Конечно, я не могла признать это публично, поэтому мне пришлось принять все шишки за то, в чем на само деле я не виновата.
— И пока это не повторится, все будет хорошо. Особенно, для всех людей, кого не ударят головой, — сказал он, улыбнувшись последнему замечанию. Он сделал еще одну заметку в блокноте, а затем поднялся. Он протянул мне руку и я пожала ее, не совсем уверенная, зачем.
— Что ж, это была очень хороший сеанс для первого раза, Тейлор, — сказал он, — Надеюсь, мы сможем поладить, и тебе станет комфортнее разговаривать со мной более откровенно в дальнейшем. Я знаю, что ты не хочешь тут находиться, и это совершенно понятно. Найдутся места и похуже, но никто в здравом уме не захочет оказаться в психиатрической клинике.
Я не могла не улыбнуться, и это вызвало у него слегка лукавую усмешку.
— Это первая улыбка, которую я получил от тебя за весь сеанс, — произнес он. — У тебя немного мрачноватое чувство юмора, не так ли?
— Думаю, психиатр из вас лучше, чем комик, — сказала я ему.
— Туше. Ну, ээ... — он отклонился назад, чтобы проверить календарь. — Я отправлю расписание наших встреч в твою комнату. Извини, в данный момент есть кое-какой беспорядок в расписании, но, надеюсь, мы сможем видеться каждый день в одно и то же время. Как тебе идея?
— Думаю, сойдет, — сказала я, добавив. — Спасибо.
— Ну, ладно, — проговорил он, провожая меня к двери. — Ты направляешься на обед?
— Да, — ответила я.
— Повезло тебе, — сказал он. — Мне нужно подготовить кое-какие документы для встречи сегодня днем, так что я ем за своим столом. Но в другой раз мы должны пообедать вместе. Может, ты сможешь лучше расслабиться, если я покину свой стол и эту формальную обстановку, ага?
"Нет" — не произнесла я. Если кто-то пытается быть милым со мной, чтобы я рассказала о чем-то, то это худший возможный способ вызвать у меня доверие к кому-то. Некоторые из девчонок стали приветливее со мной перед зимними каникулами, что меня немного удивило, потому что кое-кто из них находился в кругу друзей Мэдисон. Теперь, оглядываясь назад, конечно, это было, чтобы усыпить мою бдительность. Возможно, они тоже были замешаны в этом, или, может, одна из троицы попросила их об одолжении.
— Это было бы мило, — сказала я вслух.
Это не имело значения. Учитывая все обстоятельства, я бы предпочла, чтобы он не пытался подружиться, и мы бы остались в чисто профессиональных рамках.
И потому что я была хорошей девочкой на протяжении всей беседы, и ни разу не заглянула в Другое Место, в основном затем, чтобы не пугаться и не вызвать у него подозрения, я оглянулась. Подобно Орфею, я не могла удержаться от желания увидеть, что позади меня. В отличие от Орфея, разумеется, я не спасала мою жену, и на самом деле никто не велел мне не оглядываться под страхом ужасных последствий. И я не была выдающимся музыкантом. Так что, вероятно, я не была подобна ему.
Несмотря на мои сходства или различия с мифологическими персонажами, я рискнула взглянуть, как выглядел психиатр и его тесный кабинет в Другом Месте.
Восемь глаз моргнули мне в ответ с неподвижно улыбающегося лица, и шесть его рук уперлись в стол. Нити бледного шелка привязывали его к столу и свисали с потолка. Нечеткие фигуры, завернутые в коконы, извивались, и я вздрогнула, заметив их. Я не знала, кто это, но они колебались на грани узнавания. В любом случае, мне хотелось покинуть помещение, я отвернулась и поплелась по ржавым коридорам, направляясь в столовую.
Итак, задумалась я, проходя мимо болезненно тучной женщины, чья плоть пульсировала и елозила, а крошечные руки и ноги выдавливались изнутри. Давайте прикинем, что это может значить. Паук? Да, конечно, он в каком-то смысле паук, если это что-то о нем говорит. Хищник? Ленивый, готов выжидать и ничего не делать? Но, думаю, каким-то образом он запутался в собственных сетях. Кажется, все ясно. Даже если все остальное не было.
Я обошла лужу черной как нефть жидкости, стекающей со стен и потолка. Она выглядела глубже, чем должна быть. В Другом Месте в полу была дыра? Что будет, если я наступлю в нее?
Аргх! Почему моя сила не может поведать мне обо всем простым и приятным способом? Почему все сводится к метафорам? Бьюсь об заклад, большинство Умников просто знают, что их сила хочет сказать, без необходимости разбираться в символизме. Я должна начать разгадывать кроссворды. Это будет тренировка.
Тем не менее, это было предупреждение. Я должна быть начеку рядом с ним, желательно, не показывая, что я ему не доверяю. Человек-паук не может быть хорошим предзнаменованием. Может, я могу поговорить с Ханной и узнать, есть ли свободные места у кого-то другого. Но что если, они еще хуже?
Почему я так часто это использую? По правде, сама не знаю. Какая-то частица меня, и немаленькая, на самом деле не желала сталкиваться с ужасными вещами, которые я видела там. Я не хотела видеть грязь в туалетах, странное черно-багровое масло в моей кровати, или как все эти чудовищные отражения нормальных людей просто мелькают перед глазами. И еще кое-что случилось на медитации. Мой разум способен порождать чудовищ? Похоже на то. Этого должно быть достаточно, чтобы предостеречь любого нормального, разумного человека. Но я продолжаю это делать.
Наверное, потому что я теперь знаю о Другом Месте, оно всегда будет рядом. В глубине души я знаю, что оно существует, и закрыть на него глаза не получится. За исключением меня и Кирсти, я не была уверена, что с ней не так, казалось, у каждого внутри сидел монстр. Мир всегда был так близок к тому, чтобы быть мерзким и ужасающим. И, разумеется, казалось, это хорошо сочетается с тем, что я обнаружила в школе и... ну, у моего отца взрывной темперамент. Который, напомнила я себе, он пытается контролировать. Даже если Другое Место обнажало человеческую сущность, люди могли попытаться изменить себя. Им не нужно было вести себя, как чудовища, которыми их показывало Другое Место.
Это уже хоть что-то.
Может, мне стоит немного поглазеть на бабочек в кафетерии? Хотя бы они прекрасны. И я могу получить там немного еды, напомнила я под бурчание желудка. В конце концов, я выблевала большую часть завтрака.
Я быстро поела. Макароны с сыром были переварены, но они хотя бы были сытными. Уверена, что неприятное ощущение тяжести в животе скоро пройдет. Никто больше не сел за мой стол, так что я могла любоваться красивыми бабочками на стене в Другом месте, игнорируя цветной туман, ржавчину и монстров вокруг. И хотя бы в Другом Месте макароны были просто серыми и пресными, что делало их вкус немного приятнее. У них, конечно же, не было слишком сильного послевкусия, как у нормальной версии.
Хмм. Я сделала мысленную заметку. Вкус — это еще одно чувство, которое меняется, когда я заглядываю в Другое Место. Кроме того, это ведь нельзя назвать просто взглядом, не так ли? Это охватывало осязание, вкус, зрение, вкус и обоняние. Это была полностью сенсорная штука.
Я собиралась назвать "это видением" хотя бы потому, что не было одного действительно подходящего слова для "все мои чувства ощущают это, но физически я не там". Английский язык еще недостаточно эволюционировал для этого.
Ни один из языков, если подумать.
Пообедав, я вернулась в свою комнату. Мне надо было подумать. И еще мне надо было побыть одной. Не только потому что мне лучше думалось без людей вокруг, которые отвлекали, но и потому, что я собиралась посмотреть, что еще я могу сделать с той странной не-мной, которую я сотворила на сеансе медитации. Вероятно, было не лучшей идеей делать это рядом с другими людьми. Я не знала, что оно собиралось сделать с Самантой, и пока я не разберусь, что это такое, я не хотела выяснять. Надо было выяснить, что я могу сделать и могу ли это контролировать. Если бы это причудливое порождение разума попыталось убежать от меня, я даже не знаю, что стала бы делать. Мне придется рассказать людям. Иначе было бы неправильно. Но пока я не собиралась говорить ни слова, план не-выглядеть-сумасшедшей не включал глупые риски.
К тому же, все это насчет "не беситься у всех на глазах и не заставлять их думать, что я сумасшедшая", было полезным.
Не могу сказать, что не закрыла за собой дверь со вздохом облегчения. Я не могла ее закрыть, потому что у дверей не было внутренних замков, и даже чем-то подпереть ее было нельзя, потому что она открывалась наружу. Не то чтобы я хотела, конечно. Я просто невинно занималась медитацией. Просто немного скучала по дому. Никаких иных причин. И уж точно не экспериментировала с парачеловеческими силами, нет, сэр, только не я.
Поймать правильное настроение было трудно. Я не могла сидеть на кровати, потому что там было возможно-посмертное красноватое черное масло. Но кровать была единственным удобным местом, где можно посидеть в комнате, потому что никаких стульев не было. Я пыталась примоститься на одном из подоконников, но ничего не вышло. Наконец, я устроилась на полу, сидя на одной из подушек.
Но физический комфорт был наименьшей из моих проблем. Я была расслабленной, скучающей, несмотря на некое любопытство, когда сделала это в первый раз. Сейчас? Я была на грани. Я не хотела видеть его снова, но я это делала, все время беспокоясь о том, что будет, если у меня получится. Неприятная тяжесть в животе, появившаяся после еды, все только усугубляла.
В итоге я включила радио на телевизор и листала станции, пока не нашла какой-то старый канал, где играла классика. Я подумала, что это поможет мне расслабиться.
Оказывается, классическая музыка звучит очень странно, когда ты находишься в Другом Месте. Или, как минимум, эта композиция. Помимо колебаний помех, пульсирующих в динамиках, и того, что весь отрывок ускорился и переключился в минорную тональность, женщина пела на грани слез.
— Помогите мне, — умоляла она между треками. — Я тут застряла.
Довольно быстро я переключила каналы на какую-то тоскливо медленную народную музыку, которая все еще страдала от помех, но там не было людей, умоляющих, чтобы их выпустили.
Сосредоточься, Тейлор, сосредоточься. Держи себя в руках. И да, вероятно, позже я пройдусь по всем станциям и проверю, являются ли таинственные люди, умоляющие о помощи обычным делом. Если Другое Место показывало нечто скрытое о мире, что ж, это говорило что-то не слишком приятное либо об этом канале, либо об этой композиции, либо, возможно, о самом радио. Но это будет потом.
Я просто должна повторить то, что сделала сегодня утром. Я просто должна попытаться изменить Другое Место, сохраняя разум открытым. Я начинала с того, что не могла контролировать видеть или нет Другое Место, но теперь я могу. Так что я смогу контролировать, создаю я существ или нет. Я должна научиться контролю.
— Контроль, — прошептала я про себя, вдыхая и выдыхая. Мои скрещенные ноги затекли, но я не позволяла себе думать об этом.
Я выдохнула, и из моих рта и носа вытекла темная фигура. Я заморгала, пытаясь прочистить заслезившиеся глаза, и посмотрела на новосозданного монстра.
Существо в этот раз выглядело иначе. Оно больше походило на человека, чем предыдущее, и имело большее сходство со мной, но его рот был перекошен в выражении вечного ужаса. На фигуре был грязный красный халат, заляпанный бог знает чем. Его израненные, бледные руки закрывали глаза — нет, поняла я, его руки сливались с плотью, — и я не могла отделаться от чувства, что оно наблюдает за мной через широко раскрытый в беззвучном вопле рот.
Оно выдохнуло, и от его дыхания несло как из шкафчика.
О, Боже. О-боже-о-боже-о-боже. Зачем я это сделала? Мое сердце как барабан громыхало в ушах, а на заднем плане играла слишком медленная народная музыка. Я попыталась от него отскочить и слишком поздно поняла, что мои ноги скрещены. Все, что мне удалось, это завалиться назад, опрокинувшись на холодный пол. Все мысли сковало страхом, железной рукой сжимающим мое нутро. Бездумно, я отползла назад, загребая руками.
От него пахло шкафчиком. Оно собиралось сожрать меня живьем, а затем затащить обратно. А все потому, что я была идиоткой и никому не сказала и все это моя вина и я сейчас умру здесь, только я не умру, потому что там было намного хуже, как в шкафчике, и страх который оно излучало был осязаемым и...
Нет.
— Стой, — прошептала я сухими губами. Я хотела, чтобы это прекратилось. Я представила, что оно сковано цепями и неспособно двинуться, если я не позволю. Если я это сделаю это, то буду контролировать его. Я обязана. Иначе оно заберет меня обратно, а я не могу это допустить.
На мгновение боль пронзила мои пальцы, как будто под каждый ноготь мне загнали по раскаленному гвоздю. Это оказалось совсем не иносказательным, потому что, под затуманенным болью взглядом, десять пылающих цепей сорвались с кончиков моих пальцев. Закусив губу, я изо всех сил старалась не закричать. Зашипев, как только что закаленная сталь, цепи обвились вокруг безглазой фигуры, связав ее накрепко.
Несмотря на боль в моих руках, я отползала назад, пока не наткнулась спиной на стену. Я задыхалась. Фигура не двигалась. Не могла пошевелиться, поняла я, присмотревшись внимательнее. Она была скована черной сталью, которая, казалось, пульсировала в такт с моим сердцебиением. Сталью, которая вырвалась из моих рук, осознала я, взглянув на свои пальцы. Они выглядели воспаленными и покрасневшими, но они не выглядели так, будто их просто разорвало.
Я срочно переключилась на нормальное восприятие. Они все еще были перевязаны, и не было свежей крови или других следов, что раскаленные докрасна цепи использовали их как точку выхода. Также я не видела связанного монстра, который, видимо, оказался плохой идеей, поэтому я вернулась в Другое Место.
Сердце колотилось. Задыхаясь, я поднялась на ноги. Существо было зафиксировано на месте, сковано живыми цепями, которые, как я начинала догадываться, были того же порядка, что и чудовище, поэтому я могла видеть их более четко.
Теперь оно было связано, и я почувствовала, что не весь страх, охвативший меня, был моим собственным. А может и был, но это был страх, который я вложила в создание существа. Я была напугана тем, что мои силы могут сделать, тем, что будет, если я смогу снова это сделать, или если не смогу это повторить, и поэтому я создала нечто, что нагоняло страх. Да. Это имело смысл и соответствовало символической логике Другого места — ну, оно походило на меня, только закрывало глаза руками.
У меня было смутное подозрение, что я создала его из страха перед своими силами. Это означало, что люди будут бояться моих способностей. Хммм. Или будут бояться своих собственных сил. Мне надо...
Нет. Я не буду это проверять. Было бы глупо это проверять. Я найду что-то гораздо менее тревожное и травмирующее, чтобы проверять такое. Я дважды поспешила насчет этого, и я только-только разобралась, как это контролировать. Может, мой "открытый разум" не способен создавать управляемых существ. И цепи появились из моих пальцев, тех же, которые я разодрала, пытаясь извлечь гусениц. Возможно, они были миньоном, созданным из того же чувства: "я не собираюсь лечь и сдаться".
