Прогулки по крышам

— Тогда почему... он ведь очень не любит тебя, да, бабушка? Было что-то еще, потом?

— Еще, — бабушка задумалась. Нахмурилась. — Еще была война. Она сделала его... нас такими. С этим уже ничего не поделаешь.

Агата посоображала, что бы еще спросить по пункту первому. Вдруг ее осенило:

— А он знал маму с папой?

Бабушка сняла и снова надела очки.

— Почему ты так решила?

— Мне... показалось. Бабушка, ты говорила, они были учеными. А про себя ты всегда говорила, что была учительницей. Баб, кем они были на самом деле?

Ответ она уже и сама знала. Бабушка опять сняла очки и закусила дужку. Сказала медленно:

— Я тебе никогда не врала. Просто не говорила всего полностью. Они действительно были учеными. Работали в Институте Экспериментальной Магии.

— И они были?..

— Да, магами. И твой отец, и твоя мать были магами. Очень талантливыми.

Агата вздохнула — глубоко.

— Но почему ты никогда не говорила...

— Я бы сказала, — медленно произнесла бабушка. — Но попозже. Я не хотела, чтобы у тебя сформировался комплекс неполноценности. Единственная не-магичка в семье волшебников... Мне казалось, это может быть очень обидным.

— Поэтому Келдыш и не верит, что у меня нет никаких способностей! Он учился вместе с ними?

— Кто, Келдыш? Ну что ты! Он ведь гораздо младше!

— Но он знал их?

— Знал, — бабушка выглядела утомленной.

— А кто... ну, контролировал меня все это время?

Бабушка посмотрела в потолок.

— Несколько человек. Я представляла их тебе, как своих знакомых. Ну, помнишь, дядя Владек? Сергей Сергеевич? Не помнишь?

Агата сморщилась. Круг знакомых бабушки был очень обширным, дома у них бывали многие, и она не замечала, чтобы кто-то специально регулярно проверял ее на наличие МээС.

— А кто они?

— Люди из столицы. Они тоже не могли поверить, что ты...

— Бездарь, — закончила Агата печально. Бабушка сморщилась.

— Вот этого-то я и боялась! Агатка, ты понимаешь, что я люблю тебя такой, какая ты есть? Ты — единственное, что у меня вообще осталось! Ты мне веришь?

— Угу, — подавленно сказала Агата. А разве не радовалась бы бабушка еще больше, если б Агата пошла в нее? Или в маму?

— А Слухач?.. — начала она. Бабушка перебила:

— Забудь! Пока я жива, к Слухачу ты не пойдешь. Ты не представляешь, что это такое, и слава богу! Это до такой степени дико, незаконно и... ненужно, что даже Келдыш это понимает. Или поймет со временем.

— А он... и вправду может как-то помешать нам жить?

Бабушка ответила не сразу:

— Он... очень изменился, Агата. Вполне возможно, что нам предстоит нелегкое время. Но нас — двое, мы вместе, и это — самое главное.

Келдыш появился у них почти через две недели. До этого Агата видела его только на уроках, где он не обращал на нее никакого внимания. Агата, впрочем, не страдала.

Дверь открыла бабушка. Когда Агата выглянула из своей комнаты, она молча отступала перед входящим в дом Келдышем.

— Здравствуйте, Лидия, — сказал он негромко.

— Вы без звонка.

— И без доклада, — добавил Келдыш, быстро провел обеими руками по раскрасневшемуся от ветра и дождя лицу. Поверх головы бабушки взглянул на Агату.

— Добрый вечер, — пробормотала та. Келдыш коротко кивнул.

— Я пришел, как обещал. Будем разговаривать прямо здесь?

— Словно вас это смущает! — буркнула бабушка. — Проходите. И ты, Агата.

Агата подумала было переодеться — наверное, неправильно встречать учителя в длинном свитере, трико и носках, но взглянула на бабушку и передумала. Сунув книгу под мышку, поплелась вслед за взрослыми.

Они снова расселись в гостиной — Лидия в своем кресле, как на троне, Келдыш — у стола, Агата в этот раз приткнулась рядом с бабушкой.

Келдыш положил на стол какую-то карточку.

— Я принес разрешение, Лидия.

Агата вытянула шею, чтобы рассмотреть, и взгляд Келдыша остановился на ней.

— Я ваш куратор, Мортимер.

— Что?

— Я сказал, — повторил Келдыш отчетливей, точно смысл от этого становился яснее, — теперь я ваш куратор.

Какой?..

— А что это значит?

— Это значит, что, наряду с вашим официальным опекуном Лидией Мортимер, я имею право и обязанность участвовать в вашем воспитании, образовании и вообще, в вашей дальнейшей судьбе.

Жили они столько лет безо всякого куратора... Агата вдруг ужаснулась:

— Как... судьбе? Всю жизнь?

Келдыш улыбнулся. Получилось это у него очень неприятно. Прямо как у добродушного вампира.

— Если потребуется.

Кому потребуется? Зачем потребуется? Почему Келдыш? Вопросы перепутались, как вареные спагетти, и Агата никак не могла ухватить самый важный и главный, который распутает все остальные. Она посмотрела на напряженное лицо бабушки и спросила — со всей возможной наивностью:

— Куратор — это как офицер надзора за выпущенным досрочно заключенным?

Келдыш моргнул, бабушка предостерегающе покосилась, но Агата продолжила:

— А могу я узнать, в чем заключается мое преступление?

Келдыш непонятно смотрел на нее. Будто не был готов к вопросу. Или его формулировке.

Бабушка постучала пальцем по карточке.

— Как вы этого добились?

Келдыш пожал плечами.

— Добился.

Лидия кивнула.

— Представляю себе! Заразили их своими больными фантазиями? Это к вам надо прикреплять надзирателя, чтобы держать вас в узде!

— Тем не менее, куратор здесь — я.

Бабушка брезгливо повертела карточку за уголок.

— Я проверю ее по всем своим каналам!

— Да ради бога. Это ваше право. Успокойтесь, Лидия. Я не собираюсь вмешиваться в вашу жизнь без особой нужды.

— Конечно-конечно! — ядовито согласилась та. — Было бы желание, а причина всегда найдется!

Келдыш, оскалившись, посмотрел вверх, вниз. На бабушку.

— Вы что же, считаете, мне это доставляет удовольствие?

Лидия не сводила с него зорких глаз.

— Не совсем. Во всяком случае, не на все сто процентов. На пятьдесят. Остальные пятьдесят — извращения вашей больной психики. Мне жаль вас, Келдыш. Вы были таким многообещающим студентом, а превратились... в помешанного ловца теней. Вы пытаетесь бороться не с противником, а с призраками прошлого. Прошлому нельзя отомстить, Игорь! Он мертво.

— Но есть вы, — сказал он.

В следующий раз Келдыш принес с собой папку вроде учительской. Обменявшись 'любезностями', трое вновь собрались в гостиной.

— У меня к вам несколько вопросов.

— Вы говорите как следователь. Или судья. Снимаете показания? Я должна поклясться на библии? — осведомилась бабушка.

Келдыш пропустил ее колкости мимо ушей.

— Это касается вашей внучки.

Надо же, удивил! Агата тихонько перелистывала книгу, делая вид, что не слушает. Келдыш постучал пальцами по жиденькой папочке. Поглядел вопросительно.

— Будем разговаривать при ней?

— Почему бы и нет, — медленно сказала бабушка. — Ведь вы же ее куратор.

Келдыш качнул головой.

— Не боитесь? Впрочем, пора бы и ей, действительно, кое-что узнать о прошлом.

— Келдыш... — угрожающе начала бабушка.

— Что? — Келдыш вскинул брови — сама невинность. — Я говорю о ее прошлом!

Агата опустила книгу на колени.

— Когда вы отыскали ее в столице, девочка не умела разговаривать. Так? Я просмотрел больничные карты. Она страдала аутизмом. Ходила в специальный детский сад для детей с отклонениями в психике... Несколько лет в этом садике не привели к ожидаемым результатам.

Агата сжалась. Она что, была недоразвитой? Как это... с отклонениями в психике? Аутизм — посмотреть в энциклопедии...

— Девочка не могла общаться, играть со сверстниками... Что там еще? — Келдыш посмотрел в папочку. — Ни лечение, ни психотерапевтические игры и процедуры не дали впечатляющих результатов... Пока однажды в детском саду не появился кот...

Бабушка вздохнула и сказала:

— Агата, выйди!

— Ну, уж нет! — возмутилась Агата. — Ни за что!

— Ни в коем случае! — неожиданно поддержал Келдыш. — Она имеет полное право знать!

— В таком случае я отказываюсь продолжать этот разговор! — решительно заявила бабушка, делая попытку встать.

— В таком случае, — сказал Келдыш не менее решительно, — я продолжу его с вашей внучкой. И отвечу на все интересующие ее вопросы... Как поживает ваша аллергия, Лидия?

Бабушка осела обратно.

— Агата. Пожалуйста. Я прошу. Уйди. Я хочу поговорить с этим человеком наедине.

Чуть ли не впервые на ее памяти внучка взбунтовалась.

— Нет, бабушка! Я действительно имею полное право все знать! Извини, но я останусь.

Бабушка подняла голову. Посмотрела на Агату. В ее зеленых глазах что-то вспыхнуло, бабушка коротко размахнулась и...

Агате показалось, что-то ударило ее в лоб. Это 'что-то' толчком откинуло голову назад, на спинку кресла, и растеклось холодными ручейками по лицу, шее, плечам, по всему телу, сделав его неподвижным. Агата даже губами не могла шевельнуть, повести глазом. Единственное, что она могла — слышать.

— Ого! — услышала она через паузу — почти восхищенное. — Крутовато вы!

Келдыш поводил перед ее лицом ладонью. Агата даже не моргнула — не могла. Учитель подержал ее за непослушную тяжелую руку, положил на подлокотник кресла, со вздохом выпрямился и повернулся к невидимой ей бабушке.

— Ну, если вы так с ней обращались, неудивительно, что она выросла такой... тряпкой!

— Келдыш, черт вас возьми! — сказала бабушка, и в голосе ее было бешенство.

— Нет, это вас черт побери, Лидия! — сказал Келдыш с бешенством не меньшим. — Разительное отличие от ее маменьки, да? Вы этого добивались? Только зачем? Вы понимаете, что сотворили? Да любой может заставить ее сделать, что ему только будет угодно!

— Отойдите от нее! — рявкнула бабушка. — Отойдите и заткнитесь! Иначе...

Келдыш резко рассмеялся:

— Иначе — что, Лидия? Если бы вы что-то могли сделать, вы бы уже это сделали! Думаете, я не чувствую, как вы меня прощупываете?

Он все же отошел, и Агата видела только тени, отражающиеся на стеклянных дверцах шкафа напротив. Некоторое время двое молчали. Потом бабушка сказала с усилием:

— Хорошо. Успокоились оба. Агата спит и ничего не запомнит из нашего разговора. Уж я об этом позабочусь. Продолжайте.

— Итак, — ровно сказал Келдыш. — В детском саду появилась кошка. С этого момента у девочки пошло резкое улучшение. Она начала реагировать на окружающее, улыбаться, играть, разговаривать. Врачи порекомендовали взять животное домой. Вы взяли. Развитие ребенка выправилось, она пошла в нормальную школу, хоть и в более позднем возрасте. Потом вы... испугались. Чего вы испугались, Лидия?

Тишина.

— Вы наблюдали за девочкой и котом. Они понимали друг друга не то что с полуслова — со взгляда. Не удивлюсь, если вы провели несколько экспериментов, и они вас напугали. А вдруг, подумали вы, это не просто дар к общению с животными, как в старину говорили: 'петушиное слово знает'? А вдруг — это зачатки магии, которые еще не улавливают периодические обследования? А вдруг они разовьются? А вдруг она пойдет по стопам... семьи Мортимер?

И тут у вас открылась жесточайшая аллергия. Врачи запретили держать в доме животных — любых. Кота — наверняка, со слезами — отдали 'в хорошие руки', но девочка уже подросла, уже выровнилась, уже не так тяжело перенесла разлуку со своим любимцем... Все обошлось, да, Лидия? Все обошлось на этот раз.

Келдыш помолчал.

— Я тоже кое-что видел. И тоже не сразу обратил внимание. Если бы не ваша... аллергия, мы могли бы получить любопытные результаты.

— К чему, — спросила бабушка надтреснутым голосом, — к чему вы мне все это говорите?

— К тому, — сказал Келдыш резко, — чтобы вы не пытались что-то скрывать от меня. Я все равно до этого доберусь. У вас есть, что еще мне сказать, Лидия? Я не тороплю. Подумайте. Повспоминайте. А сейчас — разрешите откланяться. И в следующий раз воздержитесь от таких... резких жестов. Я всегда... восхищался вами, что бы и как бы там ни было. Я бы не хотел потерять еще и это.

Он мелькнул мимо глаз Агаты. Бабушка посидела еще, потом тяжело поднялась, тяжело подошла. Положила руку на ее лоб.

— Агата, — сказала тихо. — Проснись.

Агата вздрогнула. Поморгала и потянулась. Бабушка стояла рядом и грустно смотрела на нее.

— Проснулась?

— Я что, заснула?

Агата со смущением огляделась. Келдыша уже не было. Агата помнила, что они что-то долго и нудно обсуждали с бабушкой, и она устала прислушиваться и начала клевать носом над книжкой, а потом... Кто-то ссорился. Соседи за стеной, что ли? Или бабушка смотрела какой-то фильм? Она потерла глаза. В памяти еще мелькали обрывки сна, но уже не разобрать и не вспомнить — что к чему, и что там было таким интересным и важным — как часто бывает после не вовремя зазвонившего будильника...

— Хочешь чаю? — спросила бабушка.

Келдыш приходил раз в неделю. Теперь Агату не обязывали присутствовать при беседе взрослых. Но и не отсылали в свою комнату. Поэтому Агата выбрала половинчатое решение — садилась с книгой на кухне. Оттуда слышно почти все. Особенно, когда говорят повышенным тоном. Но повышенным тоном они почти не говорили. А если говорили, то всегда начинала бабушка. Келдыш — удивительно! — разговаривал вежливо, спокойно, даже с юмором. Чаще всего они вспоминали общих знакомых — то ли по столице, то ли по Академии. Это было слушать неинтересно. А вот когда начинали обсуждать историю создания или область применения какого-нибудь заклинания, или вспоминать разные забавные (и не очень) случаи, случавшиеся с нерадивыми студентами и даже — подумать страшно! — с самим Келдышем... Правда, маги при этом сыпали специальными терминами, которые Агата не то что не понимала — повторить не могла.

В этот раз Келдыш пришел раздраженным. Начал чуть ли не с порога:

— Что за бардак творится тут у вас в провинции!

— Я всегда предполагала, что рыба гниет с головы, то есть, со столицы, — надменно заметила бабушка. — Что, опять какое-то нарушение ваших хваленых правил?

— Моих правил! — хмыкнул Келдыш. — Город кишмя кишит незарегистрированными магами! Сегодня на базаре я буквально за руку поймал ведьму — пыталась всучить мне амулет от сглаза! Ни лицензии, ни клейма, ни разрешения на торговлю! А ведь сильная девчонка! Ей бы в Академии учиться, а теперь — штраф и тюремное заключение! Куда только ваша мэрия смотрит! Придется составлять записку в СКМ...

— Все вам неймется, Ловец, — сухо сказала бабушка. — Пейте чай.

— Ведь с последней войны прошло не так уж много времени! Вы что тут, все с ума посходили? Хотите ее повторения?

— Пейте чай.

Агата положила книжку на колени. Пауза. Потом бабушка сказала:

— Когда я переехала в... провинцию, сначала тоже была шокирована. Потом я поняла, и свыклась с одной простой мыслью. И вам к ней тоже придется привыкнуть.

— К какой?

— Это была не просто очередная Магическая война. Это была Столичная Магическая война. Несмотря на миллионы жертв, несмотря на то, что столицу отстраивали заново всей страной, это была война столицы. И столичного округа. Понимаете? В провинции слегка ужесточили надзор и чуть ограничили права магов, ввели обязательные тесты на МээС в детсадах и школах. Ну и что? Вечно в этой столице что-то выдумывают! А мы как ходили, так и будем ходить заговаривать зубную боль к нашей нелицензированной бабке Паше, а не к вашему высококлассному клейменому специалисту, обученному в Академии... Она-то нам ничего дурного не делала! Вот так вот, Келдыш. Не надо пронзать меня этим вашим профессиональным взглядом, мальчик. Просто усвойте это. И пейте чай.