Архивы Конгрегации - 2

Волк в ответ лишь глухо зарычал. Казалось, он даже не думал слабеть от потери крови, хотя вылилось ее уже изрядно.

— Не трожь мальчика, изувер! У-убью-у! — Со всех ног бегущий к ним лесник, и в самом деле ухвативший вместо арбалета его, Яна, второй меч, весьма любезно предупредил о своем появлении, чем Ван Ален и не преминул воспользоваться. Он не стал блокировать неумелый удар, зато молниеносно отшагнул в сторону и наподдал леснику сзади, заодно слегка изменив направление движения, так что любящий дядюшка угодил прямиком под лапы взвившемуся в очередном прыжке оборотню. Зверь успел понять, что произошло, успел втянуть когти и даже попытался развернуться, но побороть силу собственного толчка не смог и всей своей тяжеленной тушей врезался в грудь родственничка. Меч вылетел из непривычной к оружию руки; сам же крепыш во второй раз за вечер грянулся всем телом оземь, а ясно видимый в лунном свете кривой корень и неприятный хруст подсказали Яну, что больше Штефану-леснику не кормить племянничка мельниками да путниками. Потому как отправился он прямехонько в ад, дожидаться там любимого "мальчика". Ничего так мальчик, спасибо, не "малыш".

Волк тоже это понял и взвыл — горько, отчаянно, виновато прижав уши, как нашкодившая собака. Природа зверя была такова, что ярость быстро возобладала над прочими чувствами, и пару мгновений спустя он с новой силой ринулся бы в бой, но охотник не дал ему возможности опомниться. Едва лишь вой успел перейти в рык, как свистнул железный меч, перерубив хребет и застряв глубоко в шее твари.

Зверь содрогнулся всем телом, едва не вырвав рукоять из ладони, и затих. Упершись ногой в заляпанный кровью бок, Ван Ален выдернул меч из раны, выждал с минуту и, наконец, удостоверившись, что ликантроп мертв, медленно выдохнул и опустился на траву. Минуты три он сидел, чувствуя, как перестает бешено колотиться сердце, а левая нога начинает намекать, что прыжок на кочку возле угла дома был не самым удачным в ее жизни. После непрекращающегося волчьего рыка и звука собственного сбитого дыхания в ушах звенело от тишины ночного леса, которая не переставала быть таковой от шелеста листьев или крика птицы вдалеке.

Но вот где-то совсем рядом неожиданно громко ухнула сова, в сарайчике за домом шумно переступила копытами Импала. Бедняжка, она же вся извелась, слыша звуки боя и не имея возможности в нем поучаствовать. Ян со вздохом поднялся и пошел успокаивать кобылу.

У двери сарая он оглянулся на темневшую в лунном свете волчью тушу и подумал, что мысль о воротнике из такой зверюги ему действительно нравится. Когда еще подобный случай представится?

Не судите, и не покараны будете

Авторы: Мария Аль-Ради (Анориэль), Дариана Мария Кантор

Краткое содержание: поучительная история из практики одного следователя, рассказанная подрастающему поколению конгрегатов

— Неплохо, неплохо. Вижу, не зря академские скамьи просиживаете, во всяком случае, многие из вас. Что ж, последний вопрос. Почему же так важно, чтобы малефиков ловили мы, следователи и бойцы Конгрегации? Почему мы так старательно не подпускаем к этому делу добровольцев из числа добрых христиан, искренне жаждущих избавить сей мир от зла?

Особо уполномоченный следователь Конгрегации первого ранга Кифер Буркхард обвел выжидательным взглядом курсантов академии святого Макария, коим ректор попросил прочесть что-то вроде лекции, основанной на практическом опыте. Заметив поднятую руку, инквизитор ободряюще кивнул будущему собрату.

— Простые люди легко могут ошибиться, — тут же доложил юный макарит с видимым воодушевлением. — Чтобы выявить истинного преступника, зачастую требуется провести длительную и сложную работу, а для этого необходимы различные навыки и знания, которым обучают нас, но которые недоступны обывателям. Они запросто могут засудить и сжечь безвинного человека!

— А малефика оставить гулять на свободе! — добавил его соученик из дальнего конца аудитории.

— Кроме того, — негромко добавил худенький паренек с первого ряда, дождавшись кивка лектора, — право судить, выносить приговор и приводить его в исполнение имеют лишь представители официальной власти, к числу каковых, безусловно, относятся следователи Конгрегации. И это необходимое условие, иначе в государстве неминуемо начнется хаос.

По рядам кое-где пробежали тихие смешки, смысл которых можно было выразить одним словом: "умник". По-видимому, сей курсант слыл таковым среди соучеников не первый день, да что уж там, не первый год.

— Ну, положим, — заметил Буркхард, убедившись, что все желающие внесли свою лепту в беседу и аргументы у слушателей иссякли, — основателей Конгрегации никто так, как вас, не обучал. Более того, я сам, как и многие другие из весьма достойных моих сослуживцев, пришел в Конгрегацию уже взрослым, выйдя из рядов тех самых обывателей, коим вы столь легко отказываете в умении судить здраво, справедливо и милосердно. Но в целом вы абсолютно правы, и каждый из вас привел весомый аргумент против самосуда. Но какую причину вы еще не озвучили?

В аудитории воцарилось напряженное молчание; макариты переглядывались, изучали столы перед собою и ожесточенно скрипели мозгами: Киферу казалось, что он воочию видит лихорадочное мельтешение мыслей внутри курсантских черепушек. Постепенно взгляды один за другим поднимались от столов и сходились в одной точке, где неловко ерзал на скамье давешний умник. "Ну, скажи. Выручай! Ты же точно знаешь ответ..." — читалось в глазах курсантов. И чтобы понять их мысли, вовсе не нужно было обладать первым рангом или особыми полномочиями, не говоря уже о сверхобычных способностях.

— Ладно, подскажу, — усмехнулся следователь, выждав приличествующую паузу и убедившись, что даже у "умника" озарения не предвидится. — Хотя не верится мне, чтобы вам о таком не говорили. Иной раз люди могут обнаружить очень даже настоящего малефика, а порой и поймать его удается. Но ты, Альфред, очень верно подметил: надлежащей выучки и навыков у обывателей нет. Ergo[35], и противопоставить настоящему малефику они могут немногое, несмотря на все народные приметы, суеверия и хитрости, большая часть которых, как мы знаем, имеет мало общего с реальностью. А посему обернуться их сыскное разумение может такими последствиями, что лучше бы вовсе не трогали. Хотите пример?

Они, разумеется, хотели, аж глаза заблестели. Впрочем, иного Кифер и не ожидал. Лекций от настоящих, действующих следователей старшие, уже перекованные из малолетних бродяг и преступников в будущих милосердных поборников справедливости воспитанники академии ждали, быть может, больше, чем Рождества. Не явиться на такое занятие курсанта могла заставить лишь тяжелая болезнь, безвременная смерть или суровое наказание (самая страшная порка ни в какое сравнение не шла с подобным зверством).

Кифер обвел долгим изучающим взглядом затаивших дыхание слушателей и заговорил.

— С таким, слава Богу, не каждый день сталкиваешься, а лучше бы и вообще обойтись чужим опытом, чего вам и желаю. Но...

Инквизитор вновь замолчал, намеренно давая юнцам проникнуться мрачностью вступления. Сочтя слушателей в достаточной мере заинтригованными, он заговорил без излишнего драматизма:

— Ехал я как-то по очередным служебным делам. Дорога неблизкая, погода нетеплая, дело к вечеру, пора о ночлеге подумать, а вокруг глухой лес и никакой надежды на хоть бы захудаленький трактир. Вдруг выезжаю к деревне. Как же кстати, думаю, вот тут-то и заночую, спасибо Тебе, Господи, за помощь в пути! Вот только местечко оказалось странное. Часть домов заброшены, часть и вовсе обветшать успели, светящихся окошек — по пальцам пересчитать, а жители запуганные и путнику заезжему не рады.

Кифер чуть сощурился, глядя на понимающие усмешки слушателей:

— Не спешите с выводами, господа еще не следователи. О моем status"е деревенские поначалу осведомлены не были. Signum'ом[36] размахивать вовсе не всегда полезно. Побаивается простой народ нашего брата инквизитора, а страхом порой можно добиться куда меньшего, нежели доверием. Запомните это на будущее. Пригодится.

Курсанты старательно закивали головами, а некоторые так и вовсе принялись скрипеть перьями. Буркхард усмехнулся, глядя на эдакое прилежание, и продолжил рассказ.

— Так вот... Первым делом хотел я наведаться к местному священнику — в подобной ситуации решение почти всегда хорошее. А уж если беда какая в деревне, так, глядишь, и рады будут заезжему следователю. Однако же святого отца в домике при церкви не обнаружилось, да и сам домик, и церковь выглядели не лучшим образом. Это мягко говоря. Дом Господень казался просто подзаброшенным, жилище же служителя Его — покинутым с десяток лет назад. Окна выбиты, крыша полусорвана, будто сильнейшей бурей. Не скрою, я был удивлен. Куда бы вы направились следующим делом, оказавшись в сходном положении?

Вопрос был детским, но иной раз полезно повторять и прописные истины.

— К старосте! — довольно стройным хором отозвались курсанты.

— Верно. Именно так я и поступил. Там мне повезло больше: дом старосты был вполне цел, хоть и не нов, и на стук даже отозвались, пусть и не сразу. И еще, мне показалось, слишком уж опасливо спрашивали, кто пожаловал на ночь глядя. Места, понятно, глухие, но в деревнях редко вот так от всякой тени шарахаются, особенно если собаки не воют. Может ведь и кто из соседей заглянуть. От вида же открывшего дверь мужика стало и вовсе не по себе, а ведь я на службе уже тогда не первый год был. Голова полуседая, глаз дергается, руки трясутся, взгляд затравленный, в общем, полный набор. Смотрит на меня через щель, дверь до конца не открывает. "Ехал бы ты отсюда, добрый человек, — заявляет с порога. — Не надо тебе здесь ночевать, добром не кончится". Я восхитился. Солнце как раз село, ветерок поднялся чувствительный, еще и дождик начал накрапывать — мечта, а не погода для путешествия. И мужик этот мне не понравился, думаю, не надо объяснять, почему.

Судя по лицам слушателей, объяснения действительно не требовались, и Кифер продолжил повествование:

— Я понастаивал, взывая к христианскому милосердию и здравому смыслу, мужик снова попытался от меня отделаться, мол, мне же лучше будет в их деревне не задерживаться. В конце концов пришлось предъявить Signum. А он возьми и хлопнись в обморок. Я не преувеличиваю, — с невеселой усмешкой добавил Буркхард, заметив тень недоверия на некоторых лицах. — Вполне понимаю ваше недоумение: я на службе в Конгрегации не одно десятилетие состою, но такое наблюдал единожды, во всяком случае, у простого мужика. Благородная дама — дело другое, но речь сейчас не о том.

Инквизитор на пару мгновений прервался, наблюдая за реакцией слушателей и в то же время припоминая детали той давней истории. Макариты внимали, едва ли не затаив дыхание, — еще бы, Domini catuli[37] в большинстве своем наверняка уже рвались в бой со злобными малефиками за жизни и души добрых христиан, а до получения Печати им было еще года полтора в лучшем случае. Что еще остается, если не ловить на лету рассказ о каждом casus'е[38], коим пожелает поделиться опытный следователь?

— Узрев подобное, я, конечно же, переступил порог, на который меня до того не пускали, и попытался понять, что же так потрясло беднягу. На шум явился мужик помоложе, как оказалось, сын старосты. Поначалу и он попытался меня выдворить, твердя все то же, как по писаному, мол, мне же лучше будет. Справедливости ради надо признать, что о здравии незнакомого путника жители этого места пеклись искренне, как подобает верным детям католической церкви, но меня сие лишь насторожило пуще прежнего.

Судя по лицам курсантов, они полностью разделяли мнение рассказчика.

— Парень оказался менее впечатлительным, нежели его батюшка, — продолжил Кифер, — и при виде Знака чувств не лишился. Какое там! Он возликовал. Я уж начал опасаться, что сейчас на шею мне кинется от радости. Реакция, должен отметить, не более частая, чем обморок, однако свидетельствующая о том, что вынужденное сосуществование в течение некоторого времени с силами, враждебно настроенными к живым людям, чудесным образом превращает кровожадного инквизитора в святого благодетеля, а страх — в надежду... Только не вздумайте это записывать! — притворно нахмурился следователь. — Так вот, оный-то отпрыск впечатлительного старосты и поведал мне печальную, но поучительную историю деревни, когда мы перенесли беспамятного главу семейства в более подобающее место.

Буркхард еще раз окинул взглядом аудиторию. На лицах читалось любопытство, густо замешанное с нетерпением и предвкушением Тайны.

— Каковы будут ваши предположения, господа будущие следователи Конгрегации? — чуть сощурясь, вопросил Кифер.

По рядам пронесся возбужденный шепоток. Наконец кто-то неуверенно произнес:

— Это место было кем-то проклято? Потому и советовали не задерживаться в деревне, чтоб вас не затронуло.

— Как в деревне Пильценбах близ Хамельна, где по вине сильного малефика сгорели сотни невинных жителей, оставшихся впоследствии существовать в виде пыльных призраков? И для того, чтобы освободить это место от лежащего на нем проклятия, потребовалось явление настоящего святого, — блеснул познаниями в новейшей истории Конгрегации "умник".

— Во многом похоже, — прервал поток предположительно известных каждому макариту фактов инквизитор. — Версия логична и недалека от истины. А дело было так: завелся в этой деревне странный тип. Пришел невесть откуда, поселился бобылем, на отшибе, в трактир не захаживал, с прочими поселянами не сходился, бродил по лесу, бормотал что-то. На кого ни глянет — оторопь берет. Мрачный как сыч, злой как голодный волк. Односельчане его, недолго думая, в колдуны и записали. Что примечательно, вполне заслуженно, хотя непосредственно за проведением злодейских ритуалов, принесением кровавых жертв и ночными полетами его никто вроде бы не заставал. Но, цитируя местных, "как-то все почуяли". И не придумали ничего лучше, чем учинить над колдуном расправу по всем правилам, со столбом, костром и всенародным сборищем. Своими силами.

— Но зачем? — не выдержал кто-то из середины аудитории. — Почему было не обратиться в ближайшее отделение Конгрегации? По такому заявлению уж точно приехали бы разбираться.

— Сейчас — безусловно, — кивнул Буркхард и досадливо вздохнул. В действительности, конечно, дело обстояло не совсем так. Если на каждую неграмотную писульку из глухой деревни, в коей повествуется об угрюмом мужике, хромой старухе, косой девице и прочем скисшем молоке, споткнувшемся на ровном месте пьяном мельнике или пропавшем из погреба невесть куда пиве, что, несомненно, является "злым колдовством и шутками нечистого", ехать разбираться, то курсантов в академию придется набирать как церковную десятину: каждого десятого ребенка мужеска пола. Но этого юным энтузиастам говорить не следовало, дабы не подрывать веру в устои и стремление к ревностному служению. Он и не стал, продолжив рассказ.

— Однако дело было не вчера и не в прошлом году. Меня занесло в ту злополучную деревню больше десяти лет назад, а события, о которых идет речь, случились за восемь лет до того. Посчитали? Вас, господа курсанты, еще на свете не было, академия святого Макария только-только зарождалась, а перемены в Конгрегации хоть уже и давали себя знать, но были делом новым и оттого особенного доверия у простых людей не вызывали. Уже и то чудо, что в такой глухомани хоть инквизиторский Знак опознали. Короче говоря, испугались они обращаться к нам. Известное же дело — позовешь инквизиторов, чтоб нашли управу на колдуна, а они за компанию всю деревню спалят, так, для верности. В целом, я даже могу отчасти понять их опасения, — развел руками Кифер.