| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В двадцати метрах от внешнего слоя брони в системе управления гарпуна сработал датчик, подорвавший кумулятивный заряд из обогащенной окислителем взрывчатки. Сфокусированная струя прожгла внешний слой теплозащиты. Затем, в точно рассчитанный момент, сработал еще один заряд, отделивший от головной части гарпуна боек из карбида вольфрама, и дополнительно затормозивший сам гарпун. Боек пробил остатки рыхлой теплозащиты и вошел в титановый внутренний слой брони. Потом гарпун ударил по хвостовику бойка, вытолкнув его в пространство между броней и герметичным корпусом. Головная часть гарпуна прошла через внутренний слой брони и раскрылась, как цветок, вцепившись в броню и силовые элементы крючьями из композита на основе нитрида бора с титановой матрицей. Катушка на борту "Алисы" выбрала слабину троса и оба корабля сотряс страшный удар.
— Трос держит! — доложил гарпунщик.
— Реактор на форсаж! — скомандовал командир.
Начиналась та самая фаза операции, когда им нужно было много электричества. Задача состояла в том, чтобы подтягивать трос, создавая такое ускорение, чтобы корвет не мог предпринять никаких осмысленных действий. Это было несложно: "Алиса" была вдвое тяжелее, так что, если она испытывала ускорение один "же", то корвету, в соответствии с законами сохранения, при этом должно было доставаться два "же". При этом, у фрегата трос был натянут в штатной ориентации, вдоль вектора тяги, так что для всех пристегнувшихся к бою членов экипажа перегрузка действовала в самом комфортном направлении, грудь-спина.
Корвету же гарпун достался в борт, поэтому на пилота и командира перегрузка должна была действовать вбок — не очень страшно, боковины у противоперегрузочных кресел высокие. Зато на других членов экипажа, в зависимости от рассадки, перегрузка могла действовать в направлении от головы к ногам или, еще хуже, от ног к голове. Если бы пилот корвета не стал разворачиваться, трос был бы направлен ближе к вектору тяги, и всей команде пришлось бы висеть на ремнях — болезненно, но не так вредно для кровообращения.
Командир включил голосовой вызов:
— Эй, на корвете! Говорит капитан Дрейк, как слышите?
— Слышим. — раздался в динамиках придушенный голос.
— Понимаете свою диспозицию?
— Да.
— Дайте доступ по двадцать второму порту, и ни одно животное не пострадает.
— Не можем. Его с крейсера контролируют.
— Аполлонские катафоты! Мпуди... Троорл, говорите громче, у меня в ушах банан. Стукните там его по колпаку!
— Да, бвана?
— Мпуди, они говорят, что ими управляют с крейсера. Можешь переключить управление на нас?
— Минута... — стало слышно, как Мпуди стучит по клавиатуре ноутбука. — Попробуй юзер один два три цифра, пароль маранга латиница.
— Маранга... — командир открыл на своем экране окно текстовой консоли и набрал предложенные данные. На экране появилось приглашение:
"Корвет Мэйфлай республиканского военного флота
Консоль удаленного управления"
— Вроде, зашел. Аполлонские катафоты, так что ж ты не сказал! Нам же можно было и гарпун на них не тратить!
— Бвана, твоя не скажи, моя бы и голова... в голову не пришло!
— Скрипи мои шпангоуты! — командир набрал команду и переключил управление корветом на свой штурвал. Чтобы проверить доступ, он покачал штурвалом. На обзорном экране были видны факелы RCS, вылетающие из портов корвета.
— Корвет "Мэйфлай", управление у нас. Если чего удумаете, помните про нашу лебедку и про то, что она может с вами сделать. Стан, Нед, гасим вращение. Стан, как пройдем сближение, форсаж по оси на плазме, насколько можешь ориентируй против вращения связки. Я сейчас попробую их сориентировать и дать тягу против вращения. Нед, твоя задача натяжение троса, держи ноль пять "же". Конец связи. — командир отключил голосовой канал. — Мпуди, если они что удумают на крейсере, доклад немедленно! Макс, следишь за крейсером, Тимур, за корветом. Если они хотят говорить, говорите. Если что необычное, доклады. Начинаем по готовности!
— Может, воду в левый внешний бак перекачать? — подала голос бортмеханик.
— Соображаешь! Стан, понял? Координируй с механиком, чтобы тяга была против вращения связки.
— Ноль пять же для нас? — уточнил гарпунщик.
— Для нас.
Корабли приближались к позиции наибольшего сближения на расстоянии четыреста километров друг от друга. Скорость вдоль троса быстро падала. На минимальном расстоянии скорость упала до нуля, а потом начала расти в обратном направлении. Электромоторы были переключены в режим генерации. Маршевые двигатели не могли поглотить поступающую энергию, пришлось заглушить реактор и инвертировать турбогенераторы, чтобы сбросить избыток энергии через паруса.
Связка вращалась вокруг общего центра тяжести, а этот центр удалялся от крейсера со скоростью 5.53 километра в секунду. На крейсере даже не видели, что происходит: захватив контроль над их компьютерами, Мпуди первым делом отключил все радары и пассивные сенсоры.
Гашение относительной скорости требовало около пятисот секунд, и корабли должны были удалиться друг от друга на расстояние около двух мегаметров, в пределах длины троса на катушке, но довольно близко к этому пределу.
Если бы командир мог доверять экипажу корвета, то, после гашения скорости, можно было бы начать сближение с ослабленным тросом. Но у него было только удаленное управление, а не полный контроль над компьютерами корвета. У вестальцев оставалась теоретическая возможность что-то придумать. Ослаблять натяжение было нельзя. Командир рассчитал маневр так, чтобы сохранить вращение связки.
Теперь скорость сближения кораблей ограничивалась мощностью реактора "Алисы" и способностью корвета компенсировать рост скорости вращения — то есть, в конечном итоге, мощностью его реактора.
Абордажного боя не потребовалось. "Алиса" двукратно превосходила корвет по мощности залпа. К тому же, пользуясь возможностями удаленного управления, командир выгрузил ракеты из пусковых шахт. Первый выстрел гарантированно был за капером, и этим выстрелом он мог оставить корвет без парусов, а значит и без энергии. Возможно, вестальцев также деморализовало то, что они внезапно остались без поддержки крейсера.
"Алиса" выпустила жилой отсек, и всю команду корвета отконвоировали туда. Если бы они подняли восстание, и даже если бы оно имело успех, отсек можно было отстыковать, прицепить к кораблю тросами и отбуксировать к Бригитте.
Последним с захваченного корабля уходил его командир. Селезнев вышел в шлюзовой коридор встретить его лично. Пока его команда по одному переходила на фрегат, весталец успел снять скафандр и переодеться в парадную форму. Строгую гармонию внешнего вида нарушал рюкзак с личными вещами, надетый на одно плечо. В левой руке побежденный нес кортик в ножнах. "Пижон" — отметил про себя командир. Весталец сориентировался поперек прохода и приложил руку к фуражке:
— Лейтенант-коммандер Васильев.
— Капер Ее Величества Селезнев.
Васильев торжественно вручил командиру свой кортик. Командир пожал плечами и засунул его в карман для инструментов на бедре — больше его девать было некуда.
— Господин лейтенант-коммандер, может быть вы скажете, что вы такое везли?
Весталец помрачнел:
— Сами посмотрите.
— Хорошо. — командир еще раз пожал плечами. — Рюкзак отдайте, вам его передадут после досмотра. Вас сейчас проводят, скажете — я разрешил занять мою каюту. К нам перешло восемь человек, считая вас. Это все, кто были на борту?
— Сами посмотрите.
— Лейтенант-коммандер, вы не в том положении, чтобы говорить загадками. Кто-то остался на борту корвета?
— Один человек. Он... нетранспортабелен.
— Вам, наверное, следовало бы запросить медицинскую помощь.
— Вряд ли вы ему сможете помочь.
— Так все-таки, где он и что с ним?
— Он в трюме. Сами увидите. Я только хочу сказать, это не мы с ним сделали. Нам его на борт доставили таким.
— Лейтенант-коммандер...
— Я правда... Вам правда лучше самому это увидеть.
— Ничего не понимаю. Ну хорошо, самому так самому. Алекс! — обратился Селезнев к командиру десантников. — Отведите лейтенант-коммандера. И отправь своих людей проверить приз. Особое внимание этому... нетранспортабельному. И... — командир переключился на гарнитуру внутренней связи. — Мпуди, ты можешь оставить крейсер без присмотра на некоторое время? Или Тимуру передать? Надо их компьютеры проверить.
Затвор стыковочного узла закрыли и открыли корабельную дверь шлюза, чтобы выпустить пленника. Навстречу ему и его конвоиру в шлюз перешли четверо десантников. Селезнев и командир десантников вышли из шлюза в корабль: лучше не рисковать, если вестальцы все-таки подготовили какую-то диверсию.
В корабельной двери шлюза не было окон, но через камеры наблюдения было видно, как десантники с обнаженными шпагами двумя парами нырнули в переходный тоннель. Топология внутренних объемов корвета была неудобна для досмотра одной парой.
Командир включил громкую связь:
— Команда, обсуждение! С корветом пока разбираемся. Жду от вас идей, что делать с крейсером.
— А что с ним делать? — оптимистически сказал Стан. — Брать его надо! Ракет у него не осталось, компьютеры у нас...
— Брать... — скептически сказал командир десантников. — Взять-то мы его теперь, похоже, сможем. Но когда пленных в пять раз больше, чем призовой команды, и они про это знают...
— Аргумент. И есть еще одна проблема. — сказал командир. — Если мы его возьмем, у нас получится два пилота на три корабля. Не уверен, что управимся.
— И что вы предлагаете?
— Предлагаю позвать на помощь. Мне тут Красавчик номерок подкинул, куда звонить в случае проблем.
— Предлагаете отдать крейсер с ядерными боеголовками???
— Вы будете смеяться. Если груз то, о чем говорил Красавчик, мы получим за него больше, чем могли бы за крейсер.
— Красавчик нас уже подставил, вы ему правда верите?
— Судя по развитию событий, он не намеревался нас подставить. Туман войны, все такое. И есть еще одна проблема. У нас после всех этих опытов с паровой тягой воды осталось маловато. Корвет тоже не под горловину заправлен. А Красавчик просил доставить груз на Цереру. Боюсь, нам придется поживиться рабочим телом на крейсере.
И тут раздался голос одного из десантников, ушедших на корвет:
— Командир, вам необходимо это видеть!
— Вы что, сговорились все сегодня? — командир поглядел на Алекса.
Тот пожал плечами: если десантников захватили, они обязаны были использовать ключевые слова, но сейчас они этого не делали. Формально, не было причин подозревать ловушку. Но здравый смысл говорил иное.
— Алекс, дай мне двух человек в усиление. Стан, если что, остаешься за главного. Пойду посмотрю, что мне там хотят показать.
Командир нащупал в кармане сданный вестальцем кортик. Немного подумав, он достал его и извлек из ножен. Он чувствовал себя глупо — фехтовальщик из него был никакой — но все-таки, если пойдет какой-то нештат...
Усиление прибыло довольно быстро. Они закрыли гермошлемы и перешлюзовались в корвет. Доклад был из трюма — как раз оттуда, где, по словам командира корвета, находился "нетранспортабельный". И где должен был находиться груз.
Командир приблизительно представлял себе структуру гермообъемов "Файрфлая". Отталкиваясь левой рукой и правой ногой от стен тоннеля, он быстро добрался до трюма. Там был включен свет, и висели двое десантников. Под гермошлемами невозможно было разглядеть выражения их лиц, но в позах можно было предположить растерянность.
В центре трюма стоял зонд в стандартном восьмигранном сорокадюймовом корпусе со сложенными солнечными батареями. Он был расчален по всем правилам, и даже с некоторым избытком.
— Привет. — послышался лишенный интонаций голос, похожий на примитивный речевой синтезатор. В гермошлеме командир не мог точно определить направление на источник звука, поэтому он невольно заозирался.
— Это я говорю. — зонд пошевелил одной из антенн, как будто помахал рукой. — Надеюсь, вы не будете меня подвергать полноценному тесту Тьюринга.
Командир похолодел. Судя по всему, зонд был предназначен для автономного полета, и Красавчик говорил про "не боится вакуума", но объем корпуса был явно недостаточен для гермокабины. Даже без кабины и скафандра, упихать человека в такой объем... Груз, который я узнаю, если увижу, и который то, что мы думаем... И который стоит два миллиона. Нетранспортабельный человек, которому мы не сможем помочь...
— Вы кто?
— Официально я называюсь объект Каппа 16. Но команда называла меня просто "груз".
— А... раньше? Вы человек?
— В некотором роде.
— Вы... вы киборг?
— Мне не нравится это слово. Но оно хорошо отражает суть дела.
— Как... что с вами сделали?
— Я не хирург, и мне даже картинок не показывали, поэтому я не смогу толком объяснить. Но, как я понимаю, от моего человеческого тела мало что осталось.
— Но... зачем???
— Дрон, удаленное управление правление которым нельзя перехватить. Разве не круто. Так мне говорили. Формально... — объект сделал паузу. — Я доброволец. Но, как выяснилось, я не очень понимал, на что подписался.
— Вы испытываете боль?
— Боль нет. Дискомфорт да, безусловно. Здесь, в трюме, еще и сенсорный голод.
— Мы можем что-то сделать?
— Сомневаюсь. Вы могли бы меня отключить, но я не уверен, что это то, чего я хочу.
— Ваше право. У меня заказ доставить вас на Цереру, желательно в рабочем состоянии.
— Ну, я догадываюсь. Кстати, вы не представились.
Командир посмотрел на газоанализатор на запястье рукава скафандра. Анализатор ничего опасного не показывал, да он уже и надышался корветного воздуха, попавшего на фрегат при шлюзовании. Он открыл забрало гермошлема.
— Капер Ее Величества Игорь Селезнев.
— Понятно. Наслышан. Кстати, давно удивлялся. Почему капитан Дрейк.
— Это как раз просто. Drake по-русски селезень. А фамилия моя...
— Селезень...
— Самец утки. Знаете, птица такая на Земле была... Да, наверное, и сейчас осталась.
— Забавно. Я почему-то всегда думал, что это связано с драконами...
— Как видите, все гораздо прозаичнее. Так что вы скажете насчет Цереры?
— Я думаю, я был бы этому рад. Говорят, у вас там были некоторые успехи в медицинской регенерации.
Командир задумался. Он лично знал одного человека с выращенной рукой, и читал в новостях про успешный опыт выращивания всей нижней половины тела, даже с функционирующими половыми органами. Но...
— Говорят. Знаете, мне понятен ваш интерес. Но я знаю об этом только по новостям, и я не специалист. И... честно говоря, когда мне делали заказ, я вообще не знал... А вообще, мы вас до Цереры-то довезем?
— По проекту, я должен быть способен к нескольким десяткам мегасекунд полного автонома. Заявлена полная регенерация всех биологических жидкостей, было бы только электричество. Сколько на самом деле... говорят, мозг собаки десять мегасекунд прожил, и жив до сих пор.
— Электричество... — командир оценил толщину кабеля питания и площадь батарей. Батареи были сложены, но это были две стандартные четвертушки, по два с половиной киловатта на нижней границе ледяного пояса. — Электричество-то найдем...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
