь специально сопротивляется, чуть ли не с частотой 50-т Герц крутиться. 'Война' тогда у него с Машкой была и враждовали они, ну да дело прошлое, пора уж забыть.

Привел в порядок он этих 'подруг' сопли слезы им немного утер носовым платком, затем усадил рядом с собой на все то же оказавшееся очень кстати бревно. Люську он поместил на коленях, спиной к себе. Мари сбоку рядом пристроилась и сразу же прильнула лицом в его боку, прижалась... резкий переход, но бывает.

Разговор... какой о чем, младшая быстро успокоилась и весело щебечет что-то вроде: 'дяденьки... маму... посикали...'. Смысл понятен, скорее всего она полагала, что Александр с ними начнет так же 'играть' как с ее родительницей 'клиенты'. Старшая же больше молчит и потихоньку плачет мочит слезами блузу 'пруссака', хорошо хоть с правой стороны она сидит, а не там где кобура.

Поскольку сразу сообразить, о чем можно потолковать с такими 'девицами' Александр не смог, он решил пока заняться пистолетом, все же инструкцию по эксплуатацию нарушать нельзя. Пока он разряжал оружие, затем снова вставлял магазин в рукоятку, то неожиданно привлек внимание Мари, младшая так ничего и не заметила.

-Месье. а что за штука у вас?

-Игрушка для больших мальчиков, не спрашивай, тебе не надо.

-А-а-а... -в детском голосе недетская тоска. Скорее всего не пистолет ей нужен, а просто без 'игрушек' ребенок страдает, им же вроде надо для нормального развития. Особенно девочкам нужны всякие куколки-пупсики, а у этих 'детей улицы' откуда... кто о них заботится — растут сами по себе, как сорная трава.

Так мало помалу они и разговорились со старшей из девчонок... История обычная, была в начале века в Париже семья — отец работает на заводе, мать — домохозяйка, вроде бы жили они не богато, но и не побирались подаянием. Затем мужика забирают в конскрипты, в армию — императору нужны герои, и куда бабе податься? В России тоже самое те же 'скрепы', пока чудо-богатырь одолевает супостатов в дальних краях, его жена вынуждена раздвигать ноги для всей деревни или околотка в городе, добывая кусок хлеба для своих детей. Как у мещан дела обстоят Сашка толком и не знал, но в деревнях у солдатки сразу же отбирают и земельный надел и почти все имущество в пользу общины или помещика, оставляют только одежду и кое-какие мелкие личные вещи.

-Ты Прасковья теперя человек не нашенский, а казенной. Царь твоего Степана в солдаты забрал? Вот с него на жисть и истребуй... -патриархальны нравы они такие, простые до жути, 'лишнему' человеку в общине места нет, никто его кормить даром не станет.

Иногда солдатке удается и в самом деле выпросить, 'истребовать' от властей мизерное пособие, или оплату казной проезда к месту службы мужа. Такие случаи редки, куда как чаще настырную бабу просто посекут для порядка, на этом все и закончиться.

При Потемкине бывало — сотнями перевозили жен солдатских, да и семьи целиком с детьми, то в Крым, то еще куда-то там на окраины. Тогда существовала необходимость заселять новые земли, создавать на местах 'русский элемент'. И властью и влиянием Григорий Александрович обладал почти в 'петровских' масштабах. Его провинциальная знать боялась как огня, какое там 'не дам' — своих бы жен с детьми отправили, если бы приказал, не то, что — солдатских.

Посидел он с девчонками, поболтали они и даже потискал Сашка чуток мелких — смеются, отбиваются, поиграли... пора и расставаться. Чуть не слезы по щекам, ведь пропадут тут они, так бы и взял с собой в Россию. Не смей мечтать даже... Фигнер и тот свою пассию вынужден будет бросить, иного выхода нет. Он отдал Мари франков двадцать серебром, выгреб все медяки — короче отдал ей весь 'металл' и прибавил пару сотен франков ассигнациями. Пожалуй перебор, скорее всего у детей деньги отберут взрослые, разве может монетку-другую где-нибудь удастся им утаить. Мари даже не могла долго сообразить, куда все внезапно свалившееся богатство спрятать, у нее и карманов то почти не было. Пришлось ей расстаться со всеми детскими сокровищами, что были при себе — стеклышки цветные и камушки полетели на землю. Сашка с помощью ножа и шила на скорую руку изготовить для нее что-то вроде ладанки, что носят на шее, туда бумагу и серебро и уложили. Взял он с девочек честное, слово — более ни к каким 'дяденькам' не ходить ни за какие деньги. Уж клялись, клялись они ему при расставании, понятно — родительница захочет и ничего другого им не останется...

Только он их проводил, как понял, что снова 'ступил', надо было хоть в харчевню или кабачок сводить детей и накормить досыта, а он дурак не догадался.

С воспоминаниями покончено, а до темноты еще далеко хоть уже и вечер, не возвращаться же ни с чем? Александр прошел пару к югу кварталов и решил попробовать счастья на новом месте. Гризеток тут не видно, преобладают в основном 'серые мышки' — разного рода наемный работницы. Местное ноу-хау капиталист платит молодой женщине или девушке примерно три четверти от того, что выработала, предполагается, что остальное она добудет у 'спонсоров'. Строго говоря это не проституция в чистом виде, белошвейка пойдет только с тем, кто ей понравиться.

В бордель пойти, можно, только что уж сразу не в префектуру? Там даже официально содержательница числится полицейским осведомителем и обязана давать 'наверх' отчет обо всех подозрительных клиентах.

Можно сунуться в притон, вроде тех, что в Сити чуть ли не на каждом шагу, но там в одиночку даже с верным Токаревым страшно, как минимум напарник нужен для подстраховки. Нож в спину получить, пока с женщиной занят в таких местах — самое обычное дело. Как то раз с Фигнером в одно такое 'стремное' заведение заглянули чисто из спортивного интереса. Сразу же в холле наткнулись на труп молодой женщины в луже крови — валяется прямо на полу, 'экспозиция' еще та, непривычного человека вывернет наизнанку. Голова у нее на боку и почти отрезана, едва висит на паре жилок и лоскуте кожи, вместо шеи какой-то короткий кровавый обрубок из которого торчит белая кость. Самойлович аж присвистнул как увидел — работа профессионала высокого класса. Не всякий мясник так сможет отсечь голову с одного удара, надо что бы лезвие ножа точно попало в зазор между позвонков.

-Почто мертвое тело не убираете? -спросил напарник у вышибалы, мрачного такого парня с физиономией отпетого подонка.

-Дело мокрое и не наше, кот маруху свою пришил. Пусть лежит, фараоны к вечеру сами заберут. -спокойно ответил то, давая понять, что у них подобное случается часто и администрация здесь не при чем.

После ознакомление же с самим технологическим процессом обслуживания клиентов в заведении у Александра сразу возникли кое-какие стойкие ассоциации со своим недавним прошлым. Совсем как в том провинциальном Мухосранске с Матреной-дурочкой на майских праздниках в пригородном лесу, местами один в один. 'Мамзель', что обслуживает клиентов абсолютно невменяемая, только там идиотка от природы была, а здесь нормальная — вусмерть пьяная, к ней живая очередь по принципу 'кончил, не кончил — но пять минут и пусти другого'. Единственная разница — Матрену употребляли нижние чины прямо на траве, а тут все же постель есть с грязной простыней. Для любящих уединение клиентов в таком заведении в обязательном порядке имеются ВИП-номера, уголки с койками отгороженные занавесками, но уж больно псиной и мочой оттуда несет нестерпимо.

Пропустив мимо себя двух 'сереньких' девиц Александр двинулся за третьей, что показалась ему мало-мальски привлекательной. К его великому удивлению 'мамзель' не стала ни орать, ни размахивать руками, а ускорила шаг и свернула в переулок, он за ней следом, потом девчонка побежала и Сашка тоже. Такое впечатление, что данное предместье было раньше отдельным городом и Париж его поглотил, как Москва разные там Черемушки. Застройка не то что старая — древняя, местами промежутки между домами такие, что взрослый человек только боком и пройдет. Вот по таким крысиным норам Александр и гонял свою мышку-'белошвейку', в одном месте, по ногами что-то звонко хрустнуло, может горшок глиняный, в другом по ноги метнулась с лаем мелкая шавка — пинок и полетела собачка куда-то влево. Цель впереди мелькает и одна — серое платье, у девчонки уже пот на спине выступил темным пятном, но она местная и пока ей удается держать дистанцию, только за счет этого фактора — знает куда вовремя следует свернуть. Сколько они пробежали в этом марафоне, да немного, не более километра, прежде чем бегунья ошиблась и угодила в тупик.

Добегалась красотка, влево — вправо метнулась везде глухие каменные стены. Впереди — доски сарая, а позади — преследователь, Сашка наш. Он и сам сразу не понял, что дальше делать, пока носились по лабиринту старинных улочек все было ясно, а вот теперь... да неожиданно девица подсказала.

-Не убивайте меня! Пожалейте, я сирота и меня ребенок дома! -'серенькая' бухнулась на колени прямо в пыль, не жалко ее своего платья и протягивает Александру какие-то медные монетки в ладошке, смотрит так тоскливо, словно в самом деле ожидает, что ее вот-вот зарежут как овцу.

Он вроде и не собирался никого убивать, и мысли не было, и копейки эти ему не нужны, зачем она их ему сует? Вот дикие же люди в Париже живут, оказывается.

-Месье возьмите деньги и отпустите... Больше у меня нет, я уже два дня ничего не ела... -скулит девушка, пытаясь разжалобить Александра, а тот все не может понят, что теперь следует делать, а у той слезы текут по лицу тонкими полупрозрачными дорожками.

Шестеренки мыслительного процесса в голове у него проворачиваются со скрежетом, ситуация нестандартная и готового шаблона для действий нет. Так, что имеем... просят не убивать, оно нам и не надо... деньги тем более не нужны... стоп, а против сношения 'мамзель' вроде бы ничего и не имеет, так чего же мы ждем товарищ унтер-офицер?

Три секунды — блузу с себя долой, еще две секунды — уложена одежда на дровяной ящик, что очень кстати в тупике оказался. Еще несколько секунд и обалдевшая партнерша аккуратно животом вниз устроилась там же на ящике поверх сашкиной толстовки. Он ее как куклу развернул, нагнул и пристроил, сама бы не догадалась явно так удобно улечься. Девчонка трясется мелкой дрожью и возможно — плачет, со спины не видно, но никакого сопротивления не оказывает. Платья-юбочки... у этой парижанки оказалось всего одна нижняя юбка. Бони такой забавник у вас оказывается, фасоны женского платья в первой империи сильно способствуют беспорядочным связям. Легкое движение руки, ягодницы и прочие прелести у девушки доступны к осмотру. Ляжки у нее не толстые, но и не тощие — вполне себе красивые, по мерках века двадцатого конечно. Александр пальцами раздвинул 'французские булки' и новой подруги... женское 'хозяйство' у нее на беглый вполне приличное... надо будет только презерватив одеть, а то девка еще молодая и зачем осложнять ей жизнь.

Приступили, раз два — и первый пошел. Сдавлено пискнула под ним девица, едва ощутив в себе мужское орудие, может ей и не нравиться такой расклад, сама виновата могла бы заранее сказать 'не хочу!' и тут бы все и закончилось.

После относительно долгого воздержания у Александра получилось все как-то скомкано и быстро, вроде только он ей... как уже все — оба стоят рядом. Девушка тупо разглядывает сотенную франковую ассигнацию, что ей вручили 'за труды'... Александр даже посторонился дал ей проход — стоит как столб 'мамзелька' и не туда и не сюда, может еще хочет? Он в принципе уже восстановил силы, пяти минут хватило с лихвой, так за чем же дело стало?

Второй раз он ее взял на том же ящике, но в 'миссионерской позе' лицо в лицо. Вышло и дольше и лучше, партнерша наконец ожила и стала хоть как-то двигаться, а то при первой попытке изображала резиновую куклу, и щечки к нее разрумянились и слезы перестала лить, и даже улыбнулась разок.

Так они на третий заход пошли и почти получилось как надо, четвертого Сашка делать не стал, заметив, что девушка сильно устала и даже дышит тяжело как загнанная лошадь. Оставить ее прямо тут в тупике он смог, решил проводить до дома, а то в самом деле уже темно, а она на ногах едва стоит, пока на улицу выбирались ему даже в некоторый местах пришлось ее на руках нести.

По дороге они зашли в кофейню, Александр заказал там какие-то местные блюда, он сам не понял что конкретно, просил только 'мяса больше'. Вина он решил не брать совсем, хоть и навязывали чуть ли не силой, вместо алкоголя — лимонад, а то как бы спутницу и совсем не развезло. И в самом деле похоже эта Жаннет несколько дней постилась — за считанные минуты девица смела все только так, в том числе и порцию Сашки, у него как-то кусок в горло не пошел после всех сегодняшних приключений.

Волей-неволей пришлось зайти еще и в лавку за продуктами — оказывается не соврала ему она там в тупике, действительно дома ее ждет ребенок и тоже голодный.

Пришли, домик надо сказать не ахти, и место — низина. Дожди весенние пойдут, такое болото вокруг образуется, хоть лягушек не разводи на продажу... Александр видал доходные дома и хуже.

-Ты куда прешь парень! -консьержка что-то решила побороться за нравственность постояльцев, ну и жаба, почему у всех этих ханжей такие мерзкие физиономии?

В качестве пропуска радетельнице благочиния был продемонстрирован кулак и провожаемый руганью Александр со своей подругой поднялись наверх. Пока шли он пытался угадать — какой же этаж, от этого в Париже зависит социальный статус постояльца. Четвертый и последний, хорошо, что еще не мансарда — до того уровня на котором они пребывали с Фигнером девица все же не опустилась. Жаннет нагнулась и ковыряется ключом в замке, все никак не может сладить механизмом. Александр не вытерпел, надоело ждать, положил все свои свертки и кульки на ступеньку лестницы, отодвинул хрупкую девчонку в сторону и...

Нет, дверь он конечно открыл, ему раз плюнуть. Но сперва он взял ее еще раз, прямо там у стены, взял жестко и быстро. Плевать, что снизу браниться на весь дом старая образина, а из-за двери уже кажется и ребенок что-то ей кричит... может это и есть страсть, когда 'крышу сносит'? Проняло в этот раз их обоих, и голос оказывает у этой Жанны есть, как она заорала в финале, наверное соседи подумали, что кого-то режут рядом. Потом пришлось по щекам похлопать девушку, глаза закатила — почти обморок, сильно... у Сашки давно так не было, уже много лет. Старая же склочница внизу верещит не переставая, каких только проклятий по адресу распустившейся молодежи не выдала, достала злобная баба окончательно, подожди немного, сейчас перепадет и тебе. Сашка подбирает с пола использованный кондом вместе с содержимым и аккуратно просовывает руку между прутьями перил... чуть влево, чуть вправо — пуск! Спустя секунду другую снизу раздаются громкое 'хлюп', попал... а чего, он же не промахивается никогда. Злобная бабища в момент затыкается и прячется в свою нору под лестницей.

Полдвенадцатого ночи, луна светит в окно... Александр сидит на единственном стуле в маленькой комнатке у свечи ломает голову, что же ему делать теперь. За тонкой занавеской рядом кровать, там мирно спят и его серая 'мамзелька' и ее пятилетний сынишка. Он хотел он с ней еще посидеть и поговорить, и может быть хоть что-то решить, да отрубилась мадемуазель Жаннет полностью. Как малого ребенка он ее раздел и уложил в постель, общаться пришлось лишь с ее пацаном. Везет ему сегодня и у этих как по сценарию — солдат, война и пропал без вести. Уж не его ли пули их всех сделали сиротами, да нет, не может быть, он старался валить в первую очередь старших офицеров. Вряд ли ему в прицел попался муж этой Жанны, вероятность очень маленькая.

Что делать — а бежать отсюда придется все равно и лучше всего прямо сейчас, утром будет тяжелее во сто крат. Александр посмотрел по карманам и выложил деньги на стол, две тысячи франков в одном свертке и еще две бумажки по сто отдельно, не бог весть какое богатство, не он знал заранее, что так получится попросил бы у Фигнера больше.

Ассигнации под подушку, свечу погасить... кто дверь за ним закроет на засов, придется мальчика поднять, ничего — днем отоспится. В подъезде он еще раз неприятно поразился, в каком же все убожестве живет средний парижский обыватель. У них с Глашей в Сосновке, по меркам ХХ-го века тот еще ужас и антисанитария, но по крайней мере весело. Кругом зелень разная, рядом лес и пруд, полон двор каких-то мелких и средних зверюшек — у Дарьи даже кролики были, целых две штуки, она специально для младшей дочки принесла от помещика. Грязно но свободно и душа поет... а здесь на этих камнях тоска смертная, из живности лишь крысы да тараканы, и куда тут пойдешь — на помойку что ли за домом? Хотел было он вспомнить жену — 'перебить' эту новую Жаннет, как и всех остальных. Не вышло, словно фотомонтаж — Глаша видна где-то вдали в дымке, а на переднем плане ее младшая сестра — Машка, его свояченица и смотрит на него своими цыганскими бездонными очами так подозрительно, словно опять какую-нибудь мелкую пакость замышляет... Видимо судьба у него такая, что всех женщин с которыми он мог остаться приходиться бросать, один раз удача улыбнулась — да и то лишь неполный год пожил в своей семье.

На конспиративную квартиру Александр вернулся во втором часу ночи и в весьма растерзанном виде.

-Ну ты брат силен гулять! Весь Париж перетрахал или еще остались девки, что с тобой случилось?— встретил его Фигнер.

Да так... херня... изнасиловал вроде тут одну... может быть.

-Ну ты даешь , никогда бы не подумал, давай выкладывай, чего натворил.

Коротко и сухо Александр рассказал, можно сказать даже доложил о всех своих приключения в ходе 'поисков любви'. Так ему и самому легче, за короткими формулировками как-то не видно страстей.

-И почто так страдаешь, девка же ничего не сказала? Все по согласию, не пять же лет Жаннет, а двадцать... -сразу же вынес свое веское заключение напарник, -Не бери в голову всех обиженных и униженных в Париже знаешь сколько? А твоих 2000-и франков ей на несколько лет хватит коли шиковать не будет, может еще и устроиться как-нибудь.

Чуть погодя после некоторого размышления, Фигнер все же добавил вслед, что может быть когда-нибудь будет возможность к 'ним' вернуться — но потом, сейчас нельзя.

-Ложись спать, завтра у нас новая жизнь начинается. Станем цивильными наемными работниками, с грязными клошарами покончено.

-Снова дерьмо из канализации выгребать придется вагонами?

-Ишь ты какой... нет, работа чистая, на свежем воздухе и тебе малость знакомая, ближе к небу. Приступим на следующей неделе.

Поднял его Фигнер ни свет ни заря... чуть ли не в три часа утра, обычно вставали в пять.

-Что недоспал? А не будешь шататься по девкам до полуночи.

Сборы в дорогу, сюда на этот чердак уже не вернуться и следует проверить, не оставили они ли случайно каких нибудь нежелательных 'следов'.

-Вроде чисто. Я бы даже и спалить этот домишко рад, тогда уж точно ничего не останется, да нельзя.

Александр думал, что предстоит дорога в торону промышленных районов столицы, но командир неожиданно потащил его за город, совершенно в противоположную сторону.

-Надо куда-то спрятать наши пистолеты и прочее барахло, нужен еще один тайник на пару дней.

-На хрена? Нас ни разу никто не пытался обыскать?

-А мы до сего дня особо и не борзели. Но сегодня пойдем на набережную Вольтера, там на каждом камне мостовой по два полицейских в форме и один 'ряженный'.

Оружие, отмычки, бланки документов, деньги... все предметы что могут привлечь внимание бдительного полицейского чина отравляются в специальный дубовый сундучок, что куплен накануне в мелочной лавке. Обязательная процедура, после каждой смены конспиративной квартиры меняются еще и документы. Александр заглянул в свой бланк, в этот раз проще запомнить, имя то же самое лишь фамилия изменилась... и опять ему суждено изображать умственно отсталого, но тогда его родиной был Эльзас, а теперь другая провинция. Ну да черт с ним, с нас дураков, как известно и спроса нет.

-Давай все из карманов мечи вплоть до мелкого мусора! -неожиданно распорядился Фигнер.

Что там может быть, все вроде бы уже давно убрали, а нет неожиданно нашлась старая затертая копейка с гербом СССР. Монетка летит в сторону, в кусты с глаз долой. Вот будут ломать голову археологи когда обнаружат при раскопках такой артефакт в культурном слое начала века 19-го. Еще больший сюрприз ждет ученых будущего, в том случае, если Сашка с Фигнером сегодня 'спалятся', да думать об этом как-то не хочется.

Без привычного ствола, как без штанов — приходится терпеть, лишь бы не зря. Вроде бы улица, как улица — подумаешь набережная, есть и еще такие. Дело не в названии, а в содержании, здесь размещается министерство полиции, можно сказать, что основное рабочее место Жозефа Фуше, и Бонапарт частый гость в этих краях.

Пока туда шли Фигнер сообщил напарнику кое-какие интересные сведения.

-Он тут бывает часто, до четырех раз в неделю, и там... сам увидишь. Полагаю, нам это обстоятельство на руку.

Причину такой странной 'любви' императора к своему министру полиции Самойлович так и не смог толком объяснить. Были у него две рабочие гипотезы. Первая сводилась, к тому, что дотошный Бони при получении каких либо ценных разведывательных данных всегда требует дополнительных сведений о личности конкретного агента, от которого информация поступила. Не доверяет одним словом, или опасается, что 'папа Жозеф' подсунет ему дезинформацию и все проверяет лично сам. Весь же огромный архив Фуше, как раз в здании на площади Вольтера и помещается и возить оттуда в Tuileries и потом обратно секретные документы крайне нежелательно, их по доброму даже из здания выносить нельзя. Вторая версия, Бонапарт вовсе не является единоличным правителем первой империи, на самом деле приходится ему делить власть еще с двумя или тремя деятелями и Фуше — один из них.

-Жозеф и деньги берет у иностранных государств и переговоры через голову Его ведет, а тот давно знает о сих проделках, но не соизволит пресечь.

Как бы там в действительности не было, но факт на лицо, того за кем они гонялись по всему Парижу чаще всего можно было застать на набережной Вольтера. Было и еще 'кое-что', Александр глазам своим не поверил, когда увидел. Знаменитый дом, где помещалось министерство не имел внутреннего двора, прихоть архитектора или может площадь дефицитную в этом районе решили сберечь.

-Здесь единственное место в городе, где парижане еще могут увидеть Его живьем! -подтвердил Фигнер догадку напарника и добавил, что сегодня по его прикидками где-то перед обедом император и пожалует с визитом к своему 'папе Мюллеру'.

Что это такое, 'дырка' в мощной системе безопасности, что создал вокруг Бонапарта Фуше или ловушка как в Опере? Сегодня им и предстоит в этом разобраться, пока лишь очевидно одно — почти двадцать метров император должен пройти по улице от экипажа до двери министерства. Несколько минут, а Сашке чтобы произвести прицельный выстрел нужна лишь одна секунда или две, не считая времени на извлечение пистолета из кобуры.

Уж полдень близиться а Германа все нет? Не ошибся отец-командир в расчетах, одиннадцать часов — началось 'движение'. Прибыла полурота жандармерии верхами и приступила к зачистке. Все экипажи, лотки торговцев и даже ручные тележки разносчиков исчезли как по взмаху волшебной палочки — убрали всех до единого на расстоянии полукилометра в обе стороны от парадного подъезда министерства. Кто сам ушел, кого попросили жандармы, но набережная совершенно очистилась. За конными 'чистильщиками' появились и пешие, полицейские стали как бы незаметно вытеснять народ с набережной. Вот примеру стоит небольшая группа горожан у самого парапета набережной, по виду мелкие буржуа или лавочники, курят и беседуют, никого не трогают. Подходит к ним человек в плохо сидящем на нем цивильном костюме, пара-тройка повелительных жестов, показывающим куда этим мужикам следует убираться и они покорно уходят. Это они так с 'чистой' публикой обходились, остальных и дубинкой могли ткнуть полицейские невзначай.

-Свобода... мать их... Давай сюда! -прошипел сквозь зубы Фигнер и потащил Сашку в боковой переулок, там они забились в нишу подъезда, с улицы вроде их теперь не заметно, может пронесет?

И в самом деле — получилось... в переулок полицейский чин заглянул, но пройти вдоль узкого коридора между зданиями и осмотреть подъезды страж порядка поленился. Когда опасность миновала и они снова выбрались на улицу, там уже все было готово к встрече высокого гостя. Возле парадного входа — две шеренги рослых гвардейцев, за ними толпиться специально отобранный 'народ' и все те же 'ряженные'. Проскочив за спиной очередного полицейского им удалось каким-то чудом ввинтиться в толпу. Пока продирались вперед Александр ухитрился потерять напарника, но до солдат караула он так и не дошел, застрял примерно в третьем ряду. От прохода по которому должен следовать император его теперь отделяют лишь солдат, еще один человек за ним и какая-толстая тетка в огромный зад которой Сашка и уперся. Давка сильная, как в очередях за водкой при Горбачеве, но отнюдь не смертельная. Рука до пистолета подмышкой дотянуться сможет, да вот как назло справа не то 'ряженный' стоит, не то просто переодетый в штатское обычный солдат и слева приткнулся некий подозрительный субъект, а за спиной и вообще черт знает кто, не повернешься и не посмотришь толком. Не стал он делать никаких телодвижения, не стал проверять, Фигнер запретил строго настрого, не следует провоцировать противника на решительные действия. А с оружием Самойлович, хитрый черт угадал и в самом деле в такой толпе агенты полиции могут запросто и нащупать кобуру у тебя под одеждой...

Да где же Бони... может передумал? Нет, едут вон уже видны мохнатые шапки конных егерей конвоя, важный лакей бежит рысцой от дверей министерства, ливрея горит на солнце — шитья золотого у него как у генерала, второй холуй замер у входа по стойке смирно, все готово. Жаль, секундомера нет и время засечь нельзя, но по грубой оценке церемония заняла минут пять от силы. Подъехала закрытая карета, та самая с проволочными сетками на окнах, лакей распахнул дверь и затем император в сопровождении двух охранников в штатском проследовал в министерство.

-Виват император, виват Франция! -крики раздались и слева, Сашка открыл рот но орать не стал — обойдутся и без него, пусть горло дерут те, кто за это жалованье получает. Что-то помниться ему в одном месте в 1807-ом, французы с таким же энтузиазмом и 'Пардон!' кричали, и руками махали, обеими, а здесь не получиться.

'Сдал наш Наполеон Бонапартьич за последние годы, даже на глаз заметно. Там в Тильзите бегал как перворазрядник, а тут еле ноги передвигаешь и лишним жиром заметно оброс. Шел бы уж на покой, куда ты еще лезешь, неужели мало прежних завоеваний? Ну что теперь делать, ты сам виноват, Сашка хотел как лучше, да начальник караула его к тебе не допустил, а маршалу Нею ты не поверил, а зря... Придется теперь тебя, император убивать и бывший сержант СА тут не при делах, он лишь целиться и на спусковой крючок нажимает, спрашивай с царя и его военного министра...' -целый рой подобный мыслей пронесся мгновенно в сознании Александра, если раньше он сомневался в успехе их миссии, то теперь появилась уверенность, что они справятся — Он уязвим, пусть даже и надежно прикрыт охраной.

Хлопнула дверь, толпа расходиться, все закончилось? Не угадали, для некоторых только началось...

-Эй ты придурок, пошли со мной! -раздался рядом начальственный окрик, полиция тут как тут и приходиться подчиниться. Оружия нет, а в рукопашную отбиться не получиться полицаев тут не просто много, их тут до одного известного органа.

В префектуре, куда привели Сашку он столкнулся с Фигнером, ожидаемая встреча. Всех, кто 'самовольно' проник сквозь выставленный Фуше фильтр выловили и теперь грядет разбирательство. Всего народу полицейские нагнали человек тридцать, люди собрались самые разные, от мелких буржуа и студентов до отставного солдата. Обстановку как в любом казенном месте, даже в веке ХХ-ом, можно охарактеризовать одним емким словом — обшарпанная, да в придачу в помещении просто адски накурено, так бы и противогаз одел.

К счастью для наших 'руссо туристо' это не арест и даже не задержание, просто на улице разбираться с нарушителями негласного порядка неудобно властям вот и притащили всех сюда.

Быстро у них, сразу же просят документы... нет 'бумаг' при себе, очень печально месье, где вы проживаете и кто может за вас поручиться? Хорошо подождете в префектуре, пока за вами поручители не придут, мы пошлем к ним служителя. Дошла очередь и до Сашки и его тезки, документы у них в порядке, не в порядке сам Сашка.

-Это мой сводный брат, он дурачок от рождения! -сразу же вступился за напарника Фигнер.

-Да? А поди в конскрипты сгодился бы, у нас и не такие служат и даже в офицерских чинах! -смеется полицейский чин, проверяющий у них документы.

Все чисто, если ты по бумагам дурак, то воевать за Францию тебе не придется, Фигнера же от сомнительной чести помереть за императора спасает пока 'возраст', по паспорту ему 16-ть. В Великой Армии служат и подростки, но те — добровольцы, обычно на должностях музыкантов и оружие им не доверяют. В последнюю войну им иногда попадали в плен и 11-ти и 12-ти летние французики, командир 13-го егерского полка несколько таких 'вояк' даже отпустил обратно, сказав, что — 'не солдаты, хоть и в мундирах'.

-Опять провинциалы набежали как бараны, императора им посмотреть, а нас потом начальство натягивает. Поучить бы их разок дубинками... -слышно откуда-то из-за спины, где беседуют между собой полицейские.

-Что у вас в мешке? Сержант развяжи и проверь.

Ничего криминального стражи порядка не находят — лишь столярные и слесарные инструменты, обычный набор. Затем тот же сержант проводит ладонями по блузе Сашки, личный досмотр, проверяют, не скрыто ли у пролетария там хотя булыжника при себе — чисто!

-Рене гони их в шею, затрахали уже эти крестьяне своей простотой!

Похоже, что это не пожелание, а прямой приказ. Сержант, что с ними занимался — здоровый мужик почти два метра и косая сажень в плечах, хватает одной рукой за шиворот Сашку, второй — Фигнера. Раз-два взяли и братцы-акробатцы почти одновременно отправляются на свежий воздух, дверь префектуры за ними с треском захлопывается, чтобы через несколько секунд раскрыться вновь — прямо в Сашку летит их мешок с инструментами, только успевай уклоняться или ловить.

-Культурно... б...ть! Я уж ждал, когда эти тонтон-макуты дубинки о нас ломать начнут. -поделился впечатлениями Сашка.

Напарник ничего не ответил и в самом деле сравнивать трудно, в России — как повезет, сильно зависит от многих обстоятельств, в том числе и от степени опьянения полицейских чинов. Опять же унтер-офицера в уездном Мухосранке местная полиция не обижала, может быть потому, что с нижнего чина просто нечего взять, он и так гол как сокол.

Обсуждать и прикидывать они ничего не стали и так ясно, что с парадным подъездом министерства полиции ничего не выйдет. Даже если из толпы, что якобы сама по себе собирается для встречи любимого императора, и получиться отстреляться, то уйти оттуда практически невозможно. Не факт что там можно хотя бы пистолет достать из под блузы, так уж много 'ряженных' — полицейских в штатском, а кроме них есть еще и другие — куда более опасные агенты, тех не отличишь на взгляд от обычных парижан.

Для очистки совести они решили проверить на набережной дома, откуда виден подъезд министерства. Нехорошие предчувствия у Сашки возникли сразу, как только он увидел, что везде парадные входы безжизненны — двери намертво забиты изнутри досками. Так и есть, в каморке консьержа — полицейский пост, постороннему не войти, пускают внутрь только жильцов. Осталось им только 'ловить' во дворе квартиросъемщиков и предлагать — 'лужу, паяю и мебеля господски починяю'. Обошли они так пять, но несмотря на воскресный день и все искусство Фигнера удача им выпала лишь в одном здании.

Как уж он соблазнил того 'буржуя', может быть на 'халяву' француз купился, так и осталось загадкой. Мужик вроде с виду не бедный, но может статься — жадный, вот Самойлович и окрутил как Балда попа у Пушкина. Пока они с Фигнером торговались Сашка стоял в стороне и разглядывал двор, ничего необычного: дворник лениво делает вед, что метет, да стаик-бомж роется в мусорном баке. Снова обыск, полицейские во второй раз в этот день вытряхнули все инструменты из их многострадального мешка и похлопали по бокам, проверяя нет ли чего у них при себе под одеждой.

-В штанах проверьте господин полицейский, у меня там шестифунтовка! -сотрил Фигнер.

-Пшел нахер... -лениво огрызнулся сонный страж порядка.

Пистолет пронести можно, сделал в своем 'виртуальном блокноте' пометку Сашка, привязать ТТ к ноге ниже бедра, там не смотрят — лень им. Подъезд, лестница — на удивление относительно чисто и даже занавески на окнах висят. Хозяин, оказывается — чиновник министерства финансов тащит их на четвертый этаж. Тут оказывается по 'ранжиру', на первом этаже чины не менее полковника, на четвертом — до капитана. Жильцы сплошь военные и чиновники, представителей 'свободных' профессий нет совсем и так по все набережной Вольтера, район такой.

В подобных квартирах пару раз Сашке приходилось бывать и ранее, так что обстановка знакомая. Фигнера сразу же какая-то тетка средних утащила на кухню, там у нее ларь для муки сломался и какие-то шкафчики. А вот Сащку финансист погнал в одну из дальних комнат. Где как раз были окна, выходящие на набережную, самое то. Комната не очень большая, но и немаленькая, скорее всего спальня — в наличии шикарная кровать с балдахином, диванчик мелкий, пара стульев и многочисленный портреты на стенах, не то родственники этого самого финансиста, не то просто 'для блезиру' какие-то вельможи и генералы, как бывает у русских купцов нередко.

-Смажь петли, скрипят невозможно и второе окно справа не открывается, замочек у рамы сломан, сможешь починить?

Сашка кивнул и француз ушел, даже не прислал ни кого из домашних, что бы присмотреть за работником, вот что значит чистая блуза — клошарам так не доверяют.

С петлями он покончил быстро, там работы на пару минут — капнул из масленки на шарниры и готово, с замком же пришлось повозиться, там была сломана возвратная пружина, пришлось отжимать язычок специальным тонким ножом. Открыли — уже полдела готово, теперь надо устранить дефект. Александр порылся в своем 'мелком хламе' , что носил в отдельной жестянке, но ничего подходящего не нашел. Голь на выдумку хитра, снимем один виток со сломанной пружинки-завитушки и выпрямим... пойдет и так. Он собрал, пощелкал замком 'в холостую', затем проверил в работе — ОК. А вид за окнами великолепный открывается, Сена видна и главное подъезд министерства полиции как на ладони. Еще бы стол поставить и можно тогда и стрелять из положения лежа.

Скрип открывающейся двери за спиной заставил Сашку обернуться, входит молодая женщина с ребенком. По виду — обычная крестьянка, из числа те, что подрабатывают прислугой в городе, по лицу видно, про них и говорят — 'симпле'. Может кормилица, но малышу у нее уже года два на вид, отнюдь не младенец, значит скорее — нянька, одета 'мадам' бедно и на хозяйку не походит. Уселись они на кровать, пару раз 'крестьянка' на Александра взглянула и занялась своей работой — возней с ребенком, сюсюкает о чем-то с ним. Только он отвернулся к окну, как на тебе — позвали.

-Дурачо-о-к, поди-и-и сюда! -так плавно и на распев и пальчиком 'крестьяночка' манит вдобавок.

Александр пошел на зов, мало ли может еще какое-нибудь поручение для него есть и не ошибся. Когда она успела свой бюст из платья извлечь? Ну ничего, сиськи как сиськи, размер вполне приличный и даже не особо и обвисли... у Сашки еще была надежда что на такой 'показухе' все и закончиться, может молодая нянька решила его просто подразнить. Попался окончательно... подол поднимает , вот уже и черный кустик волос виден у нее внизу живота. Снова нижнему чину судьба порадеть за 'веру, царя и отечество', баба молодая и судя по всему, как говорят в России — 'охочая'. Пришлось ему, совсем, как герою Гашека 'отомкнуть штык' и началась старая добрая игра — 'входит и выходит'. Очень скоро они так увлеклись, что женщина и про ребенка, порученного ей забыла напрочь. А малыш смотрел, смотрел во все глаза как взрослые 'играют' и обиделся — заревел навзрыд. Александр уже полагал, что пожалуй и на этом и закончат, да нет — ошибся. Партнерша лишь предложила позу сменить, теперь он сзади и сбоку, а впереди ребенок свою няньку 'обрабатывает'. Она ему сосок груди в рот сунула и сразу 'чмок-чмок', присосалось дитятко и более не шумит... выходит все же кормилица. Судя по всему, мадам — пребывала чуть ли не на седьмом небе от счастья, а вот бывшему унтер-офицеру не до любовных утех, голова совсем не тем занята, но приходиться 'страдать'. Так они втроем и 'зажигали' вполне успешно, двуспальная кровать скрипела и ходила ходуном, пока в запертую дверь не постучал кто-то.

Сашка вскочил и кинулся к окну, по дороге поспешно натягивая штаны. А вот кормилица особо не торопилась, ей проще — достаточно лишь встать с кровати и платье у нее само по себе скроет ноги, такой интересный фасон. Зря спешили, пришел не хозяин, а какая-то девица лет десяти, возможно одна из его старших дочерей.

Разговаривают... оказывается ребенок — девочка, а какая в принципе разница, он же не ее, а ее кормилицу того... Еще кто-то идет, слышны шаги, сам 'буржуй' явился принимать работу. Александр готов, все сделано как надо и ставни приведены в порядок и кормилица удовлетворена. Дали им аж целых пол-франка медью на двоих, скупой однако мужик попался и выпроваживают за дверь. Полтора часа всего и побыли они внутри здания... немного, успел ли напарник узнать, что здесь к чему?

Поговорить им удалось только когда убрались прочь со столь негостеприимной набережной имени великого философа.

-Как позиция, сгодиться? -сразу же осведомился Фигнер.

-Подходит на все сто процентов, можно результативно отстреляться хоть из карабина, хоть из ТТ, там всего 60 метров и видимость отличная. -доложил ему Сашка.

-Жаль ничего не выйдет... Ты чего там так долго торчал наверху?

-Так на бабу пришлось отвлечься, сама привязалась...

-Ничего лучше не придумал?

-Так ты сам велел, чтобы один в один, как парижские пролетарии себя ведут. В противном возникнут подозрения, что или я не дурак, или мы к ним совсем не калымить заявились, а по другому делу.

-Ладно, теперь уже не важно, более мы туда не пойдем.

Второго такого случая может и не представиться длительное время, а как-то другим путем проникнуть внутрь нельзя, все лазейки перекрыты. Доступа нет и на чердак, проход из подъезда замурован — свежая кирпичная кладка преграждает путь, теперь туда можно попасть только через одну из квартир, знать бы еще какую.

-Прислуга им часом не нужна, может наймемся туда? -появилась надежда у Александра, и сразу же угасла.

-Да и сам бы горшки ночные за ними выносил, но не возьмут... Они, проверяют Сашка всех, кто пытается поступить в услужение, полиция посылает запрос на прежнее место жительства и мы такой проверки не выдержим.

-Подкупить там никого нельзя?

-А мы никого там и не знаем толком, велика вероятность, что деньги возьмут и нас сдадут. Ежели только зайти, как сегодня вышло, и в квартире остаться, а хозяев устранить.

-Не потянем? Мужиков у этого чиновника немного, он сам и слуга-подросток, остальные жильцы — женщины и дети. Вроде Шакал так и сделал под конец, просто занял подходящую квартиру? Нам же только сутки-другие надо продержаться!

-У Англичанина один педераст был — его не жалко и прибить, если что. А тут пятнадцать душ живет, перевязать всех без шума... мы с тобой не сможем, если только резать их по очереди... я не хочу. Да и с обходом по квартирам полицейский агент каждый час ходит, не выйдет все равно.

-Что и здесь облом? Ты же утверждал вчера — можно?

-Погоди не спеши сержант, считай сегодня утром мы провели первую рекогносцировку на месте. Ближе к вечеру заберем стволы из тайника и я тебя познакомлю с одним хорошим человеком.

Они спокойно стояли, обсуждали и строили различные планы на будущее, укрывшись от посторонних глаз в одном из пустынных глухих переулков, что в изобилии примыкают к центральным улицам Парижа. Место вроде бы уединенное и тихое — жизнь кипит на проспекте, а сюда не заглядывает никто. Но первое впечатление обманчиво и не стоит ему доверять, если бы Александр прошел чуть дальше, до самого конца тупичка, где расположена благоухающая сомнительными ароматами помойка, то он обязательно наткнулся на того же самого старого бомжа, что ранее попался им на глаза во дворе дома на набережной. Неприметный с виду старичок спрятался за одним из ящиков для мусора и внимательно слушал, ловил каждое слово — жаль варварский язык, на котором общались эти двое, он почти не понимал, но в данный момент не столь важно. Он еще не верил до конца в свою удачу, неужели получилось? Столько времени пришлось ему терпеливо ждать этих русских на набережной Вольтера, того места, что по его расчетам они миновать не могли никак, и вот наконец свершилось, теперь он их уже не упустит. Нет, не награда от императора привлекает комиссара... какое там — теперь уже и бессмысленно на нее рассчитывать, раз уж он сам 'дезертировал' со своего поста в провинции и давно объявлен в розыск. В секретном меморандуме Фуше среди прочих полезных сведений указал и сумму, что военное ведомство российской империи выделило на проведение специальной операции, 200-ть тысяч рублей серебром, три с половиной тонны. По текущему курсу один рубль идет за четыре франка, а значит жизнь и талант Бонапарта оценили почти в 800-от тысяч, очень даже неплохо. Серебряный франк образца 1795-го года имел содержание чистого серебра четыре с половиной грамма, серебряный рубль 1810-го года — восемнадцать грамм. Перебрав все варианты, Жавер решил, что раз уж от родного ведомства и горячо любимого императора не стоит ожидать достойной награды за труды, то пусть ему заплатит царь, надо только прижать этого самого Фигнера, куда он денется? Денег у них с собой нет? Полно вам господа террористы шутить, старого полицейского пса не обманешь, он нюхом чует — почти полмиллиона франков где-то здесь в Париже и старина Жавер их возьмет. Такую неподъемную гору золота непосредственным исполнителям акции на руки вряд ли полностью выдали, но худо-бедно до 300-от тысяч франков они в загашнике имеют. С меньшей суммой нечего и мечтать подкупить кого-либо из окружения Бонапарта...

В старое 'советское' время в газетах время от времени мелькала карикатура, где выстроились в колонну зубастые рыбки... самая мелкая — жертва, ее пытается проглотить более крупная, а на ту в свою очередь нацелилась еще одна размером поболее и так далее в порядке текущей очереди. Смысл понятен и без комментариев — сущность капиталистической системы, или ты кого-то сожрешь или тебя слопают, или и то и другое вместе. Можно конечно ругать 'дубовую' советскую пропаганду того времени, но так и есть в жизни и скоро Александру и его тезке придется в этом убедиться на собственном опыте.

Пора нам, уважаемый читатель, вывести на пыльную сцену мощенных камнем городских улиц еще одно действующее лицо затянувшейся на несколько месяцев парижской драмы. Есть смысл сказать о новым персонаже пару слов, чтобы было понято 'а что это за девушка и где она живет, а вдруг она не курит, а вдруг она и не пьет?'

Знакомьтесь... Эжен Франсуа Видок, Eugène-François Vidocq собственной персоной, прошу любить и жаловать.

Звучит громко, как Бонд... Джеймс Бонд, или нет? Произносить надо как Шон Коннери в первой версии фильма — с проносом и растягивая последнее слово для вящего эффекта... Бо-о-о-о-нд! Монументальная физиономия актера — явно результат длительной работы над образом, безукоризненный смокинг с иголочки и черный зрачок ствола Beretta M9 прямо в лицо зрителю с экрана...

Да ладно уж вам придираться к мелочам, в отличие от порожденного фантазией Яна Флеминга насквозь фальшивого агента 007, этот человек действительно прошел сквозь огонь воду и медные трубы, а посему достоин особого внимания. Эпоха породившая великого гения — Наполеона богата и другими сильными личностями, и безусловно Видок относиться к их числу.

Лицо его... с головой выдает человека с железными нервами и закаленной невзгодами волей к жизни. Позднее с немногочисленных фотографий на читателя Mémoires de Vidocq, 'Записок Видока' смотрит эдакий благообразный пожилой джентльмен, типичный рантье и отец многочисленного семейства. Пройдут года и он станет таким мирным 'дедушкой', если конечно доживет, но пока — это классический 'молодой волк', таких хватает в криминальной среде любого большого города. 35-ть лет у него за плечами, и не молод и не стар — самый расцвет сил, сложен атлетически хоть и до ярмарочного силача не дотягивает, успел побывать в боях и походах и в разного рода переделках вроде обычной кабацкой поножовщины, за 'подвиги' попал в конце концов на каторгу, но удалось 'соскочить' — удачно бежал. Не особого смысла рассказывать здесь о похождениях Эжена, укажем лишь на то, что в данный момент он пребывает по другую сторону баррикад, недавно принят сыщиком в парижскую полицию. Очередная инициатива все того же Фуше — бороться с преступностью руками самих же преступников. До знаменитой Brigade de sûreté Видоку еще далеко — покамест 'мотает' испытательный срок, но уже начальники доверяют и есть кое-какие успехи на счету.

Чтобы понять в какой точке пересеклись в Париже пути бывшего уголовника, 'короля риска' и наших героев придется сделать небольшой экскурс в прошлое, всего на несколько месяцев назад. Начнем пожалуй... Вечер, окраина одного хорошо известного в узких кругах предместья, задний двор какого-то старого 'доходного' дома. Холодный ветер пронизывает случайного путника до костей, хоть и поздняя осень на дворе, погода как на заказ — мерзкая и сырая. Кругом ни души, даже вездесущие шлюхи все попрятались, клиентов нет и не предвидится, их надо искать в других местах, где тепло и весело. Не видно и Видока, куда же ты нас завел Автор, спросит въедливый читатель. Не спешите, хоть суслика и не заметно но он — здесь.

Куча мусора возле дальней стены вдруг да 'оживает', словно наружу из недр земли лезет гигантский крот, летят в стороны ветки, слежавшийся снег и различные отбросы. Вот и наш Эжен Франсуа Видок собственной персоной, вид прямо скажем, непрезентабельный у будущего начальника парижской тайной полиции, но ради дела приходиться идти и такие жертвы. А чем он собственно тут занят, неужели выслеживает важного преступника?

Хриплая нецензурная брань слетает с уст Видока, он и промок до нитки и неудача — полдня сидел в засаде, караулил Булочника и все труды пошли коту под хвост. Перед глазами все еще маячит широкая спина одного из парижских 'авторитетов', главарей городского преступного мира, и бывший солдат вновь и вновь 'прокручивает' в голове несостоявшуюся стычку. Знать бы заранее, что Булочник на свидание с любовницей придет не один, а прихватит с собой пару своих боевиков, да видно не судьба Эжену сегодня, 'мокрое' дело не вышло. Не ради ареста он сидел под кучей хлама, смысла нет — у всех более менее значимых фигур есть покровители 'наверху'. А Булочник уж очень мешал продвижению наверх, полиция полицией, но голубая мечта Видока в ту пору — подгрести весь преступный мир Парижа под себя, и с чего-то надо было начать.

Нет человека и нет проблемы, старая житейская мудрость, вот и попытался он, но не смог. И палец его уже давил на спусковой крючок, и ствол смотрел в спину одного из 'быков', но что-то в последний момент удержало от нападения. С тремя противниками он на войне бы справился при удаче, но тут не рискнул. За последние годы Эжен стал осторожен, опыта прибавилось, только потому жив, свободен до сих пор и есть перспектива на будущее. Здесь не как там в кавалерии, были добрые времена, приятно вспомнить на досуге за стаканчиком крепкой водки. Ветер в голову бьет потоком, никаких колебаний, все сомнения и страх выдувает только в путь, конь дрожит под тобой от нетерпения. Идем галопом, скорость дикая... лихая атака эскадрона на ощетинившееся штыками австрийское каре. Хорошему бойцу наплевать сколько там 'их', на всех хватит и еще останутся, лишь бы лошадь не подвела, да сабля не сломалась. Не зевай капрал, налетай коли, руби, стреляй смело, и победа всегда с нами. В столице же правит бал трезвый и дотошный расчет, чуть оплошал и конец тебе Видок, верный товарищ не спасет, не отобьет клинком направленный в твою голову удар. Нет тут 'друзей-товарищей' в принципе, каждый за себя старается, никто прикрывать не будет.

Подготовился он к рандеву хорошо, но только на одного противника, заявились трое и все же шансы были. Двуствольный пистолет английской работы его еще не разу не подводил, две пули для подручных Булочника, с шести шагов он бы не промахнулся, а затем и кинжал в ход. Если бы, да кабы... хорошая возможность намечалась подмять под себя целый район, убрать бы проклятого Булочника, но не вышло. Он осмотрел и проверил оружие, тихий щелчок механизма, левая полка открыта, порох сухой и значит — все в порядке. Правый замок открывается с подозрительным скрипом, так и есть... влага попала, он рассчитывал на два выстрела, а вышел бы только один. Вечная проблема как не бережешься, а в нужный момент происходят такие неприятности, а он ведь и замки плотно обернул промасленной бумагой и все равно вода нашла себе дорогу. Остается благодарить провидение, иначе несостоявшаяся схватка закончилась бы не в его пользу — один против двух при самом удачном раскладе.

Известная беда у всех бывших солдат, подавшихся сдуру в криминальный мир. Сменили крутые рубаки саблю на короткий клинок, и тут выясняется, что конкурировать с местными подонками, что буквально 'с ножом в руке' родились, чрезвычайно трудно даже хорошему фехтовальщику. Так и Видок рассчитывал в тот вечер скорее на пулю-дуру, кинжал сгодится на добивание. Не факт, что получилось бы справиться одной лишь сталью с Булочником, хоть тому уже за пятьдесят, возраст солидный. Прозвище 'авторитета' произошло совсем не от профессии, а от любимой его присказки: 'Платить будешь, или булки раздвинешь?', а так — вполне серьезный противник в бою, в прошлом — мясник и орудовать ножом умеет.

Что теперь делать Видоку? Плюнуть, помянуть в сердцах добрым словом всех кого стоит, сунуть пистолет за пояс и тащится домой. Еще в довершение всех бед и дождь пошел пополам со снегом, холодный осенний, вода с небес так и льет.

Путь предстоит долгий... ветер с силой врывался в узкие улочки предместья; белесый, дрожащий свет фонарей, качавшихся под его порывами, отражался в грязной воде, текущей посреди покрытой слякотью мостовой. Обшарпанные дома слепо смотрят на улицу своими немногими окнами в трухлявых рамах почти без стекол. Темные крытые проходы по сторонам ведут к еще более темным, вонючим лестницам, настолько крутым, что подниматься по ним можно было лишь с помощью веревки, прикрепленной железными скобами к сырым стенам. На первых этажах иных строений размещаются разного рода сомнительные лавчонки. Кого только нет — от угольщиков, старьевщиков, торговцев требухой или перекупщиков завалявшегося мяса, до скупщиков краденого. Фонарь на всю центральную улицу один и тот где-то далеко впереди, едва виден огонек сквозь струи дождя.

Кругом решетки и замки как в тюрьме, откуда совсем недавно выпустили Эжена. Хоть и торгуют тут неважным товаром, но куда деваться — район самый что ни на есть воровской.

Дело к ночи, дождь разошелся, теперь поливает как из ведра, сильные порывы ветра с водяными струями хлещут как бичом по стенам домов. Надо торопиться — территория чужая и враждебная, и полицейскому агенту здесь лишний раз появляться не с руки, могут и прибить ребята все того же Булочника. А тут еще старая рана на ноге дает о себе знать, противная ноющая боль... словно иглу в мышцы вонзили. Спасибо полковому лекарю, что лечил нижних чинов у них в части. Та еще вечно пьяная скотина, выковырял горе-эскулап кое-как австрийскую пистолетную пулю трясущимися руками, а дальше — 'Гуляй солдат и так заживет!', даже не перевязал толком.

Сто раз он уже собирался покончить с такой жизнью, набегался по молодости и хватит — пора остепениться, да он уже почти завязал, но проклятые 'фараоны' снова взяли в оборот. Видок снова вспомнил события годовой давности, что внезапно прямо из камеры смертников привели его в ряды славной парижской полиции. Нет, не убивал он того морячка и в мыслях не было, он же не 'мокрушник'. Приходилось кровь проливать ранее, пару раз было но по делу, можно сказать — самозащита. Бывают ситуации, когда 'или я его или он меня', и на войне случалось, но там по приказу, а дуэль и вовсе не считается.

В такой же вот вечер они с тем матросом сидели и пили в кабаке, как лучшие друзья, с людьми Эжен сходился быстро. Какая-то девка вроде бы еще была с ними, вертелась рядом. Лица случайной ночной 'подруги' он так и не запомнил, только внушительные дебелые 'сиськи' выпирающие горой из лифа — попеременно они с морячком ее тискали и за грудь и за другие места. Собирались они продолжить банкет в борделе, да перебрал в тот вечер Видок немного, изредка с ним такое происходит и отключился. Разбудили его уже утром, и первое, что увидел он едва продрав опухшие глаза — сияющую мерзкую рожу комиссара префектуры, Жавер уже тут как тут.

-Ну что сынок попался? Давно ли был грабителем, а теперь стал убийцей?

-Ммм... я то тут при чем ваше превосходительство?

-А чей это нож? Мы уж проверили пока ты дрых, входит только в твои ножны, так что колись дружок.

Пока он опьяневший спал, моряка кто-то успел зарезать, тело прямо под столом и лежит... в заведениях на окраинах столицы и не такое бывает. Скорее всего — приревновал его любовник или дружок той самой девицы. С рассвета набежала полиция, явился комиссар и узнал старого знакомого. Далее все просто — им надо срочно найти убийцу и закрыть дело, а тут как назло Видок в руки полицейским угодил, как не воспользоваться случаем? Явно все подстроено, взяли полицейские его нож и в крови вымазали, теперь и доказательства есть для следствия. Кабатчик версию полиции подтвердил и дал показания, что 'эти двое' ссорились и чуть до драки не дошло... Действительно, хватил разок он сгоряча морячка по морде и сам в ухо получил ответный удар — обычное дело между друзьями, только кто теперь поверит.

Суд, приговор... если бы не скотина комиссар то ограничились бы каторгой, но Видок шел как рецидивист, а значит — гильотина. Он подал прощение на имя императора, выразив готовность 'кровью искупить', пусть отправят его рядовым в действующую армию... оставили без ответа. Год мучительного ожидания в одиночной камере, когда каждый день может стать последним. И чудо — вместо эшафота конвой ведет его к Самому на аудиенцию! Нет, не к Бонапарту, а к Жозефу Фуше, министру полиции... не бог, так хоть архангел его. Поговорили они по душам как земляки, оказывается 'папа' Жозеф его до сих пор не забыл, хоть столько лет прошло. Удивительное дело сколько известных людей вышло из маленького провинциального Арраса: и Робеспьер, и Бонапарт, и Фуше и еще куча народу там отметилась. Словно Аррас — Мекка у турок, все там побывали!

-Помню, помню тебя... Кружку для подаяний у меня в приходе кто увел? Не ты ли часом?

-Так ваше превосходительство, по молодости же шалил... простите.

-Ладно, будем считать, что случайно вышло. Я выпросил для тебя у императора помилование, теперь ты мой должник по гроб... отработаешь.

Так вот и вышло, разминулся Эжен с жестокой девкой гильотиной, и теперь свой человек в префектуре. Официально пока не оформили его и даже жалование не положили, но министр обещал создать специальный отдел для земляка. В данный же момент Видок работает посредником между министром полиции и криминальным миром. Случиться громкое, 'резонансное', как сказали бы в ХХ-ом веке дело, так его сразу же и подключают. Недавно была дерзкая кража королевских драгоценностей из Лувра, Фуше приказал — вернуть! Пришлось Эжену идти к заправилам парижского дна и доводить до них 'волю партии'. Собрались деловые люди по этому вопросу сходку прикинули, что и как и пришли к выводу что стоит прислушаться, иначе начнутся репрессии и уже налаженный бизнес пойдет прахом.

Вот тогда то и запала в голову Видоку идея-фикс, использовать служебное положение, что бы подмять под себя весь парижский криминал... да только не такая уж это простая задача, как сперва показалось.

Мечты, прожекты... ну их к черту пока он шел домой, хромая по холодной уличной грязи, так уж неоднократно раскаялся в прежних намерениях. Были бы деньги, так послал бы он к чертям и 'папу' Жозефа и старых дружков-приятелей, уехал бы в провинцию или лучше даже — податься за границу, там точно не достанут.

Зайти теперь в кабачок, да пропустить стаканчик крепкой, дерущей горло виноградной водки, естественно желание промокшего до нитки человека. Какое там, он уже миновал по пути пару 'заведений', но их призывные огоньки не для него... Вход франк, а выход — десять, хорошо если еще так выйдет, его же с учетом нынешнего статуса скорее всего и вообще вынесут оттуда вперед ногами. Для парижской 'братвы' он теперь — Иуда, лишь немногие, самые предусмотрительные и осторожные по старой памяти поддерживают с Эженом хорошие отношения. С остальными же... только деньги вперед, иначе и знать не желают, а раньше был он везде принят, везде был свои человеком.

Дошел наконец он наконец... вот сюда можно сунуться, это местечко — нейтральное, или по крайней мере не под Булочником состоит. Кабак 'Белый аист', расположен почти на самой границе квартала, занимает нижний этаж высокого дома, фасад которого прорезан двумя длинными окнами. Над дверью, ведущей в темный сводчатый проход, висит продолговатый фонарь, на треснутом стекле которого выведены красной краской следующие слова: 'Пускаем переночевать'.

Пара ступенек вниз, дверь открыта настежь и ночной гость попадает в обширный зал под низким закопченным потолком с выступающими черными балками, скудно освещенный красновато-желтым светом дешевой масляной лампы. На оштукатуренных стенах видны кое-где непристойные рисунки и разного рода надписи. Пол земляной, но утоптан до твердости гранита, кое-где видна солома, подстилка для упившихся в хлам посетителей. Такое ложе только для своих и 'постоянных' посетителей, чужих же без особых церемоний выкидывают на улицу. По бокам зала расставлены шесть столов, есть так же как и простые деревенские скамейки для посетителей, в глубине видна тонкая перегородка, отделяющая закуток для особой публики. По правую руку от входа самое привлекательное место для большинства парижских оборванцев — дверь на кухню. Слева от стойки выход в коридор, который ведет в 'нумера', где постояльцы за скромную плату могут провести ночь. Женщину в комплекте услуг клиенту не предлагают, но администрация не чинит ни каких препятствий, веди с собой хоть целый гарем.

Видока здесь еще не забыли... приятная неожиданность — выпивка за счет заведения, очень даже кстати, с наличность у него определенные проблемы. Ничего не изменилось здесь, пока он год на нарах отдыхал, все те же знакомые лица. За стойкой хозяйка, точнее жена хозяина, дело тут ведет месье Люк, или 'папаша' Люк, как обычно называют владельцев таких заведений, его пока не видно, может быть на кухне сидит и дегустирует блюда.

Хозяйке лет за сорок. Она высока ростом, крепка, дородна, красноморда, а на подбородке ее торчат жесткие волоски, не мешало бы мадам побриться. Ее толстые руки и широченные ладони говорят о незаурядной силе, по слухам бой-баба временами поколачивает муженька, она же и штатного вышибалу работает. Поверх чепца она носит старый красно-желтый платок и завязывает на спине скрещенную на груди шаль из кроличьей шерсти, подол ее зеленого шерстяного платья доходит до черных сабо, не раз опаленных на жаровне, что стоит у ее ног. Цвет лица у супруги папаши Люка смуглый с багровым румянцем, говорящим о систематическом злоупотреблении алкоголем. Стойка отделана по последней моде, как в лучших местах — цинк, целый лист ушел на покрытие столешницы. Могучий питейный арсенал всегда к услугам страждущих — жбаны с набитыми на них металлическими обручами и разной величины оловянные кружки, рота стаканов зеленого стекла — посудой меньшего объема здесь не пользуются. Рядом на полках бросаются в глаза несколько бутылок в виде фигуры Императора во весь рост. Налитые в них розовые или зеленые напитки с примесью спирта известны у специалистов под названием 'Идеальная любовь' и 'Утешение'. Жирный черный кот с желтыми глазами, свернувшийся клубком возле хозяйки прямо на стойке между кружками, кажется хранителем этих мест.

Народу в основном зале собралось немного, всего ничего... загулявший богатый арендатор-фермер с двумя шлюхами и некий неопределенного возраста 'вьюноша' бледный, скорее всего сутенер. Видок сразу же и определил — глаз наметан, кто такие, чем заняты и главное — как закончиться для деревенского дурня приключение в столице. Через час-другой мужик будет валятся в канаве на задворках раздетый до исподнего и обобранный своими 'дамам' и их покровителем. Водки с табаком крестьянину уже поднесли, видно с первого взгляда, глаза мутные как у селедки — 'поплыл' клиент и скоро 'созреет' окончательно. Пока он еще чего-то там кричит и пытается даже лапать девок, но участь его уже решена. В другое бы время Эжен пресек намечающееся преступление, или хотя бы прогнал прочь компанию — нашли место сволочи, здесь нельзя, но не сегодня — он не на службе. Придется оставить как есть, пусть мужик и дальше гуляет, немного ему уже осталось, а молодой 'кот' в синей блузе в углу курит трубочку и делает вид, что пьет водку.

Неожиданно внимание сыщика привлекли крики, доносившиеся из-за перегородки, не то бьют там кого-то смертным боем, не то вовсю идет азартная игра.

-Что там у тебя? -задал он вопрос хозяйке.

-Поди сам посмотри... или слам парни делят или чертова мельница заработала, -ответила ему трактирщица.

Видок последовал совету и немедленно заглянул в закуток. Знакомые все лица, с этими удалыми ребятами он не одно дельце провернул и планировал в будущем перетащить их к себе в под крылышко. Однако в данный момент потенциальные сотрудники заняты совсем другим делом. Баба почти угадала, слам — добычу с последнего грабежа или кражи они уже поделили и теперь вовсю идет игра. Стаканы и бутылки зеленого стекла сдвинуты в угол, на столе правят бал карты, откуда только взяли новенькую и не затертую колоду, скорее всего прихватили с последнего дела... игроки так увлечены, что даже и не заметили появление бывшего подельника. Посмотрел, полюбовался он на своих 'орлов' и пошел прочь, а раньше бы на правах старшего сел за стол.

-Мастер, простите мудаков, не просекли... ваша доля! -догоняет Видока прямо в общем зале, незаметно отделившийся от картежников, парень с баками цвета меди, и в пустой карман сюртука сыщика ложиться маленький но тяжелый сверток.

Пустячок, а приятно... оказывается его парни под Булочника не ушли, сохранили независимость и намекают, что теперь Видок будет 'над ними'. Очень даже дальновидно с их стороны, хоть у Эжена и нет зятя в прокураторе, но положение доверенного лица Фуше кое-чего стоит. Есть с чего начать завоевание Парижа, да только мало таких смелых, тот же 'кот' наверняка понесет долю Булочнику, раз в его угодьях работает.

-Большой улов?

-Да чуток, на штуку едва, наводчик обманул. Шли на ювелира, а там еврей-старьевщик. Жарить его пришлось, чтоб рыжье из заначки отдал. -таков был ответ старого приятеля.

Пока Видок общался со 'своими' бывшими в общем зале кое-что изменилось, исчезла небритая трактирщица, вместо нее теперь за стойкой — сам 'папаша' Люк. 'Белый Аист' не просто питейное заведение, каких в Париже не счесть, это место особое, своего рода биржа, где можно нанять филеров для наблюдения за неверной женой или боевиков для расправы с недовольными работниками. Одинаково часто услугами месье Люка пользуются полицейские и те кого по идее стражи порядка должны ловить. Первым платит Париж мало и людям семейным приходиться искать приработок. Вторые же тоже не прочь богатым нанимателям 'оказать услуги' за отдельную плату. Поэтому и считается трактир своего рода нейтральной территорией, полиция не устраивает здесь облав, а бандиты — разного рода 'разборок' и не платит 'папаша' Люк местному криминальному авторитету 'отступных' за содержание злачного места.

Хозяин трактира не ради того людского мусора, что собрался у него сегодня вылез из своего логова, показывает глазами, иди сюда друг — дело к тебе есть.

-Новость у нас...пока ты в казенном месте куковал, Жавер в Париже объявился...

-Ну и что? Ты же знаешь я теперь и сам... -Видок хотел было продолжить и сказать в 'в префектуре' но осекся, к бывшему комиссару он по прежнему испытывал столь же теплые чувства, что и раньше. И как минимум тысяч эдак тридцать парижан были с ним вполне солидарны.

-Да так... он до сих пор где-то здесь ошивается, видели на днях на площади Вольтера и у Дворца Правосудия.

-Что старой ищейке у нас надобно? Из столицы его же вышибли в ебеня, после того, как он меня взял?

Прежде чем ответить на вопрос трактирщик поморщился, на его спокойном прежде лице отразились следы размышлений. Внешность у 'папаши' самая неприметная, как раз в пору образцовому филеру, с такой легко затеряться среди толпы. Он сам начинал в этом амплуа еще при короле, а под старость продолжил уже в качестве организатора и координатора столь нужной и полезной обществу деятельности.

-Двоих парней он искал. Ради них мы перекрыли на день все южное направление, все заставы и прочие дыры, где только можно проникнуть в город. Более я ничего не знаю... у меня привычка есть не совать лишний раз нос в дела клиентов.

-Хм... а кто их вел, могу с тем человеком поговорить?

-Как знал, что ты придешь и спросишь. Щучка с корешем от Жабера за них премиальные получили, сейчас его тебе пригоню, -и трактирщик обернулся в сторону кухни, -Эй малый поди сюда!

Видок ожидал увидеть какого-нибудь подростка, но на зов хозяина появился здоровенный детина, косая сажень в плечах. Такой великан сгодился бы и в гвардию и гренадеры императору пошел. А нет, если только со спины смотреть, судя же по морде лица — или непроходимо туп 'малый' или вообще дебил, подобного и к себе в банду Эжен бы не взял. Завел все же Люк себе вышибалу наконец, сколько уж ему говорили и только теперь дошло до скупердяя, что это — не женская это работа.

-Бегом наверх и принеси того хрена, что в седьмом нумере с бабой... -распорядился 'папаша', его подручный что-то было замычал, силясь спросить, но хозяин его упредил, -Нет, девку мне не надо, только Щучку сюда волоки!

Бугай с завидной резвостью кинулся исполнять приказ, не прошло и пяти минут и стали слышны ругань и шум борьбы где-то наверху, как раз почти над стойкой...

Вот и еще один старый знакомый появился, Щучка — профессиональный филер-частник. Видок в Париже давно и многих знает в лицо, придется теперь кое-кому отчитываться за пятьсот франков, полученных недавно от Жавера. Судя по изрядно помятому виду помощник трактирщика выполнил приказ чуть ли не буквально, полпути удачливого 'Пинкертона' несли на руках, а затем по лестнице гнали вниз пинками. Да ничего, издержки профессии, им не привыкать, если слежку обнаружат, то обычно бьют жестоко, в том числе и ногами.

В ходе короткого допроса подтвердились сведения, ранее сообщенные Люком и еще кое-какие интересные подробности выявились, но в целом Видок так и не мог пока понять зачем комиссару понадобились эта парочка клошаров. Кабак — не кабинет следователя, здесь общаться удобнее за отдельным столиком, он так и поступил, да еще и штоф водки заказал для себя и для своего 'визави'.

-Караси на вид жирные? -сразу же поставил сыщик 'вопрос ребром'.

-Какое там, деревенщина убогая, за франк десяток таких у нас сыщешь! -оскалив мелкие и острые, как у хищной речной рыбы зубы, поспешно ответил ему собеседник.

Работать с такими умельцами легко и удобно, из другого пришлось бы клещами тащить каждое слово, а этот знает, что от него полицейскому надо и подробно рассказал все детали, от инструктажа и постановки задачи клиентом, до момента обнаружения и сопровождения 'цели'. Интересная деталь, оказывается Жавер располагает портретом одного из подозреваемых, судя по словам филера — гравюра вырезана из какого-то иллюстрированного журнала. Есть повод заглянуть в библиотеку министерства полиции и там поискать таких изданий раз два и обчелся, сделал себе пометку на будущее в памяти начинающий сыщик.

-По этой картинке мы их и опознали, точности тот солдат один в один, второго-то комиссар описал нам скудно. Сопляк де, южанин черный, может итальяшка или испанец, мало ли у нас такой швали шатается?

Видок утвердительно кивнул и в самом деле развелось этих 'черных' в столице необычайно много, в какой двор не зайдешь, так везде они со своими скрипучими шарманками и обезьянками. Так скоро и коренным французам в столице места не останется, давно пора подсократить всех понаехавших.

-Девку молодую с ребенком сии обормоты дорогой подцепили, видать драли ее в два смычка. -продолжил Щучка, -Из-за той прошмандовки чуть было мои премиальные франки и не уплыли.

Филер пояснил, что взяли под наблюдение они парочку на одном из неохраняемых въездов в город, где он и дежурил с подручным. Затем гостей столицы незаметно провели до постоялого двора Шульца, для 'профи' задача не из разряда сложных.

-Ну, думаю, у тех парней явно с дороги едлы зачесались, сейчас девку в нумер поведут и начнут тараканить во все дырки. Отослал я Рене за комиссаром, надо же товар ему сдать, так и уговаривались. А они суки вербованные... разделились! Младший поймал извозчика и увез и ее и ребенка, я же остался со старшим у Шульца. Слава богу, вернулся потом итальяшка, но без девки уже.

-Куда хоть они ездили, вы выяснили?

-Зачем? Не наше дело, велено было взять тех двух, за них и премия полагалась, а баба и дите нам побоку.

Похоже, что и нанимателя филеров молодая женщина особо не заинтересовала, может и в самом деле случайная попутчица. Однако Видок заставил все же Щучку дать подробный 'словесный' портрет девицы и даже записал в свой блокнот, мало ли — вдруг да пригодиться. Сперва интерес у него был чисто спортивный, было такое невинное желание отыскать в Париже бывшего комиссара и набить ему морду, рассчитаться разом за все накопившиеся обиды. Но по мере того, как всплывали те или иные детали, пытливый мозг Видока все чаще и чаще задавался вопросом — 'А не пахнет ли тут хорошими кушем?'.

-Второй, тот с портрета сидел сиднем в общей зале и ждал. Там еще Гастон с прочими придурками оттягивались после ночи. Зачали они его для забавы пугать, аж перья достали...

-И чем закончилось, сцепились? -не удержался от законного вопроса Видок.

-Не-а-а, сами зассали... Парень что-то там в руках повертел, я за окном снаружи стоял, а стекло мутное и не разглядел путем. Смотрю — лыбится Гастон, на цырлы встал ровно собачонка перед хозяином, и ножи свои его херои враз заныкали. Коли хочешь узнать точно, почто они так, то ищи их и расспрашивай.

Вот и вся незамысловатая история, каких много бывает в жизни обычных чернорабочих сыска. Но один момент насторожил Видока сразу... еще ни разу в Париже не проводилась операция такого масштаба, по крайней мере в этом веке.

-Всю южную сторону закрыть? Это сколько же народа на все эти лазейки надо? У папаши Люка не хватит ребят точно.

-Так легавых пришлось позвать, без них бы не справились ни в жизнь. -ответил филер без утайки, а чего скрывать собственно? Если возникала необходимость, то частный сыск всегда сотрудничал с властями, а здесь наоборот вышло — полицейские выручили за отдельную плату.

Эжен попытался прикинуть в какую сумму обошлось Жаберу столь крупное мероприятие, по первым прикидкам получилось в районе шести тысяч франков... Чуть поразмыслив он увеличил цифру в полтора с лишним раза, пришлось ведь папаше Люку отметить уже ранее взятые заказы, а значит и оплата должна быть выше. В любом случае выходило, что бывший комиссар парижской префектуры за одни сутки пустил на ветер все свои сбережения, что ему удалось скопить за долгие годы беспорочной службы.

-Чего то он так вдруг расщедрился? Известный же скряга... такая слава о нем в префектуре идет. Такой за сантим удавиться...

-Даже и не скажу, — признался Щучка, его и самого этот вопрос занимал, -Мы с мужиками терли языки уже и так и эдак. Похоже, тронулся с горя умом наш Жавер, как из Парижа его попросили подальше. Поспешил он тогда, первым побежал к Савари, надеялся на повышение... А тут вдруг известие — русские едут императора убивать, и Фуше снова на коне.

-Да залетел комиссар, и поделом ему, сам живи и дай другим, а он как нас жал... Слущай Щучка, а на того капитана с денщиком, что уже год мусора ищут, эта пара никоим боком не походит?

-Мы уж тоже прикидывали... Нет, ни разу не они, что я офицерской прислуги не видел что ли сроду? Обижаешь...

-А что не так? Вроде сам же и сказал — солдат, как на гравюре, что Жавер вам показывал.

-Прости, забыл... там на картинке у него орден почетного легиона. Это как же задницу барину лизать надо, чтоб такой висюлькой наградили? Да и спина у парня через чур прямая, сдохнет но не станет под других гнуться. И туповат вроде малость, не как новый вышибала у Люка, но все равно заметно. Таким в денщики путь заказан.

Далее Щучка еще добавил, что он сам не видел ориентировки Фуше по русским террористам, и портрета мифического 'капитана Фигнера', однако со слов полицейских и второй подозреваемый — 'итальяшка' ну никак на него не похож. В первую очередь — слишком молод, тот русский уже успел повоевать и начинал с суб-лейтенанта, а этот практически подросток.

-Херня это все Видок... давно уж Фигнер тот прикарманил денежки, что царь им отвалил и смылся куда подалее, в Америках поди обитает. Говорят до хрена им там дали чуть ли не миллион франков серебром.

-Фуше ведь ищет их... -возразил было Видок и задумался и в самом деле странное несоотвествие.

-А как найдет, так будет во Франции новый министр полиции. Все одно к Бонапарту русским теперь не подойти, и ты это знаешь.

Известная всем причастным история, уже много лет Жозефа Фуше подсиживает Анн Жан Мари Рене Бей Савари, дивизионный генерал, человек имеющий большой вес в окружении Бонапарта. Прославился этот военачальник совсем не на ратных полях, хотя воевать ему довелось, впрочем ведь и Фуше случалось на заре карьеры водить в бой батальоны. С 1800 года Савари был адъютантом и доверенным лицом в ту пору еще генерала Бонапарта, который нередко давал ему деликатные, хотя не всегда почётные поручения вроде тайных расследований. В основном таким путем собирался компромат на будущих соратников императора и их родственников. Не блиставший полководческим талантом Савари обнаружил в этих делах такие большие способности, что в 1802 году был назначен на некоторое время директором бюро тайной полиции. Ближе к 1810 Фуше все же сумел полностью вытеснить своего конкурента из этой области и на долю дивизионного генерала досталась только контрразведка и то в сильно урезанном министром полиции виде.

Был уже момент, когда император и приказ подписал и дела 'папа' Жозеф сдавал преемнику и осталось ему лишь несколько дней еще сидеть в здании на площади Вольтера. И вдруг да произошел откат назад — пришли известия из Петербурга и Наполеон решил не рисковать и оставил пока на посту министра полиции старый и проверенный временем кадр.

Ненадолго они замолкли оба, одновременно как по команде, вроде больше и нечего сказать, есть кое-какие мысли у Видока, но пока ни с кем он ими делиться не намерен.

-Ладно... извини браток, что с девки тебя снял, хорошая хоть? -первым нарушил затянувшееся молчание Эжен.

-Да так, шалава одна, прямо тут у Люка в 'Аисте' и подцепил за недорого. А с вас начальник за беспокойство мне причитается?

Видок щедро одарил филера десятью франками, зачем зря обижать — человек полезный, может еще пригодиться не раз, и Щучка тотчас убежал на второй этаж здания, где его заждалась 'подруга'.

Больше никакого смысла оставаться в 'Белом Аисте' не было, теперь Эжен Франсуа Видок отправиться домой, где его ждет холодная постель. Благо, идти недалеко, он хотел было по дороге снять для себя проститутку, но как назло более-менее приличные девки навстречу не попадались, дождь всех разогнал по щелям. В итоге ночь он провел в одиночестве, сон все так и не шел. Многократно он прокручивал все варианты той странной истории, пытаясь вычленить некое рациональное зерно. Будучи от природы человеком неглупым и проницательным Эжен неплохо разбирался в людях и никак не мог поверить в версию, что комиссар свихнулся. Не та порода, такие с ума не сходят... А если зайти с другой стороны, как-то привыкли все считать, что 'папа' Жозеф — бог и непогрешим, а ведь и он ошибается как и все остальные люди. По крайней мере с ним, Видоком министр полиции сильно 'прокололся'. Не станет Эжен никому служить верой и правдой кроме себя родного, нет такой силы чтобы заставила его поступится этим принципом.

А коли так... предположим — нагло врет московский агент Фуше, продался русским или подсунули ему заведомо ложную информацию, а Жозеф и клюнул сдуру. Тогда очень может быть, по каким-то ему одному известным признакам Жавер сумел найти 'тех самых', как-то они себя выдали случайно, опыта старой ищейке не занимать, всю столицу в свое время в руках держал. Почему же он их сразу не арестовал, или не сдал русских полиции позднее прямо в Париже? Почему и еще раз почему... вопросы остаются без ответа... Постойте, что там Щучка толковал про русские деньги, миллион франков, это сколько же по весу серебра выйдет, целый обоз? А вдруг да комиссар сразу нацелился на них, нашел и собирается шантажировать того самого Фигнера? Очень может быть, от казны ему максимум тысяч двадцать пожалуют, известное дело сулят золотые горы, а как доходит до расчета, то... плакали денежки. Предателю из роялистов, выдавшему властям убежище Кадудаля примерно столько в награду и отвалили, вряд ли Жаверу дадут больше, он же на службе, как ни крутись.

Утром он еле поднялся с кровати, сонный и злой на весь мир и самого себя в придачу... но теперь у него появилась новая Великая Цель, ради которой стоило вложиться по-полной, или грудь в крестах или голова в кустах! Если удастся 'сорвать куш', то можно смело послать подальше всех начиная от ненавистного ему Булочника и кончая самим горячо любимым всеми парижанами Фуше. С большими деньгами его примут хорошо везде, даже в далекой северной полудикой Москве, куда он впрочем не собирался и в мыслях даже.

Может показаться въедливому читателю странным, что о предпринятой комиссаром Жавером операции знали не менее сотни человек, а правильные выводы сделал лишь один единственный. Есть этому явлению объяснение, во-первых не стоит забывать о роли личности, Видок — отнюдь не рядовой исполнитель и он это доказал блестяще и в нашей реальной истории. Во-вторых парижские полицейские уже успели изрядно разочароваться в 'ловле русских террористов', многие и вообще считали к тому времени Фигнера мифом, уловкой, придуманной Жозефом Фуше в попытке удержаться на посту министра полиции. И наконец третий пункт, влияние которого не стоит отрицать — свежий и незамыленный взгляд, Эжен сыском занялся недавно и ярмо профессиональных предрассудков и норм над ним не тяготеет. В армии, в тюрьме и на каторге он прошел хорошую жизненную школу, познакомился со многими интересными людьми и поэтому рассуждает он и делает выводы совсем не так, как обычный рядовой служака из префектуры, чья задача в основном сводиться к тривиальному 'держать и не пущать'.

Глава 17. Пока без названия.

-Стой!!! Б...ть... -в последний момент Александр успел схватить за шиворот работавшего рядом с ним на крыше француза, опоздай он на долю секунды и от кровельщика Андре-Жака остались бы одни воспоминания. Здесь так... текучесть кадров большая, да только уходят люди не на другое место, а зачастую прямо на небеса.

19-й век, о технике безопасности никто и не слышал, а тут еще и предательский, невероятно скользкий металл под ногами, чуть зазеваешься и тебе конец — 'вжик' и готово, очередные поминки. В этот раз французику повезло, ноги до колен уже над пропастью улицы у него были, когда Сашка спохватился. Вроде бы и не высоко с формальной точки зрения, да только четвертый этаж здесь почти как седьмой в ХХ-ом веке — потолки необычайно высокие, а внизу тебя ждут голые камни мостовой. Фигнер не обманул, и в самом деле работа у них выходит 'близко к небу', даже слишком и в прямом смысле и в переносном. Им то с Самойловичем еще терпимо, выручают заокеанские туристические берцы, синтетика по металлу не скользит, а вот натуральная кожа из которой сделаны подошвы ботинок у остальных рабочих идет как по льду, сколько гвоздей туда не набивай.

Если по уму, то следовало бы дождаться лета, когда можно разуться и работать босиком, да только такие соображения не для подрядчиков, крыши на зданиях меняют или ремонтируют круглый год без перерыва, тепло или холод — хозяину наплевать. Профсоюзы запрещены добрым Бони, никаких страховых взносов работодатель не платит и никакой ответственности не несет, погиб у него рабочий — ничего страшного, на его место сразу же приходит другой. Кругом правит бал капитализм в чистом виде, незамутненный никакими вредными социалистическими извращениями. Сюда бы наверх кое-кого из 'творцов перестройки' и поклонников рынка 90-х поднять, что запомнились Александру — вечно как не включишь 'ящик', там какой-нибудь хмырь Явлинский проповедь толкает, расписывает в красках какой рай наступит, если дать волю частному предпринимателю. На свежий воздух бы их, теоретиков кабинетных, пусть оторвут задницу от мягких кресел и возьмут в нежные ручонки молоток кровельщика... Холодный апрельский ветерок очень способствует прояснению головы и трезвой оценке обстановки, но удивительное дело — люди быстро привыкают и к таким жестким условиям. Уже через неделю Александр как-то не замечал совсем 'вопиющих нарушений ТБ', а поначалу было сильное желание сделать рукопашное 'внушение' распорядителю работ.

Отец-командир в очередной раз угадал, оружие им тут не к спеху пока, пистолеты после посещения в первый и последний раз площади Вольтера так и остались во временном тайнике. Что до остального... коллектив попался хороший, ни 'крыс', ни 'особо хитрых' не заметно, нормальные работяги, почти как в той жизни у нашего современника. Они с Фигнером сразу нашли общий язык с этими парнями, тут оценивают в первую очередь не язык или внешность, а что ты можешь сделать руками. Он в далеком будущем успешно сдал норматив на промышленного альпиниста, а его напарнику и подавно 'сам черт не брат', тот успел уже полазить по корабельным мачтам и высоты не боится ничуть. Скорее всего Фигнер этим и 'подкупил' их нового работодателя, так или иначе им все время поручали самые опасные работы, от которых отказывались остальные члены бригады. Например — установку водосливных труб и прочей арматуры на стенах здания. Тут уж вертеться приходилось даже не на крыше, где есть хоть какая-то опора под ногами а за ее пределами.

Структура самого коллектива у французов оказалась почти такая же как везде, есть 'старший' — мастер, он держит ответ перед подрядчиком в том числе и материальная ответственность на нем, остальные все рабочие — рядовые исполнители.

Их мастер, пару слов о нем... Франсуа-Дени Морa, солидный мужик, одни густые с благородной сединой баки у него чего стоили, судя по фамилии — предки из Голландии. И как заведено, обращались к нему все 'папаша' только на удивление дальше шло не первое имя, а последнее — папаша Мора.

В первое время между ними и новыми товарищами по бригаде было некоторое заметное 'отчуждение'. Естественный процесс, люди присматривались и оценивали на предмет 'что за черти'. Вскоре случилось одно происшествие, в другое время его бы отнесли к категории ЧП, но права народная поговорка гласящая, что 'не было счастья, так несчастье помогло'. После этого события можно было и оружие при себе носить под одеждой, как они и поступали раньше. Случись новым друзьям заметить, хоть особо они старались пистолет и револьвер и не 'светить', у Фигнера и Сашки необычные 'стволы', то стопроцентная гарантия — местная полиция по прежнему осталась бы в неведении.

Солнечный апрельский денечек, весна идет, весне дорогу... так и тянет на природу к свежей зелени и юную подругу бы еще в придачу. Война или работа побоку, если время — обед, час и в этой реальности отводиться на прием пищи. Бригадир у них семейный, ему еду приносит дочка, а вот остальные 'бойцы' — молодые еще парни и холостые. Заметное отличие от России, где у иного крестьянского семнадцатилетнего 'мужика' уже жена и двое детей, а на 'бобылей' в деревне смотрят косо. Традиция неукоснительно поддерживается и насаждается сверху помещиком, вплоть до принуждения при вступлении в брак. Молодая семья — 'тягло', ее уже можно серьезно обложить оброком или эксплуатировать на барщине. Французы с таким порядком расстались еще в прошлом веке, крепостное право последнее столетие существовало у них скорее на бумаге, повсеместно вытесненное экономическими методами эксплуатации.

Куда податься парижскому пролетарию? Нет, не клошару убогому — точному аналогу бомжа века ХХ-го, а нормальному наемному работнику, что имеет вполне стабильный доход, не в ресторан же идти, да и нет их еще в Париже, кругом одни кофейни. Выбор невелик, или покупай что-то съестное у торговцев-разносчиков прямо на улице или к твоим услугам харчевня в подвальчике неподалеку, маленькое и немного грязноватое 'заведение', как раз и рассчитанное на рабочий люд низкого и среднего достатка. В российской империи подобные места общепита известны под названием 'чайных', хоть и чай там обычно не пьют никогда, широким массам он еще не доступен, его место занимают квасы, различные кисели, сбитни, кислые щи и совершенно вымерший в ХХ-му веку народный слабоалкогольный напиток — полпиво.

Покушать французы любят и толк в еде понимают, этого у них не отнять, недаром все изыски кулинарии в Россию пришли от них в основном. Все как положено — первое и второе и на десерт — настоящее вино, а не так называемое 'снятое', что подают беднякам в 'обжорках'. Последнее производят по нехитрой технологии, это просто вода оставшаяся после промывания винных чанов или бочек. Есть и свои особенности, так 'говядина', что идет в жаркое в свое время скорее ржала, чем мычала, местная специфика — французская кухня широко использует конину и в колбасы идет и просто так. Но особых претензий нет, мясо приготовлено искусно и специфический вкус и запах учует только профессиональный дегустатор. Чай, кофе и сахар в дешевых заведениях не подаются, нет их и в помине благодаря Наполеону, сумевшему полностью 'убить' импорт. Если е придираться, то питание у местных рабочих на уровне хорошей заводской столовой, сходство усиливается тем обстоятельством, что обед хозяйка заведения отпускает в кредит.

У Сашки сохранилась полезная привычка со времен службы в СА — не засиживаться долго за столом, если конечно не какой-нибудь праздник, освободился он одним из первых. Полчаса он таким образом себе выкроил на праздное ничегонеделание, пустячок, а на душе приятно. Можно не торопясь прогуляться, движемся тихим шагом и пути разглядываем, все что попадается. Вроде бы и живет он тут уже полгода, но каждый день что-то новое для себя открывает. И сегодня заметил нечто, на что раньше внимание не обращал, оказывается в Париже домохозяйки сами на рынок за продуктами практически не ходят и прислугу не посылают, к их услугам многочисленные разносчики-посредники. С одним из таких мелких коммерсантов Александр только что разминулся, работенка у них не из легких, потаскай-ка день деньской на своем горбу огромную корзину с овощами. Деловая жизнь в Париже так и бьет ключом, несмотря на все титанические усилия императора, да только не в нужном направлении процесс идет, явный перекос в сторону разной мелочной торговли и посредников-перекупщиков. Но с другой стороны есть и свои плюсы, так захотелось Сашке утолить жажду, и вот — пожалуйста, на встречу как на заказ идет мужик в мятой шляпе с внушительным бурдюком за спиной и целым арсеналом медных кружек на груди и на поясе, блестит на ярком весеннем солнце все это его снаряжение. Достаточно сделать знак рукой любому уличному продавцу, и ждать долго не надо, минута и захлопали речитативом деревянные сабо по мостовой, чуть ли не бежит он уже к новому клиенту. Куда им деваться — с розничных продаж только и живут, тут еще не так забегаешь, когда дома жена и семеро по лавкам ждут.

-Что там у тебя приятель? Лимонад... пойдет. Дай самую большую кружку! -сделал выбор Александр, вина он за обедом почти не пил, лишь пару глотков, и потому испытывал если не муки жажды, то настоятельную потребность 'промочить горло'. Пять сантимов или одно су за скромное удовольствие, не сказать, что дешево по местным меркам, но российская казна от такой суммы не обеднеет. При желании на улице можно и кое-чего по крепче перехватить, точно в таких же кожаных емкостях торговцы с собой носят и водку в разнос. Скорее всего, та рябая баба неподалеку в некоем подобии казакина — оказывается носят такую одежду и в Европе, что сейчас с надеждой смотрит в сторону Александра, как раз горячительным и торгует, у нее тоже кружки висят на поясе, целая батарея, да только все емкости подозрительно мелкие.

Он отвлекся на минуту от смакования лимонада, посмотрел налево — в глубине двора один из его новых приятелей успешно 'клеит' девицу, на вид 'мамзелька' — не то белошвейка, не то из прислуги. Серенькое платье, цветная косыночка, что-то еще у нее такое-эдакое, Сашка и не знает, как эти элементы женской одежды называются, обычная парижская девица из низов. Любовь и флирт почти на рабочем месте? Для местных аборигенов — нормально, даже не поймут если отнестись иначе, тут вообще нельзя в одной бригаде собрать представителей обоих полов, вместо работы будет такое сплошное... цензурного слова не подобрать. Вот и этот, как его там Пьер или Поль, всех новых коллег Сашка еще не запомнил по именам, подцепил девушку прямо во дворе дома, на чердаке которого они и трудились в данный момент. Такое впечатление, что этот парень вообще знакомится со всеми смазливыми представительницами женского пола подряд, чем больше 'пикапов', те лучше — глядишь какая-нибудь и даст. Похоже, что в этот раз надежды молодого кровельщика-ловеласа оправдались полностью, девушка улыбается, и на щеках у нее зацвел румянец. Мадемуазель дешевый полотняный платочек достала и кокетливо поднесла к губам, еще один элемент любовной игры, сейчас уронит его и Поль кинется подбирать, рыцарь криворукий и косолапый — но еще тот. Откуда только девчонка взяла, откуда вытащила носовой платок, для нашего современника загадка, которую он так и не разгадал за время пребывания в Париже. Карманов на платьях нет, и как женщины умудряются носить при себе столько различных мелких и не очень предметов?

О чем они там 'чирикают' Александр не прислушивался особо, просто пропускал мимо ушей, как фоновый шум. Внутренний двор дома как 'ухо Дионисия' усиливает и выдает на центральную улицу любой звук, не без искажений передача, но разобрать можно. Какой смысл вникать, ясно же, сплошное непрерывное 'бла-бла-бла' — набор разного рода любезностей, благоглупостей и почти бессмысленных фраз, что так нравятся юным дурочкам, да еще и язык чужой вдобавок, понимаешь сказанное через раз. Французским разговорным Александр так до конца и не овладел, постоянно путался и зачастую смешил собеседников.

Глоток, еще глоток из луженой литровой кружки... приятная все штука местный лимонад, жаль совсем без углекислого газа, технологии пока не позволяют. Просто лимонная настойка на родниковой воде с какими-то травками и специями для вкуса. Неожиданно Александр почувствовал, что рядом — во дворе что-то резко переменилось, только что девчонка щебетала как птичка певчая и Поль-Пьер ее уговаривал на 'любовь', и в друг разом оба замолкли, словно обрезало. У Сашки даже мысль мелькнула, что парочка вдруг да перешла от слов к делу... место только у них неудачное прямо под окнами стоят, всем на обозрение.

Быстрый взгляд в сторону влюбленных, парижских 'Ромео и Джульетты', проблемы у них... Ого... это что там за странные 'пасаны с райену' подошли, ранее таких субъектов Александру встречать не доводилось никогда. С бандитами они с Самойловичем уже сталкивались неоднократно, с разного рода 'узкими специалистами' криминального мира вроде карманников тоже, а вот таких — ни разу еще не случалось видеть. Квартал вполне приличный — почти респектабельный, центр города, шпана из предместий не забегает, и 'деловым людям' в просторечии именуемыми разбойниками здесь днем делать нечего. В темное время суток работники ножа и топора посещают и не такие места, но на часах полдень и сейчас вся эта полу-почтенная публика отсыпается после тяжелой 'трудовой ночи'.

Одеты пришельцы более-менее прилично, на одном новенький офицерский мундир без погон, но ниже пояса — чисто цивильная одежда. Другой по виду напоминал студента, вроде тех с кем уже доводилось сталкиваться зимой. Третий и вовсе 'юноша бледный', про таких говорят в народе — метр с кепкой смахивает на мальчика на побегушках из бакалейной лавки. Беспокойство Александра вызвала специфическая манера держаться этой троицы, в точь-в-точь как те самые деятели в фуражках-восьмиклинках из 90-х и 2000-х годов, неужели 'гопники'? Двое старших подошли к Полю как бы взяв его в 'клещи', девчонка оказалась при этом сбоку от 'офицера', третий — недомерок назначен стоять на 'стреме', держится поодаль. В его задачу входит контроль обоих проходов во двор дома и он должен предупредить сообщников, если вдруг да кто появиться.

Александр незаметно нащупал холодный металл кастета— свое единственное оружие, 'игрушка' на месте, в деле ее пока не удалось применить, хоть стычки разного рода и были, неужели настал час? Ан нет, просто совпадение, ему показалось, нет 'наезда' — Поль со 'студентом' разговаривают нормально и по-человечески, никакого там набившего оскомину 'Ты че борзый такой, а?' не слышно и в помине. Другая страна, другие реалии... и все же поколебавшись он незаметно надел кастет руку, хорошая фирменная штучка, легла и как будто приросла к пальцам.

Интуицией Фигнера, а тот буквально 'чуял', откуда в очередной раз может 'прилететь' очередная плюха, Александр не обладал и все же успел уловить момент, когда мирный с виду разговор двух французов перерос в нечто совсем иное.

-Держи! -стакан с остатками лимонада летит обратно к продавцу, а сам Сашка бросается бегом в противоположную сторону — во двор.

Секунды стремительно размениваются на метры, он опаздывает, минутой или двумя бы раньше... как всегда, что за жизнь.

Быстрое движение и тихий хлопок — воспользовавшись тем, что его жертва отвлечена сообщником, 'офицер' бьет ничего подозревающего Поля в ухо. Тот шатается, но остается на ногах, предательский удар цели не достиг. Но достойно ответить кровельщик не успел, едва он замахнулся на противника слева, как на его голову обрушилась трость 'студента' справа, они все рассчитали, все... кроме появления и вмешательства Александра.

Пока он подбегал к ними 'студент' уже занялся добиванием лежащего на земле Поля, а его приятель обратил внимание на девушку. Та дернулась было бежать прочь, но длинная коса подвела хозяйку, за нее беглянку и поймали.

-Я тебя сейчас проучу сучка, будешь знать, как с работягами, с плебсом якшаться! Нами побрезговала, получай! -раз, и звонкая пощечина, а затем и еще одна, пронзительный визг и слезы. Где-то наверху хлопнуло окно, подтянулись первые зрители бесплатного представления.

Так бы они и развлекались дальше, но подоспел Сашка, которого совсем не ждали. Стоявший на 'стреме' недомерок успел свистнуть для своих, но эти двое были так увлечены любимым занятием, что не сразу обратили внимание на условный сигнал об опасности.

-Ты... -начал поворачивать голову в сторону новой угрозы 'студент', но закончить маневр не успел.

Он стоял спиной к проходу, откуда появился Сашка и одна нога у него зависла в воздухе — как раз занес для удара но распростертому на земле телу кровельщика. Пнуть свою жертву этот обладатель сюртука, цилиндра и трости не успел, не смог и уклониться от кастета — Александр 'отработал' его сходу. Вышло очень удачно, обычно удары в голову у него получаются так себе, но тут удалось застать противника врасплох, и тот пытаясь развернуться как бы сам упал на усиленный сталью кулак. Теперь на холодных камнях 'отдыхают' двое и кто же составит им компанию?

Минус один в уме, боковым зрением Сашка уловил, как третий член преступной группы метнулся прочь спеша убраться подалее от места потасовки, струсил и уходит или побежал за подкреплением? Не до того сейчас, 'офицер' вступил в схватку, первым делом он схватил за волосы и толкнул в сторону приближающегося врага рыдающую девицу, да еще и коленом ей в мягкое место 'придал ускорение'. Александр был вынужден совершенно по-хамски уклониться в сторону от такого нежданного сюрприза. Киногерою по закону жанра следует принять прекрасную даму в объятия и утешить, но не герой ни разу. Здесь не съемочная площадка, а реальная драка и иного выхода нет — повисни девчонка на нем и все, исход схватки ясен без объяснений.

Противник попался опытный, или может быть случайно угадал, куда метнется Сашка. Короткая и толстая дубинка ожгла левое плечо как огнем, ловкий и точный удар, не хотелось бы продолжения, печальный опыт уже есть. Опять профессионал попался, вроде того 'ряженного' или просто совпадение? Но дальше мадам фортуна наставила рога обладателю полицейского оружия, 'офицер' кошкой проворно отскочил назад — ему нужна дистанция для размаха и нового сокрушительного удара. И тут же он врезался спиной в стену дома, старая штукатурка от такого яростного тарана сверху потоком посыпалась на него. Вот до чего невнимательность некоторых особо прытких доводит, а мог бы... что там такой умелец способен был нашему Александру устроить узнать теперь уже не судьба никому. Тот немедленно воспользовался промахом врага, доли секунды ему хватило на блокирование у супостата руки с дубинкой, еще мгновение и следует короткий, но сильный тычок кулаком в солнечное сплетение. Угодившему в ловушку офицерику досталось сполна, 'поплыл' на глазах, обмяк как тряпичная кукла и глаза закатил. Сашка останавливаться не стал, добавил еще пару раз в корпус и напоследок в голову, прямо в щегольские усики по последней моде. Это вам за девушку возмездие, господин... как вас там хрен знает, она сама не может так врезать, ну за нее и получите. От природы Александр не кровожадный и не агрессивный совсем, но не нравится ему когда женщин или детей бьют.

Готово, представление закончилось... можно аплодисменты и цветы, всегда бы так... Поле битвы, правда не куликовское, выглядит не особо внушительно и крови почти нет на голых камнях, ну и слава богу. Сидит в пяти шагах на земле девчонка на корточках и слезами заливается вовсю, все еще переживает или от шока отойти не может. Рядом с ней картинно раскинув руки как Христос на кресте лежит ее несостоявшийся кавалер, еще чуть дальше хрипло ругается и силиться встать на ноги оживший 'студиоз', но пока заметных успехов у него не намечается. У стены дома ничком и разбитой мордой в грязь лежит последний и самый опасный член шайки, этот получил 'плюшек' больше всех и придет в себя не скоро. Александр тупо разглядывает доставшееся ему трофейное оружие, пытаясь сообразить с кем на этот раз довелось рубиться, уж не с полицейскими ли в штатском? Опять везение вышло — у того дедушки зимой дрын внушительный был, чуть ли не метр с лишним, а тут едва ли всего на сорок сантиметров наберется. Скорее всего малютку-дубинку ее прежний хозяин носил в рукаве, или за голенищем короткого 'гражданского' сапога, откуда он ее извлек Сашка так и не заметил. Трость 'студента' его внимания не привлекла, видел он такие и не раз и не два, ничего нового, оружие импровизированное и потому неудачное. Покрутив в руках тяжелый деревянный цилиндр, он затем отшвырнул его обратно на камни мостовой, лучшее враг хорошего, с него вполне хватит и кастета, а к этому 'дубью' надо еще привыкать.

Шаги за спиной и удивленные и негодующие голоса, это наконец подошли 'свои' с обеденного перерыва, он оглядывается — Фигнера нет с ними и это плохо, очень плохо... ведь нужно срочно решить, что теперь делать.

Кто сказал, что баба — дура? Смотря какая, та же ситуация, что и с пулей, зависит от того, кто в кого стреляет. Девчонка, из-за которой сыр-бор и разгорелся долго сидеть и предаваться размышлениям не стала. Как только мадемуазель пришла в себя, так сразу же и рванула со всех ног в подъезд дома, дверь за ней хлопнула и только ее и видели. А вот они сами как бараны стояли и ни туда и не сюда, а время драгоценное неумолимо шло. По-доброму следовало быстренько поднять с земли этого самого Поля-Пьера и бежать вслед за девицей. Если вместо французов были бы у Сашки его бойцы из взвода он так и поступил, самое разумное решение. На обед они пошли в рабочей подменке, ножи, шила, свинчатки и прочие полезные предметы, предназначенные для нанесения телесных повреждений остались там же где и повседневная одежда — на чердаке. Александр и кастет свой хотел по примеру товарищей оставить там, да словно дар предвидения у него прорезался, или просто стал он 'лишний раз на воду дуть', совсем неудивительно, после всего то происшедшего с ними за последний год. Наверху их ждет масса инструментов и материалов, что можно пустить в ход и не по прямому назначению, когда приспичит молоток или стамеска становятся грозным оружием. Дополнительный бонус нивелирующий любое численное превосходство противника, вход на чердак один, а лестничные пролеты скряга-архитектор сделал такими 'экономичными', что два взрослых человека встретившись расходятся только боком по стенке. В Париже по той причине и мебель громоздкую в квартиры поднимают с улицы через окна с помощью талей, веревок и блоков, иначе просто не занести никак. За полицией или нацгвардейцами жильцы бы послали сразу, одно дело, когда под окнами побоище, можно и не торопиться, а обсудить как там 'наши' и на кого стоит делать ставки. А вот если ходуном ходят родные стены и бой идет прямо на лестнице, уже иной расклад получается, вплоть до выстрелов через закрытую дверь в спину нападавшим. Несмотря на все усилия папы Жозефа почти в каждой парижской квартире без труда найдешь целый арсенал. Накопили местные хомячки немало разного оружия за годы непрерывных войн и восстаний, или как минимум двустволка имеется, если хозяин охотой балуется.

Ничего приказать членам бригады Александр не в силах, не получилось и убедить, и бросить их нельзя, так и простояли они до самой развязки. Если бы сразу пошли бы вслед за девчонкой, то отделались несравненно дешевле, а так...

Еще когда впервые Сашке попалась на та подозрительная троица, он обратил внимание, что у всех из них есть некий отличительный знак. У 'студента' искусственный желтый цветок в петлице сюртука, 'офицер' носил точно такую же штучку на слева на мундире, а у того, кто караулил цветочек был на картузе в качестве кокарды. Складывалось впечатление — члены какой-то корпорации или общества, пытались они было допросить единственного 'пленного', да не вышло.

-П...ц вам придурки... -хрипит злобно 'студент' с земли, и плюется кровью, больше ничего не добились, не пытать же его.

В принципе так и есть, не обманул вражина, честно предупредил о возможных последствиях. Могучий топот где-то совсем рядом, словно целый кавалерийский полк несется галопом, и вот уже во двор вваливается целая толпа и что характерно — у каждого тот самый цветочек куда-нибудь пришпилен, почти у всех видны в руках короткие дубинки.

-А-а-а!!! Бей!!! -орут как в настоящем бою, только разве что 'ура' не кричат, на войне ведь не всегда так случается порой и 'твою мать...' услышишь и еще чего-нибудь из той же оперы.

Тогда по первым прикидкам Александру показалось, что противников не менее двух сотен, позднее удалось подсчитать точнее — вышло около тридцати с гаком, почти сорок. Все равно много, слишком много против пяти далеко не былинных богатырей, двоих рабочих с утра папаша Мора послал на склад лесоматериалов в качестве грузчиков и к обеду они еще не вернулись. Застрял в харчевне и Фигнер, пришла ему не вовремя в голову идея поговорить с хозяйкой заведения.

Мог бы выручить ТТ, всего лишь один магазин веером в эту стаю, пули сами найдут в такой плотной массе достойные цели, и кинется она столь же резво в обратном направлении. Не солдаты это и даже не бандиты, они пришли не сражаться и умирать, а безнаказанно бить и убивать, не тот у них настрой. Пистолет остался во временном тайнике в пяти километрах от этого места, в руках у Сашки лишь кастет и то благодаря нелепой случайности... печально, у других его товарищей вообще ничего нет при себе, лишь кулаки. Подобрать трофеи легкомысленные французы не успели или не догадались, а время ведь было, стандартное 'оружие пролетариата' и подавно недоступно, камни надо еще суметь выковырять из мостовой.

Очень все быстро в таких случаях происходит, совсем не как на экране, никто в 'позу' не встает и не расшаркивается в стиле мушкетеров. Вместе с Александром к стене здания кинулись пятеро, один не добрался — набежавшая толпа его поглотила мгновенно словно вода, замелькали в воздухе дубинки, трости и хлысты и через пару секунд парень уже на земле валяется окровавленной тушкой. Не сбежать и к подъезду не пробиться, нечего и мечтать — отрезали все пути к отступлению, теперь надежда только на себя да на глухую стенку за спиной, иначе выйдет как с тем Жаком, что промедлил и опоздал.

-Вали его! Мать...!!! -хриплый выкрик, искаженное гневом холеное лицо и дубинка мелькает в воздухе, удар...

Вхолостую... лишь самым кончиком обладателю желтого цветка удается зацепить Сашку. Первый и самый бешеный натиск он сумел чудом пережить и вот уже двадцать минут идет своего рода игра. Он понял, что отсюда — от стены ему уже не уйти, а его партнеры по спаррингу научились боятся той маленькой стальной игрушки, что зажата у него в правом кулаке. Все же слишком короткое у них оружие, хочешь нормально ударить — будь добр сам подставиться. Согласованно действовать и бить одновременно как-то у 'этих' не получается и пока ситуация стабильная, насколько вообще это понятие применимо к уличной драке.

С кем ему приходится драться он так и понял до сих пор, но явно эти чужие ребята не сидели полжизни на одной картошке, как многие парижане из предместий. Хорошо кормленный, гладкие и сильные как на подбор, да одна беда у них, нет ни капли 'духа', если прибегнуть к военной терминологии века 19-го. Противник хоть и грозный и многочисленный, но... слишком уж 'они' себя любят, если до сих пор не справились. Иначе с Александром толпа покончила бы в течении нескольких минут. Никакого сравнения с Россией, те же вечно полупьяные 'чуйки', мастеровщина с окраин и даже убогие 'золоторотцы' с которыми доводилось иметь стычку в смоленском притоне, за такое время без особого труда задавят массой любого мыслимого врага, если он один и у него нет автоматического оружия. Навалятся все разом на тебя, и конец, это только в кино белозубый голливудский супермен голыми руками легко раскидывает толпы, в жизни — не выйдет, просто сомнут и раздавят живой лавиной.

Почему он один, где остальные, их же четверо было вначале? Друзей-французиков нападавшие уже успешно 'загасили', не выстояли они, не выдержали напора. Глупо все вышло, надо было действовать компактной группой, и сразу же прорываться на улицу, двор в сущности — ловушка.

Александр не настолько 'крутой' лидер, чтобы собрать вокруг себя людей, с которыми знаком только неделю, Фигнеру такая задача по силам, а он не сумел. На войне получалось управиться со взводом, но там почти все — 'свои' ребята, сколько лет вместе лямку тянули, коллектив давно слаженный, да и деревенский наш человек — он с ранних лет в 'мире' живет, а не как здесь, где каждый бьется за себя одного.

Время как бы остановилось, такое впечатление, что обмениваются ударами они тут уже целую вечность. Достижений у Александра немного, его кастет отправил на брусчатку двоих, тех относительно 'смелых' что подошли слишком близко и 'вывести из строя' еще с пяток противников, за это пришлось расплатиться, получив три раза по голове дубинкой. Хоть и удавалось ему частично прикрыться, но и одного раза бы хватило, как тем его приятелям-кровельщикам. Он же чудом устоял, и все еще способен к активной обороне. Пусть левая рука и плечо онемели — туда основная тяжесть ударов и приходиться, пусть рубашка на боку пропиталась чем-то липким, ерунда и жить можно, слабости он чувствует. Ноги не подкашиваются еще — стоим твердо раз силы есть, глаза не залиты кровью и голова ясная. Противник же психует, не все разом конечно, но 'старший' точно уже рвет себе волосы на заднице, не могут понять, как так — столько времени прошло и все еще не одолели одного единственного врага.

-Да убейте же его ослы гребаные! Сто франков дам тому, кто завалит пруссака! -надрывается где-то сзади предводитель 'желтых цветков', его за спинами не видно.

Ставки повышаются, в самом начале было только тридцать, кто рискнет в этот раз, кто на новенького? Это только кажется, что приходиться отбиваться от всех разом, на самом деле непосредственных противников всего четверо, остальные толпятся сзади за их спинами и лишь мешают своим сообщникам. Крайне левый... ему толком не размахнуться, даже если подойдет ближе, его Сашка может смело игнорировать пока. Далее по порядку... еще одни 'мундир', только в этот раз не военный, а гражданской службы. Этот 'боец' исправно отбывает номер, может быть и сам не рад такому развлечению, охотно бы ушел за спины других при первом же удобном случае, за сто франков на рожон точно не полезет. Следующий — плотный, но не толстый парень в некоем подобии спортивного пиджака и картузе, что недавно вошли в моду. Враг расчетливый и опасный, такой только дай возможность и он тебя прибьет мигом. Александра 'средний' здоровяк уже пару раз сумел достать кончиком своей дубинки. Однако и этот энтузиазма не проявляет, выжидает и надеется, что другой за него отработает, а ему доведется собрать сливки. Правый же 'орел', что в одной рубашке, верхнюю одежду снял, чтоб махать дубиной сподручнее было, скорее всего сейчас и попрет. По глазам видно, человек уже прикидывает куда лишние деньги стоит потратить. Спешит месье, а ведь серебро еще и заработать надо...

Выпад, и снова дубинка противника в опасной близости от головы Сашки, в который уже раз враг совершает всю ту же ошибку, не туда бьет. Им бы по уму следовало сперва окончательно лишить его левой руки, ей он и закрывался. По плечу надо лупить, а им хочется и быстро и с минимальным для себя риском, поэтому упорно целяться в голову. Дилетанты собрались в нашем бойцовском клубе, лишь первый из них — 'офицер' действовал грамотно, но поторопился и фактически сам себя и ликвидировал. Никакого сравнения с тем полицейским в штатском, что напал на 'руссо туристо' зимой, тот вертел дубиной виртуозно, бил сверху-сбоку и наносил даже 'колющие' удары временами. Когда только началось и совсем вышла комедия, один сильно умный попытался длинной трость дотянуться до Сашки издалека, прямо из-за спин первого ряда. Достал таки умник, да только не того кого хотел — своему собрату же и влепил, точно по макушке набалдашником попал.

В итоге опять размах на рубль приносит эффект ровно на копейку, Александр успевает увернуться и полированное дерево лишь слегка его задевает, в этот раз даже и ссадины не будет. Сто франков захотел... да ты у меня месье на лечение больше потратишь, как хорошо подставился! Ответный ход следует незамедлительно, удар в корпус и под кастетом что-то там хрустит и поддается.

'Графиня изменившимся лицом бежит пруду', как раз про нашего супостата, про того 'левого' с претензией на аристократизм в лошадиной морде лица, как он скривился, точно жабу живьем проглотил... Хороший урок и очередной любитель легкого заработка выбывает из игры, со сломанными ребрами махать дубинкой неудобно, на его место незамедлительно заступает другой, их тут много, слишком много собралось... Александр не расслабляется ни на мгновение, собран весь как металл под прессом. Пока он разбирался с 'левым', другой — средний решил воспользоваться промахом собрата и придвинулся ближе. Ничего у него не вышло, увидев своевременную реакцию Сашки 'плотный' парень поспешно подался назад и статус-кво опять восстановлен, сто франков никому не достались в этот раз.

Наконец ему удается найти не противоречащее здравому смыслу и логике объяснение столь странному явлению, это же машина времени его так преобразила, 'включив' что-то вроде ускоренной регенерации. Раньше он не замечал за собой такой нечеловеческой устойчивости к 'негативному внешнему воздействию', не доводилось столь долгое время работать мальчиком для битья. Фигнеру об это открытии говорить не стоит, как бы он не захотел проверить лично, а 'подопытным кроликом' скорее всего напарник и станет.

Как бы там ни было, дела идут не лучшим образом, он безнадежно проигрывает любителям желтых цветочков, если в ближайшие полчаса ничего не измениться, то Александру безусловно наступит конец. Это если враги по прежнему будут придерживаться все той же ущербной тактики, осознают свои ошибки, и пяти минут Сашка так не протянет.

Самойлович где-то застрял, на помощь местных обывателей особой надежды нет, сидят себе у открытых окон и делают ставки, сколько еще тот 'ненормальный' продержится против всех... минуту, пять, пятнадцать — кто угадает?

-Прекратите!!! Убийцы! Пошлите же за полицией! -доноситься откуда-то сверху, женский голос.

Бабы одни лишь шумят, проявляют активность, мужская половина же наслаждается зрелищем. Не каждый же день такое увидишь, не шарманщик с мелкой обезьянкой заявился, и не бродячий акробат, а вполне себе гладиаторские бои с доставкой на дом.

Полицию вроде зовут, поможет или нет, тот еще вопрос на чью сторону встанут полицаи. Стражи закона во Франции охраняют не граждан и даже не порядок, а лишь власть имущих. Обладатели искусственных цветочков в петлице по всем признакам куда как ближе к местной элите, чем какой-то зачуханный пролетарий в грязной рабочей одежде.

Если только прорываться ему на центральную улицу, там скорее всего 'они' преследовать не станут, хотя кто знает как здесь принято. Не выйдет, никуда Сашке от этой кирпичной стенки не уйти, никакая регенерация не спасет от нескольких ударов 'по чайнику', если только они последуют один за другим без перерыва. Так то он уже трижды получил такие 'подарки', в глазах на долю секунды темнело, боль дикая в голове, но затем прошло и вроде без последствий. Опытным путем удалось выяснить — пары минут для восстановления вполне достаточно, а если эти сволочи сразу без задержек и отсрочек ударят? Допустим, он пойдет через толпу напролом, в теории шанс проскочить вроде бы есть. На практике же... сплошное 'трах-трах-трах', как очередь из пулемета: спереди, слева, справа и сзади обрушиться град ударов. Его завалят в этом сомнений нет, не столь уж он ловкий и вертеться юлой, отражать противников со всех сторон не сможет. 'Желтые' вокруг только и ждут, что Александр вот-вот сорвется и побежит, специально стоят не сомкнувшись плечо к плечу, промежутки оставили, как бы нечаянно, приглашают — давай попробуй...

Между тем предводитель 'команчей' снова начала вдохновлять своих подручных на ратные подвиги, но в этот раз ставку не повысил — жмется или и его кризис достал, все та же сотня франков на кону. Сам бы лез вперед, как у нормальных людей принято, а то противно гнусавит откуда-то издали, чуть ли не с улицы прямо, в упор не видно героя в поле зрения.

Александр уже смирился с тем очевидным и неприятным фактом, что его карьера так и закончиться здесь в течении ближайшего часа, время работает на противника... Возьмут его как крепость измором, он один против многих, он отнюдь не 'железный' и враг имеет возможность менять уставших бойцов свежими.

Что-то случилось там у них в тылах, что-то необычное происходит, тот гнусавый уже не призывает и не требует, а вопит дурным голосом, словно его каленым железом жгут... Неужели между собой у 'желтых цветков' конфликт возник? Очень бы кстати сейчас для Сашки, любое ослабление противника ему на руку.

Сплошная стена супостатов вокруг Александра постепенно редеет, такое впечатление — им одновременно приходиться бороться еще с кем-то, кто напал на них сзади и постоянно посылать против невидимого пока еще союзника людей. Один ушел, второй и еще один потянулся вслед, с кем они дерутся и не понять, действие происходит не во внутреннем дворе, а в одном из проходов — в левом ведущем на центральную улицу. Оттуда доносятся крики, шум отчаянной борьбы и ругань, каменный коридор исправно поглощает врагов одного за другим, словно сказочная гидра спутников Одиссея, вошли многие, а обратно не вернулся никто. Некоторые, наиболее благоразумные 'желтые' предпочли судьбу не искушать лишний раз и направились не налево, а направо к другому выходу, с них на сегодня уже хватит приключений.

Пять минут прошло или чуть больше, он времени не считал, из противников остались только четверо, да и те уже оглядываются постоянно, хоть и продолжают исправно молотить Сашку своим дубьем. При таком раскладе можно и прорываться, пока силы еще есть, потом будет поздно. Для начала очень желательно хотя бы еще одного вражину вывести из строя, тогда расклад будет не столь неприятный. Трое 'желтых цветков' как раз недавно сменились, пока толпа не исчезла, у них постоянно шла ротация. Из старого состава неприятельской команды только 'плотный' и остался, настойчивый и жадный субъект, все ждет не ошибется ли Александр, караулит свои сто франков. Вышло иначе... подставился неожиданно сам 'спинжак', оглянувшись назад в очередной раз, он непроизвольно сделал полшага вперед. Сашка отреагировал мгновенно, на 'автомате' — тут же мысок его берца врезался противнику под коленную чашечку ноги. Травма не смертельная, но очень уж неприятная, спортивный пиджак от такого сюрприза зашатался как дерево на ветру, а затем и повалился, дружки его поддерживать не стали. Не повезло приятель и картуз шегольский потерян, дубинка и 'ускакала от меня'... был ты боевой единицей и нет, можно смело тебя списывать в расход. Выходить из боя 'плотному' пришлось в комическом виде, выбирался ползком на четвереньках, шикарные плисовые штаны у пижона испорчены, добавить бы на прощание хорошего пинка, да нельзя... на Сашке 'висят' еще трое.

Трое... ан нет уже двое, еще один спортсмен из команды 'желтых цветков' решил проявить благоразумие и дезертировал с места схватки. Худой и высокий дылда, что ранее исправно работал своей дубинкой слева, решил вдруг да повторить трюк недавно проделанный Сашкой, не иначе — жест отчаяния. Пнуть ногой самбиста, пусть даже такого скверного как Александр — ради бога, да только идея глупая и наказание последовало незамедлительно, ради такого случая не грех было и сбросить с правой руки кастет. Блок, захват, затем скручивание стопы и в заключение — резкий рывок вверх. Раз-два и вот уже 'второй канадец носом пашет лед', а точнее — гладкие булыжники двора, и этого противника можно смело забыть. Падать правильно месье никто не учил, головой он впечатался в камни как положено, сам себя нокаутировав.

За скромное удовольствие, за прием самбо Александру пришлось поплатиться, последний оставшийся гад не преминул дважды угостить напоследок дубинкой, досталось на этот раз левому плечу, больно и обидно, но существенного урона для боеспособности нет. Он уже прикидывал, как разделаться с этим оставшимся французиком, да не успел, так уж вышло.

Едва уловимое движение в воздухе возле головы последнего противника, глухой звук удара — и перед Александром стоит капитан Фигнер собственной персоной. Как Самойлович подкрался к французу, Сашка так и не понял... Все встало на свои места, это он в проходе и орудовал, последовательно выбивая одного за другим 'желтых', вот куда они все и подевались.

-Не маши руками попусту, еще убьешь кого! -последовало дельное распоряжение, схватка закончилась, кастет наконец можно убрать.

Позднее Александр неоднократно размышлял над этим феноменом, да так и до конца не понял, как тогда Самойловичу удалось в одиночку 'приложить' такую массу народа, что вывозили потом полицейские сразу в двух 'воронках', в один все тушки так и не поместились. Скорее всего, он начал с 'часового', оставленного в проходе, тот успел заорать и 'желтые' кинулись на выручку своего. Но поскольку основное внимание собравшейся почтенной публики привлекал Сашка, то на другой 'раздражитель' реагировали вяло. В проход отправляли 'желтые' по одному, затем по два-три бойца — как раз под отточенные тренировками удары Фигнера, с небольшой группой ему справиться было не так сложно. Сыграл им на руку и тот фактор, что к моменту появления Самойловича численность 'желтых цветков' уменьшилась примерно вдвое, наиболее благоразумная часть хулиганов ретировалась прочь. Дела пошли у них с самого начала не так как обычно, вот и решили некоторые подстраховаться и почти половина ушла. Александра же 'обрабатывали' и держали человек двадцать от силы, лишь те кого прельстили пресловутые сто франков, обещанные главарем за голову 'пруссака'. Раздавить 'таракана' французам не удалось, вместо этого они сами улеглись 'отдыхать' на землю.

Начало века 19-го, времена архаичные... рукопашный бой предполагает по умолчанию наличие холодного оружия — сабли, штыка, или хотя бы ножа на худой конец. Все остальное идет по разделу народных забав и развлечений, что бы там не утверждали апологеты всяких якобы тысячелетних 'боевых гопаков' и прочих 'кунг-фу'. Сават — система, приемами которого Фигнер и 'работал' еще не вышел за пределы своей родины — Марселя, классический бокс мало распространен даже на Британских островах, может и есть в наличии какая-то иная система боя без оружия, но Александру так и не довелось столкнуться с ее носителем ни в России, ни за ее границами. Неприятное исключение из общего правила составил один, случайно встреченный прошлой зимой, полицейский в штатском, но против Фигнера и у того 'не прокатило', а при более благоприятных обстоятельствах с ним справился бы и наш современник. 'Лучше старенький ТТ, чем дзюдо и карате' — еще одна народная мудрость, на сей раз пришедшая из века ХХ-го. В сухом остатке только народный бокс... там техника уж очень примитивная до убожества, можно сказать, что ее и нет совсем, это даже Сашка заметил сразу, в первой же драке на кулаках в новом мире. Удары наносятся исключительно за счет одной лишь мускульной силы, сами бойцы не умеют ни блокировать, ни уклонятся — да и не пытаются совершенно, в результате выходит обычный бытовой мордобой. Для участников и зрителей такие состязания обычно сопряжены всегда с неумеренным употреблением горячительных напитков, тот еще 'спорт' получается, потом смотришь — зачастую морды битые у всех, и у 'чемпионов' и у проигравших .

В веке ХХ-ом его тезка вряд ли достиг бы столь впечатляющих результатов, а здесь и толковый боксер уровня КМС с хорошей техникой способен укладывать местных криворуких бойцов штабелями... 'Молодец среди овец' — работает первая часть народной поговорки, а вторая осталась в далеком будущем, где 'супротив молодца и сам овца'. По крайней мере, так показалось нашему современнику, не исключено, что он ошибается, да проверить практически невозможно. Попытка отправиться в 21-й век провалилась у них с напарником, когда попробовали. После разбирательства и экспериментов удалось выяснить, что машина времени перемещает только в одном направлении — в прошлое.

Все меняется когда аборигены достают свои ножи, тут и великолепная техника Фигнера оказывается бессильной, одного-двух он еще способен 'сделать', а третий клинок означает уже смертный приговор любому, самому лучшему саватисту. Револьвер всегда выручал их с Самойловичем в таких случаях, один выстрел в воздух и разошлись 'мирно'. В Париже на поражение довелось стрелять им только один раз. В местном уголовной среде огнестрельное оружие является признаком высокого статуса владельца, пистолеты носит только элита преступного мира. Пальнул для острастки в потолок — значит 'крутой', в кабаке обычно этого достаточно, тебя оставляют в покое, или по крайней мере дают возможность уйти целым, какая бы там дикая поножовщина не шла. Как правило, оружие применял только Фигнер, капсюльный револьвер более-менее местным 'знаком', по крайней мере грохот точно такой же, как от обычного гладкоствольного пистолета, огонь и дым идут в комплекте.

-Чего встал? Бегом за водой, надо своих убрать прочь, не ровен час фараоны набегут! -почти сразу же и последовало распоряжение.

Александр метнулся к подъезду, здание относительно новое и располагает редкой 'роскошью' для начала века — к нему подведен водопровод. До квартир трубы поднять строители не захотели, а может опять решили сэкономить, приходиться прислуге бегать с ведрами к консьержке, в помещении у нее и находятся краны.

Толстая и скупая бабища сначала хотела вякнуть как всегда 'Не дам!', в другое время у нее и воды даром не получишь, уже проверено. Но в этот раз взглянула мадам на Сашку и язык прикусила, такое впечатление, что испугалась не на шутку. Он беспрепятственно набрал столь необходимой им воды, деревянные ведра-кадушки взял в помещении у той же консьержки.

-Давай сюда! -зовет Фигнер, и пошла реанимация, отливают они водой сперва одного товарища, затем второго и так далее.

Собратья-кровельщики понемногу оживают, им повезло сегодня, их только сбили с ног и оглушили, а как следует 'потоптать' поверженного противника у хулиганов не дошли руки.

-Все в дом! В префектуру захотели, по казенным хлебам соскучились? -подгоняет народ Самойлович, да и без его понуканий 'ожившие', кто по стенке, кто так медленно бредут в сторону подъезда. Не обошлось, как всегда и без недоразумений.

-Стой, прекрати лить... Слышь мужик, а ты чей будешь?

-М-м-м...

-Эй... Арман, поди друг сюда! -зовет Фигнер одного из членов бригады, того что тверже других стоит на ногах, — Глянь на этого черта, это наш или нет?

Арман подходит к ним слегка пошатываясь из стороны в сторону, он еще не пришел в себя окончательно, парню досталось крепко, лицо в крови, один глаз полностью закрыт огромным синяком. Полминуты уходит на опознание, соображает кровельщик пока еще туго, еще бы удар дубинкой по затылку не очень способствует умственной деятельности Ответ выходит отрицательный, француз мотает головой из стороны в сторону.

-Обознатушки вышли братцы-кролики! -немного огорчился Фигнер, и сразу же нашел приемлемый выход, -Сашка одолжи кастет, а то у меня рука отваливается, устал уже этих уродов молотить.

Раз и готово, у Самойловича выходит как у анестезиолога, и аппаратура сложная не нужна... вроде бы пока врачи так и поступают при сложных операциях. Эфир сплошь и рядом заменяет дубинка или мешочек с песком в руках дюжего помощника хирурга.

Принятый по ошибке за одного из своих 'желтый цветок' принудительно отправляется обратно в объятия Морфея.

'Руссо туристо' и самим уже давно пора уходить, с улицы слышен какой-то подозрительный шум, скорее всего полиция на подходе. Только дверь подъезда захлопнулась за спиной Сашки, как во дворе опять стало людно, нагрянул целый отряд, пришли полицейские и патруль национальной гвардии с собой притащили для усиления.

За тем, как стражи порядка и солдаты осматривали место происшествия Александр наблюдал уже с чердака, успели они все же вовремя смыться.

-Придется мне идти к ним и ответ держаьб, иначе будочники сюда полезут... -печально изрек 'отец-командир' и в самом деле, попробуй теперь объяснить представителям полиции, что эти господа 'сами упали и расшиблись', та еще задача.

Александр хотел было как непосредственный виновник ЧП присоседиться к соратнику, но его остановили.

-Куда? Ты же как с бойни ровно сбежал! Сиди здесь и никуда не ходи, пока я не вернусь. -приказал Фигнер и пришлось подчинится.

Объяснятся с представителями властей Самойлович вышел не один, к тому времени подоспел с обеда и бригадир кровельщиков — папаша Мора, и к удивления Сашки, третьим номером присоединилась консьержка. Две серебряные монеты достоинством пять франков, незаметно подсунутые ей в карман фартука Фигнером, убедили привратницу выступить на стороне кровельщиков в качестве свидетеля защиты.

С нацгвардейцами и полицейскими удалось договориться по-хорошему и даже взятку никто из них не вымогал. Последнее обстоятельство показалось особенно удивительным Сашке, уже успевшему привыкнуть в реалиям жизни в российской империи. С него мзды не требовали ни разу, он же нижний чин, а вот с мещан-обывателей на 'пропой души' или 'на день ангела' уездные полицейские чины брали дань регулярно и присутствие свидетелей их не смущало ничуть.

Но день не задался видно с утра, как назло — на место ЧП явился какой-то мелкий, но почитавший себя 'особо важным' чин из префектуры и разбирательство пошло по второму кругу. В этот раз 'власть' недвусмысленно встала на сторону пострадавших в драке хулиганов, что в данный момент все еще 'тушками' валялись на земле под ногами. Может быть, чиновник был лично связан с этой странной корпорацией 'желтых цветков', а может просто ему 'вожжа под хвост попала' и захотелось всех согнуть в бараний рог, и такое бывает иногда.

-Я вас скопом засажу за решетку негодяи! Устроили тут Аустерлиц, вашу мать! -разбушевался чиновник на всю катушку, лицо красное, не дать не взять — самовар кипящий, вот-вот пар из ушей пойдет.

Возможно он и действительно произвел бы аресты 'виновных' и полностью реализовал свои намерения, да не получилось и на него нашлась управа.

Совершенно неожиданно в спор вмешались местные жители, те что ранее наблюдали за 'представлением' из выходящих во внутренний двор окон. Со второго этажа, где проживала семья какого-то высокопоставленного военного, приятный женский голос, совсем как у телефонного автоответчика, вежливо порекомендовал 'главному полицаю' забрать всех своих полудохлых 'котов' и убираться прочь. В противном случае, по компетентному мнению мадам генеральши, уже завтра утром уважаемый 'господин чиновник' будет подметать улицу перед префектурой, если его вообще со службы не вышвырнут с 'волчьим билетом'.

После такого жесткого демарша сверху 'важному чину' пришлось поневоле смириться. Махнул он рукой подчиненным, скомандовал — 'Грузите!' и ушел, даже и смотреть не стал. Сама операция прошла очень быстро, такое впечатление — у полицейских опыт по этой части изрядный накоплен, 'тела' подняли с земли и покидали как дрова в подъехавшие фургоны. Кое-кто из 'желтых цветочков' к тому времени ожил и попытался улизнуть, но добросовестные служаки не дали, у них же приказ — 'взять всех'. С особо 'вумными' беглецами поступили просто и без затей — прикладом или дубинкой по голове получите, и добро пожаловать вместе с остальными 'гавриками' все туда же в 'корзину для салата', так в Париже называют полицейский фургон.

Полчаса прошло, полиция и национальная гвардия исчезли, вечно недовольный дворник загружен работой, он убирает обрывки одежды, растоптанные головные уборы, сломанные трости, дубинки и присыпает песком пятна крови на брусчатке.

На самом последнем этаже доходного дома, на чердаке страсти потихоньку улеглись. А первое время было как после поражения, стоны, проклятие и традиционное уже махание кулаками после драки. Теперь наверху пахнет не только стружками и металлической окалиной но и кровью. Рабочий день полностью теперь пошел 'псу под хвост', какая уж работа после такого приключения.

Есть время смыть кровь и грязь, если возможно. У него на голове вместо волос сплошная твердая масса образовалась, как кора у дерева, отмочить пробовали, но так ничего и не вышло. Вечером Фигнер с помощью безопасной бритвы Жиллет подстриг Сашку под 'Котовского', с непривычки неприятно — холодок по всему голому черепу, но 'скажи еще спасибо, что живой', кости целы, а волосы отрастут быстро.

Тело адски 'ломает', стресс дает о себе знать и сказывается неимоверное мышечное и нервное напряжение, хоть и не так сильно как раньше, а вот мысли... Порядок под крышкой черепа у Александра особый, как бы два процессора в голове вместо одного, если уж использовать чисто технические термины. Данные обрабатываются в раздельных потоках: ненависть, страх, отчаяние или радость и прочая там любовь — этим заведует первый. Второй же задействован только в чрезвычайных ситуациях, у него ровным счетом никаких эмоций нет, это абсолютно тупой агрегат, рассчитанный на войну или нечто подобное. В драке, в бою или в ДТП второй процессор автоматом полностью перехватывает управление, первый при этом может психовать, или напротив всячески содействовать, иногда просто комментирует происходящее как сегодня в драке. Порой он может выдавать 'фоном' что-то из воспоминаний, без разницы, ни на что не влияет. С учетом того фактора, что Александр и так от природы чрезвычайно спокойный — 'нервы стальные', переключение между этими двумя 'управляющими центрами' происходит у него совершенно незаметно для всех окружающих.

-Да у Вас друг мой шизофрения в начальной стадии, шизоидное расстройство личности налицо, все признаки... -вынес заключение психиатр на медкомиссии.

Не в военкомате он комиссию проходил, там на такие тонкости внимания не обращают, а в другом месте и позднее. Ушлый мужик попался, обычно у них разговор короткий 'болит — не болит', подмахнут пару закорючек в медицинской карте и вперед, полностью годен. А этот сумел полностью 'разговорить' пациента и залезть ему в душу. Правда сам Сашка полагал, что такое разделение функций очень даже способствует его выживанию в экстремальных ситуациях, и является очень ценным качеством, оказалось — отечественная психиатрия с ним категорически не согласна.

-У Вас две личности фактически... в принципе — не страшно, среди шизофреников и нобелевские лауреаты попадаются порой. -успокоил его врач, отчасти сняв возникшие опасения, -Но в органах Вам, Александр делать нечего. Недавно один такой 'два в одном' перестрелял человек десять сослуживцев и просто случайных людей почем зря.

Его тогда забраковали полностью, да он и сам не особо стремился снова одеть погоны, хватило и срочной за глаза. Едва Сашку уговорили-уломали 'попытать счастья' в МВД тренер и его старый комитетчик-приятель. Лечиться теперь, глотать какие-то сомнительные препараты, этого еще не хватало? Да пошли они, эскулапы на... со всеми своими хитро-мудрыми латинскими терминами и заморочками, Сашка себя прекрасно знает, он не псих... чего теперь вспоминать, было давно и неправда, как говорил один знакомый прапорщик.

Местные жильцы оказались на высоте, едва все закончилось, как сразу же прислуга притащила наверх и кувшины с водой и чистые тряпки и даже крепкая водка виноградная появилась и кое-какая закуска. Зря Александр на них грешил, что не вмешались или не послали за помощью, он забыл — день будний, все мужчины на работе или на службе и в квартирах остались только женщины и дети. Люди среднего достатка обычно и в услужении держат в основном баб и подростков, их труд обходиться нанимателю дешевле. За полицией гонцов отправили сразу же, да только шли стражи порядка от ближайшего участка своим ходом, пешком. Машины с мигалками пока еще не появились на парижских улицах, есть экипажи... для начальников разных, остальные служители правопорядка как и пехота на своих двух передвигаются. Вторая причина задержки — полицейские сразу не смогли собрать достаточные силы и ждали национальную гвардию, а идти на массовую драку вдвоем или втроем... Герои у них свои есть, а вот дураков нет, вывелись или вымерли давно. Законопослушность на нижнем уровне в Европе века 19-го ничуть не выше, чем в России-матушке, и там и там стремиться к нулю. И если 'православные' дорвавшиеся до мордобоя вежливо пошлют некстати заявившегося будочника на три буквы, то экзальтированные и пылкие французы могут своего 'фараона' покалечить ненароком, чтоб не лез куда не следует.

Заявилась вскоре и та молодая особа, из-за которой сыр-бор и разгорелся, и сразу же кинулась к 'своему' кавалеру. Александр наконец-то узнал, как правильно парня зовут... Пьер-Поль, двойное имя оказывается. Совсем как у того художника, что рисует для Бони портреты и позже полезет в политику, да как там у него... 'Анархия — мать порядка'? Хотел было Фигнер того самого П-П Прудона использовать, был ранее и такой вариант выйти к намеченной цели через 'людей искусства', да почти сразу же и отказались от подобной затеи.

Девица, закончив со своим Полем-Пьером, и убедившись в его здравии и дееспособности, решила и главному 'герою' уделить небольшую долю внимания.

Пришлось Александру выслушивать добрых полчаса извинений, оправданий и прочей чуши. Все он ждал, рано или поздно эта вертихвостка, как ее — Франсуаза предложит заслуженное вознаграждение, или хотя бы намекнет. Он уже заранее собрался сделать благородный жест и отказаться, девчонка не в его вкусе, не до женщин ему в последнее время и презервативы закончились, а бежать за ними к тайнику лень.

-И это все? -чуть было он у девицы не спросил, когда та закончила наконец. Облом-с вышел полный и жестокий, ничего не предложили и даже не поцеловали на прощанье.

Ладно, можно утешить самолюбие, тем фактом, что не очень и хотелось. Пока мадемуазель увлеченно трепалась, удалось разглядеть во всех подробностях эту 'прекрасную даму' и-за которой час назад почти два десятка человек сильно избили, минимум пятерых еще и серьезно покалечили, и не исключено — кое-кто отбыл прямым ходом на небеса. Когда солдаты национальной гвардии грузили в фургон 'офицерика', того самого в мундире без погон, у Александра нехорошие сомнения появились, выглядел пострадавший почти как труп. Есть вероятность, что перестарался Сашка и ударил сильнее чем следует, или просто не рассчитал сил, ранее кастет применять не доводилось. Идиотизм еще тот, и все из-за прекрасного создания, про каких в России говорят — 'ни рожи, ни кожи', только и привлекательного в ней, что блондинка и почти метрову косу отрастила на зависть любой русской деревенской девке. Девушка ухитрилась дожить в Париже до 17 лет, и ни кому до сих пор не понадобилась? Если не врет, то ее надо в Лувр на постамент, рядом с безрукой Венерой поместить, станет местной достопримечательностью.

А если задуматься... ладно, война побоку и 'свалку' на штыках мы опускаем, что там еще в коллекции есть? За 'так' драться уже приходилось неоднократно, в провинции зимой самое популярное развлечение раз в неделю по воскресеньям. Сашка всегда старался не столько сам бить, сколько уклонятся, чем порой вызывал искренне негодование очередного 'противника' из числа мещан и купчиков — 'ишь хитрый... почто ударить не дашь?'.

В СА довелось поучаствовать однажды и вовсе в идиотском месиве, бились советские воины из-за окурка. Александр ни разу не зачинщиком там выступал, напротив — как сержант он полез разнимать дерущихся. На фоне всех подобных 'развлечений' последнее происшествие и некоторый благородно-романтический оттенок даже имеет. Ему все равно, от драки он ни малейшего 'кайфа' как Самойлович не получает, темпераментом не вышел. Фигнер тот да... когда местные под его кулаки долго не попадают, то приходиться напарнику выступать в роли спарринг-партнера, или боксерской груши, как уж повезет.

Белокурая сорока-'мамзель' торопливо откланялась и убежала опять к своему ненаглядному Полю в уголок, ее место рядом с Сашкой немедленно занял Фигнер и тут же оправдываться пришлось перед отцом-командиром за содеянное.

-Какого хрена? -сразу же последовал четкий вопрос.

Александр вздохнул, и принялся излагать как было дело, чуть ли не поминутно, разве, что сам процесс драки описывать подробно не стал. Не виноват, так вышло... даже не вмешайся он тогда, все равно бы закончилось таким побоищем. Он лишь немного опередил остальных кровельщиков на пару минут.

-Ладно, хватит каяться, не на исповеди чай... твое счастье, что нарвались вы на сутенеров. У них тут рядом в кофейне не то клуб, не то притон, не то биржа... Полиция не вмешивается, видать прикормлена давно.

Так вот все неожиданно и прояснилось, со слов Фигнера стало понятно, почему нападавшие столь необычно были вооружены. Против трех-четырех бойцов с ножами Александр не продержался бы и пяти минут. Оказывается эта специфическая каста преступного мира колющего и режущего оружия с собой не носит. С одной стороны их к этому принуждает полиция, с другой — следят за ними парижские бандиты.

-Чтоб девок своих не резали! -коротко пояснил Самойлович причину странного ограничения.

Данный 'бизнес' в столице Франции возник недавно и пока еще господа сутенеры пребывают на правах изгоев или париев преступной среды. Отчасти объясняется тем фактом, что в корпорацию 'котов' люди приходят не с низов, а опускаются из других, более респектабельных слоев населения. Кого там только у них не встретишь, есть и актеры 'погорелого театра', проворовавшиеся чиновники, 'вечные' студенты и так далее вплоть до изгнанных с позором со службы офицеров. Когда Александр услышал, про последнюю категорию у него сразу же возник законный вопрос — что же такое надо сотворить, чтоб из рядов Великой Армии 'их благородие' выпнули? По всему видно, люди достойные собрались... Кто первый и когда догадался закабалить с дюжину 'жриц любви' и жить за их счет история умалчивает, но явление относительно новое даже для 'столицы мира'. Фигнер на правах знатока утверждает, что еще несколько лет назад в Париже ничего подобного не было.

-Бог миловал, ежели бы не генеральша со второго этажа, забрали бы всех скопом в префектуру... Придется все же нам достать из тайника стволы, работяги теперь нас не заложат — своими стали, да и времени немного осталось. -полушепотом подвел итоги 'веселого дня' напарник Александра, хоть и никто и не мог их подслушать, не до них сегодня на чердаке.

-Что теперь делать?

-Вперед на крышу и работать! Надо быстрее закончить с этим домом. -и Фигнер погнал тычками своего непутевого соратника наверх.

Сделали они до вечер самую малость, уложили и закрепили один лист и пропаяли стыки еще на трех. Вкалывать им пришлось лишь вдвоем, остальные друзья-соратники по бригаде так и не приступили к работе, им на реабилитацию потребовалось от одного до трех дней в зависимости от тяжести полученных травм. Не было на месте до самого позднего вечера и старшего — папаша Мора, хоть и в общей драке не участвовал, однако доказывать, что 'не верблюд' довелось в префектуре именно ему.

На удивление, народ после жесткой встряски оправился очень быстро. Прав был покойный дедушка Александра, когда утверждал, что раньше мужики были 'на кулак крепче'. Три дня минуло и как будто ничего и не произошло, в ХХ-ом веке полгода бы лежали люди по больницам и усиленно лечились, а тут уже на следующий день работа возобновилась, никаких больничных и единственное лекарство — виноградная водка и хорошая закуска.

Первое время они с Фигнером жили, как и раньше на съемной квартире, а вот затем... на второй неделе Мора вдруг да сделал предложение, от которого отказаться не получилось.

-Чего вы таскаетесь в такую даль? Оставайтесь на ночь у меня, я здесь недалече квартирую, места хватит.

Пришлось согласиться, иного выбора не было, хорошими отношениями с бригадиром Фигнер дорожил. Особых проблем смена обстановки по идее не должна была создать, оружия и других 'артефактов' у них при себе до момента последнего ЧП не было. И все же вышло не так гладко и в первую очередь из-за Александра. То что у него начнутся неприятности он понял сразу, как только переступил порог жилища папаши Мора. Их встретило все семейство, хозяйка, по имени ее никогда не называли — Сашке так и запомнилось 'мамаша', изредка 'мадам' Мора. Последнюю форму обращения обычно использовал сам глава семьи, когда после пары рюмок анисовой настойки пребывал в веселом и игривом настроении. Женщина средних лет, некрасивая — заботы и труды состарили преждевременно, но не злая и не склочная. А и источник проблем... ее потомство. Младшая — Фаншетта, что цепляется пока за юбку матери — обычный парижский городской ребенок лет восьми, лицо в веснушках, с ними уже 'гость из России' ладить худо-бедно научился. Плохо было со старшей девчонкой, ей уже одиннадцать или двенадцать стукнуло, а может и больше. С определение возраста на вид у Сашки постоянно проблемы, в ХХ-ом веке дети и подростки заметно крупнее, акселерация сказывается. Вроде девочка, как девочка, если не присматриваться, но... Едва она — Нанетта глянула на Александра, так ему и невольно вспомнилось, непонятно откуда, но такое впечатление, что к месту... и зачем только французы дают своим женщинам такие имена?

Мой папаша пил как бочка,

И погиб он от вина,

Я одна осталась дочка

И зовусь мамзель Нана.

Избранный ими вариант маскировки одного из членов боевой группы под 'дурака', как и любой другой имеет свои определенные плюсы и минусы. С одной стороны снимается частично вопрос владения местным языком, для такого 'француза', как Сашка прямо так и спасение. Зато с другой... дети сплошь и рядом воспринимают тебя как себе подобного, почти как сверстника. До последнего времени вплотную сталкиваться с этой бедой не приходилось, а вот как только поселились у Мора, так сразу и началось.

Первое время все выглядело все относительно безобидно и по-домашнему. После того, как юные Мора убедились, что данный 'дурак' не злой сразу и начали приставать к нему на предмет 'поиграть'. Затем малолетние 'мамзельки' решили немного поэксплуатировать нового приятеля. Была поставлена Александру задача укротить дворового хулигана, обижавшего и сестер, и остальную местную 'мелкоту'. И с этим ответственным поручением наш 'дурачок' справился без особого труда, одного хорошего тумака хватило для 'внушения' бы и иному взрослому дебоширу, а уж обычному балбесу-переростку и подавно. Бить сильно французского 'Квакина' не пришлось, основная проблема была — найти его без посторонней помощи.

Может быть, так бы он и мирно 'дружил' с хозяйскими дочками до самого финала, да надо же такому случиться, после той памятной драки с 'котами'-сутенерами, Нанетта определенно 'положила глаз' на Сашку. Нашла красотка 'героя'... как же — выстоял один против целой толпы. Ладно бы, она просто играла или кокетничала, в этом раннем возрасте у девиц бывает подобное поведение, однако запросы 'мамзель Нана' оказались совсем иные.

Первый принцип конспирации для дилетантов, да и для профессионалов тоже гласит — где живем, там не гадим... что теперь делать Александру с этой новой 'возлюбленной', что чуть ли не открыто вешается ему на шею? Надо как-то от нее срочно избавиться. Самойлович дал напарнику своего рода карт-бланш на любые действия. Делай, что хочешь дорогой соратник, хоть топи обоих малолетних дурочек в сортире, но кровь из носу надо один месяц продержаться любой ценой. Конфликт с семейством Мора в их планы не входит никоим боком.

В очередной раз, когда девки полезли к нему 'бороться', появилась у них такая забава, Сашка намеренного грубо помял Нанетту за кое-какие интимные места, расположенные и выше, и ниже пояса. Была у него надежда, что обидится на него девица, разозлиться и тогда конец всем потенциальным 'амурам'. Он просчитался, не вышло, даже хуже стало — эффект получился прямо противоположный ожидаемому.

Вечер после работы... самое время отдохнуть, наломались труженики за день изрядно. Только перекусили за общим столом и Александр было пошел в отведенный им угол прилечь, как хозяйские дочки за ним следом увязались. Вроде бы 'просто так' к нему они потянулись из детского любопытства, но на проверку оказалось немного иначе.

-Что вам, играть? Опять в рукопашную? Я сегодня устал девочки, сходите во двор к ребятишкам, пока еще светло.

-Да нет, ты нам покажь! -сразу же насела старшая из сестер.

-Не понял...

-Совсем дурачок? Пипиську нам свою, женилку достань из штанов и покажи! -задорно сверкнули невинными голубыми глазками Нанетта, личико у нее еще совсем детское, а фигурка уже с 'формами', но чего не отнять — красивая она. Вырастет такая девка, расцветет как орхидея и будет мужиков с ума сводить, все задатки уже видны невооруженным глазом.

-Нана... может не надо, а? Еще матушка наша узнает и нам попадет. -попыталась было урезонить ее младшая сестренка.

-Молчи соплюха, не то побью! Экий ты бестолковый, мой кузен и то умнее тебя будет во сто крат!

-Тебе так прямо и... ? -опешил Сашка от такого удивительного предложения, ничего подобного он и не ожидал, полагал сперва, что дальше безобидного заигрывания дело у них не зайдет.

-А чего? Я у мальчишек наших уже видала... Мелкие стручки, а у дураков, люди говорят, как у жеребцов здоровенные, сравнить хочу. Давай живее, тут занавеска и никто нас не видит! -шепчет на ухо и одновременно тут же приживается всем телом к Александру старшая их девиц — Нана, такое впечатление, что пытается соблазнить, только уж больно неуклюже у нее получается, опыта еще нет, но есть желание его приобрести. Младшая девчонка никакой инициативы не проявляет, просто сидит рядом на корточках и ждет, что последует.

С большим трудом он от них едва избавился, пришлось сочинить целую историю, что упал Сашка сегодня с крыши, расшибся об мостовую и поэтому еле-еле на ногах стоит. Фаншетта вроде бы поверила в сказку — милая девочка и доверчивая, а вот ее сестра та еще чертовка вряд ли 'купилась', но отвязались на время.

Эпопея с 'пиписькой' уложилась ровно в три дня... в первый день Сашку только просили по-хорошему. На второй день Нанетта прибегла к решительным действиям. Время выбрала она самое подходящее с ее точки зрения.

Вечер, ужин в семейном кругу, давно уже так посидеть не доводилось за последние годы. Трапеза незамысловатая. Картофель, печеные гусиные яйца еще какая-то простейшая местная снедь, но не в этом дело. Просто приятно посидеть за столом, накрытым скатертью послушать разговоры и даже опрокинуть рюмочку домашней настойки.

Только Сашка и поднес чарку ко рту, как вдруг да почувствовал, что словно кто-то пытается нащупать у него прямо через ткань штанов тот известный орган... Он чуть было не подавился алкоголем, что за шутки дурацкие? Быстрый взгляд влево на мамашу Мора — не она, да и не сможет так изогнуться даже если захочет, посмотрел он на Фаншетту, что сидела рядом с ним по правую руку. Та видимо, сразу поняла в чем дело, тряхнула кудрявой головкой, показывает ручки, смотри сам — я не при чем. Александр поднял глаза, напротив него как раз Нана и располагалась. Нет ее нет на месте, куда делась? Отсутствие старшей дочери одновременно заметила и хозяйка.

-Доченька, что ты под столом делаешь? — сразу спросила ее мать.

-Матушка, у меня пуговка оторвалась и туда закатилась, сейчас достану! — донеслось оттуда, к счастью для Сашки, помогать дочери матушка Мора не стала.

Злополучную пропажу мадемуазель настойчиво искала минут пять и все там же — в штанах у Александра. Ситуация комическая, кому потом он только не рассказывал из мужиков, все надрывались от смеха. Однако в данный конкретный момент ему было не до веселья, ситуация близка к критической. Мало того, что приходиться балансировать на грани провала, вдруг да кому-нибудь из родителей захочется заглянуть под скатерть, так еще и девчонка, не то специально, не то от неопытности чуть ли не рвет его там за причинное место как кошка когтями мышь, могла бы и по-нежнее тискать. Наконец ей это занятие видимо надоело, вылезла она вся растрепанная и расстроенная, села обратно на свой стул, заметно — злиться...

-Ну что дочка, нашла? -участливо спросила ее матушка Мора.

-Не-а, видать далеко закатилась пуговка моя, вот зараза...

После этого случая Александр объяснится с этой юной особой, судя по всему, упертости ей не занимать, и надо как-то разрешить возникший конфликт. Можно и через папашу Мора, но есть риск, что не поймет родитель, а это провал всех дальнейших планов. Он уж подумывал и о другом возможном варианте — просто отлупить как следует Нанетту, выколотить из нее дурь, но бить женщин и детей как-то ему не с руки, и не угадаешь заранее, какой результат будет в итоге.

-Коли не покажешь — не отстану от тебя! -так и заявила она Сашке в ультимативной форме, когда тот попытался было ее вразумить словами.

-Ладно уж, только не сегодня и не здесь, -смирился он, уступив давлению, решил, что черт уж с ними, ради общего дела можно и поступиться некоторыми вынесенными и ХХ-го века предрассудками.

-Тогда завтра на чердаке, мы все равно обед батюшке носим на работу, там и покажешь свое сокровище.

У Сашки натура такая по природе, если обещал, то слово сдержит, пришлось остаться без обеда в тот день, рабочие питаются в недорогой забегаловке на соседней улице, они ушли, а ему пришлось дожидаться сестричек. Хотел было он сразу младшую отослать прочь, да не получилось... Нанетта опять уперлась или так или никак, одно хорошо — такое впечатление, что постоянной привязанности к Александру пока нет, лишь эпизодически что-то на нее 'находит'. Взглянула Нана раз-другой на 'женилку', ожидаемых чудес не заметила, моментально охладела к 'дураку' и сразу же и обратно домой засобиралась, скатетертью и дорога.

-Ну что, ублажил своих пассий? -послышалось их дальнего угла, первым после обеденного перерыва явился Фигнер и прямо на дверном проеме столкнулся сначала с Нанеттой, а затем и ее младшей сестрой, его они чуть не сбили с ног, так торопились уйти.

 -Не больно довольные они, как я погляжу?

Сашка к тому времени вышел из-за перегородки, где он и девчонками общался ранее, до появления отца-командира. Яркое солнце через окна бьет в глаза огнем, приходиться прищуриваться, апрель на исходе, весна... необыкновенно хорошо. Воздух то изумительный хоть на вес литрами не продавай такой, первый дождик с утра прошел с грозой и до сих пор стоит аромат озона, какое блаженство... Зачем им этот долбаный Бонапарт сдался, плюнуть бы на него, да жить как все нормальные люди.

-Я что сделаю... если мадемуазель Мора-старшая захотела странного? -неохотно, как бы через силу ответил он Фигнеру.

На самом деле было не совсем так, младшая из девиц выразила удивление 'O-o-o' и рот раскрыла в виде большой буквы 'О', словно для ловли мух. Нана же напротив недовольно скривила прекрасные уста, и тоном ученого эксперта вынесла компетентное заключение, что у жеребца соответствующий орган больше размером, она лично видела, не уточнила только где.

-Бог с ними с глупыми... к выходным мы здесь заканчиваем, на следующей неделе будем работать на другой улице, откуда я надеюсь узреть кое-что... -продолжил Фигнер, давая понять напарнику, что пока надо терпеть и приспосабливаться, иного выхода нет.

На этом разговор пришлось прервать, стали слышны шаги на лестнице, возвращаются с обеденного перерыва остальные кровельщики и вскоре им предстоит снова совершать 'трудовые подвиги'.