Младший. В тени отца

— Если ты по заданию Ястреба расспрашиваешь, я тебя разочарую: иногда подобные вещицы, как тебе, получить в подарок от мастера можно. Ты прости, но больная тема, не хочу говорить. И насчет меня самого и ты, и остальные ошибаетесь. Я, конечно, не из бедной семьи, но с опекуном у меня не задалось, так что выкуп взять с него не получится.

— Сам понял, что Ястреб время тянет?

— Тоже мне, интрига века! Если у него денег достает на Пустынного Ужаса, то и на новый рейс как-нибудь наскреб бы!

— А ты уже о Пустынном Ужасе слышал?

— Удивишься, но я еще дома про него слышал. Самый смертоносный наемник, легенда! Вместе с армейским заслоном сутки прикрывал отход, выстоял почти в одиночку против батальона! Если можешь, познакомь, я ему руку пожму. Там у одного моего друга отец был, так он только благодаря Ужасу выжил. Теперь регулярно свечки в церкви за его здравие ставит.

Санни как-то очень странно на меня поглядел и произнес, немного подумав:

— Здесь его обычно боятся. Мало кто с ним общается.

— Почему?!! — искренне удивился — как можно бояться такого человека? Он же не своих крошил!

— Слишком молодой и неуравновешенный для подобной мощи.

— Чушь какая! — фыркнул я.

— И кстати, слухи о батальоне сильно преувеличены, от силы четверть, да еще потрепанная. И не слишком-то они хотели преследовать, навалились бы всем скопом — смели бы.

Санни сидел с таким деланно невозмутимым видом, что одна неожиданная догадка забрезжила в моей голове:

— А слишком молод — это сколько? Лет двадцать пять?

— Двадцать шесть.

Протянул руку с одним единственным словом:

— Спасибо! — и, когда он осторожно пожал ладонь, продолжил, — От Сашки Меньщикова, его отца и меня лично.

Видя, что я не убегаю с воплями ужаса, не демонстрирую страх, Санни расслабился. А я внезапно понял, что не пошатнувшийся авторитет главястреба служил мне защитой от прибывающего отребья, а вот этот конопатый рыжий парень.

Спустя еще несколько дней я все так же был заперт в ангаре. Сидение в четырех стенах порядком осточертело, но дальше огороженной территории отряда меня выпускать никто не собирался. Мотивировали моей собственной безопасностью, и если бы не постоянные "тонкие" подкаты Ястреба разузнать что-то насчет родни, может быть и поверил бы в заботу. А так...

Пока было затишье, Санни днями где-то пропадал, но ближе к вечеру обычно появлялся и скрашивал мое вынужденное одиночество.

— И все же я не пойму, ты же Пустынный Ужас, твой контракт любой отряд с удовольствием перекупит! Какого... ты забыл здесь? — с каждым днем "Ястребы" мне нравились всё меньше. Даже приснопамятный звездобаран на фоне меняющегося состава уже казался верхом тактичности и интеллекта.

— Ты не представляешь суммы неустойки. Ее перекрыть может только супервыгодный наём под моё имя, который предложат, естественно не кому-нибудь, а Стервятнику. — Нового командира "Ястребов" Санни совершенно не уважал и не стеснялся это подчеркивать, — А во-вторых, так я и пойду на новый контракт! Алексей Иванович в своё время с меня слово стряс, что я свое обучение у него отработаю, я ж поначалу совсем дурной был. Силы много, а как ею распорядиться — толком не знал. У отца другая специализация, да и в мирной жизни мой дар никуда не приспособишь. Мне еще год отработать на "Ястребов" осталось, а если дать перекупить контракт — новый командир не дурнее старика окажется, идиоты здесь не задерживаются. Заарканят еще лет на пять, а мне уже эти пески поперек горла стоят.

Что такое слово я теперь отлично представлял. Если мне было трудно ему сопротивляться, то у Санни с его мощью отвертеться от обязательств не было шансов, оставалось только посочувствовать.

— Я так и не спросил — чем ты владеешь? Если не секрет, конечно?

— Из песка прессую лезвия и рассылаю от себя. Знаю, звучит не очень, как-нибудь покажу, если случай представится. Почти бесполезное умение, если жить дома, а здесь... Еще кое-что по мелочи с песком могу, но лезвия мой коронный номер. Мне с песком вообще легче всего работать — почти не трачусь в отличие от других материалов. Ладно, я чего к тебе подошел — прокатиться не хочешь? Я у Стервятника тебя отпросил до вечера, а то, гляжу, ты что-то совсем закис. К тому же сегодня здесь общий сбор назначен, куча народу еще из Слободки подтянется, дышать нечем будет.

— А ты?

— То, что надо, до меня доведут, а видеть лишний раз эти рожи...

— Куда поедем? — спросил на ходу, обрадовавшись возможности хоть как-то проветриться.

— До "Валькирий" — это местный бабский отряд.

— Э-э? Это то, что я подумал?

— Нет, не то, что ты подумал, — подмигнул он, — Но ход твоих мыслей мне нравится! Может и успеем на обратном пути куда-нибудь заскочить. А "Валькирии" — нормальный отряд, мы с ними, бывало, раньше работали. Это теперь... — он символически сплюнул, — Специализируются на сопровождении и защите высокопоставленных жен и наложниц. При здешних порядках очень богатая ниша. А Стервятник им бутылку проспорил и сам отдавать жмется — у девчонок языки хорошо подвешены, могут так прополоскать, что неделю потом обтекать будешь. Так он меня отправил. А я под это дело тебя в компанию хочу взять. Может, на новое лицо отвлекутся, не так краснеть придется. Только я сразу предупреждаю — вернуть тебя сюда я обязан. Пока я в отряде — сам понимаешь...

— Не вопрос! Да и деваться мне всё равно некуда

— Вот и отлично!

Поехали мы на моем байке. За руль меня Санни не пустил, сам сел, а когда я устраивался позади, состроил недовольную морду:

— Духан от тебя...

— Воды в душе уже три дня как нет. Это тебе хорошо, где-то еще можешь помыться, а мне, только если как коту — вылизываться.

— Что — совсем нет?

— А может быть не совсем? Частями? — сыронизировал над его вопросом. — Совсем нет. Какой-то скот выковырял единственную на весь водосборник серебряную руну. Там серебра — хорошо, если грамм наберется, но страждущему, видать, очень нужно было.

— Н-да... Скоро в отряде вообще нормальных не останется. Зная Стервятника, могу сказать, что отсутствие воды затянется надолго. Ладно, Валькирии — отзывчивые девчонки, попрошу у них для тебя душ.

По Слободке — как все русскоязычные назвали наёмничий поселок — мы с Санни прокатились с шиком. Иностранцы, хотя мы все тут были иностранцами, тоже не заморачивались и именовали поселок не менее оригинально — Сити. Местное название деревушки, на базе которой разрослась Слободка, возможно кто-то и знал, но за невыговариваемостью — не употреблял.

Сити, притулившийся у вынесенного в пустыню аэропорта, давно превзошел по размерам изначальное поселение. И если при основании Слободки народ еще пытался компоноваться по национальному признаку, то возникшие позже кварталы были смешанными. На соседних участках могли уживаться немцы с русскими, англичане с ирландцами, и даже сами арабы с арабами. Санни, выкрикивая мне по ходу движения короткие комментарии, упомянул какие-то религиозные разногласия, но их сути он не понимал, а я даже вникать не пытался.

У Валькирий было... миленько и уютненько, сразу чувствовалось, что жили здесь женщины. Санни, едва ступив на порог, распустил хвост перед встретившей его хорошенькой девушкой, я бы тоже был рад так поступить, но на меня красотка обращала внимания ровно ноль, словно и не было тут никакого Петра Романова. Не самое приятное переживание в моей жизни. Немного освоившись, понял, что именно Зина (вдосталь налюбезничавшись, Санни нас все-таки познакомил), а не проспоренная бутылка была целью визита приятеля. Пришедшие на ум ехидные подколки приберег до возвращения — уж очень забавно краснел тот, кого за глаза звали Ужасом.

Еще через час, отмытый до скрипа, я млел от прикосновений тонких пальчиков Зининой напарницы — Марины, которая может и не профессионально, но очень нежно и аккуратно обрезала мои отросшие вихры. Не менее приятно было, что за представленный сервис удалось расплатиться самому, заново собрав местную убитую схему водосборника. А после стрижки меня ждали еще две комнаты наемниц постарше со схожими проблемами, а за это нас с Санни обещали накормить нормальной домашней едой, доносившиеся из коридора ароматы уже заставляли сглатывать слюнки. Дожил! Работаю за еду и рад этому!

— Ять! — приглушенный звук взрыва и прошедшая следом взрывная волна заставили ножницы в Марининых руках дернуться и пройтись в опасной близости от носа. А потом мы с наемником стали свидетелями, как две милые барышни в мгновения преобразились в суровых валькирий.

Ножницы завибрировали в деревяшке над зеркалом, за спиной раздался торопливый шорох, щелчки смыкающихся креплений, звуки проверяемых затворов, и вот уже только легкий аромат духов, смешанный с запахом оружейной смазки, напоминал, что в этой комнате недавно были женщины. Следом за ними выскользнули в коридор и мы.

Далекие взрывы не прекращались, по крыше и стенам звучала подозрительная дробь, наверху послышался звон разбитого стекла и чей-то короткий вскрик. Сработала защита — окна прикрылись сплошными ставнями, разом оставив в темноте все здание, пока не зажглось тусклое аварийное освещение.

— Серьезно тут! — высказался я на предпринятые меры. Пока мне было не страшно, только неуютно.

— Слободка пережила три нападения, — отозвался Санни, — В первый раз пришлось отстраивать почти с нуля три квартала. Каждое представительство теперь защищено, у "Ястребов" тоже есть что-то похожее.

— А как мы узнаем, что происходит?

— Есть общая частота, скоро кто-нибудь сообщит.

— Санни! — позвала с лестницы одна из воительниц, — Тебя Христ зовет!

— Глава "Валькирий", — пояснил мне рыжий, — Пошли!

Что-то вроде командного центра располагалось в подвале, чтобы туда попасть, нам пришлось миновать целых два усиленных поста. И если бы не сопровождавшая нас валькирия с жетоном, уверен, просто так мы бы не прошли. В помещении без окон несколько женщин в однотипной форме деловито вели переговоры по рациям и телефонам, делали отметки в блокнотах. Одна из них — лет сорока, некрасивая, вся в шрамах и с коротким ежиком волос, — отложила трубку, едва мы замаячили в дверях.

— Христ?

— Санни, Кабан, — поздоровалась с нами глава отряда, я тоже неуверенным кивком обозначил приветствие, про себя поражаясь оперативности информации. Если приятель наверняка был здесь частым гостем, то меня она видела впервые, — У меня для вас, мальчики, плохая новость — это не нападение, это теракт. "Ястребов" больше нет.

— Как?! — пошатнулся Санни.

— На общий сбор каким-то образом пронесли взрывное устройство. Обвалилось полздания. К уцелевшей части не подобраться — от взрыва загорелось топливо, сейчас там вовсю бушует пламя.

На Василия было больно смотреть — насколько белым он стал.

— А что тогда за канонада? — спросил я, видя, что рыжий не в себе, — Может, все-таки кто-то жив?

— Это рвутся боеприпасы со склада. И пока они не прогорят, никто даже не приблизится, чтобы начать тушить. На соседних с вашей базах уже есть жертвы, сейчас идет срочная эвакуация. Мне очень жаль, парни. Соболезную.

Даже мне далеко не весь состав "Ястребов" был противен, чего уж говорить о Санни, оттрубившим с ними бок о бок шесть лет, пусть и не все идеально у него в отряде было. Ошарашенный наемник перестал контролировать свои силы, заставляя всех собравшихся в штабе со страхом смотреть на зазмеившиеся по стенам и потолку трещины. Вот теперь я безоговорочно поверил, что конопатый рыжий Санни и легендарный Ужас Пустыни — одно и то же лицо. С трудом вталкивая в себя ставший вдруг твердым воздух, я от души приложил его по уху:

— Санни, ёпта, Санни! Песок! Песком можно потушить пожар! — орал я, заламывая показавшуюся стальной руку, с уже почти сформированным воздействием, которым, подозреваю, можно было разнести весь фундамент, похоронив и нас заодно, — Да, Санни же!!!

В глазах приятеля появилось осмысленное выражение.

— Там сейчас полный звиздец! Вы никого не спасете и напрасно погибнете! — и дернуло же одну из связисток каркнуть под руку пошедшему в разнос магу!

— Санни, не слушай ее! — перебил я идиотку, потому что еще слово, и Ужас ее бы прикончил, — Твоя и моя защита, защита байка! Действуем наскоками, по пять минут! Я веду, ты тушишь. Потом круг на зарядку, и снова!

— Пошли! — рявкнул он, схватив меня за плечо и увлекая к выходу.

Интерлюдия.

— Хватит частить! — полковник хлопнул по столу ладонью, — Коротко и по существу!

— Есть, коротко и по существу! — вытянулся Кожевин перед начальством. — После броска до места дислокации танк за номером 258 был загнан в техничку для замены щитового блока по ранее существовавшей договоренности с техслужбой. Блок из аварийного запаса был получен. В процессе замены выяснилось, что замена не требуется. Доклад окончен!

— В процессе замены выяснилось, что замена не требуется... Спасибо за новый шедевр, будет что на старости лет в мемуары вписывать. И каким же образом разбитый вдребезги прибор оказался не требующим замены?

— Старший сержант Минакеев докладывает, что блок был починен силами экипажа в ходе ремонта, проведенного в пути до Феодосии.

— Я что-то не знаю? У старшего сержанта Минакеева девичья фамилия часом не Романов?

— Никак нет, господин полковник! К правящей семье Минакеев отношения не имеет!

— Вольно, лейтенант! А свой кругозор, Леонид, не мешало бы и расширять! И как человеку, и как командиру танкового взвода! Не знать фамилии изобретателя защиты вверенной тебе техники — стыдно!

— Виноват! Не сообразил!

— А не мешало бы соображать побыстрее! И все же: блок починен или только склеен, чтобы создать видимость?

— Техслужба отвечает, что блок рабочий — тесты проходит по всем показателям, чуть ли не лучше расконсервированного. Хотя если приглядеться, то видно, что пломбы перепаяны.

— И что теперь, Леня? Мне начать верить, что у нас в батальоне завелся умелец похлеще заводских спецов?

— Никак нет! Прижал я сержанта, тот долго юлил, но к концу разбирательства признался, что блок ему починил тот самый заяц, которого они по пьяни в танке забыли. Которого мы "Железным кулакам" передали.

— Час от часу не легче! Я скорее поверю, что Минакеев тайный сын Романова и прирожденный руновед, чем, что мальчишка... — полковник оборвал себя на полуслове и бросился перерывать стопку недавно переправленных с большой земли газет, — Ага, вот оно! То-то мне Романов все время на язык просится! "Погиб при трагических обстоятельствах... ведется следствие..." А вот тут: "Одновременно с трагедией пропал при неизвестных обстоятельствах несовершеннолетний сын великого изобретателя — младший Петр Романов. Скорбящие родственники и близкие просят всех, кому известна судьба молодого человека, откликнуться за вознаграждение. Приметы..." Звиздец, Леня, кого мы прохлопали ушами! — полковник оторопело потянулся в сейф за дефицитным в этой стране коньяком, налил себе почти полстакана и выпил одним махом, заставив молодого мужчину судорожно сглотнуть вслед за тестем.