— Рон! — испуганно воскликнула Филисити.
Магия на миг ослабла, четыре декса выбрались из смерчей, один из них кинулся к Ольцигу, остальные направились к Филисити, и девушка испуганно закричала.
Роанар с криком полетел вниз со спуска, сплетаясь с демоном в отчаянной борьбе.
Мои друзья были в опасности. Все до единого. И я не мог помочь. Не успел бы помочь никому...
Отчаяние захватило меня на долю секунду, и тогда тьма черным облаком вырвалась наружу. Запястья немного обожгло, и веревка, все это время служившая моими нерушимыми оковами, осыпалась на землю, превратившись в горстку пепла.
Демоны замерли, глядя на меня.
Dassa решил не терять времени и воспользоваться промедлением врагов. Он зажег на руке белый огонь с красными переливами, который должен был убить ближайшее к нему существо. И теперь, когда темное облако стояло за мной, я отчетливо понимал, что не могу этого позволить.
Заклятие слетело с руки монаха.
— Нет, — качнул головой я, взмахнул рукой в ответ. Что-то подсказало мне, как нужно действовать. Тьма облачным щитом заслонила декса, принимая удар на себя. Существо осталось невредимым.
Ольциг перевел на меня шокированный взгляд и даже не нашелся, что сказать.
Остальные существа замерли, ожидая моего приказа.
— Пошли прочь, — произнес я, не трудясь говорить громче или переводить свои слова на древний язык. Дексы понимали меня с полуслова. Столкнувшись со мной взглядами, они не посмели ослушаться стража Орсса.
Огромные крылья понесли оставшихся существ обратно в Орсс, и тишина тут же накрыла Тритонов перевал.
* * *
Ольциг застыл, глядя на меня одновременно со страхом и негодованием. Филисити отвела глаза. Оба напряженно переводили дыхание, не зная, как со мной заговорить.
Темное облако исчезло, и я опомнился первым, качнув головой и бросившись к обрыву.
— Рон! — закричал я, свешиваясь вниз.
Имя арбалетчика отрезвило остальных. Филисити и Ольциг вслед за мной осторожно взглянули на спуск. Снизу послышался стон. Роанар с трудом держался за выступ. Казалось, он вот-вот сорвется.
Внизу на земле распласталось тело декса. Существо не двигалось, однако dassa все же отправил в него одно из своих боевых заклинаний.
— Он был уже мертв, — качнул головой я, стараясь не смотреть, как тело демона превращается в горсть пепла, и монах обжег меня взглядом.
— Лучше ничего не говори, Райдер, — строго сказал он и, делая шаг вниз, обратился к Роанару, — Рон, держись, мы сейчас!
В моей памяти мелькнула картина прошлого, и я резко остановил монаха, несмотря на его негодование по поводу моих действий. Юноша расширил глаза в немом приступе злости и уже хотел вылить на меня поток гневных обличительных замечаний, но я не дал ему этого сделать, заговорив первым:
— Вниз нужно спускаться очень осторожно, dassa. Дорога ненадежная. На это нет времени. Филисити, ты можешь поднять его ветром?
Колдунья недоверчиво покосилась на меня, переглянувшись с Ольцигом. Я всплеснул руками и предупреждающе качнул головой.
— Филисити...
— Да, — опомнившись, кивнула девушка. Сосредоточившись, она пустила с кончиков пальцев зеленое сияние. Ветер закрутился и, подхватив арбалетчика, понес его обратно к тракту.
— Ты спас дексов, — обличительно прошипел монах.
— Не начинай, — небрежно бросил я, отмахиваясь от слов юноши, как от назойливой мухи. Глаза Ольцига расширились еще сильнее, хотя, казалось, это невозможно.
— Да как у тебя язык поворачивается!.. — воскликнул он, но я перебил, не соглашаясь.
— Я их не спас, а отогнал. Их было слишком много, я не хотел рисковать вашими жизнями. И это было всяко быстрее, чем атаковать. Мы могли не успеть вытащить Рона, если бы сражались.
Ветер, вызванный Филисити, мягко опустил Роанара на землю. Арбалетчик тяжело застонал, окровавленная левая рука зажимала правый бок.
— Он ранен... — испуганно шепнула девушка, тут же садясь рядом с бароном, — Ольциг!
Монах пару мгновений смотрел на меня обличительным взглядом, затем изучающе посмотрел на мою щеку и качнул головой, погрозив мне пальцем.
— Мы не закончили, — предупреждающе произнес dassa, присаживаясь рядом с бароном.
— Ольциг, он прав, — холодно сказала Филисити, — оставь это. И не начинай.
— Он спас дексов! — возмущенно возразил монах. Девушка строго посмотрела на него.
— И наши жизни.
— Но с какими мотивами? — не унимался юноша.
Я тяжело вздохнул и снисходительно улыбнулся ему.
— Хотел заодно посмотреть, могу ли я ими управлять.
Dassa попытался прочесть что-то в моих глазах, затем качнул головой и сосредоточился на раненом.
— И все равно я этого не одобряю, — недовольно заверил он.
— Знаю, — усмехнулся я в ответ, облегченно выдохнув.
Арбалетчик попытался подняться, но лицо его тут же исказилось от боли, и он со стоном опустился обратно. На лбу выступила испарина, дыхание было тяжелым.
Филисити удержала Роанара за плечи и присела так, чтобы голова барона лежала у нее на коленях. На лице арбалетчика появилась вымученная улыбка. Мы столкнулись глазами, и я сумел лишь сдержанно кивнуть. Срочно захотелось чем-нибудь занять руки. К счастью у целителя нашлось для меня занятие.
— Райдер, разорви его сорочку на месте раны. Нужно посмотреть, что там, — сообщил он, потирая руки. И, несмотря на то, что раньше монах справлялся со всей работой целителя сам, я не стал перечить, а послушно выполнил его указания. Перчатки мои тут же окрасились кровью — рана арбалетчика была длинной, глубокой и сильно кровоточила.
Роанар стиснул зубы и дернулся, когда я разорвал сорочку. Филисити взяла его за руку.
— Потерпи немного, — тихо сказала она.
Я прочистил горло и посмотрел на Ольцига.
— Много крови...
— Порезался о выступ, — с нервным смешком сказал барон, переведя почти виноватый взгляд с меня на Ольцига, — все плохо?
Монах качнул головой.
— Не разговаривай. Береги силы, — строго сказал он, занося ладони над раной.
Золотое свечение загорелось над арбалетчиком. Я упорно смотрел на золотой свет, стараясь концентрироваться только на нем. Хотелось отвлечься от всего остального. Треклятая царапина начала нещадно чесаться при том, что не переставала кровоточить.
Прошло полминуты, но кровь, текущая из раны арбалетчика даже не думала останавливаться.
— Почему так долго? — напряженно спросил я. Ольциг обжег меня взглядом.
— Печень повреждена. Нужно больше времени.
Несколько минут тянулись невыносимо долго. Когда рана барона неохотно начала затягиваться, все, наконец, вздохнули с облегчением. Ольциг убрал руки и вытер взмокший лоб. Филисити отпустила руку Роанара и ободряюще улыбнулась ему.
— Все позади. Ты будешь в порядке, — сказала она.
Рон прикрыл глаза, переведя дух и слабо кивнул.
Взгляд Ольцига — необычайно строгий — остановился на моей щеке.
— Твое лицо. Это сделал декс? — тихо спросил он так, чтобы остальные нас не слышали.
— Ради всего святого, Ольциг, мы ведь закончили с этим, — закатил глаза я, поднимаясь. Юноша оставался непреклонным.
— Ответь на вопрос, — монах сложил руки на груди и посмотрел на меня со строгостью мэтра, глядящего на нерадивого ученика. Я вздохнул, стараясь побороть раздражение и кивнул.
— Да. Что с того? Считаешь, поэтому я отослал демонов обратно в Орсс вместо того, чтобы убить?
Роанар приподнялся и непонятливо посмотрел на меня. Начала нашего с dassa спора он не слышал, но решил вмешаться после моих слов.
— Так это сделал ты? Ты можешь ими управлять и дал им уйти живыми? Почему не заставил их разбиться о скалы во имя их темного божества? — возмущенно воскликнул барон.
Филисити встала на мою защиту.
— И ты туда же? Оставьте его в покое!
— Почему, Райдер? — упорствовал арбалетчик.
Ольциг многозначительно посмотрел на меня.
— Ты не хотел видеть их мертвыми, так? — спросил он.
Я тяжело вздохнул.
— Ты служитель Господа, dassa, откуда в тебе такая тяга к насилию?
— К насилию? — изумился он, — это дексы, Райдер!
— Что это меняет? Смерть есть смерть, — не согласился я. Филисити опасливо взглянула на меня, и я тут же пожалел о своих словах, поняв, как их можно трактовать.
— О Викторе Фэлле ты так же будешь думать? — монах упер руки в боки, буквально прожигая во мне дыру взглядом, и обратился к остальным, — кажется, мы поторопились его развязать.
Роанар качнул головой.
— Не горячись, Ольциг.
— Мы никого не будем связывать! Хватит! — строго воскликнула Филисити.
— Если уж на то пошло, вы меня не развязывали, — криво улыбнувшись, ответствовал я, — это сделала темная магия, которой вы так страшитесь. И к вопросу о мертвых дексах. Я своими руками убил четверых. И еще четверых отогнал, и да, я сделал это потому, что чувствую с ними некое родство. Виктор Фэлл сделал меня их подобием, и это уже нельзя изменить. Когда я могу избежать с обеих сторон кровопролития, я его избегаю. Когда настанет черед выбирать, кого защищать, я, не поколебавшись, выберу вас! Но темная кровь заставляет меня видеть одинаковую жестокость и в убийстве человека, и в убийстве демона.
На несколько секунд мы замолчали. Я вздохнул и продолжил свою мысль.
— Так что примите это. Или покончите со мной прямо сейчас, я даже не буду сопротивляться...
— Райдер! — окрикнула таирская колдунья, однако я оставил ее окрик без внимания.
— ... но хватит отворачиваться от меня при каждом удобном случае, — я строго смотрел на Роанара и Ольцига, — это нечестно. Здесь и сейчас — выбирайте, союзники мы или враги.
Филисити сделала ко мне несколько шагов и кивнула.
— Мой ответ ты знаешь.
— Мы союзники, — повел плечами Рон, устало глядя на меня, — никто не собирался тебя убивать. Я лишь интересовался твоими мотивами, вот и все.
Я усмехнулся и взглянул на монаха. Тот опустил глаза и покачал головой.
— У нас в корне разные взгляды, — произнес он, — но я ни за что бы тебя не убил. Только боюсь, что это могут сделать за меня.
Я удивленно уставился на него и заметил, что Филисити и Ольциг смотрят на мою левую щеку со страхом.
— Эта рана... — девушка опасливо посмотрела на монаха, — она...
— От декса, — кивнул он.
Колдунья ахнула, прикрыв рот рукой. Роанар тяжело опустил взгляд.
— Что с того? — всплеснул руками я.
Dassa тяжело вздохнул.
— Я надеюсь, темная кровь защитит тебя снова, — сказал Ольциг так, словно уже читал по мне заупокойную, — рана, нанесенная дексом, смертельна. По крайней мере, для большинства людей. Через два дня может начаться сильная боль и ломота в теле. Если это произойдет, ты умрешь. Противоядия от этого не существует. Мне жаль, Райдер.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, затем Ольциг лишь повторил, что ему очень жаль и поспешил занять чем-нибудь руки и приготовить новое место для костра. После всего, что произошло, нам был нужен привал.
Роанар и Филисити продолжали еще какое-то время смотреть на меня. Под их взглядами я не мог даже пошевелиться.
— Поможет мне кто-нибудь? — раздраженно выкрикнул Ольциг, и мои друзья сорвались, как по команде.
Я остался один и несколько секунд глядел в какую-то неизвестную точку вне пространства, пытаясь осознать и переварить информацию, которую только что получил. Моя рука невольно потянулась к лицу. Рана на щеке — небольшая царапина — зудела и кровоточила. А когда декс нанес ее, она начала шипеть и дымиться. Что ж, если это плохие признаки, выходит, через два дня меня не станет...
Глава 3. Таирский экзорцист
Костром на этот раз занимались Ольциг и Филисити. Рон поначалу пытался помогать им, но он быстро уставал, все валилось у него из рук, и было решено отправить его отдыхать. Это было лишней причиной устроить привал: сейчас Роанар был слишком слаб, чтобы одолеть спуск.
Мне же выпала роль караульного. Моей задачей было сообщить, если замечу магический всплеск или декса. Впрочем, со вторым я мог бы справиться и сам, и, кажется, друзья все же сумели это принять. Тяжелее всего это осознание давалось Ольцигу — он хмурился, упорно избегал смотреть на меня и говорить со мной, но, думаю, всплеск его радикального настроения скоро пройдет — в конце концов, с лесными колдунами дело обстояло так же.
Вечер был тихим. Закат с Тритонова перевала представлял собой зрелище непередаваемой красоты. Варский лес — редкий по сравнению с теми участками, что мы уже прошли, стелился у подножия гор Онкода, а вдалеке раскинулся город Таир, с которого лишь в сумеречный час, как теперь, пропадало одеяло из густого тумана, тянущегося с Тайрьяры.
Саму реку, как и Орсс, отсюда было не разглядеть, но от одного осознания того, как мы близко к цели, сердце начинало биться чаще. Полдня пути, и мы сумеем достичь Таира. Оттуда до границы с Орссом рукой подать!..
Но, если мои друзья окажутся правы, то через два дня я умру от мелкой царапины, нанесенной когтем декса.
Мои руки, наконец-то освобожденные, непроизвольно сжались в кулаки. Это глупо! Сейчас, когда левая щека перестала зудеть и кровоточить, слова Ольцига казались мне сущей нелепицей. Такого попросту не может быть.
— Райдер, — осторожно окликнула меня Филисити. Я повернулся к ней и с улыбкой кивнул.
— Он очень красивый. Таир, — я снова обернулся на раскинувшийся передо мной пейзаж. Большой город, казавшийся отсюда маленьким, с крепкими каменными домами, старыми церквями Единой Веры и с сохраненными как памятники культуры языческими тотемами, которые отсюда было не разглядеть. Но я помню рассказы таирской колдуньи о ее родине и могу представить, каков Таир изнутри. В моих нахлынувших сегодня воспоминаниях он был столь же красив и загадочен.
Филисити стала рядом со мной и улыбнулась.
— Он прекрасен на закате. Когда сходит туман.
Что-то в ее голосе словно отозвалось в моих воспоминаниях. Картины прошлого, которые я видел, но не мог вспомнить. Я попытался уцепиться за воспоминание, но не сумел: затылок кольнула боль — резкая и короткая, но она заставила меня поморщиться, прикрыть глаза и прекратить попытки угнаться за минувшими днями.
Филисити почти беззвучно ахнула и положила руку мне на плечо.
— Райдер? — в глазах ее читалась неподдельная тревога, — как ты себя чувствуешь?
Я криво улыбнулся, повернувшись лицом к Филисити.
— Я в порядке.
К моему удивлению глаза девушки блеснули, она повернула голову в сторону, и упрямо провела рукой по лицу.
— Прости, что-то в глаз попало, — сказала она, и голос ее дрогнул.
Я вздохнул, снял перчатку и аккуратно, коснувшись мягкой щеки колдуньи лишь кончиками пальцев, заставил ее посмотреть на меня.
— Филисити, — чуть опустив голову, улыбнулся я, — со мной ничего не случится.
Девушка зажмурилась, смаргивая слезы, и я кивнул, подтверждая свое заверение. Филисити тут же обожгла меня взглядом, словно осуждая за беспечность, затем протянула руку к царапине на моей левой щеке и поджала губы.
— Болит?
— Нет, — покачал головой я, — говорю тебе, это пустяк.
